Пол с улыбкой посмотрел на Кессиди, как и было написано в сценарии, и в нужный момент обнял ее, прижимая к себе. На этот раз она не просто посмотрела на него. Она подняла руку и погладила его по щеке, глаза ее были полны обещаний, которыми в сценарии и не пахло. Сердце Пола внезапно подпрыгнуло. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не склониться и не поцеловать ее. Свет погас, и он, схватив в темноте ее руку, повел через сцену, в то время, как огни зажглись в другом месте и повествование немного изменилось по тону. Новая сцена показывала первые годы «Булочных Барклая» и постоянных клиентов, выстроившихся в очередь за их хлебом и кондитерскими изделиями. Но Пол вел Кессиди за сцену и не следил ни за повествованием, ни за действием.

К его удивлению, как только они оказались наедине, Кессиди повернулась, обняла его за талию и сильно прижала к себе.

— Я так скучала! — прошептала она и добавила: — Ты знаешь, я никогда не спала так крепко, как в ту ночь с тобой.

Пол почувствовал, как на мгновение сердце у него замерло, и горечь, смешанная с радостью, наполнила душу. С того утра его преследовало воспоминание об их близости. Но он ушел от нее с ощущением, что это сближение потрясло и даже немного напугало ее. Он терзался мыслью о том, что другой мужчина первым разделит с ней это наслаждение, а его собственная жизнь с женщиной, к которой он не желает даже прикоснуться, будет похожа на фарс. Пол склонился и сделал то, чего постоянно желал с тех пор, как встретился с этой женщиной, — поцеловал ее и вкусил ответный поцелуй.

Сегодня Кессиди была необычно активна. Она быстро обхватила его руками за шею, притянула к себе и поцеловала долгим томительным поцелуем, лаская его язык своим, прежде чем проникнуть в его рот. Затем со стоном прижалась к нему всем телом. Пол был потрясен, возбужден и немного озадачен. Она не кидалась на него, но и вела себя не так, как он ожидал. Он не знал, радоваться или страшиться. А Кессиди коснулась его груди и стала поглаживать его медленно, но как-то лихорадочно. И тут он испытал приступ невероятной боли. Его терзало чудовищное возбуждение, природа которого была ему незнакома. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.

Кессиди! Желал ли он когда-либо женщину так сильно? Нуждался ли он когда-нибудь в объятиях женщины так отчаянно?

Через несколько секунд он осознал, что ласкает ее грудь, а она не отстраняется. Но если кто-нибудь из них не остановится, он сорвет с нее одежду и повалит на пол. Его рука, послушная внутреннему голосу, потянула полосатый вязаный свитер девушки из вельветовых брюк. Но в этот момент она отстранилась, тяжело дыша.

Пол подавил желание вновь обнять ее и просто ждал, не смея осмысливать то, что здесь происходит. Вдруг Кессиди схватила его за рубашку и срывающимся голосом проговорила:

— Приходи ко мне сегодня вечером!

Он накрыл ее руки своими.

— Кесс…

— Ты нужен мне, Пол. Я знаю, мы не можем долго быть вместе, но я хочу получить столько, сколько ты сможешь мне дать. Пожалуйста!

Пол обнял ее и, закрыв глаза, прижал к своей груди.

— Подожди полчаса после репетиции, а потом приходи, — прошептала девушка.

Он кивнул.

Кессиди высвободилась из его объятий и, как привидение, направилась к лестнице. Затем вдруг вернулась и, положив руки ему на плечи, страстно поцеловала.

— Я люблю тебя! — прошептала она, задыхаясь.

Пол был потрясен.

— Кесс…

Но она уже упорхнула, были только слышны ее шаги на лестнице.

Полу вдруг захотелось плакать… или смеяться… или и то и другое вместе. Закрыв лицо руками, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и попытался выкинуть из головы ее слова, зная, что только так будет в состоянии прожить оставшиеся полтора часа.

Как зомби, он не помнил, что видел и что делал. Он чувствовал напряжение Кессиди, но больше ничего. Даже не мог вспомнить, смотрела ли она прямо на него, мелькнуло ли что-нибудь в мягком взгляде зеленых глаз. Помнился только свет и медленное течение секунд до тех пор, пока он не оказался на автостоянке. Пол стоял и смотрел на красные огоньки задних фар машин, в которых разъезжались по домам актеры. В одной из них ехала Кессиди, но он не осмелился даже проследить за ней взглядом. Вместо этого сел в свой роскошный автомобиль и поехал к ближайшему кафе, где проглотил две чашки кофе и съел совершенно сырой пирог, который не лез в горло. Ровно двадцать восемь минут спустя он поднялся и вышел.

Странно, но теперь, когда время подошло, он был совершенно спокоен. Он был опытным мужчиной, но, видно, слишком опытным, и вспоминал большую часть своей жизни без восторга. Теперь он понимал, почему дед беспокоился о нем. Пол изо всех сил крутил педали, но бежал на одном месте, ничего не достигая. Он слепо повиновался велениям своего тела, словно это было все, что могла предложить ему жизнь. А потом смешная, искренняя девушка, очаровательное и неожиданное сокровище, которое проглядел остальной мир, открыла ему иные горизонты. Он никогда не подозревал о подобной красоте, никогда не чувствовал удовлетворения от того только, что другой человек улыбается, мурлычет или стонет, как она в его объятиях. И она любила его! Это было самое удивительное откровение. Она любила его настолько, что готова была отдать ему то, чего не отдала ни одному другому мужчине, даже зная, что он никогда не пойдет с ней одной дорогой по жизни.

Пол остановился у тротуара, пребывая в самом радостном настроении. Вышел из машины, положил ключи в карман и весело пробежал по дорожке к входной двери. Он постучал — через несколько мгновений томный голос пригласил его войти. Пол повернул ручку и вступил в страну фантазий.

Кессиди задрапировала лампы красными платками, а по полу разбросала декоративные подушки. По всему периметру комнаты мигали свечи. Мягкая музыка лилась из… он не знал, откуда, и больше не думал об этом, потому что она приблизилась.

— Снимай куртку, — словно шелк, прошелестели слова.

Пол отвел руки назад и позволил ей снять куртку. Она свернула ее и аккуратно уложила на ручку кресла, а когда вновь повернулась к нему, у него перехватило дыхание при виде того, как она одета — или, скорее, раздета.

Вязаный свитер и вельветовые брюки уступили место совершенно необычному наряду, как у танцовщицы французского варьете: черное облегающее атласное платье застегивалось впереди на крошечные серебряные крючки. Без бретелек, с низким декольте, платье охватывало ее тонкую талию и приподнимало роскошную грудь. Каскад легкой кружевной ткани струился с бедер, ножки были обтянуты черными прозрачными чулками со швом, их удлиняли черные туфельки на шпильках, с острыми носами. Запястья украшали банты из ярко-розовых лент. Точно такая же лента перехватывала высоко на затылке темно-золотые волосы, ниспадавшие свободным потоком, а лицо обрамляли два длинных локона. Впервые за все время их знакомства она нанесла косметику, но немного — только тушь для ресниц и сверкающую помаду.

Кессиди была неповторима, от ее красоты перехватывало дыхание. И она принадлежала ему.

Пол обнял девушку. Она вложила пальцы в его ладони, улыбающаяся и привлекательная. Затем, пристально глядя на него, начала медленно расстегивать его рубашку. Весь дрожа, Пол слегка наклонился к ней, Кессиди обхватила его руками за шею и ткнулась носом в его ухо:

— Может, лучше пойдем в спальню?

Вокруг ее кровати мерцали огоньки свечей. Девушка поменяла хлопчатобумажные простыни на кремовые атласные. Верхнее покрывало было сложено в ногах постели. Пол осторожно усадил Кессиди на край и, опустившись на колени, снял ее туфельки и поставил рядом. Она откинулась на руки и встряхнула головой, улыбнулась и приподняла ножку. Пол с благоговением зацепил пальцами одну подвязку, скользнул вниз по ноге, затем коснулся чулка. Когда чулок спустился до колена, Пол провел языком по обнажающейся ноге, следуя за пальцами. Чулок упал на ковер, Пол слегка ущипнул подъем ступни зубами, а его руки уже нащупывали вторую подвязку. Другой чулок быстро последовал за первым. Пол поднялся на ноги, увлекая за собой Кессиди и склоняя голову, чтобы ощутить вкус ее обнаженного плеча. Руки его ласкали ее тело, пока не наткнулись на крючки, удерживающие этот дразнящий наряд.

Дюйм за дюймом раскрывался разрез платья, и наконец жесткий лиф и пышная юбка упали, оставив Кессиди лишь в черных трусиках. Сердце Пола подпрыгнуло и забилось быстрее. Дрожащими руками он провел по обнаженному телу. Дыхание остановилось.

— Боже мой! — ахнул он, глядя на нее. — Ты не просто красавица, ты самая…

Он запнулся — впервые не смог выразить свои чувства словами. Она была совершенством и заслуживала большего, чем он мог дать ей. Она заслуживала мужчины, с которым познала бы блаженство не только впервые, а навсегда. Но не он был тем мужчиной. Тупая одержимость Бетины лишила его счастья. Пол мог бы любить Кессиди, как никто на свете, но не мог дать ей то, чего она была достойна, и, следовательно, не мог взять то, чего не был достоин сам.

Слезы, покатившиеся по щекам, застигли его врасплох. Он поднял руку к лицу, и щетина царапнула его. Он даже не побрился ради нее! Пока она создавала идеальное любовное гнездышко, он, эгоист, прохлаждался в кафе. И вот пришел получить то, что она так очаровательно предложила… Но теперь Пол совершенно отчетливо понял: он любит ее так безгранично, что найдет в себе силы сделать невозможное.

Вздохнув, он закрыл глаза и произнес:

— Я не могу.

Смешавшись, девушка наклонилась к нему и обвила его тонкими руками.

— Пол! Что-то не так?

— Нет. — Он помотал головой, стянул с себя рубашку и нежно закутал в нее Кессиди. Но она все еще пыталась убедить его:

— Пожалуйста, скажи, в чем дело. Что бы это ни было, мы можем исправить это. Пожалуйста, Пол, послушай меня. Я долго думала об этом. Мое желание совершенно осознанное, но ведь и твое тоже. Верно ведь? Или я не права?

— Ты права, — сказал наконец Пол. — Не прав я. Она подтянула спадавшие рукава и спросила растерянно:

— Что?..

Пол посмотрел на нее. Понятное дело, она была смущена, но она была очаровательна. Он знал, что если сейчас не выведет ее из спальни, наполненной трепетом свечей, то потеряет ту крупицу здравого смысла, которая еще у него оставалась. Пол повернул ее к двери и быстро вывел в гостиную, где сел на диван и со вздохом обхватил голову руками.

— Не понимаю. — Кессиди подошла и села рядом. — Почему ты остановился?

Пол уронил руки и посмотрел ей прямо в глаза.

— Потому что я люблю тебя.

Ее лицо засияло, глаза заволокло пеленой, а нижняя губа задрожала.

— Пол!

Он обнял ее, и они вместе откинулись на спинку дивана. Кессиди положила голову ему на плечо.

— Извини, родная, — произнес он мягко. — Я не знал, во что втягиваю тебя и себя. Я и не мечтал никогда… Теперь мне известно, что любовь не дает дорогу эгоизму.

— Какому эгоизму? Я попросила тебя прийти. Я хочу, чтобы ты….

— И я хочу, но не могу. Дорогая, такая женщина, как ты, заслуживает всего, что мужчина может ей дать: имя, детей, всю свою жизнь. — Пол глубоко вздохнул и продолжил: — Это не я. Мне жаль, но это не я. Где-то есть мужчина, который будет твоим единственным, и я не имею права красть у тебя то, что случится между вами в первый раз, даже если это убьет меня.

Кессиди выпрямилась и посмотрела прямо ему в лицо.

— Не плачь, — прошептала она, и он рассмеялся, потому что даже не знал, что плачет. А что еще оставалось?

— Не буду, если и ты не будешь.

Кессиди вытерла лицо рукавом рубашки:

— Ну почему все так получается? Пол замер, затем сказал:

— Потому что обманываться и обманывать очень опасно.

— Пол, пожалуйста, пожалуйста, останься.

Но они оба знали, что это невозможно.

Он не спал всю ночь. После десяти минут безуспешных попыток поднялся и сварил себе кофе. На рассвете Пол принял душ и попытался позавтракать, но от переизбытка кофеина желудок у него скрутило. Он оделся и поехал в офис. Для Бетины он приготовил неприятное сообщение.

Буквально через час, проигнорировав предупреждение его секретаря, Бетина ворвалась в его кабинет. Расположилась на краю стола, скрестила длинные стройные ноги и одарила его тем, что считалось у нее улыбкой: аккуратно растянула губы, чтобы не вызвать морщинки в уголках весьма искусно накрашенных глаз. Ее визажист был настоящим художником.

Пол откинулся в своем черном кожаном кресле и оглядел ее с головы до ног, отмечая дорогой бледно-розовый костюм с прямой юбкой выше колен и застегнутым на одну пуговицу пиджаком, под которым не было блузки. Ее стильные, с квадратными носами туфли были одного оттенка с костюмом. Чрезмерно большой жемчуг вокруг шеи и в ушах приобретал тот же цвет и очаровательно отражал его, придавая сливочный оттенок ее коже. Жаль, что это была эгоистичная, недостойная любви ведьма. Вместо ангела в черном атласе перед ним сидела бессердечная змея, демон в розовом. Воспоминание о том, как встретила его Кессиди, будет мучить его всю оставшуюся жизнь. И за это он должен благодарить роковую соблазнительницу, посылающую ему горячий взгляд. Пол разозлился — больше, чем когда-либо.

— Убирайся с моих глаз, — приказал он, отворачиваясь.

Он редко выражал свои чувства, особенно с тех пор, как его дорогой дедушка накинул ему на шею аркан, а веревку вручил Бетине. Смешно, но теперь ему казалось, что обязательства перед семьей больше ничего для него не значат, просто не имеют никакого значения.

Бетина встала и подошла, остановившись прямо перед ним, но Пол отвернулся.

— Я могу вызвать охрану, и тебя вышвырнут отсюда, — заявил он.

Он ждал, что Бетина завизжит от ярости, но та как ни в чем не бывало произнесла ровным голосом:

— Я разговаривала с Вильямом.

Пол прикрыл глаза, думая о том, что Вильям мог наболтать, и решил: «Если она произнесет хоть одну гадость в адрес Кессиди, я сам вышвырну ее, да еще и удовольствие получу от этого».

Но Бетина была не настолько глупа. Увидев Пола, она сразу поняла, что мужчина на грани срыва. Черные круги под глазами и напряженные складки вокруг рта свидетельствовали о внутренней борьбе. Она, конечно, не могла знать, что произошло между ним и Кессиди, но прекрасно сознавала, что не следует заходить слишком далеко.

— Я поразмыслила, — сказала Бетина, — и… решила, что Вил прав. Я сглупила, отклонив роль, написанную специально для меня, и хочу тебя обрадовать: я приму участие в спектакле.

Пол покачал головой, мрачно усмехаясь: как удалось убедить ее подвергнуть свой имидж такому риску? Вильям, вероятно, объяснил ей, что она на грани проигрыша. О господи, если бы он только мог избавиться от всего этого! Если бы на карте стоял только его бизнес, он бросил бы все к чертовой бабушке, но семья… Он поклялся, в буквальном смысле, блюсти их интересы. И Пол впервые подумал, что Хут был прав: семья здорово перехитрила его. Раньше он этого не чувствовал, но все изменилось с тех пор, как появилась Кессиди. Единственный способ выполнить свой долг — это полностью излечиться от Кессиди. Единственный, но невозможный.

— Думаю, ты зря прибежала ко мне, а не к Вильяму, — едко отозвался Пол. — Его эта тема очень волнует. Меня — нет. До свидания.

Но Бетина не двигалась.

— У тебя странное состояние. Я могу чем-то помочь?

Даже не успев сообразить, что делает, Пол выскочил из-за стола и принялся выталкивать ее за дверь.

— Да! — рычал он. — Ты поможешь мне, если не будешь попадаться на глаза. Я не хочу видеть тебя. Я не хочу говорить с тобой. Я не хочу даже думать о тебе!

— А как насчет репетиций? — спросила она неестественно высоким голосом.

— Вильям введет тебя в курс дела. Очевидно, у него талант к лицедейству.

Прежде чем они достигли двери, Бетина вновь обрела уверенность в себе и покинула его кабинет царственной походкой, с высоко задранным носом. Пол закрыл дверь и прижался головой к холодной полированной поверхности. «Кессиди! О, Кесси! Что я теперь скажу тебе?»

Пол не был настолько малодушен, чтобы позволить Вильяму сообщить эту новость Кессиди. Он оставил это себе в качестве наказания, но у него не было сил сделать это, глядя Кессиди в глаза. Он позвонил ей в магазин. Откликаясь на неестественную бодрость в ее голосе, Пол заговорил быстро и как можно короче объяснил, что Бетина будет играть роль Джейн в их маленькой драме. Девушка помолчала, но в конце концов спокойно ответила, что все к лучшему. Однако Пол был уязвлен ее уступчивостью. Ему было неприятно, что она сдалась без боя, но он понимал: это абсурд.

— Извини, — прошептал он и повесил трубку.

Пол хотел было пропустить репетицию и поручить Вильяму заместить его. Он и так уже все решает за начальника. Надо только позвонить и сказать старине Вильяму, чтобы продолжал в том же духе. Но пока Пол раздумывал, уставившись на телефон, он понял, что Вильям уже ушел. Пол поднялся и отправился на завод.

Машина Кессиди стояла на обычном месте под фонарем. Пол говорил себе, что страшится встречи с ней, но на самом деле не мог дождаться этой минуты. Он соскучился, просто изголодался по ней. И был вознагражден нежной робкой улыбкой. Кессиди вынесла удар. Она испытывала боль, это правда, но была жива. Ведь ангелы вечны.

Пол с удовольствием рассматривал ее, пока шел к собравшимся. Ее волосы были забраны кверху точно так же, как накануне вечером, но теперь на ней был темно-зеленый свитер с высоким воротом, перехваченный ремнем, и шерстяная юбка из шотландки, доходившая до самых ботинок. На шее висели большие деревянные бусы. Она выглядела хрупкой и утонченной, несмотря на свой рост, и Пол остро ощутил потерю свободы, когда ему захотелось обнять ее.

Бетина же была похожа на лоснящегося безжалостного хищника в темно-красном, плотно облегающем брючном костюме с пиджаком на молнии. Она распустила белокурые волосы ослепительной шикарной волной.

Кессиди призвала всех к порядку, объявив напряженным голосом, что теперь репетициями будет руководить Вильям, а она займется «другими делами». Однако Тони выступил вперед и потребовал объяснений.

— Ты ничего не смыслишь в театре, — сказал он Вильяму. — С какой стати мы должны слушать тебя?

Вильяму явно не понравилось, что его способности и авторитет подвергают сомнению. Он презрительно обратился к Тони:

— Мы здесь не Шекспира ставим, а я помогал писать пьесу. Кроме того, если Кессиди думает, что я могу руководить репетициями, не понимаю, что ты имеешь против.

— Я не уверен, что Кессиди довольна ситуацией, — настаивал Тони, испепеляя Вильяма взглядом. — Она была весь день расстроена, а сегодня днем плакала. А потом вдруг объявила, что не будет играть роль Джейн.

— Боюсь, что это я виновата, — ровным голосом произнесла Бетина.

Вильям подскочил к ней и представил ее, словно она была членом королевской семьи.

— Мисс Бетина Линкольн будет исполнять роль Джейн, которая, в конце концов, была написана для нее.

Бетина улыбнулась и сказала уверенно:

— Поначалу я думала, что не осилю роль, но затем осознала, что это в наших интересах — если я займу надлежащее место.

Пол покачал головой: потрясающая изворотливость! Тони тоже не купился на подобное объяснение.

— Это не объясняет мрачного состояния Кессиди. Не верю, что причина — в решении мисс Линкольн дублировать роль Джейн.

— Я не дублерша, — властным тоном парировала Бетина. — Роль была написана для меня.

Вильям бросил взгляд на Пола, но тот сохранял непроницаемое выражение лица. Поэтому «добрый братец» почувствовал свободу и пришел к заключению, что может подставить Кессиди.

— Моя сестра очень талантлива, но воображение иногда уводит ее в сторону, а столкновение с реальностью всегда болезненно. Через день-два она будет в порядке. Увидите.

Если бы он на этом остановился, Пол, возможно, дотянул бы до конца вечера, но Вильям шагнул к нему и подписал свой приговор:

— Знаешь, я должен извиниться. Некоторое время я считал, что Кессиди увлеклась тобой…

— Что? — переспросил Пол, не веря своим ушам.

— Я знаю, знаю, — продолжал Вильям, совершенно не замечая интонации Пола. — Мне следовало поговорить с тобой об этом сразу же, но я убедил себя, что это было обоюдным увлечением. После того, что она тебе сказала за сценой вчера вечером, я понял, что должен что-то предпринять…

— Ты слышал нас? Ты подслушивал?

— Я с болью в душе понял, что она задумала. Наверное, мне не следовало доносить эту информацию до Бетины, но я не знал, что ты и сам собираешься избавиться от Кессиди. Ну, в общем, я тоже приму меры, и в будущем Кессиди дважды подумает, прежде чем бросаться на шею мужчине, который ей не пара.

Неведомой силы гнев охватил Пола. То, что Вилли наябедничал Бетине, — ерунда. Но осознание факта, что Вильям, этот льстивый слизняк Вильям, стал свидетелем как отважной щедрости, так и отчаяния Кессиди, побудило его действовать.

Пол схватил Вильяма за горло и, не обращая внимания на сиплые вопли, приподнял его.

— Ты, тупой, бесчувственный сукин сын! Я готов задушить тебя. Не смей говорить о сестре как о жалкой старой деве, которая вешается на шею каждому встречному мужчине. Если я услышу, что ты опять говоришь о ней гадости, я разорву тебя на столько клочков, что их никогда не соберут! Ты меня понял?

Вильяму удалось кивнуть. Только бросив его, задыхающегося и кашляющего, на пол, Спенсер понял, что присутствующие столпились вокруг них. Все настороженно следили за ним широко раскрытыми глазами, и Пол почувствовал, что у него нет ни желания, ни сил дать пинка, которого от него ждали. Он холодно взглянул на Бетину, объявил, что репетиция отменяется, спокойно перешагнул через Вильяма и направился к двери.

Черт с ними! Пусть думают, что хотят, все, включая Бетину. Нет, Бетина особенно. Если она желает брака по принуждению, она получит его, но ни на йоту больше. У нее будет свадьба, а потом они оба будут жить в аду. Он уже поселился там, и его нисколько не беспокоило, где будет она.