Глава первая

    Ханна Брюстер, сидя на траве, подозрительно щурилась на два подъезжающих к дому пикапа. У нее вскипала кровь при одном упоминании фамилии Маккленон, а тут прибывают сразу два представителя клана.

    Хорошо еще, старшие братья, Джон и Джейк, а не Джордан Маккленон, воспоминание о котором до сих пор сидело болезненной занозой в ее груди.

    Ни за что бы не поехала сюда из Сент-Луиса, знай она, что встретит кого-либо из этой семейки, но Рони Уордлоу упомянул об этой «мелочи» только пять минут назад. Разумеется, не по забывчивости.

    Рони пригласил ее помочь ему с друзьями в строительстве дома для матери. Ханне нравились и Рони, и его мать Эстер, и она ухватилась за возможность вырваться ранним майским утром из Сент-Луиса на свежий воздух Сэндфорда.

    Машины остановились у видавшего виды пикапа Рони. Из первой вышли два высоких брюнета. Маккленоны. Что и говорить, красавцы как на подбор!

    Водитель второй замешкался на несколько минут и только потом появился в поле зрения Ханны.

    Джордан Маккленон!

    Она резко поднялась, через секунду-другую снова села и принялась лихорадочно оглядываться, пока не встретилась взглядом с Рони. Тот беспомощно пожал плечами.

    Рони догадывался, что она не любит Джордана, но он знал далеко не все.

    Возможно, для другой женщины это не имело бы такого значения — мужчина исчезает после двух свиданий, для газетной сенсации явно недостаточно; но Ханна была тогда молода и влюблена.

    Многие месяцы она скрывала от всех свою неразделенную любовь, но однажды Джордан Маккленон, основатель и владелец компании «Маккленон индастриз» в Сент-Луисе, а также ее работодатель, наткнулся на нее в комнате отдыха персонала и пригласил поужинать.

    Ханна никогда не считала себя привлекательной, а в то время была чересчур худой, носила очки с толстыми стеклами и затягивала волосы в конский хвост из соображений удобства. Ради первого ужина она купила себе новое платье. Джордан был чарующе учтив. И их любовь, казалось, разгорелась с небывалой силой.

    Последовало еще одно свидание. Вино придало ей уверенности, и когда Джордан предложил заехать к нему за какими-то бумагами, прежде чем отвезти ее домой, Ханна согласилась.

    Экскурсия по квартире закончилась в спальне, и честно говоря, Джордану не пришлось особенно стараться. Красивый, умный, очаровательный, он все сделал как надо, но больше на свидания ее не приглашал.

    Бабушка права, решила Ханна. Мужчинам нужно только одно. А потом они устремляются навстречу новым победам.

    Через два дня, проходя мимо офиса Джордана, Ханна увидела его беседующим с пышной блондинкой. Хорошенькая беседа! Девица, наклонившись над столом, буквально уткнула бюст ему в лицо и игриво поглаживала его руку наманикюренными пальцами.

Ханна осталась бы в фирме и продолжала свое бесцветное существование, потому что носила фамилию Брюстер, а Брюстеры никогда не пасуют перед трудностями, но вмешались жизненные обстоятельства.

    Ее также незамужняя сестра, Мерибет, забеременела, Ханне пришлось бросить работу в «Маккленон индастриз» и уехать, чтобы помочь беспутному отпрыску рода Брюстеров. Вернулась в Сент-Луис она уже с ребенком Мерибет и на другую работу.

    А сегодня впервые с тех пор увидела Джордана Маккленона.

    У него были те же чеканные черты и темные волосы, что у братьев. И яркие голубые глаза.

    Он глядел прямо на нее, как всегда уверенный в победе.

    Очевидно, он не узнал ее, иначе вспомнил бы, что уже одержал эту победу семь лет назад.

    Ханна старалась сохранить невозмутимое выражение лица, пока Рони, непринужденно болтая, вел к ней приехавших мужчин, но, несмотря на все усилия, не могла отвести от

Джордана глаз.

    Густые, слегка взъерошенные ветерком волосы блестели на солнце, как отполированное черное дерево. Квадратный подбородок и высокие скулы викинга. Почти неестественно голубые глаза. Прямой аристократический нос, полные твердые губы, чуть изогнутые в насмешливой самоуверенной улыбке...

    Прекрати! — приказала она себе. Но бесстыжие глаза продолжали пожирать его мускулистую грудь, бедра и тугие джинсы.

    Обручальным кольцом он не обзавелся.

    Ханна заставила себя улыбнуться, когда Рони представил братьев.

    — Ханна Брюстер? — повторил Джордан, будто это имя прозвучало для него полной неожиданностью. — Не та ли Ханна Брюстер, что когда-то работала в моей фирме?

    Раздражение Ханны еще больше возросло. Мог бы вспомнить и другое. Однако она заставила себя холодно кивнуть.

    Джордан рассматривал ее с очевидным интересом.

    — Вы подстригли волосы. И избавились от очков.

   Оценивает, как новый гарнитур для гостиной.

   — А мне ваши очки нравились, — сказал он, улыбаясь.

   На этот раз Ханна твердо решила не поддаваться на его провокации.

   — Я отдала их в благотворительную лавку, когда обзавелась контактными линзами, — сухо отозвалась она. — Волосы тоже не сохранились, не то охотно подарила бы их вам.

    Джордан рассмеялся, и она с болью вспомнила, как любила когда-то его смех. Будто плеск воды меж согретых солнцем камней. От такого смеха становится тепло в самую холодную ночь.

    Голубые глаза все еще изучали ее.

    — Нет, — ласково произнес Джордан. — Я беру назад слова об очках. Ваши глаза слишком хороши, чтобы прятать их.

    — Вы, должно быть, выписываете «Спутник одинокого мужчины». Я уже раз десять слышала подобный комплимент.

    Джордан улыбнулся еще шире, а братья удивленно подняли брови.

    — Пардон, мадам, — сказал тот, что был представлен как Джейк. — Вы позволите мне это сфотографировать? Женщина отшивает великого Джордана Маккленона.

    Братья похлопали Джордана по плечу и улыбнулись Ханне.

    — Рад был познакомиться с вами, Ханна, — сказал Джон, средний из Маккленонов. — Очень рад. Давай за работу, Рони.

    Ханна встала, подхватила доску и пошла, покачивая ею. Почувствовав Джордана слишком близко у себя за спиной, она резко обернулась, едва не заехав ему концом доски в живот.

    — Ханна, я... — он уже не улыбался.

    — Извините, Джордан, — холодно перебила она. — Я приехала сюда только для того, чтобы помочь Рони. Не тратьте на меня свою энергию. — Отвернулась и со всем возможным достоинством, неся доску как мушкет, замаршировала к бетонному фундаменту.

    Потом она стояла, опершись на доску, и, избегая взглядом Джордана, смотрела, как Джейк достает инструменты из пикапа. Перед ней на земле лежала изогнутая полоса металла. Ханна поймала в ней свое искаженное отражение.

    Пожалуй, она действительно сильно изменилась с тех пор. Короткая взлохмаченная прическа с озорной челкой легких каштановых волос шла ей. Карие глаза были чуть подведены, ну и на губах немного помады.

    Она всегда была худощава, но за последние годы формы обрели некоторую округлость.

    Оглядываясь назад, в прошлое, Ханна не могла понять, что заставило Джордана Маккленона пригласить ее на свидание. В те времена казалось чудом, что кто-то вроде Джордана вообще мог заметить серую мышку Ханну Брюстер, не то что пригласить на ужин.

    Случай с Джорданом был единственным в ее жизни и послужил ценным уроком. Она не потаскушка и не намерена повторять подобные эксперименты. Сестра, да будет земля ей пухом, сменила много постелей, но это не для Ханны. Лучше превратиться в старую деву, чем еще раз подвергнуть себя такому унижению: полюбить мужчину, заниматься с ним любовью и быть брошенной после первой же ночи.

    Вернувшись с бензопилой и молотками, Джейк принялся объяснять, как собирается каркас дома.

    Ханна приобрела некоторые навыки работы с молотком и пилой, когда помогала отцу (если это можно было назвать помощью) перестраивать дом. И до сих пор вспоминала те дни как лучшие в жизни. А здесь она как друг Рони, не будь его, сразу же вернулась бы в Сент-Луис.

    Рони тоже работал в «Маккленон индастриз». Гений в электронике и недотепа, как это часто бывает, в повседневной жизни. Ханна, которая была несколькими годами старше, подружилась с ним.

    После ухода из фирмы она потеряла с ним связь, но, вернувшись в Сент-Луис, встретила его в библиотеке, где стала работать. Пару раз даже навещала его в Сэндфорде и искренне привязалась к его матери Эстер.

    — Извини, — виновато промямлил Рони. — Я не знал, что Джейк и Джон позовут его. Я понятия не имел, что он появится здесь.

    Ханна остановила его, похлопав по руке.

    — Все нормально. Не казни себя. Все давным-давно умерло.

    Последние слова не вполне соответствовали истине, но Рони успокоился.

    Он отправился помогать Джейку и Джону, а Ханна тайком изучала Джордана. При одной мысли о том, что она была близка с таким мужчиной, как Джордан, кровь приливала к местам, которых после него не касалась ни одна мужская рука. Он проявил тогда большой опыт в искусстве обольщения. Нет, это не вполне честно. Она хотела быть соблазненной. И испытала неземное наслаждение.

    — Ханна! — окликнул Джордан, заставив ее вспыхнуть. — Помогите мне с досками.

    Ханне очень хотелось предложить ему управиться самостоятельно, но Джейк и Джон наблюдали за ними, хотя и старались не подавать виду. Она решила, что проще будет помочь.

    — Ну? — сказала она в ответ на прищуренный взгляд Джордана.

    — Вы стоите на доске, — объяснил он преувеличенно терпеливо. — Это несколько затрудняет мне задачу. Не то чтобы вы были тяжелее перышка, дорогая, но я сегодня съел недостаточно каши.

    — Вы хотите сказать, что и для вас есть что-то невозможное? — парировала она. До сих пор Ханне не была свойственна язвительность, но этот мужчина, который видел ее обнаженной, который занимался с ней любовью, а потом бросил ее...

    — Хочешь, чтобы я подошел и отодвинул тебя? — спокойно спросил он.

    Джордан говорил слишком тихо, чтобы кто-нибудь еще мог услышать, но Ханна покраснела. Этот самодовольный эгоист не упустит повода прикоснуться к ней. И, конечно, уверен, что она не устоит.

    Ханна шагнула в сторону, нагнулась и подхватила доску.

    — Не слишком тяжело? — поинтересовался он, и Ханна отрицательно фыркнула, решив не разговаривать с ним без крайней необходимости.

    Когда они уложили последние доски у фундамента, Ханна потянулась, уперев руки в поясницу.

    — Устала? — заботливо спросил Джордан, и Ханна спохватилась: он ее рассматривает.

    — Нет, — твердо ответила она. Годы научили ее держаться стойко независимо от обстоятельств. Не сказать, чтобы это всегда было легко — иной раз она сама удивлялась своей выносливости. Но Брюстеры не задаются бесполезными вопросами, когда нужно делать дело.

 Джейк закончил крепить металлическую полоску к фундаменту и укладывал на место первую доску. Рони с ободряющим видом подал Ханне молоток. От Джордана не ускользнуло, что он погладил ее по пальцам.

    Повернувшись спиной к Джордану, Хана нагнулась за гвоздями.

    Удивительно, как ясно вспоминался ему тот вечер. Он заманил ее в спальню, и Ханна не сопротивлялась.

    Он снял с нее очки, распустил волосы, дав им рассыпаться по подушке. Она нервничала и никак не могла справиться с пуговицами его рубашки, так что Джордану пришлось раздеться самому. Но какой сладкой она оказалась в постели!

    Джордан еще не вполне определил характер ее отношений с Рони, но, скорее всего, это была одна из тех спокойных связей, что не создают больших проблем, но и не пробуждают сильных чувств. Он не мог найти другой причины, приведшей ее сюда — при всем ее плотницком искусстве, — кроме интимных чувств, видимо, связывающих Ханну с рыжеволосым электронным гением.

    А Ханна превратилась в прекрасную женщину. Не то чтобы раньше она не была привлекательной — просто тогда она сама этого не знала. А теперь в ней появилась уверенность в себе. Однако чего-то все-таки не хватало.

    Ее улыбки — вот чего! Того, что и привлекло его когда-то. И что он должен обязательно увидеть сегодня.

    Рони она наверняка улыбается. Джордан решительно присел у штабеля досок и принялся искать молоток, приказав себе не думать о Ханне Брюстер. Кажется, с ним не желают иметь дела.

    Что еще более интригует.

    — Мне нужны гвозди, — произнесла она со стоическим терпением, и Джордан, подняв голову, увидел ее силуэт в ярких солнечных лучах.

    — Какие гвозди? — глупейшим образом переспросил он, не совсем понимая, говорит ли с живой женщиной или собственным воспоминанием.

    — Девятый номер, — пояснила она невозмутимым тоном, очевидно избранным для общения с ним. — Вы на них сидите.

    Джордан осмотрел траву вокруг.

    — Я бы заметил, что сижу на гвоздях, — заверил он.

    — Может быть, джинсы мешают циркуляции крови в мозгу, — предположила Ханна, не оставляя сомнений в том, где, по ее мнению, находится его мозг.

    — Ханна! — возмутился он.

    — Ну вот! — воскликнула она, ныряя за бумажным пакетом. — Что я говорила!

    Она сквиталась за недавнюю сцену с доской, и это было неожиданностью. Немногие женщины решались спорить с ним.

    — Я не сидел на них, — настаивал Джордан. Он перенес вес тела вперед, чтобы встать и продолжить разговор лицом к лицу, и наткнулся бедром на что-то жесткое. Рука нащупала металлический крюк. — Вот на чем я сидел.

    Она почти улыбнулась, но улыбка исчезла, не успев материализоваться. Почему ему так важно увидеть эту улыбку?

     Ханна знала, что действует ему на нервы. Его раздражение бросалось в глаза, и ей это нравилось. Семь лет назад ей такое и в голову не пришло бы.

    — Плотники! — позвал Джейк. — Нужны плотники с молотками!

    Ханна и Джордан одновременно обернулись и двинулись к Джейку и Джону.

    Джордан опустился на колени возле нее, быстро забивая гвозди. Их бедра соприкасались, отчего пальцы у Ханны начали дрожать. Она напряженно уставилась в доску перед собой. Она была почти уверена, что он нарочно прикасается к ней, мстя за холодность. Или намеревается снова заманить ее в постель.

    Джордан потянулся за гвоздем, и твердая ладонь скользнула по ее обнаженной руке, оставив на коже невидимую огненную полосу. Ханна затрепетала, ей оставалось только надеяться, что никто ничего не заметил. Впрочем, такая реакция на прикосновение мужчины вполне объясняется долгим воздержанием, успокаивала она себя.

    — Так откуда же такой опыт?

    Вопрос застал ее врасплох, и Ханна взглянула ему в глаза, что было ошибкой.

    — Что?

    — Где ты научилась работать молотком?

    — У отца, — коротко ответила она. —

    Помогала перестраивать наш дом двенадцать лет назад. Он многому научил меня. Иногда брал меня с собой, когда подрабатывал плотником.

    — Ты не рассказывала об этом раньше, — удивленно сказал он.

    На этот раз она намеренно посмотрела ему в глаза, демонстрируя хладнокровие.

    — Честно говоря, Джордан, я сомневаюсь, чтобы вы помнили то, что я говорила тогда.

Вряд ли вы пригласили меня для бесед. — Она хотела дать понять с абсолютной ясностью, что не заблуждается относительно его тогдашней цели: короткая, ни к чему не обязывающая интрижка.

    Для нее-то это значило гораздо больше. Она помнит каждое сказанное тогда слово.

    Ханна резко встала, ушла в противоположный угол и ловко вколотила два гвоздя.

   Джордан подошел и присел рядом. Чересчур близко.

   — Твой отец все еще живет в том доме?

   — Он умер несколько лет назад, — ответила девушка и потянулась за гвоздем, хотя у нее их было вполне достаточно.

   — Извини, — сказал Джордан.

   — Не за что, — резко ответила она. — Мне не нужна ваша деланная чуткость. — Она сказала это так громко, что шум дрели и молотков прекратился. Все посмотрели на них.

   — Я не понимаю, чем вызвал такой упрек, — сказал Джордан. — Что я сейчас сделал не так, Ханна?

   — Ничего, — солгала она, стараясь выглядеть усталой и печальной — манера, которую она ненавидела в других женщинах. Если что-то не нравится, надо просто сказать об этом. По крайней мере так ей всегда казалось. Но сейчас не время проявлять оригинальность. На глазах у половины Джордановой семьи.

   — Эй! — Властный женский голос перекрыл рычание автомобильного мотора. —

Кто хочет есть?

   Ханна обернулась и увидела, как старенький ярко-оранжевый «фольксваген» проехал по гравию дорожки и, скрежеща тормозами, остановился в нескольких дюймах от высокого ветвистого дуба. Вид многострадального дерева свидетельствовал о том, что предыдущие остановки кончались хуже. Рони громко вздохнул.

   — Привет, ма. Что ты так рано?

   — Рано? Я же знала, что ты не додумаешься покормить народ. Может быть, я

ошиблась?

   — Ты не ошиблась, ма, — признал Рони, переминаясь с ноги на ногу.

   Осанистая женщина в зеленой униформе официантки приблизилась, распространяя запах гамбургеров. Она поставила на фундамент большую белую сумку и улыбнулась

Ханне:

   — Ну, Ханна, эти парни не загнали тебя насмерть?

   — Я еще и на еду не заработала, Эстер, — ответила Ханна, улыбаясь, будто и не было язвительной перепалки с Джорданом.

   Эстер обернулась к машине.

   — Кевин, если хочешь получить гамбургер, лучше вылезай сейчас же. — Она подмигнула Ханне. — Он все утро помогал мне накрывать столы.

   — Он не мешал тебе? — спросила Ханна. — Я вполне могла бы присмотреть за ним здесь.

   — В тот день, когда маленький мальчик сможет помешать мне, золотко мое, — сообщила Эстер, — Эстер Уордлоу уйдет на покой. Он был ангелом. Лучший мальчик из всех, что работали у нас, — добавила она достаточно громко, чтобы услышал Кевин.

   — Смотри, мама! — возбужденно воскликнул он, протягивая ладошку с четырьмя монетками. — Я заработал чаевые. Я теперь богатый. Здорово, а?

   Ханна улыбнулась и обняла мальчика. Славный малыш, всегда веселый, всегда чему-то радующийся! У него были ее каштановые волосы и карие глаза, но нос и рот напоминали Мерибет.

   — Молодец, — сказала Ханна, ероша ему волосы. — Я даже позволю тебе истратить все это состояние на жвачку, раз уж ты так здорово потрудился.

   — Правда?

   — Правда. У меня приступ щедрости. Ты голоден?

   Кевин помотал головой.

   — Я ел на завтрак оладьи, тосты, бекон и... — он наморщил лоб, вспоминая, — и сосиски.

   И этот ребенок уверяет ее, будто никогда не хочет есть по утрам, вздохнула Ханна.

   — Я думаю, тебе придется еще потрудиться, чтобы отработать всю эту еду, — сказала она. — Однажды ты проешь весь наш дом.

   Кевин рассмеялся, пританцовывая, от шутливых материнских упреков.

   Мужчины сгрудились у сумки, доставая гамбургеры, но Джордан продолжал сидеть у фундамента, задумчиво глядя на Ханну.

   Отлично, подумала она. Пусть мистер Я-Такой-Неотразимый поглядит на ребенка, подожмет хвост и уберется восвояси. И оставит меня в покое.

   — Ладно, дружок, — заявила Кевину Эстер. — Давай-ка двигать, пока не привалила толпа на обед.

   — Мне пора на работу, — важно объявил присутствующим Кевин и прошествовал к машине.

   — Постарайся хорошенько справиться со своей работой, — напутствовала его Ханна. — Помни, что я тебе говорила.

   — Брюстеры всегда на высоте, — отчеканил он и улыбнулся, махая матери из окна рванувшейся с места машины.

   Ханна чувствовала на себе взгляд Джордана, но совершенно невозмутимо выудила из сумки гамбургер и села на землю на безопасном расстоянии. Рядом с ним есть было бы трудно.

   Остальные трое мужчин устроились чуть поодаль, с явным интересом ожидая развития событий.

   Итак, думал Джордан, Рони не сел рядом с ней. Возможно, ситуация оценена неверно.

   — Славный малыш, — сказал он, откашлявшись.

   От него не ускользнуло, что Кевин носит фамилию Брюстер. Значит, Ханна не вышла замуж за отца мальчика.

   — Лучше не бывает, — согласилась она, не отрывая глаз от гамбургера. — Я в огонь пошла бы за этого ребенка.

   Он услышал в этих словах предупреждение. Только не понял основания.

   Ханна стала явно самостоятельной и сильной, гораздо более уверенной в себе, чем при их первом знакомстве.

   — И часто ты приезжаешь в Сэндфорд? —поинтересовался он, проглотив кусок и привалившись спиной к штабелю досок.

   Ханна, нахмурившись, посмотрела на него. Если это еще одна попытка подъехать, ее ждет участь предыдущих.

   — Была пару раз, — ответила она своему гамбургеру. — Рони просил устроить день рождения для матери прошлой зимой. Да Эстер, эта неисправимая сваха, пыталась познакомить меня с холостым водителем грузовика, обедающим в ее закусочной.

   — Она не оставляет попыток пристроить тебя?

   — Пытается, да простит ей Господь, — сказала Ханна. — А в свободное время выкапывает девушек для Рони.

   На лице Джордана расплылась довольная улыбка.

   Весь этот день Ханна трудилась изо всех сил над сооружением каркаса дома. К вечеру спина у нее ныла, а ладони горели, но усталость вытеснила из головы мысли о темно-волосом мужчине, следующем за ней по пятам.

   Было уже поздно, когда Эстер накормила их спагетти и настояла на том, что сама помоет посуду. Ханна слышала, как стих вдали шум пикапов, увозивших Рони и Маккленонов.

   Ханна отвела Кевина в трейлер Эстер и почитала ему рассказ из его любимой детской книжки. Потом уложила мальчика в кровать, подоткнула одеяло и поцеловала его.

   — Глазки закрой, — произнесла она, начиная ежевечерний ритуал.

   — Сладко усни, — отозвался сын.

   — Порою ночной...

   — ...Бог нас храни.

   Он устал от возбуждения трудового дня, и Ханна с улыбкой наблюдала, как успокаивается его дыхание, едва закрылись глазки.

   «Порою ночной Бог нас храни», — повторила она про себя, выходя из комнаты. Кевин был ей Божьим даром, хоть и свалился на руки нежданно-негаданно.

   «Мерибет, — прошептала она, — ты не знаешь, как я люблю его».

   Ханна помогала сестре материально и морально, пока та носила сына, но Мерибет не мечтала о материнстве. Она была без ума от одной рок-группы и вела беспорядочную жизнь, всюду следуя за нею. Парень, давший жизнь Кевину — кто именно, так и осталось невыясненным, — тоже не проявил интереса к ребенку.

   Ханна забирала мальчика к себе всякий раз, когда Мерибет устремлялась за своими кумирами. Ханна знала, что сестра ведет не святую жизнь в этих поездках, но не интересовалась подробностями.

   И все же для нее было ударом, когда молодой полисмен явился к ней, чтобы сообщить о смерти последней родственницы от передозировки наркотика в каком-то мотеле, в сотне миль от дома.

   Ханна отправилась в суд и формально усыновила Кевина. До смерти Мерибет она жила в унаследованном от родителей доме, и там же останавливалась сестра в промежутках между путешествиями. Теперь дом был продан, а деньги вложены в доходные бумаги, проценты от которых помогали ей платить по счетам и растить сына.

    Ханна отличалась бережливостью. Вернувшись в Сент-Луис, она устроилась в библиотеку, где платили достаточно для обеспечения достойного образа жизни молодой матери и ребенка.

   Деньги оставались постоянной проблемой, но она сумела, строго контролируя семейный бюджет, устроить Кевина в хороший детский сад. А когда мальчик пошел в школу, Ханна так подгадала свой рабочий график, что почти каждый день возвращалась домой раньше сына. Если же приходилось работать по выходным или в вечернюю смену, то приглашала няню.

   Она научилась планировать свои расходы. Работа давала возможность обеспечить достойную жизнь Кевину. Единственное, к чему она оказалась неготовой, — это всепоглощающая любовь к мальчику, ставшему ее сыном. Никогда прежде не приходилось ей испытывать подобное чувство.

   Ханне захотелось прикоснуться к медальону, где хранилась их с Мерибет и маленьким Кевином фотография. Не найдя его, она поспешила в ванную, включила свет, обыскала полку под зеркалом и даже вытряхнула футболку. Медальона не было.

   — Проклятье» — прошептала она. Наверное, обронила, работая на стройке. Теперь он валяется где-то в траве.

   Ханна знала, что нужно лечь спать, оставив поиски на утро, но медальон был ей слишком дорог. Это все, что осталось от Мерибет. Единственная фотография, которую она обнаружила после смерти сестры.

   В гостиной горела только одна лампа, и голубоватое мерцание из-под двери свидетельствовало о том, что Эстер смотрит один из старых фильмов, к которым имела пристрастие.

   Стараясь не шуметь, Ханна шарила по кухне, пока не нашла под раковиной электрический фонарик. Потом она выскользнула из трейлера, тихонько прикрыла за собой дверь и включила фонарик. Помигав, он зажегся как следует, когда Ханна встряхнула его. Хорошо, подумала она. Свет достаточно яркий. Именно то, что нужно.

   Ханна постояла неподвижно, давая глазам привыкнуть к темноте. Потом сделала несколько шагов по двору, задержавшись, чтобы взглянуть на небо. Звезды казались неестественно крупными.

   Но она вышла не на звезды смотреть. Скорее всего, медальон упал где-то возле фундамента. При свете луны виднелась возведенная часть каркаса. Приятно было сознавать, что здесь есть частица и ее труда.

   Мгновение спустя она уже стояла на коленях, роясь в траве у фундамента при свете фонарика.

   — Не темновато грибы собирать?

   От неожиданности Ханна вскочила, ударившись головой о балку, ойкнула и, потеряв равновесие, села на траву. Потирая ушибленную голову, она смотрела на Джордана, чей силуэт казался гигантским на фоне звездного неба.

   — Ушиблась? — спросил он, опускаясь на колени и кладя руку ей на плечо.

   — Все... в порядке, — выдавила она. — Что вы здесь делаете?

   — Я первый спросил.

   — Вы ничего не спрашивали, — возразила Ханна. — Только глупо сострили насчет грибов.

   — Глупо, — пробормотал Джордан, и даже в темноте видно было, что он нахмурился.   

   — Если на то пошло, то не я шатаюсь по двору среди ночи.

   — А что вы здесь делаете?

   — Я спал... по крайней мере до тех пор, пока ты не начала размахивать этим проклятым фонариком.

   — Спал? — недоверчиво повторила она. — Где?

   — У себя в прицепе, — раздраженно ответил он, и Ханна бросила взгляд на дорожку, с трудом различая там контуры машины.

   Вспомнив о фонарике, зажатом в руке, Ханна направила его в лицо Джордану, все еще не понимая, почему тот не уехал.

   — Может, выключишь? — взмолился Джордан. — Так и ослепнуть можно. — Он сжал ее плечо, что еще более рассердило Ханну.

   — А не вы ли перепугали меня чуть не до смерти? — Теперь она нарочно направляла свет ему в глаза. — Зачем было подкрадываться ко мне, если вы спали?

   — Я же говорю, — повысил голос Джордан, — меня разбудил свет. Ты устроила такую иллюминацию, будто сюда явился какой-то фосфоресцирующий пришелец.

   — Пришелец! — Она в ярости вскочила на ноги. — У вас слишком большое самомнение, если вы решили, что я иду к вам, — кричала она, размахивая фонариком.

   Джордан поймал фонарик, но Ханна отчаянно цеплялась за свое оружие.

   — Я не говорил, что ты шла ко мне.

   — Еще бы!

   — Ханна, — процедил он сквозь зубы, — не могла бы ты отпустить фонарь?

   Но Ханна не склонна была подчиняться ему ни добром, ни силой. Она дернула фонарь и поскользнулась на мокрой траве.

   В следующее мгновение она лежала на спине, и Джордан нависал над ней. Одна рука поддерживала ее голову, а другая не выпускала фонарик. Все еще злясь, Ханна уперлась рукой в его грудь, пытаясь оттолкнуть. И тут же замерла, почувствовав тепло мускулистого тела.

   Выражение лица Джордана тоже изменилось. Он еще был зол, но теперь его черты выражали что-то, похожее на замешательство.

   Долгое мгновение он смотрел на нее в темноте. Всего несколько дюймов разделяли их лица. В сознание Ханны ворвалось воспоминание об этом лице, которое было так же близко, когда они занимались любовью. Этот мужчина учил ее искусству любви, и она не забыла единственный урок.

   Его губы приближались так медленно, будто он пытался остановить себя, но не мог. Ханна встретила поцелуй со вздохом облегчения. Погрузив пальцы в шелковистые волосы на его затылке, она целовала его со страстью женщины, слишком долго не знавшей мужского прикосновения.

   Когда Джордан поднял голову, она увидела что-то новое в его глазах, что-то, заставившее ее насторожиться.

   — Я хотел этого весь день, — проговорил он, еще не отдышавшись. — И есть еще сотня других вещей, которых я хотел.

   Ханна вспыхнула, очнувшись. Он играет с ней, снова заманивает в свою постель и уже думает, что победил. Она резко отпустила его шею и попыталась встать.

   Но он встал первым и помог ей. Хана почувствовала холод намокшей на спине одежды.

   — Можешь забыть о других вещах, — заявила она, стараясь вдохнуть холод в прерывающийся голос. — Меня они не интересуют.

   — Нет? — Джордан вложил в это слово бездну иронии. Он поймал ее руку и притянул Ханну к себе. — Нет греха в том, чтобы хотеть кого-то, Ханна. А мы с тобой, кажется, не чужие друг другу.

   — Чужие, если мое мнение берется в расчет, — сказала она. — Когда-то я совершила ошибку, но это было давно, и повторять ошибки я не собираюсь.

   Джордан отпустил ее, и Ханна тут же зашагала к трейлеру. Он что-то тихо сказал. Слишком тихо, чтобы можно было расслышать. Кажется, «Посмотрим».

   Закрыв за собой дверь, она устало провела рукой по влажным волосам. Фонарик остался у Джордана, медальон не найден, но сейчас она рада была просто оказаться в безопасности, не подвергнувшись большему унижению, чем уже испытала. Она стояла у окна, глядя в темноту и ожидая, пока утихнет сердцебиение.

   Он слишком привлекателен и слишком самоуверен. А она...

   А что она? Одинока. Несмотря на сына и работу, она одинока и потому беззащитна.

   — Мне что-то послышалось, — произнесла за ее спиной Эстер, и Ханна, вздрогнув, обернулась. — У тебя спина мокрая, — многозначительно отметила Эстер. До них донесся звук слишком сильно захлопнутой дверцы прицепа.

   Ханна почувствовала, что краснеет.

   — Я разговаривала с Джорданом, — неловко сообщила она.

   — Золотко, — Эстер бросила красноречивый взгляд в окно, — вы не просто разговаривали, раз у тебя спина мокрая. Вот и все, что я хочу сказать. — Она повернулась и прошагала к себе в спальню.

   Ханна едва не застонала. Она знала, что этой ночью ей не уснуть.

 

Глава вторая

   Ханна проснулась от чьего-то хихиканья и запаха жарящегося бекона. Задернутые шторы мешали сориентироваться во времени. Она снова услышала хихиканье и узнала голос Кевина.

   Проспала. Она села и поискала ногами тапочки. На дорожном будильнике было семь. Значит, Эстер уже уехала на работу, а она и не слышала.

   Ханна вошла на кухню и замерла, увидев там не только Кевина, но и Джордана. Джордан готовил завтрак.

   Очевидно, недоумение отразилось на ее лице, потому что Джордан рассмеялся и поманил ее.

   — Мы создаем шедевры, — сообщил он.

   — Иди, посмотри! — позвал Кевин.

   Все еще не веря своим глазам, Ханна подошла к плите и заглянула через голову Кевина. Они жарили оладьи. Или нечто, отдаленно напоминающее оладьи. Четыре «шедевра» уже лежали на сковородке, два — со странными отметинами, которые при ближайшем рассмотрении оказались рожицами. Кевин разрисовывал третий, пользуясь кисточкой и шоколадным сиропом.

   Ханна посмотрела на вскрытую банку сиропа, потом снова на оладьи.

   — Что вы делаете? — растерянно спросила она.

   — Рожицы,   —   сообщил   Кевин, будто Ханна была полнейшей тупицей. — Видишь?

   — Вижу: Но не могу поверить своим глазам. — Она взглянула на Джордана, который наблюдал за ними, не скрывая интереса к происходящему.

   — Ханна, — сказал он, — ты когда-нибудь делала что-то просто ради удовольствия?

   — Я не могу позволить себе удовольствия, — заявила она абсолютно искренне.

   — Ты финансовый или эмоциональный банкрот? — спокойно поинтересовался он, поворачиваясь к плите, чтобы снять оладьи со сковородки.

   Следовало бы обидеться, но он прав. Она близка к эмоциональному банкротству. Не без его участия.

   — Может, дадите мне убрать здесь? — предложила она, глядя на загроможденный грязной посудой и заляпанный тестом стол.

   — Может, сначала наденешь халат? — возразил Джордан, бесстыдно разглядывая ее грудь.

   Ханна спохватилась, что стоит в тонкой ночной рубашке на фоне окна, и поспешила ретироваться.

   Из-за перегородки она услышала голос сына: «По утрам маму лучше не трогать».

   Очень хорошо. Мало того, что он расточает свои чары на меня, — теперь еще и Кевин уже оправдывается перед ним.

   Ханна схватила из сумки чистую одежду и поспешила в ванную.

    На ее лице были видны следы бессонной ночи, проведенной из-за мужчины, который стоит сейчас на кухне. Ханна вздохнула. Не дело показываться в таком виде Рони и старшим Маккленонам. Слишком они интересуются происходящим.

   Она вышла на кухню в джинсах и свежей черной футболке, сын чем-то увлеченно хрустел.

   — Картофельные чипсы? — произнесла потрясенная Ханна. — Ты ешь на завтрак картофельные чипсы?

   — У Эстер нет пшеничных хлопьев, — серьезно объяснил Кевин.

   Лекция о жире и соде умерла не родившись, стоило Ханне заметить насмешливое лицо Джордана. Контроль над ситуацией был утрачен еще до того, как она проснулась.

   Лучше принять этот факт.

   — Присаживайся. — Джордан отодвинул стул для нее. — Я приготовил тебе завтрак.

   — А можно без шоколадных оладий и картофельных чипсов? — вздохнула Ханна.

   — Тогда сэндвич с беконом, — предложил он, загружая два ломтика хлеба в тостер, а бекон в микроволновую печь. — И кофе.

   Утром ее действительно лучше не трогать, думал он, улыбаясь про себя, пока Ханна объясняла Кевину, почему сегодня нельзя мешать взрослым.

   — Мы привезли твои книги, и здесь есть телевизор.

   — Можно я забью один гвоздь? — взмолился мальчик.

   Ханна помотала головой.

   — Боюсь, вместо гвоздя ты попадешь кому-нибудь по пальцу, — сказала она, ероша его волосы. — Скорее всего, мне. — Она скорчила рожу, и Кевин рассмеялся.

   Ставя на стол чашку кофе для Ханны, Джордан увидел наконец ее улыбку. Ради такой улыбки мужчина совершит любой подвиг. А взглянув на Кевина, он задался вопросом, как мог отец мальчика лишить себя этих улыбок.

   Шум подъезжавшего пикапа отвлек его внимание. Джордан поставил посуду в раковину. Сегодня, за забиванием гвоздей, у него будет время поразмыслить над загадками Ханны Брюстер.

   Все утро они продолжали трудиться над каркасом, прервавшись только перед полуднем, когда Эстер привезла гамбургеры. Во время работы Ханна одним глазом посматривала на траву в надежде найти медальон, но безуспешно.

   Теперь они жевали, сидя спиной к штабелю досок, а Эстер устроилась на бетонном блоке, который служил ступенькой перед трейлером. Она корила Рони за недостаток любви в его жизни — при всех ее стараниях в этой области. Рони краснел, а Кевин слушал с живым интересом.

   Джордан ухмылялся. Его забавляло пристрастие Эстер к режиссированию романов.

   — Пора тебе осесть, — вещала Эстер. — Видит Бог, я сил не жалею, выискивая тебе пару. И нечего ухмыляться, Джейк Маккленон, — пригрозила она. — Тебя-то я женила или нет?

   — Женила, Эстер, — покорно признал Джейк. — Только я не припомню, как это ты устроила мою встречу с Лорой.

   — Вот еще! Я не занимаюсь сводничеством. Просто я изложила твою проблему Святому Джуде, а уж он позаботился об остальном.

   — Святому Джуде? — переспросила Ханна.

   — Главный святой в безнадежных случаях, — проинформировала Эстер, обведя мрачным взглядом мужчин. — И уж можешь мне поверить, все эти Маккленоны были самыми безнадежными в отношении женитьбы. — Она стряхнула крошки с юбки жестом герцогини, расправляющей шуршащие шелка. — Но у меня есть изваяние Святого Джуды, и он не раз помогал мне.

   — Скорее это похоже на бетонного эльфа, которого она держит позади закусочной, — тихонько прокомментировал Джордан.

   — Я слышу! — предупредила Эстер. — И меня не интересует, на кого он похож. Это мой Святой Джуда, и он помнит обо мне. — Снова обведя всех глазами, она остановилась на Джордане.

   — Сдаюсь, — поспешил заявить Джордан, поднимая руки под смех братьев и Рони. — Когда ожидается следующее чудо Святого Джуды?

   Эстер, прищурившись, разглядывала то его, то Ханну, пока Ханна не покраснела.

   — Может быть, скорее, чем ты думаешь, — с удовлетворением заметила она. — Думаю, следующий в списке ты, Джордан. Можешь заказывать свадебный костюм.

   — Только не Джордан, — убежденно сказал Джон. — В день, когда он женится, я голым пропляшу вокруг статуи Святого Джуды.

   — Берусь аккомпанировать тебе на волынке, — подхватил Джейк.

   Эстер переждала смех и спокойно посоветовала:

   — Лучше тебе уже сейчас обратиться в танцевальный класс.

   Вдоволь посмеявшись, все двинулись обратно к стройке. Беря молоток, Джордан слышал, как Кевин засыпает Эстер вопросами о Святом Джуде.

   — Думаешь, он сумеет помочь мне получить подарок на день рождения? — серьезно выяснял мальчик. — Мне же исполнится семь лет. До октября еще далеко, но я думаю, что планировать нужно заранее.

   — Не знаю, — ответила Эстер. — Смотря что ты хочешь.

   — Ну... — мялся Кевин, ковыряя ногой землю. — Это то, чего хочется каждому ребенку.

   — А конкретнее?

   Кевин перешел почти на шепот, и Джордан напряг слух.

   — Папу. Понимаешь, чтобы мы с ним все делали вместе. Не обязательно, чтобы он жил с нами. У многих ребят в школе папы живут отдельно. Я же не прошу всего сразу.

Он говорил так серьезно и грустно, что у Джордана сжалось сердце. Почему Ханна не поддерживает отношений с отцом Кевина? Все-таки у малыша был бы папа.

   — Ну, — сказала Эстер, — мы поговорим об этом со Святым Джудой. Не знаю, справится ли он. Время покажет.

   — Можно я поеду с тобой на работу, чтобы мы поговорили с ним сразу же?

   — Почему    бы    нет?    — согласилась Эстер. — Давай только предупредим маму.

   Джордан принялся методически загонять гвозди.

   Стало быть, Кевину в октябре будет семь. Это значит, что он родился...

   Он мысленно подсчитал, не прекращая работы. Выходит, Ханна забеременела за девять месяцев до этого, в январе.

   Джордан нахмурился. Что-то еще было связано с этой датой. Что же еще случилось в январе того года?

   Заем! Он получил заем, позволивший расширить дело. И отпраздновал это с...

   Ханной.

   Он пригласил ее поужинать, а потом привез к себе, где они выпили еще раз за процветание фирмы.

   А потом занялись любовью. Месяцев за девять до рождения Кевина Брюстера.

   Ханна чуть не выронила молоток, услышав крик. Джон, Джейк и Рони уже рванулись к Джордану, и Эстер, направлявшаяся вместе с Кевином к машине, тоже вернулась.

Ханна поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть через широкие плечи Маккленонов.

   — Будет   жить,   —   поставила диагноз Эстер, и братья похлопали Джордана по спине.

   — Стареешь, братишка. Руки не слушаются, — прокомментировал Джон.

   — Ханна! — окликнула Эстер. — Отведи Джордана в трейлер и обработай палец.

   — Я? — переспросила из-за спины Ханна и беспомощно оглянулась, пытаясь найти повод, чтобы отказаться от поручения. — Я не знаю, где у тебя аптечка.

   — Над кухонной раковиной, — сообщила Эстер. — Я бы сделала сама, но мне пора уже быть на работе.

   Мужчины разошлись по местам, и Ханна увидела наконец Джордана. Тот стоял у столба, мрачно глядя на большой палец.

   — Можно посмотреть? — спросил Кевин.

   И Ханна подавила желание одернуть сына.

   — Крови почти нет, — разочарованно констатировал мальчик. — Вот когда я разбил колено...

   — Ты сюда посмотри, — сказал Джордан, задирая рубашку, чтобы продемонстрировать небольшой шрам на ребрах. — Это я свалился с велосипеда.

   — Подумаешь! С велосипеда я сколько раз падал! — передернул плечами Кевин.

   Эстер нажала на клаксон «фольксвагена», и Ханна решила, что пора прервать это состязание в мужестве.

   — Герои,   —  вмешалась  она,   — Эстер ждет.

   — Пока, ма! — крикнул Кевин, устремляясь к машине.

   Найдя в аптечке мазь, Ханна обернулась и увидела Джордана ближе, чем хотелось бы.

   — Стань к свету, — приказала она в надежде увеличить дистанцию и, рассмотрев палец, добавила: — Не так уж страшно.

   — Как вам известно, сил я не жалел, — возразил Джордан.

   — Да уж мы привыкли, чтобы вокруг нас вились воздыхательницы, восхищаясь нашим энтузиазмом. — Не вполне уместное замечание, но Ханна не могла удержаться. Тем более что сама была одной из упомянутых воздыхательниц.

   — У меня нет недостатка в... поклонницах, — признал Джордан.

   — Ты хотел сказать — любовницах?

   — В постель я ложусь не со всеми, — спокойно ответил он, и Ханна первой отвела взгляд. — Я не плейбой.

   «А как называется человек, бросающий женщину, едва подвернулась более смазливая?» — с горечью подумала Ханна.

   Однако молча открыла кран и подставила его палец под воду. Она чувствовала, что Джордан наблюдает за ней, но стоически не обращала на него внимания.

   Когда она, намылив руки, прикоснулась к пальцу, Джордан тихо охнул.

   — Извини, — сказала Ханна, поднимая глаза, — но я боюсь, не осталась бы там грязь.

   — Мне не больно, — ответил он. — Просто хотел увидеть твое лицо.

   Вспыхнув, Ханна принялась промокать палец бумажным полотенцем, Джордан вспомнил, как Джейк рассказывал, что влюбился в свою будущую жену, когда она вытаскивала ему занозу из пальца.

   Только не понял в тот момент, что это любовь.

   Но Джордан Маккленон не собирался влюбляться и потому постарался обуздать свои чувства. Одно дело — привязаться к сыну, и совсем другое — влюбиться в женщину.

   Неужели у него есть сын? Он никогда не задумывался о возможности стать отцом. Это пахло... слишком большой ответственностью.

   Смыв кровь, Ханна убедилась, что на суставе сильно содрана кожа и ожидается синяк. Поболит, но серьезного повреждения быть не должно.

— Тебе повезло, — поздравила она. — Ноготь, похоже, не слезет.

— Повезло, — слишком многозначительно согласился он.

   Смазав ушибленный палец мазью, Ханна закрыла баночку и убрала в шкафчик. Повернувшись, она обнаружила, что Джордан стоит слишком близко. Она прижалась спиной к раковине.

   — Ханна, тебе вовсе незачем изображать затравленного кролика, — сообщил он, смеясь глазами. — Я не собираюсь съесть тебя живьем.

   — Собираешься, — серьезно возразила она.

   — Почему ты так думаешь?

   — По опыту. Я помню, как великий Джордан Маккленон решил однажды поразвлечься. Он кормил меня и поил вином, шептал на ухо комплименты, так что голова шла кругом. — Она остановилась, чтобы набрать воздуха. — А после того, как ты развлекся со мной, на твоем пути оказалась новая длинноногая девица с накрашенными губами. Она шевельнула бедрами, и ты устремился за ней. — Джордан хотел возразить, но Ханна жестом остановила его: — Все в порядке, Джордан. Я получила жестокий урок, но я его усвоила. Просто помни об этом. Меня больше не интересуют мужчины твоего сорта. Вы считаете, что вы Божий подарок для женщин и, чем скорее вы вручите им свои сокровища, тем лучше.

   Как она ни храбрилась, Джордан видел, что нижняя губа у нее начинает дрожать. Ему хотелось обнять Ханну и сказать, как он жалеет, если обидел ее тогда. Он не помнил вмешательства другой женщины и вовсе не хотел причинить Ханне боль.

   Оформление займа требовало массы бумажной работы, и он провел две недели между банком и агентством экономического развития, заполняя в трех экземплярах бесчисленные бланки. При этом надо было еще успеть встречаться с юристами, дабы те подтвердили соответствие каждого экземпляра федеральным и местным законам.

   Ровно в семь вечера на пятнадцатый день он поставил последнюю подпись и проглотил три таблетки аспирина, чтобы унять дикую головную боль. Сразу после этого он набрал номер Ханны.

   Ее телефон оказался отключенным.

   В нарушение собственного принципа он позвонил домой начальнику отдела кадров. Выяснилось, что Ханна Брюстер уволилась с работы и уехала из города, никому не оставив нового адреса ни в компании, ни у домовладелицы.

   Джордан  недоумевал.  Никогда еще его связи с женщинами не обрывались таким образом.

   Теперь он, кажется, догадывался о причине ее поспешного отъезда.

   Она забеременела?

   Другого объяснения не было, но он не решался обратиться к Ханне за подтверждением. Она держится слишком враждебно. И из гордости станет все отрицать.

   Распахнулась дверь, и в кухню влетел Рони, держась за нос. Посмотрев на присутствующих, он попятился.

   — Что случилось, Рони? — заботливо спросила Ханна.

   — Пчела укусила, — гнусаво пояснил тот. — У меня уже вместо носа электрическая лампочка.

   Ханна еще дрожала после объяснения с Джорданом, но старалась казаться спокойной.

   — Иди сюда, я посмотрю, — приказала она.

   Краем глаза она заметила, что Джордан двинулся к двери. Очень хорошо. Она сказала, что находила нужным, и он все понял. Теперь ему должно хватить ума понять, что дальнейшие преследования бесполезны.

   Услышав, как закрылась дверь, Хана изобразила улыбку и занялась носом Рони.

   — У тебя проблемы с Джорданом? — нерешительно спросил тот.

   Ханна покачала головой.

   — Повздорили из-за дел столетней давности, — сказала она, — вот и все.

   Рони явно сомневался, но она твердо решила положить конец всяким разговорам о ее отношениях с Джорданом Маккленоном.

   — Между Джорданом и мной ничего нет. Можешь сказать своей маме, что Святому Джуде придется поискать другую жертву.

 

Глава третья

   Джордан откинулся в кресле и уставился в окно. На столе перед ним жужжал и щелкал, закрывая базу данных, компьютер. Подтверждение было получено. Ханна ушла из фирмы — с наилучшими рекомендациями — вскоре после того, как ему был официально обещан заем на расширение.

   Как говаривала мать: «Ну ты и вляпался, Джордан!»

   Ему потребовалось четыре дня, чтобы решиться проверить свою догадку о вероятном отцовстве. И вот теперь база данных отдела кадров подтвердила ее.

Джордан нервно ослабил узел галстука. И что дальше? Ханна не желает его видеть, а сыну нужен отец. Не то чтобы Джордан считал себя хорошей кандидатурой. Напротив. Он знал, что не годится для семейной жизни. Он хотел свободы. Он не чувствовал себя готовым к отцовству. Всю жизнь он жаждал чего-то, что принадлежало бы только ему, и бизнес удовлетворил эту потребность так, как не смог бы ни один человек.

   Но, с другой стороны, каким же подонком надо быть, чтобы найти собственного сына и благополучно забыть об этом!

   Джордан бросил ручку, которой машинально постукивал по столу. Ему вдруг стало душно в кабинете. Очень хотелось уйти, но он никогда не уходил с работы раньше семи, а сейчас только пять. Может быть, пора изменить привычке?

   Джордан припарковал машину в полуквартале от дома Ханны и тут же увидел ее. Она стояла на коленях у деревянного ящика и высаживала ноготки.

   Ханна заметила его и встала, подбоченясь.

   — Как ты меня нашел? — воскликнула она.

   — Я... спросил у Рони, — признался Джордан. — Он не хотел давать твой адрес. Ему показалось, что мы поссорились.

   — Он прав.

   Джордан не знал, что ответить на это, и молча стоял, дергая узел галстука.

   — Это что, мирное предложение? — кивнула на коробку Ханна.

   А он и забыл, что держит в руках подарок.

   — Да, — тупо согласился он и протянул коробку, не в силах придумать что-нибудь достаточно остроумное, чтобы вызвать улыбку на ее лице.

   Ханна рассматривала пластиковый ящик для инструментов с игрушечными молотком, отверткой и пилой.

   — Резиновый молоток, — произнесла она, не меняя тона. — Резиновым молотком я в момент закончу дом для Эстер. Резиновые гвозди прилагаются?

   — Это для Кевина, — пояснил Джордан и только тут понял, что над ним смеются.

   Ханна подавила улыбку.

   — Я скажу Кевину, что это от тебя. Он сейчас на уроке музыки. Учится играть на гитаре.

   Она направилась к двери.

   — Можно мне войти? — спросил Джордан.

   Врожденное гостеприимство Брюстеров боролось с чувством самосохранения. Сегодня Джордан ведет себя смирно, и все же ей очень не хотелось впускать его в квартиру.

   — Ханна, что бы я ни сотворил при нашем первом знакомстве — а я честно не помню, чтобы бросил тебя из-за другой женщины, — я искренне прошу прощения.

   — Да, пожалуй, в тот раз женщина подцепила тебя. — Ханна вздохнула. — Ладно. Будем считать это просто очередным неудачным эпизодом из жизни сестер Брюстер. — Она взяла лопатку, пластиковые горшочки и полезла в карман за ключом.

   Решив, что это можно счесть приглашением, Джордан следом за ней вошел в дом.

   — У тебя есть сестра?

   — Была, — поправила Ханна. — Моя непутевая Мерибет умерла от передозировки наркотика.

   — Извини.

   Джордан не помнил, чтобы прежде она упоминала о сестре, но счел момент неподходящим для дальнейших расспросов. Он хотел изменить тему, но Ханна исчезла, не успел он открыть рот. Джордан стоял посреди комнаты и осматривался.

   Квартирка была маленькой, но светлой и уютной. Кухня и гостиная разделялись только стойкой. Стену украшал красно-голубой бордюр, гармонировавший с большим паласом на полу гостиной. Напротив голубого дивана стоял книжный шкаф, чьи полки прогибались под тяжестью книг. Но большая часть библиотеки лежала штабелями на полу. Читает она много, а вот сделать подходящий шкаф, при всем своем плотницком искусстве, не удосужилась.

   Ханна вышла из спальни, на ходу расчесывая волосы.

   Джордан нахмурился. Она продолжает набирать очки. Неужели он утратил всякую привлекательность? По крайней мере эта женщина явно не реагирует на него.

   Но он-то очень на нее реагирует. Глядя на ее белоснежные джинсы и зеленый вязаный топик, он чувствовал, как буйствуют в нем гормоны.

   — Послушай, — сказал он. — Очевидно, я не очень хорошо повел себя в прошлый раз. Но я не сдаюсь.

   — Не сдаешься?

   — Нет. Потому что я прекрасно понимаю твою тактику. Я не верю, что ты на самом деле хочешь расстаться со мной навсегда. Просто решила дать мне острастку. Чтобы убедиться, насколько надежно я сижу на крючке. — (Ханна взяла сумочку.) — Разве я не прав? — поинтересовался он. — Так вот, Ханна, могу признаться честно: ты подцепила меня очень крепко.

   Он едва успел выскочить следом за ней, прежде чем та захлопнула дверь.

   — И куда мы теперь? — поинтересовался он, когда они вышли на залитую солнцем улицу.

   — Я иду в бакалею, — сказала Ханна, остановившись так резко, что Джордан чуть не налетел на нее. — А ты, наверное, домой.

   — Какое совпадение! — воскликнул Джордан. — Я как раз собирался зайти в бакалею. У меня кончилась... крупа. — Помолчав немного, он добавил: — Жаль, что ты не могла видеть себя, Ханна. Ты ведь почти улыбнулась.

   А что ей оставалось? Она очень старалась сердиться на него или хотя бы держать на расстоянии. Но это трудно, когда твоему сыну делают подарки и покорно терпят все твои выходки.

   — Ладно, — сказала она, признавая, что этот бой проигран. — Я перестану тебя игнорировать при двух условиях.

   Он вскинул голову:

   — Каких?

   — Во-первых, ты говоришь Эстер и Рони, что я тебя не интересую, а ты не интересуешь меня.

   — А тебе не кажется, что это их только раззадорит?

   Ханна покачала головой.

   — Уж если такой бабник, как ты, отказывается от женщины...

   Он пожал плечами.

   — А второе условие?

   Ханна остановилась и повернулась к нему лицом.

   — Ты обещаешь не прикасаться ко мне и пальцем.

   Джордан поправил галстук.

   — Никогда? До конца света?

   — Именно так.

   — Не знаю, — сказал он. — Мне кажется, здесь необходима некоторая оговорка.

   Ханна на минуту задумалась.

   — Ладно. Единственное исключение допускается в том невероятном случае, если инициатива будет исходить от меня.

   — Должна ли это быть письменная инициатива на гербовой бумаге? — уточнил он.

   Ханна наконец улыбнулась.

   — Достаточно будет моего слова.

   — В таком случае сделка совершена. При первой же встрече с Эстер и Рони я постараюсь убедить их, что женщины твоего типа совершенно не интересуют мужчин.

   — Спасибо, — сухо произнесла Ханна. — Можешь остановиться на этом комплименте и не объяснять, насколько он близок к истине.

   Джордан откровенно веселился.

   — И я не буду прикасаться к тебе никоим образом... Кстати, а если дать тебе в ухо — это будет расцениваться как прикосновение?

   Ханна закатила глаза и снова зашагала вперед. Джордан шел рядом, весело насвистывая.

   Лучше не придумаешь, решил он. Можно видеться с сыном, не налагая на себя никаких обязательств перед матерью. Со временем она, разумеется, умерит свою враждебность, и можно будет обсудить факт наличия у него сына. И все это никак не посягает на свободу приходить и уходить, когда ему вздумается.

   Идеально.

   Настроение у него настолько улучшилось, что он уже стал рассматривать кирпичные домики с аккуратными двориками, мальчишек, пинающих футбольный мяч. Сейчас ему нравился даже запах сырой земли из палисадников и тяжелый, сытный дух горячего жира, сочащийся сквозь сетчатые двери кухонь.

   Он продолжал насвистывать, пока Ханна не перешла дорогу и не остановилась полюбоваться ящиками с рассадой у двери в бакалею.

   Это был старомодный магазинчик из тех, где продавцы знают каждого покупателя по имени. На безупречно чистой витрине красовалось   выписанное   синей   краской: «Беттлман».

   Джордан улыбнулся, заметив, как Ханна погладила лепесток анютиных глазок.

   — Ты эти цветы высаживала? — спросил он, заходя в магазин.

   — Куда там! Эти стоят десять долларов за горшок. Мой бюджет не позволяет идти дальше ноготков и петуний.

   Ханна вошла в магазин, взяла пластиковую корзину с проволочными ручками и положила в нее несколько апельсинов, затем подошла к мясному отделу. Женщина, отпускавшая ей гамбургеры, перекинулась с Ханной парой слов.

   — Очень аппетитно выглядят, — сказал Джордан, показывая на итальянские сосиски.

   Продавщица улыбнулась:

   — И на вкус не хуже.

   — Тогда возьмем четыре штучки.

   Женщина   вопросительно   взглянула на Ханну, но та лишь пожала плечами.

   — Ты собираешься готовить их на моей кухне? — спросила она.

   — Я замечательно готовлю лазанью, — заявил Джордан, сообразив, что попасть к ней на обед можно только в качестве повара.

   Ханна в нерешительности поглядела на него.

   — Я не хочу, чтобы ты готовил мне обед, — сказала она.

   — Послушай, — начал он, на ходу придумывая довод. — Я должен сказать Эстер, что мы пытались поладить. Иначе ее не убедишь.

   Ханна, вздохнув, признала его правоту.

   — Ладно, — сдалась она. — Но только один раз.

   — О! — восхитилась продавщица. — Преклоняюсь перед женщиной, к которой напрашивается в стряпухи такой классный парень. Скажи мне хоть, чем ты душишься. Я куплю и себе.

   — Духи называются «Не хочу», — сухо проинформировал Джордан. — Специально для женщин, которые точно знают, чего они не хотят. Вроде Ханны. Пойдем, — добавил он, получив локтем в бок. — Мне тоже надо кое-что купить. — Он отобрал корзину и принялся нагружать ее боеприпасами для «лазаньской» кампании.

   Потому что сейчас он начинал настоящую военную кампанию, чтобы завоевать право вернуться в ее жизнь. И это представлялось нелегкой задачей.

   У кассы Ханна достала из корзины свои апельсины, хлеб и молоко, чтобы заплатить отдельно, зная, что кассирша Лесли любопытна не менее продавщицы из мясного отдела.

   — Она такая независимая, — пожаловался кассирше Джордан, и Ханна вспыхнула.

   Когда Лесли подсчитала сумму, Джордан небрежно добавил:

   — Прибавьте еще горшок анютиных глазок, пожалуйста.

   — Не вздумай покупать их мне! — вмешалась Ханна.

   — Что я вам говорил? — воззвал он к таращившей глаза Лесли. — Если хочешь знать, Ханна, это мои анютины глазки.

   — Они прекрасно будут смотреться в твоем офисе.

   Джордан пожал плечами и помог Лесли уложить покупки в сумку.

   Выходя на улицу, Ханна спиной чувствовала такие любопытные взгляды, что мысленно распрощалась с любимым магазинчиком.

   Джордан завладел сумкой и кивнул в сторону анютиных глазок.

   — Ты не могла бы понести мои цветы, Ханна?

   Она готова была отказать, но передумала, вспомнив о свидетелях. «Трусиха! — сказала она себе. — А он пользуется».

   — Мне понравилось ходить с тобой в бакалею, — сказал Джордан, подходя к дому. — Правда, — добавил он в ответ на ее гневный взгляд. — Ты мне не веришь?

   — Понятно, прелесть новизны, — ответила Ханна, ставя цветы на стойку и невольно любуясь ими. — Если бы такие подвиги пришлось совершать чаще, чем раз в пять лет, тебе бы это до смерти надоело.

   — Да будет тебе известно, что я всегда ходил с мамой за покупками, — заявил он, выуживая из сумки свои трофеи.

   Ханна улыбнулась, а он продолжал болтать, прерываясь, чтобы выяснить, где находится та или иная кухонная утварь. Он рассказывал о своей матери, о братьях, о ферме, где они жили, и скоро Ханне показалось, что она знакома со всей его семьей.

   Когда он поставил лазанью в духовку, Ханна взглянула на часы.

   — Мне пора идти за Кевином, — сказала она, беря ключи. — Скоро вернусь.

   — Салат  заправлять   по-итальянски или по-французски? — спросил он вдогонку.

   — Сделай мне сюрприз, — посоветовала Ханна. Будто он не делал этого постоянно.

   Ханна кратко сообщила Кевину, что у них в гостях Джордан. Сын не потребовал дальнейших объяснений, только поинтересовался, с мотоциклом ли он.

   Подойдя к дому, они застали Джордана, высаживающим последний кустик в ящик у входа.

   — Что делают твои анютины глазки в моем ящике? — возмутилась она.

   — Может быть, зашли в гости? — предположил он, отряхивая брюки.

   — Немедленно убери их отсюда!

   — Мам, — раздался голосок Кевина, — они ядовитые?

   Мальчик чувствовал неладное, но не мог понять, в чем дело. А дело в том, что она не хочет, чтобы Джордан Маккленон покупал ей цветы, готовил обед или... прикасался к ней.

   — Нет, они не ядовитые, — сказала она сыну, взглядом давая понять Джордану, что не изменила решения.

   — Привет, мистер Маккленон, — сказал Кевин. — Как ваш палец?

   Джордан серьезно продемонстрировал руку, и Ханне стало неловко, что сама она забыла спросить.

   — Класс! — сказал Кевин, рассмотрев лиловый кровоподтек. — Посмотрите на мой зуб, — предложил он, не желая оставаться в долгу. Он оттянул нижнюю губу. — Видите, — промычал он, раскачивая зуб. — Вот-вот выпадет.

   — Точно, — сказал Джордан, присмотревшись. — И много денег ты получишь за такой зуб?

   Кевин кивнул:

   — Целых пятьдесят центов.

   Теперь кивнул Джордан:

   — Я получал по десять. Всюду инфляция. Ты любишь лазанью?

   — А что это?

   — Видишь? — обратился Джордан к Ханне через голову Кевина. — Вам нужен кто-то вроде меня, чтобы в вашей жизни появлялось что-нибудь новенькое.

   — Лазанью трудно назвать «новеньким», — возразила она, входя в дом.

   — Твой сын считает иначе. Это помесь спагетти и пиццы, — пояснил он Кевину.

   — Он все равно не будет есть, — шепнула Ханна, открывая дверь в кухню. На нее пахнуло дивным ароматом, но она не стала говорить об этом Джордану. — И к салату он не притронется.

   Вдруг она вспомнила о подарке, который он принес Кевину. Сам он до сих пор ни словом не упомянул об этом. Она сходила в спальню и принесла Кевину инструменты.

   — Это тебе от мистера Маккленона.

   Кевин вопросительно посмотрел на мать, но любовь к подаркам пересилила сомнения. Забыв обо всем, мальчик разодрал упаковку и стал жадно рассматривать каждый резиновый инструментик.

   — Классно, — расцвел он. — Мам, тебе нужно что-нибудь исправить?

   — Может быть, мы исправим душ после ужина, — сказала Ханна, вспомнив о деле, которое откладывала уже третью неделю. — А что нужно сказать мистеру Маккленону?

   — Спасибо, мистер Маккленон, — выпалил Кевин.

   Увидев улыбку Джордана, Ханна подумала, что более всего нуждается в исправлении ее реакция на этого мужчину. Поймав его взгляд, она торопливо оглянулась в поисках темы для разговора.

   — Ты накрыл на стол, — удивленно сказала она. — Это работа Кевина.

   — Сегодня вечером у него выходной, — сказал Джордан. — Разве что он захочет сыграть нам на гитаре.

   Кевин немедленно раскрыл футляр.

   — Тут его хлебом не корми, — сухо заметила Ханна. Впрочем, она любила слушать его неумелую пока игру. Она любила все, что делал ее несравненный сын.

   Кевин сел на пол и принялся сосредоточенно подбирать мелодию, а найдя ее, добавил энергичный аккомпанемент. Ханна улыбалась, делая чай со льдом для себя и Джордана и наливая молоко Кевину. Салаты стояли уже на столе. Джордан раскладывал лазанью.

   Когда Кевин закончил, они с Джорданом разразились аплодисментами. Мальчик вскочил и поклонился.

   — А пахнет как здорово! — воскликнул он, демонстративно принюхиваясь.

   — И все-таки есть он не будет, — шепнула Ханна Джордану.

   — Спорим, — тихо предложил Джордан.

   — На что? — спросила она, не сомневаясь, что выиграет.

   — Если он съест, вы оба поедете со мной в субботу в Сэндфорд и вернетесь в воскресенье.

   — На мотоцикле? — осторожно поинтересовалась она.

   — Нет, Ханна. В моем пикапе.

   — Ладно, — согласилась она. — Но если он не будет есть, ты помоешь все кастрюли.

   Джордан ухмыльнулся.

   — Готовь моющий порошок, Ханна.

   — Почему не начинаем? — спросил Кевин, взгромождаясь на табурет и снова принюхиваясь.

   — Уже начали, — сказала Ханна. — Ешь.

   Она села. Джордан, занимая свое место, коснулся ее плечом. В свете их соглашения Ханна сочла это случайностью, но по ее телу пробежала дрожь. Джордан же, безмятежно улыбаясь, отсалютовал вилкой.

   Ханна затаила дыхание, когда Кевин поднес ко рту кусок лазаньи. Запив глотком молока, Кевин заметил, что взрослые наблюдают за ним.

   — Сделать тебе бутерброд с ореховым маслом? — спросила Ханна, руководствуясь многолетним опытом.

   — Зачем? — удивился ее очаровательный сын, поддевая на вилку новый кусок и отправляя в рот. Потом он обвел недоуменным взглядом взрослых. — А вы, ребята, почему не едите?

   — Не разговаривай с полным ртом, — буркнула Ханна, берясь за салат. — Не понимаю, — сказала она своей тарелке. — Жареную свинину он не ест, тунец в горшочках не ест, а лазанью — ест.

   — Просто я люблю спагетти и пиццу, — объяснил Кевин.

   Ханне хотелось сказать, что лазанья не имеет ничего общего ни с тем, ни с другим, что бы там ни говорил Джордан, но Брюстеры умеют достойно проигрывать, и она промолчала.

   Нужно отдать Джордану должное: он не торжествовал победу. После ужина он помог ей убрать посуду, а затем взялся за фартук.

   — Что ты делаешь? — спросила она.

   — Собираюсь мыть посуду. — Он улыбался, и ей стоило больших усилий не ответить тем же.

   — Кевин, садись за уроки! — крикнула она вслед удалявшемуся сыну, а потом тихо сказала Джордану: — Мне не нужна твоя помощь.

   — Может быть. Но я всегда несу ответственность... за все, что сделал.

   Джордан честно соблюдал дистанцию, пока они мыли посуду, но все же иногда их пальцы встречались, и Ханна не понимала, как она умудрилась не разбить ни одной тарелки.

   — А теперь  можно  посмотреть телевизор? — спросил Кевин, снова появляясь на кухне.        

   — Я сделал уроки.

   — У меня есть идея получше, — сказал Джордан. — Давай сначала починим душ. Неси свои инструменты.

   Кевин   умчался,   но   Ханна попыталась остановить Джордана.

   — Мы и так слишком тебя задержали. Я сама могу починить.

   — Мы быстро, — настаивал Джордан. — Где у тебя вентиль?

   «Ладно, — подумала она, — посмотрим, насколько тебя хватит».

   — В том шкафчике.

   Сначала она только слушала, как они работают, обмениваясь деловитыми замечаниями. Потом любопытство победило, Ханна на цыпочках подкралась к ванной и остановилась в дверях.

   Поглощенные работой, они ничего не замечали. Джордан, без галстука, с закатанными рукавами, стоял в ванне в одних носках, а его дорогие туфли красовались на коврике.

   — Вот так. А теперь давай попробуем, — сказал Джордан, затянув последнее соединение. Он вылез из ванны и заметил Ханну.

   — Почему ты  не  открываешь  воду? — спросил Кевин.

   — Сейчас,   —   отозвался   Джордан. — Включай душ.

   Она услышала шум воды и торжествующий крик Кевина:

   — Ура! Работает!

   «Что ты со мной делаешь? — хотелось закричать ей. — Чего добиваешься?»

   Как будто не знала, чего он хочет. Это желание читалось в каждом его взгляде. Но хуже всего, что она позволила ему увидеть то же самое в своих глазах.

   Джордан вышел из ванной.

   — Я заслужил разрешение прикоснуться к тебе, Ханна Брюстер? — прошептал он без тени улыбки.

   Ханна нервно сглотнула.

   — Нет, Джордан. — Эти слова разрушили волшебство, и она смогла отвести глаза.

   Убежав на кухню, она слышала оттуда как Джордан расхваливал Кевина за помощь и договаривался, когда заедет в субботу утром. Потом хлопнула входная дверь.

 

Глава четвертая

    В субботу утром Ханна, уже одетая, пила вторую чашку кофе, а Кевин высматривал в окно Джордана, не обращая внимания на включенный телевизор.

   Ханна боялась предстоящей встречи. Два дня назад между ними проскочила искра страсти, потом прошло две ночи, заполненных мыслями о том, что было бы, скажи она тогда «да».

   — Приехал! — объявил Кевин. — Мистер Маккленон! — кричал он через окно. —Входите, я сейчас открою!

   — Кевин, не беги, — всполошилась Ханна, когда сын ринулся к двери, едва не наткнувшись на диван, где она сидела.

   Мальчик распахнул дверь и заговорил с Джорданом, не дав тому еще войти в дом. Понимая, что сын уже неуправляем, Ханна отнесла свою кружку к раковине и принялась тщательно мыть, показывая, что по крайней мере один из Брюстеров спокойно воспринимает приход гостя.

   Вряд ли, одеваясь, Джордан рассчитывал произвести на нее впечатление. Тогда больше подошел бы деловой костюм. Но и поношенные джинсы смотрелись на нем замечательно. Равно как и плотная рубашка, обтянувшая широкие плечи, когда он сел рядом с Кевином, который, растянувшись на полу, доставал одного за другим своих солдатиков.

   Ханна заставила себя прервать разглядывание гостя и пошла закрыть окно. Для этого ей пришлось перешагнуть через ноги Кевина. Закрывая створки окна, она оглянулась и снова поймала взгляд Джордана, впившийся в ее четко обрисованную розовой футболкой грудь. Ханна поспешила вернуться в безопасную кухню.

   — Вы готовы ехать? — спросила она, беря сумочку.

   Джордан откашлялся, вставая.

   — Ты не голодна?

   — Нет, потому что я позавтракала, — с нажимом сказала она.

   — А я — нет, — сказал он. — Очень хочется есть.

   — Тем хуже для тебя.

   — Я тоже хочу есть, мама, — весело сообщил Кевин, и Ханна вздохнула. Заговор. Она безуспешно провела ежеутреннее сражение, пытаясь накормить Кевина завтраком.

   — Могу нажарить оладий, — предложил Джордан.

   Ханна подняла руку.

   — Я сделаю яичницу и тосты, если это устроит джентльменов. — Ее взгляд подсказал мужчинам, что благоразумнее будет согласиться.

   — Да, конечно, — невинным тоном произнес Джордан — и Ханна поспешила отвести взгляд от его опасных улыбающихся глаз. — Мы не будем тебе мешать, — заверил он. — Пойдем посмотрим телевизор, Кевин.

   Джордан быстро обнаружил пульт дистанционного управления и, переключая каналы, нашел детскую программу. Затем они уселись плечом к плечу на диване, и Кевин, подражая Джордану, перекинул ногу за ногу.

   Кевин был в восторге от передачи. Он то и дело принимался хохотать, что заставляло улыбаться и Ханну. Обернувшись, она обнаружила, что Джордан смотрит не столько на экран, сколько на мальчика, явно получая искреннее удовольствие.

   — Завтрак на столе, — позвала Ханна. — И я бы хотела, чтобы кто-нибудь достал вилки.

   Кевин ринулся к шкафу, а Ханна старалась не смотреть на севшего к стойке Джордана. Слишком он подкупал своим весельем и вниманием к ее сыну. Не говоря уже о тугих джинсах.

   До сих пор его не отпугнули скучные детали семейного быта, но она не сдастся. Расслабляться нельзя. Скоро обыденность надоест убежденному холостяку, он бросит Ханну с сыном и устремится навстречу новым развлечениям.

   Когда ей удалось насытить мужчин — еще по два тоста каждому сверх яичницы и первых двух ломтиков, — Джордан заявил, что можно ехать.

   По дороге Ханна скептически рассматривала машину.

   Это был тот же пикап с туристским прицепом, на котором Джордан приезжал в прошлые выходные. Ханна рассчитывала на нечто... попросторнее. Ей предоставлялся выбор: либо сидеть, согнувшись, на койке в прицепе, либо тесниться между Джорданом и

Кевином в кабине.

   Джордан распахнул дверку кабины, и Ханна безуспешно попыталась пропустить Кевина вперед.

   — Мне нужно у окна, ма, — заявил мальчик, будто она не знала. — А то меня укачает.

   Вздохнув, Ханна забралась в высокую кабину, стараясь занимать как можно меньше места. Плечо Джордана, рука на руле, нога на педали газа — все это было слишком близко, все касалось ее при каждом движении.

   Не прошло и часа, как Кевину понадобилось в туалет. Они ехали по широкой трассе меж полей и лесов.

   Джордан съехал с дороги и повел мальчика в укромный уголок меж кустов и деревьев у ближайшей изгороди.

   — Мам! — кричал на бегу Кевин минуту спустя. — Мистер Маккленон научил меня

писать на дерево.

   — Великолепно, — отозвалась она без тени энтузиазма, когда оба мужчины, ухмыляясь, забрались в машину.

   Когда Джордан смеялся, глаза у него становились теплыми и манящими, точно море у какого-нибудь Карибского острова в солнечный день. Однажды Ханна утонула в этих глубинах, и, кажется, какая-то очень важная частица ее так и не вернулась обратно.

   — Совершенно очевидно, Ханна Брюстер, — сказал он, продолжая улыбаться и подмигивая Кевину, — что вашему дому недостает еще одного мужчины.

   — Мне так не кажется, — возразила она. — Одного из этих созданий вполне достаточно. — Она нежно потрепала Кевина по голове.

   — Но  еще  один   мужчина  добавил бы столько...

   — Хаоса... — закончила она.

   — Я хотел сказать: солидности, — заявил он, деланно оскорбившись.

   — В виде оставленных в раковине молочных пакетов, грязных тарелок в гостиной, мокрых полотенец на полу ванной, — настаивала она. — Не говоря уже о сиденье унитаза.

   — Только не надо оскорбительных замечаний о мужчинах и сиденьях унитазов.

   — О, я забыла, — сухо отозвалась она. — Крутые парни пользуются деревьями.

   Джордан перегнулся через нее, чтобы улыбнуться Кевину:

   — Знаешь, что мне нравится в твоей маме? Чувство юмора.

   — Да? — усомнился мальчик.

   — Что? — обрушилась на сына Ханна. — Ты считаешь, что у меня нет чувства юмора?

   — Ну, мам... — Кевин явно тянул время в поисках подходящего ответа. — Ты... классная.

   — Классная, да? — И она запустила обе руки в волосы сына. Кевин хохотал, безуспешно пытаясь увернуться от нее в тесной кабине.

   Джон, Джейк и Рони уже работали, когда они подъехали к трейлеру Эстер. Кевин выпрыгнул из машины и помчался показывать свои инструменты, а Ханна отодвинулась к дверце и посмотрела на Джордана.

   — Ты поговоришь с Эстер? — озабоченно напомнила она. — Если она вобьет что-то себе в голову, это надолго. Тебе придется найти серьезные аргументы.

   — Она очень огорчится, — сказал Джордан.

   — Переживет, — заверила его Ханна. — Тут же займется поисками более подходящей пары для последнего неженатого Маккленона.

   — Для меня? — встревожился Джордан.

   — А ты думал сорваться с крючка? — попыталась улыбнуться она.

   — А может, оставим все как есть до конца стройки? — предложил Джордан. — Серьезно, меня пугает вмешательство Эстер в мою личную жизнь.

   — Подумаешь, проблема, — сухо заметила Ханна. — В следующую субботу привезешь одну из своих бесчисленных поклонниц. Она займется полировкой ногтей, любуясь, как блестят на солнце бицепсы Джордана Маккленона, и все уедут домой довольные.

   — Ханна... — начал обиженный ее тоном, если не словами, Джордан, но Ханна уже выскользнула из кабины и шагала по дорожке прочь от него.

   Глядя на ее чуть покачивающиеся бедра, Джордан обозвал себя идиотом за то, что пообещал не прикасаться к этой женщине. Правда, в противном случае она бы за ухо вывела его из своего дома. А он хотел видеть ее улыбку.

   Джордан вспомнил, как она смеялась по дороге сюда, и улыбнулся.

   — Ты так и будешь сидеть или все-таки поработаешь?

   Джордан очнулся от размышлений и обнаружил, что Джон наблюдает за ним.

   — Хотя отсюда, конечно, открывается вид на очень заманчивую попку, — продолжал брат. — Я это говорю как бесстрастный наблюдатель. Счастливый семьянин и бесстрастный наблюдатель. В чем дело, братишка? Не клюет?

   — Все время цапаемся, — ответил Джордан и так резко распахнул дверцу, что брату пришлось отпрянуть. Уж если надо убеждать Эстер, то лучше сначала потренироваться на ком-нибудь еще.

   — В самом деле? — изобразил разочарование Джон. — Как кошка с собакой?

   — Точно. — Джордан решительно зашагал к лесам.

   — Гляди, чтоб нос не расцарапала, Бобик, — смеялся вдогонку Джон.

   Если бы только нос. До сих пор Джордан имел дело с гораздо более сговорчивыми женщинами. А здесь дело осложнялось еще и ее сыном — его сыном. Ему искренне нравился мальчишка, и он твердо решил встречаться с ним, как бы ни отнеслась к этому Ханна. Но если открыто заявить о своих отцовских правах, она может встать на дыбы.

   Джордан дал себе разрядку, вколачивая гвозди в доски пола. Ханна явно решила соблюдать максимально возможную дистанцию.

   В полдень они ненадолго прервались, чтобы перекусить сэндвичами из холодильника. Эстер, по-видимому, не смогла отлучиться из закусочной.

   Время от времени Ханна поглядывала на Джордана, чья рубашка насквозь промокла от пота, но тут же отводила взгляд. Ей не хотелось признаваться в том, что поездка пробудила потребность обыкновенного дружеского общения с ним. Слишком давно ей не случалось просто и беззаботно посмеяться в компании мужчины.

   Если совсем честно, ей было очень приятно ощущать прикосновение его плеча или бедра. Это даже... поднимало настроение. Но тем более нужно держаться подальше.

   Насколько все станет проще, если Джордан убедит свою мать, что у него с Ханной ничего не может получиться.

 *   *   *

   «Фольксваген» появился в начале четвертого. Все, кто находился во дворе, зажмурились, когда Эстер заглушила двигатель, но не потрудилась нажать на тормоз и машина мягко толкнулась в дерево, отчего кукла-тролль под зеркальцем заднего вида заплясала в бешеном танце.

   — В один прекрасный день, мама, — крикнул Рони, — ты свалишь дерево или оставишь на нем свое крыло.

   — Не говори глупостей! — отмахнулась Эстер, выбираясь из машины. — Тем более, что тут меня ждет целая толпа голодного народа, которому я должна приготовить барбекю! Где жаровня, Рони?

   — В сарае.

   — Мой сын, у которого в животе уже играет духовой оркестр, до сих пор не вытащил жаровню? — воскликнула она, в деланном ужасе прижимая руки к объемистой груди. — У тебя не осталось сил даже на это?

   — Извини, ма, — покорно отозвался Рони, шагая к сараю. — Сейчас достану.

   — Ханна! — позвала Эстер. — Иди помоги мне приготовить салат. И ты, Джордан, тоже иди сюда. Мне понадобится грубая физическая сила.

   Ханна многозначительно взглянула на Джордана.

   — Хорошо, хорошо, — пробормотал тот, проходя мимо нее. — Я поговорю.

   — Сейчас,  — сказала Ханна,  зная, что мужчинам нужны четкие инструкции.

   — Можно я тоже помогу? — спросил Кевин, устремляясь за ними.

   — Ханна, — сказал Джордан, останавливаясь и проводя пятерней по волосам. Ханна уже заметила, что этот жест служил у Маккленонов предисловием. — Я не уверен, что Эстер удовольствуется моим заявлением.

   — Так убеди ее, — сказала Ханна.

   — Ну да, я собираюсь это сделать. Но знаешь ли, Ханна... было бы лучше, если бы ты мне помогла.

   — Уже пытаешься увильнуть, Маккленон? — Она знала, что вступает на опасную почву, но уже не могла остановиться. — «Ты могла бы мне помочь, Ханна. Я не знаю, как справиться с этим, Ханна. Я бы...»

   — Я справлюсь, — с каменным лицом перебил он. — А потом займусь тобой.

   Последнее замечание ей не понравилось.

   — Почему вы ссоритесь? — озабоченно спросил Кевин, и Ханна поспешила успокоить его:

   — Просто мистер Маккленон должен обсудить кое-что с Эстер, милый. Он хотел, чтобы я помогла ему.

   — Почему же ты отказываешься, мама?

   Она не нашлась, что ответить. Действительно, почему? Похоже, она наказывает Джордана за то, что ее тянет к нему. Не лучший пример для Кевина.

   — Из вредности, — честно призналась она. И добавила, похлопав сына по плечу: —Подожди здесь, а я посмотрю, чем можно помочь.

   Приближаясь к трейлеру, она услышала голос Джордана. Он звучал очень серьезно. Едва Ханна вошла в трейлер, он резко развернулся к ней.

   — Вот, — провозгласил он, обращая к ней перст указующий, и Ханна поспешила захлопнуть дверь, — самая невыносимая женщина, какую я только встречал. Самая упрямая, вздорная и скандальная. Очень удивлюсь, если тебе удастся найти кого-нибудь, кто сможет ужиться с этой гремучей змеей. Так-то! — И Джордан вышел, хлопнув дверью.

   Ханна прошла на кухню, пытаясь сообразить, что сказать Эстер, которая все еще стояла у плиты с раскрытым ртом и деревянной ложкой в руке.

   — Ну-ну-ну, — сказала Эстер, приходя в себя. — Я бы сказала: короткое замыкание.

   — Или спичка в бочке с бензином, — подхватила Ханна.

   — Вот что, Ханна, — сказала Эстер, кладя ложку и приближаясь, чтобы погладить Ханну по плечу, в точности как сама Ханна гладила Кевина. — Просто сейчас он немножко не в себе. С мужчинами это бывает. Сейчас он ревет как бык, а через минуту несет тебе цветы и конфеты.

   — Мне не нужны ни цветы, ни конфеты, — упрямо возразила Ханна. — Я хочу, чтобы

Джордан оставил меня в покое.

   — Тебе так кажется, золотко. Посмотри, какой мужчина. Трудолюбивый, обязательный, а уж красавчик — другого такого не найдешь. И не говори мне, что не заметила, какая у него мускулатура. Он бы посрамил кое-кого из парней на моем календаре. — Тут она погрозила Ханне пальцем. — Только не смей говорить ни одной живой душе об этом календаре. Купила его в Лас-Вегасе, когда мы ездили туда на экскурсию от ДАР.

   — Дочери Американской Революции ездили в Лас-Вегас? — спросила Ханна, чуть не забыв о своем деле.

   Эстер махнула рукой.

   — Шшш. Они ездили посмотреть на Уэйна Ньютона. Меня-то больше интересовали Том Джонс и игровые автоматы. Отлично провела время. Но я не об этом. Твой Джордан будет хорошим отцом Кевину.

   — Никакой он не мой Джордан, — вскинулась Ханна. — И отец из него никудышный. Он кормит моего сына оладьями с шоколадом и картофельными чипсами на завтрак и учит писать на деревья!

   Эстер пожала плечами.

   — Золотко, большинство мужчин вообще не взяли бы на себя труд кормить твоего мальчика или учить чему-нибудь. Насколько я  могу  понять,  ты  уже  ведешь  в счете. Вот, — сказала она, доставая из холодильника контейнер с картошкой. — Почисти и нарежь. А я приготовлю соус. Рони! — закричала она, высунувшись за дверь. — Мне нужен хороший огонь.

   Вот и все, чего я добилась, подумала Ханна. Эстер ничуть не обескуражена разговором с Джорданом, а Джордан, кажется, зол на меня как черт. Что ж, по крайней мере сегодня он больше не будет приставать.

   Вынеся нарезанный картофель к столу во дворе, Ханна поняла, как глупо было предполагать, что Джордан оставит ее в покое только потому, что зол. Он сидел, прислонившись спиной к столу, и комкал в кулаке рубашку.

   — Помочь? — спросил он и, не дав ответить, продолжал: — Видишь, я предлагаю помощь, не дожидаясь просьб. Ненавижу сидеть сложа руки, когда рядом кто-то надрывается.

   Она предпочла не понять намек, несмотря на всю его прозрачность.

   — Все зря, — сообщила она. — Эстер все равно не поверила, что мы не подходим друг другу.

   — Что же ты ей сказала?

   — Что ты меня не интересуешь и что ты эгоистичный, психованный идиот.

   — Идиот? — возмущенно повторил он. — Ты назвала меня идиотом?

   — Ну не то чтобы назвала, — признала она. — Но хотела. — Вот это было правдой.

   — Знаешь, что мне сейчас хочется сделать? — спросил он, вставая, и Ханна попятилась, хоть их и разделял стол.

   — Мне нужно сходить в трейлер, — неуверенно пролепетала она, каждую секунду помня, что за ними наблюдают братья Джордана.

   Джордан оказался быстрее и успел преградить дорогу. Ханна подалась влево, где, рядом с трейлером, стоял сарайчик. Она была уже у входа, когда сообразила, что здесь их никто не увидит, разве что из окна трейлера.

   Это и успокоило, и испугало ее.

   — И что же тебе там понадобилось, Ханна? — поддразнивал Джордан.

   Ханна распахнула дверь сарая, надеясь увидеть там что-нибудь, необходимое для барбекю. Длинные каминные щипцы показались ей именно тем, что нужно. Ханна схватила их и повернулась к выходу. Джордан оказался так близко, что она отпрянула и,

споткнувшись, выронила щипцы.

   Он поймал ее за талию и притянул к своей обнаженной груди. Ханна застыла.

   — Ты запретила мне прикасаться, помнишь? — тихо сказал он. — Прикажи мне уйти, Ханна. Я хочу, чтобы ты произнесла это.

   Это вызов. Он делает это от злости. Но Ханна не могла остановить его. Потому что хотела его объятий. Потому что ей нужно было прикосновение его сильного тела.

   Она медленно покачала головой.

— Тогда скажи, что хочешь, чтобы я поцеловал тебя, — прошептал он, и Ханна видела, что злость ушла. Вместо нее было то же желание, что испытывала она сама.

   Она молчала, беспомощно проводя пальцами по его выпуклой груди. Джордан застонал.

   — Ты сводишь меня с ума, — сказал он.

   — Да, — прошептала Ханна.

   Он улыбнулся и приблизил губы. Ханна не стала противиться. Она застонала, когда пальцы Джордана нащупали ее груди и начали ласкать соски.

   Наконец он оторвался и уперся лбом в ее лоб, нежно поглаживая плечи и проводя пальцами по ключицам.

   — Я готов заняться с тобой любовью прямо здесь, — хрипло сказал он. — Тебя это пугает, Ханна Брюстер?

   Ханна раскрыла затуманенные страстью глаза.

   — Нет, — призналась она — и окаменела, заметив в окне трейлера силуэт в зеленой униформе. — Боже, — простонала она. — Кажется, Эстер нас видит.

   — Черт, — сказал Джордан. Он оглянулся на окно, потом снова посмотрел на Ханну и убрал прядь волос с ее лица. — Я скажу, что во всем виноват я. Что я застал тебя врасплох.

   — Очень благородно, — сказала она. — Но Эстер не обманешь. Самый беспристрастный наблюдатель заметил бы, что я отнюдь не сопротивлялась.

   — Ну тогда пусть думает, что дело идет на лад, — улыбнулся он. — Я не прочь поддерживать с тобой отношения.

   — Отношения? — сухо повторила она. — Теперь ты это так называешь?

   — Что «это»?

   — Интрижку. — Она оттолкнула его и нагнулась за щипцами. Выпрямившись, она снова увидела раздражение в его глазах.

   — Так, по-твоему, я хочу этого!

   — А мы не об этом говорили? — упорствовала она. — Интрижка, романчик, приключение на одну ночь.

   — Вот как? — произнес он. — И тебе, вероятно,  безразлично,  с  каким мужчиной этим заниматься?

   Ей не было безразлично. Другого мужчину она бы к себе не подпустила. Но в глубине души она знала, что не подпустит и Джордана, как ни желает этого. У нее есть сын, которому не нужен дурной пример связи с мужчиной, ненавидящим брачные узы.

   — Совершенно безразлично, — подтвердила она.

   — Черта с два, — сказал Джордан, и Ханне показалось, что сейчас он поцелует ее снова, чтобы показать, как она ошибается.

   Но он не поцеловал.

   Круто развернувшись, он вышел, остановившись у выхода, чтобы бросить через плечо:

   — Я больше не играю в твои игры, Ханна Брюстер.

   Она не вполне поняла, что имеется в виду. Во всяком случае, он, по-видимому, намерен оставить свои ухаживания. Именно этого она вроде бы и добивалась, но Ханна ощутила тупую боль, которую могла бы принять за разочарование, будь она глупой и легковерной женщиной.

   Но Ханна Брюстер не была ни глупой ни легковерной, во всяком случае, когда дело касалось Джордана Маккленона.

 

Глава пятая

   Ханна с ужасом думала о возвращении домой в машине Джордана. Сидя воскресным вечером у порога трейлера, она наблюдала, как Джордан грузит инструменты в кузов и разговаривает с братьями.

   До конца субботы и все воскресенье она была предоставлена самой себе, но впереди ожидала неотвратимая поездка. В отчаянии Ханна готова была напроситься в машину к Рони, но тот уехал в Сент-Луис раньше, чтобы купить по дороге какие-то электронные штуки.

   Из трейлера вышли Кевин со своим набором игрушечных инструментов и Эстер, и Ханна подвинулась на бетонных ступеньках, пропуская их.

   — Что, птичка, — сказала Эстер, когда Кевин умчался к пикапу, — увяз коготок?

   — Это  все  Джордан,   — запротестовала Ханна. — Я здесь ни при чем.

   — Разумеется, — поспешила согласиться Эстер. — Какая же я недогадливая. Ты всего лишь приехала сюда с парнем, чтобы убедить меня, что терпеть его не можешь, а потом отправилась целоваться с ним в сарае. Разумеется, ты тут совершенно ни при чем.

   — Все гораздо сложнее, Эстер, — вздохнула Ханна.

   Эстер грузно опустилась на бетонную ступеньку рядом с Ханной и внимательно посмотрела на нее.

   — Ханна, может быть, я не самая умная женщина на свете, но я могу понять, что происходит между мужчиной и женщиной.

   — Я не то имела в виду, — пролепетала Ханна. — Он мне не подходит, Эстер, но я... временами забываю об этом.

   — Он приятный мужчина, — сказала Эстер. — Напоминает моего покойного мужа в его лучшие времена. Какая у него была грудь! Знаешь, — призналась она, — потому я и купила этот календарь с полуголыми мальчиками. Там на июньской картинке вылитый мистер Уордлоу. Посмотришь, и снова захочется завести шелковую ночнушку или купить духи. — Эстер махнула рукой, и Ханна рассмеялась, хотя и довольно грустно.

   — В том-то и дело, — сказала она. — Джордан вызывает во мне те же чувства, но...

   — Но что? Он хочет тебя, Ханна. В этом я уверена.

   Ханна покраснела.

   — Надолго ли, Эстер? Один раз он уже хотел меня. А через десять дней захотел другую.

   Эстер вздохнула.

   — С мужчинами это бывает, золотко. Они хотят кого-то, но боятся хотеть слишком сильно. Не любят попадать в зависимость. Не любят терять контроль над своими чувствами. О, Боже! — спохватилась она. — Кажется, я слишком много смотрю телевизор. Заговорила, как на этих вечерних ток-шоу.

   — Спасибо, Эстер. — Ханна встала, заметив взгляд Джордана. — Кажется, нам пора ехать.

   — Но ты запомни, — напутствовала ее Эстер, — эти Маккленоны — настоящие кремни. Уж если какой из них полюбит, так это навсегда. Так что не переживай, золотко. К тому же, Святой Джуда на нашей стороне. — Она хитро подмигнула, и Ханна едва сдержала стон.

   Она помахала Эстер, садясь в машину, и постаралась не замечать, что нога Джордана касается ее ноги. Тот молча завел мотор. Кевин смотрел в окно и махал Эстер.

   — И о чем же вы болтали с Эстер? — равнодушно  поинтересовался Джордан, но Ханна чувствовала, что ему важен ответ.

   — О Святом Джуде, — сказала она, решив ограничиться этой частью правды.

   На этот раз Джордан удостоил ее взгляда.

   — Надеюсь,   ты   не   разделяешь хобби Эстер?

   — Святой Джуда классный, мама, — с воодушевлением объявил Кевин. — Я его видел.

   — Слушай, — сказал Джордан, — а не посмотреть ли и тебе на Святого Джуду во плоти — то есть в бетоне?

   Ханна кивнула. На самом деле, ее уже заинтриговал этот таинственный святой.

   — А на прием записываться не надо? — сухо поинтересовалась она. — К нему, наверно, очередь.

   — Думаю, нас примут, — заверил Джордан. Похоже, он уже меньше сердится.

   — Как здесь здорово! — воскликнул Кевин,  когда Джордан  остановил машину у «Гамбургеров».

   Что до Ханны, она не видела тут ничего особенно хорошего. Как-то раз она ела в этой закусочной, когда помогала Рони перевозить вещи из дома его матери.

   Тогда Эстер жила в доме, а не в трейлере. А потом ее сестра заболела, и нужно было положить ее в больницу. Эстер продала дом, чтобы оплатить счета. Но теперь Рони стал хорошо зарабатывать и настоял на том, чтобы построить матери новый дом.

   Несмотря на неоновую вывеску над входом, забегаловка напомнила Ханне намокшую под дождем старуху.

   — Пойдемте, — звал из-за угла Кевин.

   — Осторожнее, — предупредила его Ханна на всякий случай.

   Джордан сохранял дистанцию в несколько шагов, что только раздражало Ханну. Нарочно дразнит.

   — Так это и есть великий Святой Джуда? — запальчиво поинтересовалась она, увидев маленькую бетонную статую у мусоропровода.

   — Не просто Святой Джуда, — поправил Джордан, — а Святой Джуда нашей Эстер. Тут большая разница.

   — Иди, мама, поговори с ним, — уговаривал Кевин. — Расскажи о своих нуждах. Это правда помогает. Пойдемте, мистер Маккленон.

   Ханна в изумлении наблюдала, как Кевин уводит Джордана. С каких пор сын стал волноваться за нее? Надо лучше следить за собой.

   А что же мне нужно?

   Джордан. Но его она не получит. Разве что на время. Пока не надоест. А потом ему станет скучно, и он уйдет так же легко, как пришел. Нет, она не может рисковать своим сердцем ради короткого приключения.

   — Извини, дружище, — сказала она, неловко похлопав статую по бетонному плечу. — Боюсь, этот случай так безнадежен, что даже ты не сможешь помочь. — Кусочек бетона отвалился и упал к ее ногам. Ханна вздохнула. — Похоже, мы оба не в лучшем состоянии. Вот что я тебе скажу: ты постарайся держаться, а я постараюсь управиться с Джорданом Маккленоном. Договорились?

   Вот я уже и со статуями начала разговаривать, думала Ханна, возвращаясь к машине.

Кевин протянул ей молочный коктейль.

   — Поговорила? — спросил он.

   — Обменялись любезностями.

   — Если не хочешь делиться, я пойму, — серьезно успокоил Кевин, и Ханна улыбнулась.

   — Важно, чтобы было с кем поделиться, — сказал Джордан. — Хоть с бетонной статуей. У Эстер он вроде психоаналитика.

   — Слушай, Маккленон, — сказала она, ткнув его локтем в бок, — может, тебе стоит поделиться своими проблемами вон с тем столбом?

   Кевин засмеялся, а она наконец смогла расслабиться.

   В Сент-Луисе Джордан донес до дверей ее сумку и взял ее за руку. Ханна вздрогнула, но руку не отняла.

   — Поужинаешь со мной завтра? — осторожно спросил он. — И с Кевином, конечно.

   Ей не понравилась складка между его бровей.

   — У меня много дел, — неуверенно сказала она.

   — Я не понимаю тебя, Ханна, — раздраженно произнес он. — Мы оба знаем, что ты не прочь провести вечер со мной. Зачем же упрямиться?

   — Это не упрямство, — объяснила она. — Ты очень удивишься, но не каждая женщина готова упасть к твоим ногам, стоит тебе поманить.

   — Я никого не маню, — сказал он, и складка между бровями еще углубилась. — Я сказал, что не играю больше в твои игры, и не отказываюсь от своих слов. Не хочешь ужинать со мной — не надо. — Он пожал плечами, молча повернулся и зашагал к машине.

   — Ты добилась своего, Ханна, — прошептала она, запирая дверь. Дело не в том, хотела ли она поужинать с ним. Дело в том... Дело в том, что она не хотела привязываться к нему.

   На следующее утро Ханна встала совершенно разбитой. И вовсе не потому, что много трудилась в выходные.

   Кевин тоже двигался как сомнамбула, но Ханне удалось запихнуть в него кусок черничного пирога и немного сока.

   — Знаешь, — сказала она, жуя свой пирог, — кажется, нам нужно прикупить одежды.

   — Правда? — сказал Кевин. — Почему ты решила?

   — Потому что штаны тебе опять коротки. Ты что, обгрызаешь их по ночам?

   — Мам, я расту, — возразил он, смеясь.

   — Ну так вот, — сказала она. — У меня сегодня выходной. Я завезу тебя в школу и поеду за покупками.

   — Няня в отпуске, — напомнил он.

   — Я вернусь к твоему возвращению из школы.

   — Купишь мне бэтменовское белье? — попросил Кевин. — Оно такое классное!

   — Все, чего твое сердце пожелает, — пообещала она, берясь за сумочку. — В путь! Бэтмобиль ждет нас.

 *   *   *

   Этим утром Джордану никак не удавалось сосредоточиться на работе. Одолевали мысли о Кевине, Ханне и ее нежелании впускать его в свою жизнь.

   Но он не позволит исключить себя из жизни сына. Даже если Ханна не намерена признавать его отцовство.

   Он никогда не думал, что может любить детей. Слишком они шумные и надоедливые. Дети братьев ему нравились, но в малых дозах. Так что привязанность к Кевину явилась для него полной неожиданностью. Ему нравилось возиться с этим малышом, и он не знал почему, то ли потому, что Кевин его сын, то ли ему нравилась Ханна. В любом случае, он был удивлен глубиной собственных чувств.

   Зазвонил телефон, и он снял трубку, все еще видя мысленным взором образы Кевина и Ханны.

   — Мистер Маккленон? — неуверенно спросил женский голос. — Я миссис Петерсон... Клер Петерсон, секретарь Роузвудской начальной школы.

   — Да? — Он отогнал свои мысли и пытался понять, что нужно от него этой женщине.

   — Школа, где учится Кевин, — подсказала она. — Кевин заболел, и мы не можем связаться с его матерью. Он попросил позвонить вам, и хотя вы не значитесь в наших документах, я... — Женщина откашлялась.

   — Кевин  болен?  —  переспросил Джордан. — Что с ним? Нужен врач?

   — Нет, мистер Маккленон, — успокоила миссис Петерсон. — Не нужно паниковать.

Обычная простуда. Просто мы не можем держать его в школе в таком состоянии. У нас нет условий. Может быть, я поступаю бестактно, но, поскольку мы не можем связаться с матерью...

   — Вы хотите, чтобы я забрал его? — прервал ее Джордан.

   — Да, я подумала, что если это... — Она вздохнула в трубку. — Извините, мистер Маккленон.. В наше время такие отношения не являются чем-то необычным, и я не понимаю, почему мисс Брюстер не уведомила нас.

   — Не уведомила о чем, миссис Петерсон? — озадаченно переспросил Джордан.

   — Кевин сказал, что вы его новый отец. И у него в кармане была ваша визитная карточка. Я не решалась позвонить вам, но мне знакомо ваше имя. Я знаю, что вы — взрослый, ответственный человек, а не... — Она снова принялась откашливаться.

   — Миссис Петерсон, мы с Ханной Брюстер не... не живем вместе официально, —вывернулся он. — Но я немедленно приеду за Кевином. Спасибо, что позвонили, миссис Петерсон.

   Он быстро распорядился об отмене двух малозначительных встреч, назначенных на вторую половину дня, и сказал заместителю, что появится только завтра утром.

   Джордану удалось вытащить Кевина из школьной канцелярии, обменявшись лишь несколькими словами с миссис Петерсон, которая оказалась кудрявой блондинкой с толстым слоем макияжа на лице и безграничным интересом к его личной жизни.

   Усадив бледного Кевина в машину, он занял место за рулем и повернулся к мальчику.

   — Нам нужно кое о чем поговорить, — мягко начал он. — И лучше сделать это, пока нам обоим не влетело от мамы.

   — Да, мистер Маккленон, — тихо согласился Кевин. — Я знаю, что не надо было говорить, будто вы мой отец. — Он жалобно заглянул в глаза Джордану. — Но мне так давно хочется иметь отца, а мама ничего не делает, и я уже просил Святого Джуду, чтобы вы стали моим отцом, а... — Кевин остановился и тяжело вздохнул. — Я, наверно, заварил кашу. Миссис Петерсон расскажет всем. Я знаю. И про то, что меня стошнило на ее стол, она тоже всем расскажет.

   Джордан не смог сдержать улыбку. Он еще помнил детские тайны, которыми делился с матерью. Он чувствовал себя тогда таким же преступником, как Кевин сейчас.

   — Ничего страшного, — сказал он, кладя руку Кевину на плечо. — Мне очень приятно быть твоим папой.

   Лицо Кевина тут же просветлело.

   — Вы правда будете моим папой и придете на родительский вечер в школу осенью, когда я буду играть на гитаре? И на пикник? Я, наверное, успею выздороветь до пикника.

   — Думаю, я сумею все это устроить, — рассмеялся Джордан. — Но и ты должен кое-что для меня сделать.

   — Что? Я все сделаю!

   — Не мог бы ты называть меня не мистер Маккленон, а просто Джордан?

   — Конечно, мистер... Джордан! — поправился Кевин и расплылся в улыбке.

   — Отлично. — Джордан завел мотор. — Давай-ка отвезем тебя домой.

   — Джордан... — осторожно начал Кевин. — Ты не мог бы сделать еще одну вещь?

   — Если это в моих силах.

   — Ты не мог бы прокатить меня на мотоцикле?

   — Заметано, — улыбнулся Джордан. — Как только поправишься. — Тут Джордан вспомнил еще об одной проблеме. — Кевин, — сказал он, — у тебя ведь есть ключ от квартиры?

   — А как же! Вот здесь, в кармашке куртки, чтобы не потерялся.

   — Отлично, — успокоился Джордан. — Значит, с домохозяйкой объясняться не придется.

   Ханна вставила ключ в замочную скважину и замерла. Кажется, в квартире работал телевизор.

   Она осторожно открыла дверь, готовая убежать, если понадобится. Увидев на кухне Джордана, она сказала: «Что...», но он остановил ее, приложив палец к губам и кивнув в сторону гостиной.

   Кевин спал на диване, укрытый афганским одеялом. На телеэкране крутились мультики. Пиджак Джордана висел на стуле. Судя по белоснежной рубашке и галстуку, он прямо из офиса.

   Ханна закрыла дверь, поставила пакеты на пол и жестом пригласила Джордана в спальню.

   — Что ты здесь делаешь? — спросила она громким шепотом. — И почему Кевин дома?

   — Кевину стало плохо в школе, — сказал он. — Ничего страшного, простуда. Но его надо было привезти домой. Миссис Петерсон позвонила мне.

   — Но почему она позвонила тебе?

   — Интересный вопрос. — Джордан ухмыльнулся и окинул ее ноги таким взглядом, что Ханне захотелось оказаться в этот момент в брюках, а не в розовом летнем платье.

   — Да, это чертовски интересный вопрос, и я хочу получить на него ответ. И прекрати меня разглядывать.

   Джордан изобразил невинность.

   — Как я могу отвечать на вопросы, не видя твоей реакции?

   — Ты не там ищешь реакцию. Так каков же твой ответ?

   Он послушно посмотрел ей в глаза, и лучше бы уж он рассматривал ноги.

   — Миссис Петерсон позвонила мне, потому что не могла найти тебя.

   — Но почему тебе?

   — Видишь ли, в школе возникла некоторая путаница, — начал он, действительно следя за ее реакцией. — Кевин дал понять миссис Петерсон, что мы с тобой... — Он прочистил горло, вспомнив, как откашливалась миссис Петерсон при разговоре с ним по телефону. — В общем, Кевин сказал, что я его новый папа.

   — Что он сказал? — спросила она в полный голос, и Джордан быстро зажал ей рот.

   У Ханны был такой потрясенный вид, что он на всякий случай свободной рукой обнял ее за плечи.

   — Успокойся, Ханна, я все уладил. — Он мягко усадил ее на кровать.

   — Он сказал это миссис Петерсон? — спросила она и, получив в ответ утвердительный кивок, закрыла лицо ладонями.

   — Ханна, это еще не все, — смущенно сказал Джордан.

   Он собирался повеселиться, излагая ей пикантные подробности, но веселья не получалось.

   — Господи, давай уж все сразу, — сказала она, поднимая голову. — Хуже не будет. Если миссис Петерсон думает, что мы с тобой... — она запнулась и подняла на него испуганные глаза. — Она же не думает, что мы с тобой женаты? — в ужасе спросила Ханна.

   — Нет, — сухо ответил он. — Просто живем в грехе.

   — Отлично, — сказала Ханна. — Просто отлично. Что еще ты хотел мне сообщить?

   — Я вроде как обещал Кевину заменять его отца  на  школьных  мероприятиях. На пикнике, например.

   Его  несколько  раздражал недоверчивый взгляд Ханны.

   — Но с какой стати ты собираешься это делать? — спросила она.

   — Потому что Кевину так хочется, — с вызовом ответил Джордан. Вот сейчас Ханна могла бы сообщить ему о его отцовстве.

   — Что ж, — сказала она, вздохнув, — пикник будет на следующей неделе в пятницу. Думаю, одиннадцать дней ты сумеешь поиграть в папочку.

   Тон явно указывал, что, по ее мнению, на большее его не хватит.

   — Послушай, Ханна! — сказал он с холодной яростью. — Это идея твоего сына. Вероятно, ему нужно больше родительского внимания, чем можешь дать ты. — Джордан тут же понял, что ударил по больному месту, но не собирался извиняться. Она не выбирала выражения, назвав его бабником. — Общество мужчины Кевину не повредит.

   — Я не хочу, чтобы он учился мужественности у тебя, — резко возразила она. — Я знаю, что не могу заменить ему отца, но и ты на эту роль не годишься.

   — Что ж, — криво улыбнулся он, — по крайней мере теперь все ясно. — Так вот почему она не говорит ему о Кевине. Она считает, что лучше никакого отца, чем Джордан Маккленон.

   Джордан вздохнул. Значит, все вернулось на круги своя. Правда, он сумел найти дорогу в тесный союз матери и сына, который Ханна так яростно защищала от вторжений. Он может видеться с сыном, хотя мать остается по-прежнему неприступной.

   Пользуясь наступившей паузой, он тайком осмотрел спальню. Как и во всей квартире, здесь было тепло и уютно. На ореховом комоде лежала кружевная салфетка и стояла деревянная ваза с шишками. Это была женская комната, от кружевных портьер и бело-голубой сборчатой занавески на окне до гармонирующего с ними покрывала на кровати. У его матери была когда-то очень похожая комната для шитья.

   — Схожу-ка я проведаю Кевина, — сказала Ханна, поднимаясь. У нее был очень усталый голос, и Джордан вполне сознательно взял ее за руку. Он помнил о договоре, но сейчас Ханна не возражала.

   — Ханна, — сказал он, тоже вставая, — я знаю, что ты не возражаешь... не очень возражаешь против моего общения с Кевином, потому что он этого хочет. — Он смотрел ей в глаза. Как же ему облегчить груз ее забот? — Но было бы лучше, если бы и ты этого хотела.

   — Кому лучше? Кевину или тебе?

   — Мне, — признался он. — Но и Кевину тоже. Он никогда не говорил тебе, что хочет... иметь отца?

   — Отца не купишь на распродаже, — сказала она, не отводя взгляда.

   — Если не знаешь, в каком магазине искать. — Джордану стало гораздо легче от ее полуулыбки. — Ханна, я не причиню зла Кевину. Обещаю.

   В ее глазах был молчаливый вопрос: «А мне?» И Джордан промолчал, понимая, что словами ее не убедишь.

   Он положил ее голову себе на плечо и погладил. Ханна тихонько вздохнула ему в рубашку. Ему понравилось это, как нравилась ее короткая стрижка и вообще все в ней.

   — Можно я посмотрю, сильно ли ты сердишься? — спросил он, поднимая ее лицо.

   — Сильно, — заверила она дрожащим голосом. Однако не отвернулась.

   Как она мила, думал Джордан. До чего же приятно дразнить ее, смотреть на нее и прикасаться к ней! Ее рот был чуть приоткрыт. Не то чтобы он вознамерился поцеловать ее, просто оказалось, что иначе невозможно.

   Если бы он не просил у нее разрешения заниматься ее сыном, если бы не заглянул в лицо, проверяя, сердится ли она, если бы не взял за руку, она, возможно, смогла бы устоять.

   Джордан поднес ее ладонь к своей груди и прижал к колотящемуся сердцу. Другая его рука ласкала груди Ханны.

   Она отвечала на его поцелуй со всей долго сдерживаемой страстью. Она слишком хотела его, чтобы скрывать желание.

   — Ханна, — хрипло произнес он, — я не могу. — Он отстранил ее.

   — Что? — Она смотрела на Джордана затуманенным страстью взглядом.

   — Мне дороги ты и Кевин, — сказал он, сжав ее руки. — Но я не могу сделать то, чего ты на самом деле не хочешь.

   Не хочешь ? Неужели он думает, что она не хочет его сейчас?

   — Как... благородно, — выговорила она. — Благородный рыцарь сжалился над несчастной дурочкой.

   — Послушай, — мягко сказал он. — Ты знаешь, что я не создан для прочных отношений. Для женщины, заинтересованной в замужестве, я — гиблый вариант. Но обещаю тебе, что не оставлю Кевина. Хорошо?

   — Замужество? Не помню, чтобы предлагала тебе свою руку, Маккленон.

   — Не предлагала, — заверил он. — Но ты не женщина на одну ночь, Ханна.

   — Раньше ты думал иначе, — сказала она устало и высвободила руки.

   Черт! Он хотел повалить ее на кровать, он хотел заботиться о ней и Кевине, и все мешало ему, в том числе и неоцененное благородство.

   — Я хочу переодеться, — тихо сказала она, — а потом пойти к Кевину.

   Джордан кивнул и вышел за дверь. По крайней мере он сможет встречаться с сыном. Но, оглянувшись в дверях, Джордан понял, что этого ему уже недостаточно.

 

Глава шестая

   Переодеваясь в джинсы и черную футболку, Ханна пыталась взять себя в руки. Она до сих пор дрожала. Менее всего на свете она хотела снова влюбиться в него, но боялась, что к этому все идет.

   Когда она вышла на кухню, Кевин уже встал.

   — Меня стошнило в школе, — оживленно сообщил он. — Но Джордан думает, что к пикнику я буду в полном порядке. Он поедет с нами.

   Ханна бросила взгляд на Джордана и пощупала лоб сына.

   — У тебя температура, — сказала она, нахмурившись.

   — Я померил, — сообщил Джордан. — Около девяноста девяти(37,2°С). Я дал ему консервированной курятины и немного имбирного эля. Все нормально.

   — У меня не было имбирного эля, — сказала она.

   — Я позвонил в магазин, — пояснил Джордан. — Они охотно доставили на дом.

   «Чудесно, — подумала она. — Теперь не только в школе, но и в магазине уверены, что Джордан Маккленон живет у меня».

   — Ты купила мне бэтменовское белье, ма? — спросил Кевин.

   — Да, милый, купила, — ответила она, улыбаясь. — Оно в сумке.

   — Можно посмотреть?

   «Увлечение суперменами — наверное, реакция на отсутствие отца», — думала Ханна.

   — У тебя хороший вкус, — сказал Джордан, доставая пакет и бросая его Кевину.

   — Ага. Белье классное, — согласился Кевин. — У тебя такое же?

   — Нет.

   Кевин кивнул.

   — Понятно. У взрослых мужчин другое белье. А у женщин вообще какая-то ерунда — цветочки, сердечки, — презрительно добавил он.

   — И кружавчики, — весело подхватил Джордан.

   Ханна обернулась и обнаружила, что на стойку выпала пара атласных трусиков и Джордан пытается разглядеть, что еще лежит в сумке.

   — Позволь...  —  прошипела она, хватая трусики.

   — А это новая ночнушка? — спросил Джордан, выуживая из сумки короткую голубую ночную рубашку, состоящую столько же из кружев, сколько из атласа. Он совсем не был смущен.

   — Джордан! — воскликнула она, отбирая белье и сумку. — Тебе бы понравилось, если бы я стала копаться в твоем нижнем белье?

   — Оно далеко не такое интересное.

   — Дело не в этом. Я говорю об уважении к личным вещам.

   — Зачем покупать такое белье, если никто его не увидит?

   Она чуть не сказала, что в хорошем белье чувствует себя более женственной. Но он может подумать, что пикантное белье — компенсация за недостаток мужского внимания.

   Не то чтобы мужчины вообще не интересовались ею. Просто они неизменно охладевали, узнав о ребенке. Семь лет назад, когда она познакомилась с Джорданом, ребенка не было. И кружевное белье она тогда не носила. Вспомнив, какое белье было на ней в ту ночь, Ханна вспыхнула.

   — Как-то подруга подарила мне такое на день рождения, — нерешительно сказала она.

   — И тебе понравилось, — заключил Джордан. — А разве это плохо, Ханна? — мягко спросил он. — Покупать вещи, которые нам нравятся. Которые делают нас счастливее.

   Она уже не знала. То, что могло бы сделать ее счастливой, похоже, вне пределов ее досягаемости. Он стоял так близко и говорил так нежно, что Ханне захотелось припасть к его груди.

Она оглянулась. Кевин наблюдал за ними с огромным интересом.

   — Я вполне счастлива, — сказала она. — И мне не требуется для этого ежедневная новизна впечатлений.

   Джордан улыбнулся, несмотря на шпильку в свой адрес.

   — Не жизнь, а бочка меда?

   — Не без ложки дегтя, — парировала она, кивнув в его сторону.

   Джордан рассмеялся.

   — Почему у меня постоянно возникает впечатление, что ты хочешь меня оскорбить?

   — Потому что я — единственная женщина, которая не расточает тебе комплименты, — ответила Ханна, подозревая, что так оно и есть.

   — Одинокий мужчина не имеет достоинств в твоих глазах, Ханна, — огорченно констатировал он. — Но я не обескуражен. Потому что я тебе нужен.

   — Ты нужен мне? — ошарашенно повторила она.

   — Несомненно, — подтвердил он, стараясь казаться серьезным. — Я случайно узнал, что няня Кевина — та, что позволяет ему слишком много смотреть телевизор, — уехала из города. А Кевин завтра не сможет пойти в школу.

   Все это было правдой, и она не могла взять завтра еще один выходной.

   — Я могу побыть дома один, — с надеждой предложил Кевин.

   — Ни за что, разбойник, — заявила она, но это не решало проблемы.

   — Вот тут я и могу пригодиться, — сказал Джордан.

   — В твоей записной книжке есть и няня? — сухо поинтересовалась она.

   — У меня нет записной книжки. Но гибкое расписание у меня есть. Я могу приехать сюда с портативным компьютером и присмотреть за Кевином, пока ты будешь на работе.

   — Ты уверен, что можешь уделить нам эти часы? — Ханна знала, как много он работает.

   — Я могу работать здесь, — сказал Джордан. — А с офисом буду поддерживать связь по телефону.

   Ханна решила согласиться. Она сомневалась в бескорыстии Джордана, но ума не могла приложить, зачем ему это нужно.

   — Ладно, — нехотя согласилась она.

   — Клянусь не устраивать дебошей и оргий, пока буду работать нянькой. Только закажу свое любимое шампанское у Беттлмана да, может быть, немного бифштексов и сигар.

   — Джордан! Если ты закажешь у Беттлмана хоть картофелину, я тебя больше на порог не пущу!

   — Никогда не видел тебя в такой панике, Ханна. Почему тебя так пугает Беттлман?

   — Ты прекрасно понимаешь, что дело не в Беттлмане. Дело в школе и парне, который доставляет покупки, и в кассирше Лесли.

   — И чем они тебя так напугали? — настаивал он.

   — Ты еще спрашиваешь! Они же все думают, что мы... — Она оглянулась на Кевина и перешла на шепот: — Они думают, что мы... ну ты понимаешь, — закончила она, не найдя слов, которые можно произнести в присутствии сына.

   — Ну и что? Если у них есть время интересоваться такими вещами, это их дело. — Он взял пиджак и направился к двери. — Ты взрослая женщина, Ханна. Достаточно взрослая, чтобы независимо принимать решения. До завтра, Кевин.

   Ханна долго смотрела на дверь. Что он хотел этим сказать? С тех пор как он снова ворвался в ее жизнь, она только и делает, что пытается независимо принять решение.

А теперь вся округа уверена, что она живет с Джорданом Маккленоном. Он невыносим.

   — Что с ним делать? — произнесла она вслух.

   — Мне он нравится, — отозвался Кевин. — Он классный.

   Что ж, ради Кевина она готова смириться с Джорданом. Но какой-то голос подсказывал, что это не единственная причина.

   На следующее утро Джордан явился с самым деловым видом. Поставив на стол компьютер, он поспешил выставить Ханну за дверь, уверяя, что с Кевином все будет в порядке.

   И все же, возвращаясь с работы, она не знала, что ее ждет. Сладкая каша и шоколадный сироп по всей квартире? Полная раковина грязной посуды и пол, покрытый бумагами Джордана? Но, открыв дверь, обнаружила квартиру в том же виде, в каком оставила утром, — за исключением большой коробки, стоящей у стены, где до того находился книжный шкаф.

   Она переводила взгляд с лежащего на диване Кевина на Джордана, который уставился на экран на своем компьютере.

   На мгновение она забыла о книжном шкафе, залюбовавшись Джорданом: этакое воплощение Великого Холостяка — в белой спортивной рубашке, кремовых слаксах, с мускулистыми руками, ласкающими клавиатуру.

   Ханна сглотнула, вспомнив, как эти руки ласкали ее  обнаженное тело.

   Потом  тряхнула  головой  и захлопнула дверь.

   — Что ты сделал с моей квартирой?

   — Привет, ма! — крикнул с дивана Кевин.

   — Меняем обстановку, — ухмыляясь, сообщил Джордан. — Мы с Кевином решили, что библиотекарю нужен шкаф посолиднее.

   — Да, так гораздо лучше, — саркастически согласилась она, кивая в сторону голой стены. — У меня теперь масса места для книг.

   — Угу, — невозмутимо подтвердил Джордан. — Мне нужна помощь, чтобы собрать его. Кстати, я не говорил, что тебе очень идет эта юбка?

   — Лесть тебе не поможет, Маккленон, — заявила она. Но ей было не безразлично восхищение, с каким он снова рассматривал ее ноги.

   — Так я не понял: могу я рассчитывать на твою помощь, Ханна?

   — Сразу после ужина, — сказала она. — Что там у вас так вкусно пахнет?

   — Жареная курица, — сказал Джордан. — Я поставил в духовку, чтобы не остыла.

   — Ты зажарил курицу? — изумленно переспросила она.

   Он улыбнулся и покачал головой.

   — У Беттлмана продают жареную курицу в фольге. Очень удобно. Остается только разогреть.

   — Но ты же обещал ничего не заказывать там.

   — И сдержал слово. Заказывал Кевин. Он решил, что уже может себе позволить такую пищу.

   — А ты знаешь, кто принес курицу? — радостно сообщил Кевин. — Та тетя, с которой ты всегда разговариваешь, когда платишь за покупки.

   — Лесли, — слабым голосом произнесла Ханна.

   — Точно, она! — подтвердил Кевин.

   Ханна мрачно посмотрела на Джордана.

   — Ты это делаешь намеренно?

   — Что делаю, Ханна? — невинно спросил он.

   — Добиваешься, чтобы все считали, будто мы... встречаемся.

   — А разве мы не встречаемся? — спросил Джордан.

   — Нет, — заявила Ханна. — Мы просто... — она запнулась, сообразив, что не знает, как определить их запутанные отношения, — просто старые друзья.

   — Правда?

   — Да, — сказала она, решив, что дружбу с этим человеком она может себе позволить.

   — Ну, это уже кое-что.

   — Ладно, — устало сказала она. — Давайте ужинать.

   — Я голодный как собака! — завопил Кевин.

   — Вижу, ты вполне оправился, — улыбнулась Ханна. И в этом была заслуга Джордана. Кто бы мог ожидать такого от Великого Холостяка! Похоже, мальчик нуждается в отце больше, чем она полагала. Что же будет с Кевином, когда Джордан покинет их?

   Но лучше пока не думать об этом.

   Ханна ела курицу и салат, стараясь не слишком откровенно глазеть на Джордана. В уголках его глаз появились морщинки. Вообще это было лицо зрелого, опытного мужчины. Но менее привлекательным оно не стало.

   — Возьмемся за шкаф? — предложил он, и Ханна заставила себя вернуться к действительности. Она отнесла посуду в раковину и прошла в гостиную. Кевин отправился читать в свою спальню, и они с Джорданом остались наедине.

   Ханна молча следила за его «умными» и сильными руками. Работа в офисе не лишила их мужественной твердости. Она снова вспомнила, как эти руки прикасались к ее обнаженному телу, и поспешно отвела глаза.

   — Сначала нужно собрать основание, — сказал Джордан. — Если ты подержишь эти две детали, я закреплю их. — Что-то в его голосе подсказало Ханне, что они думают об одном и том же. Она держала детали, стараясь не смотреть на него.

   Вся сборка заняла не больше получаса. Джордан поднял готовый шкаф и придвинул к стене.

   — Сюда поместятся все твои книги, — сказал он, довольно улыбаясь.

   — Джордан, — тихо спросила она, — почему ты купил мне шкаф?

   Он виновато опустил глаза.

   — Тебе нужен шкаф.

   Они оба знали, что это не ответ.

   — Мне нравится злить тебя, — наконец признался он.

   — Значит, сейчас я тебя разочаровала?

   Джордан покачал головой.

   — Ты не можешь меня разочаровать, Ханна. Ты всегда непредсказуема, и это мне тоже нравится.

   Ей хотелось о многом спросить его, но она не находила нужных слов.

   — Спасибо за шкаф, — сказала наконец она. — Он замечательный. — Она улыбнулась и по лицу Джордана заметила, что тот очень ждал этой улыбки.

   Джордан собрал инструменты.

   — Мне нужно заглянуть в офис, — сказал он. — Хочешь, я приду и завтра?

   Ханна покачала головой.

   — Я думаю, Кевин уже может пойти в школу. Но я действительно очень благодарна тебе, Джордан.

   — До конца недели у меня будет несколько важных встреч, — сказал он. — Вы едете в Сэндфорд на выходные?

   Ханна кивнула.

   — В субботу утром я веду Кевина к дантисту, но после обеда мы приедем.

   — Значит, там и увидимся.

   Попрощавшись   с   Кевином, Джордан ушел, и Ханна принялась ходить по квартире, поправляя вещи, которые вовсе в этом не нуждались. Что он имел в виду, когда сказал:

«Я больше не играю в твои игры»?

   А что же он делает?

 

Глава седьмая

   Ханна и Кевин уже подъезжали к Сэндфорду, когда по радио передали грозовое предупреждение. Сильные ветры и проливные дожди, возможно с градом, приближались с запада. Ханна взглянула на небо, затянутое тучами, и решила, что возвращаться уже поздно. А летние грозы обычно скоротечны.

   Приехав, она тут же отыскала глазами Джордана, который вместе с Джоном пилил доски. Голубая рубашка так шла к его глазам, что Ханна поспешила перевести взгляд на поднимающийся дом.

   Были готовы уже все стены и перегородки. Рони и Джейк монтировали потолочные перекрытия. Дом получался на славу.

   Едва машина остановилась, Кевин выскочил и помчался к Джордану.

   — Смотри! —   кричал он. — Мой зуб. Ханна видела, как Джордан прервал работу, чтобы осмотреть новую щербину в мальчишеском рте.

   — Фея еще не приходила? — улыбнулся он.

   — Не-а. — Кевин понизил голос. — Я уже не верю в фей, только не говори маме. К тому же он выпал только сегодня утром. Думаешь, я получу деньги за него? — озабоченно поинтересовался он.

   — Скорее всего, да, — успокоил его Джордан. — Мама проследит, чтобы фея не отлынивала от своих обязанностей.

   Небо на западе уже темнело, когда показался «фольксваген». Все работы немедленно остановились.

   — Десять долларов за то, что на этот раз отвалится бампер, — негромко сказал Джон.

   «Фольксваген» с выключенным мотором наехал на дерево.

   — Мама, ты когда-нибудь слышала о тормозах? — спросил с лестницы Рони.

   — Эй, — крикнула Эстер, высовываясь из машины, — кто-нибудь здесь проголодался?

   — Я! — отозвался Кевин.

   — Ну вот и хорошо. Я привезла жареных цыплят.

   — А куда же делись гамбургеры? — спросил Джейк, спускаясь со своей лестницы. —

Только не подумай, что я жалуюсь.

   — Я решила внести разнообразие, — сказала Эстер. — Но если вы не хотите курятины...

   — Стоп, — сказал Джейк. — Никто не говорил, что не хочет. Не гони лошадей, Эстер.

   И получил ласковый, но увесистый подзатыльник.

   — Джейк, — крикнул, не отходя от пилы, Джон, — где моя дрель?

   — Черт, — сказал Джейк, — я оставил ее в хижине.

   — Сгоняй-ка на «фольксвагене», — сказал Джон. — Обе машины я загрузил лесом, а скоро дождь. Нам не закончить крышу без дрели.

   — Я съезжу, — вызвался Джордан. — Я сегодня на мотоцикле.

   — Попадешь под дождь, — предупредил Джон.

   — Ничего. Ханна составит мне компанию.

   — В хижине славно пережидать дождь, правда, Джейк? — сказал Джон, и Ханна покраснела.

   — Лучше не придумаешь, — согласился Джейк.

   — Можно я с вами? — взмолился Кевин.

   Джордан присел рядом с ним и положил руку мальчику на плечо.

   — Давай лучше завтра. Сейчас будет гроза.

   — Но вы же с мамой едете! — возразил Кевин.

   — Ну да. Эта поездка — для нас с мамой. А завтрашняя для нас с тобой.

   — Ты, я и больше никого? — переспросил Кевин.

   — Только ты и я, если мама не будет против, — подтвердил Джордан. — По дороге заедем за молочным коктейлем.

   Мужчина и мальчик посмотрели на Ханну, которая кивнула, одобряя план.

   — Тогда ладно, — сказал Кевин. — Осторожнее на дороге, — напутствовал он Джордана и мать.

   Оглянувшись, Ханна увидела добрые улыбки братьев Джордана. У обоих были дети, и оба понимали, как борются в ней предвкушение поездки с Джорданом и чувство вины за то, что отказывает сыну.

   — Вот, — Эстер сунула Ханне картонную коробку. — На случай, если задержитесь. Поедите там.

   — Мы же не на войну уходим, — запротестовала Ханна, но Эстер только фыркнула.

   — Зная ваши характеры, я бы не удивилась. Не обижай Джордана, а то пожалуюсь Святому Джуде.

   Ханна в театральном ужасе схватилась за сердце. И увидела, как Джордан выводит свой мотоцикл. Неужели она согласилась ехать на этом железном звере?

   — Как ты на него залезаешь? — с опасливым уважением спросила она.

   Джордан  ухмыльнулся  и  надел  на нее шлем.

   — Просто закидываешь ногу и садишься вот сюда.

   Взревевший мотор не дал ей услышать, что говорила Эстер, грозя пальцем вдогонку. Но имя «Джуда» она определенно услышала.

   За первым же поворотом Джордан остановился, и сердце у Ханны тоже остановилось.

   Но Джордан только отобрал у нее коробку и закрепил на багажнике.

   — Секрет езды на мотоцикле вдвоем заключается в том, что двое должны быть как один, — объяснил он. — Ближе. — (Ханна, нагнувшись вперед, все-таки оставила небольшой зазор.) — Еще ближе. Иначе мы потеряем равновесие.

   Ханна испуганно прижалась к его спине.

   — Так-то лучше, — сказал он, смеясь.

   Эстер порадовалась бы, увидев их сейчас.

   Чтобы подавить в себе желание прижаться губами к шее Джордана, Ханна принялась осматриваться по сторонам.

   Они ехали среди полей кукурузы и сои. Ханна знала, что Джон — фермер, а Джейк — плотник, но не могла представить себе Джордана в какой-либо из этих ролей, как бы хорошо он ни управлялся с любым инструментом на стройке. Более всего ему подходило вот так мчаться на мотоцикле по проселочной дороге.

   Мотоцикл сбавил скорость, взбираясь на крутой склон, и Ханне открылся вид на Миссисипи. На темных под грозовым небом водах реки белели барашки.

   Но тут Джордан остановился и опустил подножку мотоцикла.

   — Ну и как? — спросил он.

   — Чудесно, — отозвалась Ханна. Она слезла с сиденья и залюбовалась примитивной красотой бревенчатой хижины. Названий цветов, что росли под деревьями, Ханна не знала.

— Чье это? — спросила она.

   — Джейка. Когда-то это была рыбачья хижина отца. Джейк и Джон восстановили ее. Цветы посадила Лора, жена Джейка.

   — У нее талант к организации ландшафтов, — сказала Ханна.

   — Она любит  цветы,  —  сказал Джордан. — Как ты.

   Он замолчал, и Ханна прикрыла рукой глаза от поднятой ветром пыли. Вдруг похолодало, и Ханна зябко поежилась.

   — Иди сюда, — сказал он тихо и властно, и от этого голоса Ханна вздрогнула.

   Будто ветер погнал ее к Джордану. Она сделала шаг, другой...

   Руки Джордана сомкнулись на ее талии, он поднял ее и посадил к себе на колени. Шлем упал к его ногам.

   Порыв ветра спутал ее волосы, и рука Джордана поднялась, чтобы убрать прядь. К удивлению Ханны, рука у него дрожала.

   — Я скучал по тебе всю неделю, — сказал он. — Хотел позвонить, но боялся, что не удержусь и заеду.

   — Почему же не заехал?

   — Боялся, что не удержусь и сделаю вот это.

   Он так стремительно и жадно впился в ее губы, что Ханна задохнулась. Ее руки обвились вокруг его шеи, а губы яростно отвечали на поцелуй.

   — Ты знаешь, какой у тебя невинный вид в розовом? — требовательно спросил он. — Ты единственная известная мне женщина, которая может одеваться как учительница воскресной школы и пробуждать во мне желание каждым взглядом своих глазищ.

   Ханна засмеялась, хотя ей не казалось, что учительнице воскресной школы очень подходят джинсы и розовый пуловер с двумя белыми пуговками у горла.

   — Стоит мне взглянуть на тебя, — продолжал он сдавленным голосом, — и хочется утащить тебя куда-нибудь и заняться любовью. И отнюдь не нежно и медленно. Я пугаю тебя, Ханна Брюстер?

   — Нет, — сказала она. Голос у нее срывался. — Я хочу тебя так же страстно.

   Первые крупные капли дождя упали на их лица, но Джордан с Ханной не двигались. Оба были потрясены силой своего желания. Дождь промочил их до нитки, но они опомнились только с первым ударом грома.

   Джордан поднял Ханну, слез с мотоцикла и пошел к хижине. Под навесом крыльца он целовал ее все время, пока искал ключ. И открыв дверь, продолжал целовать, пятясь внутрь.

   Внутри было темно и прохладно.

   Джордан раздвинул красные клетчатые занавески на окне, и стало немного светлее. Ханна дрожала в мокрой одежде.

   — Ханна, — прошептал он, — я невыразимо хочу тебя, но решаешь ты.

   Ханна сглотнула, тронутая тем, что он, так очевидно сгорая от желания, нашел силы спросить ее.

   — Да, — прошептала она.

   Он снова пожирал ее губы, и Ханне стало жарко в прохладной хижине.

   Вот так все было и тогда, но теперь она хотела его еще сильнее.

   Он снова бросит тебя, сказал внутренний голос, но это не имело значения. Он мог бы сказать, что Джордан бросит ее, едва встав с кровати, и все же она легла бы с ним.

   — О чем ты думаешь? — спросил он, расстегивая белые пуговки.

   Ханна печально улыбнулась, думая о времени, когда он снова оставит ее.

   — Думаю, какая я дура, что не могу сказать тебе «нет».

   — Ты не дура. И я рад, что ты не можешь сказать «нет», потому что и сам не могу, когда речь идет о тебе.

   — А когда все закончится? — все-таки не удержалась она. — Сколько у меня есть времени? Сколько осталось до твоего нового увлечения?

   — У меня такое чувство, будто я буду хотеть тебя, сколько бы раз мы ни занимались любовью, — сказал он, торопливо стаскивая через голову ее пуловер. Положив его на спинку стула, он продолжал раздевать ее.

   Он все равно не останется навсегда, с отчаянием думала Ханна. Лучше насладиться тем, что есть сейчас, — потом будет только боль.

   Когда он стащил с нее джинсы, все мысли куда-то улетели. Ханна сбросила туфли, и Джордан, улыбаясь, опустился на колени, чтобы снять с нее носки.

   — Знаешь, ты первая женщина в носках, с которой я занимаюсь любовью.

   Она снова вспомнила, что после нее будет следующая, и вздохнула.

   — Уверена, что ты видел больше чулочных изделий на спинках кроватей, чем я переносила за всю жизнь.

   — Ты никогда не пыталась меня очаровать, Ханна, — сказал он, бережно снимая носок. — Мужчины находят это качество очень сексуальным.

   — Мне трудно судить, — честно сказала она. — Я не знала других мужчин. Так что, если ты думаешь, что в твое отсутствие я брала уроки, — сказала она с деланной бравадой, — ты ошибаешься. Я все та же.

   Джордан неожиданно подхватил ее на руки и понес к ореховой кровати.

   — Ты недооцениваешь себя, Ханна, — сказал он, опуская ее на толстое покрывало. — Искренность делает тебя несравненной.

   Она чувствовала себя страстной, беспомощной и распутной. И искренне удивлялась тому, что не стыдится ни одного из своих нынешних чувств.

   Не отводя от нее глаз, Джордан достал из кармана джинсов блестящий пакетик и положил   на   кровать.   Быстро   раздевшись, он швырнул одежду на стул.

   — Дай я, — хрипло прошептал он, когда Ханна потянулась рукой за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

   Она вздрогнула от нового удара грома. Джордан целовал ее шею и плечи. Дождь пошел всерьез, и в комнате потемнело.

   Сердце Ханны колотилось, перекрывая шум бури, когда он сбросил на пол лифчик и лег рядом с ней. Он гладил ее груди, и соски твердели под его пальцами. Она изогнулась, и он снял с нее трусики, лаская груди ртом.

   Ее пальцы впились в его поросшую темными волосами грудь. Джордан затаил дыхание. Пальцы Ханны скользнули к его животу, а потом ниже, касаясь и лаская, пока он не застонал от наслаждения.

   — Я хочу все делать медленно, — сказал он, убирая ее руки.

   — Я не выдержу, если ты будешь делать медленно, — честно сказала она.

   Джордан улыбнулся и коснулся ее щеки.

   — Тогда не будем медлить.

   Ханна схватила его, притянула к себе. Когда он вошел в нее, она снова изогнулась от невыразимого наслаждения.

   — Тебе больно? — прошептал он, заглядывая ей в лицо, и Ханна поняла, что кричала.

   — Нет, — шепнули ее губы, — хорошо.

   Джордан улыбнулся.

— Мне тоже. — Он двигался в ней медленно и осторожно, но Ханна уже не могла вынести силы сладострастия.

   Она рванулась навстречу ему, впилась губами в его губы. Шепот, вздохи и тихие стоны смешивались, срываясь с их губ. Такого огня в крови Ханна не знала ни с ним — тогда, — ни в мечтах.

   — Джордан... пожалуйста, — прошептала она, и он задвигался быстрее. Их тела двигались в едином ритме вырвавшейся из-под всякого контроля страсти.

   — Ханна!.. — Он сам не знал, вырвался ли этот крик из его горла, когда тело содрогнулось в пике наслаждения.

   Она что-то неразборчиво бормотала, устраиваясь поудобнее в его объятиях, и Джордан изучал ее лицо. Эта женщина никогда не перестанет его удивлять.

   А сын? Когда Джордан был с Кевином, его жизнь приобретала новое измерение. Он никогда не думал, что так приятно наблюдать, как растет и учится ребенок. Он видел в Кевине кое-что от себя, хотя понимал теперь, что это есть во всех детях: отчаянное желание быть любимым и найти свое место в мире.

   Младший из трех братьев, Джордан знал, что значит искать свое место в мире. Мальчиком он донашивал одежду братьев, а занимаясь спортом, боролся за место там, где уже блистал Джон или Джейк, и отчаянно пытался найти в себе талант, который есть только у него.

   Он взглянул на спящую Ханну. Ее губы были упрямо сомкнуты даже во сне.

   Это в ее стиле: упрямо держаться за решение вырастить сына самостоятельно, не сказав ему об отцовстве. А что будет, если она наконец скажет? Джордан тяжело вздохнул. Неизвестно. Он хотел встречаться с сыном, но не хотел давать никаких обещаний.

   Ханна шевельнулась и открыла глаза.

   — Который час? — сонно спросила она.

   — А что? — улыбнулся он. — Боишься опоздать на автобус?

   — Еще чего! — тихо рассмеялась Ханна.

   — Я приехала сюда на мотоцикле, на мотоцикле и уеду. — Она села, натянув на грудь покрывало. — Дождь еще идет?

   — Немного. Гроза прошла. — Он провел пальцем по ее щеке, потом повернул к себе ее лицо. — Ты торопишься?

   Ханна вгляделась в его глаза.

   — А ты?

   — Нет, — тихо сказал он. — Сейчас — нет.

   Большего он сказать не мог. Кто знает, что будет дальше?

   — Я привыкла думать наперед, — сказала она. — Я из тех, что назначают время у дантиста за год. Составляю список, собираясь в магазин. Читаю рецензии, прежде чем посмотреть фильм. — Она искоса глянула на Джордана. — Ты же человек импульса. Бьюсь об заклад, ты даже не просматриваешь карту, прежде чем отправиться в путешествие, и уж тем более не заходишь в банк за мелочью для въезда на платные автострады.

   Джордан усмехнулся.

   — Я обычно проверяю, достаточно ли бензина в баке.

   Она вздохнула.

   — Джордан, когда соберешься оставить нас, очень тебя прошу, предупреди на этот раз заранее. Не ограничивайся одним лишь «Пока!» в дверях.

   — Это я тебе обещаю, — сказал он. — Видишь ли, по правде говоря, я не оставлял тебя тогда. Две недели я тонул в бумагах, а когда выплыл — попытался связаться с тобой. Но ты исчезла, не оставив адреса.

   — Я решила, что ты мной больше не интересуешься. Я была неискушенной в постельных утехах. Да и осталась такой до сих пор.

   — Я не за невинностью твоей охотился, — парировал он. — Мы оказались в постели, потому что мне нравилось смотреть на тебя, потому что никогда жизнь не была для меня такой полной, как рядом с тобой.

   — Не надо, — перебила она. — Я не хочу слышать, насколько была дорога тебе, Джордан. Все равно я не верю.

   — Тогда поверь этому, — сказал он, притягивая ее к себе и запуская руку ей в волосы.       — Поверь тому, что ты чувствуешь, когда я делаю вот так.

   Он впился ртом в ее губы. Она не ответила, сердясь более не на него, а на себя. Но тело отказывалось подчиняться воле, и мгновение спустя она застонала и обвила руками его шею.

   — Верь этому, Ханна, — шептал он. — Верь хотя бы этому. — А потом он уже ничего больше не мог сказать и лишь повторяли повторял ее имя.

   Потом они молчали. Джордан лег рядом с ней, и дыхание его стало успокаиваться. Ханна повернула голову, чтобы рассмотреть его. Она готова была прожить всю жизнь с таким мужчиной — если бы он любил ее. Сердце ее забилось, когда пришло осознание долго скрываемой правды: она — любит. Подобно многим другим женщинам, она полюбила этого человека, который даже не пытался обмануть ее бесполезными обещаниями.

   Что ж, Святой Джуда, только на тебя и остается надеяться.

   Джордан открыл глаза, услышав ее вздох.

   — В чем дело?

   — Нам пора ехать, — ответила она, поспешив перевести взгляд на окно. — Дождь закончился. Нас уже, наверно, потеряли.

   — Думаю, все прекрасно понимают, где мы и чем заняты, — сказал он, и Ханна покраснела. — Не делай этого, Ханна.

   — Чего?

   — Не делай вид, что это значит для тебя не больше, чем помыться в душе.

   — Никогда и не пыталась.

   Она соскользнула с кровати, завернувшись в покрывало, и подняла свое белье.

   — Зачем же сейчас пытаешься обмануть нас обоих?

   — Нас? — повторила она, натягивая высохшую футболку. — Уж не хочешь ли ты сказать, что на свете существуют какие-то «мы»? — Ханна яростно натянула влажные джинсы и села на стул, чтобы надеть носки и туфли.

   — Почему бы нет? — спросил он. — Нам хорошо вместе. Когда мы занимаемся любовью, кажется, мы рождены для этого. Кевину я нравлюсь, и мне нравится проводить время с тобой.

   Она замерла с туфлей в руках.

   — Как ты сказал?

   — Я сказал, что мне приятно проводить время с тобой и Кевином.

   «Проводить время». Знаменитое мужское выражение для ни к чему не обязывающего секса. А с женами они время «отбывают».

   И самое ужасное, что она согласна на любые условия. А Кевин будет просто убит, если больше не увидит его. И все же у нее еще оставалась гордость.

   — Ладно, — сказала она. — «Проводи время». Но не рассчитывай на мою постель. Я не хочу, чтобы Кевин подумал, будто я готова пожертвовать своими принципами ради того, чтобы пару раз поваляться в соломе.

   Джордан смотрел ей в глаза.

   — Только не говори, что получила меньше удовольствия, чем я.

   — Не буду. И тем более это не должно повториться. Я взрослая женщина, Джордан. У меня есть сын. Он не должен думать, что его мать позволяет превратить себя в развлечение для мужчины.

   — Ты железная женщина, Ханна.

   — Нет, — ответила она и встала. — Мне сейчас очень больно.

   Хорошо, что они возвращались на мотоцикле. Можно было не разговаривать. Теперь

Ханна не сомневалась, что он скоро уйдет.

   Отлученный от постели, Джордан Маккленон не станет «проводить время» с ней и Кевином.

   Солнце уже садилось в малиновые облака, когда мотоцикл въехал во двор. Ханна затаила дыхание, ожидая встретить насмешливые взгляды. Но во дворе никого не было, и она сообразила, что все ужинают.

   Кевин высунулся из двери трейлера и возбужденно приветствовал их:

   — Привет! Почему так долго?

   Не успела вспыхнувшая Ханна ответить, как рука Эстер втащила Кевина обратно. Потом показалась сама Эстер.

   — Вовремя, — сказала она, ободряюще глядя на Ханну. — Съели цыпленка?

   Ханна не сразу сообразила, что речь идет о все еще лежащем в багажнике обеде.

   — Мы попали в грозу, — отозвался Джордан, — и цыпленок пропал.

   — Понимаю, — скептически сказала Эстер. — Вам было некогда.

   Рони, Джейк и Джон толпились у маленького кухонного стола, поедая гамбургеры и жареную курятину. При виде вошедших они поспешили опустить глаза к столу. Только Кевин смотрел с ожиданием.

   — Так вы нашли дрель?

   Ханна покраснела.

   — Вот что, парни, — вмешалась Эстер, — если не съедите все, останетесь без сладкого.

Джордан, в холодильнике есть пиво.

   Ханна села к столу. Мальчик будет страдать, когда Джордан уйдет. И все же она не станет удерживать его ценой постели. Лучше пусть сын научится переносить потери, чем увидит, как мать жертвует своими принципами, цепляясь за мужчину.

   — Я поехал, — сказал Джейк, вставая и потягиваясь. — Молли сегодня ночует у друзей, так что мы с Лорой можем вырваться в кино.

   — И мне пора, — подхватил Джон. — Я обещал Рейчел вернуться сегодня. Мы собирались поужинать в ресторане.

   — Поздний получится ужин, — сказала Эстер, взглянув на часы.

   Джон улыбнулся и чмокнул ее в щеку.

   — Удачи, Эстер. Два Маккленона женаты. Остался последний.

   Рони запихнул в мусорное ведро свою бумажную тарелку и поспешил к выходу, поцеловав мать по пути.

   — В кино, — кратко сообщил он.

   — Джордан! — с энтузиазмом окликнул его Кевин. — По телевизору кино с Чаком Норрисом. Посмотрим?

   — А как же! — отозвался Джордан, встал, запихнул в рот остаток гамбургера и вышел из-за стола — все это не глядя на Ханну.

   Она замерла, когда он протискивался между ее стулом и стеной, но Джордан умудрился не прикоснуться к ней. Похоже, она убила в нем и желание физической близости. Ужасно.

   — Так и будешь играть в молчанку? — спросила Эстер. — Есть новости на любовном фронте?

   Ханна покраснела, снова вспомнив, что все знают о том, что было в хижине.

   — Со мной можешь не изображать застенчивость, — предупредила Эстер, встала и принесла из холодильника бутылку тернового джина. — За мужчин, — сказала она, разливая джин по стаканам. Женщины чокнулись. — С ними много мороки, но они не дают нам стареть слишком быстро.

   — Сейчас я не чувствую себя особенно юной, — возразила Ханна, сделав большой глоток.

   — Это потому, что ты думаешь головой, а не сердцем, — сообщила Эстер. — Знаешь, когда Рони было два года, я родила девочку. Родила до срока, и малышка умерла. — Эстер вздохнула. — Я не могла ни есть, ни спать. Неделю за неделей. А потом, как-то вечером, когда я сидела в кресле-качалке и плакала, мой Уордлоу подошел ко мне, опустился на колени, и я увидела, что он тоже плачет. «Эстер, — сказал он, — я тоже скорблю по нашей девочке. Но я сумею справиться, если у меня будешь ты. А сейчас тебя нет». — Эстер снова вздохнула. — Он-то знал, что два человека могут пройти через все, если не потеряют друг друга. И был прав.

   Ханна почувствовала, как слезы наполняют ее глаза.

   — Наверно, вы очень любили друг друга.

   — Еще как, — подтвердила Эстер. — В ту же минуту я вытерла глаза, обняла его и сказала ему об этом. С того момента мы вместе справлялись со всем, что встречалось нам в жизни. — Она налила еще джина. — Вот что тебе нужно, золотко, а не то, что ты думаешь. Ну а теперь выпьем джину.

   Было уже почти десять вечера, когда Ханна попыталась сфокусировать глаза на кухонных часах.

   — Скажу-ка я Кевину, чтобы ложился, — проговорила она и встала, но тут же схватилась за стол, поскольку стена с часами сильно качнулась. — О Боже, — охнула она.

   — Ты немножко не в форме. Может, лучше сама ляжешь, а Кевином займется Джордан? Я слышала, как он объявил отбой полчаса назад.

   — В самом деле? — удивилась Ханна. — Я ничего не слышала.

   — Везет некоторым, — с долей зависти сказала Эстер. — Хотела бы я, чтобы на меня джин так же действовал.

   — Везет с джином — не везет в любви, — отозвалась Ханна. — Спокойной ночи, Эстер.

   Ханна неуверенно добрела до спальни. Дверь была чуть приоткрыта, и оттуда просачивался приглушенный свет ночника. Она остановилась, услышав голос Кевина:

   — Положить зуб под подушку, Джордан?

   — Может быть, лучше на тумбочку, рядом с этим игрушечным троллем? — предложил

Джордан.

   — Ладно. Не забудешь завтра покатать меня на мотоцикле?

   — Не забуду. А теперь глазки закрой.

   — Сладко усни, — отозвался Кевин второй строчкой ритуального стишка.

   Ханна хотела было открыть дверь, чтобы произнести следующую строчку.

   — Порою ночной... — сказал Джордан, и Ханна изумленно замерла.

   — ...Бог нас храни, — закончил Кевин.

   — До завтра, малыш, — сказал Джордан, и Ханна не двинулась с места, хотя и слышала его приближающиеся шаги.

   — Спокойной ночи, Джордан, — сказал Кевин.

   Джордан не удивился, увидев за дверью Ханну. Он хотел пройти мимо, но Ханна схватила его за руку.

   — Ты выпила? — спросил Джордан.

   — Откуда ты знаешь наш с Кевином стишок?

   — Он рассказал. Ты выпила?

   — Немного тернового джина, — сказала она, отпуская его руку.

   Потеряв эту опору, Ханна едва не упала, и Джордан схватил ее за плечи и повел к выходу. Она пьяно и растерянно озиралась в поисках спасения, но в трейлере была только Эстер, ждать спасения от которой не приходилось.

   От теплого ночного воздуха ее замутило. Она снова пошатнулась, но Джордан вытащил ее наружу и умудрился закрыть дверь. Потом повел ее к стройке. Ханна вцепилась в него, чтобы не упасть. Звезды над головой кружились удивительно быстро.

   — Что ты делаешь? — снова спросила она. — Я вполне владею собой и сама могу идти, куда захочу.

   — Милая, сейчас ты не найдешь, что захочешь, даже с картой и компасом.

   Он остановился и посадил ее на землю. Ханна подняла голову, но тут же со стоном опустила. Джордан стоял над ней с садовой лейкой в руках.

   — Что ты делаешь? — испуганно спросила она.

   — Ты говорила, что тебе жарко, вот я и решил немножко тебя охладить.

   — Нет, Джордан! — крикнула она, заслоняясь рукой.

   — Но, сердце мое, — веселился он, — если ты трезвая, просто встань и уйди.

   — Ладно, — сдалась она. — Я не трезвая. Я перебрала тернового джина. Господи, у меня голова раскалывается. — Готовая заплакать, она опустила голову на колени и застонала.

   — Сегодня не расколется, — бодро пообещал он. — Но за завтрашнее утро я не ручаюсь.

   Он опустился рядом и прислонил ее спину к своей груди. Прохладные пальцы осторожно массировали ей лоб, пока Ханна не обмякла.

   — На вкус было совсем не крепко, — пожаловалась она.

   — Я знаю. Но можешь мне поверить, градусов там достаточно.

   — Господи, — хныкала она. — Я так и не нашла медальон. И не подоткнула одеяло

Кевину. Даже не пожелала ему спокойной ночи. Это ужасно.

   — Я подоткнул, — утешил он, улыбаясь.

   — Ты не понимаешь. Фея зуба должна прийти, даже если он не верит. Я не могу разочаровать его. Ты не был рядом, когда у него были колики, когда резался первый зуб, когда он сказал первое слово. А я была.

   — Ничего. Зато теперь я рядом. С Кевином все будет хорошо.

   Когда она наконец успокоилась и сонно вздохнула, Джордан поднял ее и отнес в трейлер. Посадив ее на кровать, он заставил ее проглотить две таблетки аспирина. И еще Ханне показалось, что его губы коснулись ее щеки.

   Джордан молча смотрел на нее в темноте. Этой ночью она была как никогда близка к признанию его отцовства. Еще немного, и она это сделает.

 

Глава восьмая

   На следующее утро Ханна проснулась с пересохшим ртом и раскалывающейся головой. Из-за окна доносились звуки стройки, и ей казалось, что молотки и пилы работают у нее внутри черепа.

   Заглянула Эстер.

   — Жива?

   — Лучше бы я умерла.

   — Терновый джин — крепкая штука.

   — Почему ты не сказала мне об этом вчера вечером?

   — Потому что тебе нужно было отключиться. А сейчас лучше полежи. Я принесу аспирин. Сегодня тебе ничего не нужно делать. Ребята работают на крыше, а Джордан повез Кевина покататься на мотоцикле. — Эстер хихикнула. — Фея оставила целый доллар, и малышу не терпится его истратить.

   Когда Эстер вернулась с аспирином, Ханна сидела на кровати.

   — Я не переживу этого позора, — сказала она, проглотив таблетку. — Все, наверно, смеются надо мной.

   — Не волнуйся. Джордан сказал, что ты простыла вчера под дождем, и просил всех не беспокоить тебя.

   — Он это сказал? — Ханне трудно было поверить в такую деликатность. Особенно после того, как он едва не полил ее из садовой лейки (это было то немногое, что помнилось со вчерашнего вечера).

   — Да, — подтвердила Эстер. — А когда я пошла к Кевину изображать фею, там уже был Джордан. Знаешь, он очень хорош с твоим мальчишкой.

   — Я знаю, — вздохнула Ханна.

   — А ты с Джорданом вовсе не хороша.

   — Я ничего не могу поделать, Эстер, — сказала Ханна.

   — А что ты устроила ему прошлой ночью? — не успокаивалась Эстер. — Или ты вообще ничего не помнишь?

   — Почему ты решила, что я ему что-то устроила?

   — Потому что я видела его лицо утром. Ханна Брюстер! Может быть, я прочитала не много книг и не умею говорить и все такое, но уж в лицах я разбираюсь. У этого мужчины в глазах тоска.

   Ханна вздохнула и закрыла глаза.

   — Это не ночью. Это было днем, когда мы ездили в хижину. — Она приоткрыла один глаз и увидела, что Эстер вся внимание. — И не смотри на меня так. Я не собираюсь излагать подробности.

   — Очень надо! — отмахнулась Эстер.

   — Ну вот. А потом я так ждала от него каких-нибудь слов о любви. И не дождалась.

И сказала, что он может приходить к Кевину, но что больше не будет... интимности между нами.

Эстер закатила глаза.

   — Но ты хоть сказала, что любишь его?

   Ханна удивилась.

   — Почему ты думаешь, что я его люблю?

   — Почему, почему... — ухмыльнулась Эстер. — У нас со Святым Джудой свои методы. А теперь послушай меня, Ханна. Возможно, этот парень немного смущен перспективой стать под венец, но он никогда не преодолеет свое смущение, если не услышит от тебя того, что хочет услышать.

   — Смущен? А мы не о разных людях говорим, Эстер?

   Раздался треск мотоцикла, и Эстер встала.

   — На твоем месте, — сказала она, — я бы привела себя в порядок.

   Только теперь Ханна вспомнила, что спала не раздеваясь, волосы у нее всклокочены, а лицо не умыто. Она со стоном встала и побрела в ванную.

   — Мам! — кричал Кевин. — Я должен тебе все рассказать!

   — Иду! — отозвалась она. — Минутку.

   Приняв ванну и причесавшись, она почувствовала себя почти новым человеком. Но, едва увидев Джордана, поняла, что ошиблась. Она — все та же вчерашняя женщина, влюбленная в мужчину, который избегает долгих связей.

   — Мам! — Кевин за руку волок ее на кухню. — Мам, у Джордана такой классный мотоцикл! Называется «Харлей-Хулиган». Ты видела, какой он классный?

   — «Харлей-Хулиган»? — повторила она, взглянув на Джордана и тут же отведя глаза. — Милый мотоцикл, Кевин.

   — Милый?   —   возмущенно воскликнул Кевин. — Мама, не называй такую крутую штуку милой!

   Мальчик был так искренне возмущен, что Ханна рассмеялась, но тут же поморщилась от боли в голове, что не ускользнуло от внимания Джордана.

   — У меня есть идея, — сказал он Кевину. — Давай отвезем твою маму в какое-нибудь тихое место выпить чашку кофе.

   — Кофе, — с отвращением произнес Кевин. — Тьфу. Может лучше еще молочный коктейль?

   Эстер откашлялась.

   — Мне пора ехать в закусочную, Кевин. Может, присоединишься?

   — Класс, — сказал Кевин. — Ладно, мам?

   Эстер подмигнула Ханне, уводя Кевина.

   — Надеюсь, мы едем не на «Хулигане»? — поинтересовалась Ханна.

   Джордан молча отвел ее к пикапу Джона. Он получил искреннее удовольствие, проведя утро с Кевином. Рано или поздно она ему скажет: «Ты — отец Кевина».

   Ханна не спросила, куда они едут. Достаточно было, что ее увозят от стука молотков и свежий ветер дует в открытое окно. Ей уже становилось лучше. Из головы у нее не шли слова Эстер: «Но ты хоть сказала, что любишь его?» Вот уж чего не хотят услышать мужчины вроде Джордана. Стоит прозвучать этим словам, и он растает в воздухе, как дым, вместе со своим «Харлеем-Хулиганом». И она никогда больше не почувствует его объятий. От этой грустной перспективы Ханна вздохнула.

   — Плохо? — спросил Джордан.

   — Сейчас мне уже не хочется умереть, если ты об этом.

   — Кофе тебе поможет, — улыбнулся Джордан. — А также тишина и покой.

   Тишина — может быть, думала Ханна, но покоя ее сердцу не видать еще долго.

   Джордан остановился у автозакусочной, заказал два кофе с датским рулетом и направил машину к реке. Там, на поросшем травой берегу, нашелся стол и вдосталь тени.

   — Прошу, — сказал Джордан. — Доктор прописал чашку кофе и свежий воздух.

   Он помог ей выйти из кабины и усадил за стол. Поблизости не было никого, кроме пожилого мужчины, медленно и с усилием нагибавшегося за полевыми цветами для букета. Ханна пригубила кофе, закрыла глаза и подставила голову легкому ветерку с реки.

Несколько минут они сидели молча.

   — Жена Джейка, Лора, беременна, — негромко сообщил Джордан. — Ребенка ждут к Рождеству.

   Ханна открыла глаза. Он смотрел на реку, и было в его глазах беспокойство, заставившее Ханну подумать о скором прощании.

   — Джейк, наверно, счастлив.

   — Да. Никогда раньше не видел его таким... довольным. Джейку на роду было написано жениться, а с Лорой ему просто повезло.

   — «Что для одного хлеб насущный, то для другого — отрава», — процитировала Ханна.

   — Я никогда не чувствовал в себе способности осесть с одной женщиной, — спокойно пояснил Джордан. — Думаю, это просто не для меня. Три недели, от силы месяц, и меня тянет дальше.

   Ханна сглотнула. Ее месяц был уже на исходе.

   — Неужели ты действительно хочешь этого? — спросил Джордан. — Провести жизнь с одним мужчиной, наблюдая, как он постепенно толстеет, теряет волосы и слух? Я никогда не понимал, что романтичного в скуке и однообразии брака.

   — Брак — это гораздо больше, — возразила Ханна, сама удивляясь своей страсти. —Для тебя брак что-то вроде одежды, из которой выросли братья. Она поношена и несет ненавистную тебе печать бедности. Но брак дает единственное богатство, которым стоит дорожить. Вечной молодости не бывает, но супруг сохраняет прекрасный образ подруги в своем сердце. Они видели друг друга в лучшие и худшие минуты и остались вместе, потому что нужны друг другу.

   — Почему же ты не вышла замуж, Ханна? — мягко спросил он.

   — Наверное, еще не... нашла того, чего хочу, — проговорила она, едва не поперхнувшись застрявшими в горле словами правды.

   — А чего ты хочешь?

   — День добрый, — поздоровался старик с букетом. — Денек-то и вправду прекрасный.

   — Это точно, — согласился Джордан. — А для кого фиалки?

   — Для жены, — ответил старик, разгибаясь. — Она перенесла операцию и еще не ходит как следует. А мы всегда приезжали сюда на пикник весной и осенью. Она у меня помешана на цветах. Дома столько горшков, что похоже на зимний сад. Она так расстраивалась, что не увидит весенние фиалки. — Он хмыкнул. — От этого букетика она будет совершенно счастлива.

   Поболтав еще минут пять, старик поковылял дальше.

   — Ты уже в состоянии съесть что-нибудь? — спросил Джордан, помолчав, и при- двинул рулет.

   — Спасибо. Мне гораздо лучше после кофе.

   Когда они  наконец собрались уходить, Ханна оглянулась на старика. В душе ее шевельнулось нечто вроде зависти.

   — Джордан! — сказала Ханна, задерживая его. Она кивнула в сторону старика. — Вот чего я хочу. Кого-то, кто сделает для меня то же, когда я состарюсь.

   Он взглянул на старика, медленно покачал головой и направился к пикапу.

   Ханна с тяжелым сердцем последовала за ним.

   В понедельник утром в Сент-Луисе шел дождь, и погода была под стать настроению проснувшейся Ханны. Она отправила Кевина в школу и занялась домашними делами — в этот день у нее была вторая смена. Однако уже сейчас Ханна мечтала о том, как в половине девятого вечера закроет библиотеку.

   Она все еще не оправилась после выходных. Джесси, летняя практикантка, встретила ее у стола регистрации.

   — Твой заходил, — выдохнула она, вытаращив голубые глазищи. Джесси училась в колледже и разрывалась между библиотечным делом и театром. По мнению Ханны, ее место было на театральном факультете.

   — Мой кто? — спросила Ханна, кладя сумочку.

   — Твой мужчина.

   Ханна насторожилась.

   — Высокий, темноволосый. Хороший итальянский костюм. Туфли, по-моему, тоже итальянские.

   — Джесси, — сказала Ханна, — ты не думала заняться дизайном одежды вместо театра?

   — Слушай, это гениально! — воскликнула Джесси, просияв еще больше, если это было возможно. — Можно пойти в костюмеры, чтобы объединить театр и одежду.

   — Хорошая идея. Он что-нибудь говорил?

   — Кто?

   Ханна вздохнула.

   — Высокий брюнет в итальянском костюме.

   — А-а, твой. Нет. Но оставил тебе вот это. — Джесси покопалась в ящике, где хранились штрафные квитанции за просрочку книг, и достала сложенную записку. — Спорю, живот у него шестеренкой.

   — Чем?

   — Шестеренкой.   Когда   мышцы живота хорошо развиты, видны шесть штук.

   Ханна вдруг почувствовала себя иностранкой в мире молодости. Она уже не понимала их жаргон. Сунув записку в карман синих брюк, она дождалась, пока Джесси увезет тележку с книгами к стеллажам. Потом проскользнула в офис и, затаив дыхание, прочитала записку.

   Нахмурясь, перечитала еще раз: «Когда закончишь работу,  приезжай ко мне домой. Кевин будет у меня».

   Что происходит? Кевина должна забрать из школы няня. Что ему делать у Джордана? Внизу был приписан адрес. Будто она могла забыть, где это было много лет назад.

   Ханна открыла телефонную книгу, чтобы найти рабочий телефон Джордана, и закрыла снова. Зачем ему было приезжать сюда и оставлять такую загадочную записку?

   Весь день Ханна была рассеянна. Забывала вложить в коробки видеокассеты, забывала просканировать карточку читателя.

   — Итальянский костюм? — ухмыльнулась Джесси.

   Ханна почувствовала, что краснеет.

   — Ты живешь с ним? — невинно поинтересовалась Джесси, и Ханна уронила книги, которые несла к тележке. Пожилая чета у стойки с журналами подняла глаза.

   — Живу с ним? — повторила она. — С чего ты взяла?

   — В субботу заходила миссис Петерсон. Она спрашивала, как дела у тебя и твоего сожителя.

   — У  миссис   Петерсон   слишком много свободного времени, — мрачно сказала Ханна.

   — Ни минуты, — рассмеялась Джесси, — с тех пор, как она развелась. Она делает предложение каждому мужчине старше восемнадцати, если у него нет обручального кольца и татуировки. Знаешь, какую книгу она искала? «Как выйти замуж за богатого, или Рецепты обольщения».

   Остаток дня тянулся бесконечно. Когда они наконец закрылись, Ханна так резко бросила с места свою машину, что Эрл, ночной сторож, в шутливом испуге отпрыгнул в сторону.

   До дома Джордана в богатой части города было минут пятнадцать езды. Консьерж кивнул, очевидно предупрежденный заранее. Ханна нетерпеливо нажала на кнопку лифта.

   Проходя по застеленному ковром холлу, Ханна повторяла заготовленную речь. Она хотела знать, что здесь делает Кевин, и хотела указать Джордану, что ей не понравился тон записки.

   Но, увидев его, забыла все.

   На Джордане были джинсы в обтяжку, а мускулистая грудь была обнажена. Судя по влажным волосам, он только что вышел из душа.

   Джесси права, видны все шесть мышц на животе.

   — Я думал, что успею одеться к твоему приезду, — извинился Джордан, пропуская ее. — Мы ходили с Кевином в спортзал и поработали там.

   — Что он здесь делает? — без предисловий спросила Ханна.

   Джордан пожал плечами.

   — Хочешь выпить?

   — Джордан... — начала Ханна, но он поднял руку.

   — Сначала выпей. Я думаю, это не помешает.

   — О, Боже! С ним все в порядке?

   — Да, он в порядке, — поторопился уверить Джордан. — Просто вышла маленькая неприятность. Хочешь белого вина? Тернового джина у меня нет.

   Ханна кивнула, и Джордан прошел к бару у дальней стены. Слишком возбужденная, чтобы сесть, Ханна осматривала комнату. Она сильно изменилась со времени ее прошлого посещения. Присмотревшись, она обнаружила встроенные книжные шкафы по обеим сторонам камина. Вспомнив подаренный Джорданом сборный шкаф, она вдруг почувствовала себя ужасно не на месте в этой квартире.

   Обернувшись, она увидела Джордана с бокалом вина для нее. Поблагодарив, Ханна быстро пригубила и поставила бокал на журнальный столик у огромного дивана.

   — Где Кевин? — тревожно спросила она.

   — Принимает ванну.

   — Почему? Он не будет ночевать здесь.

   — Ханна, позволь ему остаться. Только сегодня. Останьтесь оба. У меня есть две спальни для гостей, так что тебе не придется беспокоиться за свои принципы.

   Она проигнорировала сарказм последнего замечания.

   — Это невозможно, Джордан. Я хочу увидеть сына.

   — Ханна, прошу тебя. Сядь и дай мне все рассказать.

   Она позволила взять себя за руку и усадить на диван. Джордан подал бокал, и она сделала еще глоток.

   — Кевин подрался в школе, — сказал Джордан, глядя ей в лицо.

   — Кевин никогда не дерется.

   — Поэтому он так и волнуется, что ты скажешь.

   — У сына нет от меня секретов.

   — Я знаю, — сказал Джордан. — Но он знает, что ты против любых драк, и боится, что ты расстроишься.

   Ханна вздохнула.

   — Из-за чего была драка?

   — Чисто детская ссора, — уклончиво сказал он.

   — Джордан, это мой сын. Я хочу знать.

   Он посмотрел на Ханну ласково, но твердо.

   — Какие-то мальчики смеялись над тем, что у него нет отца, — сказал он и замолчал, ожидая ее реакции.

   Ханна покачала головой, не в силах поверить.

   — У многих его одноклассников матери разведены.

   — В том-то  и дело,  —  ответил Джордан. — Они могут жить без отца, но хотя бы знают его имя. Они назвали Кевина ублюдком. Он ударил одного, и тогда еще двое бросились на него. Хорошо, что в этом возрасте дети не умеют бить сильно. Пара синяков. Но он так расстроился, что учительница решила отпустить его домой. — Джордан помедлил. — Кевин попросил позвонить мне. Няне я все объяснил по телефону... Более или менее. Ханна, я был бы очень благодарен, если бы ты забыла о том, что он ударил первым. Его... спровоцировали.

   Ханна растерялась. Как же она до сих пор не замечала, что Кевина так ранит отсутствие отца?

   — Ханна, — мягко сказал Джордан, — не довольно ли играть в игры?

   Ханна не слышала.

   — Я должна поговорить с ним, — сказала она, вставая.

   — Ханна, подожди...

   Не успела она сделать два шага к двери, как вошел Кевин.

   — Привет, ма, — осторожно сказал он.

   Ханна молча вглядывалась в синяк на щеке и красную шишку на лбу мальчика. В следующее мгновение она бросилась к нему, опустилась на колени и обняла сына.

   — Как ты, милый? — пробормотала она в его волосы.

   — В порядке. — Кевин отстранился с непринужденным видом, в глазах видно было облегчение. — Я думал, ты будешь ругаться. Меня еще никогда не выгоняли с уроков.

   — Ничего, Кевин. Ты не виноват. — Она промолчала о том, что он ударил первым. Не по просьбе Джордана, а потому что это было правильно. Она сама бы ударила.

   Этим и должно было кончиться, подумала она, снова обнимая Кевина. В век разводов позорно только не знать имени своего отца.

   — Завтра решим, как нам быть, — сказала она, улыбаясь. — А сегодня тебе надо отдохнуть. Ты голоден?

   Кевин помотал головой.

   — Джордан купил хот-доги  и бобы на обед. И еще мороженое.

   — Значит,  не голоден,  — сказала она, чуть касаясь пальцами синяка. — Больно?

   Он помотал головой и ухмыльнулся.

   — Джордан чем-то помазал, и он сказал, что я смелый.

   У Ханны навернулись слезы на глаза.

   — Я тоже так думаю.

   — Мам, можно мы переночуем здесь? В холодильнике еще осталось мороженое.

   — Хочешь выдать меня замуж? — Но она уже знала, что сдается. Ей было невыносимо жалко сына, и если ему будет легче...

   — Можно? — настаивал Кевин.

   — Ладно. Но только один раз. Давай покажи, где ты будешь спать. Что надо сказать Джордану?

   — Спасибо, Джордан, — сказал Кевин. — Спокойной ночи.

   Джордан попрощался, но остался сидеть, и Ханна неуверенно повела Кевина в спальню.

   — Кевин, — сказала она, когда мальчик разделся и нырнул в постель, — я знаю, что тебе нужен отец...

   — Все в порядке, мам, — перебил он, зевая. — Джордан будет моим папой. Мне повезло. Лучше папы, чем Джордан, не найдешь.

   И менее надежного тоже, подумала Ханна. Но Кевину об этом лучше не знать. В отличие от нее он имеет право на мечты.

   — Уже спит, — сказала она, вернувшись в гостиную. — Нелегкий у него был день.

   — Он славный малыш, — сказал Джордан. Хотел сказать что-то еще, но передумал.

   Ханна позволила усадить себя на диван и с деланной непринужденностью сказала:

   — Ты произвел впечатление на Джесси. Особенно костюмом.

   Джордан улыбнулся. Потом сказал:

   — Да ты успокойся, Ханна. Кажется, ты боишься, что я могу в любую минуту броситься на тебя.

   — А тебе это и в голову не приходило. — Уголки ее рта приподнялись в лукавой улыбке.

   — Была, конечно, такая мысль. Обычно она появляется раз шестьдесят на день. Но, веришь ты или нет, я уважаю твои принципы.

   Ханне не понравилось, как он произнес это слово.

   — Я должна думать о сыне.

   — Я знаю, — нетерпеливо перебил он. — И понимаю. — Он улыбнулся одними губами. — Но мое либидо не может постичь данный принцип.

   Ханна вздохнула.

   — Пожалуй, я лучше пойду.

   Джордан покачал головой.

   — Не надо. Выпей-ка вино.

   Она взяла у него бокал и сделала большой глоток.

   — И как же нам быть... с этой проблемой?

   Джордан долго смотрел на нее темнеющими глазами, потом взял ее руку и положил на свою обнаженную грудь, где гулко билось сердце. Ханна поспешила поставить бокал на столик.

   — Ты целовалась с мальчиками, когда была подростком?

   Ханна покачала головой. Пытаясь образумить сестру,, она лишила себя многих развлечений.

   — Это происходит примерно так, — сказал Джордан и легонько коснулся губами ее рта. Ханна подавила стон и попыталась ответить на поцелуй.

   — Такой поцелуй возбуждает, но не дает удовлетворения, — продолжал он, щекоча губами ее шею. Ханна прижалась к нему.

   Пальцы Джордана нащупали ее соски под голубой блузкой и затеяли мучительную игру с ними. Потом он начал медленно расстегивать пуговицы.

   Это отрезвило Ханну.

   — Кевин может войти, — тревожно прошептала она, отстраняясь.

   Но Джордан только улыбнулся и выключил свет. Потом встал и закрыл дверь в коридор.

   — Пока Кевин дойдет до двери, у нас будет уйма времени.

   «Уйма времени на что? — подумала она. — Чтобы сделать вид, будто мы просто болтаем в темноте?»

   — А теперь расслабься.

   Легко сказать. И гораздо труднее сделать, когда его руки расстегивают блузку. Лифчик упал на диван вслед за блузкой.

   — Мы не... — начала она и запнулась.

   Джордан покачал головой.

   — Нет. Я же говорил. Мы только целуемся, как в старые добрые времена. Не волнуйся. У тебя будет достаточно времени, чтобы одеться, если Кевин вздумает прийти.

   Одеться? Так он собирается ее раздеть? Нет, она не допустит...

   А Джордан уже посадил ее к себе на колени, и Ханна обвила руками его шею.

   — Джордан, я...

   Но он закрыл ей рот поцелуем, таким же шаловливым, как первый.

   Ханна задышала чаще, ее руки опустились на твердые плечи, бугрящиеся мышцами.

   Потом его язык касался сосков, а пальцы расстегивали ее кремовые слаксы. Потом руки гладили живот и бедра, старались раздвинуть ноги, и она застонала. А когда он коснулся ее в самом чувствительном месте, Ханну будто пронизало током.

   — Джордан... — задохнулась она. — Если ты не остановишься, я... Дай мне коснуться тебя.

   Волна наслаждения смыла последние колебания. Его рот опускался все ниже, и Ханна изогнулась, чтобы коснуться губами его плеча. Невыразимо чувственные движения ее губ сводили Джордана с ума. Но он поклялся уважать ее решение и намерен был сдержать клятву. Он знал, какому испытанию подвергает себя, но никогда еще ему так не хотелось доставить удовольствие женщине.

   Когда ее тело содрогнулось в экстазе, Ханна уткнулась лицом в его шею. Она тихо повторяла его имя, а Джордан гладил волосы, успокаивая ее.

   Она подняла голову, лишь взглядом невыразимо прекрасных глаз выражая свое чувство. Джордан улыбнулся и поцеловал ее.

   Только сейчас она подумала о том, как мучительно это для него.

   — Спасибо, — смущенно пробормотала она.

 

Глава девятая

   Ханна хорошо выспалась на огромной мягкой кровати во второй гостевой спальне. В библиотеку ей было снова к двенадцати, так что нужно было только вовремя доставить Кевина в школу.

   Ханна заглянула на кухню. Джордан вытаскивал из гриля поддон с чем-то чрезвычайно аппетитно пахнущим. Увидев Ханну, он застонал:

   — Ну как я поеду на работу, если здесь такая женщина?

   Ханна рассмеялась.

   — Я, конечно, само искушение. Не накрашенная, и волосы — будто ночевала на сеновале.

   — Конечно, — подтвердил он. — Я уже говорил, что ты недооцениваешь себя. Завтрак готов. Мне сегодня надо быть в офисе пораньше.

   — Что там у тебя? — принюхалась Ханна.

   — Жареная картошка, колбаса и яйца. — Он надел пиджак и чмокнул ее в нос. — Да, — обронил он, — я закажу тебе ключ от квартиры.

   — Ключ?

   — Чтобы ты могла приходить, когда захочешь.

   — Джордан, лучше не надо.

   — Почему? Неужели ключ нарушит твои принципы?

   — Просто... — Она не знала, как сказать.

   Он камень за камнем разрушал ее крепостные стены, и Ханна боялась, что ключ приведет к новым разрушениям.

   Джордан пожал плечами.

   — Обсудим позже. Я завтра должен поужинать с клиентом. Ты не сможешь присоединиться?

   — Что?

   — Вечернее платье не обязательно. Я заеду за тобой в половине седьмого.

   Он ушел, а Ханна стояла посреди кухни, осознавая, что проиграла еще один бой. Но они же не воюют, напомнила она себе. Или воюют? Она изо всех сил боролась против удобной для Джордана, ни к чему не обязывающей связи. Которая все равно закончится, когда он захочет других удовольствий.

   Ханна остановилась посмотреть на анютины глазки, кивающие головками в свете фонарей. Джордан укоренился в ее жизни так же легко, как эти цветы. И напомнил о многом, чего ей так недоставало...

   Войдя в квартиру, она обнаружила там Джордана, обложенного бумагами, среди которых мерцал экран его компьютера. Он поднял голову и улыбнулся. В квартире стоял запах попкорна.

   — Привет, мам! — крикнул с дивана, где разворачивалось игрушечное сражение, Кевин. — Я всем сказал, что мой отец приедет на пикник в пятницу — на мотоцикле. Они и заткнулись!

   Она очень хотела спросить, где няня, но сдержалась.

   — Ты готов лечь спать? — спросила она, обнимая сына.

   — Ага, только зубы почищу. Можно я лягу попозже, мам? До каникул осталось всего чуть-чуть.

   — «Чуть-чуть» не считается, — улыбнулась Ханна. — Чисти зубы, и я приду пожелать спокойной ночи.

   — Мам?

   — Что, милый?

   — Ты рада, что Джордан будет моим отцом? Я очень рад.

   Ханна обернулась и увидела, что Джордан серьезно смотрит на нее.

   Я была бы рада, если бы это было официально. Но сыну сказала другое:

   — Я рада за тебя, Кевин.

   Сын обнял ее и отправился в ванную, улыбнувшись Джордану.

   — Что ты сделал с няней, — спросила Ханна.

   — Можешь не волноваться. В окно я ее не выбрасывал.

   — Так где же она?

   Джордан глубоко вздохнул.

   — Я пришел и отпустил ее пораньше домой.

   — И она взяла и ушла? — с сомнением спросила Ханна. — Даже не спросив, кто ты такой?

   — Ты забыла, что я познакомился с ней вчера, когда привез Кевина из школы. Впрочем, она и сама все знала от Лесли из бакалеи.

   Вот так. Весь мир уже знает. И Джордан бессовестно пользуется этим. А Кевин просто уверен, что Джордан — чудом данный ему отец.

   — Давать ребенку то, что ему нужно, нелегко, — сказала Ханна, решив, что пора поговорить с Джорданом об этом. — Ты должен понимать, как беззащитны дети.

   — Давать Кевину то, что ему нужно, очень легко, — сказал Джордан, идя к дивану. — Труднее с тобой.

   — А что нужно мне? — спросила она, не отводя взгляда.

   Джордан, улыбаясь одними губами, убрал прядь с ее щеки.

   — Ты хочешь невозможного, Ханна.

   — Почему? Почему это невозможно?

   — Для меня,— сказал он. — Не для всех.

   — А если до всех мне нет дела? — спросила Ханна, как никогда близкая к тому, чтобы признаться в своей любви. Но она знала, что не произнесет этих слов. Чтобы не потерять его.

   Он выразительно пожал плечами.

   — Ты знаешь, как это было бы со мной.

   — И все же ты ворвался в мою жизнь, — сказала она. — Зачем ты сделал это, зная, что ничего не можешь обещать мне или Кевину?

   — Потому что... — Он остановился. Черт возьми! Она заставляет его сказать то, в чем давно должна была признаться сама: что Кевин — его сын. Но он этого не сделает. Он будет ждать. Потому что его свобода кончится в момент произнесения этих слов. Тогда она сможет требовать от него выполнения обязанностей.

   — Лучше я пойду, — сказал он, собирая бумаги.

   — Да, — согласилась Ханна. Она отвернулась. Щелкнул замок дипломата.

   — Ханна, — мягко сказал Джордан и подождал, чтобы она оглянулась. — Я не хочу воевать с тобой.

   — Я тоже, — вздохнула Ханна.

   — Мы справимся с этим.

   Справимся ли? Не зная даже, что «это» такое? У нее в глазах была такая безнадежность, что Джордану захотелось взять ее на руки и успокоить. Но он не мог дать ей именно то, чего она так отчаянно хотела, — гарантии, что он останется навсегда. И почему-то возникло чувство пустоты и грусти.

   — Должны, — сказал он, — потому что избавиться от меня ты все равно не сможешь. — (Она слабо улыбнулась.) — Не забудь о завтрашнем ужине, — сказал он и поцеловал ее в лоб.

   На следующий день она ужинала с ним, а еще на следующий они заказали еду в китайском ресторанчике, и Джордан устроил Кевину экскурсию по своему предприятию. Ханна волновалась за ужин с клиентами, но он прошел непринужденно, и Джордан всем своим поведением давал понять, что Ханна — близкий ему человек. Она не узнавала Джордана. Он вел себя как... влюбленный. Ханна не позволяла себе высоко заноситься в мечтах и все же начинала надеяться.

   В пятницу утром Джордан на мотоцикле повез Кевина на пикник. Ханна заканчивала работу в библиотеке, собираясь поехать туда же.

   — Судя по спортивному виду, — сказала Джесси, глядя на ее коричневые брюки и черную блузку с белым воротником, — ты куда-то едешь с Итальянским костюмом.

   — У сына первый школьный пикник. Представляю, что будет, когда все эти малыши начнут вопить и бегать.

   — И ты берешь с собой Итальянский костюм? — поразилась Джесси. — Хочешь отпугнуть его?

   Ханна вспомнила, что, когда Джордан появился снова, она всячески старалась его отпугнуть. Но даже ее острый язычок и проблемы с сыном не помогли. Теперь же она не хочет его ухода.

   — Кевин попросил его быть за отца, — сказала Ханна.

   — Ничего себе! — вытаращила глаза Джесси. — У этого парня нет брата?

   — Два, но оба женаты.

   — Черт! Такими мужчинами надо делиться.

   Ханна рассмеялась.

   — Это говорит Клара Петерсон?

   — А вот за ней ты присматривай, — предупредила Джесси. — Эта дамочка рыбачит с динамитом.

   — Предупреждение принято, — сказала Ханна, глядя на часы. — Поеду-ка я, пока мальчишки не разобрали мотоцикл вместе с хозяином.

   Шум пикника Ханна услышала за полкилометра. Она припарковала машину и сразу же увидела Джордана и Кевина. Они обороняли стоящий под деревом мотоцикл. Толпа шестилетних мальчишек крутилась вокруг них. Все были явно восхищены и машиной, и владельцем. Ее сын был совершенно счастлив.

   Но, приблизившись, Ханна разглядела Клару Петерсон, и настроение несколько упало. Та цеплялась за руку Джордана и, стараясь перекричать мальчиков, задавала ему вопросы. Она заглядывала ему в лицо с азартом женщины, рассматривающей ценники на дешевой распродаже.

   Ханна дождалась, пока Кевин заметил ее и завопил:

   — Мам! Ты приехала!

   Джордан тут же обернулся с радостной улыбкой.

   — Я как раз собиралась попросить Джордана помочь нам с барбекю, — вмешалась Клара с такой широкой улыбкой, будто собиралась проглотить его. На ней были очень короткие шорты и топик.

   — Я помогу, — вызвалась Ханна.

   — Нет-нет, побудь с сыном, — любезно предложила Клара и потащила за собой Джордана. Тот повиновался с извиняющейся улыбкой.

   — Слава Богу, ты здесь, — раздалось рядом с ней, и Ханна увидела другую родительницу — Элинор Спеджен.

   — А что? — спросила она. — Малыши вышли из-под контроля?

   — Не малыши. Клара. Она чуть не вывалилась из своего топика, когда перегибалась через мотоцикл.

   Ханна вздохнула. Джесси права. Клара рыбачит с динамитом.

   — Поможешь устроить нам какие-нибудь состязания? — попросила Элинор.

   — Конечно, — ответила Ханна и пошла за Элинор, поглядывая в сторону барбекю. Клара, нагнувшись над жаровней, раздувала угли. Джордан поймал ее взгляд и сделал умоляющее лицо.

   Ханна беспомощно помотала головой, понимая, что Клару сейчас не оторвать от Джордана.

   Элинор, хлопая в ладоши и громко крича, собрала вокруг себя большинство первоклашек. Ханна привела трех девочек, собравшихся лезть на дерево за белкой. Дети выбрали партнеров, и Элинор объяснила правила игры. Один малыш идет на руках, другой держит его за лодыжки, и таким образом пара должна пробежать несколько ярдов до финиша. Ханна веткой прочертила финишную черту. Потом, приложив ладонь козырьком к глазам, взглянула на детей.

   Обзаведясь отцом, Кевин явно почувствовал больше уверенности в себе. Насколько она могла заметить, дети не избегали его сегодня и не дразнили. И он принимал участие во всех играх.

   Но все-таки она чувствовала вину перед брошенным на съедение Кларе Джорданом и, едва закончились гонки, поспешила к ним.

   — Извини, Клара, — мило улыбнулась она, — я должна похитить Джордана.

   Клара не скрыла разочарования, а Джордан рванулся прочь на третьей скорости.

   — Вовремя, —   простонал он.

   — Я думала, тебе нравится,  — сказала Ханна.

   — Что? — Он остановился и посмотрел на нее, как на последнюю дуру. — С чего ты взяла, что мне это может нравиться?

   Ханна вгляделась в его лицо. И прочла на нем искреннее удивление.

   — Потому что она женщина, а ты...

   — Великий Холостяк, — закончил он. — Ханна, пора тебе привыкнуть к мысли, что я не променяю тебя ни на кого.

   Она улыбнулась, несмотря на все свои сомнения.

*   *   *

   Уже вечерело, когда они приехали к Джордану. Кевин ушел в кино с сыном Элинор и еще двумя мальчиками.

   Джинсы и рубашка Джордана были мокрыми и грязными после водяного боя и метания яиц, и он начал раздеваться, едва войдя в квартиру.

   Ханна вспыхнула и двинулась было к выходу из гостиной.

   Джордан поднял голову, стягивая джинсы.

   — Нравится? — усмехнулся он.

   — Да, — призналась Ханна, тоже усмехаясь. — У вас очень сексуальные ноги, —произнесла она голосом Клары. — У меня просто мурашки по коже.

   — Я тебе покажу мурашки, — прорычал он и медленно двинулся к Ханне. — Я собираюсь в душ, — сказал он. — Присоединишься?

   Ханна обвила руками его шею.

   — Нельзя, — вздохнула она.

   Он отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо.

   — Прошу тебя, Джордан. Мне тоже тяжело. — Она убрала руки и отвернулась.

   Джордан готов был впасть в отчаяние. Он так хотел ее. Хотел, чтобы она спала в его постели, чтобы приходила в его дом каждый вечер.

   Такого желания у него прежде не было. А теперь пришло. Его уже не повергала в ужас мысль провести с ней остаток жизни. Ему не хотелось убежать.

   Когда-то давно он жаждал свободы приходить и уходить, когда захочет. Всю свою взрослую жизнь он избегал обязательств, которые привязали бы его к одной женщине, наложили бы ограничения на возможность приходить и уходить, когда пожелает. И вот в считанные дни... даже часы он начинает уставать от этой свободы.

   Он тихо произнес имя Ханны, и что-то в его голосе заставило Ханну поднять глаза.

    — Я подумал...

   Она ждала, пытаясь определить выражение его лица. Он явно смущен. Ханна замерла. Неужели он собирается оставить ее?

   — Я не очень сведущ в таких делах, — сказал он, безуспешно пытаясь улыбнуться.

Резко отвернулся и глубоко вздохнул. — Я хочу сказать, что...

   — Джордан! Ты меня пугаешь. Что ты хочешь сказать?

   — Извини. — Он поспешил обнять ее. — Я вовсе не хотел напугать тебя. Я только хотел спросить... То есть... не хотела бы ты выйти замуж? За меня?

   Ханна остолбенела.

   — Что ты сказал?

   — Сказал то, что хотел сказать. Кажется, я уже созрел для брака. Нам было бы хорошо вместе. И потом — Кевин. Ты знаешь, как я к нему отношусь.

   — Замуж? — не могла поверить она. — Ты не оговорился?

   — Нет, я не оговорился. Ты знаешь меня достаточно хорошо, Ханна, чтобы допустить, будто такое вырвалось случайно. Как-то я сказал, что не играю в игры. И сейчас это не трюк, чтобы затащить тебя в постель. — Он вдруг улыбнулся. — Хотя я был бы не против, если твои принципы позволят.

   — О, Джордан! — сказала она, не находя слов. — Я не знаю, что сказать...

   — Ну, можно начать: «Да, пожалуй, я была бы не против, Джордан» или «Да, я согласна, Джордан». Ханна, пожалуйста, скажи «Да» и не смотри на меня, как на сумасшедшего.

   — Да, — сказала она, не зная, смеяться или плакать. — Хотя я действительно думаю, что ты сошел с ума. Ты же всегда был противником брака, Джордан.

   — Точно, — согласился он, беря ее лицо в ладони. — А теперь стал сторонником. Убежденным. — Он ухмыльнулся. — А ты когда-нибудь мылась под душем с мужчиной?

   Ханна такого не пробовала, но ей понравилась эта идея. Она сбросила одежду по дороге в ванную, понимая, что не владеет собой, но опомниться было некогда, потому что Джордан затащил ее в ванну и уже открывал краны у себя за спиной, другой рукой лаская ее обнаженную спину.

   Его поцелуи, ласки и неожиданное предложение руки и сердца лишили ее сил, и она ухватилась за его плечи.

   — Джордан! — хрипло выдохнула она. Ей вдруг нестерпимо захотелось почувствовать его внутри себя. Джордан вдруг посерьезнел, будто прочитав ее мысли. Он снова поцеловал Ханну, поддерживая рукой ее затылок.

   — Моя прекрасная леди, — прошептал он. — Знаете ли вы, как я хочу вас прямо сейчас?

   Он был так красив, что Ханна задохнулась. Его тело в буграх чеканных мышц пробуждало страсть, а глаза обещали небесное блаженство.

   Он поднял ее на руки и подставил под струи душа. Ханна со смехом обхватила его за шею.

   Джордан опустил ее и начал мучительно медленное исследование ее тела губами и пальцами. Вместе со струями воды эти прикосновения заставляли ее стонать и вскрикивать, но он не останавливался.

   Наконец он прижал ее к себе, поднял подхватив руками бедра, и вошел в нее одним мощным движением.

   Ханна закричала и обвила его ногами, прижала губы к его плечу в спазме страсти.

Казалось, предложение руки и сердца разрушило последние барьеры в ее сердце. Дрожь наслаждения пронзила ее, и она услышала, как произносит его имя, вкладывая в него всю свою любовь.

   — Да, моя радость, — отвечал он голосом и всем телом, которое тоже содрогалось от наслаждения.

   Когда они очнулись и, прильнув друг к другу, шептали ласковую чепуху, Ханна почувствовала себя блаженной кошкой, греющейся на солнце.

   Она выгнула спину и улыбнулась Джордану, когда он начал медленно и чувственно намыливать ее тело. Он улыбнулся в ответ, и — о чудо — в них вновь проснулось желание.

 

Глава десятая

   Ханна сидела, вытянув ноги, на траве и смотрела на новый дом Эстер. Там только что закончили крыть кровлю, и все отдыхали.

   Она посмотрела на сидящего неподалеку Джордана и улыбнулась. Он опустил бутылку пива и улыбнулся в ответ. Неужели только одна ночь прошла с тех пор, как он сделал ей предложение?

   Эстер поставила на стол во дворе поднос с пластмассовыми стаканами, перевела взгляд с Джордана на Ханну и уперла руки в бока.

   — Вы намерены объяснить мне, что происходит? — потребовала она. — Я все равно не оставлю вас в покое.

   Джордан рассмеялся.

   — Что ты, Эстер, какие могут быть секреты от тебя?

   — Смазливый молокосос может, конечно, хранить много тайн, — нахмурилась Эстер, —но недолго тебе их хранить. Я — как это называется? — невосприимчива к твоим чарам. Да у меня и свои чары имеются.

   Ханна не выдержала и рассмеялась.

   — Эстер, ты неподражаема.

   — Точно, — буркнула Эстер. — Чуть больше очарования — это было бы уже подсудно. А теперь все навалились на печенье или я выброшу его собакам.

   — Ма, у нас нет собак, — резонно заметил Рони.

   — Не зли меня, Рони, или я куплю парочку и буду скармливать им твою еду.

   Ханна снова обменялась взглядами с Джорданом. Они еще не сказали Кевину о своей помолвке, а он должен узнать первым.

   — Ладно, — сказал Джон, рывком поднимаясь на ноги. — Кто на крышу?

   — Джордану я бы не советовал, — задумчиво проговорил Джейк. — Ему сегодня не до стройки. И Ханне тоже.

   — Ага, они точно свалятся, — ухмыльнулся Джон.

   Джордан весело пихнул его локтем.

   — Смейтесь, сколько хотите, — разрешил он. — Мне-то что!

   Джейк и Джон полезли на крышу, Рони помогал им, а Ханна с Джорданом доделывали карнизы, взобравшись на высокие стремянки. И стоило им попросить друг у друга какой-нибудь инструмент, четыре головы поворачивались в их сторону. Только Кевин ничего не замечал и беззаботно катался на старом велосипеде Рони.

   По традиции, сохранившейся с тех времен, когда сын не умел читать, Ханна почитала ему на ночь книжку. Когда она закончила, Джордан сказал:

   — Глазки закрой.

   — Сладко усни, — сонно, но счастливо отозвался Кевин.

   — Ночною порой... — сказала Ханна.

   — ...Бог нас храни, — закончил мальчик. Он взял Ханну за руку и сказал: — Так здорово... — На большее его не хватило. Ханна нагнулась поцеловать спящего сына. Как свеж и удивителен для него мир в этом возрасте. И как он сам чист и открыт.

   Она выпрямилась и показала головой на дверь. Джордан пошел за ней, поймал за талию, а потом рука скользнула ниже.

   Услышав звук телевизора в комнате Эстер, Ханна прижала к губам палец и, дурачась, пошла на цыпочках, но выдержала недолго и со взрывом смеха выскочила во двор.

   В дивном ночном воздухе серебристо мерцали звезды. Ханна села на ступеньку в оранжевом свете лампы над дверью (предполагалось, что этот цвет отпугивает комаров).

Джордан вдохнул свежего воздуха и опустился рядом с ней. Потом вырвал пучок росистой травы и протянул его Ханне:

   — Понюхай.

   Запах был резкий и острый.

   — Ты ведь любишь растения? — сказал он. — Я думаю, не купить ли нам участок за городом, чтобы ездить на выходные. Заведем пони для Кевина, велосипед.

   Ханна вглядывалась в его лицо в слабом свете. Она никогда не думала, что Джордан может быть таким. И что она может быть такой.

   — Я должна сказать тебе, — тихо произнесла она, — я хочу детей.

   Он улыбнулся.

   — Еще детей. Ханна, не кажется ли тебе, что пора сказать мне правду?

   — Правду? — не поняла она.

   Джордан покачал головой. Она так и не хочет признаться.

   — Ханна, — начал он, снова опуская руку в траву. Пальцы зацепили что-то, и он поднял на свет металлическую вещицу.

   — Мой медальон! — воскликнула Ханна. — Я думала, что уже не найду его.

   Он наблюдал, как она осторожно открывает медальон и поворачивает к свету.

   — Это единственная фотография, где Кевин со своей настоящей матерью, — пояснила она. — Я хотела заказать копию, но... — Она пожала плечами.

   — Настоящая мать Кевина? — повторил он лишенным всякого выражения голосом.

   — Моя сестра Мерибет, — сказала Ханна.

   — Кевин не твой сын?

   Она покачала головой.

   — Я думала, ты знаешь. Мне казалось, все знают. Мерибет умерла вскоре после его рождения. А когда она забеременела, мне пришлось оставить работу в «Маккленон индастриз» — некому было позаботиться о ней.

   — А отец Кевина? — спросил Джордан, и Ханна заметила, как он потрясен.

   — Мерибет  даже   не  знала  точно, кто он, — медленно проговорила Ханна, пытаясь понять, что с Джорданом. — Я нашла работу рядом с сестрой, чтобы помогать ей, а когда она умерла, оформила опеку. Сюда вернулась, потому что чувствую себя здесь дома. — Она с нарастающей тревогой продолжала всматриваться в его лицо. — Джордан, в чем дело? Почему тебя так удивляет, что Кевин — сын моей сестры? Ты думал, он мой?

   Она все еще не понимала. Если он думал, что Кевин — ее ребенок, то почему никогда не спрашивал об отце?

   И вдруг поняла. Поняла все.

   — О! — сказала она, бледнея. — Так ты думал... — она не смогла закончить.

   — А что я еще мог думать, Ханна? Время совпадало, и ты так враждебно встретила меня. И так старалась оградить от меня Кевина. Что мне оставалось думать?

   Теперь все стало на места. На свои ужасные места.

   И теперь, когда он знает правду...

   Ханна резко встала и взялась за ручку двери.

   — Ханна, подожди! Нам надо поговорить. — Он схватил ее за руку, но Ханна вырвалась.

   — Мне очень жаль, — сказала она, — что я заставила тебя пройти через все это. Можешь возвращаться к прежней жизни, Джордан. Правда. Я тебя пойму.

   — Ханна, не прогоняй меня. Пожалуйста.

   — Не надо золотить пилюлю, Джордан, — сказала она, изо всех сил стараясь не заплакать. — Давай расстанемся просто и быстро. Я снимаю с тебя всякую ответственность за меня и Кевина. Он не твой ребенок. Ты можешь идти своим путем. Вести ту жизнь, которая тебе нравится. И, пожалуйста... — голос Ханны дрогнул, но она справилась с собой, — пожалуйста, не пытайся увидеть нас снова.

   — Ханна, — сказал он, чувствуя такую беспомощность, какой не испытывал никогда в жизни. Но она уже была в трейлере, и щелчок замка прозвучал последней точкой.

*   *   *

   Приходя домой, Ханна старалась не смотреть на цветы. Хотя прошел почти месяц, слезы наворачивались у нее на глаза, стоило взглянуть на анютины глазки.

   Тогда она уехала с Кевином на «фольксвагене» Эстер, не дожидаясь утра. Эстер выслушала и все поняла. На следующий день Рони забрал машину. Ханна сказала ему, что все к лучшему.

   Больше всего ее беспокоил Кевин. Она видела, каких сил ему стоило не заплакать при словах, что Джордан больше не придет. Она сказала, что никто не виноват. Такое иногда случается со взрослыми.

   — Тогда я никогда не стану взрослым, — сказал Кевин с уверенностью шестилетнего ребенка. — Взрослым нельзя доверять.

   Ханна мысленно согласилась с ним. Нельзя доверять взрослым, особенно свое сердце.

   Джордан звонил дважды за этот месяц, и оба раза Ханна клала трубку, едва услышав его голос. С Джорданом Маккленоном покончено, как это ни больно.

   Было жаркое воскресное утро, когда Ханна, вернувшись из прачечной, обнаружила у дома «фольксваген» Эстер.

   Ханна подошла к нему.

   — Ты заблудилась? — поинтересовалась она.

   Эстер немедленно выбралась из машины.

   — Явилась-таки! А я уж решила, что зря перлась в такую даль.

   — Заходи. — Ханна повела Эстер в квартиру, не позволив себе поинтересоваться, зачем та, собственно, «перлась в такую даль»?

   — Где Кевин? — спросила Эстер, войдя в дом.

   Ханна поставила бельевую корзину.

   — В доме у приятеля. Эстер, что-то случилось?

   — Боже упаси — нет! — Эстер осматривалась, явно имея что-то на уме.

   — Выпьешь что-нибудь? — спросила Ханна.

   — Да. Да, с удовольствием. У тебя есть лимонад?

   — Да, конечно. — Ханна уже шла к холодильнику, когда Эстер остановила ее.

   — Нет-нет, я не хочу лимонада. Виноградный сок — вот что мне нужно. У тебя есть?

   — Нет. Но есть апельсиновый.

   — Не пойдет. Надо виноградный. Не представляешь, как мне вдруг захотелось виноградного сока.

   — Можно купить, — вздохнула Ханна.

   Эстер тут же устремилась к двери.

   — Отлично. Пройтись мне совсем не помешает.

   — Но я думала съездить в супермаркет, — сказала Ханна, запирая дверь. — До него около мили.

   — Знаешь, так надоело сидеть в машине, — пожаловалась Эстер. — А нет магазина, куда бы можно сходить пешком?

   — Можно сходить к Беттлману, если хочешь.

   — Прекрасно. Пошли.

   Эстер уже шагала в сторону магазина, и ошарашенная неожиданным визитом Ханна даже не задумалась, откуда она знает дорогу.

   Эстер шла молча, и Ханна тоже не начинала разговор, пытаясь понять, что все это значит. Если дело в Джордане, то Эстер непривычно долго тянет.

   После улицы у Беттлмана было темно и прохладно. Ханна помедлила, давая глазам привыкнуть.

   — Ты иди за соком, а я покопаюсь в овощах, — предложила Эстер.

   Ханна продолжала недоумевать. Качая головой, она пошла в отдел напитков.

   И... оказалась лицом к лицу с Джорданом. На мгновение она онемела. Кровь бросилась в лицо, и Ханна чуть не застонала, осознав, что все еще любит его.

   — Прежде всего, — быстро сказал он, — не осуждай Эстер.

   — Договорились, но тебя я извинить не могу. — Она было повернулась, но вдруг поняла, что не хочет уходить.

   — Ханна, я должен сказать тебе кое-что. И, может быть, тогда ты хоть согласишься

разговаривать со мной.

   — Мы сказали друг другу все, что нужно было сказать, — устало ответила она.

   — Нет, не все. Ты ни разу не сказала, что любишь меня.

   Ханна горько рассмеялась.

   — Вот оно что! Тебе нужно окончательное подтверждение своей неотразимости?

   — Нет, — резко перебил он. — Мне нужна надежная основа для брака.

   — Основа более чем надежная, — подхватила она. — Мальчик, который восхищается тобой, но оказывается не твоим сыном, и женщина, влюбленная в тебя без памяти. Можешь поразмыслить.

   Он игнорировал сарказм.

   — Ты в самом деле любишь меня?

   Ханна устала бороться. Какая теперь разница?

   — Какая разница? Брак для тебя ловушка. Клетка. Ты не вынесешь.

   — Неужели ты не понимаешь? — взорвался Джордан, хватая ее за плечи. — Это сейчас я в клетке. И стоит моя клетка в аду. Ты знаешь, что это такое, когда не можешь ни спать, ни работать от невыносимого чувства одиночества? Оттого, что человек, который может заставить тебя смеяться и радоваться жизни, — этот человек решил, что ты ему больше не нужен?

   Она не верила.

   — Это пройдет, — сказала она со слезами на глазах, потому что у нее самой не прошло.

   — Черт возьми, Ханна, я хочу жениться на тебе! Я думал, что ходил к тебе ради Кевина, потому что он мой сын. А потом оказалось, что это не так. Неужели ты не понимаешь? Не важно, что он не мой сын! Я скучаю по нему и по тебе. Я хочу, чтобы мы были вместе.

   — Не получится, Джордан. У нас просто не получится. — Он не любит ее. Он не сказал этих слов и никогда не скажет. Она не пойдет за него без любви.

   Ханна вырвалась и зашагала к двери, ничего не видя от слез. Две пожилые покупательницы удивленно уступили ей дорогу. И вдруг на весь магазин загремел голос Джордана:

   — Ханна Брюстер, я люблю тебя, и если ты уйдешь, клянусь, я буду приходить каждую субботу и твердить это, пока ты не согласишься выйти за меня замуж!

   Она обернулась и вытерла глаза. Он стоял у прилавка с образцами, еще держа у рта микрофон. Ошеломленный посыльный стоял рядом. Эстер мяла в руке помидор.

   — Ханна, — снова сказал он в микрофон, — пожалуйста, выходи за меня замуж.

   Не решаясь раскрыть рот, она нашла его глаза и медленно кивнула.

   Джордан положил микрофон и бросился к ней, а Эстер, уронив помидор, зааплодировала. Лесли у кассы тоже аплодировала. Покупательницы тоже.

   — Ханна, Ханна! — бормотал он, покрывая поцелуями ее лицо. — Я никогда не думал, что такое может быть!

   — Что? — шаловливо спросила она, продолжая вытирать слезы.

   — Любовь, — ответил Джордан. — Я не знал, что любовь так сильно влияет на человека. Я еле выжил.

   — Ты был Великим Холостяком, — пояснила она, целуя его.

   — Может быть, — сказал он. — А теперь я собираюсь стать еще более великим мужем.

 

Эпилог

   Джордан и Ханна поженились в августе. Церемония проходила возле нового дома Эстер. Эстер загодя воздвигла деревянную арку и посадила жимолость.

   Погода была идеальная, и лес служил живым зеленым фоном для приносящей брачные клятвы пары. Ни Ханна, ни Джордан не хотели устраивать большую свадьбу, но гости восполнили недостаток в числе избытком энтузиазма.

   Дружкой жениха был Кевин, и Ханна улыбалась всякий раз, как смотрела на гордо стоявшего рядом с Эстер сына.

   — Ты прекрасна, — сказал Ханне Джордан, когда она подошла к нему в белом платье. Вместо фаты она надела белую шляпку, которую сделала для нее жена Джейка, Лора. Шляпку обвивала белая кисея, завязанная сзади бантом.

   — Ты тоже прекрасен, — улыбнулась Ханна, беря Джордана за руку. За всю свою жизнь она не встречала более красивого мужчины и до сих пор не могла поверить, что он захотел жениться на ней.

   Но он действительно этого хотел. Ханна уже в этом не сомневалась.

   Семья Джордана собралась в полном составе: Джон и Рейчел с двумя сыновьями, Дэвидом и маленьким Майклом; Джейк с Лорой, у которой только начинал округляться живот, и их дочь Молли; и мать Джордана, Элизабет, тепло принявшая Ханну в круг семьи.

   «Благословение Божье», — сказала она, и для Ханны это были не пустые слова. У нее никогда не было большой семьи, и вступление в жизнерадостный клан Маккленонов явилось для нее неизведанным счастьем.

   Накануне свадьбы Джордан устроил традиционную холостяцкую вечеринку. Рони, смущаясь, поведал некоторые ее детали матери, а та не преминула передать их Ханне.

   Вместо шумной пирушки состоялся разговор без спиртного. Под конец братья выпили газировки за жен и невесту Джордана.

   По словам Рони, единственное безобразие произошло, когда Джордан принес волынку и напомнил братьям об их обещаниях. Рони не уточнял, танцевал ли Джон голым вокруг статуи Святого Джуды, но улыбка у него была очень хитрая.

   Когда брачная церемония закончилась, Джордан обнял жену и долго целовал ее, к великому удовольствию гостей.

   Наконец Ханна услышала, как он шепнул:

   — Сладко усни.

   — Бог нас храни, — ответила она.

   И они пошли по тропинке к своей новой жизни.

   Эстер украдкой смахнула слезу, подошла к палисаднику и бросила розу из своего букета к ногам бетонной садовой статуи, которую Рони привез с заднего двора закусочной.

— Молодец, старина, — шепнула Эстер.