29

Утреннее солнце играло в сторожке золотистыми блестками пылинок. Рага Бол ковырнул своим серебристым крюком-налапником в зубах, выплюнул огрызок рыбьей кости.

Настроение у капитана — лучше некуда. Давненько такого не бывало. Он отлично выспался, и никакие псы полосатые сон не потревожили. Барсук отодвинулся на задний план, как-то поблек с момента прибытия в Рэдволл. Рага Бол ощутил прилив силы, очутившись в этих мощных стенах из красного песчаника. Он уже считал Рэдволл своим домом. Не надо больше бороздить опасные морские просторы, сиди себе в этой неприступной крепости да управляй властною лапой всем Лесом Цветущих Мхов. Лорд Рага Бол! Звучит!

Возле двери трясся Рыж, ожидая решения своей судьбы. Над ним нависал брюхом Муха, поигрывая веревкой-линьком. У лиса отлегло от сердца, когда он услышал наконец грубый, но довольный голос капитана:

— Хха, едал я и похуже, да все равно жив, сто килек мне в глотку! Что это за рыбка, приятель? Травки тоже… ничего, ничего приправил.

Рыжий больше не заикался:

— Голавль, сэр. С грибами-пуговками, укропом и петрушкой.

Капитан похлопал свое набитое пузо:

— Голавль… Нормальное имечко, м-да… — Он цыкнул зубом. — Муха, как ты думаешь, что мы с этим голавлевым поваром сейчас сделаем? Обезголавлим, ха-ха-ха! Или ты с него своим линьком мясо снимешь? Может, мне его крюком выпотрошить?

— Крюком лучше, — мерзко ухмыльнулся Муха. — Чего у него там внутрях, глянуть бы.

Крюк вытянулся вперед, и перед дрожащим лисом снова вплотную свирепая морда Раги Бола.

— Займешься здесь уборкой. Все выскоблишь, постель заправишь, мелкий безголавль… Муха, ты тут над ним повиси, пощекочи шкуру, если ему отлынивать вздумается.

Капитан, прихватив саблю и кинжал, вышел на крыльцо:

— Глимбо, собирай команду. Пора проведать наших местных друзей.

Всю ночь кроты таскали в спальни камни. Возле одного из окон устроилась Марта в своем кресле. Рядом с ней стояли Торан и аббат Кэррол. Повариха Гурвел принесла им завтрак:

— Хурр, пора подкрепиться. Кушайте на здоровье!

Торан принялся за овсянку с медом, но тут же про нее забыл.

— Внимание! Идут!

К аббатству тянулась толпа крыс. Впереди гордым шагом шествовал капитан Рага Бол. Он приветственно помахал лапой.

Торан хмыкнул:

— На атаку не похоже.

— Пусть попробуют! — мрачно пробормотала Марта, сжимая свежезаготовленную перечную бомбу.

Аббат молча протирал очки краем рукава.

Крыса, шагавшая рядом с капитаном, взмахнула ржавым топором и заорала:

— Выкатывайтесь оттудова подобру-поздорову, не то силком вытащим!

Капитан вытащил саблю и двинул крикуну рукоятью по затылку. Он наступил морским сапогом на спину свалившейся крысы и строго молвил:

— Ай-яй. Разочаровал ты меня, приятель. Что за манеры? Разве можно так грубить добрым зверям?

Капитан вернул саблю на место и повернулся к команде.

— Следите за собой, когда общаетесь с благородной публикой, — приказал он суровым голосом и ухмыльнулся, подмигнув пиратам. Затем, блеснув позолотой клыков, отвесил элегантный поклон в сторону аббатства. — Приношу свои извинения, желаю здравствовать! И с вашим главным поговорить хотелось бы. А зовут меня Рага Бол.

Отозвался отец Кэррол:

— Я Кэррол, настоятель Рэдволла. Что вам угодно, сударь?

Рага Бол склонил голову к плечу, с видом чуть ли не наивного скромника:

— Да так, по мелочам… того сего… Ничего особенного, батюшка настоятель. Всякими мелкими побрякушками интересуемся.

Торан, помня о стреле, которая чуть не прервала жизненный путь Кэррола, выступил вперед, заслонив собой аббата. В одной лапе он сжимал большой кухонный нож, другой обхватил сверток с перцем.

— Что ты имеешь в виду, сладкоречивый? Того, сего… — Он поочередно приподнял обе лапы. — Выбирай «то» или «се», а больше ничего не получишь. Не считай нас дураками. Нечисть остается нечистью, как бы сладко ни пела, и мы это знаем.

Рага Бол соображал быстро и слов более не тратил. Он прыгнул к двери и крикнул команде:

— Вперед! Ломай дверь!

— Рэдво-о-о-олл! — раздался сверху боевой клич.

В крыс градом посыпались камни и перец. В челюсть Раги Бола врезался выпущенный из пращи камень. Он бросился прочь, крича:

— Назад! Назад! Отходим на дальность их выстрела!

Крысы бросились от стен аббатства, сначала стремглав, затем пятясь, чтобы видеть летящие снаряды и лучше от них увертываться.

Марта сидела с трясущимися лапами. Все произошло так быстро! Сначала одни разговоры, а затем шум, суматоха, неразбериха… Она попыталась унять нервную дрожь.

Торан кивнул ей:

— Все отлично!

Снизу сквозь многоголосое чиханье донесся голос пиратского капитана:

— Эй, вы, там, наверху! Значит, так вы обращаетесь с мирными пришельцами? Добром не хотите? Ладно, мы вас выкурим. Выжжем.

Капитан зашагал к домику привратника. Команда тем временем приходила в себя. Раненые занялись своими увечьями, а пораженные перцем, чихая и спотыкаясь, неслись к пруду, не разбирая дороги.

Марта не скрывала своей тревоги:

— Он сказал, что выжжет нас.

Торан свесился в окно, глядя на главный вход аббатства:

— Правильно сказал. Что ему еще остается? Двурл, нам надо будет еще земли и камня.

— Хурр, ясное дело, сделаем. Нароем.

— Что ты задумал, друг? — обратился к Торану аббат.

— Здание каменное. Дверь из дерева, ее можно поджечь. Значит, надо ее заблокировать, завалить полностью. Сейчас же, не теряя времени.

От хорошего настроения капитана не осталось и следа. Не думал он, что эта мелочь там, в аббатстве, устоит при виде его могучей рати. А они, видишь ли, вздумали сопротивляться! Бол подошел к пруду, где команда отмывалась от перца, а Флинки с остатками лесной банды безуспешно пытался изловить рыбину для капитана. Пираты взмутили воду и распугали всю рыбу. Капитан сорвал свой гнев на подвернувшемся под лапу Флинки, пинком сбросив его в воду.

Горностай вынырнул, отплевываясь:

— Сэр, мы стараемся поймать рыбку вам на ужин. Так ведь, друг? — обратился он за подтверждением к своим товарищам по несчастью.

Полкотлеты с готовностью откликнулся:

— Хрумк!

— Смойтесь с глаз моих, живо! — проворчал капитан угрожающе и потянулся к сабле.

Но неудачники уже улепетывали в сторону сторожки.

Феррон подошел к капитану и запустил в пруд плоский камешек.

— Чего ждем, капитан? Надо их сразу выжигать!

Но Бол уже считал аббатство своим и не горел желанием портить свое добро. Он перевел взгляд на Виргу:

— Что скажешь, старая?

Вирга начертила на береговом песке какую-то странную загогулину:

— Были бы здесь сыны Вирги, те, наверху, бесшумно отправились бы к Адским Вратам.

Бол раздраженно уставился на нее:

— Но их нет! Есть у тебя какие-нибудь предложения?

Колдунья почувствовала опасные нотки в голосе капитана.

— Разведи костер на травке перед их окнами. И пошли еще одного гонца с последним предупреждением. Может быть, вид пламени их отрезвит.

Эта полумера капитану понравилась.

— Феррончик, обеспечь мне костерчик. Дровец там, маслица лампадного… На лужаечке. Вирга, возьми Чакку и дуй предупреждай. Предложила — сама и выполняй. Скажи этим дуракам, чтобы дурака не валяли. Чтоб поумнели.

Рыжий домыл пол в сторожке и хотел было разогнуться, но тут же получил по спине линьком.

— Вона, тама, в углу за дверью!

Тут Муха увидел в окне физиономию Флинки:

— Чего тебе, хитрая морда?

Горностай виновато улыбнулся:

— Извините, сэр, капитан послал. К себе вас кличет. Он у пруда.

Муха напоследок пнул лиса:

— Вернусь — чтоб закончил. Проверю. Шкуру спущу! Ты, хитромордый, помоги ржавчину.

И Муха удалился, на ходу ловко сшибая линьком головки всяких дурацких травочек-цветочков.

Лис протянул Флинки мокрую тряпку:

— Начинай окна мыть, я посмотрю там, за дверью.

Горностай на тряпку не обратил никакого внимания.

Он горячо и сбивчиво забормотал:

— Хватит, рвем когти! Крысы все у пруда, у ворот никого! Смываемся скорей!

Рыжий тупо уставился на горностая. Тот выхватил у лиса тряпку и запустил ее в угол.

— Не стой столбом! Идешь или рабом останешься?

Рыжий задрожал:

— А если поймают?

Флинки с презрением отвернулся:

— Ну и черт с тобой, великий вождь! Время не ждет.

Он понесся к воротам. Лис вприпрыжку понесся за ним:

— Ребята, я с вами!

И вот они за воротами, несутся на юг и заворачивают к востоку, в лес. Створки главных ворот лениво скрипят, медленно разворачиваясь по ветру.

На берегу пруда Рага Бол правил о камень острие своей сабли. Он нехотя поднял голову, услышав шаги Мухи:

— Ну, что еще стряслось?

Толстяк отсалютовал линьком:

— Этот горностай сказал, вы меня вызвали, капитан!

Муха ловко увернулся от капитанова крюка.

— Дубина! Нашел, кому верить! Дуй обратно и проверь, что они там… Шевели своим толстым задом!

Тут он увидел возвращающихся Чакку и Виргу и молитвенно возвел очи к небесам. Оба парламентера были с макушек до пят покрыты грязью.

— Н-ну, докладывайте, что ли, — проворчал капитан, которому все уже стало ясно без всякого доклада.

Вирга выковыривала всякую гадость из ушей, отдирала ее от шерсти. Сплюнув и откашлявшись, она заговорила:

— Мы ничего не успели им сказать, капитан. Так, Чакка?

Вирга зашла в пруд и начала отмываться, а Чакка продолжил:

— Нас сразу окатили помоями, а кроты высыпали кучу земли. Чуть не похоронили там, под окном. Мы удрали, а они все валят землю, похоже, хотят зарыть дверь, чтоб нам ее не поджечь было.

Капитан отшвырнул камень, которым точил саблю.

— Костер уже разожгли?

Вирга вылезла из пруда и отряхнулась:

— Да, капитан. И дерево горит. Трепещет пламя. Дым валит клубами.

Рага Бол метнулся к костру. Глянув в сторону аббатства, он увидел, что высокий портал главного входа уже почти полностью завален землей и камнями. Подбежав к костру, капитан пнул торчащее из него полено, саблей отбросил другое.

— Глимбо, сюда! Погасить немедленно! Нам понадобится дерево, чтобы влезть на холм, который они нам насыпали.

Одноглазый Глимбо, стоявший неподалеку и зачарованно глядевший в огонь, откликнулся на приказ капитана:

— А что, плохой мы костер сделали?

— Ты не видишь, что дверь засыпана? — заорал Бол вне себя. — Землю жечь будешь? А из дерева сделаем лестницы. По ним и по кучам доберемся до окон. Шевели мозгами! Почему я за всех думать должен?

Подбежал Муха:

— Смылись эти рыжие жулики! Ворота нараспашку!

Бол спокойно, выговаривая каждое слово, как будто говорил с непонятливым малышом, отчеканил:

— Иди и ищи. И без них не возвращайся. Глимбо, к тебе это тоже относится. Догоните и верните всех до одного.

Марта слышала каждое слово.

— Вот, их уже чуть меньше, — улыбнулась она аббату.

Сестра Сетива не видела причин для радости:

— Что будет, когда они полезут в окна по лестницам? Нам надо еще что-то придумать.

В спальне появился Кротоначальник Двурл. Физиономия его расплылась в широкой улыбке.

— Хурр, о воде можно больше не беспокоиться. Мои кроты откопали в погребах колодец.

Это сообщение не рассеяло озабоченности сестры Сетивы.

— Это очень хорошо, но вряд ли поможет нам отбить крыс.

Торан пожал испачканный рабочий коготь Кротоначальника:

— Отлично, друг. Теперь кроме земли тащите сюда ведра с водой, как можно больше.

Повар подмигнул Марте:

— Посмотрим, как они будут карабкаться по куче грязи.

Марта захлопала лапами:

— Гениальная идея, Торан! Через денек-другой эти разбойники пожалеют, что связались с нами.

Рага Бол вернулся к воротам, которые снова заперли Феррон и Роджин. Он вошел в сторожку в сопровождении Вирги. Плюхнувшись на кровать, капитан уставился в потолок и заговорил о своих планах:

— Как стемнеет, атакуем. Останешься здесь. Я дам тебе пару матросов. Зажжете свет, будете топать да хлопать, делать вид, что вас много. Я со всеми остальными неожиданно нападу на аббатство. Эти деревенские увальни и моргнуть не успеют, как мы окажемся внутри. Полы их кровью вымою!

Вирга отважилась открыть рот:

— Ворота останутся закрытыми, капитан? А что, если вернутся Глимбо и Муха с пленниками? Или мои три сына с Кливером?

Капитан искоса глянул на Виргу:

— Что, у них лап и глоток нет, что ли? Позовут да постучатся — откроете.

Вирга потупилась.

— Слишком долго их нет. Ты ведаешь, о капитан, жив ли большой барсук? — почти прошептала она.

Рага Бол понял, о ком беспокоится Вирга:

— Я им не нянька, твоим сосункам. А Кливер в няньке не нуждается. Они получили задание и должны выполнить и доложить. Полосатого еще раз помянешь — останешься без головы.

 

30

Встревоженный Хорти развел лапами:

— Куда они делись, во имя всех сезонов? Им же сказано же было же — ждать здесь, сидеть спокойно, во.

Брагун поднял лапу:

— Тихо. Замри на месте. Вообще не шевелись, не поднимай пыль. — Он пригнулся к земле и принялся обшаривать и обнюхивать поверхность. — Ага, вот их следы… и еще один. Собирай пожитки и следуй за мной!

Хорти принялся собирать плащи и оставленный багаж, а Брагун оставил и то, что у него было, и быстро устремился по следу.

— Во, во, ты чего? Что ты делаешь? — удивился Хорти. — Мы так долго тащили эту воду, а теперь…

— Речь идет о жизни и смерти. Старайся поспеть за мной.

И Брагун бросился вперед, насвистывая какую-то странную мелодию.

Хорти возмущенно задвигал ушами:

— Во, вопрос жизни и смерти, а он тут развлекается, песенки насвистывает! Хоть бы мелодию выбрал задорную…

Наконец Брагун увидел вдали три фигурки. Саро и Спринголд пятились, волоча Фенну, а за ними ползла гадюка. Заслышав свист, змея остановилась, свилась в кольца и высоко подняла голову. Не самая большая, видел Брагун и побольше, но яд ее мог убить всех пятерых путешественников. Продолжая свистеть, Брагун обнажил меч и улыбнулся неожиданному повороту судьбы. Охотник превратился в дичь.

Выдра и змея не успели сблизиться, когда раздался предостерегающий возглас зайца:

— Сверху три коршуна, во!

Молниями упали две птицы на гадюку. Змея не успела использовать свои смертоносные зубы. Клювы и когти коршунов мгновенно растерзали ее и разодрали в клочья. Испустив победный клич, крылатые хищники исчезли с добычей в безоблачном небе. Третий коршун строго покосился на Брагуна и устремился за товарищами.

— Жалею, что не научилась у тебя свистеть, — улыбнулась выдре Саро. — Хорти, да ты воду несешь!

Нагруженный кучей вещей заяц рухнул в пыль под тяжестью пожитков.

— Вода, во-во, вода, мэм, но вам придется сделать за ней еще шаг-другой. Меня больше нет, во.

Брагун снял с него ношу, поднял две тыквы с водой:

— Отдохни, отдохни, ты славно потрудился. — И он подошел к Саро, Фенне и Спринголд. В рот Фенны Брагун сначала вливал воду по капле.

Саро рассказала об опасном приключении с гадюкой:

— Перед рассветом приползла эта гостья. Такую гадость я за версту чую. Пришлось спасаться. Мы от нее — она за нами. Вовремя вы подоспели, спасибо, братцы.

— Брагун, научишь меня так свистеть? — спросила Спринголд.

— Как-нибудь в другой раз, мисс, — пообещал Брагун и взвалил на спину Фенну. — Сейчас отправимся к воде и тени. Мы с Хорти обнаружили неподалеку сосновый лесок.

— Сосновый бор! — вырвалось у Саро. — Журчащий ручеек… Я уже забыла, что такие прекрасные вещи существуют на свете.

К соснам они подошли около полудня. Хорти понесся к ручью, повернув голову назад и крича отставшим товарищам:

— Вот оно, это место, во! Здесь Брагун отделал этих грубиянов. Он их ка-ак…

Бум! Хорти с налету врезался в торчащий из ствола толстый сук и рухнул без сознания.

Саро подбежала к нему и присела рядом:

— Вот олух длинноухий! Теперь у нас двое больных, целый лазарет.

Весь этот день они провели у ручья. Саро и Брагун отправились в лес собирать съедобную растительность, а Спринголд осталась следить за больными. Фенна чувствовала себя уже лучше, когда вернулись Саро и Брагун. Они принесли чудесные грибы, дикий лук, множество вкусных ягод и корешков.

Брагун обрадовался, увидев, что молодая белка быстро поправляется:

— Выздоравливаешь, красавица? Молодец. Как нам понравится свежий салатик? Костер здесь разжигать не стоит, опасно, лес бы не спалить.

— Спасибо, Брагун. Уже радуюсь салатику.

Как только Брагун принялся рубить мечом все принесенное для салата и свежий, пряный запах поплыл в воздухе, заяц моментально пришел в себя:

— Во-во-во! Сюда его! Салат, салат! Превыше всех наград!

Фенна не могла удержаться от улыбки при взгляде на зайца:

— Бедный Хорти, у тебя такая здоровенная шишка между ушами! Извини, что я смеюсь. Тебе, должно быть, очень больно.

Хорти обвел товарищей гневным взглядом:

— Что, смешно? Вид воина, сраженного в бою, вызывает у вас смех? Что ж, я продолжу путь, во. Несгибаемый и непреклонный.

Фенна схватилась за бока:

— Пойдем вместе, я уже совсем здорова, ха-ха-ха! Идем за ним, он теперь так бережет голову, что наверняка поранит хвост. Придется примочки и на хвост нацепить, ой, умора!

Лес казался бескрайним. Наступил вечер, а они все еще петляли между деревьями. Опустились зеленоватые сумерки. Хорти мрачно молчал, общаться с «предателями» он принципиально не желал.

Они шагали по лесу всю ночь. Брагун ушел вперед на разведку. Он вернулся с рассветом, принес в плаще кучу черники.

— Гляньте, что я нашел. Там река впереди. Я ее не видел, но слышал. Привал! Отдохнем, пожуем.

При виде спелых ягод печаль Хорти развеялась.

— М-м-м, гораздо вкуснее грибов. Во, ребята, а почему все зеленое?

— Потому что еще толком не рассвело, а вокруг зелень. Листья, трава… Свет проходит сквозь зеленую листву…

— Ладно, ладно, ты меня просто хочешь утешить. Да ладно, во, проживу и в зеленом мире. Го-го-го, Брагун, морда зеленая, как кислое яблоко! Га-га-га, Спринг, ты как лук зеленый! А-га-га! Фенна — пучок травы!

Саро ухмыльнулась:

— Ну вот, совсем пришел в себя. Опять он наш привычный Хорти, великий и ужасный.

Утро росло и крепло, а путешественники все топали по лесу. Теперь все они отчетливо слышали шум реки.

— Широкая река, — заметила Саро. — Заглянем-ка в карту, Брагун.

Брагун вытащил карту:

— Верной дорогой идем, товарищи. Хотя Маттимео шел другим путем. Вот скалы, обрыв, здесь пыльная пустыня, а вот и сосны. Из лесу выйдем на открытую местность, а там и река. Вперед, друзья.

Глубоко под ними раскинулась равнина, холмы, поросшие кустами, далее — узкая береговая полоса и широкая быстрая река. Прежде чем спуститься, они задержались на небольшом скальном выступе. Хорти уселся и зевнул.

— Болит? — участливо спросила Саро.

— Побаливает, — промямлил заяц. — Больше усталость мучает, во. И голод.

— Приляг там, в кустах, отдохни. Мы тебя позовем, когда пойдем дальше.

Четверо продолжили спуск. Они цеплялись за кусты и чахлые деревца, упирались пятками, чтобы не съехать по склону. И тут Брагун пригнулся и сделал знак остальным спрятаться:

— Вон, под нами, на берегу… Мои друзья, которых я вздул у ручья. В прошлый раз их было меньше.

На берегу поджидали три десятка жаб, ящериц, тритонов и ужей. За рекой стояли лагерем еще с полсотни таких же воинственных созданий. Как по команде, они подняли оружие, в путешественников полетели тростниковые копья и дротики. Саро ответила камнем из пращи. Толстая жаба неожиданно ловко отпрыгнула в сторону. Брагун тоже взялся за пращу, но, швырнув два камня, махнул лапой:

— Это нас в Обитель не перенесет. Они сидят и ждут, им торопиться некуда.

— Что же делать? — уставилась на него Спринголд.

Саро передала мышке пращу:

— Поупражняйся пока. Вы втроем продолжайте обстрел, а я махну по округе, на разведку. Поищу местечко, где удобней переправа. А стемнеет — незаметно улизнем отсюда.

— Хорошая идея, — кивнула Фенна.

— У Саро все идеи хороши, — убежденно кивнул Брагун.

— Спасибо за комплимент, Браг. Ну, теперь дайте им хорошенько, чтобы они не заметили, как я скроюсь. Раз… Два… Три!

Засвистели камни, Саро ускользнула в сторону. Снизу опять взлетели в воздух тростниковые дротики. Перестрелка продолжалась, а Хорти, ничего не замечая, мирно спал под кустами.

 

31

Саро продвигалась вдоль берега. Впереди река выгибалась дугой. Белка выскочила к самой воде и понеслась вдоль излучины, шурша береговой галькой и вслушиваясь в хлопотливое бормотание воды. Но вот послышались еще какие-то звуки. Кто-то пел. Узнав мелодию, она припустила вовсю и скоро уже смогла различить слова:

Сложив лапы рупором, Саро завопила во всю мочь:

— Логалогалогало-о-о-о-ог!

Вверх по реке продвигались шесть лодок. Впереди шла самая большая, выдолбленная из ствола дуба, оснащенная квадратным алым парусом с большой геральдической буквой «Б». В лодках размещалась сотня землероек, мелких, но свирепых зверьков. Голову каждого зверька украшала пестрая повязка, на бедрах у них болтались юбки-килты, придерживаемые широкими поясами с медными пряжками. К поясам привешены короткие рапиры и кинжалы. Вождь их, занавешенный громадной седой бородой толстяк, стоял на носу переднего судна. Он дал сигнал повернуть к берегу.

Лишь только нос лодки коснулся берегового песка, вождь соскочил на берег и сжал Саро в объятиях:

— Саробандо, лепешечка моя, наконец-то я тебя нашел! Пастбище взгляда моего! Радость несказанная! А где твой веслохвостый разбойник? Жив еще? Что с вами еще приключилось? Ха-га-га!

Саро дернула землеройку за бороду и расцеловала в щеки:

— Лог-а-лог Бригги, бочка речная, я так обрадовалась, когда услышала вас! Отпусти, я ведь не каменная, раздавишь! Сейчас все расскажу. Мы застряли выше по реке. Там на берегу Брагун и наша молодежь из аббатства держатся против всяких жаб и змей. Их три десятка на этом берегу и еще больше на том. Поможешь, Бригги?

Брови Лог-а-лога угрожающе сползлись, когда он услышал о жабах и змеях.

— Голые гады? Терпеть ненавижу! Мнят о себе, тоже… Повелители гнилых луж. Капитаны стоячих потоков. Где моя Агата-гадошлепка?

Землеройки передали вождю тяжелую боевую дубинку. Он ласково погладил свое оружие:

— Старушка Агата не одну лягушку олягушила… оглоушила на своем веку. Она их только по разику целует — и больше не надо.

Бригги подозвал молодого воина-землеройку, очень похожего на него:

— Мой старший, Джиггер. Он уже шестой сезон среди воинов и неплохо себя проявил, неплохо. Джиг, пойдешь с Саро. Выбери позицию и жди. Атакуешь по моему сигналу.

Джиггер пожал лапу Саро:

— Не опоздать бы к схватке.

Вооруженные дубинками, пращами и рапирами землеройки быстрым шагом устремились за Саро и Джиггером. Лог-а-лог Бригги прыгнул в свою лодку и направил флотилию к противоположному берегу. Он первым соскочил на берег, поглаживая свою дубинку и бормоча:

— Ну, дождалась, Агатушка, наконец-то погуляешь. Извини, дорогая, все случая не было.

Наступила ночь. У окна спальни сидят Торан, Марта, брат Гелф и брат Велд. На полу отдыхают уставшие рэдволльцы. Костер на лужайке погас. Виден лишь свет костра у домика привратника. Аббат Кэррол появился из кухни, толкая перед собой тележку:

— Пора подкрепиться. Здесь свежий суп и сырные палочки, только что из печи.

— Бабуля Гурвел — наше сокровище, — признательно покачал головой Торан. — Готовит как и в мирные времена, ничуть не хуже. Спасибо, Кэррол.

Аббат Кэррол всмотрелся в окно:

— Затишье. Крысы, должно быть, ужинают у костра. Может, сегодня ночью будет спокойно?

Брат Велд и брат Гелф обменялись скептическими взглядами.

— Как же, ночью для них самое раздолье. Наверняка они готовятся к вылазке.

Кэррол указал поварешкой на отдыхающих рэдволльцев:

— Но готовы ли мы к отражению штурма? Бандиты нас не предупредят!

Брат Гелф усмехнулся:

— Предупредят, отец Кэррол.

И в тот же момент снаружи послышались вопли и ругань.

— А вот и они, — спокойно сказала Марта. — Друзья, по местам!

— Что случилось, можете мне объяснить? — недоумевал отец настоятель.

Марта показала на Гелфа и Велда:

— Их идея. Мы выбросили из окон битое стекло. Вот кто-то из крыс и предупредил нас. Вон как вопят!

Рага Бол двинул по уху своему вопящему матросу.

— Заткнись, кретин! Чего орешь?

Матрос прыгал на одной ноге, подхватив другую передними лапами.

— Кусается, капитан! — сдавленно прохрипел он. — Че-то куснуло, насквозь ногу продрало, вант буду, чтоб мне флагом подавиться.

— И подавишься, пикни только еще, десять рей тебе в глотку! Вся внезапность насмарку из-за твоих воплей! Вперед! — заорал Бол, плюнув на стратегию и тактику.

Услышав приказ пиратского капитана, Торан еле слышно произнес:

— Воду!

Тотчас кроты опрокинули наружу ведра, ушаты, кастрюли и горшки.

Крысы в первой шеренге швыряли на кучу земли ветви, доски, поленья.

— Вперед, ребята, нас не остановит горшок воды! — подбодрил их Рага Бол.

Крысы полезли по деревянному настилу, который тотчас утонул в жидкой грязи. Самые длинные доски, однако, достали до перемычки над входной дверью. Рага Бол тут же отдал очередной приказ:

— Феррон, Вислокоготь, Риндж, по доскам к окнам — марш!

Сжав зубами клинки, пираты ловко полезли по доскам, скрипевшим и прогибавшимся под их весом.

— Даешь, братцы, даешь! — подбадривал Рага Бол.

Но в головы крыс полетели перечные бомбы и камни.

Крысы судорожно вцепились в доски, стараясь удержаться.

Торан с четырьмя помощниками уперся багром в среднюю доску. Они оттолкнули ее от стены.

— Дави, дави, друзья! Навались!

Доска встала вертикально, на мгновение задержалась и рухнула назад вместе с вцепившимися в нее крысами.

Багры и шесты уперлись и в две другие доски. Марта, впившись в подлокотники, подбадривала защитников Рэдволла:

— Сильнее! Еще сильнее! Изо всех сил!

Доски соскочили с перемычки и поехали по стене, царапая песчаник, — одна вправо, другая влево. Крысы выбирались из грязи, а воздух потряс оглушительный вопль защитников аббатства:

— Рэдво-о-о-олл!!!

Марта улыбалась сквозь слезы, когда вдруг замерла от ужаса: на подоконнике появился пират Феррон. Когда средняя доска отделилась от дверной перемычки, он успел перепрыгнуть на выступающую наддверную балку. Дотянувшись с нее до подоконника, он подтянулся и, сжав кинжал, выпрямился в оконном проеме. Перед ним, отвернувшись от окна и подняв лапы вверх, стоял отец Кэррол, присоединившийся к всеобщему победному кличу. Радостный аббат смотрел на Марту, время для которой, казалось, остановило свой бег. За спиной аббата — занесенный над ним кинжал пирата. Гулко ударили в сознании молодой зайчихи колокола тревоги. Раздался громовой голос Мартина Воителя:

«Спасай аббата!»

Марта выпрямилась, рванулась вперед, оттолкнув Кэррола, и спихнула крысу с подоконника.

Торан бросился к ней:

— Ты пошла, Марта! Ты пошла! Ты пошла!

 

32

Рага Бол отвернулся и зашагал прочь. К нему подошел хромающий Роджин:

— Капитан, с ними не так легко справиться. Они не такие простачки, какими кажутся.

Бол проворчал, не оборачиваясь:

— А ты только сейчас понял? Отбой. В аббатство можно как-то попасть, и я туда проникну. Я отсюда не уйду. Это моя собственность, понял? Все это мое! Мое!

Глубоко в лесной чаще, в юго-восточном направлении от аббатства, Флинки без сил рухнул в траву. Вся шайка в изнеможении свалилась рядом. Рыжий лис, на которого никто больше не обращал внимания, из последних сил подполз к ним поближе и пристроился с краю. Прошли дни его атаманства. Теперь все смотрели на Флинки — ведь это Флинки вырвал их из крысьих когтей.

Все еще тяжело дыша, Кривохвостиха махнула лапой своему приятелю:

— Удрали! Даже не верится…

Полкотлеты улыбнулся новому герою:

— Хрумк!

Того же мнения придерживался и Сливонос:

— Дальше что, а, Флинки?

Горностай-триумфатор, всегда готовый ответить на любой вопрос, все еще тяжело дыша, пробормотал:

— А что мы сейчас можем? Бежать бы да бежать, не останавливаясь, но мы все равно выдохлись. Спрячемся получше да отдохнем. Завтра рванем на юг. Что нам нужно? Место, где есть жратва, вода, где нас никто не тронет. Так?

— Лучше не придумаешь, — отозвалась Юппа.

Голозад забрался под кусты и зарылся в кучу прошлогодних листьев. Так же устроились и остальные. Словоохотливый Флинки продолжал свою проповедь:

— Хватит с нас дурацких высоких целей и стремлений. Забудем о магических мечах, боях и осадах. Лежи себе на берегу, грейся на солнышке, набив брюхо, не порть настроения себе и окружающим. После всего, что мы испытали, надо отдохнуть.

Громадный нос Сливоноса учуял что-то неприятное.

— Ф-фу-у, ребята, че-то воняет гадостно. Кто-то здесь того… маленько околел… тому назад…

Юппа стремглав выскочила из кустов:

— Б-р-р-р-р! Я наступила на чью-то мертвую морду. Личинки кишмя кишат!

Все в ужасе кинулись бежать дальше.

— Не судьба здесь отдохнуть! — проворчал на бегу Флинки. — Придется поискать местечко получше.

И они скрылись в лесу, оставив то, что раньше было Кливером, наедине с прожорливыми личинками.

Около полуночи тем же маршрутом шли еще два путника. Глимбо лениво переваливался с лапы на лапу, а Муха постоянно принюхивался и осматривался по сторонам.

Глимбо и не думал искать беглецов.

— Найдешь их, пожалуй! В лесу, ночью… Безнадега! Даже фонаря у нас нет.

— У меня есть нос. И без фонаря обойдусь. До сих пор их след вел, и дальше не потеряю.

Он снял с себя длинный кнут, обмотанный вокруг пояса, и свирепо щелкнул им:

— Ох и пожалеют они! Шкуры не оставлю, пока приведу в аббатство!

Глимбо лениво плелся за Мухой. Тот вдруг застопорил, вернулся на несколько шагов, закружил, бормоча что-то под нос.

— Ну вот, потерял. Я же говорил! — торжествующе заявил Глимбо. — Плюнь, давай вернемся. Наши в крепости уже добычу делят. А наша доля тю-тю, ничего нам не достанется.

Муха мрачно посмотрел на Глимбо:

— Тебе-то что… А я их упустил. Я не могу без них вернуться.

— Ой, Муха, очень они Болу нужны! Ну врежет он нам по шее разок-другой, ну обложит словцом ласковым… Ты чем там занялся?

Послышались резкие удары.

— Огонь высекаю. Сделаю факел. Я их найду.

Глимбо уселся к дереву.

— Ищи, ищи. А когда надоест и пойдешь обратно, разбуди меня.

И Глимбо тут же захрапел. Муха, вглядываясь во тьму, упрямо продолжал шнырять по лесу.

Лонна Острый Глаз издали заметил свет. По лесу брел кто-то с факелом. Лонна бесшумно поднялся. Огонек приближался к нему. Вот он уже совсем рядом. Муха, уткнувшись носом в землю и бормоча проклятия в адрес беглецов, прошел в шаге от барсука. В памяти Лонны промелькнули события роковой ночи, черты нападавших на них с Троном крыс. Лонна надел тетиву на лук и мгновенно оказался рядом с крысой.

Муха вдруг почувствовал, как что-то больно резануло по горлу. Шея оказалась зажатой между луком и тетивой. Барсук успел подхватить падающий факел.

Муха попытался повернуть голову и прохрипел:

— Убью!

Лонна подтянул добычу поближе. Крысу удерживал от падения только лук. Ноги отказались служить, когда он в свете факела различил голову барсука, пересеченную страшным шрамом. Язык вдруг обрел невиданную ранее гибкость.

— Это не я, нет, нет! Меня там и близко не было. И вообще я очень мирный парень…

Рывок — и Муха захрипел и замолчал.

— Это не ты, друг, конечно, конечно, — почти ласково согласился барсук. — Вы все милейшие создания, когда рядом нет вашей стаи. Ты никогда не грабил, никого не убивал, спать ложился вовремя, пил только молоко и воду. И говорил только правду. Так вот, расскажи-ка мне всю правду, если не хочешь умереть медленно и мучительно.

Мухе было нечего терять. Он рассказал все, о чем его спросили, все, что знал. Большой барсук сдержал слово: Муха не умер медленной и мучительной смертью. Он умер мгновенно.

Разбуженный приближающимся светом факела, Глимбо зевнул и потянулся:

— Конечно, никого не поймал…

Больше он не успел ничего сказать. Длинный кнут Мухи примотал его шею к стволу дерева.

— Посиди-ка спокойно, — пророкотал глубокий бас. — Ты меня проводишь в аббатство. Понял?

— Понял, — просипел Глимбо, и острый кинжал разрезал веревку кнута. Крыса сразу же рванулась прочь.

— Ладно, — вздохнул Лонна. — Сам доберусь.

И он прицелился в убегавшую фигуру.

 

33

Фенна пригнула голову, уклоняясь от очередного тростникового дротика.

— Сколько у них этих штук? — вырвалось у нее.

Зажужжала праща в лапе Брагуна.

— Тростника да камыша пропасть по берегам. Ломай да заостряй, вот и вся работа. Я и сам когда-то такими пользовался.

Саро вдруг оказалась рядом:

— Да только лапа у тебя для такого оружия тяжеловата.

Брагун поскреб хвост:

— Ты откуда взялась?

Саро улыбнулась, наслаждаясь произведенным впечатлением:

— Нашла я излучину реки. И угадай, что еще?

Она махнула лапой, и ее окружила толпа землероек.

Брагун радостно загудел:

— Гуораф! Ну и ну! Молодец, Саро.

Саро указала на Джиггера:

— Да, землеройки Гуораф. А этот парень тебе никого не напоминает, Браг?

Брагун всмотрелся в физиономию молодой землеройки, заметил проклюнувшуюся бороду.

— Да ты никак родней Лог-а-логу Бригги приходишься!

Джиггер на лету перехватил дротик и запустил его обратно. Сразу же со стороны противника раздался вопль пораженной твари.

— Бригги мой отец. А вы, стало быть, Брагун, бешеная выдра. Отец о вас рассказывал. Очень приятно познакомиться.

Фенна шепотом спросила у Саро:

— А что такое Гуораф?

— Это кочевой союз землероек-воинов. Мы с ними дружим. И дрались бок о бок, приходилось. Мне иной раз кажется, что они кочуют, чтобы найти, где подраться.

Джиггер сообщил о полученных от Бригги указаниях:

— Мы держимся здесь, а когда папаня с войском высадится на тот берег, скинем этих в речку.

— Разумно, — похвалил Брагун. — Эта толпа обосновалась внизу прочно. Солнышком наслаждаются, загорают.

— Вот мы им цвет загара изменим, — проворчал Джиггер.

Саро заметила легкое движение камыша у дальнего холма.

— Похоже, Бригги разворачивает свои силы. Теперь уже скоро.

Но Хорти, сам того не ведая, поторопил события. Он вдруг выскочил из своего укрытия и стремглав пронесся мимо, вопя на ходу:

— Землеройки, во! Откуда, а? Я здоров и жрать хочу! А что там, на мелководье?

В него полетели дротики. Три из них проткнули тюрбан из бинтов и застряли в нем. Ошеломленный заяц застыл в трех шагах от противника, который тоже почему-то не двигался.

Неожиданное появление Хорти нарушило первоначальный план. Джиггер крякнул, и все бросились вперед. Каково же было их удивление, когда они увидели воинство врага, уткнувшееся мордами в песок и замершее у лап Хорти. Заяц величественно возвышался над ними, три дротика торчали из его тюрбана.

Саро набросилась на него:

— У тебя котелок не только болит, но и не варит. Куда ты вылез?

— Выбирайте выражения, мэм. К божеству обращаетесь все-таки, во. Видите, как моему величию поклоняется местное население?

— Тебя могли убить, идиот! — выбрала выражение Спринголд.

— Логалогалогало-о-о-о-ог! — донеслось с противоположного берега: Бригги повел своих землероек на врага.

Почитатели Хорти, распростертые у его ног, подняли головы, увидели землероек, воинственно размахивающих дубинами, и рванулись к реке.

— Вы куда, ребята? — удивленно спросил Хорти, шагнув за ними.

Шипя и квакая, беглецы плюхнулись в воду.

Заяц пожал плечами и отвернулся от реки. Тут он заметил воинство Джиггера.

— Ох, я помешал, во? Вы хотели вздуть моих поклонников? Охотно помогу, во.

Он снова повернулся к реке, рванулся в воду и очень удивился, когда на нем повисли четыре землеройки.

— Да что вы, ребята, не боюсь я их ни капли, во!

Джиггер фыркнул:

— Знамо дело, не боишься. Не их в реке надо бояться. Смотри, лопоухий!

Он с копьем наперевес шагнул в воду. Вытянув копье торцом вперед, он погрузил его в воду в двух шагах перед собой. Почти сразу копье задрожало, затряслось. Джиггер вытащил древко — конец был изжеван, измочален, на нем висели две мелкие рыбешки, состоявшие, казалось, только из челюстей с длинными, острыми и часто натыканными зубами.

— Вот кто здесь, в реке, главный.

Прыгнувших в воду сносило вниз по течению.

Они оглашали воздух воплями, вода вокруг них окрашивалась кровью.

— О-во! — У Хорти задрожали уши и лапы. Он обмяк и сел где стоял.

На противоположном берегу землеройки Бригги устроили настоящее побоище. Они накрыли толпу врагов большим парусом, прижали края и колотили дубинами по выступам, будь то головы, хвосты или зады. Парус постепенно перестал дергаться, и все затихло.

Над рекой раздался зычный бас Лог-а-лога Бригги:

— Сейчас лодки пришлю, подождите, ребята!

Опасная и без преувеличения бурная переправа закончилась. Путешественники вытащили лодки и с удовольствием отдыхали на берегу. Хорти беспокойно зашевелил носом и обратился к Бригги:

— Во, Бригги, это ужином так вкусно пахнет? Отлично ваши повара готовят!

Лог-а-лог усмехнулся:

— Ох уж эти вечно голодные зайцы! Трудно, должно быть, тебя прокормить, братец.

Заяц скромно потупил глазки:

— Нет, сэр, я ем мало, почти ничего… Тут кусочек, там крошечку… В последнее время вообще аппетита нет, во. Но если вкус у вашего ужина такой же прекрасный, как и запах, то отведаю.

Ужин не обманул ожиданий. Повара землероек славились своим искусством по всем рекам и водоемам. Землеройки с восхищением следили, как в пасти Хорти исчезают непосильные для них количества пищи.

— М-м-м-ням, во! Еще той кашки, пожалуйста… И меду на нее, во, меду побольше. Ревеневая крошенка-мешанка! М-м-м… Спасибо… Да нет, зачем же кружку пачкать, давайте весь кувшин, во, попросту, скромненько… без всяких кружж… Буль-буль-буль…

Брагун проворчал:

— Как рыба в воде за столом себя чувствует, обжора. Он их загоняет, подавать устанут.

Бригги с восхищением смотрел на Хорти:

— Ему надо было землеройкой родиться. Я видел, как он выскочил против жабьей рати, глазом не моргнул. Для этого храбрецом надо быть. Браг, что смеешься?

Брагун действительно едва заметно улыбался.

— Да, храбрецом. Или идиотом. Я тебе потом о нем расскажу.

Хорти добрался до миндально-виноградного пудинга:

— М-м-м, вкуснота, во! Никогда такого не пробовал. Где повариха, я ее расцелую.

Подошел маленький беззубый старичок в поварском переднике.

— Я тут главный повар, сэр. Что вам угодно? — спросил он, ухмыляясь.

Хорти поперхнулся пудингом:

— Э-э… Отличный пудинг, просто чудо, сэр, во! Вся еда — лучше не пробовал, большое спасибо… Ну да, все, не хочу вас больше отвлекать от вашей благородной деятельности.

Ужин подходил к концу. Бригги уже отдавал очередные распоряжения:

— Пленных можно отпустить. Если попадутся строптивые, пообещайте швырнуть в реку, это им не очень нравится. — И он повернулся к Брагуну и Саро.

— Ну, ребята, поведайте, что привело вас в наши края.

Бригги узнал о цели путешествия и задумчиво погладил бороду:

— Гм, Глинобитная Обитель… Слышал я о ней. Но чтобы попасть туда, где, по слухам, находится эта самая Глинобитная Обитель, надо переправиться через бездонное ущелье. У вас карта есть?

Брагун достал карту, а Бригги вытащил из пояса и сунул в глаз монокль.

— Глаз уж не тот, — пояснил он, вздохнув. — Ну, что у нас тут?

Он внимательно всмотрелся в старый пергамент:

— Да, знакомая местность. К юго-востоку отсюда. Эти две скалы я видел. А это большое дерево, Властелин Цветущих Мхов, свалилось еще до того, как деды моих дедов увидели свет. Буря сдула, или, скорее, земля стряхнула, когда прыгала.

— Но эти две скалы ты знаешь?

Бригги отложил монокль:

— Знаю, знаю. Денек-другой по реке на восток, потом к югу от берега. Места, правда, не сахар.

Брагун похлопал по рукояти меча:

— Это нам не в новинку. Но вверх по реке ты нас доставишь, друг? До этих скал, Колокола и Головы Барсука.

— Конечно. Но вот ущелье… Я не знаю никого, кто бы через него перебрался.

Саро не теряла уверенности в себе:

— Справимся. Мы уже не раз одолевали то, с чем до нас никто не справлялся.

Джиггер тем временем присматривался к мечу Брага.

— Отличное оружие! — вырвалось у него.

Брагун вытащил меч. Как живой, играл бликами в наступавших сумерках меч Мартина Воителя.

— Да, славный клинок. Мне его дал на время аббат Рэдволла. Это меч Мартина Воителя.

Весть о легендарном мече молнией облетела весь лагерь, и вскоре Брагуна окружила толпа любопытствующих.

— Вот он какой…

— Говорят, его выковали в горе барсуков из куска звезды, упавшего с неба.

— Вообрази, владеть таким мечом!

Джиггер вытащил свою короткую рапиру и взмахнул ею:

— Побалуемся?

Бригги пихнул Брагуна локтем:

— Покажи ему, что можно делать мечом, ежели умеючи.

Брагун неспешно поднялся, но сразу как будто превратился в молнию. Джиггер не понял, как меч успел отхватить у него часть усов и сбить бандану с головы. Брагун зарычал:

— Кррровь и кости!

Рапира Джиггера покинула лапу хозяина, блеснула в воздухе и воткнулась в нос лодки его отца.

Джиггер восхищенно покачал головой:

— Как это делается, друг?

— Тренировка! — развел лапами Брагун.

— Можно посмотреть на меч? — раздался вопрос одного из собравшихся.

— Конечно, — ответил Брагун. Он слегка подпрыгнул и бросил меч. Клинок один раз почти лениво перевернулся в воздухе и воткнулся в лодку рядом с рапирой Джиггера. — Осторожнее. Очень острый.

Джиггер легко выдернул из борта свою рапиру, но меч одолеть не смог. Брагун вернулся на свое место и сел рядом с Бригги. Тот покачал головой:

— Где это ты так навострился?

— Научил меня этим фокусам один лихой заяц Дозорного Отряда из Саламандастрона. Вот это был мастер меча!

Хорти отвлекся от остатков гигантского пирога:

— Заяц Дозорного Отряда! Вот кем хотел бы я стать.

Саро похлопала его по туго набитому пузу:

— Для этого нужно меньше питаться и больше тренироваться.

Заяц обиделся:

— Откуда возьмется сила без нормального питания?

Брагги поддержал зайца:

— Верно, Хорти. И поспать тоже иногда необходимо. Полезай в мою лодку, отдохни. Утром отправимся вверх по реке. Я тебе разрешу веслом поработать, для мышц полезно. Идите с Джиггером отдохните.

Хорти прихватил с собой хлеба с сыром и грушевой наливки.

— Спасибо, капитан! Только захвачу кой-чего против ночного истощения. Я этим недугом с самого раннего детства страдаю. Врожденная болезнь. Джиггер, друг, ты бы тоже взял чего-нибудь. Нет? Ну, смотри не приставай потом ко мне.

Джиггер и не думал приставать к Хорти. Его гораздо больше заинтересовал еще один из пяти путешественников. Он не сводил глаз со Спринголд. Помог ей забраться в лодку-логоход, набрал для нее подушек, выбрал одеяло помягче. Хитрая кокетка нещадно эксплуатировала его слабость, милостиво позволяя себя обслуживать.

— О, спасибо, мой друг, вы так добры! — лепетала она, с невинным видом хлопая длинными ресницами.

Фенна ловко впрыгнула в лодку и плюхнулась на приготовленные подушки:

— Очень удобно! Здесь вполне хватит места для нас обеих. Спасибо, Джиггер, друг!

Сидя у огня с Бригги и Врагом, Саро следила за молодежью.

— Приятно на них глядеть, когда они так мирно общаются, без всяких ссор и склок.

Бригги поправил пламя палкой и усмехнулся:

— Быстро летят сезоны. Так, Браг?

Брагун полировал меч Мартина куском влажной коры.

— Да, друг, и никуда от этого не денешься. Эти трое юнцов с нами — правильные ребята. Иногда на них приходится покрикивать, но они быстро учатся. Кстати, на карте обозначены длиннохвостые в пустыне за рекой. Это опасно?

— Длинные Хвосты? Мой дедуля лупил их и гонял еще до моего рождения. Они вам не опасны, а вот пустыня… Хотите, мы вас проводим?

— Нет, спасибо, Бригги. Одну пустыню мы одолели, одолеем и вторую. Оставайтесь у реки. Справимся!

Бригги, казалось, почувствовал облегчение:

— Спасибо, Саро. Я не люблю отдаляться от реки. А вот через шесть дней мы вернемся туда, где вас ссадим. И пойдем обратно другим путем. Есть там один водопад… В общем, увидите. Домой попадете быстрее.

Брагун пожал землеройке лапу.

— Ты настоящий друг, Лог-а-лог Бригги.

Вождь землероек поднялся:

— Пойду вздремну. Если только ваш Хорти не стащил мою постель. Нам, старикам, надо спать не меньше, чем молодежи. Спокойной ночи, старые бродяги!

Брагун и Саро остались у костра вдвоем. Брагун смотрел в пламя.

— Стареем, — вырвалось у него. — Наверное, когда вернемся, пора осесть в Рэдволле. Может, братец Торан обучит меня поварскому ремеслу.

Саро пристально смотрела на него:

— Ну и хорошо. Я останусь с тобой.

— Мы ведь с детства вместе. И не знаю, как я смог бы без тебя…

Они заснули возле костра, и снились им сны далекого детства.

 

34

Чуть свет, а Марте уже не спится!!! Как это прекрасно и чудно — передвигаться на лапах, а не на колесах. Марта слишком долго была прикована к своей каталке, поэтому первые неуклюжие шаги давались нелегко, неловко, даже мучительно. Поначалу Марта хваталась за столы, опиралась на стенки, чуть не падая, махала лапами… Пришлось даже выпросить терновую палку у сестры Сетивы.

«Мне ведь она не для ходьбы, а для мелюзги… так ведь эти разбойники все равно никаких палок не боятся», — проворчала сестра Сетива, втискивая зайчихе в лапы символ своей власти.

Юная зайчиха медленно спускалась по лестнице, останавливаясь, чтобы насладиться новыми ощущениями. Она ходит!

Настоятель отец Кэррол медленно следовал по ступеням Марты, наблюдая за ее упражнениями. На лестничной площадке Марта повернулась и увидела аббата:

— Доброе утро, отец Кэррол!

— Прекрасное утро, юная мисс, — просиял аббат. — Рад за вас. Любуюсь вами.

— Кончайте болтать, бездельники! — прогудел сверху вышедший на лестницу Торан. — Лучше доставьте завтрак доблестным защитникам аббатства, бдительным стражам, всю ночь не сомкнувшим глаз.

— На сколько персон, сэр? — отозвалась Марта. — Пять, десять, двадцать? Мгновенно обслужим.

Из Большого зала донесся голос поварихи Гурвел. Она возглавляла обоз из трех тележек, нагруженных провизией.

— Хурр, мэм, завтрак — задача кухни. А вы лучше поднимайтесь в спальню да отдохните в кресле. Лапам отдых нужен.

К Торану присоединился брат Велд:

— Слушайтесь Гурвел, Марта. Наша повариха шутить не любит, а поварешка в ее лапах — грозное оружие.

Завтрак наверху, неудобный для взрослых, доставлял запертым в четырех стенах малышам желанное развлечение. Они не переставали играть, шалить и распевать даже за едой. Малышня прыгала и кувыркалась среди горшков, банок и коробок, не выпуская из лап горячих ватрушек.

— Ох, мисс Марта, скорей бы избавиться от этих гадких крыс! Малыши совсем одичали! И их можно понять. Озвереешь тут! По травке не побегать, в саду не поиграть, школа не работает… Ну, в школу-то они не рвутся. Марта, ты меня слышишь? Что с тобой, дорогая? — встревожилась сестра Портула, заметив скорбный взгляд Марты, устремленный куда-то вдаль, в окно.

— Извините, сестра. Я только сейчас сообразила, что Брагун и Саро, Хорти и его подружки — все они из-за меня отправились в неизвестные края. И все их усилия впустую, ведь я уже хожу! А они там подвергаются опасностям. И не могут нам помочь здесь. Все из-за меня. Какой жестокой иногда бывает судьба!

Сестра Портула попыталась ее утешить:

— В этом нет твоей вины, Марта. Ведь так, Торан?

Торан присоединился к сестре Портуле:

— Что за чушь, Марта! Вот представь себе, не ушли бы они. Все случилось бы иначе. И ты торчала бы в своем кресле, вместо того чтобы ходить и приносить всем еще больше пользы. И не говори мне об опасностях, которым они там подвергаются. Опасность угрожает тем, кто встанет Брагу и Саро поперек дороги. Радуйся, что сможешь выбежать им навстречу, когда они вернутся в аббатство.

На Марту горячая речь Торана произвела сильное впечатление. Она сжала лапу главного повара:

— Спасибо, Торан. Ты прав. Глупая я!

— И опять не то. Ты у нас самая умная, Марта. А теперь улыбнись и прогони этих негодников с полки, пока они себе шеи не переломали.

Бол мрачно точил свой протез о каменную стену сторожки. Живое и веселое утро не улучшило его настроения. Сны с полосатым вернулись. Угнетало его и вчерашнее позорное поражение. Страдающий Бол не жалел усилий, чтобы не лучше было и всем тем, до кого он мог дотянуться.

— Чего уставилась, старая карга? — гаркнул капитан. — Где мой завтрак? А вы там чего зенки вылупили? Живо пожрать капитану!

Все четверо часовых, не зная, к кому капитан обращается, и не желая раздражать начальство вопросами, рявкнули:

— Есть, капитан! — и понеслись вон, подальше от крюка и кулака.

Взгляд Раги Вола упал на сидящего у крепостной стены Роджина, прижимающего примочку к распухшему глазу.

— Чего расселся? Оставь свой глаз в покое, у тебя еще один есть. А капитан без завтрака сидит. Муха, идиот, упустил повара. Дуй за ними, за Глимбо и Мухой, помоги поймать придурков. Живо!

Следующим попался капитану Риндж.

— Эй, ты, помойка ходячая! Стань на вахту к воротам. Что увидишь — докладывай.

Капитан вернулся в сторожку, уселся в кресло Фреда и приказал подать себе книги и свитки с полок. На принесенный завтрак не обратил внимания. Но напрасно он рылся в пыли старых записей. Никакой подсказки не нашел он в мелкой мешанине строчек. Как проникнуть в эту громаду из красного песчаника? Как одолеть этих наглых карликов, мешающих заслуженному пирату овладеть законной добычей? Раздосадованный Бол смахнул груду бестолковой писанины на пол и плюхнулся в кровать. Тяжелый сон навалился на него. Бол захрапел.

Проснувшись, Рага Бол увидел, что солнце передвинулось и уже снижается, направляясь к западному горизонту. Бол встал, отхлебнул грогу, прополоскал им рот, сморщился, выплюнул. Прислушался. Тишина. Выйдя на крыльцо, капитан сразу уперся взглядом в Ринджа. Тот стоял, прислонившись к створке ворот, и… храпел. Сон на посту! Бол сбил спящего сильным ударом кулака и продолжал будить его пинками:

— Кретин! Я тебя спать сюда поставил? Снаружи стоять надо! И не спать, а глаза пялить! В море ты бы у меня уже на рее болтался!

Капитан выбил засов и приоткрыл ворота.

— А-а-а-а! — завопил Риндж.

На створке ворот висел мертвый Роджин. Ему не давала упасть гигантская стрела, размерами больше похожая на копье.

За тропою стоял Лонна Острый Глаз, неторопливо поднимая лук для нового выстрела.

— Рага Бол! Смерть уже здесь! Ворота Темного Леса ждут тебя! Еу-ла-лиа-а-а-а!

Рага Бол прыгнул за ворота и захлопнул их. Дерево дрогнуло и загудело от удара еще одной стрелы барсука. Пират отскочил, как будто боясь, что стрела прошьет ворота насквозь.

* * *

Сестра Сетива пыталась отодрать лапы крошки Юча от подоконника:

— Уйди отсюда, неслух.

Привлеченная суматохой у главных ворот, она подняла голову. У сторожки раздавался командный рык капитана:

— Все на стены! Копья, пращи, стрелы! Полосатого принесло!

Сестра Сетива бросила через плечо:

— Там, за стенами, кто-то новый появился. Пираты испугались, вопят.

Торан устремился к выходу:

— Наверх, оттуда увидим!

Подбежав к окнам третьего этажа, они смогли увидеть, что происходило за воротами.

Брат Велд ахнул:

— Великие Сезоны битвы! Да это же лорд барсук! Их копья и камни до него не долетают, а его стрелы до стен достают. Вот это да!

— Что «да»? — спросил отец Фред. — Я ничего не вижу.

— Барсук выстрелил из лука… Батюшки-светы, стрела-то что твое копье! Крысу этой стрелой снесло со стены, как куклу детскую. Вон, на газоне под стеной валяется.

Сестра Сетива в ужасе покачала головой:

— Такого я еще не видывала за все свои сезоны.

Рэдволльцы восторженно завопили. Лонна увидел их и помахал лапой. Осажденные махали лапами, платками, вопили, смеялись и плакали.

— Кровь и уксус, спасибо, друг!

— Покажи им, где раки зимуют!

— Великан из сказки!

— Хурра-а, грромадный сэрр, крруши, крроши кррыс! Хоррош, хур-хурр…

Марта пихнула Торана:

— Не будем же мы сидеть сложа лапы?

Торан нахмурился:

— Луков и лучников у нас нет. Камни до стены не долетят. Что бы придумать…

Брат Гелф не любил привлекать к себе внимание, но сейчас он выступил вперед:

— Э-э, можно попробовать. Шест, шпагат, щебень, щепотка перца… м-да… Камешки такие, м-м-м… немного покрупнее, чем для пращи. Придется в Большой зал спуститься.

Аббат немедленно навострил уши.

— Все найдем, Гелф. Пошли в Большой зал. Не толпитесь, дайте пройти брату Гелфу! — заторопился отец Кэррол.

Крысы пластом лежали на парапете, боясь даже пошевелиться и высунуться из-за зубцов стены. Рага Бол, как мог, вдохновлял свое воинство:

— Ничего страшного, если вести себя осторожно. Стрела стену не пробьет. Полосатая собака подойдет — тут мы его и достанем. Не родился еще зверь, которого копье не возьмет.

— Но он тут нас замаринует, капитан, — держась подальше от капитана, проворчала Вирга.

— И что ты предлагаешь? — смерил ее ледяным взглядом Бол. — Бежать в атаку?

Боль от потери сыновей все еще мучила Виргу, и она не упускала возможности кольнуть капитана:

— Нас тут полсотни, а он один. Силы неравны, не так ли?

Прежде чем Бол успел обдумать ответ, покой на стене был нарушен. Один из матросов вдруг чихнул, вскочил, тут же завопил и рухнул, нанизанный на громадную стрелу барсука, как рыбка на прут.

Бол быстро пополз к месту происшествия.

— Что тут у вас? Кровь и молния!

Сосед убитого пробормотал еле слышно, как будто боясь, что его услышит витающая меж ними смерть:

— Его сзади достали. Вот! — Он указал на лопнувший мешочек перца, завязанный бечевкой, вторым концом которой был обмотан небольшой камень.

Бол покосился на странную связку:

— Сзади… Из аббатства?

Матрос истово замотал головой:

— Из аббатства, капитан. Этот камень ему, должно, ребро сломал. Бедняга вскочил, а тут стрела… стрелища…

Капитан повернулся к аббатству и заметил в воздухе еще один странный снаряд. В стремительном полете к стене приближались связанные недлинной бечевкой камень и мешочек перца. Связка шлепнулась в ограждение стены над двумя крысами. Мешочек лопнул, перец рассеялся в воздухе. Одна из крыс, неудержимо чихая, уткнулась носом в парапет, другая вскочила и тоже чихнула — в последний раз за свою жизнь. Очередная стрела оборвала ее сезоны.

Внизу, в Большом зале, ставни одного из окон были раздвинуты.

Торан протянул лапу к новому чудо-оружию:

— Можно попробовать, брат Гелф?

— Прошу, — мягко улыбнулся Гелф.

Нацепив бечевку на крюк, которым заканчивался шест, Торан повернулся к окну. Держа торец шеста обеими лапами, он горизонтально положил шест на плечо, а затем сильно крутнул шест вверх. Бечевка с противовесами понеслась к стене, откуда тут же донеслись вопли и чиханье.

— Работает! — ухмыльнулся Торан.

Снарядов изготовили предостаточно. Изготовили еще несколько пусковых шестов. От добровольцев отбоя не было. Умения им, правда, не хватало. Не каждый снаряд вылетал в окно, и скоро в воздухе парило столько перечной пыли, что в Большом зале аббатства чихающих стало намного больше, чем на стенах. Зрители сбежали, стрелки продолжали свое дело, обвязав морды полотенцами.

Малыши вовсю веселились: бегали, прыгали, вопили, возились. Наконец решено было отправить их вниз, в Пещерный зал. Марта посадила на спину двоих «кротят» и, шутливо переругиваясь с ними, спускалась по лестнице. Аббат Кэррол озабоченно окликнул ее:

— Мисс Марта, не перегружайте ноги!

Марта усадила малышей на угловую скамью.

— Не беспокойтесь, отец настоятель. У меня такое ощущение, что лапы мои только что изготовлены, причем хорошим мастером.

Повариха Гурвел принялась кормить малышей свежевыпеченными пирожками, а Марта вернулась на лестницу и подсела к отцу Кэрролу:

— Этот барсук — настоящая удача для нас. Теперь все пойдет по-иному.

— Да, сразу видно, как крысы его боятся. Пожалуй, лучше было бы, если бы он оказался в аббатстве, а не за его стенами.

Марта обдумала слова аббата:

— Да, он мог бы перестрелять крыс из наших окон. Окна выходят во все стороны. Да и крысы бы сразу удрали прочь.

— А сейчас крысы не собираются покидать аббатство. Да и не могут этого сделать.

— Из-за этого они вдвойне опасны, — озарило Марту. — Вдруг они захватят аббатство? Барсук должен будет пробиваться в крепость, а потом еще и штурмовать аббатство. И все это под обстрелом. Что же делать?

Кэррола тоже мучил этот вопрос, но ответа он не находил.

— Пока мы ничего не можем сделать. Надо выжидать, пока обстоятельства не дадут нам шанса.

Марта не могла скрыть разочарования:

— Откуда шанс? Все может стать только хуже. Сейчас крысы заняты барсуком. Можно попытаться выбраться через малые ворота в восточной стене после наступления темноты. И вернуться с барсуком тем же путем.

Аббат соединил лапы, зябко потирая их в широких рукавах своей рясы:

— Нет, Марта, слишком рискованно. Подождем. Может быть, завтра. Ох, скорей бы избавиться от этих мерзавцев. Где ты, мирная жизнь?

Марта встала:

— Не отчаивайтесь, отец Кэррол. Я чувствую, что скоро мы избавимся от осады. Поднимусь в спальни, проверю, как там дела. От Большого зала сейчас лучше держаться подальше, там больше перца, чем воздуха.

— Не переутомляйся, Марта, — улыбнулся ей вслед аббат.

Марта между тем приняла твердое решение. Она должна встретиться с барсуком и привести его в аббатство. Зайчиха пробралась в одну из восточных комнат, в которой хранили белье. Выбрав несколько скатертей и простыней, она связала их концами, бормоча себе под нос:

— Справлюсь. Я уже могу не только ходить, но и бегать. После всех сезонов в кресле нельзя упустить такую возможность…

Слезть по импровизированной веревке оказалось легко. Марта и не подозревала, что передние ее лапы так окрепли от постоянного передвижения в кресле.

 

35

На заре следующего дня Саро лежала на норме лодки рядом с Брагуном, наслаждаясь новым днем и горячей лепешкой на завтрак.

— Вот это жизнь, приятель. И не надо ноги бить. Что может быть приятней спокойной прогулки по реке!

Брагун ухмыльнулся. К ним приближался заяц, толкая перед собою солидных размеров весло. Дойдя до кормы, он вытащил весло, чтобы вслед за землеройками направиться обратно к носу и повторить процедуру. Заяц хмуро глянул на Брага, показал язык Саро:

— Бездельники, во! Сидят давят хвосты, лепешки лопают, а юный заяц чахнет с каждым шагом, и ждет его безвременная смерть.

По проходу в середине лодки, покинув ненадолго свой пост на носу, тяжело топал Бригги. Он перемигнулся с Брагом и Саро и слегка потрепал ухо Хорти.

— Даешь, даешь, длинноногий лежебока! Травить кончай, греби-толкай, — зарычал он зайцу, не гнушаясь словечками из диалекта морских и речных волков.

— Мы тебе нарастим мускулатуру. Живее, маргаритки, живее, одуванчики.

Фенна и Спринголд наслаждались почетом и роскошью на борту лодки Джиггера. У Фенны тоже появился поклонник по имени Вудл. Мышь и белка восседали на куче подушек, над ними устроили навес от солнца, их пичкали лакомствами и осыпали лестью. Потом оба воздыхателя исчезли и появились снова, неуклюже улыбаясь и таща два пневматических музыкальных чудовища, похожих на аккордеоны. Гостьям сообщили, что это землердеоны. Ухажеры присели возле Фенны и Спринголд, растянули мехи, дернули за рычажки и нажали на клавиши и кнопки. Запели землеройки приятным басом, складно да ладно, вызвав у слушательниц взрывы смеха. Текст они подавали, свирепо рыча и дико вращая глазами, а припевы исполнялись елейными голосами.

После концерта кавалеры гордо прогуливались по палубе рядом с дамами и свирепо рычали на каждого, кто осмеливался повернуть голову в сторону белки с мышью.

* * *

Следующим утром караван лодок прибыл на место. Уже задолго до высадки деревья и кустарники по берегам стали реже, чахлую растительность овевал горячий ветер. На зубах заскрипел песок.

Бригги улыбался, глядя на понурые физиономии молодежи:

— Приободритесь, не на век прощаетесь. Через неделю встретимся. Что ж, удачи и счастливого пути!

— Спасибо за все, друг!

— Скоро увидимся!

Нагрузившись галетами из запасов землероек и флягами с водой, путешественники двинулись в путь.

Лог-а-лог крикнул вдогонку, стоя на носу уже отчалившей от берега лодки:

— Солнце держите на правой щеке! До темноты дойдете до Барсука с Колоколом. Думайте, как через ущелье переправиться!

Сначала шли молча. Впереди Брагун, сосредоточенная Саро шагала последней. Не хватало еще, чтобы враг напал со спины. Но вот Хорти прорвало:

— Ох, ушки печет, во. Пятки жарит. Солнце высоковато, колодец далековато. Мой злой рок — ходьба.

Саро дернула Хорти за хвост:

— Перестань скулить, зануда. Радуйся, что ходишь. Мы идем, чтобы твоя сестра тоже смогла ходить.

Брагун глянул на унылых Фенну и Спринголд:

— Неплохо, неплохо. Еще два часа с таким настроением, и дождь хлынет, освежимся.

Спринголд понуро огрызнулась:

— У нас все нормально с настроением. И все равно вы ничего не поймете.

— Почему ты думаешь, что мы ничего не поймем? — поинтересовалась Саро.

— Потому что не поймете, и все, — буркнула Фенна.

Ну как мог Хорти сдержаться?

— Во-во-во, разбили сердце бедной мышки! Оторвали белочку от друга Пудла!

Фенна топнула лапой, пустив в зайца облако пыли:

— Он никакой не Пудл, а Вудл, и он в сто раз лучше тебя, противный Хорти Бребак. Вот тебе!

Хорти отпрыгнул вперед и отвесил элегантный поклон:

— Ошибаетесь, мисс, нет на свете зверя более очаровательного, чем неотразимый Хортвил Бребак, во. Ни на суше, ни на море или, скажем, на речке. Куда уж там двум землеройкам со мной тягаться. Рыба в реке вверх брюхом всплывала, когда они выли свою тягомотину.

В этот раз запустила в зайца песком Спринголд:

— Замолчи, придурок лопоухий!

Хорти совсем уж собрался ответить тем же, но Брагун схватил его за ухо:

— Коли ухо дорого, прекрати издеваться над девицами. Вы все трое ведете себя не лучшим образом. А землероек снова скоро увидим, нечего носами песок бороздить.

Хорти потер ухо:

— А я-то тут при чем? Это они все, я и рта не открыл, во!

Саро положила конец препирательствам:

— Смотрите, вон они, Барсук и Колокол!

 

36

Едва видимые в отдалении, верхушки двух знаменитых скал как будто парили в воздухе над жарким маревом пустыни. Зоркие глаза Фенны тоже уловили очертания скал.

— Я тоже вижу, вижу, ура!

Спринголд встала на цыпочки и прищурила глаза:

— Как будто миражи, о которых нам рассказывал отец Фред. Интересно, сколько еще до них идти.

Брагун тоже прищурился:

— Еще далеко. Привал устроим, не доходя до них. Но надо подойти поближе.

Молодежь, не сговариваясь, умчалась вперед. Брагун и Саро посмотрели вслед.

— Видал? Они снова лучшие друзья. А только что грызлись.

— Навес устроим из плащей и посохов, — мечтала Фенна. — Ты куда разбежался, Хорти?

— Я сегодня кок, швартовы-сходни-якоря! У меня богатый опыт, во.

Спринголд замедлила ход:

— Пожалуй, стоит заглянуть в карту.

Брагун и Саро следовали за молодежью.

— Слышь, Саро, похоже, мы потеряли командные посты. Видишь еще скалы?

— Пока нет, Браг, но скоро снова увижу, точно.

Молодежи пришлось остановиться скорее, чем ожидали. Хорти затормозил, подняв облако пыли:

— Во, хвост-бока-потроха! Надо срочно крылья отращивать. Иначе на ту сторону никак… А внизу земли больше нетути, никакого дна!

Рядом осторожно вытягивали шеи, заглядывая вниз, Фенна и Спринголд.

— Да, неудивительно, что это ущелье называют большим.

— Дна-то совсем не видно!

Подошли Брагун и Саро. Брагун бросил взгляд в пропасть:

— Да, ежели кто сюда бухнется, то его уж никто никогда больше не увидит, ребята.

Саро больше интересовалась шириной ущелья:

— М-да, миленький каньончик. Глубина — вопрос десятый, мы не вниз собираемся, нам на другую сторону. Есть идеи, мысли, соображения?

Мысли Хорти были посвящены еде.

— У меня неплохая идея, во! Надо развести костерок, приготовить ужин и за едой что-нибудь придумать.

Брагун возразил:

— Поостережемся разводить костры. Не нравится мне здесь. Хорти, обустрой местечко и посмотри, что пожевать, я пройду вправо со Спринголд, а Саро с Фенной отправятся в другую сторону.

— Только не задерживайтесь, во, — напутствовал их заяц. — Не то сварганю что-нибудь небесной вкуснотищи и сам слопаю.

Продвигаясь по краю ущелья, Саро посматривала через пропасть.

— До скал уже рукой подать. Два выстрела из пращи, не больше.

Фенна заметила что-то интересное внизу:

— Смотри, смотри, под нами!

— Молодец, внимательная, — похвалила Саро. — Я бы и не заметила. Возвращаемся, сообщим нашим.

Хорти приготовил фруктовый салат. За ужином Саро рассказала об открытии:

— Фенна заметила внизу толстый ствол, перекинутый через ущелье. Не знаю, откуда он и как туда попал, но по нему можно перейти на другую сторону. Очень высокое было дерево. С этой стороны ствол зажат в трещине, другой конец лежит на выступе скалы. К нему, надеюсь, можно спуститься с помощью шнура кролика Косбро.

Брагун убрал карту:

— Пошли посмотрим.

Место, где лежало бревно, находилось как раз напротив Барсука и Колокола. Брагун задумался, глядя на скалы, затем на бревно.

— Как раз здесь стояло то самое дерево, Властелин Цветных Мхов. Оно давным-давно упало, и кто-то сделал из него мост. Для этого нужно было очень много лап. И те, кто этот мост устроил, вовсе не собирались оказывать нам услугу. Хватит шнура, Саро?

— Чуть не достает до бревна, но сойдет.

— Молодежь, быстренько сворачивайте стоянку и сюда. Без шума. Может, я и ошибаюсь, но чувство у меня нехорошее. Мы с Саро приладим шнур. Напоминаю: тихо!

Пожитки собрали быстро. Когда вернулись, увидели, что Брагун разломал свой посох пополам и защемил половинки в трещине возле края пропасти. Саро проверила прочность шнура, накинула петлю на палку и ловко начала спуск. Достигнув бревна, она взмахнула хвостом, показывая, что путь свободен. За ней спустились остальные, Брагун — последним. Саро стегнула шнуром по скале, он соскочил с палки, на которой держалась петля, и упал ей в лапы.

Хорти опасливо глянул через пропасть:

— Надо бы факел зажечь. Уже плохо видно.

— Ш-ш-ш. Не бубни! Твой голос за версту слышно, да еще эхо…

Саро обвязала всех шнуром. И очень медленно и крайне осторожно, почти ползком, они начали переправу. Впереди Саро, последний — Брагун. Казалось, прошла вечность. Дюйм за дюймом, внизу — засасывающая бездна и тьма. При малейшем неверном движении бревно угрожающе раскачивалось.

Наконец Брагун, облегченно вздохнув, спрыгнул на выступ скалы. Фенна оглядывалась, Саро внимательно изучала три отверстия в скале, похожие на входы. Она прижала лапу ко рту, призывая к молчанию, отвязала шнур и ловко его смотала.

Саро в несколько прыжков забралась на скалу и привязала шнур к большому валуну. По шнуру залезли наверх ее товарищи.

Отдышавшись, Хорти взорвался нервным смехом:

— Хо-хо-хо-хо! Теперь-то можно пасть открыть, верно, во? Молчание для такого блестящего оратора, как я, так же мучительно, как голод. Мучение, во, вот что такое молчание.

Саро подняла глаза к темнеющему небу:

— Надо бы остановиться да поужинать. Хоть на время еды эта балаболка замолкнет.

Брагун только посмеивался, наблюдая за ужимками зайца:

— Это для негодяя как воздух и вода. Он молча жить не сможет. Вот повар из него выйдет первоклассный. Он и сейчас уже отлично готовит. Дойдем-ка мы до Барсука с Колоколом, а там и привал устроим.

Три слабых крика отразились от стен пропасти. На выступе скалы, где покоился конец бревна-мостика, несколько фигур, закутанных в плащи, отвернулись от ущелья и бесшумно исчезли в трех входах-отверстиях. Узкие проходы привели их в громадную пещеру. Там таких существ оказалось множество. Блестящие глаза следили за полыханием громадного желто-зеленого языка пламени. В пламя глядел и громадный горбатый зверь в просторном балахоне. Он медленно повернулся к пришедшим, которые растянулись на полу мордами вниз. Толпа застонала.

— Могучий Харанжул, Повелитель Бездны! Пожиратель Жизней, в чьих жилах течет кровь Веаратов! Господин Смерти! Наша жизнь — служение Тебе!

Плащ откинулся, теперь Могучего Повелителя и Господина можно было созерцать в деталях. Им оказалось какое-то несуразное существо, то ли хорек, то ли ласка. Ни шеи, ни ушей, бугор головы торчит из горба, а голос раздается непонятно откуда — скрежетание и шипящее бульканье.

— Где охрана, проспавшая нарушителей?

Один из пришедших поднял голову и прогнусавил:

— Они летят в Бездну, о Господин! Они чувствовали себя недостойными предстать перед Тобой, Пожиратель Жизней.

Харанжул подобрал большой железный трезубец, провел длинными когтями по его зубцам:

— Посмевший ступить в мои владения должен погибнуть. Если эти нарушители вернутся, схватить их! Мучения их будут таковы, что они сами попросят бросить их в Бездну. Удвоить стражу! Доложить мне, как только они будут обнаружены. Я сказал.

Масса повалилась ниц, уткнулась мордами в пол пещеры.

— Мы слушаем Тебя и повинуемся. О Могучий Харанжул, Великий Вождь Веаратов!

 

37

Марта притворила за собой калитку восточной стены. Сердце ее бешено колотилось. Легким шагом она продвигалась вдоль стены. Конечно, зайчиха понимала, что действует непродуманно, опрометчиво, безрассудно. Но что ей оставалось? Аббат, как и любой здравомыслящий обитатель Рэдволла, запретил бы ей вытворять такие глупости. Марта завернула за угол северной стены и замерла. Сверху донеслись звуки шагов и лязг оружия. Выждав, зайчиха двинулась дальше.

Лонна развел на равнине костер и нагромоздил кучу веток и травы, издали похожую на его громадную фигуру. Отойдя, он уселся, приучая глаза к темноте. Между зубцами стены он заметил голову крысы. Пират вглядывался в фигуру, якобы сидящую у костра. Раздался звук спущенной тетивы, и стрела, покинув лук Лонны, пронзила череп крысы. Вслушиваясь в шум, поднявшийся вслед за этим на парапете стены, Лонна подобрался поближе.

Голос Раги Бола можно было легко узнать.

— Не высовывайтесь, идиоты, сколько раз можно твердить! Полосатый где-то там, на западном конце. Чакка, куда прешь?

— Но внизу кто-то крадется. Не-е, не полосатый, гораздо меньше.

Рага Бол рискнул на миг высунуться за стену.

— Дай копье! Кто-то из аббатства пытается пробраться к полосатому, так я думаю. Живей, копье мне!

Марта рванулась прочь от стены, через тропу, к канаве. Она прыгнула, споткнулась, свалилась в канаву. Над ее головой сухо чавкнуло вонзившееся в откос канавы копье.

Рядом с Рагой Болом привстал еще один пират, протянув ему копье:

— Почти попал, мое копье счастливее… — Пират издал булькающий звук и схватился обеими лапами за проткнувшую его горло стрелу. Звякнуло выроненное «счастливое» копье.

— Ложись! — заорал Бол, стараясь слиться с плитами парапета.

Лонна несся вдоль канавы, посылая вверх стрелу за стрелой. Стрелы звякали о камень, нечисть дрожала, не смея высунуть носа за ограждение.

Марта вздрогнула, когда чуть ли не на нее сверху свалилась громадная масса. Она сразу опомнилась:

— Сэр, я из аббатства. Меня зовут Мар…

Мощная лапа сгребла ее и подвесила рядышком с колчаном. Марта тыкалась носом в могучую спину барсука, а по щеке ее колотил колчан. Лонна несся на северную сторону, подальше от стен.

— Знакомство отложим, — буркнул он на бегу.

Марта чувствовала себя детской игрушкой. Все в барсуке было громадно: лапы, длинные стрелы, торчавшие из колчана, лук, фигура… Все! В лесу при свете взошедшей луны Марта разглядела и громадный шрам, пересекавший голову гиганта и придававший ей вид дикий и устрашающий. Но глаза смотрели мягко и мирно.

Лонна спустил ее наземь:

— Теперь можно и познакомиться.

— Благодарю вас, сэр… я… Вы нам нужны! — выпалила она. — Нам — в аббатстве Рэдволл. Я выбралась потихоньку… Ой, меня зовут Марта Бребак.

— Бребак… — Барсук пригнулся к Марте. — Я встретил вашего брата и его друзей у больших утесов. Вы ведь должны сидеть в кресле на колесах, мисс.

— Вы видели Хорти, сэр! Как он? Брагун, Саро, все они… Они не больны, не ранены, скажите мне…

— С ними все в порядке. Вы сказали, что я нужен в аббатстве. Можете меня туда провести? Кстати, зовут меня Лонна Острый Глаз.

Марта вежливо поклонилась. Барсук посадил ее на плечо и зашагал.

— Указывайте направление, мисс Марта Бребак.

Марта схватилась одной лапой за ухо Лонны, другой за тетиву лука.

— Прямо, сэр Лонна. Вон видна колокольня.

Лонна усмехнулся:

— Лучше просто Лонна.

— Спасибо, Лонна. А я просто Марта.

Рага Бол разыскал Виргу:

— Эти отравленные стрелки… Есть у тебя еще?

Старуха вытащила из плаща трубку:

— Вот, заряженная трубка. — Она открыла трубку и высунула кончик шипа. — Мой маленький гонец. Посланец смерти.

— Как понимаю, полосатый собирается пролезть в аббатство. Надо его остановить. Сделаешь — проси что хочешь.

— Высокой будет цена, капитан. Всех детей я потеряла.

— Что угодно.

— Сделаю.

Аббат Кэррол зажмурился, увидев перекинутую через подоконник связку из простыней:

— Чуяло мое сердце. Почти сразу после разговора с ней я почувствовал, что к этому идет. Ох, Марта, Марта…

Торан не стал обсуждать ситуацию. Он сразу перевалился через подоконник и полез по самодельной веревке вниз.

Сестра Сетива высунулась из окна:

— Куда ты? Тебя поймают, убьют!

Торан спрыгнул наземь и вытащил пращу. Он отмахнулся от Сетивы и зашагал к восточной стене.

Аббат Кэррол горестно причитал:

— Ну почему я ее не задержал? Почему?

Сестра Сетива положила ему лапу на плечо:

— Вот я ей ужо все скажу, когда вернется. Успокойся, Кэррол, ты же не ясновидец. Я думала, только ее братец способен на глупости. Кто бы подумал, что такая умная зайчиха выкинет такое коленце!..

Торан заметил перед собой Виргу, кравшуюся вдоль стены в том же направлении. Вот она задержалась, прислушалась… рванулась к кусту рододендрона и спряталась за ним, затаилась.

Маленькая дверь скрипнула и открылась. Показалась Марта. Она повернулась к барсуку и улыбнулась:

— Добро пожаловать в Рэдволл, Лонна.

Лонна пригнулся и протиснулся в дверь. Торан увидел, что Вирга медленно выпрямилась и поднесла ко рту трубку. Медлить больше нельзя. Торан рванулся вперед и врезался в крысу. Голова Вирги ударилась о крепостную стену, и старуха присоединилась к трем своим сыновьям.

— Это друг, Лонна! — воскликнула Марта, увидев, что лапа барсука метнулась к кинжалу.

Лонна протянул лапу к повару, отцепил его от убитой крысы и поставил на ноги. Марта бросилась к Торану:

— О Торан, ты такой храбрый! Быстрей, быстрей! Скорее в аббатство!

У окна кладовой уже толпились рэдволльцы. Марту и Торана быстро втащили обратно. Совсем иначе дело обстояло с Лонной. Никакими объединенными усилиями народ не смог даже оторвать его от земли. Он сам взобрался по специально связанным для него прочным одеялам. В окно он влез с трудом, пыхтя, извиваясь и выломав подоконник.

Сияя от гордости, Марта представила Лонну аббату:

— Отец Кэррол, это Лонна Острый Глаз. Он вызвался помочь нам. Лонна, это аббат Кэррол, настоятель Рэдволла.

Окружающие, раскрыв рты, глазели на невиданное существо.

— Ох, здоровенный какой!

— Хурр, никогда такого не видел!

— Головой потолок почти достает!

Не проявляя никаких признаков удивления, аббат Кэррол пожал лапищу Лонны.

— Добро пожаловать в Рэдволл. И благодарим вас за то, что вы вернули нам Марту. Это доброе дело.

— Благодарю, отец настоятель. Я сделаю все, чтобы освободить аббатство от Раги Бола и его нечисти.

Кэррол поклонился барсуку и повернулся к зевакам:

— В обычаях аббатства всегда было приветствовать гостей и предлагать им кров и пищу. А вы вместо этого досаждаете гостю неуместными замечаниями.

Народ забормотал извинения и попятился. Кладовая опустела.

Аббат снова повернулся к Лонне:

— Идемте, друг мой. Вам следует отдохнуть и подкрепиться. Простите наших обитателей, они не хотели вас обидеть.

— Да я и не обижаюсь, — ответил Лонна, следуя за аббатом и Мартой. — Я уже привык, что делать, если я такой уродился.

Марта укоризненно глянула на Лонну:

— Я ни разу не упомянула вашу внешность, Лонна. Как и аббат. И Торан.

Лонна одарил Марту одной из своих редких улыбок:

— Значит, я приобрел сегодня троих добрых друзей. Похоже, мне понравится в аббатстве Рэдволл.

Несмотря на позднее время, спать никому из рэдволльдев не хотелось. Все толпились в Пещерном зале, любовались пришельцем. Повариха Гурвел и ее помощники сновали туда-сюда, обслуживали гостя и всех желающих. У Лонны глаза разбегались от застольного изобилия. Кротоначальник Двурл решил помочь гостю и предложил ему свое любимое блюдо:

— Хурр, сэрр, вот пирог с репой, картошкой и свеклой, с луковой подливкой. Попробуйте, вкуснее ничего на свете не бывает. Не то повариха обидится, а страшнее ее на свете зверя нет.

Барсук с улыбкой глянул на толстушку Гурвел и принялся за пирог. Обитатели аббатства с почтением глазели, как громадный пирог исчезает в пасти великана.

Сестра Сетива протянула барсуку полный горшок фруктово-ягодной каши и осмелилась пошутить:

— Смелее двигайте челюстями! За столом как на поле боя!

Лонна принял угощение и ответил:

— Что поделаешь, мэм, я и в детстве был хилым, непослушным, а за едой всегда капризничал.

Рэдволльцы дружно засмеялись, — оказалось, барсук хмурится не всегда.

После еды Лонна поведал о своих приключениях, рассказал и о встрече с рэдволльской экспедицией. Малыши незаметно подобрались поближе, некоторые уже оседлали его лапы. Первый раз они видели такого здоровенного взрослого, который признался, что был в детстве неслухом. В полный восторг они пришли, когда Лонна попросил сестру Сетиву не отправлять спать этих любопытных крошек.

Завершив рассказ, Лонна спросил Марту, как она научилась ходить. Пока Марта рассказывала, Магам вцепился в ногу барсука:

— Хурр, большой-пребольшой сэрр, я тебе уступаю свою кроватку.

Разговор, оживляемый подогретым Октябрьским элем, еще некоторое время тянулся, но вскоре присутствующие начали клевать носами. Прикорнули малыши, задремали взрослые.

Аббат Кэррол обратился к Лонне:

— Мы устроим вас при кухне. Там есть свободная кладовая, просторная и удобная. Но сначала проведем военный совет.

В тихой кладовой собрались Лонна, аббат, Марта, Торан, сестра Портула и брат Велд. Лонна, как единственный воин среди собравшихся, сразу оказался в центре внимания. Все ждали его указаний, но вместо этого он начал с вопросов:

— Есть ли в аббатстве стрелы для моего лука или материал для них?

— Стрел, к сожалению, нет, но дерево и железо отыщем, — ответил Торан.

— Прошлой зимой мы с братом Гелфом нашли за восточной стеной упавший ясень, — припомнил брат Велд. — Ствол выдры Командора пустили на дрова, а мы набрали веток и сложили их в штабель, чтобы сделать ограду для сада. Они и сейчас лежат под лестницей колокольни.

— Вот и отлично! — воскликнул Торан. — Перетащим их в погреба бедняги Джунти. У него там маленькая кузница устроена, железо есть для обручей. Мы это железо на наконечники пустим.

— Перья? — спросил Лонна.

— У меня целый шкаф серых гусиных перьев, — сразу ответила сестра Портула. — Как-то сестра Сетива вылечила гусенка из пролетавшей мимо стаи. Так гуси мне перьев накидали целый воз, чтобы я это событие в нашей летописи отразила. А перьев там на тысячу и сто сезонов. Много стрел можно будет оперить.

— Спасибо, сестра. Гусиное перо — лучшее для стрелы.

— Значит, стрелы будут, Лонна.

Лонна растянулся на куче пустых мешков и уставился в потолок.

— Пища и вода, — изрек он, как ножом отрезал. — Видны ли из окон аббатства места, где крысы запасаются едой и водой?

— Сад, пруд, огород, — так же кратко ответила Марта. — Воду они берут из нашего пруда, а из сада и огорода не вылезают. Так, отец Кэррол?

— Да, Марта, — горестно вздохнул аббат. — От нашего сада скоро ничего не останется. Сад и пруд хорошо просматриваются из южных окон.

Лонна протянул лапу к луку, достал кусочек воска и принялся растирать им тетиву.

— Отлично. Торан, сколько у меня стрел в колчане?

Повар заглянул в колчан и ухмыльнулся:

— Двадцать три стрелы и один кротенок. Магам спит там, сорванец.

Извлеченный из колчана маленький крот недовольно заворчал:

— Я здесь спать буду, в моей кроватке спит Лонна.

Аббат Кэррол принял его у сестры Портулы.

— Тогда я уступлю тебе свое большое кресло. А сейчас нам всем пора отдохнуть. Так, Лонна?

Глаза барсука отливали кровью. Дзынькнула тетива, опробованная острым когтем.

— Так! — отрезал он, скрипнув зубами.

Аббат спешно выпроводил всех из кладовой и, закрывая дверь, промолвил:

— Спокойной ночи, друг.

Ответа не последовало.

Торан покачал головой:

— «Жажда Крови»! Одержимость боевым бешенством! Ох-хо-хо…

Марта остановилась:

— Это болезнь такая — Жажда Крови?

Торан так крепко сжал ее лапу, что зайчиха вздрогнула.

— Слушай внимательно, девочка моя. Когда у барсука такие глаза, держись от него подальше. Барсук может такого натворить, когда он одержим Жаждой Крови!..

— Но ведь он не причинит нам вреда…

Они разошлись на отдых. Аббат проходил через Большой зал вместе с Мартой, которая несла на лапах спящего малыша. Кэррол тихо и монотонно поучал Марту:

— Хорошенько запомни, что тебе сказал Торан. Без надобности к Лонне не подходи. Мы мало что знаем о Жажде Крови, но всем известно, что от барсука, одержимого этим проклятием, нужно держаться подальше. Завтра утром патрулируйте по второму этажу, вдоль окон, особенно южных; заметите крыс — сообщите Лонне. И сразу убирайтесь с его дороги. Лонна прибыл сюда, чтобы отомстить Раге Болу и его команде. Только месть привела его в аббатство. Помни это. Спокойной ночи, Марта.

Кэррол взял у Марты спящего Магама и исчез в своей комнате. Зайчиха подняла глаза на изображение Мартина Воителя. Без всяких вещих снов и видений глаза древнего героя сказали Марте все, что она хотела услышать. Она поклонилась Мартину и прошла к себе, все еще озадаченная, но ведомая духовной мощью аббатства.

На заре по Рэдволлу пронеслась смерть. В сторожку ворвался перепуганный пират Гримль и прервал беспокойный сон Раги Бола:

— Полундра, полосатый в аббатстве! Только что укокошил двоих. Одной стрелой! Кулло и Кранец, бедолаги, пошли на пруд порыбачить, тихо-мирно, никого не трогали…

Капитан зацепил крысу за мешковатую рубаху и притянул к себе, исследуя взглядом и нюхом глаза и физиономию матроса:

— Ты вечером грогу перебрал, братец. Одной стрелой!

— Капитан, клянусь, киль мне через клотик, сам видел! Они только вошли в воду, друг за дружкой, в затылочек, как на параде, а тут стрела сзади! Точно рыбки на тростинке!

Капитан отпихнул крысу:

— Собери команду. Виргу ко мне. Живей!

Пират Бывший Зуб, еще один свидетель скорой смерти свежих жертв барсучьего гнева, попался навстречу Гримлю:

— Ну, что капитан?

— Ничего. Выпер меня команду собирать. Виргу видел?

— Видел. Да она меня не видела. И больше не увидит. Кто-то ей полчерепа по стене размазал. Мухи над Виргой столбом вьются… А ты не знал? Надо Болу сказать.

— Вот и скажи. — Гримль нервно дернул хвостом.

— Сразу узнаешь, какого цвета у тебя кишки. Я не такой храбрый. Ох, были бы мы сейчас в море… С тех пор как суша под ногами, как кильки в кастрюльке корчимся.

Гримль увидел головы крыс, вынырнувшие из-за декоративных кустиков, и заорал:

— Эй, парни! Капитан собирает команду у главных ворот, пошевеливайтесь, не то…

Его перебил пронзительный вопль из сада. Шатаясь, оттуда появилась крыса, судорожно сжимая когтями надкушенную грушу. Из груди крысы торчала громадная стрела. Шаг, другой… Выпала из лапы груша, рухнула крыса. И — жуткая тишина.

— Вот, теперь Красный Коготь, — заныл Гримль.

— Не позавтракав, к Адовым Сходням, да-а… А следующий — ты, я? Проклятое место!

 

38

Прошла ночь, Фенна проснулась в лагере возле скал и сразу увидела зайца. Хорти раздувал угольки вчерашнего костра, подсовывал веточки, сухую траву. Не отрываясь от костра, заяц в знак приветствия помахал белке ушами:

— Во, привет, прекрасная принцесса! Удобное местечко. Этот Барсук задержал кучу горючего своим Колоколом. Во, веток сколько у ветра отнял! — Он покосился на спящих товарищей. Опасаясь их гнева, набросился на солнце. — Эй, морда круглая, ленивая, поднимайся поскорей! — и уставился на скалы. — Да, сообразительный парень, кто скалы обозвал. Верно, похожи они на башку барсучью да на колокол.

— Только сейчас заметил, наблюдательный ты наш? — сердито подняла голову Спринголд.

— Но-но, с утра ссориться? — вмешалась Саро. — Хорти, старик, что на завтрак?

— Хи-хи, а жареного фруктового салатика не желаете, во?

— Брось свои шуточки дурацкие!

Брагун подцепил кончиком меча с плоского камня, послужившего Хорти сковородой, жареную сливу и отправил ее в рот:

— Наш славный речной кок вовсе не шутит. И очень даже съедобно. — Брагун снова протянул меч к «сковородке» и незаметно подмигнул Саро.

Старшая белка тоже попробовала и кивнула:

— Едала я и похуже, а жива. Нечего привередничать, не в аббатстве.

Фенна ковырялась в месиве веточкой-вилочкой:

— И вот это придется съесть? Это у него называется «завтрак»?

Спринголд зажмурилась и с усилием проглотила:

— Ешь или голодай, выбор небогатый. Фрукты жарить! Кто мог до такого додуматься, кроме зайца?

Заяц возмущенно задвигал ушами и хотел устроить неблагодарным спутникам выволочку, но только разинул рот, как заметил что-то в отдалении:

— Во, во, вот она, черная неблагодарность… во, во, вон там, кто-то скрючился, крадется, подлый, во…

Брагун вытер меч:

— Сейчас проверим.

Они рассредоточились и поползли к подозрительному объекту. Но самая остроглазая среди них, Фенна, почти сразу вскочила:

— Этот опасный зверь — пень старый.

Древний остаток дерева доходил Брагуну до плеча. Он прикоснулся к трухе пня мечом:

— Все, что здесь осталось от Властелина Цветущих Мхов. А по стволу его мы перешли ущелье.

Саро молча обошла останки Властелина.

— Пора глянуть на наши клочки.

Брагун вытащил пергамент и протянул его Спринголд:

— У тебя глаза получше. Мне пора уже моноклем обзавестись или очками, как у аббата и отца Фреда.

Спринголд всмотрелась в аккуратно выполненную запись:

— Марта старалась. Это слова сестры Амил. Слушайте.

Брагун глянул на Саро:

— Это про нас. Мы из прошлого вернулись. Что — то сейчас Марта поделывает…

— Вот бы она могла с нами пойти! Умная зайчиха, по крайней мере. Что там еще? Из этой записки ничего не извлечешь.

— Кроме карты — еще клочок пергамента. — Брагун протянул его Саро. — Читай.

Саро развернула и расправила записку и передала ее Фенне:

— Какой из меня чтец! Но я про очки сказок не сочиняю. Школу-то мы вместе бросили. А вот Фенна наверняка прилежная ученица.

Молодая белка обратилась к переданному ей документу:

— Это из хроники летописца Скритто, который записал слова сестры Амил:

Спринголд пожала плечами:

— Здесь, конечно, есть какая-то информация. Намеки, подсказки… Но что мы видим вокруг? Пень дерева, две большие скалы, похожие на голову барсука и на колокол. У нас есть карта. Негусто.

Брагун молча бороздил песок лапой.

Фенна нарушила молчание:

— А рассказ о путешествии рэдволльцев в Глинобитную Обитель сохранился? Толстенная, должно быть, книжища.

— Есть там толстая книжища, но мы с Саро с книгами возиться не привыкли. С вами все иначе, вы жили в аббатстве, школу закончили. А мы рано сбежали, так и остались недоучками.

Фенна с досады чуть было не разразилась сетованиями и упреками, но сдержалась. «Старички» и без того уныло глядели в землю. Да и кто она такая, чтобы поучать ветеранов с таким опытом? Они не книжные черви, а бойцы и путешественники.

Мысли ее прервал вопль Хорти:

— Во-во, бездельники! Стоят тут, время впустую переводят. А мой завтрак уже оценили по достоинству, во.

Брагун удивленно хлопнул хвостом:

— Хорти, что ты еще там вытворил, во имя всех Сезонов?

Заяц подошел к пню со своими новыми знакомыми. Сопровождала его толстая мышь-соня, волокущая хворосту воз и ведущая на плетеном поводке крохотную ящерку-песчанку.

— Во, мой новый друг Тублиндам. Сокращенно Тублин. Еще короче — Туб. Отшельник пустынных горизонтов. С ним свирепое создание Баббаб, песчаный следопыт. Сокращенно Баб. Как они лихо с завтраком справились, Туб и Баб, все подчистую подмели, во!

Спринголд возмутилась:

— Но я же не успела позавтракать!

— Тебе все равно моя кухня не по нутру, во.

Тублин вежливо приподнял над головой вислополую соломенную шляпу:

— Рад встрече, друзья моего друга, лучшего повара! И искусного следопыта, скажу я вам. Как он вас сюда вывел — невероятно!

Саро повернулась к зайцу:

— Ты уже чего-то наплел мистеру Тублиндаму?

Хорти замялся, но тут же сменил тему:

— Во, во, ни дня без шуток. А представьте себе, где Туб живет! Пошли, Туб, покажешь.

Тублиндам присел и пощекотал бок ящерицы. Баббаб выгнул спину от удовольствия. Хозяин ящерицы снизу вверх глянул на путешественников:

— Где живет? Где ж тут жить… В Глинобитной Обители живем, больше негде…

Брагун боялся верить ушам:

— Значит, вы живете… в Глинобитной Обители?

Бесформенная соломенная шляпа бурно заколыхалась во все стороны, когда Тублин утвердительно закивал:

— Всю жизнь. Младшим я был из шестнадцати. Один пришел сюда и борюсь с невзгодами. Глинобитная Обитель не Рэдволл, конечно, где Хорти самый главный. Но это наш дом, верно, Баб?

Ящерка тоже закивала и прильнула к Фенне, напрашиваясь на ласку.

Спринголд одарила соню чарующей улыбкой:

— Вы можете показать нам путь в Обитель, мистер Тублин, сэр?

Из-под шляпы донеслось довольное мурлыканье:

— Ну уж сразу и «сэр»! Зовите попросту, называйте как хотите, только не колотите.

Фенна забыла про трущуюся о ее лапы ящерку:

— Прямо сейчас?

— Можно и сейчас. — Тублиндам поднялся и отряхнулся. — Только не мешайте моему другу Хорти приготовить мне еще разок-другой… третий, там… такую вкусную еду.

Брагун подбодрил зайца таким шлепком по спине, что Хорти чуть не растянулся в пыли.

— О чем речь! Конечно, наш славный следопыт, чемпион-повар и мудрый правитель Рэдволла с удовольствием приготовит вам завтрак, друг.

Туб передал веревку своей тележки Саро:

— Будьте добры, помогите мне, мэм. Устал, сил нет. Пошли, Баббаб! Домой!

Он зашагал, не переставая оживленно болтать:

— Приятно с кем-нибудь словечком перекинуться. Одиноко здесь. Крошка Баб говорить не умеет. Я брожу вокруг, собираю все, что может пригодиться. Топливо, камешки, то да се. Пригодится. Если надумаете что-нибудь выбрасывать, бросайте в мою сторону.

Шли они, склоняясь к югу. Тублиндам все время болтал, а Баббаб терся о лапы всех по очереди, напрашиваясь на почесывание и поглаживание.

Вечером устроились на привал. Туб с готовностью выделил хворост для костра, надеясь снова насладиться кулинарным искусством Хорти.

— Что на ужин, главный повар? Я и мой маленький Баббаб уже сгораем от любопытства.

Спринголд ухмыльнулась:

— О, наш главный повар придумает что-нибудь сногсшибательное!

Зайцу порядком надоело кулинарить. Он вяло рылся в оставшихся продуктах.

— Во-о-о, что-нибудь сногсшибательное… только из чего? Я тут надрываюсь, а они лежат, хвосты задрали, бездельники…

— Ничего, вот вернешься в Рэдволл, там сразу толпа слуг засуетится вокруг могучего правителя, — присоединилась к Спринголд Фенна. — А пока сожги в костре еще один фруктовый салат.

Заяц взял котелок, болтавшийся на крюке под повозкой сони, и заявил:

— А ну-ка не мешать! Я сочиняю новый ватрушковый суп с диким луком, шалфеем, морковью, чесноком и овсяными лепешками. На второе земляничный сюрприз. На третье одуванчиковый чай.

Несмотря на все опасения, то, что «сочинил» Хорти, имело превосходный вкус.

Туб и Баб начисто вылизали свои миски.

— В жизни так не ел, — восторгался хозяин ящерки.

Стишок сестры Амил Туб выслушал внимательно, но, подумав и почмокав губами, в недоумении покачал головой:

— Тюрьма четвероногая какая-то… Ты что-нибудь понимаешь, крошка Баб?

Ящерка развела лапками, покачала головой и приластилась к Саро.

Туб обмяк у костра, шляпа сползла ему на нос.

— Я простой поселянин, — бормотал он. — Бедный, неученый. Вот вы сами осмотритесь в Обители, может, чего и найдете… Завтра будем там, еще до полудня пожалуй… Отдохнем за ночь… Спокойной ночи, ребята!

Брагун уселся в тени с мечом в лапах:

— Я покараулю.

Туб снова подал признаки жизни:

— Так у нас Баббаб лучший караульщик. Спите спокойно.

Но Брагун в ответ лишь крепче сжал свой меч.

Вот и новый рассвет поднялся над пыльной равниной. Завтракали на скорую руку, чтобы не медля пуститься в путь. Тублиндам пытался «раскрутить» вождя-повара Хорти на полный завтрак, но вынужден был неохотно подняться и присоединиться к группе. Саро взяла поводок Баббаба, Спринголд впряглась в тележку, и они пошагали дальше. Соня по-прежнему всю дорогу болтал.

Через некоторое время Брагун забеспокоился. Он крикнул идущему впереди с Хорти Тубу:

— Друг Тублиндам, долго еще идти?

Не оборачиваясь, тот ответил:

— Нет, думаю, после второго завтрака прибудем.

Брагун ухмыльнулся и зашептал Саро:

— Старый обманщик! Видишь, холмы справа? Мы их огибаем с востока, а должны обойти с юга.

— Зачем это он?

— Думаю, тянет время, чтобы лишний раз поесть.

Саро посмотрела на Баббаба:

— Это так?

Ящерка ухмыльнулась и закивала.

— Вот толстый разбойник, а? — И Саро погладила Баббаба.

— Сейчас проверим, — шепнул Брагун и крикнул: — Для скорости на завтрак не останавливаемся. Придем — устроим большой обед.

— Неплохая идея, — откликнулся Тублиндам и тут же «вспомнил», как можно срезать путь через холмы.

Саро толкнула Брага:

— Глянь на Баббаба. Он, похоже, улыбается.

 

39

Не прошло и часа, как с вершины холма перед путешественниками открылся совершенно иной пейзаж. Сухую пустыню сменили зеленые луга, не такие сочные, как в Лесах Цветущих Мхов, но все же дышащие жизнью и свежестью. По долине разбросаны отдельно стоящие деревья, небольшие рощицы, кое-где скопления кустов, радующее взгляд пестрое разнотравье.

Тублиндам стащил с головы шляпу и взмахнул ею:

— Вот она, Глинобитная Обитель.

Фенна остановилась на склоне и сорвала несколько ромашек. Она поковырялась в земле и понюхала ее:

— Почва плодородная. В былые времена ее, должно быть, возделывали.

Тублиндам посмотрел на ромашки, которые Фенна воткнула в свой хвост.

— Может, здешние мыши так и делали.

Хорти тоже озирался вокруг.

— Ручьев и речек не видать, во.

Туб тоже сорвал ромашку и сжевал ее стебель.

— Воду скоро увидите. Вкусная подземная вода в самом центре долины. И я там воду беру из колодца.

Они сошли с холма. Внизу Туб задержался, шагнул чуть в сторону и отвел лапой высокую траву:

— Вот здесь. Старая защитная стена. Должно быть, рухнула, когда прыгала земля. — Он указал на ряд каменных блоков. Каждый из них был украшен рельефным изображением мыши. — Так они здесь и лежат, по всей долине, большим квадратом. Я иной раз таскаю их, когда камень нужен для дома. Ну, вот и время завтрака подошло.

Они вошли в рощицу низкорослых, кривоствольных деревьев и остановились перед ветхой хижиной, сооруженной из камня, дерева и всяких осколков и обломков.

— Вот мой маленький домик. Мы с Баббабом не променяем его ни на какой дворец.

Баббаб весело запрыгал вокруг, а Тублиндам присел у сложенной перед домом печки, разжигая в ней огонь и напевая вполголоса какую-то песенку.

Брагун шепнул Хорти:

— Постарайся с едой. Побольше да получше. Чтобы ему было что вспомнить.

— Будет сделано! — отсалютовал заяц. — И вы не забудете, во!

На воде из колодца сони Хорти приготовил овощной суп с местными травками, к которому добавил несколько лепешек.

Все уплетали с удовольствием. Саро не удержалась от замечания:

— Очень вкусно, но спрашивать, из чего приготовлено, остерегусь.

Хорти облизал лапу и схватил очередную лепешку.

— А я и не скажу, во. У нас, поваров, свои секреты.

Соня и ящерка уплетали за обе щеки и только нахваливали стряпню Хорти.

После обеда Брагун приступил к расспросам:

— Место, которое мы ищем, должно быть могилой. Возможно, кладбище. Ведь как там, в тексте:

— Где это может быть, Тублиндам?

Шляпа сони поехала на нос.

— Это должно быть мертвое место. Мы туда не заходим ни-ко-гда. Так, приятель?

Баббаб прижался к хозяину и затряс головой.

Спринголд удивилась:

— Почему? Ведь мертвые никого не трогают, лежат спокойно. Те покойники умерли давным-давно.

Тублиндам покачал головой:

— Вы как хотите, мисс, но ночью, когда дует ветер, я слышу их стоны.

— Они просто есть хотят, во! — влез с пояснениями Хорти. — Брось, старина Тубель, пустые страхи! Пошли покажешь!

— Не-не-не! Ни за что! Сами легко найдете. Никак не заблудитесь. Идите на юг, пока не увидите камни. Это и есть сад мертвых. Он, наверно, когда-то был внутри старого аббатства. Однажды я туда забрел, а больше не пойду.

И пятеро путешественников пошли искать кладбище.

Надгробные камни лежали тихо, мирно грелись на солнышке. Стрекотали и прыгали кузнечики, жужжали пчелы.

Саро огляделась:

— Мирное местечко. Сад памяти.

Фенна своим пушистым хвостом стряхнула пыль с одного из покосившихся надгробий:

— Смотрите, что здесь нацарапано: «Сестра Этнилла, жертва тяжкой болезни, ушла от нас на солнечные склоны, к потокам тихоструйным».

Брагун провел лапой по гравировке:

— Бедняжка. Здесь, должно быть, не одна она такая. «Солнечные склоны», «тихие потоки»… Красиво написано.

Спринголд и Хорти бродили по кладбищу, рассматривали другие надгробия. Вдруг Хорти завопил:

— Во, во, ребята, во! Кого мы ищем? Савватикус, Сливатикус, Солдатикус, Сивволатикус… Вроде нашелся он у меня, во-во-о-о-о-ой!

Брагун подпрыгнул:

— Где этот псих?

— Сюда, сюда! — звала Спринголд. — Хорти провалился!

Все понеслись к взъерошенной мыши, прыгавшей вокруг зияющей зловещей чернотою дыры.

— Сюда, сюда рухнул! Стоял показывал на этот большой камень — и вдруг пропал!

Брагун оттянул ее за рукав:

— Отойдите, мисс, не то последуете за ним. — Он приник к дыре и заорал во весь голос: — Хорти! Хорти, друг! Где ты?

В ответ донеслось лишь слабое эхо его собственного голоса.

 

40

У Раги Бола опускались лапы от бессильной ярости. Почти вся команда дезертировала. Капитан тряс за шиворот приставленного к воротам Фирзина:

— Куда ж они делись, если никто не проходил? Открывал кому-нибудь?

— Клянусь, капитан, копье сглотну! Ни полразика!

— Со стены не спрыгнешь… — размышлял вслух капитан. — Риндж, что скажешь?

Риндж, следовавший за Болом весь день, пожал плечами:

— А те малые дырки в стенах? В середине каждой стены? Должно быть, там пробрались. И от сторожки подальше.

Капитан оскалил клыки:

— Я приказал Аргабу поставить там часовых. Сбегай проверь.

Прежде чем ответить, Риндж отодвинулся от капитана подальше:

— Они оказались под прицелом, в кустах прятались, но полосатый заметил. Снял их из окон. Всех троих. Из лука, как водится.

Капитан выглянул за выступ стены, закрывавший его и обоих пиратов от окон аббатства.

— Быстро, за мной, в сторожку, оба!

Все трое рванулись в сторожку и захлопнули за собой дверь, в которую тут же воткнулась стрела. Стрела звонко вибрировала, острый конец ее прошил дверь и высунулся в сторожку, трое стояли перед дверью и смотрели на острие наконечника.

Фирзин всхлипнул:

— Рвать отсюда надо, не то все мы жмурики! Всех ухлопает гад полосатый!

Ледяной взгляд капитана заставил его замолчать.

Бол помолчал и тихо спросил:

— Сколько у нас народу осталось, Риндж?

— Чуть больше двух десятков, капитан. Под две дюжины, если нас троих считать.

С самого утра Рага Бол раздумывал над ситуацией. Он чувствовал, что загнан в угол, но был уверен, что найдет выход и выиграет, как всегда до сих пор.

Тут его озарило. Он понял, что нашел выход. Осталось лишь убедить команду.

Бол подошел к креслу и тяжело опустился в него. Сейчас он выглядел не свирепым капитаном, а простым членом экипажа.

— Два десятка вместо полусотни. Плохи дела, ребята. Вы спите и видите, как оказаться отсюда подальше, так? Высказывайтесь, не бойтесь.

Фирзин собрался с духом:

— Капитан, все уверены, что мы покойники, если здесь останемся. Так, Риндж?

Риндж кивнул:

— Точно. Самое опасное место на земле — здесь. Смерть неминучая.

Бол печально улыбнулся:

— Может быть, и так. Но подумайте, ребята, если мы убьем полосатого и захватим Рэдволл, какая жизнь начнется! Жратва, прислуга, теплая зимовка! И мы должны бросить все это и бежать из-за одной полосатой собаки, которая по всем правилам должна была давно подохнуть. У нас нет судна, от моря мы вон куда ушли, цвет команды перебит. Мы выйдем отсюда жалкой кучкой нищих.

Риндж и Фирзин напряженно шевелили мозгами, стараясь понять, что за маску и с какой целью напялил на себя их предводитель. Шевелили они также и хвостами, топтались и почесывались, жались и мялись.

Тут Бол проронил коротенькое словечко:

— Но…

— Что «но», капитан?

— У вас есть план, капитан?

Капитан подался вперед, глаза его лихорадочно блестели.

— У меня есть план. Слушайте внимательно.

Аббат Кэррол и Торан сидели на кухне. Вошла Марта. Повар показал на кучу стрел, лежащих на кухонном столе:

— Еще стрел, Марта?

— Нет, Торан. Пока хватит. Стрелы лежат под каждым окном.

Аббат налил Марте кружку холодного мятного чаю.

— Как там, наверху, Марта? Ты да Гурвел, больше никто там не был.

Марта пригубила кружку.

— Как это все страшно. Мертвые крысы везде — на траве, в огороде, у стены. Похоже, часть команды сбежала через восточные ворота. А Лонна разгуливает вдоль окон, спокойный-преспокойный. Не то что утром.

Торан подвинул к Марте табуретку:

— Может быть, крысы уйдут, а может, это лишь затишье перед бурей. Нам остается лишь ждать.

— Думаю, что ты прав. Слишком тихо, слишком. И в том прав, что мы можем лишь сидеть и ждать.

Сестра Сетива вошла в кухню.

— Да нет, не только ждать. Все стрелы делают, даже малыши. Надо им поесть приготовить, я затем и пришла. Пора бы перекусить.

Торан сорвался с места:

— Я этим займусь, сестра. Гурвел помогала Марте, остались мы без единого повара.

— Я тебе помогу, Торан. Нельзя оставлять народ голодным, даже в такие опасные дни.

День перешел в вечер. Солнце садилось все ниже к горизонту. По небу разливался багряный закат.

Лонна с отрешенным видом стоял у фасадных окон, глядя в направлении главных ворот. Бешенство крови покидало его, наваливалась усталость. Почти два дня и две ночи он провел без сна. На аббатство спускалась ночь; подул свежий ветерок, принесший прохладу. Лук готов был выскользнуть из усталых лап. И тут стрелок встрепенулся.

Резкий голос Раги Бола долетел от главных ворот:

— Эй, полосатый, я тебя вижу. Прячешься под юбками аббатских святош? Как морда, не беспокоит? Ха-ха, надо было тебе еще по шее резануть, отхватить твою дурацкую башку. Ничего, полосатый, я еще до тебя доберусь. Прикончил старого, прикончу и молодого.

Из Большого зала прибежал дежуривший там брат Велд:

— Снаружи орет пиратский капитан. Он задирает барсука.

Торан понесся к лестнице:

— За малышами следите, наверх не выпускать! Все, кто может носить оружие, за мной. Где Лонна?

— Когда я уходила, был у передних окон, — торопливо ответила Марта.

Торан, взмахнув кузнечным молотом ежа Джунти, побежал дальше.

Толпа рэдволльцев во главе с Тораном ввалилась в спальню. Широкая спина барсука заслоняла окно, снаружи Бол продолжал задирать Лонну.

— Я не боюсь подойти к врагу вплотную. Сабля — оружие настоящего воина. А ты сиди там, если боишься Раги Бола… Выйди, рискни, я тебе вторую половину морды искромсаю. И станешь ты большой кучей корма для пташек и мурашек.

Лонна вскочил на подоконник:

— Я задавлю тебя голыми лапами, мразь!

Торан подскочил к барсуку и схватил его за лапу:

— Не надо, это ловушка! Они заманят и окружат тебя. Их еще много.

Ослепленный яростью барсук отбросил Торана.

Рага Бол вышел из-за выступа стены. Он подбоченился и захохотал:

— Ха-ха-ха! Вот он я! Иди сюда, недорезанный. Тащи магический меч, скрести клинок с Рагой Болом, если посмеешь!

— Еулалиа-а-а-а!

С боевым кличем Лонна спрыгнул на кучу земли, подсохшую на солнце, съехал по ней наземь и понесся к сторожке. Торан, бряцая своими железками, потрусил за ним, а за Тораном начали спрыгивать остальные.

Рага Бол стоял, помахивая перед собой саблей и крюком.

Марта догнала Торана.

— Там, на северной стене, крысы! — крикнула она.

Торан свернул к лестнице:

— Велд, Гелф, Двурл, за мной! Остальные с Мартой!

Бол подпустил Лонну на три шага, отпрыгнул, упал на землю и завопил:

— Копья!

Лонна даже не делал попытки увернуться. Три пиратских копья пролетели мимо, одно вонзилось в плечо. Барсук смахнул его, но нанесенной копьем раны, казалось, не заметил. Его заполнила Жажда Крови, глаза светились, как закат, которым он недавно любовался, зубы обнажились в свирепой гримасе. Острые когти вонзились в горло пиратского капитана, пытавшегося снова встать и занять боевую позицию.

Рага Бол выпучил глаза и под хруст своих шейных позвонков издал булькающий звук. Тут же в его спину вонзились четыре копья, брошенные его же матросами и предназначенные барсуку. Как тряпичная кукла, повис пиратский капитан в могучей лапе барсука. Последнее, что он видел, была оскаленная морда Лонны, рычащая ему:

— Гори в аду, крыса! Еулалиа-а-а-а-а!

Держа перед собой труп Раги Бола, Лонна понесся по ступеням стены, догоняя отряд главного повара.

Торан обернулся и завопил:

— Дорогу барсуку, пропустите, осторожно! Марта, назад! Спускай всех вниз!

Марта закричала своим:

— С дороги! Вниз, быстро!

Она столкнулась с аббатом Кэрролом. Вооружившись веником, отец настоятель размахивал своим оружием и вопил:

— Где эти грязные гады? Я им покажу!

Одержимого боевым бешенством старика аббата подхватили два коренастых крота и осторожно спустили по лестнице на лужайку, чтобы тот не натворил бед.

Крыс охватила паника. Лонна размахивал трупом Раги Бола, как дубиной, молотя пиратов, сбрасывая их со стен. Они глухо бухались оземь с обеих сторон стены. На трупы тех, кто упал на траву с внутренней стороны, набрасывались доблестные рэдволльцы, каждый из которых хотел остаться в благодарной памяти потомков как защитник аббатства в решающей битве.

Лонна остановился, тяжело дыша. Кровь сочилась из дюжины ран на его теле. Истыканный копьями труп Раги Бола в его лапах напоминал гигантскую подушку для иголок.

Торан в сопровождении своих помощников осторожно приблизился к барсуку. Лонна повернулся, скребя копьями стену и парапет. Мощным движением он швырнул труп пирата за стену, прислушался к хрусту веток, копий и костей. Потом улыбнулся и сел на ступень:

— Когда Марта привела меня в Рэдволл, я надеялся, что смогу вам помочь.

— И ты помог нам, друг! Да еще как помог!

Лесные голуби сорвались с ветвей и закружили в ночном воздухе, удивляясь, почему колокола Рэдволла звонят в такой поздний час.

 

41

Брагун в три погибели согнулся над дырой, в которой исчез Хорти. Саро спешно мастерила факел из веток, травы и мха. Фенна тем временем без устали кричала в черную пропасть:

— Хорти! Хорти, отзовись! Хорти! Спринголд навела на верхушку факела свой магический кристалл, помогая солнечным лучам зажечь факел. Саро раздула дымок, и факел вспыхнул, споря с солнечными лучами, дерзко бросил вызов породившему его небесному светилу.

— Спускаюсь. Спринг и Фенна — здесь наготове, нам может понадобиться помощь, — распорядилась Саро. — Браг, давай веревку.

Саро исчезла в могиле и скоро ощутила под ногами что-то твердое.

— Ступени. Каменная лестница.

Исчезающая в темноте лестница кажется бесконечной. Брагун шагает вслед.

— Осторожнее, не спеши. Не хватало еще тебя потерять.

Спринголд и Фенна следят за огоньком, но вот он исчез за поворотом. Внизу шевелятся неясные тени.

Мышь зябко поежилась:

— Мне здесь больше не нравится. Тоже, смиренное кладбище. Сначала заманило, а потом… Не зря Туб его боится. Хоть бы с Хорти ничего не случилось.

Фенна внимательно изучает покосившийся монолит, нависший над могилой.

— Наш Хорти несокрушим.

Из дыры вынырнула макушка Брагуна.

— Совершенно верно, мисс. Помогите-ка…

Вчетвером они вытащили Хорти из могилы и положили его на траву. Заяц тотчас свернулся калачиком, как в сладком сне.

Саро слегка похлопала его по плечу:

— С лестницы загремел, бедняга. Опять голову расшиб. Но ничего опасного, оклемается.

Фенна смочила горстку мха и приложила к распухшему уху зайца.

— Везет же бедному Хорти! Там шишку заработал, здесь опухоль. Да какую!

Холодная примочка подействовала. Хорти зашевелился, застонал, попытался сесть, но тотчас рухнул и затараторил:

— В-во-во-во-ой-ой! Не суйте пчел в ухо, выньте, выньте! Жжет, колит, пилит, рубит, режет! Во-ай! И шумит, гудит…

Спринголд протянула зайцу фляжку:

— Освежись, если глотать можешь.

Хорти схватил фляжку и осушил ее в три глотка.

— Уху-то, конечно, не поможет, но хоть губы смочил, во. У-у-у, бедненькое мое ушко, а-а-а-а, во!

— Болит, да? — участливо спросила Фенна.

— Я при смерти, во! Фенночка, пожевать чего — нибудь умирающему не найдется? В последний раз…

Брагун усмехнулся:

— Ну, не так сильно он, оказывается, и ушибся. Последите за этим симулянтом, мы с Саро спустимся еще раз, осмотримся. Мха и травы нам еще надерите для факела.

Фенна подсунула свой свернутый плащ под голову Хорти. Собирая горючее для факела, она поделилась с товарищами своим последним открытием:

— Я поняла, почему старик Туб слышал стоны. Посмотрите на этот темный камень. Здесь можно разобрать надпись. Вот: «Сильватикус. Первая мать настоятельница аббатства Глинобитная Обитель. Славная сезонами и мудростью. Всеми любимая и почитаемая. Всегда в наших сердцах. Покойся в мире». Та самая могила, которую мы ищем.

Фенна вытянула лапу, указывая на верхнюю часть надгробия. Каменная лилия на каменном стебле, плавные изгибы каменных листьев… И весь этот растительный узор прорублен в камне насквозь.

— Вот цветок, который не растет и не отцветает. А сильный ветер, наверное, гудит в сквозных отверстиях, пугает Туба.

Брагун одобрительно посмотрел на Фенну:

— Умница! Наблюдательная и сообразительная. Ладно, теперь позаботьтесь об умирающем, а мы с Саро быстренько обернемся.

И выдра с белкой снова исчезли в черной дыре.

Хорти не из тех, кто умеет страдать неприметно. Он постарался извлечь как можно больше пользы из своего ранения:

— Салат, во! При опухлом ухле… тьфу, при опухом ухе… в общем, чем больше салата, тем лучше для уха, во. Это любой заяц вам скажет, кого ни спроси. Спринг, что у тебя там, а? Убери от меня эту гадость!

Спринголд держала в лапе готовую примочку.

— Ведешь себя как мелкий зайчонок, стыдно, Хортвил Бребак! Фенна, придержи его!

Хорти дергался и вырывался:

— Отвалите от меня, палачихи! Я вам не мелкий зайчонок, чтобы лечиться, во! У сестры Сетивы нахватались, да? Ай, все ухо забила грязью! Я теперь глухой на одно ухо на всю оставшуюся жизнь, во!

Спринголд сжала в лапе здоровое ухо зайца:

— Смирно сиди! Не надо дергаться, чтобы грязь в уши не лезла. Сейчас я тебя еще перевяжу.

Борьба закончилась победой Спринголд, и Хорти с мрачным видом повернулся спиной к подружкам.

— Долго они там, — вздохнула Спринголд. — Не случилось бы чего. Может, нам тоже спуститься, проверить?

— Да, ты права. Хорти, лежи спокойно, отдыхай. Засни, если хочешь.

Белка и мышь осторожно спускались, прижимаясь к камню стен, нащупывали лапами ступени, затаив дыхание прислушивались к неясным шорохам. Они облегченно вздохнули, увидев впереди мерцание и услышав голоса своих старших друзей.

— Саро, Браг, это мы! — крикнула Фенна.

— Я ведь велел вам оставаться наверху, — строгим голосом отозвался Брагун. — Кто знает, что там этот лопоухий без вас вытворит!

— Ладно, Браг, ничего страшного, — заступилась за молодежь Саро. — Пусть посмотрят.

Проход открывался в обширную сводчатую камеру-усыпальницу, сплошь облицованную камнем. В центре возвышался постамент, на котором белели истлевшие кости, покрытые белой тканью, тоже превратившейся в хрупкую паутину, почти в пыль. Перед постаментом на полу — россыпь древесной трухи, изъеденной древоточцами. Труха эта когда-то была креслом на колесах, о чем можно было догадаться по четырем каменным дискам с отверстиями в центре. Они служили колесами креслу. На стене — два хорошо сохранившихся факела. Саро зажгла оба.

— Вот, пришли мы сюда, а что нашли? — нарушила она тишину. — Останки древней аббатисы. И эти останки. — Она показала на древесную труху.

— Кресло сестры Амил, — пробормотала Спринголд, подобрав древнюю щепку, которая сразу рассыпалась в пыль. — Каменные колесики выстояли против сезонов.

— Много, много сезонов, — отозвался Брагун, пошевелив сгнившее дерево кончиком меча. Как там этот стишок…

Брагун выпрямился:

— Кресло Амил мы нашли, а секрет Амил?

— Да, — уныло протянула Саро, — вернемся мы и скажем Марте, что нашли кучку пыли и четыре камешка.

— Даже думать об этом не хочется, — поморщилась Спринголд. — Может, лучше бы мы ничего не находили.

Фенна подняла колесики. Два из них она засунула в собственный пояс, два других протянула Спринголд:

— Эти колесики подтвердят, что мы здесь побывали. Пошли, Спринг, посмотрим, как там Хорти.

Брагун дал им один из факелов.

— Идите, а мы с Саро еще поищем.

— Поищите, — вздохнула Фенна без всякой надежды.

— Хорти пока ничего не говорите. Ведь Марта его сестра. Скажите, мы еще ищем. Лучше всего, если вы его доставите к старику Тубу и там нас дождетесь.

Белка с мышью кивнули и поспешили к Хорти.

Когда вернулись Браг и Саро, Спринголд поставила перед ними две чисто вымытые миски.

— Тублиндам приготовил вкусную тушенку, только поторопитесь, пока Хорти к ней не приложился.

Спринголд изо всех сил старалась не показывать любопытства, и только когда миски опустели, она как бы невзначай спросила Саро:

— Ну как, нашли что-нибудь?

Саро улыбнулась Брагуну, который неспешно потягивал черничный чай.

— Ух, хорошо отдохнуть за чашкой чая! — блаженно протянул тот.

Фенна в нетерпении взмахнула хвостом:

— Вы не расслышали вопроса?

— Да, хорош чаек, — ответила Саро. — Не выпьешь такого на северных берегах.

Хорти снова навострил перевязанные уши:

— Что не выльешь на скверных ногах? Во, чушь несут, один пуще другого.

Фенна вспылила:

— Заткнись, Хорти! Мистер Брагун, мадам Саробандо, прошу вас, ответьте на заданный вам вопрос!

— Хи-и-хи-и, — донеслось из-под соломенной шляпы. — Старый Туб видит, что им есть что ответить. Нашли, конечно нашли. Вон как сияют, как начищенные котелки. Не мучьте молодежь, ребята, скажите им.

На открытой лапе выдры появился маленький свиток пергамента.

— Вот что мы нашли. Это и есть секрет сестры Амил.

Спринголд быстро протянула к свитку лапу, но Саро оказалась еще быстрей. Она смела свиток с лапы Брагуна и спрятала в своем поясе:

— Нет, Спринг, только Марта может это прочесть.

— Это почему? — негодующе вскинулась Фенна.

— Потому, умница моя, что там так написано, — объяснил Брагун. — Саро, прочитай им.

Саро снова вытащила свиток. Видно было, что он обвязан ветхими ниточками. Снаружи виднелась надпись очень мелкими буквами. Саро поднесла свиток к глазам и медленно прочитала:

— «Только для того, кто в этом нуждается».

— Значит, для Марты, — сказал Брагун. — Мы и сами внутрь не заглянули. Завтра на рассвете снимемся, пойдем в Рэдволл, понесем его Марте.

Фенна задала еще один вопрос:

— Почему же этот свиток так хорошо сохранился? Ведь все там рассыпалось, сгнило, истлело.

— Мы нашли его в основании той каменной штуки, на которой лежат кости, — ответил Брагун.

— Под постаментом? — перебила Спринголд.

— Да, — кивнула Саро. — Мы уже собирались уходить, и я сняла со стены факел, потому что наш догорел. И споткнулась о камень. Лапой зацепила, а он отвалился. И за ним лежала эта маленькая штучка.

— Но почему она не рассыпалась в прах, как все остальное? — настаивала Фенна.

Врагун выковырял из-под когтя какой-то темный комочек:

— Вот почему. Воск. Свиток был плотно завернут в листы щавеля и залит пчелиным воском. Уж мы потрудились, пока весь воск отодрали…

Тублиндам подлил им черничного чаю.

— Я рад за вас. Молодцы, ребята!

— Во, кто богата? Чем богата? В чае мята? Нет, чай совсем без мяты, во.

Саро повернулась к зайцу:

— Хватит, наслушалась я твоего бреда. Туб, немного теплой воды, пожалуйста. Не слишком горячей. Браг, положи этого оболтуса на бок, здоровым ухом книзу, больным, стало быть, кверху. И сам присядь на него сверху. Я займусь его ухом.

— Во-во, я и говорю, земля полна слухом… Каким слухом? А-ай, старый грубиян, слезь с меня! А эта старая ведьма меня варить собралась? Спасите! Мозг варят заживо за три несчастные миски тушенки! Фенна, на помощь!

Но никто не спешил на помощь бедному зайцу. Саро промыла ухо, а Тублиндам принялся умащать его каким-то бальзамом собственного изготовления.

— Все прошло, сэр Хорти, продолжайте жить, чтобы жарить и варить. Это моя секретная мазь из тайных травок, растущих в только мне известных уголках. Как самочувствие?

Хорти блаженно закрыл глаза.

— Потрясно, друг Туб, ухо стало пухом, легкое, теплое, во. И слышу отлично, никакого шума в ушах.

Саро стерла грязь с лап.

— И никто тебя не убил.

— А зря, — с досадой шепнула Спринголд.

— Такой шанс потерян, — пробормотал себе под нос Брагун.

— Сколько пищи сберегли бы! — еле слышно хихикнула Фенна.

Хорти открыл глаза и обвел всех гневным взором:

— Я все слышу, подлые убийцы…

Его заглушил взрыв хохота, даже маленький Баббаб пронзительно взвизгнул.

На рассвете следующего дня путешественники попрощались с соней и ящеркой. Фенна обняла обоих:

— Почему бы вам не пойти с нами? Вам было бы хорошо в Рэдволле.

Шляпа Тублиндама заволновалась.

— Нет, милая мисс, мы с Баббабом никогда не покинем Глинобитную Обитель. Это наш дом, бедный, но милый, единственный.

Саро в последний раз погладила ящерицу.

Брагун крепко пожал лапу сони:

— Ну, счастливо оставаться. Заботьтесь друг о друге. Всего наилучшего!

На вершине холма путешественники оглянулись. Ящерка махала им хвостом, Туб размахивал шляпой и кричал:

— Удачи вам в пути! Живите счастливо!

Фенна вытерла глаза:

— Бедняжки, остались совсем одни в пустынном голодном Ломхедже.

Брагун взъерошил ей шерсть на затылке:

— Ну-ну, развеселись. Они хорошие ребята, и можешь мне поверить — не пропадут.

Из ущелья вылетел ворон. Он взмыл ввысь, паря на восходящих воздушных потоках, выделяясь чернотой на фоне заката, и устремился на юг. Снизу, от одного из трех входов в пещеру, за его полетом наблюдало какое-то существо, темная фигура, закутанная в плащ. Наблюдатель посмотрел вслед птице и нырнул в проход. Протолкавшись сквозь толпу, он достиг языка желто-зеленого пламени и распростерся на полу перед Харанжулом Великим, Могучим, Ужасным и прочая, прочая, прочая.

— Как и предсказал Могучий Повелитель, чужестранцы возвращаются, чтобы осквернить Бездну своим присутствием, — доложил капитан охраны.

— Карвуза сказала, когда они будут в моих владениях? — проскрежетал Харанжул.

— Птица сказала, что они достигнут края Бездны во втором часу тьмы, Могучий Повелитель.

Харанжул стукнул трезубцем об пол:

— Возьми с собой два десятка и перейди по длинному дереву на другой берег Бездны. Спрячься там и жди сигнала.

Капитан во главе двадцати копьеносцев направился к выходу. Вдогонку им снова зазвучал голос повелителя:

— Никого не убивать. Живыми брать. Они доставят мне наслаждение своей медленной смертью.

Темная масса зашевелилась.

— Кровь Веаратов в твоих жилах, о Великий Харанжул! Повелитель Бездны! Властелин Жизни и Смерти!..

 

42

Аббат Кэррол грелся в лучах утреннего солнца, сидя за столом, накрытым у входа в сад. Он улыбался отцу Фреду. Старый привратник беседовал со шмелем, присевшим на край его кружки:

— Видел бы ты, какой разгром учинила эта нечисть в моей сторожке! Слетай посмотри. Книги разбросаны по полу, свитки порваны. Можно подумать, стая диких зверей там побывала… Хм, да так оно и есть.

Шмель загудел в ответ, но отец Фред не терпел возражений:

— Тебе легко рассуждать, друг мой. А рваные занавески? А постельное белье, которое теперь стирать и еще раз стирать? И еще раз стирать…

Кэррол успокоил друга:

— Перестань волноваться. Наслаждайся солнышком и свободой. У нас есть время, чтобы навести порядок.

К столу подошел Кротоначальник Двурл со своею командой. Он приветственно вскинул нос и доложил:

— Хурр, вход очищен. Вся земля и камни убраны. Осталось отмыть дверь от грязи, и пользуйтесь на здоровье.

— Отлично, Двурл, большое спасибо. А теперь подкрепитесь.

Кротов не пришлось упрашивать. Они сразу занялись пищей.

Подошли Торан и Марта, и аббат пригласил их занять места рядом с ним:

— Устали? Чем занимались? Я вас с первого завтрака не видел.

— Мы освобождали окна Большого зала, отец Кэррол. Брат Гелф сказал, что на чердаке у него хранятся запасные стекла. Он пошел туда с малышами разбираться в запасах.

— Хурр, хур-хор-рошо придумал. — Двурл отвлекся от пирога с грибами. — Много у него стекол останется после таких помощников. В сад их послать надо было, ягоды собирать… Нет, тоже плохо, к вечеру бы у всех животы разболелись.

Следующей подошла сестра Сетива:

— Ох, в спальнях что творится! Мне понадобятся помощники, чтобы навести в них порядок. Марта, ты сегодня видела барсука?

— Нет, сестра, последней его видела мамаша Гурвел. Он зашел на кухню, взял у нее несколько лепешек и ушел.

— Лонна поклялся уничтожить всех крыс. Сбежавших тоже. Он наполнил колчан и натер воском лук. Но я поостерегся спрашивать, куда он направляется.

— Я бы тоже не стала этого делать, — заметила Марта. — И не буду спрашивать, где он был, если он вернется. Я на его месте не стала бы преследовать этих крыс. Им преподали жестокий, кровавый урок.

— Но ты, Марта, не можешь занять его место, — напомнил зайчихе отец Фред. — Барсуки — звери особенные. Если барсук поклялся что-то сделать, то сделает. И Лонна уничтожит всех крыс. До последней.

Последняя крыса неслась из последних сил. Язык ее вывалился изо рта, легкие отказывались дышать, из горла раздавались хрипы. Пират оглянулся и увидел, что барсук стоит в отдалении, прекратив преследование. Крыса тоже остановилась и рухнула жалкой кучкой. Тело ее тряслось, глаза закатывались.

— Ха-ха, — послышался ее полубезумный смех. — Теперь не догонишь. Удрал я от тебя, полосатый пес.

Большой барсук налег на лук, согнул его в крутую дугу и увеличил натяжение тетивы, накинув ее на зарубку еще одной петлей. Вынул стрелы из колчана и выбрал одну из них. Тщательно осмотрел выбранную стрелу. Облизнул верхнюю губу и задрал морду, проверив ветер. Вложил стрелу, натянул тетиву, прищурился, нашел взглядом цель, приподнял лук кверху и…

Крыса уже снова стояла на задних лапах. Она подняла кинжал и погрозила им в сторону отдаленного неясного силуэта:

— Удрал я от тебя, полосатый! Победа!

— Еулалиа-а-а-а! — в ответ долетел боевой клич.

Мороз продрал замершую в ужасе крысу, а сверху молнией неслась к ней оперенная остроконечная смерть.

Крыса лежала, устремив открытые глаза вверх, в небо, которого ей никогда больше не суждено было увидеть. Лонна подошел, взглянул на последнего пирата Раги Бола. Месть свершилась.

— Никто не удерет от моей стрелы. Никто!

Сняв тетиву, Лонна положил превратившийся в простую палку лук на плечи и, свесив через концы этой палки обе лапы, спокойно зашагал на восток, к аббатству Рэдволл.

Наступила ночь. Путешественники приблизились к ущелью. Усталость после дневного марша давала себя знать. Брагун объявил привал:

— Передышка без костра. Ешьте и пейте сколько хотите, остаток еды и лишний багаж бросим здесь.

Хорти облегченно растянулся на земле, ворча:

— То есть как это — оставлять еду? Такого не бывает, во!

— Тихо! — одернул его Брагун. — Помалкивайте, пока не переберемся на другую сторону. Мне это место и раньше не нравилось, а сейчас меня от него просто воротит. По бревну идем налегке.

Саро приготовила шнур. Она привязала его конец к середине короткой толстой чурки и пояснила:

— Если с теми двумя половинками посоха ничего не случилось, то я брошу чурку вверх, и она зацепится за палки. Можно будет подняться.

Спринголд чувствовала обоснованность беспокойства старших товарищей.

— Не волнуйтесь, мы проскользнем тихо и быстро.

Саро еще раз проверила прочность узла.

— Да, Спринг, пожалуйста, постарайтесь. Ох, недоброе это место.

Еле слышный голос Фенны чуть дрожал, но она постаралась улыбнуться:

— Все будет хорошо. Мы, конечно, сосунки, и нам надо поучиться у бывалых бродяг, но не подведем!

Брагун похлопал ее по лапе:

— Отличный боевой дух, молодцы. Поднимаемся, ребята. Рэдволл ждет нас.

Вытащив из-за плеча меч Мартина, Брагун встал, и они направились к бревну.

Хорти бросил скорбный взгляд на оставшуюся позади кучку съестного:

— Во-во-во-во, какое расточительство-во! Молчу, молчу, ничего не бормочу! Голодаю, страдаю, но шагаю.

К краю бездны подошли раньше, чем ожидали. Саро прикрепила шнур к валуну. Брагун первым спустился на выступ перед тремя входами в пещеру. За ним последовали Спринголд, Хорти и Фенна. Саро сняла с валуна петлю и прыгнула вниз.

Перед тем как шагнуть на бревно, Брагун сунул в лапу Фенны что-то маленькое и прошептал:

— Спрячь и сохрани, без вопросов.

Фенна молча спрятала переданный ей предмет в поясную сумку и последовала за выдрой.

В полной тишине, окруженные мраком ночи, продвигались пятеро путников над бездонной пропастью. Шаг за шагом, медленно и осторожно. Вот они уже почти достигли противоположного конца бревна… И тут сзади раздался резкий, скрежещущий хохот.

Ущелье осветилось множеством дымящих факелов. Саро обернулась и застыла от неожиданности.

Харанжул возвышался у бревна, поставив на него одну лапу. За ним — множество тварей помельче, у каждого в одной лапе факел, в другой копье. Толпа состояла из ласок и хорьков, кое-где мелькали крысьи морды. Шерсть намазана какой-то светящейся желтозеленой гадостью, придающей им жутковатый вид посланцев Темного Леса.

Великий Веарат откинул плащ, обнажив уродливый, но мощный торс. Изобразив на морде улыбку, чудовище тряхнуло трезубцем:

— Остановитесь, подлые преступники. Вы — добыча Харанжула, Властелина Бездны. Вы поплатитесь за вторжение в мои владения.

— Вперед, мы почти перешли, — подбодрила товарищей Саро.

Брагун уже занес лапу, чтобы спрыгнуть с бревна, но так и замер. Перед ним выросла толпа таких же тварей с факелами и копьями. Капитан, высокая поджарая ласка, шагнул к выдре и гаркнул:

— Смирно стоять! Повинуйся Властелину Бездны, ничтожный!

Брагун весело всхрапнул и одним взмахом меча снес капитану голову. Схватив капитаново копье, Браг бросил его Саро:

— Займи их делом, подруга. Рэдво-о-о-оллл!

Свирепо рыча, Брагун спрыгнул с бревна, сея смерть и панику в отряде капитана.

— Хей-йя-а-а-а-а! Хватайте копья, молодежь! Бей их, детишки! Эти лунатики нас не испугают!

Хорти схватил длинное копье и ринулся на врага:

— Вперед, ребята, во-во-во! Кровь и уксус! Бе-е-ей!

Заяц смахнул в пропасть ласку и занял позицию плечом к плечу с Брагуном. Спринголд и Фенна тоже подобрали упавшие копья. Они хотели помочь Саро, но на узком бревне не хватало места. Саро между тем чиркнула копьем по ноге наступавшего хорька, и тот, взмахнув лапами и громко вопя, исчез в бездне.

— Возьмите шнур и закрепите его! — крикнула Саро. — Помогите Брагуну и Хорти. Мне помощь не нужна, но бревну только один пройдет.

Мышь и белка кинулись исполнять приказание. На Спринголд бросилась большая крыса, но Фенна ловко столкнула ее вниз торцом копья. Она на мгновение оцепенела:

— Я только что убила живое существо!

— И молодец! — крикнула Спринголд. И молниеносно отбила чье-то копье, направленное в застывшую Фенну, ткнула в нападавшего и удивилась удивлению на раскрашенной физиономии убитого ею врага.

— Хватит болтать, не то они нас перебьют!

Теперь их было четверо против поредевшего врага.

— Давай веревку, Спринг! Прикройте меня! — крикнул Брагун. Схватив шнур, он взмахнул им… Чурка взлетела, но не удержалась, упала вниз. Он еще раз размахнулся… Попал! Деревяшка застряла меж палок. Брагун новис на веревке, проверяя прочность шнура и креплений. Он повернулся к молодежи:

— Живо вверх, ребята! Хорти, возьми меч, дай свое копье.

Хорти отдал копье и взял меч, но вверх не полез. На их стороне оставалось еще шестеро врагов. Рубанув одного по горлу, Хорти покачал головой:

— Пусть Спринг и Фенна лезут, во, я с вами, сэр!

Брагун оглушил очередного врага ударом копья по голове и скинул его в пропасть. Кровь струилась по его рассеченному лбу.

— Вверх, заяц! — сердито крикнул он.

Вдвоем они занялись противником, искусно владевшим копьем.

— Нет, выдра! — вызывающе выкрикнул Хорти. — Я не оставлю вас с Саро против кучи нечисти.

— Не забывайся! Я командую здесь, твое дело — подчиняться… Уфф!

Копье врага воткнулось в лапу Брагуна. Он вырвал копье из раны и из лап противника, и тот полетел в пропасть.

— Не смей спорить, — повернулся Брагун к зайцу. — Молод еще! Вся жизнь впереди. Отвечаешь за этих двух девиц. Вернешь меч в аббатство. Мы с Саро здесь разберемся. Зажились мы на этом свете… Пошел вверх! Пошел, или проткну этим копьем, клянусь!

Оставив Хорти последнего недобитого врага, Брагун захромал к бревну на помощь слабеющей Саробандо.

Хорти сразил противника и принялся яростно кромсать его мертвое тело. Спринголд и Фенна закричали сверху:

— Хорти, вылезай!

— Не смей спорить с Брагуном, идиот!

Зажав меч в зубах, Хорти полез вверх. Он обернулся. Израненные выдра и белка крушили врага. Саро уклонилась от вражеского удара и встретилась взглядом с Хорти:

— Влезай и вытягивай шнур! Живей, живей!

Глаза Хорти застилали слезы бешенства и беспомощности. Он молча влез на край скалы и выполнил приказание.

Харанжул стоял у конца бревна и безжалостно подталкивал своих подданных навстречу гибели. Оценив состояние защищавшихся, он решил, что пора вмешаться и сорвать лавры победы. Великий и Могучий крепче сжал тяжелый трезубец.

У схода с бревна Брагун и Саро дрались бок о бок, усталые, израненные, покрытые кровью и пылью.

— Молодежь ушла, — выдохнула Саро. — Жаль, не суждено нам с ними…

— В Рэдволл? — хмыкнул Брагун, смахивая с бревна очередную жертву безумия Великого Вождя. — Сидеть с Фредом у ворот, считать выпадающие зубы да дремать, не различая дня и ночи?

Саро смахнула кровь с глаза и согласно фыркнула:

— Мелюзга прыгает по тебе, как блохи, старая ведьма Сетива травит своей медицинской гадостью да подтыкает одеяла зимой…

Брагун воткнул в горло хорьку копье, как усталый фермер — вилы в сено.

— А в школу не хочешь? Они могут вспомнить, что мы недоучки. И будет тебя Портула выгонять из класса.

— Глянь, этот кошмар зашевелился, — отвлеклась Саро от кошмарных видений родного аббатства. — Сейчас он нами поужинает этой вилочкой.

— Не бойтесь, Властелин Жизни и Смерти не убьет вас, — скрежетал Харанжул, неспешно продвигаясь по бревну. Вы умрете долгой и мучительной смертью. За себя и за своих друзей, трусливо сбежавших от меня.

Брагун и Саро не слушали гигантского урода. Они спешно вбивали под конец древесного ствола трофейные копья. И вот они вместе уперлись в древки плечами.

— Приготовились… Пошли!

Рычажное усилие сдвинуло ствол, дерево поползло по скале. Нечисть, сопровождавшая Харанжула, завопила, некоторые вцепились в ствол, другие рванулись обратно, кто-то сорвался и полетел вниз…

— Еще разок! — крикнул Брагун, перекрывая шум.

Они снова нажали на рычаги.

Харанжул выронил трезубец. Он вцепился в ствол всеми когтями, стремясь добраться до наглецов, бросивших ему вызов. Но дерево, бывшее когда-то Властелином Цветущих Мхов, застонало, как живое существо, слегка развернулось и соскользнуло в бездну. Брагун и Саро упали на уступ. Им показалось, что ствол на какое-то мгновение застыл в воздухе. Напротив них застыла морда Харанжула с оскаленными зубами. Но вот все исчезло в бездне, визг и вопли затихли, отзвучало эхо.

Брагун и Саро лежали, сцепив лапы, смотрели вниз.

— Спокойно здесь сейчас, правда? — пробормотала Саро, закрыв глаза.

Брагун слегка сжал ее лапу:

— Да. Лето — доброе время для отдыха.

Глаза Брагуна прикрылись.

— Помнишь надпись на могиле в Глинобитной Обители? Фенна нам читала… Мне понравилось…

— Да, друг. К солнечным склонам и тихим потокам ушла она… Мне тоже понравилось.

Голос Брагуна слабел:

— Солнечные склоны и тихие потоки… Я буду ждать тебя там, Саробандо. Без тебя… никуда…

Лапа его разжалась.

Саро улыбнулась:

— Подожди меня, Браг. Я уже иду.

Два воина, покинувших дом в детские годы, бок о бок лежали на уступе скалы. Они не увидели рассвета этого дня, но вместе они отправились в страну солнечных склонов и тихих потоков, все еще держась за лапы.

 

43

Летние дни становились короче, приближалась осень. Аббатство Рэдволл оправилось от напастей, вернулась мирная, размеренная жизнь. Аббат Кэррол и Марта не спеша прогуливались по саду. Эти прогулки стали теперь частью их жизни. Над прудом парила легкая дымка. Подпрыгнула над водой какая-то рыбешка, сцапав пролетавшую мимо муху, не ждавшую беды.

Кэррол посмотрел на круги, расходившиеся по воде от места безвременной кончины мухи.

— Этой ночью мне приснился Мартин, Марта.

— Он что-нибудь сказал? — заинтересовалась Марта.

— Да, сказал. — Аббат помолчал. — Вот его слова:

Марта внимательно выслушала Кэррола и уселась на бревно.

— Здесь есть над чем поразмыслить. Хороший урожай, возвращение Брагуна, Саро, Хорти с подружками — это прекрасно. Но чтобы кто-то из них стал настоятелем Рэдволла… Как-то не верится.

Кэрролл присел рядышком:

— Я тоже не могу себе этого представить. Но все равно мне пора подумать о преемнике. Мартин снимает с меня тяжелый груз ответственности, и я ему за это благодарен. И все же я в недоумении. Ведь кому я дал меч?

— Брагуну, — тут же подсказала Марта.

— Вот именно. Брагун — храбрый воин, верный друг, отличный товарищ, я его в детстве знал. Но он искатель приключений, какой из него аббат… Спроси Торана, его старшего брата. Да и возраст у Брага…

— Не торопитесь, отец Кэррол. Ведь Мартин не сказал «аббат», «настоятель». Может быть, не аббат, а аббатиса.

Кэррол в ужасе поднял лапы:

— Саробандо! Еще того не легче! Бедное аббатство!

Марта засмеялась:

— Ха-ха-ха, отец, не торопитесь. С ними еще Спринголд, Фенна… — Она запнулась и тоже ужаснулась: — Ох, Хорти! Этого только не хватало!

Кэррол хитро глянул на Марту:

— Зря мы так переживаем. Ведь Мартин мудр, он не станет насылать на аббатство беду.

— Да, конечно, отец, — облегченно вздохнула Марта. — А может быть, они приведут с собой еще кого-нибудь?

Кэрролу эта идея пришлась по душе.

— Верно, они могут захватить с собой кого-то из Глинобитной Обители. Например, молодую и мудрую мышь… Или хитроумную здравомыслящую белку…

— Или лягушку с мозгами чижика, — хихикнула Марта.

— Ладно, пошутили, и будет. Завтрак — дело серьезное. Смотри!

Торан вернулся к обязанностям шеф-повара. Он и Гурвел возглавили армию помощников. По мановению их лап рэдволльцы сновали по саду со столами, стульями, развозили еду на тележках. Торан взмахнул поварешкой:

— Сюда, сюда, все ставим у пруда. Вот два бедных существа ждут-поджидают, всю ночь страдают!

— Прощай, покой и отдых, — улыбнулся Кэррол. — Начинается день забот.

— Я помогу! — вскочила зайчиха. — Умираю от голода!

Брат Велд свирепо глянул на шумную толпу малышей:

— Сейчас всех вымою с мылом, прямо здесь, в пруду! Успокойтесь, ведите себя как следует!

Но не тут-то было. Юные рэдволльцы нисколько не испугались суровой кары. Они дружно шумели и демонстрировали искусство художественного топота. Тем временем аббат отозвал Торана в сторонку и поведал о своем сне.

— Как только взойдет Луна Урожая, выставим наблюдателей на стены, чтобы их встретить, — решил обрадованный Торан.

Завтрак почти закончился, когда от ворот приблизился подменивший Фреда Кротоначальник Двурл, ведущий Лонну.

— Хурр, смотрите, кто пришел! — привлек Двурл всеобщее внимание, махнув Торану. — Накормите героя!

Торан быстро усадил к столу обоих пришедших.

— Мы уж волноваться начали, — обратился Торан к Лонне.

Гурвел нагромоздила перед барсуком гору съестного. Шерсть Лонны сверкала росой, еще кровоточили незажившие раны, но он выглядел спокойным и добродушным.

— С морскими крысами покончено. До последней. Я утомился, залег на равнине и заснул. Разбудили жаворонки на заре. Проголодался — страсть! Надеялся, что у вас найдется кусок для голодного барсука. Спасибо, мэм, — поблагодарил он Гурвел.

— Хурр, кушайте на здоровье, сэрр. Поправляйтесь, сил набирайтесь.

Аббат Кэррол подозвал брата Гелфа и попросил нацедить для Лонны ковш лучшего Октябрьского эля:

— Достойный воина напиток. Лонна, после еды сестра Сетива займется вашими ранами, а сестра Портула выдаст одежду по размеру. Вам надо отдохнуть.

Малыши окружили барсука, следя за каждым его движением.

— Хурр, во дает, здорово жует!

— Магам, веди себя прилично, — одернула его Марта, не вставая с места.

Лонна посадил Магама на лапу и поднял над столом:

— Никогда не мешкай за столом, малый сэр. Ешь все, как я, и станешь великим воином.

— Хурр, верно, сэрр, — согласился Магам. — И я так думаю.

Пять ночей прошло, пока луна доросла до нужного размера. В аббатстве царили тишина и спокойствие. Торан стоял на юго-западном углу стены, следя за тропой и лесом. К нему поднялись Марта и аббат. Они молча стояли втроем, не заметив приближения Лонны. Несмотря на невиданные вес и размеры, барсук передвигался на диво тихо. Все вздрогнули от неожиданности, когда услышали его голос:

— Повариха попросила меня захватить для вас горячий суп из свежих овощей.

Лонна разлил суп по тарелкам.

— Добрая старушка Гурвел! — воскликнул Торан, с удовольствием принюхиваясь к еде.

Они молча занялись супом.

* * *

Ночная птица закричала в тени деревьев. Тропа, как застывший ручей, заворачивала на юг и терялась в отдалении. Небо сияло россыпью звезд. Его медленно пересекала какая-то заблудившаяся комета. Всем великолепием управляла Луна Осеннего Урожая, окруженная мягким сиянием.

Едоки супа не заметили, что Лонна вложил стрелу в лук. Он еще раз прислушался и удивил их возгласом:

— Кто идет? Друг или враг?

— Эй, на стене! — послышалось снизу. — Здесь друзья!

— Это землеройки, — поняла Марта. — Их трое.

Лонна опустил лук:

— С чем пришли, друзья?

Блеснула в салюте короткая рапира, донесся ответ:

— Я Джиггер, сын Лог-а-Лога Бригги, вождя землероек Гуосим. У меня вести о ваших друзьях.

Торан и Лонна уже отпирали тяжелые ворота, а Марта помогла аббату спуститься со стены.

Все ввалились в сторожку. Отец Фред зажег еще один фонарь. После недолгой церемонии знакомства Джиггер поведал все, что знал. Нерадостные вести принес он. Аббат Кэррол, не скрывая слез, оплакивал Брагуна и Саро. Лонна хранил почтительное молчание.

— Молодежь уцелела? — спросил Торан.

— Да, сэр, — кивнул Джиггер. — Небольшие царапины да сбитые лапы, ничего серьезного. Мисс Фенна сказала, что Брагун ваш брат, сэр. Они храбрые воины, Брагун и Сара.

— Да, Брагун и Саро храбрые воины, — повторил Торан. — Они спасли друзей. И наверное, захватили с собой врагов.

— О, сэр, наши разведчики донесли, что они уничтожили целое племя нечисти вместе с вождем Веаратов. — В голосе Джиггера звучало восхищение. — Это была великая битва!

Торан открыл дверь сторожки, вдохнул свежий ночной воздух, посмотрел на звезды.

— Ну что же, мирная жизнь была не по нраву Брагуну и Саро. Они выбрали свою судьбу. Храбрейшие из храбрых.

Лонна подошел к Торану:

— Настоящий воин смерти не боится. Я только раз видел Брагуна и Саро, но сразу понял, что они — истинные воины.

Аббат Кэррол вытер глаза рукавом:

— Эк ведь меня… Я забыл свои обязанности хозяина. Добро пожаловать в аббатство, Джиггер. Прошу вас и ваших друзей со мною на кухню, подкрепиться.

— С удовольствием, отец настоятель. Хорти мне рассказал, как у вас вкусно кормят.

Вскоре прибыли остальные землеройки и с ними Хорти, Фенна и Спринголд. Пошли объятия, лапопожатия, расспросы.

— Добро пожаловать, усталые странники! — провозгласил аббат. — Спринголд, что с тобой?

— М-Марта… — не веря глазам, лепетала Спринголд. — Она… ходит!

— Во-во-во-о-о! — Хорти выпучил глаза, как бы не узнавая сестру. — Но ведь… То есть… Дева дорогая… Во…

— Все узнаете, — заверила Марта. — А что с тобой, Хорти? Хромаешь… Ранен?

— О, плевое дело, долг превыше всего, во! — отмахнулся Хорти.

— Долг превыше чего? — вскинулась Спринголд. — Врун и хвастун! Он хвастался мечом Мартина, показывая всякие фокусы, да и уронил меч на ногу.

— А где меч? — спросил Кэррол, переглянувшись с Мартой.

— Вот он, — ответила Фенна, доставая меч из-под плаща. — Я взяла его, чтобы всем было спокойнее. Он в целости и сохранности, не беспокойтесь… Чего вы так на меня смотрите? Что-нибудь не так? Неужели надо было оставить меч этому обормоту? Он бы еще что-нибудь себе оттяпал…

— Нет, нет, все правильно, молодец, — опомнились аббат и Марта, обнимая Фенну и похлопывая ее по спине. — Прими нашу благодарность.

Фенна передала тщательно завернутый меч аббату. Она чувствовала какой-то подвох:

— Отец Кэррол, в чем дело, нельзя объяснить?

Аббат посмотрел на нее поверх очков:

— Все хорошо, мисс, не ломайте себе голову. В свое время все узнаете. Если, конечно, не собираетесь снова оставить аббатство.

— Нет, — покачала головой Фенна. — Рэдволл — мой дом, я не покину его.

— И я тоже. Ничего нет на свете лучше нашего аббатства, Фенна, — пожала ей лапу Марта.

* * *

Землеройки направились на кухню, а молодые путешественники в сопровождении аббата, Торана и Марты спустились в Пещерный зал и без помех поведали о выпавших на их долю приключениях, о врагах и друзьях, о радостях и горестях пути, о мудрости и героизме погибших Брагуна и Саро. Уже на рассвете закончили они свой рассказ. Фенна достала из поясной сумки сверточек:

— Это секрет сестры Амил. Никто не заглядывал в этот свиток. Он предназначен для твоих глаз, Марта, хотя нужда в нем и отпала.

Под взглядами всех присутствующих Марта развернула свиток и углубилась в чтение. Прочитав, она снова и снова рассматривала несколько строк, запечатленных на клочке древнего пергамента.

Хорти не выдержал молчания. Он подался к сестре и заворчал:

— Во, дева дорогая, долго будешь так сидеть? Читай вслух!

Марта раздумывала, колебалась:

— Даже не знаю… На другой стороне написано, что прочесть должен тот, кто в этом нуждается. Впрочем, вреда не будет… Хорошо, слушайте:

Аббат Кэррол взял записку в свои лапы. Он внимательно всмотрелся в надписи, в пергамент, повертел свиток, даже понюхал и наконец, улыбаясь, протянул его Торану.

— Торан, друг, ознакомься.

Торан едва взглянул на записку и захохотал:

— Го-го-го, сестра Амил, хвост моей бабушки! Га-га-га, ах, разбойники!

Марта застыла в изумлении:

— Прошу прощения, что здесь смешного? Это строки, оставленные существом, страдавшим так же, как и я. Да, стиль письма… устаревший, древний, написано не слишком аккуратно, но что в этом смешного?

— Нет, Марта, — мягко и спокойно возразил аббат, — это не сестра Амил. Она была существом образованным, безупречно владела пером, почерк у нее был аккуратным, ровным, твердым. Вспомни историю Глинобитной Обители, которую ты брала у сестры Портулы. Ведь часть той книги написана сестрой Амил. Эта запись не имеет к сестре Амил никакого отношения.

Фенна ахнула:

— Я знаю, кто это написал. И пергамент этот… Это же кусок, оторванный от карты маршрута. Ну конечно, вот скалы… Значит, это Брагун и Саробандо. Все, что было в могиле аббатисы Сильватикус, превратилось в прах, и они изобрели секрет сестры Амил, чтобы не возвращаться с пустыми лапами и не расстраивать Марту, Саро и Брагун. Или кто-то один из них.

— Молодец, Фенна! — похвалил аббат. — Но они все делали вместе. И записку изобрели вместе. Надпись снаружи сделала Саробандо, это ее почерк. В грамматике она сильнее, чем Брагун. Но почерк у него лучше, и основной текст записывал он. Но он делал это для тебя, Марта. И ты, конечно, простишь их обоих.

Марта, прищурившись, смотрела куда-то в неведомую даль.

— Прощать? За что? Они сделали это для моего блага. Они отправились для меня в неведомую даль, они спасли моего брата и двух моих подруг, они отдали свои жизни ради их спасения…

Торан сам не понимал, смеется он или плачет.

— Верно, Марта, верно…