Камерон глянула на часы, размышляя, по истечении какого времени женщина, наряженная явно на свидание и сидящая в одиночестве за столиком одного из самых романтических ресторанов города, начинает смотреться просто жалко.
Она сказала себе, что допьет этот бокал. Камерон побаловала себя вином «Петит Сира» марки «Стэгс Лип» урожая 2006 года, не желая совершенно впустую угробить вечер.
Макс ее продинамил.
Положим, с формальной точки зрения не совсем продинамил, поскольку написал – да-да, эсэмэску, будто нельзя было выкроить минуту на звонок, – что задерживается на встрече с клиентом и не сможет прийти. Очень своевременное сообщение, учитывая, что на момент его отправки Камерон уже явилась в ресторан и ждала за столиком. Когда к посетительнице подошел официант, она заказала вино, надеясь выправить ситуацию шикарно-непринужденным видом типа «Нет-нет, сегодня я одна – люблю после напряженного трудового дня расслабиться в пятизвездочном ресторане с бокалом ароматного вина из ронских сортов». Хотя, с учетом разреза на платье и отпадно высоких (даже по ее собственным меркам) каблуков, сомнительно, чтобы кто-нибудь, включая официанта, повелся на эту жалкую уловку.
Когда Камерон, желая сперва немного успокоиться, не отреагировала незамедлительно на послание занятого банкира, тот прислал еще одно, с вопросом, на когда можно перенести их встречу. В очередной раз. В ответ Камерон отправила эсэмэску, что посмотрит свой график на месяц «никогдабрь» и даст знать. Затем, рассудив, что после такого ответа Макс захочет отписать фразу-другую, переключила телефон на беззвучный режим, не желая беспокоить остальны гостей рсторана сигналами входящих сообщений. Если честно, в ту минуту она не хотела, чтоб ее саму беспокоили.
Допивая вино, Камерон смотрела в окно, любовалась озером и размышляла о том, о чем склонна размышлять незамужняя тридцатилетняя женщина, сидя в одиночестве в ресторане. Лучшая подруга выходит замуж, а на свадьбу идти не с кем. Не с кем разделить столь волнующий момент, кроме Колина – но ведь Колин совсем не то. Понятно, что данный вопрос не самый важный – особенно на фоне гораздо более серьезных проблем, с которыми довелось столкнуться в последнее время, – но она наверняка не стала бы сильно отбрыкиваться, вздумай судьба преподнести ей один-два подарочка по части сильного пола.
– А что случилось с Максом?
С удивлением услышав знакомый голос, Камерон обернулась и увидела у своего столика Джека Палласа.
Судьба явно насмехалась над ней.
– Что вы здесь делаете? – нахмурилась Камерон. Просто замечательно. Именно тот мужчина, с которым она жаждала встречи.
– Вы не отвечаете на звонки. Проблемы с мобильным?
Джек выглядел недовольным. Та еще неожиданность…
– По-моему, телефон работает нормально. – Камерон полезла в сумочку, вытащила сотовый, чтобы проверить, и тут сообразила, что натворила. – Ой… я отключила звук, а потом, должно быть, из-за шума в ресторане не слышала вибрации. А вы пытались мне дозвониться? – прищурилась она на ФБРовца. – Что-то случилось?
– Колин пытался. Не смог с вами связаться, занервничал и набрал меня. У нас тоже не получилось дозвониться ни к вам, ни в ресторан, потому-то я здесь, – объяснил агент.
Камерон запустила пальцы в волосы, чувствуя ужасную усталость. Сегодня долгий день: выдержала один раунд сражения с оппонентом в суде, второй – с Бриггсом, а потом еще и ухажер продинамил. Судя по выражению лица Палласа, тот нацелился на очередную стычку, а Камерон сомневалась, что сейчас способна дать бой.
– Прошу прощения, – повинилась она. – Я не подумала, отключая звук. Извините, что вам пришлось попусту примчаться сюда. Бычьтесь на меня, сколько хотите, – имеете полное право.
Джек устроился на стуле напротив.
– С другой стороны, – продолжала помощница прокурора, – нелишне отметить, что офицер Цукерман весь вечер наблюдал за мной из бара, и у меня не было причин считать, будто я подвергаюсь опасности. Также хочу официально заявить, что необходимость держать при себе мобильный телефон постоянно включенным никогда даже не обсуждалась. Если вы полагали это требование частью защитного наблюдения, то должны были предварительно четко его сформулировать во избежание возникновения подобной ситуации.
Ну может, крошечная капелька сил для самого последнего раунда у нее и осталась…
Паллас положил руки на стол:
– Это худшее из всех извинений, которые я когда-либо слышал.
– Мне хватило времени его продумать. Поскольку моей вины в случившемся примерно тридцать процентов, вы и получаете тридцатипроцентное извинение.
– Понятно.
Камерон подождала, не скажет ли агент еще что-нибудь.
– И это все? Я ожидала гораздо большего. Ну там, брюзжания и сердитых взглядов.
– Если хотите, могу добавить парочку ругательств.
Она едва успела сдержать ухмылку:
– Не обязательно, но спасибо за предложение.
Собеседники немного посидели в молчании, настороженно поглядывая друг на друга.
– Вы так и не сказали, что стряслось с вашим спутником, – заговорил Джек.
– В последнюю минуту наши планы на вечер пошли вразрез с его работой. Третий раз за три недели. – Камерон сама не понимала, зачем добавила заключительный кусочек информации.
– Надеюсь, с туфлями в тот день вам повезло больше, – внимательно посмотрели на нее темные глаза.
Этот человек не переставал ее удивлять.
– Откуда вам известно, как я познакомилась с Максом? – поинтересовалась Камерон.
– Камин и Фелпс буквально фонтанируют сведениями. Кажется, им доставляет огромное удовольствие охранять вас.
– Поразительно, но некоторым людям я действительно нравлюсь.
– Одно время ты и мне нравилась, – негромко заметил Паллас.
Это было, как если бы посреди пластинки вдруг прервался звук, и зал накрыло тишиной.
Всю последнюю неделю они с Джеком избегали заговаривать о прошлом. Но теперь, когда противник первым дал залп, оставалось либо пойти на попятный, либо встретиться с ним лицом к лицу. А Камерон Линд не относилась к робкому десятку.
– Одно время чувства были взаимными.
Паллас какой-то миг обдумывал услышанное.
– Раз уж мы работаем вместе, пожалуй, нам стоит поговорить о случившемся три года назад.
Камерон отпила вино, стараясь выглядеть непринужденно, и возразила, тщательно подбирая слова:
– Вряд ли по этому поводу можно сказать что-нибудь, что принесло бы пользу.
Ответ Джека ее удивил.
– Я был неправ, заявив такое репортерше, и понял это сразу, едва закрыл рот. У меня тогда выдался… трудный период. Я собирался извиниться перед тобой. Вот только не представилось возможности.
Все, как она и предполагала. ФБРовец винил ее в своем переводе в Небраску, не подозревая, что находился всего в шаге от увольнения. Какая-то часть Камерон испытывала искушение открыть Джеку правду и высказаться здесь и сейчас. Но он так злился на нее за дело Мартино – да и вообще за все, – что было непонятно, как отреагирует. Если рассуждать логически, Камерон не имела достаточных оснований доверять Палласу, поэтому продолжала скрытничать.
– Извинение принято, – будничным тоном отозвалась она, надеясь на том и закончить.
Лицо Палласа застыло.
– И это все?
– Вряд ли я могу сказать что-нибудь большее о случившемся три года назад. – «Не рискуя, что информация дойдет до Сайласа».
– Могла бы толком объяснить, почему так поступила. Знаю, что взбесил тебя своими словами, но неужели даже мой вид был настолько оскорбительным, что потребовалось вышвыривать меня из города?
Камерон поняла, что разговор пора прекращать.
– Наша беседа на эту тему – не очень-то хорошая идея.
Агент подался вперед, сверкая темными глазами в мягком свете горевших в центре стола свечей.
– Я же видел, как ты в то утро выходила из кабинета Дэвиса.
Злость взяла верх. Камерон тоже подалась вперед, встречая взгляд Палласа на полпути.
– Ты видел то, что хотел видеть, – отрезала она, уловила изумление на лице собеседника и поняла, что сболтнула лишнее. – Черт побери, Джек, оставь это дело в покое! – Камерон подхватилась из-за стола и ушла, не рискуя проронить еще хоть слово.