Машину вела Стречи, поскольку именно она взяла ее напрокат. Они с Микки направлялись на север, и чем дальше на север они уезжали, тем пустыннее и отчетливее становились дороги. Киркинтиллох, объяснила она Микки, это всего лишь удобное местечко в стороне от основной дороги, а, согласно адресу, который дал Джереми, их путь лежал в Кэмпси-Феллс — Богом забытое место, в котором, как нетрудно догадаться, не было даже банка.
— Замок Клэхан, — проговорил Микки. — Поди, развалины какие-нибудь?
— Джереми сказал — развалюха. Но не развалины.
— Ты же знаешь этих агентов — вечно они приукрашивают. Тем не менее это замок.
— А вот тут позволь усомниться. Многие большие особняки именуют себя «замками».
— Хорошо. Пусть будет особняк.
— Ты же видел факс.
Он принялся рассматривать означенный документ:
— Так… «расположен на замечательной удобной возвышенности», то есть, попросту, на холме. «Окружен шестью акрами густой растительности» — должно быть, имеется в виду запущенный сад или неухоженный парк. «Постройка датируется 1791 годом и выполнена в традиционном стиле шотландских замков — с круглой башней и покатой остроконечной крышей». Семьсот девяносто первый год — не поздновато ли для замка?
— В этих местах — нет.
— Видимо, им тут больше делать нечего было. Так, что еще: «В 1859 году была пристроена крытая галерея, а в 1896-м — западное крыло, выполненное в поздневикторианском стиле». Иными словами, викторианская перестройка старинного дома. Тем не менее… «Интерьер каминного зала разработан самим Адамом…» Звучит неплохо.
— В те времена многие дома декорировал Адам — сэр Теренс Конран своего времени.
— Семь спален, три спальни в глубине…
— Как это тебе, Стречи?
— Дом не один год находится в каталоге того агента. О чем это тебе говорит?
— Ну ладно, — сдался Микки, выглядывая на поросший гусиным луком склон холма. — Неплохой денек сегодня, а?
— Жаль, что Паттерсона с нами нету, — улыбнулась Стречи.
— Перед тем как нам уехать из аэропорта, он дал мне подробный отчет, почему ты так долго пробыла в уборной.
— Мерзкий тип.
— Да, щелканули мы его по носу, ничего не скажешь.
— А может, все-таки стоило взять его с собой — глядишь, и унюхал бы Клайва.
— Уж лучше я уткнусь носом в карту, — сказал Микки. — Мы уже совсем близко.
Застать Клайва врасплох было не так-то просто. Он заметил их почти сразу после того, как они припарковали машину и пристроились за небольшой группкой потенциальных покупателей, что вслед за ним брели к стенам замка. Небрежно помахав рукой, он представил вновь прибывших как «еще двоих заинтересованных покупателей». Двое из пяти его спутников обернулись, остальные же трое не спускали глаз с Клайва.
— Это шотландский гранит — самый что ни на есть настоящий. Еще тыщу лет простоит. Просто на душе теплеет, когда представляешь себе, как семьи жили тут столетиями. Вы, должно быть, уже заметили, что сад нуждается в уходе, но взгляните на эти огромные растения! Какая здесь, должно быть, плодородная почва! Так что очень скоро все тут станет так, как прежде.
Он поспешно улыбнулся Стречи, приглашая собравшихся следовать за ним.
— Здесь, на месте, где сейчас осталась лишь эта неухоженная лужайка, был сад в стиле рококо. Представьте себе, какой отсюда будет открываться вид — на отреставрированный сад эпохи рококо, на живописные долы, ведущие к озеру Лох-Ломонд.
— А оно далеко отсюда? — поинтересовался кто-то. Англичанин, а не американец, отметил про себя Микки.
— В пятнадцати милях. Пустяки, — ответил Клайв.
«Иными словами, битый час езды по ужасной дороге, — подумала Стречи. — Если кому это надо».
Клайв добавил:
— Даю вам пару минут насладиться пейзажем. Представьте себе, как будет здесь все смотреться, когда солнце озарит здешние долины! Прошу прощения, я сейчас.
На Клайве был давешний пиджак бисквитного цвета и брюки-гольф. С широкой улыбкой радушного хозяина подошел он к ним — поприветствовать вновь прибывших.
— Добро пожаловать в замок Клэхан!
Широко раскинув руки в приветственном жесте, он оттеснил их в сторону. Тихим — хоть и по-прежнему щебечущим — голосом он продолжал:
— Рад тебя видеть, милая, — а кто этот джентльмен?
— Друг.
Клайв облегченно усмехнулся:
— Слава Богу, а то я уж было решил, что полисмен. Уж больно здоровый.
Он стиснул руку Микки. Тот отдернул ладонь со словами:
— Тебе придется кое-что объяснить.
— Конечно, мой друг, — какие проблемы? Только не прямо сейчас, ладно? Сперва я должен осчастливить потенциальных покупателей.
— Я — не друг тебе.
— Извини. Но ты был представлен как друг Стречи, а друзья Стречи…
— Меня зовут Микки Старр.
— Очень, очень приятно. — Клайв покосился на Стречи, будто бы для придания веса своим словам.
— Давайте не будем сейчас раскачивать лодку, о'кей? Ты заработаешь на этом кучу денег, Стречи.
Она нахмурилась:
— Это каким же образом?
— Я разве тебе не объяснял?
— Объяснения — не твой стиль.
Клайв громко — слишком громко — рассмеялся и вернулся к ожидавшим его покупателям. Перед этим он быстро ввернул:
— Смотри не испорти мне дело — ты можешь заработать сто штук, — и, помахав им твидовым рукавом, вернулся к своим потенциальным жертвам.
— Пойдем, я покажу вам конюшни! — провозгласил он. — Точнее, то, что от них осталось.
Группка из пяти человек покорно поплелась следом.
— В этом весь мой Клайв, — грустно сказала Стречи. — «Вперед!» — и все за ним.
Они с Микки застыли в нерешительности, думая, куда им идти.
— Ты поняла, что он задумал? — поинтересовался Микки.
— Решил продать дом. Но не спрашивай зачем.
— Так это — не его дом?
— Конечно нет. Неужто тот, что продал мост через Темзу, владел им?
— Так называемый «замок» дышит на ладан, — констатировал Микки. — Один Бог знает, на что он похож изнутри.
— Немного ухода, скажет он им, чуть-чуть реставрации — и будет как новенький.
Микки попытался заглянуть за полусгнившую оконную раму.
— Дешевле будет снести здесь все на фиг и выстроить заново.
— А как же земля? — удивилась она.
— Кому нужны шесть акров болота?
— Ладно тебе, — сказала она и пошла по тропинке к дому. — Не затем же мы сюда приехали.
Изнутри все оказалось не так ужасно, как они ожидали. Все было ветхим, но не рассыпалось — ни в коем разе. Клайв продолжал разглагольствовать о всяких вкусных деталях, характерных для особняков той эпохи, вроде панельной обшивки некоторых стен, пресловутого камина в стиле Адама, да лестницы, являвшей собой подделку под якобитский стиль, быстрым шагом уводя покупателей подальше от сырых коридоров и менее сохранившихся комнат. Кто-то — а кому, кроме Клайва, это было надо? — всю ночь жег здесь ароматические палочки, чтобы заглушить запах сырости. Ему же пришла в голову мысль расставить в стратегических местах горшки с цветами — мол, это от них такой запах.
Прислушавшись к болтовне Клайва, они догадались, что даже в этой крошечной группке он обращался как бы к двум аудиториям — к тем, кто, вероятно, решит поселиться в этих местах, и тем, кто скорее переделает замок в конференц-зал или отельчик.
— Интересно, зачем им эта развалина? — прошептала Стречи.
— Может, она прилагается к титулу лорда Киркинтиллох.
— Ну что ты. — Она рассмеялась было, но быстро смолкла. А что, если Микки прав?
И они потащились вслед за потенциальными покупателями. Казалось, Клайва обескуражило внезапное появление Стречи, да еще в компании неизвестного громилы. Переходя из комнаты в комнату, Клайв то и дело бросал им пару слов. Таким образом, его рассказ — сложенный из тех обрывков и полуфраз выглядел так: если сделка состоится — все выплаты будут получены компанией «Лейн Инвестментс», которой владела Стречи. Так что останавливать его сейчас не в ее интересах.
Оставшись с ней наедине, Микки быстро шепнул:
— Не верь ему.
— Отчасти он прав. Компанией владею я.
— Но Клайв может запросто выписывать чеки.
— И как я могу этому помешать — ведь никак?
Микки уставился на нее:
— То есть ты будешь поддерживать все его аферы — лишь бы они приносили тебе деньги?
Она не смогла поднять на него глаз.
— С каких это пор ты у нас стал святошей?
— Ловко же этот парень обвел тебя вокруг пальца.
Фрэнки и Линкольн прошли через турникет зала прибытия, точно капитаны футбольных команд-соперников. Они улыбались равнодушной толпе, но незаметно толкали друг друга локтями. Фрэнки встретил Паттерсон. Линкольна же никто не встречал.
Фрэнки презрительно покосился на своего ожидающего оруженосца:
— Ты в курсе, что ты — бесполезная куча дерьма?
Паттерсон хмуро посмотрел на него поверх нашлепки на носу.
Фрэнки отвернулся:
— Эй, Линк, — ты знаком с этим вот Роб-Роем?
Линкольн кивнул:
— Виделись в отеле.
— Совет: ничего не давай ему на хранение — потеряет. — Он оглянулся вокруг. — Ну что, Линк, — где вы встречаетесь с Глорией?
— Мы еще ни о чем не договаривались. Увидимся, Фрэнки.
— Стой, стой! Ты это что же — смываешься от меня? Мы же были командой!
— Я передумал.
— И что ты собираешься делать — носиться по всей Шотландии в поисках своей благоверной? Спустись с небес на землю. Я же не идиот, Линк!
Линкольн пожал плечами.
Фрэнки заявил:
— Мы — команда — находим этого парня. Если мы не вместе — мы друг против друга. Ты ведь не против меня, а, Линк?
— Нет.
— Тогда прекрати дурить.
Фрэнки наклонил голову и вытянул вперед руку — жестом «ну будет, будет, приятель».
Линкольн сделал шаг к нему:
— В этот вечер я ничего не сделаю.
— Ты начнешь действовать прямо сейчас. — Он обернулся к Паттерсону: — О'кей, где авто?
— К-какое авто?
— Ты что — даже машину не брал?
Клайв привез своих потенциальных клиентов в городок Баллок на берегу Лох-Ломонда. Пятнадцатимильное путешествие заняло целых сорок минут, зато путь пролегал по живописным местам — болотистым равнинам Шотландии, залитым лунным светом, — а потом дорога и вовсе свернула к туманной сумеречной глади озера. Клайв употребил прилагательные «туманный» и «сумеречный» раз пять кряду.
Следом за ними ехали на своей машине Микки и Стречи. Когда Клайв устраивал потенциальных покупателей в Стейшн-отеле, они ждали поодаль. Начинался ливень. Пятеро англичан немедленно вошли в помещение, Клайв же остался снаружи.
— Потрясающая страна, — воскликнул он. — Погода вот только…
Стречи кивнула на отель позади него:
— Значит, здесь твое логово?
— Господи Боже мой, нет, конечно! Никогда не останавливайся так близко к своим клиентам.
— Почему-то во Фресно ты так и сделал, — отрезала Стречи. — Так где ты остановился?
Привычным приемом Клайв ловко уклонился от ответа:
— Я вот подумал: давайте устроим ужин в ресторане на берегу озера? Я позвонил Глории — она встретит нас там.
Он храбро улыбнулся Стречи — и отвел глаза.
Она спросила:
— А с чего это вдруг я должна хотеть встречаться с Глорией?
Клайв сочувственно пожал плечами:
— К таким вещам всегда так трудно привыкнуть, но… — Он сделал отчаянную попытку выглядеть решительным. — Приходится принимать жизнь такой, какая она есть. Не стоит бежать от реальности.
— Какая же ты скотина, Клайв!
— Что есть, то есть, — вздохнул он. — А вы — я полагаю, вы вместе?
— Я и Микки?
Клайв вопросительно поднял брови. Микки никак не отреагировал. Она ответила:
— Мы — просто друзья, Клайв.
Он бросил взгляд на него, затем на нее:
— Тут мы промокнем насквозь. Если хотите, мы можем поехать в ресторан вместе. Он называется «Роберт Л. Стивенсон Инн».
Глория Дин была разодета в пух и даже где-то в прах. Она не знала ничего о географии и климатических условиях Британских островов, зато четко знала, что Лох-Ломонд — это романтично. Поскольку весь день она провела в одиночестве, большая его часть была посвящена подготовке к грядущему романтическому ужину. Для начала в бутике на Сотчихолл-стрит Глазго было куплено платье, потом сделана прическа — не самая лучшая, правда (Шотландия — что же вы хотите). Под конец она долго лежала в ванне с тонизирующими солями джакарандового дерева. И разумеется, макияж. За долгие (а если честно — не такие уж и долгие) годы Глория провела целые часы и даже дни за этим, безусловно, полезным и благодарным занятием.
Шотландское моросящее ненастье, конечно же, подпортило ей настроение, но она полагала, что, во-первых, ресторан будет под тентом и, во-вторых, близлежащий участок озера будет освещен — точь-в-точь как у них в Сториленде — и в такси будет полог, скрывающий от дождя. Иными словами, вечерок обещал быть из приятных; пусть Клайв едва не угробил все дело, вздумав пригласить свою бывшую и ее нового дружка.
Когда она прибыла в ресторан, никакого навеса или полога там не оказалось.
Да и такси, если честно, оставляло желать много лучшего. Она едва не сообщила об этом водителю, правда, вовремя вспомнила, как Линкольн говорил ей, что Шотландия — страна «третьего мира». Бедный старый Линкольн! Надо будет с ним поласковей.
Вот она и в ресторане — раньше всех. А Глория Дин была не из тех, кто все делает слишком рано (в том числе и в постели, грязно усмехнулась она про себя). Она справилась о ближайшем телефоне-автомате. Который оказался в вестибюле — и никакого тебе вида на озеро.
Сначала она позвонила в «Холидей Инн» — затем лишь, чтобы снова получить давешнюю информацию: мистер Дин отбыл куда-то на сутки, но обещал вернуться. Во всяком случае, они придержали его номер.
Тогда она набрала его мобильный.
Фрэнки заставил Паттерсона сесть за руль. Сам он уселся на переднее сиденье, а Линкольн, соответственно, на заднее. Паттерсону приходилось вести, высоко подняв голову, — обзор ему отчасти закрывала нашлепка на носу. Фрэнки откинулся на сиденье и полузакрыл глаза, тогда как Линкольн пялился в темнеющие окна. Захватывающее путешествие.
Тут, ко всеобщему удивлению, зазвонил мобильник Линкольна.
— Глория! — Он тут же пожалел, что произнес это так громко. Он не желал говорить с ней при посторонних.
Фрэнки и Паттерсон вмиг навострили уши.
Он продолжал:
— Н-нет, я не в отеле. Я… словом, я в другом месте.
Он закрыл ладонями трубку.
— Неважно, где именно. Нет. Не важно. А что — похоже, что в машине? Словом… а сама-то ты где, черт возьми?
Он глубоко вздохнул.
— О'кей, пусть так. Я имел в виду… Что? Да уж. Я скоро лягу в постельку — и спать.
— Она тоже ляжет в постельку, — грязно усмехнулся Паттерсон.
— Заткнитесь, а? — огрызнулся Линкольн. Потом вернулся к разговору: — Да. Ну да, здесь люди. И что? Могут же у меня быть дела? Нет, Глория, тебя это не касается. А ты как думала — я буду сидеть тут как монах?
Тут на него обрушился целый шквал.
— Это не твое дело, где я — в своем номере или где-то еще… я в отлучке. Нет. Нет. Мы же с тобой говорили — они прибудут завтра, рано утром. А ты? Я просто спросил. Ведь это ты мне звонишь, Глория, и это тебе нужны деньги. Я имею в виду, что раз уж тебе так приспичило, то завтра первым долгом чеши на почтамт. Да, на главпочтамт. Что? Послушай, — я делаю тебе одолжение, не правда ли? Так что…
Он отнял трубку от уха и уставился на нее:
— Ну, что вы об этом думаете?
Фрэнки ответил:
— Она наседает на тебя?
— Вроде того.
— Женщины! Что там за деньги ты ей собрался давать?
— О, да ничего. Наше с ней дело.
— Ты что-то от меня скрываешь, Линкольн.
— Это — наше личное дело. Мое и ее.
— У нас с тобой тоже личное дело. Которое тоже связано с деньгами.
— Верно. Только мы пытаемся получить наши деньги обратно, а не отдать их.
— Ты решил дать денег своей жене?
— Ну да.
— Которая сбежала от тебя с другим?
Линкольн возмущенно засопел.
Фрэнки продолжал прессинг:
— И этот другой — тот самый парень, что должен нам денег?
— Да, да. — Линкольн уставился в окно.
— Что-то здесь не то — ты не находишь?
Помедлив, Линкольн пояснил:
— Ну, вообще-то я не собирался давать ей денег — вы же понимаете?
— Но ты же сказал…
— Это уловка.
— Обоснуй.
Линкольн скрипнул зубами.
— Я сказал ей, что они придут на главпочтамт завтра утром…
— И?
— И она придет за деньгами. А там ее буду ждать я.
Паттерсон одобрительно засопел.
— Хорошо придумано. Шерше ля фам, значит.
Фрэнки обалдело посмотрел на него:
— Я не смотрел это кино.
— Нет, нет, это, как его… ищите женщину, во! Если хотите найти парня, найдите бабу, с которой он спит.
— Вроде того, — согласился Линкольн.
— Завтра утром, — проговорил Фрэнки. — А сегодня вечером она где?
— Кто ее знает?
— Она только что звонила. У тебя что — нет определителя номера?
Линкольн уставился на него:
— А ведь правда, черт подери.
Он набрал сохранившийся номер и поднес трубку к уху:
— Алло? Прошу прощения, куда я попал? А-а. Послушайте — понимаю, мисс, это прозвучит глупо, но — не могли бы вы мне сказать, где именно находится «Орбитал Стивенсон Инн»?
Ресторан являлся частью небольшой сети, включавшей, помимо него, «Павильон на пленэре» и «Баллантрэ». Вопреки ожиданиям Глории, озеро освещено не было, но на его поверхности и впрямь плавало несколько светильников. Вода в нем была черной, а столик им достался у окна, откуда тянуло сыростью. Но они согрелись фирменным коктейлем «Виргинибус» и закрылись от ветра меню, из-под которых, точно испанки из-под своих вееров, они бросали взгляды друг на друга. Внезапно Стречи обнаружила, что у нее совсем нет аппетита. Она сидела между Клайвом и Микки, и, стало быть, напротив Глории, которую она изо всех сил игнорировала. У Клайва был искренне безмятежный вид, зато Глория — которую Стречи игнорировала — сверкала и переливалась, точно рождественский ангел. Она болтала попеременно то с Клайвом, то с Микки, озаряя каждого благосклонной улыбкой — ни дать ни взять королева, беседующая со своими подданными. В самом деле, Глория — несмотря на то, что Стречи игнорировала ее, — старалась спасти вечер. Она повернулась на стуле, чтобы грациозным жестом показать на темные воды озера, а заодно и продемонстрировать окружающим гладко выбритую блондинистую подмышку и колышущуюся, точно живое существо, грудь.
— У нас во Фресно тоже есть такое озеро. Миллертон, знаете? Оно очень известное. Вечером его освещают. — Она обернулась к Микки. — Знаете, там можно взять напрокат лодку, всего за пять долларов, — на весь вечер. Представляете — вы и ваша девушка, одни, в темноте — и лодка покачивается на волнах? — Она шутливо ткнула его локтем.
— Пять долларов, — повторил он.
— Ну да, около того. — Она усмехнулась. — Обычно я не плачу.
— Пробираетесь зайцем, что ли?
— Не-а! — Она шутливо шлепнула его по руке. — Леди никогда не платит!
— Это стоит парню всего пять долларов, — пробормотала Стречи.
Перед ними вырос официант. Они заказали два Сильверадо-стейка, цыпленка «Вейлима» и (для Глории) — «Чайлдс Гарден оф Хербс». Когда меню унесли, они уставились друг на друга. Клайв спросил Микки, давно ли он знаком со Стречи.
— Мы — старые друзья.
Клайв улыбнулся своей спокойной улыбкой.
— Она никогда о вас не рассказывала.
— Потому что я ему доверяю, — пояснила Стречи.
Клайв поклонился. Глория — которую Стречи всячески игнорировала — спросила у Микки, не шотландец ли он, часом, и пояснила, что он бы здорово смотрелся в килте.
— Сказать по правде, — вздохнула она, — я жутко разочарована. Мы здесь уже два дня, а я так и не встретила парня в килте.
— А ты его искала? — шутливо поинтересовался Клайв.
— Нет, конечно! — Глория рассмеялась и легонько коснулась его руки. — Милый Клайв, ты же знаешь — я смотрю только на тебя! — Она снова устремила свой взгляд на Микки. — В прошлом году моя приятельница тоже ездила в Шотландию. И ей непременно захотелось узнать — носят эти самые шотландцы что-нибудь под своими килтами или нет? Находит она, значит, парня в килте и спрашивает, мол, что у тебя под юбкой-то? А он ей и отвечает: «А ты сунь ладошку, дорогуша, — и сама все узнаешь». Ну, она и сунула… И как завопит: «Ой, какой противный!» А тот ей: «А ты ладошку-то подержи — еще и не такой вырастет!» Понял?
И она рассмеялась этой своей непристойной шутке. Микки же вежливо улыбнулся.
— С Линкольном я была в клетке, — со вздохом призналась она. — Но не в шотландке, не подумайте!
Стречи сказала:
— Фрэнки ди Стефано требует возврата своих денег.
Глория была начеку:
— И Линкольн тоже, держу пари! Вы можете отдать его долю мне!
— Ди Стефано не отступится.
Клайв поставил свой бокал:
— Жесткий тип, Стречи, — вынужден согласиться. Но если мы будем платить всем, так мы не разбогатеем.
— Он — не «все».
Клайв пристально посмотрел на нее:
— И что ты предлагаешь?
— Верни ему деньги!
Глория протянула руку:
— И Линкольну, пожалуйста!
Рассмеялась и отпила из своего бокала.
Стречи горько усмехнулась:
— Ты оставил меня разгребаться со всем этим, Клайв.
Он вежливо улыбнулся:
— Какова ваша роль во всем этом, Микки?
— Вытащить Стречи из дерьма.
Стречи добавила:
— Так оно и есть — я по уши в дерьме. Ведь предполагается, что владелица компании — я.
Клайв быстро сказал:
— Пусть «Лейн Инвестментс» обанкротится. Банкротов в тюрьму не сажают.
— Это почему я должна становиться банкротом?
Он искоса посмотрел на Микки:
— Он… он знает, чем ты занималась?
— Чем мы занимались. Да знает.
Клайв принялся вещать для него:
— Так что вам известно, что Стречи вовсе не наивная девочка, которую совратил нехороший я? Известно, что она — мой полноправный партнер?
Микки засопел.
— Полноправный ли? Ей ничего не достанется, потому что ты снял все деньги со счета.
— Ну конечно, Микки, — ведь если «Лейн Инвестментс» обанкротится, на банковском счету фирмы не должно оставаться никаких денег. Так что я спрятал их — от греха подальше. Здравый смысл, и не более того.
Стречи поспешила уточнить:
— Так эти деньги все еще доступны?
— Ну разумеется.
Тогда она спросила:
— А где моя доля?
— Вложена в дело и зарабатывает для тебя деньги. Стречи, если и впрямь начнется разбирательство по делу о банкротстве, лучше, чтобы никакой наличности, имеющей отношение к тебе, не всплывало. Иначе ты потеряешь все. Я же сделал так, что ты не потеряешь ни пенни — даже при самом неблагоприятном исходе.
— Так мои деньги в безопасности? И где же они?
Клайв покачал головой.
— Тебе лучше пока этого не знать.
— Только не это!
— Нет-нет, если все же будет следствие, лучше, чтобы ты на самом деле не знала, где деньги, — что бы они ни делали. Так будет безопасней всего.
— Не будут же они меня пытать!
Клайв выглядел уязвленным.
— Мне очень жаль, что ты мне больше не доверяешь…
— Доверять тебе? — Стречи сердито указала на Глорию. — После того как ты меня бросил ради этой… Ради жены одного из своих клиентов.
Клайв усмехнулся:
— Я не бросал тебя, Стречи.
— Тогда что она здесь делает?
Клайв деликатно покашлял.
— Мы ведь не женаты — так, Стречи? У нас были чисто деловые взаимоотношения. А теперь они перешли в другую фазу…
— У нас были чисто деловые отношения?
Вмешалась Глория:
— Я понимаю, каково тебе, милая…
— Не лезь сюда!
— Я пытаюсь тебе помочь…
— Не стоит. Ты меня использовал, Клайв.
— Я сделал тебя богатой.
— Что-о?
— Это твоя компания…
— А счета вел ты.
Глория перебила ее:
— Я очень хочу узнать, сколько там было денег. Ну же, Клайв, милый, — ты что-то скрываешь от тех, кто тебя любит. А это ведь нечестно, правда?
Клайв поднял руки ладонями от себя — мол, я чист, как епископ:
— Ты — заинтересованное лицо, Глория.
— Ага. Еще одни деловые отношения. — съязвила Стречи.
— Мы должны доверять друг другу.
— Доверять! Это тебе-то?
Невесть откуда взявшийся официант откашлялся.
— Могу я вас п'пр'сить г'в'рить потише? На вас тут жалуются…
— Жалуются!
— Милый, какой у тебя акцент! Ты не шотландец? А килт у тебя есть?
— Я вынужден пр'сить вас г'в'рить потише, п'жалста. Так, кто заказывал Сильверадо-стейки?
За окном уже была непроглядная тьма. Их отражения на черной глади озера мешались с бликами плавающих светильников — точно сдвоенное изображение в каком-нибудь фильме. Клайв не забывал подливать вина, и, хотя сам пил очень мало, к концу вечера тоже разговорился. Он сиял, точно родственник издалека, прибывший ненадолго погостить. Ночь за окном точно сузила пространство, и четверо сидящих за столом незаметно подвинулись ближе друг к другу.
Клайв вещал:
— Замок Клэхан великолепен — но великолепен в своем роде, он причудлив — причуды великих, знаете ли; подобные вещи не имеют цены. Наши покупатели — удачливые дельцы, жители мегаполиса, — отними у них мегаполис, и они становятся заблудшими душами в поисках поводыря. Мы укажем им путь, милые мои. Мы покажем истинный путь людям, которые живут в квартирах или домах, где всего-то сада шесть соток, — мы покажем им замок и шесть акров земли, которая может принадлежать им.
Местоимение «мы», употребляемое вместо привычного «я», было призвано сплотить его слушателей. Талантливейший рассказчик, он принялся раскрывать перед ними секрет Кэмпси-Феллс:
— Замок с десятью спальнями — хорошо, с семью — три оставшиеся всего лишь маленькие комнатки в мансарде, в которых некогда ютились полуголодные слуги. Замок, от которого раз плюнуть до Лох-Ломонда — плевать, правда, придется неоднократно, но мы ведь сейчас сидим на берегу озера, так? Мы ужинаем в местечке с видом на самое романтическое озеро Шотландии — стоит нам пересечь Кэмпси-Феллс, и вот мы уже в замке посреди первозданной природы. Поскольку наш замок находится на лоне этой самой природы, то есть далековато от цивилизации, мы не станем там жить постоянно — мы сделаем из него то, что королевская семья сделала из Балморала. Он станет вторым Балморалом, если хотите.
Клайв минутку помолчал, затем улыбнулся.
— Впрочем, рекламные слоганы вам неинтересны. Вам интересно: а что я — то есть мы — буду с этого иметь? Мы приобрели этот особняк и выставим его на аукцион — как всегда, купит его тот, кто предложит высшую цену. Мы-то с вами знаем, что его пытаются продать вот уже сто лет — но никак не могут подать его в выигрышном свете. Так что же мы делаем? Мы рассказываем этим урбанизированным бизнесменам, что помимо всех его прелестей этот замок не просто так — это родовой замок. Родовой — о магическое слово! В окрестностях Кэмпси-Феллс имеется давно почивший титул — помещичий титул Димкинток. Это титул шотландских феодалов — очень схожий с британскими лордами, и где-то даже более звучный — вы не находите? Если честно, он не имеет ни малейшего отношения к замку Клэхан, который мы засим переименуем в замок Димкинток, но, продав замок, мы должны впоследствии продать и прилагающийся титул, так? В конце концов, раз уж ты владеешь замком Димкинток, то почему бы не прикупить по случаю и титул лорда Димкинток?
— Мне это нравится! — объявила Глория. — Я имею в виду, что, если бы я даже знала, что это афера, я бы согласилась.
— Это — не афера, — мягко возразил Клайв.
— Блин, если бы я сейчас была с Линкольном, я бы упросила его купить титул — мне он здорово понравился.
Клайв проницательно посмотрел на нее. Задумался: а может, ей и впрямь остаться с Линкольном? Она же как ни в чем не бывало продолжала щебетать:
— Клайв, милый, ты можешь оставить титул себе. Только представь: мы здесь, я и ты. Это кем я буду тогда?
— Баронессой.
— Баронессой! — взвизгнула Глория. — Я? Клайв, оставь титул себе!
Стречи не без удовольствия заметила, как дернулся Клайв.
Микки спросил:
— Сколько будет стоить привести это место в божеский вид?
— Целое состояние, — признался Клайв. — Потому-то замок до сих пор никто и не купил. В любом случае, если мы продадим титул, мы можем продать и маленькую церемонию вступления, так сказать, во владение. Мои покупатели — из тех, что в состоянии выложить тридцать тысяч за простую свадьбу.
Стречи перебила его, поинтересовавшись, сколько он заплатил за замок.
— Заплатил?
— Ты же сказал, что ты — его владелец.
— Ах да…
Клайв подлил себе вина и пустил бутылку по кругу. Все ждали ответа.
— Вообще-то, я за него не совсем заплатил…
— Вот оно что!
— Я сделал жест доброго намерения.
— Насколько доброго?
Клайв поднял свой бокал, но пить не стал.
— Настолько, что у меня совсем не осталось денег, чтобы заплатить кредиторам. — Он спокойно пожал плечами. — А теперь я попрошу своих потенциальных покупателей сделать то же самое — внести стандартные десять процентов в качестве задатка, пока будет делаться вся… гм… бумажная работа.
— Покупателем? — спросила Стречи. — И сколько их на сей раз?
— Я пока в процессе…
— Это как с титулом, верно? Ты продаешь ту же самую собственность каждому из них и с каждого берешь задаток?
Клайв кивнул и отпил из бокала.
Микки спросил:
— А почему ты остановился на десяти процентах?
Клайв ободряюще улыбнулся — он был доволен, что ему удалось-таки втянуть Микки в разговор.
— Каждый из них платит десять процентов — тридцать тысяч с носа. Я надеюсь продать его полудюжине покупателей — итого набегает сто восемьдесят тысяч.
— Выходит, полная стоимость — триста?
— Около того.
Микки согласно кивнул:
— И сколько покупателей, по вашим прогнозам, смогут выплатить всю стоимость?
— Постой-ка, — перебила его Стречи, постучав своим стаканом по столу. — Это не сработает.
Клайв широко улыбнулся.
Она продолжала:
— По шотландским законам сделки по купле-продаже недвижимости налагают обязательства. Не как в Англии — стоит тебе принять чье-нибудь предложение, как необходимо заключить сделку. Нельзя получить несколько задатков — и не пойти дальше.
Клайв резонно возразил:
— Любой закон позволяет продать что-нибудь только единожды.
— Как же ты тогда… — И больше у нее слов не нашлось.
Клайв продолжал:
— Как следствие, я не стал заключать с моими клиентами шотландского контракта. Они англичане, и, следовательно, им спокойнее, если контракт составлен по британским законам.
— На их месте мне было бы спокойнее с шотландскими, — возразила Стречи. — Согласно британским, задаток не защищается законом — даже будучи внесен, он отнюдь не является гарантией заключения сделки, тогда как по шотландским законам в этом случае они бы чувствовали себя в безопасности.
— Именно поэтому я и избрал британский вариант. Разумеется, я позволил каждому из них почувствовать себя в безопасности.
— Это каким же образом?
Клайв ухмыльнулся — слишком широкой ухмылкой.
— Я имел приватную беседу с каждым из них — и предупредил, что их соперники пытались уговорить меня, или даже подкупить, чтобы отсечь возможных конкурентов. Сами понимаете, как они отреагировали. Каждый из них заключил со мной тайную сделку, якобы под носом у остальных. — Он поднял свой бокал. — Чин-чин.
Когда они вышли из ресторана, то, к вящему своему неудовольствию, обнаружили, что на улице жуть что творилось — настоящий шотландский ливень — мягкий и мокрый — хуже, чем где-либо в мире. Окруженные сырым туманом, помчались они к своим машинам. Такое впечатление, что в долину по шаткой деревянной лесенке спустилось кучевое облако. Они едва видели свои автомобили. И тут же ринулись к ним — Стречи с Микки, а Глория — с Клайвом. Возясь под проливным дожем в поисках ключей, они не услышали крика. И Фрэнки пришлось орать:
— Ни с места! Не двигаться!
Клайв хлопнул дверцей машины.
— Стоять! — завопил Фрэнки.
Но они не видели его. У Фрэнки не оставалось выбора, и он выстрелил. Звук выстрела в озерном тумане произвел не больше шума, чем выхлопная труба автомобиля, — но всех точно парализовало. Они застыли под проливным дождем точно статуи. Тут раздался голос Линкольна:
— Эй! Осторожней там, Фрэнки!
— Линк, милый! — завопила Глория.
— Ты в порядке, детка?
— Я промокла!
— Никто не пострадал. — Из пелены дождя вынырнул наконец Фрэнки. — Но в следующий раз точно пострадает.
Следом за Фрэнки появился и Линкольн. Он держал над головой пиджак, тогда как Фрэнки сжимал свой пистолет, точно это спасало его от дождя. Он буркнул:
— О'кей, Клайв, — иди-ка сюда.
Клайв застыл в нерешительности, позвякивая ключами.
— Иди же! — рявкнул Фрэнки.
Клайв швырнул ключи Глории.
Фрэнки пальнул в воздух.
— Не пытайся надурить меня, умник! Давай, топай!
Клайв медленно двинулся к нему; сутулясь, точно дождь вдавливал его в землю.
Глория сунула ключи в дверь.
— Отойди, Глория! Думаешь, я не убиваю женщин?
На сей раз дуло пистолета Фрэнки целило не в воздух, а прямиком в ее декольте.
— Брось ключи.
Она дернула головой:
— Он застрял в двери!
— Бросай, мать твою..!
— Я промокла!
— Вытащи ключ!
Она потянулась к двери и повернула ключ. Дверь распахнулась. Она пригнулась.
Когда раздался выстрел, пуля растворилась в темноте — и не оттого, что Фрэнки промазал. Его толкнули — Микки Старр. Услышав предупредительный выстрел, он спрятался за машинами и незаметно подкрался к нему сзади. Оба грохнулись на мокрый асфальт — Микки сверху. Борьбы не последовало. Пистолет со звоном упал наземь.
Линкольн кинулся вперед. Но только он попытался помочь своей супруге, она завизжала:
— Что ты делаешь здесь, ублюдок? Убери от меня свои грязные руки!
— Но, детка… — начал было Линкольн, когда она пробегала мимо него.
Фрэнки попытался встать, но тут на него накинулась Глория. Носок ее туфли съездил ему по физиономии.
— По машинам! — завопила она.
Она навалилась на Фрэнки и принялась молотить его кулачками по голове. В рукопашной Фрэнки никогда не тушевался, а уж перед женщиной — тем паче, будь она трижды разъяренной фурией. Вот только теперь Микки схватил его за шкирку и оттащил прочь.
— Спасибо, приятель, — пробурчала Глория, потом: — Ты вместе с этим подонком, Линк?
— Что ты!
— Тогда убирайся отсюда к чертям собачьим!
Взревел мотор. Вспыхнули фары. Линкольн вздрогнул и бросился к машине. Кроме света этих фар, на стоянке не было видно ни зги. Складывалось впечатление, что дождь подпитывался водой прямиком из озера. Глория обернулась, чтобы удостовериться, что Микки больше не нужна помощь. Да она ему была бы и не нужна, вот только…
— Сзади! — взвизгнула она.
Он почти обернулся, когда подоспевший Паттерсон запустил в него гаечным ключом, целясь в голову. Полуоборота было достаточно. Микки и Паттерсон стояли, освещенные фарами. Ключ угодил Микки в предплечье, рука бессильно повисла, — но кулак здоровой руки впечатался Паттерсону в солнечное сплетение. Громила согнулся пополам. Он потянулся было за ключом, но Микки двинул его вторично, ударив всем корпусом, увлекая громилу на землю. Гаечный ключ, звякнув, упал на асфальт. Оба оказались на асфальте. Фрэнки остался без присмотра. Рука его скользнула за пистолетом, но Глория была ближе. Она нагнулась, но не смогла его достать. Он навалился на нее, и оба покатились по скользкой грязи, точно одно тело. Докатившись до сверкающего оружия, она вытянула руку и оттолкнула его. Фрэнки пополз было за ним, но она вцепилась ему в уязвимое для любого мужчины место. Тот завопил и откатился обратно.
Раздался выстрел.
Пуля срикошетила от асфальта и шваркнулась о машину. Лежавшие на асфальте Фрэнки и Глория осторожно подняли головы. Над ними возвышалась Стречи, целясь из пистолета в голову Фрэнки. С нее тоже ручьями стекала дождевая вода.
— Руки за голову! — возопила она. — Повернись! Лицом на асфальт!
Фрэнки злобно посмотрел на нее:
— Я не собираюсь…
— Считаю до трех! — отрезала она. — Раз! Два…
Фрэнки перевернулся и лег лицом вниз.
— Я сказала — руки за голову!
— Господи Иисусе!
— Бесполезно! У Боженьки сегодня отгул.
Рядом с ней замаячил Микки Старр.
— Где Линкольн?
— В машине. Что Паттерсон?
— В отрубе.
— Так, Фрэнки, — сказала она. — Ползком, налево от машины — туда, где Паттерсон. Присоединишься к нему.
— Что-о?
Он попытался подняться. Она взвела курок.
Фрэнки медленно пополз в сторону Паттерсона.
Они последовали за ним. Увидев, что Паттерсон лежит неподвижно, Стречи обернулась к Микки:
— Может, ты и Фрэнки вот так же? Чтобы не связывать?
— Ага. Давай в машину. Я с ними разберусь.
Глаза ее сузились.
— В смысле?
— Где Линкольн?
— Здесь. — В голосе звенело мрачное торжество. Вышеупомянутый субъект держал Клайва за руку. Роскошные блондинистые пряди последнего беспомощно налипли ему на лицо, а вот лысина Линкольна нисколько не изменилась. Ну, разве что влажно заблестела.
— Может, Клайва к этим двум?
Микки быстро ответил:
— Я бы предпочел, чтобы к этой парочке присоединился ты. Клайв едет с нами.
Челюсть Линкольна отвисла — но не успел он ничего сказать, как заговорила Глория:
— Линк не с ними, Микки.
— Он с ними приехал.
Стречи поддержала ее:
— Мы не можем оставить Линкольна с этими подонками. Он на нашей стороне.
— И они когда-то были на нашей стороне.
— Да тут десять сторон, Микки! Но Линкольн — честный человек. Присмотри пока за этими двумя, а мы уж тут сами…
Микки сердито пожал плечами и вместо Линкольна наподдал Фрэнки:
— Неприятностей хочешь?
Стречи отвела Линкольна и Глорию в сторону и сказала:
— Возьмете машину Фрэнки.
— Ничего подобного! — фыркнула Глория. — Я тебя, конечно, люблю, Линк, милый, — но с тобой я не поеду.
Он сиял, точно фонтанный херувимчик:
— Ну же, детка, — дай мне передышку, а?
— Я знаю, что ты собираешься мне сказать, Линк, милый, и сколько это продлится. Возьми машину Фрэнки. Я остаюсь с Клайвом.
Вмешалась Стречи:
— Клайв едет со мной. А вы с мужем добирайтесь как хотите.
— Еще чего! Мне что — автобуса ждать?
— Вас подвезет Микки. Мне очень жаль, Линкольн, — но вам лучше уехать одному.
— К-куда?
— Обратно в аэропорт… Не знаю. Во всяком случае, подальше от ди Стефано.
Моргая, он посмотрел на женщин, безжалостно взиравших на него сквозь струи дождя, и поплелся прочь.
Подошел Микки. Стречи обратилась к нему:
— Линкольн поедет на их машине. Так что мы берем остальные, а эта парочка пусть остается — может, потонут?
— Где встречаемся?
— Не стоит договариваться при них — если, конечно, они в сознании.
— Один — точно в сознании.
Стречи кивнула в сторону Глории:
— У них в отеле. Пошли, Клайв, — будешь указывать дорогу.
Он захлюпал к ней. Заговорила Глория:
— Микки, ключи у меня. Слушай, ты доверишь мне подогнать машину?
— Почему нет?
— Просто спрашиваю.
И Глория пошлепала по лужам к автомобилю, оставив Микки наедине с двумя распростертыми на земле промокшими телами. Он ухмыльнулся:
— А теперь плывите домой.
Фрэнки процедил:
— Попадись мне еще раз…
— Не искушайте меня!
Одна из машин, развернувшись, выехала с парковки, чавкая колесами по грязи. Раздался рев мотора — это завелась вторая. Эта последняя двинулась в их сторону. Фрэнки с трудом поднялся на колени. Микки прицелился в него:
— Не двигаться!
С секунду Фрэнки неподвижно смотрел перед собой, ожидая, что произойдет. Микки пожал плечами.
— Сам напросился, — вздохнул он и взвел курок.
— Нет! — закричал Фрэнки и послушно опустился в лужу.
Глория тем временем подогнала машину. Микки открыл дверцу, пнул напоследок лежащих — мол, добро пожаловать в Шотландию! — и забрался внутрь.
Они сразу же включили обогреватель — но тот только нагрел мокрую одежду, ни на йоту не высушив ее. Та вода, что все же выпарилась, осела туманом на стеклах, и ее пришлось вытирать рукавами. Из-за дождя видимость составляла не больше десяти ярдов. Дальше царила непроглядная темень. Мимо пронеслись два одиноких дома — их бледные огни слабо мерцали во мраке. Они пробирались по залитой дождем дороге, пролегавшей вдоль озера. Самого озера не было видно. Собственно, ничего не было видно.
Микки спросил:
— Далеко нам ехать?
Глория, сощурившись, посмотрела сквозь лобовое стекло:
— Да пока не знаю.
— Ты такая же мокрая, как я?
— Насквозь. Хорошее было платье. Только сегодня купила. Как твоя рука — ну, та, куда тебя тот тип ключом ударил?
— Как будто ревматизм.
— Ты был молодцом.
— Ты тоже.
С секунду она смотрела на него, потом ей пришлось сконцентрироваться на дороге.
— Прости, что спрашиваю, — ты со Стречи или как?
— Было дело.
— В ресторане? Мы ведь были далеко не откровенны друг с другом, правда?
— Серьезно?
Она усмехнулась:
— Ты когда-нибудь играл в покер? Ну, сидит компания друзей за одним столом, болтают, пьют и смеются — на лицах у всех улыбки, и в то же самое время каждый старается подсидеть другого.
— Неужели мы и вправду так выглядели?
— Да ладно. Ты злился на Клайва, потому что он — плохой парень. Она злилась на меня, потому что я увела у нее мужика. Ты ведь знал, что они были вместе, Микки?
— Были.
Глория подалась вперед, чтобы лучше видеть дорогу:
— Так, значит, ты — просто друг?
— Угу.
Она ничего не ответила, так что он спросил:
— А что?
— Я просто… я подумала, что она тебе нравится.
На это он отвечать не собирался.
— Сколько еще осталось?
— Я что-то ничего не узнаю.
— Замечательно. Мы вообще правильно едем?
— Сама не знаю. Видишь ли, машину всегда вел Клайв. Когда сидишь на пассажирском сиденье, мало что замечаешь.
— Тебе вообще знакомы окрестности?
— Какие окрестности? Кроме асфальта, я ничего не вижу.
— Как называется эта местность?
— Понятия не имею.
— Глория!
— У тебя голос совсем как у Клайва. Наверное, акцент такой же. — С этими словами она положила ладонь ему на колено. — Только низкий.
— Если ты не будешь смотреть на дорогу, он станет еще и сердитым. Выходит, ты не имеешь понятия, куда мы едем, так?
Глория, деланным британским акцентом:
— Неужели у тебя нет охоты к приключениям?
— С меня хватит приключений. Я хочу одного — обсушиться и лечь в постель.
— Я тоже.
— Тогда держи руль обеими руками.
Она убрала ладошку:
— Никакой тяги к приключениям.
Он принялся пялиться в стекло. За которым не было видно ни зги.
— Полагаю, эта дорога ведет в Джон О'Гроутс.
— А там есть мотель?
Он с шумом выдохнул:
— Думаю, Клайв-то знает, где этот мотель. Позвоню-ка Стречи.
— Они, должно быть, полумилей впереди нас.
Но тут зазвонил его собственный телефон.
— Что за… — Он поднес его к уху.
— Алло?
Телефон же продолжал звонить. Он отнял его от уха и злобно уставился на него. Потом сунул руку в карман и извлек… второй телефон — который, собственно, и звонил.
— Ч-черт. Я утащил телефон Стречи.
Глория захихикала:
— Вы что — одевались в спешке?
Он выругался и нажал отбой.
— Зашибись. Я позвонил самому себе.
— Ну, у нее ведь есть твой номер? И свой собственный тоже.
— Но нет мобильника.
— У вас тут что — таксофонов нет?
— В городах — есть. А мы — черт-те где. Ты видела хоть одну телефонную будку?
— Она может позвонить из отеля.
— Господи Иисусе.
— О, какой мрачный зайчонок. — Ее рука вновь коснулась его ноги — и на сей раз значительно выше колена. — Ой, извини — нельзя.
— Лучше нам развернуться.
— Зачем? Я же говорила — они опережают нас. Сейчас они могут быть в полумиле отсюда.
— Хотелось бы так.
— Если мы вернемся, первым долгом мы доедем до того самого ресторана. Спросим у Фрэнки, куда они поехали. Заодно подвезем его.
— Не смешно.
— Ему-то точно не до смеха. Впереди какие-то огни. — Она сбавила скорость. — Место вроде незнакомое.
— Удиви меня.
Она остановила машину:
— Дай мне шанс. Я очень постараюсь.
Теперь, когда они остановились, стал слышен приглушенный шум дождя по металлической крыше. Странный, шуршащий звук — так скользит по кровати пуховое покрывало.
Она сказала:
— А я ведь не в первый раз так — ночью в машине с парнем. И тут автомобиль странным образом ломается. Правда, за рулем обычно не я.
— Но мы ведь не сломались.
— А можем притвориться, что сломались.
— Послушай, что ты предлагаешь — мотаться по дороге, пока не найдем какое-нибудь место, которое ты узнаешь?
— Пока не объедем вокруг озера? Я, блин, вся промокла. Разве вон на той вывеске не написано: «Номера с завтраком»?
— Как называется отель, в котором остановился Клайв?
— Это не он.
— Да я уже догадался.
— Не сердись, милый. Мы можем заехать туда и обсушиться.
Тут зазвонил его мобильный. Это могла быть только Стречи. Она могла спросить только:
— Вы где?
— Бог его знает. Вы куда повернули от парковки?
— Налево.
— Просто замечательно.
— А вы — направо?
— Как ты догадалась?
— Да мне стало интересно, почему я не вижу ваших фар в зеркале заднего вида. Как у вас погодка?
— Типично шотландская.
— Ты все еще в той же одежде?
— Ну, с Глорией я меняться не стану.
Стречи рассмеялась:
— Как далеко вы зашли… вернее, заехали?
— Не так и далеко. Плетемся сквозь дождь, как пьяная утка.
— Но ведь все это время вы ехали на машине? Если вы сейчас же повернете и доедете до ресторана… Черт, это вам еще час переться!
— Если не больше.
— Твоя одежда хоть подсохла?
— Издеваешься?
— Ой, прости, Микки. Тут тоже льет как из ведра.
— Замечательно. А твоя одежда как?
— Ну, я… — Она замялась. — Я одолжила кое-что из вещей Глории.
Она не стала говорить ему, что это был купальный халат. А купальный халат Глории являлся отнюдь не теплой фланелькой, предназначенной для холодных шотландских вечеров; но бледно-розовым двухслойным шифоном с обилием всяческих рюшечек и оборочек. Словом, абсолютно не во вкусе Стречи.
Но Клайв заявил:
— Ты потрясающе выглядишь.
На нем самом был халат цвета бургундского вина, который необыкновенно ему шел. Так, что она не удержалась:
— Да и ты неплохо.
Он просиял:
— И как только я мог отпустить тебя, Стречи?
Улыбка мигом слетела с ее губ.
— Чертовски запросто. Ты не просто отпустил меня — ты меня бросил. Прямиком в девонширскую грязь.
— Мне очень жаль…
— Ничуть тебе не жаль. Ты ушел от меня.
— Любовь моя! — Он решительно подался вперед. — Да, я скотина — но мы все еще вместе — во всех смыслах этого слова.
— Вместе, как же!
Он стоял близко — совсем близко, и обнять ее ему ничего не стоило.
— Мне нужна только ты.
Она сопротивлялась — но никогда в жизни она не сопротивлялась так вяло. Чем большей сволочью он был, тем меньше у нее оставалось сил, чтобы его оттолкнуть. Ей не следовало оставаться с ним наедине. Не следовало приходить в его комнату. Не следовало принимать ванну, и уж тем паче не следовало напяливать чертов сексапильный халатик этой Глории. Все это было ясно, как Божий день. Но она растаяла в его объятьях.
— Убери от меня руки, — пробормотала она, но он воспринял эти слова с точностью до наоборот.
Его пальцы в ее волосах. Его губы — на ее веках. Его дыхание — на ее щеке…
Она сказала:
— Сволочь ты, Клайв.
Его пальцы — на ее подбородке. Его губы — на ее шее. Его дыхание — на ее плече…
Она подняла лицо и поцеловала его в губы.
Он развязал поясок пресловутого халатика. Тот скользнул к ее ногам.
Хозяйка отельчика «Байд-Эвей» с ужасом обозрела их промокшую одежду.
— Вы что — решили искупаться в Лох-Ломонде? — ошарашенно спросила она.
Сделав замечание, что уже очень поздно, она тут же поправилась, что в такую ужасную ночь она просто не имеет права никому отказать. У нее есть славная теплая спаленка, а там, снаружи, так сыро, что она, как добрая христианка, даст им чашечку супа с кусочком питательного черного хлеба — заметьте, с маслом, а не с маргарином, — а в спаленке есть обогреватель; правда, она вынуждена попросить их не вешать на него мокрую одежду, дабы не испачкать ее обои. И вообще, если они разложат ее где-либо помимо диванчика, намокнет ковер, так что лучше всего бедной уставшей паре будет сложить одежду в кучку, которую она за скромную плату может положить в сушилку. Кстати, есть ли при них багаж? Нет, конечно, ничего страшного нет, но в этом случае ей придется выписать счет заранее — они ведь понимают?
Клайв лежал в полумраке комнаты, пялясь в потолок. Несмотря на хмурую погоду, сквозь шторы проникал тусклый оранжевый свет уличного фонаря. Там и сям в комнате мерцали красные огоньки — пульт от телевизора, подставка для чайника, выключатель на стене, электронные часы, пожарная сигнализация на потолке возле двери. Слышался какой-то слабый звук — но то был не дождь, а всего-навсего жужжание кондиционера. Дверь была заперта снаружи.
Рядом с ним на кровати мирно спала Стречи — рука ее лежала на его груди, а волосы спадали на его лицо. От этого было щекотно и свербило в носу. Он попытался отодвинуть ее голову, а когда ему это не удалось, стал с величайшей осторожностью отодвигаться от нее. Она пошевелилась, пробормотала что-то во сне — ему пришлось на пару секунд замереть в одном положении, чтобы она успокоилась. Потом он снова пошевелился. Она засопела. С необыкновенной нежностью он приподнял ее голову, легонько поцеловал ее и уложил на подушку.
Рука ее продолжала покоиться на его груди, и пальцы этой руки легонько сжались — точно она не хотела отпускать его. Тогда он осторожно разжал ее пальчики своими. Откатился в сторону и пристроил ее руку на теплой простыне, где только что лежало его тело.
Теперь он был свободен. Он прислушался, и вскоре дыхание Стречи стало ровным и мерным. Клайв Лейн любил одиночество. Он обожал возвышаться над бушующим миром, точно цапля на обрывистом речном берегу, когда она неподвижно смотрит на быстротечные воды, выжидая момента, в который можно будет нырнуть и ухватить серебристую рыбку. В последнее время ему так редко удавалось побыть в одиночестве. В течение трех месяцев в Америке цапля по имени Клайв Лейн то и дело совершала дерзкие рыболовные вылазки, чтобы затем вернуться в уютное гнездышко — съемную комнатку, где ждала его верная Стречи. Славная девушка, она очень нравилась ему — но больше того он любил свободу. Стречи не виновата — да и никто не виноват. Вот и Глория — она тоже ни в чем не повинна, просто в тот момент Стречи с ним не было. Он искренне надеялся, что она — такая же цапля, как и он: ухватит рыбку и — общий привет! — возвращается в родимое гнездо. Но она пожелала остаться с ним. Впрочем, как и все остальные.
Он лежал на прохладной, несмятой части кровати. Стречи спала — он же так и не сомкнул глаз. Где-то к северу отсюда, подумалось ему, сейчас находятся Глория и Микки Старр — почти наверняка в одной кровати. Уже спят, должно быть. Или — кто знает? — может, кто из них, вот так же, как он сейчас, тихонько лежит рядом со спящим телом и задумчиво смотрит в потолок.
Гадая, что делать дальше.