Когда есть ты

Джеймсом Бронуин

Что нужно этим женщинам? К их услугам деньги, власть и статус в обществе. Им обещают мир, покой, стабильность. А они бегут из-под венца. За кем или за чем? За любовью…

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Мне очень жаль, Алекс, но я не могу сегодня выйти за тебя замуж».

Потрясти Алекса Карлайла вообще было нелегко, но эти несколько строчек на невинной белизне бумаги буквально сбили его с ног.

Два часа до подписания брачного контракта! Такое ему не виделось даже в ночном кошмаре.

Оставшиеся объяснения: «Мне нужно время, чтобы подумать. Извини» — поплыли перед глазами.

К черту извинения и объяснения! Ему нужна жена — и не где-нибудь, а в кровати, и немедленно!

— Все в порядке, сэр?

Алекс кивнул консьержу, принесшему сообщение.

— Спасибо, Эмилио.

Все будет в порядке, как только он найдет Сюзанну и выяснит, что изменилось с их вчерашней встречи.

Наверняка это просто минутная слабость, предсвадебная паника. Даже такая правильная и разумная женщина, как его будущая жена, имеет право нервничать в день бракосочетания. Особенно если учесть обстоятельства, возлагающие на ее плечи непомерную ответственность.

Сюзанна с самого начала знала об условиях завещания его отца, Алекс вел честную игру и не утаил от нее ни малейшей детали: в течение трех месяцев кто-нибудь из троих братьев Карлайл должен зачать ребенка.

Будучи старшим в семье, Алекс решил, что рождение наследника — его долг и его ответственность. К тому же ни Томас, ни Рэйф пока не желали обременять себя.

Алекс же хотел и жену и детей — и выбрал Сюзанну, своего друга и партнера, по многим причинам. И сейчас пришло время напомнить ей о них.

— Цветы доставлены в номер полчаса назад, мистер Карлайл. Посылка от Картье в сейфе. Полагаю, все идет по плану, — сообщил консьерж.

Все по плану, за исключением того, что невеста отсутствует.

— Моя невеста задерживается. Договорись о переносе подписания контракта.

— На какое время, сэр?

— Не знаю. Через десять минут — мою машину к выходу! — Главное — поймать Сюзанну и привести ее в чувство. — Я должен сделать несколько звонков, затем уеду. Девушка, что доставила записку….

— Полагаю, она подруга вашей невесты, сэр. Зара Ловетт. Она завезла конверт по дороге на работу.

Мозг Алекса работал, как часы: ее подруга наверняка знает, где Сюзанна и что с ней.

— Где она работает?

— Она персональный тренер в фитнес-клубе. У меня есть ее визитная карточка.

Сюзанны нет.

Какая досада!

Зара Ловетт еще раз медленно объехала вокруг домика. Никаких машин, окна плотно закрыты. Природа просыпалась от зимнего сна, единственный признак жизни — веселое нестройное пение местных пташек в ветвях огромных камедных деревьев.

Смешно, но, без сомнения, полное фиаско!

Двухчасовая поездка из Мельбурна, десять долларов за жуткий ленч, и в результате — никого. Она рассчитывала застать здесь Сюзанну. Клиент отменил занятие — сама судьба предоставила шанс разрешить все сомнения, и Зара рванула за город. Накануне свадьбы ее подруга печалилась, а сейчас вот недоступна. Ее мобильный телефон вне зоны действия сети. И это у Сюзанны, которая даже в ванну не залезет без трубки!

И тогда Зара подумала об этом домике. Он принадлежал деду Сюзанны и не мог похвастаться наличием современных удобств, но служил прибежищем в горестные часы. Сегодня утром подруга оставила сообщение на автоответчике: попросила забросить письмо своему жениху и упомянула что-то о времени для размышления.

Девушка остановила мотоцикл, заглушила двигатель и опустила подножку. Она вытянула длинные ноги и глубоко вдохнула свежий горный воздух, затем сняла шлем, перчатки, расстегнула куртку. Ветер овеял прохладой обнаженную кожу, девушка содрогнулась и быстро застегнула молнию. Если бы не небо в кружеве облаков, день был бы роскошным. Но, судя по всему, скоро пойдет дождь, поэтому времени у нее немного — максимум минут пять.

Что-то мелькнуло среди деревьев. Она ждала, всматриваясь в гущи, пока расплывчатый объект не оформился в крыло автомобиля. Спустя секунду раздалось ворчание мотора. Зара облегченно выдохнула:

— Сьюзи, наконец-то!

Медленно выползла машина, престижная европейская марка, как у подруги, но масштабнее. Дверца распахнулась, н показался мужчина. Зару словно ударили в солнечное сплетение.

Алекс Карлайл.

Хотя они никогда не встречались, она тут же узнала его. Темно-синий костюм выглядел таким же респектабельным и дорогим, как и машина. Широкие плечи, плоский живот, уверенные, даже повелительные жесты.

Взгляд проницательный и решительный.

Зара слишком часто видела его фотографии в газетах и знала цвет этих глаз — серо-голубой, цвет зимнего океана во время шторма. Она представляла их такими же холодными и отталкивающими. Несмотря на кожаную куртку, защищающую от ветра, по спине поползли мурашки.

Алекс Карлайл быстро направился к ней. Что, черт возьми, он здесь делает? Как он узнал о домике?

Она крепко впечатала ботинки в землю, вздернула подбородок и приготовилась спрашивать. Как

только их глаза встретились, она поняла — время для вопросов потеряно. Морщинки в углах его глаз углубились.

— Ты — Зара Ловетт?

— Правильно.

Мужчина кивнул, выказывая подтверждение своим догадкам.

— Где Сюзанна?

Он даже не тратил время на представление, будто газетных снимков достаточно для опознания.

— Не знаю.

Его взгляд скользнул в сторону домика, затем вернулся к ней.

— Она здесь?

Он, видимо, не заметил ее отрицательный жест головой, подошел к окну и заглянул внутрь.

— Не верите мне?

Алекс упер руки в бока и повернулся.

— Твой парень сказал мне, что ты отправилась сюда на ее поиски.

Ее кто? Зара открыла рот, чтобы возразить и возмутиться, но затем передумала. Очевидно, он имел в виду Тима — соседа по дому.

— Вы звонили мне домой? Кто вам дал мой номер?

— Это важно?

— Да.

— Нет, — парировал он. — Важно — разыскать Сюзанну. Где она, Зара?

— Вы не получили записку?

— Я не понимаю, почему ты оставила эту записку.

— Сюзанна попросила.

— Не играй со мной, Зара, — в голосе мужчины послышалось раздражение. — Я не в настроении шутить.

— А бывают иные времена?

— Когда хочу, — тихо начал он, — то могу быть мягким и пушистым.

— Догадываюсь.

Алекс спустился по ступенькам с крыльца, и пульс Зары участился.

Пришло время сойти с мотоцикла.

Заре обычно достаточно было встать рядом с мужчиной, чтобы их глаза смотрели вровень. Шесть футов — немалый рост для женщины. Алекс оказался на два дюйма выше. Вблизи его глаза, обрамленные черными ресницами, оказались не голубыми, а ярко-серыми. Ей всегда нравилась такая решимость и целеустремленность в людях, но… Сьюзи.

Теперь я понимаю, подружка, твое нежелание разговаривать с ним тет-а-тет. Тебе бы просто не дали шанса оправдаться.

— Давай сначала, — продолжил он тем же низким голосом. — У меня был ужасный день.

Он улыбнулся, назвал свое имя и протянул ей руку. И тут Зара поняла, почему предложение о заключении брака с этим человеком выглядело заманчивым. А он вовсе не ледышка…

— Когда ты видела Сюзанну сегодня…

— Нет. — Она высвободила руку и опустила ее на бедро, надеясь, что искры, вспыхнувшие внутри, — лишь результат статического электричества. — Я не видела ее. Я даже не разговаривала с ней. Она оставила сообщение на моем автоответчике, затем переслала записку по факсу.

Его темные брови грозно сошлись на переносице.

— Почему она не могла позвонить мне?

— Она сказала, что попытается связаться с вами прежде, чем вы покинете Сидней.

— И вот я здесь.

И тут она увидела происходящее его глазами. Жених, оставленный у алтаря, имеет право на гнев, обиду и раздражение и вправе требовать объяснений.

— Сьюзи пыталась, — мягко продолжила Зара. — Она была расстроена, что не смогла связаться с вами. Когда она сказала, что собирается уехать куда-нибудь, чтобы все обдумать, и не возьмет с собой мобильный телефон, я решила, что она отправилась сюда.

— Сюзанна была расстроена? Это не в ее характере.

— Все в данной ситуации не в ее характере.

— Хм?

Зара пожала плечами.

— Сьюзи внимательная, немного осторожная. По-моему, она жалела о своем опрометчивом решении — насчет того, чтобы выйти за вас замуж. Без обид, но ваш брак — скорее сделка, чувства здесь нет.

— Мы встречались.

— Один раз или два? Едва ли это основания для свадьбы.

— Не веришь, что между нами что-то есть? — Его голос стал холодным, как порыв северного ветра, пробирающий до костей.

Девушка нервно накрутила на палец прядь волос.

— Возможно, но по телефону она говорила расстроенным голосом, и тот факт, что она передумала…

— Вы виделись накануне? — Он подозрительно сузил глаза.

— Мы вместе ужинали. Она казалась очень неуверенной.

Должно быть, в ее голосе что-то прозвучало, и это заставило его резко повернуться.

— И ты поделилась своими мыслями о браке, правильно?

— Я не принуждала Сьюзи, если вы это имеете в виду.

— Конечно, нет, ты только предложила ей подумать.

— Да, посоветовала. — Зара даже не пыталась извиниться. Его глаза угрожающе потемнели. — Почему вы приехали сюда? И зачем искали меня?

— Чтобы выйти на Сюзанну. Нас священник ждет.

О нет, он же не собирается заставлять Сьюзи выйти за него замуж! Надо ему помешать.

Алекс повернулся к машине. Вдруг налетел ветер, от резкого порыва девушка задохнулась. Раздался грохот, мотоцикл упал на землю. Она бросилась поднимать стального коня, но мужчина ее опередил. Они вместе выровняли руль, их плечи и руки соприкоснулись, и Зара снова почувствовала электрический разряд и, не поднимая головы, пробормотала слова благодарности. Ей не нужно знать, что испытывает этот человек, пусть фантазии останутся фантазиями.

Подножка у мотоцикла оказалась сломанной.

Если бы попугайчики не попрятались, предчувствуя бурю, сейчас бы хохотали в голос! Зара перекинула ногу через сиденье и ждала, пока он поднимал ее шлем и перчатки с земли. Алекс стал отряхивать пыль о свои невероятно дорогие брюки.

— Не нужно, — попросила она, взбудораженная видением: ее шлем у его бедра. — Давайте!

Он не отдал и рукой указал на небо.

— Гроза собирается.

Зара откинула голову назад и пристально взглянула на тяжелые, низко плывущие облака.

— Думаю, нам нужно поскорее уезжать.

— На мотоцикле?

— Я живу в Мельбурне и привыкла к капризам погоды.

— Здесь не город. Последние несколько метров дороги оказались слишком круты даже для моего автомобиля. — Он крепче прижал шлем к бедру. — Может, тебе стоит отсидеться в укрытии?

— О нет, — Зара покачала головой. — Я не могу, мне нужно домой.

Он секунду смотрел на нее.

— Тогда тебе лучше ехать со мной.

— А как же мой мотоцикл? Это мое единственное транспортное средство. Я не могу оставить его здесь.

— Я пришлю кого-нибудь забрать, — он усмехнулся, — твое транспортное средство.

Вот, пожалуйста! Одно слово — и проблема решена. Зара и не представляла, как жить в таком мире. Она хмыкнула.

— Не знаю, хочу ли я…

— Быть запертой здесь, когда разразится буря?

Не то чтобы она намеревалась сказать это, но суть он уловил. Нет, она не хотела остаться здесь, в уединенном месте, с этим человеком со стальными глазами.

— Я только спрячу мотоцикл от дождя.

— Приятно сознавать, что ты можешь поступать разумно.

— Когда хочу, я могу быть разумной, — отозвалась Зара, передразнивая его.

О настоящей причине она решила умолчать. Лучше оказаться рядом, когда он найдет Сюзанну, и не дать ему возможности силой принудить ее к браку.

Зара ясно видела, что Алекс Карлайл предложил ей поехать вместе с ним лишь из вежливости и был разочарован, когда она согласилась.

Он не хотел брать девушку в свою машину, но что было делать? Ветер разыгрался не на шутку, поднимал тучи пыли, ломал ветви на деревьях. Алекс вырос в самом сердце австралийской пустоши и умел предсказывать погоду. Ему пришлось предложить свои услуги, а теперь вот сиди и мучайся.

Зара Ловетт. Почему он раньше мало что слышал об этой девушке?

У нее невероятно красивые длинные ноги, затянутые в черную кожу. Мимо них даже монах бы не прошел, а он не монах.

Алекс сфокусировал внимание па дороге, стараясь не смотреть на пассажирское сиденье. Волосы цвета золотистого меда, светло-карие, почти желтые глаза и тонкие, высокие, драматически изломанные темные брови. Лицо, пожалуй, слишком длинное, нос великоват, рот довольно широкий — девушка скорее эффектная, чем красивая.

Впрочем, одного его взгляда на длинные ноги оказалось достаточно, чтобы он почувствовал желание.

Алекс услышал, как она задвигалась, раздалось металлическое звяканье, жужжание молнии. Куртка. Он вовсе не хотел, чтобы она расстегивала свою куртку! Ему не нужно знать, что кроется под черной кожей.

Стало трудно дышать, Господи, что это с ним? Он словно подросток на первом свидании. К тому же она подруга Сюзанны!

Зара с тихим вздохом откинулась на спинку, подняла руку, чтобы пригладить волосы. Он уловил аромат женщины, смешивающийся с запахом духов и кожи. Обволакивающий терпкий аромат. Неужели они подруги? На первый взгляд — ничего общего.

Они заговорили одновременно, но Зара уступила.

— Я собирался спросить, как вы стали подругами? — Он бросил косой взгляд. — Я и не представлял, что у Сюзанны такая подруга.

Девушка выгнула брови и решительно взглянула на него.

— Потому что я ношу кожу и езжу на мотоцикле?

Резонно.

— Давно в байкерах?

— В байкерах? — Она хрипло рассмеялась, отчего Алекса обдало жаром. — Я езжу на мотоцикле, потому что это удобно и дешево. Кроме того, мой совсем маленький.

— Это важно?

— Что важно? Размер?

В ее голосе почудилось легкое поддразнивание, но он упорно сопротивлялся желанию вступить в игру.

— Мы говорили о размерах мотоциклов.

— О, чтобы называться байкером, нужно водить машину марки «доминатор» или «монстр». Ну а кожаные вещи — для безопасности.

— В этом смысле я предпочитаю металл. В автомобилях езда более безопасная.

— Весомый довод, но металл не помогает в пробках.

— Разве, сидя на железном коне, не приходится останавливаться на красный свет? — заметил он, поймав ее взгляд. — К тому же в машине я могу звонить и диктовать письма.

— А я могу учиться.

Учиться? Слишком велико искушение, чтобы промолчать.

— Что ты изучаешь?

— Когда стою на светофоре? Иногда повторяю анатомию.

— Где у человека какие косточки? — Он бросил быстрый взгляд в ее сторону и увидел, что она широко улыбается. — Ты изучаешь медицину?

— Третий год.

— Доктор Ловетт, — пробормотал Алекс.

— А чем вам не нравится моя фамилия? — В ее голосе послышалось возмущение.

Он улыбнулся, перекатывая на языке прекрасное сочетание слогов ее фамилии.

— Какое отношение ты имеешь к Сюзанне? — начал он, напоминая себе, кто она и какое дело столкнуло их.

— Мы давние подруги.

— Со школы?

— Нет.

Она не уточнила, и Алекс оставил расспросы. Они достигли опасного отрезка пути, что потребовало всей концентрации внимания. Ветер с ревом разбивался о железо машины.

— Ветер усилился. Я рада, что еду в машине. — Словно в подтверждение этих слов, огромного размера ветка упала на дорогу, затем ветер подхватил ее и швырнул в сторону.

Алекс снизил скорость и…

— Смотрите!

Завалившееся набок дерево перегородило дорогу. Он заметил его слишком поздно, чтобы избежать столкновения, но мастерски затормозил, вывернув руль. Автомобиль увернулся от толстого ствола и начал медленно съезжать с дороги в кювет.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Зара зажмурила глаза, но удара не последовало. Машина остановилась, из-под крышки капота вырывалось зловещее шипение.

Спустя секунду щелкнул ремень безопасности.

— Ты в порядке?

Его голос звучал несколько обеспокоенно. Зара почувствовала, как увлажнились веки, и поставила диагноз: реакция на шок. Она медленно открыла глаза.

— Вроде.

— Уверена?

Она выдавила слабую улыбку.

— Дай мне минуту.

Он замялся на мгновение, затем попытался открыть дверцу. Безуспешно. Дверцу заблокировали толстые ветви. Алекс надавил плечом, послышался скрежет металла.

— Выход с твоей стороны.

Зара приняла руководство к действиям, толкнула дверцу и вылезла наружу. Ветер подхватил волосы, заполз под куртку, но ее внимание приковала неповрежденная панель машины с ее стороны.

Алекс ловко маневрировал, чтобы не задеть сторону пассажира. Чтобы защитить ее? Горло судорожно сжалось.

Чтобы защитить их обоих, напомнила она себе. Ничего личного.

Выпрямив плечи, она последовала за своим спасителем, чтобы осмотреть капот. Бампер застрял в стволе, а толстая ветка, настоящая дубина, казалось, проткнула железо насквозь. Радиатор жалобно шипел.

— Похоже, нам далеко не уехать, — она положила руку на капот.

— Могло быть хуже, — заметил он. — Я рад, что ты находилась в машине.

«А не на мотоцикле», — про себя добавила она. Не высказанное вслух замечание заставило ее отвернуться.

— Было бы хуже, если бы не твоя быстрая реакция.

— Куча хлама. — Он внимательно оглядел машину, ствол, перевел взгляд в сторону леса, затем двинулся к дороге. Она последовала за ним. На дороге никого, можно сутки ждать, и нет гарантий, что кто-нибудь появится.

— Как далеко мы отъехали от домика? — спросила она.

По крайней мере там ее мотоцикл.

— Миль семь. Приличное расстояние.

Снова налетел ветер, и Зара застегнула куртку. Небо серело с неимоверной скоростью, воздух наполнился ароматом эвкалипта — верный признак бури.

— Если мы не хотим промокнуть, — коротко заметила она, отворачиваясь от машины, — нам необходимо поспешить.

Они двинулись назад. Свинцовое небо, нависшее над головами, подгоняло, оба шли быстрым размашистым шагом. Зара слушала скрежет камушков под подошвами его баснословно дорогих туфель, предназначенных для ковровых дорожек и мраморных плит респектабельных офисов.

Хорошо еще, что, покидая город, она натянула кожаные брюки поверх своего рабочего костюма — шорт и спортивного топа. Сейчас брюки вместе с его галстуком и пиджаком лежали в рюкзаке. Байкеровские ботинки она поменяла на кроссовки и оказалась в выгодной позиции, но Алекс не уступал ей, его дыхание было ровным, шаг твердым.

Впрочем, чему тут удивляться? Алекс Карлайл производил впечатление человека, привыкшего к физическим нагрузкам и длинным походам.

Краем глаза она заметила размеренный размах рук, закатанные рукава открывали взору сильные мускулы и приятный загар. У Зары заныло сердце.

Несомненно, этот мужчина очень красив. Но по долгу работы ей часто приходилось иметь дело с превосходными мужскими экземплярами, и под пятитысячными пиджаками они были всего-навсего люди из плоти и крови. Но ни один не заводил ее.

Так почему именно Алекс Карлайл?..

Потому, что он не из ее мира, или потому, что она чувствует к нему нечто особенное?

Через десять минут они достигнут домика, и буря задержит их и заставит остаться там… наедине. Эта мысль обостряла ее чувства, стесняла дыхание.

Наконец небо разверзлось, обрушив на землю обильные потоки воды. Мгновение — и ливень обернулся градом. Мелкие колючие горошинки больно били по плечам и спине. Они вымокли мгновенно и насквозь. Она бы бросилась бежать как очумелая, прикрывая голову руками, если бы не возглас Алекса, заставивший ее держать плечи прямо.

Его темные волосы торчали в беспорядке, рубашка прилипла к торсу, грудь тяжело вздымалась, но голос звучал ровно:

— Не знаю твоих планов, но думаю, они совпадают с моими.

Зара откинула волосы с лица.

— Я рассчитывала еще погулять, — выдохнула она. — Но если ты возражаешь, давай поторопимся.

Зара бывала в этом домике и знала, чего ожидать. Одна комната, одна кровать, один душ — и то во дворе. Ни электричества, ни горячей воды, ни соседей, ключ спрятан под крыльцом.

Прошло сорок пять минут, как они открыли дверь, и пришла пора перестать трястись. Наконец-то! Он терпеливо развел огонь, хотя разжечь мокрые дрова было чертовски трудно, нашел два толстых спальных мешка. Зара развесила свою мокрую одежду на руле мотоцикла и закуталась в покрывало, снятое с кровати.

Теперь огонь весело потрескивал, подбрасывая вверх искры и отражаясь красными бликами на точеном торсе Алекса. Зара решила, что безопаснее будет наслаждаться игрой огня на дровах, чем пялиться на раздетого красивого мужчину.

Она пыталась думать позитивно: теперь Алекс взаперти, и у Сюзанны появилось время на обдумывание своего решения.

Для Зары же это опасное соседство, потому что Алекс распространяет флюиды привлекательности, а замкнутое пространство лишь усиливает его обаяние. Но она знает, что может иметь, а что нет, например шоколад…

Плохой пример.

Скривив губы, девушка прижала руку к животу. Фантазии о сладостях напомнили ей о пустом желудке. В домике не оказалось продуктов, лишь две подушки, два спальных мешка, две керосиновые лампы без керосина и коробка спичек.

Она услышала, как он перебирает вещи в буфете.

— Есть что-нибудь? — с надеждой спросила она.

— Ничего, кроме аптечки.

В первый раз с того момента, как они переступили порог дома, их взгляды встретились.

Хорошо, что между ними огромная дистанция и полумрак в комнате позволяет спрятать волнение.

Зара плотнее закуталась в покрывало и попыталась расслабиться.

— Даже какой-нибудь несчастной банки бобов нет? — спросила она.

— Печально, но нет.

— Знаешь, что на самом деле печально? Я останавливалась по дороге, чтобы заправить бак и перекусить, и…

— Ты не захватила остатки?

Зара кивнула.

— В момент слабости я чуть не купила плитку шоколада.

— Черт!

— Любишь шоколад?

— Это один из моих грехов, — медленно улыбнулся он.

Этот мужчина — само воплощение греха: широкие плечи, плоский живот, улыбка, подчеркивающая чувственное очертание верхней губы, римский профиль…

Зара ощутила, как искушение разливается по венам. Спросить или не спросить, как часто он грешит? Флирт всегда приятен и полезен, но в данной ситуации неуместен, ведь Алекс Карлайл принадлежит Сюзанне.

— Но я сопротивлялась зову сирены. — Зара пожала плечами, и над тканью покрывала появилась полоска шелковистой кожи.

— Наверное, мы оба планировали провести остаток дня иначе.

— У нас есть что-то общее, — обрадовалась она и тут же пожалела, вспомнив, что свело их вместе.

— Почему ты не одобрила нашу свадьбу с Сюзанной? — спросил он.

Зара медленно вдохнула, почувствовав напряжение в его взгляде. Сюзанна не рассказывала о своих отношениях с Алексом Карлайлом.

Они очень разные с Сюзанной. Когда влюблялась Зара, она буквально пела, смеялась, дышала своим чувством. О том, чтобы переписываться с другом по телефону или компьютеру, не могло быть и речи. Сюзанна же, наоборот, вела себя сдержанно, пару раз упомянула о свиданиях и недавно призналась, что дала согласие на брак.

— Я бы не возражала против вашей свадьбы, — медленно начала она, — если бы Сюзанна проявила больше энтузиазма.

— Она была несчастна?

— Ты меня спрашиваешь?!

— С момента ее переезда в Мельбурн мы редко виделись. — Он сжал челюсти.

— Вы провели вместе последние выходные, — заметила Зара. Она знала, что Сюзанна и Алекс ездили в Камеруку повидаться с его матерью и братьями. — Забыл?

Зара видела Сюзанну два раза за последнюю неделю и успела заметить ее задумчивость и рассеянность, а жених вот ничего не заметил, и сейчас он сидит тут с каменным лицом и молчит.

— У нее есть кто-то?

Даже в сумерках комнаты она видела, как горят его глаза. Сомнений нет, в жизни Сьюзи произошли перемены, но… другой мужчина? Совсем на нее не похоже.

Заре понадобилось время, чтобы обдумать свой ответ, взвесить все «за» и «против». Обманывать Сюзанна не стала бы.

— Нет, вряд ли. — Зара покачала головой. — Она же согласилась выйти за тебя замуж.

Напряженная тишина нарушалась лишь потрескиванием поленьев.

— Что ты будешь делать? — спросила она.

— А что я могу? — Он поднялся со скамьи. — Мы застряли здесь, и нам ничего не остается, как ждать. Когда-нибудь гроза закончится…

Он двинулся к ней, Зара выпрямилась, но он не дошел, остановился у очага и подкинул дров в огонь. Как же она не заметила черные, будто вороново крыло, волосы, густые и волнистые, золотистую от загара кожу. Она сжала кулаки и сглотнула. Горло оказалось до боли сухим, как и губы, девушка высвободила руку и потянулась за водой.

Она сделала глоток и протянула ему бутылку. Он запрокинул голову, мышцы на шее дернулись.

О господи, надо прекратить пялиться на него.

— Ты ловко управился с огнем, — Зара перевела взгляд на очаг. — Ты был бойскаутом?

— Я? — Он фыркнул. — Нет.

— Это зазорно для Карлайлов?

— Я вырос в деревне, Зара, на ферме. Разведение огня — урок номер один. Меня обучали обращаться со скотом, а на пастбищах иногда холодно.

— Ты пас скот?!

Он издал странный мягкий звук.

— Трудно поверить?

Газеты пестрили снимками братьев Карлайл — этих принцев австралийской пустоши, но представить себе Алекса ковбоем? Невероятно. Час назад она бы рассмеялась в голос. Да, жизнь часто преподносит нам сюрпризы.

— А ты, Зара, умеешь? — он кивнул в сторону огня.

— Нет, — девушка улыбнулась.

— Но любишь природу?

— Почему ты так решил?

— Ты упомянула, что приезжала сюда.

— Здесь чувствуешь себя свободной. Ни тебе расписаний, ни давления, ни обязательных встреч.

— Не возражаешь против отсутствия коммунальных удобств?

— Не буду лгать, — она улыбнулась и покачала головой. — Я скучаю по приличному душу, горячему и продолжительному.

Хрипловатый голос оборвался, она подняла голову и обнаружила, что он пристально наблюдает за ней. И снова почувствовала, как кровь превращается в расплавленный шоколад…

— Ты приезжаешь сюда одна?

— Оглянись, Алекс. — Зара посмотрела на кровать, и ее сердце подпрыгнуло. — Вряд ли здесь достаточно места для группы.

— Я говорю не о группе.

Нет, конечно, он имеет в виду мужчину, горячего и страстного любовника. И если бы он не наблюдал за ней своими серьезными, внимательными глазами и она бы не сидела здесь обнаженной, закутанной лишь в покрывало, то сумела бы рассмеяться.

— Я приезжаю сюда, когда хочу остаться наедине с собой. Убегаю, — тихо объяснила она.

В огне треснула и зашипела ветка.

— От чего ты бежишь, Зара? — спросил он.

— От жизни, от планов, от постоянной занятости, суеты. — Зара пожала плечами. Наверно, ей стоит закрыть рот, но очень тянуло поговорить. — Последний раз после смерти мамы я бежала от… — Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. И вдруг осознала пустоту вокруг себя: ни семьи, ни связей. — Звучит, наверное, чудно, но я бежала от одиночества, от места, где ты всегда была не одна, а тут…

— Вы всегда жили вместе?

— Да.

— Сочувствую, — мягко начал он после паузы. — Как долго болела твоя мать?

— Три года. — Время от времени Зара представляла мать живой, слышала ее голос, словно Джинджер, как обычно, сидела рядом, подталкивала дочь локтем и смешила байками о мире и мужчинах, на чьих плечах он держится.

Иногда она была немного циничной, ее мама, возможно из-за своего занятия. Профессия стриптизерши позволяет быстро избавиться от розовых очков, сквозь которые многие смотрят на этот мир.

— Ты часто вспоминаешь се?

— Каждый день. — Зара попыталась улыбнуться, но, поймав его взгляд, поняла, что не может.

Ей никак не удавалось справиться с эмоциями — ни улыбнуться, ни вздохнуть. Она знала свое сердце, свою душу, распахивающуюся каждый раз, когда речь заходила о маме. И только она подумала об опасности такого откровения, как полено в очаге упало и в воздух взвился сноп искр.

Алекс подскочил как ужаленный, девушка не могла сдержать смеха, так яростно и нелепо он

отряхивал брюки. На ткани появилась маленькая дырочка.

— Рад, что ты нашла это забавным.

Зара выразительно посмотрела на него, в настоящий момент он мало походил на принца австралийской пустоши.

— Хорошо, что ты не принял мой совет снять мокрые брюки, — заметила она.

Он издал странный звук, то ли смех, то ли ворчание.

— Инстинкт самосохранения.

— У тебя было видение насчет полена и брюк?

Он выпрямился и честно посмотрел своей собеседнице в глаза.

— Нет, просто я решил, что из нас двоих один должен остаться одетым.

Зара едва не задохнулась. Она не ожидала, что под маской холода кроется такое обаяние, остроумие и прямолинейность. Если не хочешь сорваться в пропасть, избегай соблазнов.

— Моя одежда… — она попыталась встать, — должно быть, уже высохла.

У Алекса Карлайла руки не были спеленаты, как у нее, поэтому, пока она крутилась в покрывале, он уже подобрал ее одежду.

— Вот. — Это оказались трусики без каких-либо сиреневых кружев и атласных красных бантиков. Это были практичные спортивные черные трусы, какие часто носят парни, вдобавок с аппликацией розовых заячьих ушек. Впрочем, в его руке они выглядели вполне соблазнительно, если учитывать его большой палец у розового ушка…

— Высохли.

— Мне лучше надеть их, — выдавила она. — Знаешь ли, инстинкт самосохранения.

Его ноздри затрепетали, глаза потемнели, он тряхнул головой, подавая знак, что понял, и отдал трусы.

— Тебе лучше надеть все, что ты сможешь найти, Зара… из моей и своей одежды. Если буря затянется, нам понадобится не только вся сила воли, но и глубокое осознание инстинкта самосохранения.

Он развернулся и вышел во влажные сумерки, прикрыв за собой дверь.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Зара быстро оделась, хотя и не во все, что смогла найти. Она натянула трусы, спортивный топ, его рубашку и потянулась за курткой. Его рубашка благоухала дорогой туалетной водой, но запах ей не нравился. Нижняя часть тела взбунтовалась от прикосновения с влажной материей, и, подумав, она сняла рубашку Алекса.

Инстинкт самосохранения, черт бы его побрал! Между ними ничего не произойдет, не может произойти, потому что никто из них этого не хочет!

Так ли это?

Зара прижалась щекой к окну и вздрогнула, ощутив холод стекла. Сердце глухо стучало. Разве можно унять этот ревущий внутри огонь?

Ветер бросал дождь пригоршнями в деревянные стены, потоки воды хлестали по ветвям эвкалиптов и железной крыше. Алекс спрятался под навесом крыльца. Холодно, мокро! Хорошо, может, мерзкая погода остудит пыл.

Зара Ловетт — обольщение с желтыми глазами, прямолинейным взглядом и хриплым смехом. Зара Ловетт, вошедшая в его жизнь женщина, с убийственно длинными ногами, разбудившая в нем физическое влечение.

Алекс не любил фейерверки, они напоминали ему о вспыльчивости и естественной страстности натуры. Он денно и нощно взращивал в себе сдержанность, отчего выглядел иногда холодным и недоступным.

Алексу нравились простота, мягкость и стабильность в отношениях с женщинами, поэтому его выбор пал на Сюзанну.

Ничего не изменилось за последние шесть часов, ему все еще нужно исполнить волю отца, он все еще хочет прочных отношений с женщиной, у которой такие же цели и принципы, что и у него. С той, кто уважает время и энергию, которую он тратит на свою карьеру, и кто не требует больше того, что он может дать.

Ничего не изменилось, кроме того, что судьба свела его с золотоволосой красоткой, заставившей его вспомнить о мужских потребностях. Но когда небо прояснится, он найдет свою невесту и убедит ее выйти за него замуж.

Это его цель и его долг.

Зара перестала игнорировать его присутствие. Между ними никогда ничего не произойдет, так отчего не насладиться прекрасным зрелищем — мужчина за работой? В привлекательности ему не откажешь. Алекс поправил горящие поленья, вновь принесенные свалил около камина, покрутил сломанную подножку мотоцикла, затем десять минут расхаживал из угла в угол, разминая мышцы. Праздность, верно, у него не в чести.

— Не привык к такому количеству свободного времени?

Мужчина очаровательно улыбнулся. Зара скрестила руки на груди, но от окна не отодвинулась.

— Что бы ты сейчас делал, если бы не оказался запертым тут?

Он перестал шагать, медленно повернулся и пристально взглянул на нее.

— Сегодня ночью? Первой брачной ночью.

Она слишком поздно осознала, как глупо прозвучал вопрос. Ей захотелось засунуть в рот кляп. Интересно, ботинок подойдет?

— Какие детали тебя интересуют? — спросил он, криво усмехнувшись. Зара не могла не обратить внимание на опасные искры, вспыхнувшие в его глазах, и на отклик своего тела. Впрочем, если продолжить болтать, то яркие образы первой брачной ночи исчезнут сами собой.

— Обычно чем занимаешься в это время?

— Я бы работал.

— Даже в субботу?

— Возможно. — Алекс пожал плечами, день недели не имеет значения. — Все зависит от того, где я нахожусь и над чем работаю, с кем обязан встретиться, что урегулировать.

Обязан. Какая интересная трактовка общественной жизни, в точности как у нее.

— И никаких вечеринок с безудержным весельем?

— Ничего подобного не припомню.

— Почему ты работаешь на износ? — спросила девушка. Ей просто необходимо задавать вопросы, чтобы не попасть под его обаяние. — Работа — твоя жизнь?

— А что в этом плохого?

— 11ет, ничего, — быстро вставила она. — Я тоже посвящаю всю жизнь работе.

— Заметно, — медленно ответил он и, увидев, что она его не поняла, добавил: — Твоя физическая подготовка.

Он говорил о забеге до домика.

— Ты тоже не отставал.

— Удивлена?

— Ты находился в проигрышной позиции — в деловом костюме и кожаных туфлях.

— Думаешь, я не пострадал?

На секунду девушка утонула в его улыбке, затем наморщила нос.

— Мозоль?

— Парочка. — Он неловко пожал плечами, и она поняла, что он всего лишь простой мужчина. Мужчина, который натер ноги в неподходящей для кросса обуви. Зара встала и направилась к буфету.

— Я за аптечкой.

— Это же всего-навсего пара мозолей.

Она вернулась к огню с коробкой в руках.

— Иди сюда, я взгляну.

— Забудь.

— Я учусь на доктора. Мне нужна практика.

— Обязательно нужна. — Алекс даже бровью не повел. — Но не стоит практиковаться на мне.

Прошло мгновение, прежде чем она осознала значение сказанного и вспыхнула, как сноп искр в камине. Зара быстро перевела взгляд на стул, затем, испугавшись чего-то, вернулась к его лицу. Алекс понял, что ей удалось увидеть картинку его глазами: он сидит на стуле, она, преклонив колени, осматривает его ноги, длинные золотистые волосы касаются его икр, ласкают и щекочут, заботливые руки врачуют маленькие раны…

Ее глаза повлажнели, линия губ смягчилась, и он чуть зубами не заскрежетал.

Пару минут назад разговор лился просто и непринужденно. Как они опять попали в эту опасную зону? Алекс снова стал мерить комнату шагами.

— Ты не сказала мне, — он остановился и посмотрел на девушку, — чем занимаешься по ночам.

Зара осторожно закрыла крышку и отставила аптечку в сторону.

— Главным образом занимаюсь.

— Ты же не можешь заниматься все время. Что ты делаешь, чтобы расслабиться и отвлечься?

— Встречаюсь с друзьями, слушаю музыку, иногда вяжу.

Последняя фраза рассмешила его. Какой гротеск — эффектная, сексуальная женщина и такая старомодная привычка!

— Ты вяжешь?

Она ощетинилась:

— Разве это плохо?

— Нет… необычно. Кто тебя научил, мама, бабушка или старая тетушка?

Зара улыбнулась.

— Мама во время болезни научилась у доктора, а затем и я. Приятно видеть плоды своего труда. Линда говорит… — Она вдруг глубоко вздохнула. — Тебе не нужно слушать.

— Нет, я хочу.

Она прямо посмотрела ему в глаза, подождала немного, затем продолжила:

— Линда, терапевт, говорит, что самое главное в вязании — то, что ты делаешь кому-то подарок. Своеобразная терапия — когда ты вяжешь, ты думаешь о человеке, для кого вяжешь. И это позитивно влияет и на тебя.

— А что посоветует будущий врач?

— Все, что позволяет расслабиться, — полезно. — Зара задорно улыбнулась. — Итак, по субботам я вяжу…

— Не большой грех.

В воздухе опять запахло жареным, и девушка бросилась спасать ситуацию.

— Шоколад — твоя единственная страсть?

— Еще лошади.

— О, бега? А ты игрок?

Он воспринял нотки недоверия как комплимент и улыбнулся.

— Нет, скорее мой брат Рэйф. Я развожу лошадей и выезживаю их. И иногда бываю одержимым.

— Догадываюсь.

Алекс подумал, что сейчас он одержим хрипотцой в ее голосе, особенным взглядом золотистых глаз, красивой родинкой на левой щеке, длиной ее ног и округлостью бедер.

— Ты разводишь лошадей для поддержания племенной крови?

У пего заняло несколько секунд, чтобы сформулировать правильный ответ.

— Есть несколько отличных жеребцов.

— Интригует, — медленно заметила она. Ее голос звучал холодно и практично.

— Интригует… как?

— Я вспомнила, что говорила мне Сюзанна.

— Давай, Зара, говори.

Она колебалась.

— Ладно, — решилась она принять вызов. — Когда Сюзанна рассказала мне, почему тебе нужно срочно жениться и почему ты выбрал ее, я подумала о племенной крови. Мне показалось, что этот неизвестный мне Алекс изучал список невест из высшего общества и решил, что Хортон и Карлайл — удачное сочетание.

Мужчина подозрительно сузил глаза.

— Что, — медленно начал он, — Сюзанна говорила тебе?

— Что ты и твои братья не унаследуют состояние, если не сделают ребенка. Мне очень жаль, но все это напоминает коммерческую сделку. Неужели тебе мало денег?

— Откуда ты знаешь, что все делается ради денег? Ты спрашивала Сюзанну или меня?

Зара захлопнула рот. Ее мнением никто не интересовался.

— Империя Чарлза Карлайла принадлежит нам, это — мы. Его последняя воля — внук для нашей матери, то, что мы должны — я должен… — он приложил руку к сердцу, — не ради денег и наследства. Мы платим свой долг нашему отчиму, нашей семье.

Дождь выбивал яростную дробь по крыше заглушая шипение огня, но Алексу казалось, что сердце стучит громче. Он сказал слишком много, слишком широко распахнул душу.

— Извини, мои слова несправедливы. — начала она после паузы. — Однако я оказалась права, что ты выбрал Сюзанну по определенным причинам? Ты искал мать для своего ребенка, подходящую кандидатуру.

— Полагаешь, из нее получится хорошая мать?

— Великолепная, но я спрашивала о другом. — Зара выдохнула и поднялась на ноги. — Почему ты просил ее выйти за тебя замуж? Почему не подумал завести ребенка без брака?

— Я верю, что каждый маленький человечек заслуживает счастливой, прочной семьи и двух родителей.

— Старомодно! Разве тебе не кажется, что ребенку лучше пусть с одним родителем, но любящим и заботливым, чем в полной семье, но без любви? Посмотри на меня! — Золотистые глаза неистово поблескивали. Зара придвинулась ближе. — Я показательный пример. Я никогда не нуждалась в отце. Ему было наплевать на меня.

— И он не появлялся? — Алекс прищурился.

— Черт, нет! Я даже не знала, кто он, пока не умерла мама. Я попыталась встретиться с ним, но он не захотел меня видеть.

— А что, если бы захотел? — спросил он. — Тебе понравилось бы разрываться между двумя домами?

Она выдвинула подбородок.

— Нет, но ребенок — не повод для создания семьи.

— А каков повод, по-твоему?

— Любовь, — без колебания выпалила она. — Сумасшедшая любовь к человеку, с кем желаешь разделить свою жизнь, с тем, от взгляда которого млеет сердце, с тем, без кого не можешь жить.

— Не подозревал в тебе столько романтики. — Алекс покачал головой, затем сделал шаг вперед, не сводя с нее пристального взгляда. — Значит, если бы завтра ты встретила такого человека и влюбилась без памяти, ты бы вышла за него замуж?

Ей показалось, что она сейчас растворится в его глазах, из нее вырывали признание. Зара стушевалась, уже жалея, что призналась ему.

— Завтра? — Она отвернулась от огня и безразлично пожала плечами. — Нет. Я не могу позволить себе вступать в прочные отношения, пока не закончу учебу.

— Почему?

— У меня нет времени на свидания — учеба, работа. Скоро защита. — Глаза смотрели напряженно, затем робкая улыбка осветила лицо. — Я обещала маме, что получу диплом.

— Чтобы она могла тобой гордиться?

— О, я уверена, она бы гордилось мной и без диплома. Я отложила учебу, чтобы ухаживать за ней, и она заставила меня пообещать, что я вернусь в университет. Если бы я поступила иначе, ее сердце разбилось бы.

В тишине Алекс вдруг осознал, что дождь прекратился и единственный звук в домике — потрескивание поленьев в камине. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы остаться на месте, а не броситься к ней.

— Дождь перестал. — Значение этого слова повисло в воздухе, как густая пелена. Искры медленно умирали на углях. Ехать или остаться?

Она взглянула на него.

— Думаешь об отъезде?

— Нет. Ветер еще не стих.

Зара облизала полные губы.

— Нам, вероятно, следует заночевать здесь.

— Раньше ты говорила, тебе нужно домой.

— Из-за учебы.

— Дома кто-нибудь станет беспокоиться о тебе?

— У меня есть сосед. Мы вместе снимаем квартиру. Тим, ты с ним говорил. Но он, вероятно, подумает, что я решила заночевать здесь, он знает мою любовь к загородным прогулкам.

— Остаться было бы разумно, — согласился Алекс, хотя в душе очень сомневался. — Ты можешь расположиться на кровати.

— Это несправедливо. Я думаю…

— Не предлагай мне разделить ее с тобой, Зара, — прервал он ее. — Это было бы несправедливо.

Она не согласилась, но обсуждать не рискнула. Слишком щекотливая ситуация.

— Я выйду в душ

Когда она открыла дверь, в домик ворвался ледяной пронизывающий ветер. Они правильно сделали, что остались. Он положил спальный мешок на кровать, сам разместился на полу.

Когда Зара вернулась и начала стаскивать с себя одежду, Алекс не выдержал — сбежал в душ. Холодная вода помогла, но ненадолго. Он знал, что она лежит на кровати, почти рядом, и не спит. Его желания с трудом поддавались контролю — он не мог ни сидеть, ни лежать. Наконец Алекс поднялся и прошлепал к окну. Загнан в ловушку, заперт в четырех стенах, узник собственного тела.

Она тихо повернулась на кровати, скрип пружин не предназначался для его ушей, но сквозь завывания ветра и шум опять полившего дождя он услышал.

Алекс не повернулся, стоял и думал, как бы смеялись над ним его братья, особенно Рэйф, баловень судьбы. Тот бы не медлил у окна, когда на постели лежит прекрасная женщина, и расценил бы их затворничество как знак свыше.

Алекс знаков не ждал и жил согласно законам логики, но прислушиваясь к собственным инстинктам. И оба эти советчика нашептывали ему, что Зара не та женщина, что ждет мира, стабильности и контроля. За двенадцать часов она сумела разозлить его, заинтриговать, бросить вызов, превратить в жертву своих же собственных предрассудков.

А ночь только начиналась.

Рэйф бы уже катался по иолу в приступе безудержного смеха.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зара испытала все методики, чтобы расслабиться, но не приблизилась ко сну ни на йоту. Здесь, в окружении эвкалиптов и сосен, вдыхая сочный ментоловый аромат под темным плащом звездного неба, она обычно быстро засыпала. Продолжительные прогулки по лесу и ловля форели утомляли.

Она всегда спала здесь как младенец.

Улыбка коснулась губ. Зара вспомнила тот день, когда Сюзанна учила ее ловить рыбу. Неделя тогда выдалась нелегкая, и она сразу согласилась на предложение подруги поехать в «милое местечко, оставленное ей дедом». Зара ожидала увидеть один из роскошных классических особняков, а увидела ветхое строение без газа и электричества.

И уж никак не ожидала, что ее сестра по отцу, девушка с безукоризненным произношением выпускницы престижной частной школы, продемонстрирует отличные навыки рыбной ловли. Они были знакомы всего пару месяцев, но каких месяцев! Взять хотя бы обстоятельства их встречи.

Зара очень переживала по поводу ухудшающегося здоровья матери. Подумав, она решила найти отца. Как-то, разбирая вещи, наткнулась на газетные вырезки, из которых узнала его адрес и вдобавок выяснила, что у нее есть сестра. Сюзанна умоляла ее сохранить их отношения в секрете. «Мама не знает о его похождениях. У нее слабое здоровье и шок может убить ее».

После встречи с отцом Зара не пожелала больше знать этого мерзавца. А с сестрой подружилась. Пара чашек кофе, три совместных завтрака, беседы о болезнях матерей, выходные, проведенные в этом домике, — и девушки прониклись обоюдной симпатией.

Сюзанна оказалась не испорченной принцессой, а умным и понимающим собеседником, и Зара почувствовала стыд за свою злость, которую она испытывала к ней.

«Дедуля Хортон научил меня ловить рыбу. Он был чудесным человеком, наш дедушка. Я уверена, если бы он знал о тебе, то пригласил бы в свой домик и тоже научил ловить форель. Вот почему я привезла тебя сюда, сестренка. Тут нет телефона и горячего душа, но я очень хотела поделиться с тобой чем-то личным, семейным. Пожалуйста, приезжай сюда, когда захочешь. Дедуля был бы счастлив видеть тебя».

После тех выходных они стали настоящими друзьями, какими бывают сестры, хотя больше это слово не произносилось. Зара прониклась уважением к Сюзанне за верность семейным принципам и заботу о любимой матери.

Она неправильно судила Сюзанну и так же ошиблась в Алексе Карлайле. Пресса рисовала его сильным, властным хозяином жизни, и Зара представляла его кем-то вроде Эдварда Хортона.

Он просил Сьюзи выйти за него замуж — по веским причинам, но Зара чувствовала, что для сестры они не подходят. Или она ищет себе оправдание за то, что увлеклась им?

Она вздохнула, перевернулась на спину. Глупо лгать самой себе, ее тело тянется к нему и не поддается контролю.

Но ничего не случится, даже если Сьюзи появится в двери и ободрит: «Действуй, он твой!» У нее нет времени на короткий флирт, что уж говорить о серьезных отношениях.

Ветер затих, но дождь припустил еще сильнее, эхом отзываясь в сердце. Желание не оставляло ее ни на секунду.

Ей следовало наблюдать за игрой теней на потолке, а не прислушиваться к его движениям. Зара села и обнаружила Алекса у раковины.

— Я собирался попить, — сказал он. — Я разбудил тебя?

Девушка покачала головой.

— Нет. Не могу заснуть.

— Замерзла?

От его хрипловатого голоса у нее по спине разлилось приятное тепло.

— Нет. — Зара облизала пересохшие губы. — Пожалуй, я тоже попью.

Она начала расстегивать спальный мешок.

— Не вставай, я принесу.

Алекс наполнил бутылку и двинулся к ней. Он был в брюках и в расстегнутой рубашке, всклокоченный, немного помятый, совсем не похожий на того лощеного красавца, каким вышел из машины шесть часов назад.

Он задержался у кровати, и Зара успела рассмотреть несколько прожженных дырочек у него на брюках и сквозь них белые трусы и еще кое-что… От изумления она закрыла глаза. Он сел на кровать.

— Ты в порядке? — спросил он, и она открыла глаза. Как он близко сел!

— Пить хочу.

Он вручил ей бутылку. Она пробормотала слова благодарности, отпила и, встретившись с ним глазами, поперхнулась и закашлялась.

Большим пальцем руки Алекс провел ей по груди.

— Что ты делаешь?

Алекс убрал руку, и она готова была броситься умолять его этого не делать.

— Намочила. — Его взгляд скользнул ей на грудь, затем опустился ниже.

Она посмотрела вниз и увидела влажный круг на груди, четкий контур соска.

— Попало не в то горло.

— Я заметил.

Их глаза встретились, и они оба поняли, что именно он заметил.

Зара кинулась искать более безопасную тему для разговора. Первое, что бросилось в глаза, — ровно разложенный спальный мешок на полу.

— Я никак не могу уснуть, — начала она, — но ты, похоже, и не пробовал.

Алекс повернулся.

— Неудобно.

— Ты сам выбрал, — напомнила она. — Мы могли бы уместиться на кровати вдвоем.

Он медленно перевел взгляд на ее лицо. В его глазах читалось недоверие. Зара почувствовала, как румянец заливает щеки, но смело задрала голову.

— У нас есть спальные мешки, и мы могли бы лечь «валетом», если это поможет.

— Сомневаюсь.

Его глаза пылали. И как ей пришло в голову сравнить их с ледяным зимним океаном!

— Если я доверяю тебе, — сказала она, выпрямляя плечи, — ты можешь доверять мне.

— А почему ты доверяешь мне? — осторожно поинтересовался он.

— Потому что ты жених моей лучшей подруги и джентльмен. — Она замолчала на секунду. — И мы оба взрослые люди, и никто из нас не хочет, чтобы между нами что-то произошло.

Он продолжал внимательно смотреть на нее, словно ждал подвоха в словах. Девушка перекатилась на другую сторону, демонстрируя свои намерения: тебе — твоя сторона, мне — своя. Когда он не двинулся, она похлопала по матрасу.

— Алекс, не трусь. Бери подушку и спальный мешок и располагайся.

Когда он встал, Зара мысленно поздравила себя. Теперь ей удастся спокойно попить. Он вернулся и устроился на кровати. В тусклом свете угасающих углей она смутно различала его фигуру, скрещенные голые лодыжки. Их разделяли два спальных мешка, но ей никак не удавалось успокоиться. Надо найти безопасную нейтральную тему для беседы. Взгляд наткнулся на мотоцикл, единственное транспортное средство, которое у них осталось.

— Я знаю, почему ты не можешь спать, — сказала она.

Он не ответил.

— Я слышу, как ты думаешь.

— Это живот урчит, — пошутил он.

Зара улыбнулась.

— Нет, мозги. Ты беспокоишься о завтрашнем дне.

Алекс встрепенулся и повернул к ней голову.

— Почему я должен беспокоиться?

— Тебе придется вручить себя в мои руки. Ты же поедешь на пассажирском сиденье.

Она ожидала, что он возмутится — как же, женщина за рулем! Но он спокойно ответил:

— Я не боюсь, Зара.

Его ответ перевернул ей душу. Она до боли желала повернуть голову и посмотреть ему в глаза,

найти в них отражение своим мыслям, однако стойко пялилась в черный потолок. Ей до Алекса как до звезд.

— Что ты собираешься делать, когда доберешься до города? — спросила она. — Я мечтаю о горячем душе.

— А я о еде.

Девушка улыбнулась, впервые отвлекшись от своего влечения.

— Ну, мы заедем в придорожное кафе. Я думаю о сытном завтраке. Например, яичница с беконом и колбасой.

— И с грибами?

Ее желудок заурчал в знак протеста.

— И с помидорами?

— И с сыром.

— Кофе, — промурлыкал он. — И наплевать на марку.

— А после — одну из тех шоколадок, что я по глупости отвергла вчера.

— На завтрак?

Девушка, нахмурившись, посмотрела на него.

— Мне казалось, ты любишь шоколад.

— Обожаю.

— Ты всегда такой дисциплинированный?

Некоторое время он смотрел в темноту, затем повернул голову. Об его взгляд можно было обжечься.

— Посмотрим.

Ну и о чем еще поговорить?

— Ты собираешься возвращаться в Сидней? — спросила она.

— Если не найду Сюзанну, да.

— Бросишь на поиски все силы? Ты все еще думаешь, что сможешь переубедить ее?

— Нам надо поговорить, но я не могу заставить ее выйти за меня замуж.

Если он посмотрит на Сюзанну такими нежными, пытливыми глазами и заговорит своим чувственным голосом…

— Уверена, ты можешь быть убедительным.

— Когда хочу.

Доверие в его голосе подтолкнуло ее.

— Ты хочешь жениться? — спросила она. — Не по воле отца, а по своей собственной?

— Да, хочу иметь семью, жену, детей.

— А сколько… тебе лет?

— Тридцать пять.

— Ты столько ждал, чтобы решиться на брак? Прости мою бестактность, но я не верю, что у тебя не было возможности сделать это раньше.

Он не ответил, и она почувствовала его нерешительность.

— Однажды я чуть не женился.

— И?.. — У Зары стеснило грудь.

— Она вышла замуж за другого.

О, Алекс! Она вспомнила выражение его лица, когда он спросил, нет ли у Сюзанны другого мужчины. Вторая женщина бросает его у алтаря. Как она могла! В день свадьбы.

Инстинктивно Зара догадалась, что сокрушаться не стоит, поэтому просто заметила:

— Счастье свое потеряла.

— Наверно, — согласился он, — но я не мог жениться на женщине, которая меня не хочет.

Зара не была уверена, что он говорит не о Сюзанне, но спрашивать не стала. Она прониклась внезапным сочувствием к этому большому, сильному и трогательному мужчине. Как много уровней, слоев в одной натуре. Какая яркая палитра красок!

— Полагаю, мне стоит извиниться, — мягко заметила она. — Я неправильно тебя представляла.

В этот раз она не удержалась и дотронулась до него. Быстрый жест в темноте.

Он не поблагодарил ее, лишь повернул голову, и она услышала тяжелое дыхание.

— Я хочу встать завтра пораньше. Давай спать.

— Я попытаюсь, — пообещала Зара и закрыла глаза.

Удивительно, внезапно навалился сон.

Несколько часов спустя она проснулась и долго лежала, прислушиваясь. Буря утихла, где-то слышалось тихое кап-кап-кап. Темнота стала плотнее, огонь в камине потух, но она не замерзла. Было тепло и уютно… рядом с горячим телом мужчины.

Она скатилась к середине кровати, прижалась к его бедрам и положила свои ноги на него.

Его рука обвила ее талию, и она спиной ощущала сильную грудь. Расстегнуть бы сейчас спальный мешок, повернуться и дотронуться до него.

Нет, приказала она себе, надо отодвинутся. Одно бедро, затем другое…

— Зара.

Девушка замерла, растаяв от низкого голоса, как шоколад на солнце.

— Да? — выдохнула она.

— Не делай этого.

О, мужчины! Он что, подумал, что она нарочно ворочается? Она возобновила попытку отодвинуться, и Алекс издал горловой звук то ли от неодобрения, то ли ему стало неудобно. Затем обхватил ее рукой и прижал к себе.

Зара едва дышала. Да он возбужден. Очень.

— Тебе неудобно на кровати? Или ты просто боишься? Что значит твое «не делай это»?

— Ты извиваешься, как червяк.

— Я пыталась отодвинуться, не разбудив тебя. Почему ты мне не позволил?

— Мне нравится чувствовать тебя рядом, — откровенно признался он. — Если ты будешь лежать спокойно, как несколько часов до этого, то все будет прекрасно.

Зара медленно выдохнула. Он еще ожидает от нее спокойствия? Теперь, когда она знает, что он дотрагивался до нее, прижимался и желал?

— Все это время ты лежал… — она облизала пересохшие губы, — без сна.

— Да.

Он понимал, насколько сильно ее удивление.

— Спи, Зара. — тихо попросил Алекс.

Спать? Он что, шутит? Девушка оттолкнулась плечом и локтем, перекатилась на спину и заглянула ему в глаза.

— Ты ожидаешь, что я усну после того, что узнала?

— Тебя беспокоит мое возбуждение?

Она не ожидала столь откровенного замечания и зажмурилась, сожалея, что ночь темна и не видно выражения его глаз.

— А мне не следовало бы?

— Я не воспользуюсь случаем, даже если ты будешь умолять меня.

Надо отдать ей должное, она сумела держать рот закрытым. Она ему верила. Этот мужчина будет сопротивляться всем соблазнам мира.

Машинально ногти впились в ладони, так ей хотелось дотронуться до него. Глубоко внутри зрело уважение, не внезапное, страстное, испытанное за последние часы несколько раз, но сильное и постоянное уважение к человеку, достойному доверия.

— Из-за Сюзанны?

— Пока я не поговорю с ней, не услышу объяснения из ее уст. Мы же все еще обручены.

А затем? — чуть не сорвалось у нее с языка. А затем он уедет в другой город, в другой штат и станет вести привычную жизнь.

В конце концов, дело не только в Сюзанне, но и в том, что между ними нет ничего общего, они из разных миров, из разных галактик, две звезды, случайно встретившиеся в пустоши. И у него есть силы сопротивляться их влечению.

Хороший урок на будущее.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Алекс плохо спал и рано проснулся. Удивительно еще, как можно спать рядом с женщиной, от которой кругом идет голова. Он не знал, почему притянул ее к себе ночью, когда она проснулась, но ему нравилось чувствовать это стройное тело рядом с собой. Он наслаждался своими видениями: как он расстегивает ее спальный мешок и обнимает ее…

Далее следовали фантазии о продолжительном любовном утреннем марафоне.

С глухим ворчанием Алекс стряхнул с себя наваждение, приподнялся на локте и убрал прядь волос с ее лица. Она зашевелилась, и он затаил дыхание. Девушка не проснулась, складка пролегла между бровей, пальцы напряженно сжали ткань мешка.

Зара задвигалась, пытаясь улечься поудобнее. Глядя на нее, можно было подумать, что даже во сне ее мозг не отдыхал. Возможно, причиной тому было его присутствие, а может, банальное повторение урока анатомии в университете.

Алекс провел ладонью по ее руке, она снова задвигалась, взволнованная давлением его руки. Он отдернул руку и стал разглядывать ее лицо — какая у нее нежная кожа, полные губы, красивая родинка на щеке.

Вероятно, его первое впечатление оказалось неверным, и Зара была той самой нужной ему женщиной, с которой он наконец встретился, но увы, поздно. Впрочем, пока он не поговорите Сюзанной, он может не искушать себя желаниями.

«Мне жаль, Алекс, но сегодня я не смогу выйти за тебя замуж».

Он отчетливо слышал голос своей невесты. Пока он не найдет ее и не добьется правды, он будет связан с ней своим предложением о супружестве.

Алекс скатился с кровати и, разминая затекшие мускулы, наблюдал за пробуждением Зары. Его не беспокоило то, что она увидит его возбуждение. Будущий доктор изучает физиологию с первых курсов.

— Доброе утро. — Он закончил крутить головой и плечами и улыбнулся.

Ее глаза еще были затуманены сном, голос слегка осип.

— Когда хочешь выезжать?

Он стал натягивать брюки.

— А в какое время открывается то придорожное кафе?

Они остановились у маленькой забегаловки с бензозаправкой и магазинчиком, торгующим разными мелочами. Вывеска обещала домашнюю еду. Кармель, владелица и официантка, поболтала с ними немного, рассказав о своей удачной торговле, поинтересовались, что они хотят заказать, и они в ответ расписали, как сильно проголодались. Она обещала накормить их до отвала.

Ведь именно для этого она и работала здесь.

Между появлениями Кармель они едва перебрасывались словами. Алекс наблюдал за тем, как Зара жадно уписывала за обе щеки, она не стеснялась своего голода.

И тут ее вилка замерла на полпути ко рту.

— Ты смотришь на меня так, словно у меня соус на подбородке.

— Нет, я наслаждаюсь твоим аппетитом, — Алекс накрыл запястье девушки ладонью. — Кстати, все утро вспоминал название костей: лопатка, плечевая кость, лучевая, затем локтевая. Дальше не помню.

— Кистевая.

Вернулась Кармель убрать тарелки. Он откинулся на спинку стула. Ему нравился сосредоточенный взгляд золотистых глаз Зары, сведенные на переносице брови — взгляд королевы амазонок.

— Я не хотела спрашивать, — Кармель прижала к себе тарелки, — но пока готовила, все думала, почему ваше лицо кажется мне знакомым. Никак не могу вспомнить. Вас показывают по телевизору?

— Насколько я знаю, нет.

— Хм. — Женщина покачала головой. — Вы, должно быть, похожи на знаменитость.

— Вероятно. — Он уставился в пустую чашку. — Можно побеспокоить вас еще раз, Кармель? Очень кофе хочется.

— Никакого беспокойства. А тебе, дорогая? Еще чая?

— Да, спасибо, — Зара подождала, пока официантка отойдет, затем с любопытством спросила: — Тебя часто узнают?

Алекс проводил Кармель взглядом.

— Она подумала, что я похож на знаменитость.

— Неудивительно. Твои фото в газетах каждый день, я узнала тебя, как только ты вышел из машины!

— У тебя на то была своя причина.

Зара не ответила. Подошла официантка. Пока наполнялись их чашки, она тараторила что-то о знаменитостях и телевидении.

— Почему ты не сказал, кто ты? — спросила девушка, когда они остались одни. — Это бы наполнило ее день радостью.

— То же сделают хорошие чаевые, — сухо отрезал он.

— Да, но встреча со знаменитостью — настоящее событие.

— Она хотела звезду телевидения.

— Но королевская знать ничем ни хуже.

Королевская знать? Алекс неодобрительно причмокнул и покачал головой. Ее глаза продолжали гореть от любопытства.

— Тебе неприятно, что газеты величают тебя и твоих братьев австралийской знатью?

— Неприятно.

В ее хмыканье послышался скептицизм.

— Я не читаю все эту чушь. — Он потянулся за сахаром. — Хотя по опыту знаю, пресса может больно кусаться.

Некоторое время он сосредоточенно сыпал сахар в кофе, не обращая внимания на тоскливо ноющее сердце.

Взгляд Зары сделался серьезным.

— Они обидели твоих родных?

— Маму. — Он вдруг понял, что хочет, чтобы она знала правду, а не газетные сплетни. — После смерти нашей сестренки они начали настоящую травлю. Им нравилось фотографировать богатую и роскошную Мору Карлайл в печали.

— Уверена, они вытряхнули из этой истории все. Прекрасная модель, вышедшая замуж за одного из самых богатых мужчин Австралии, безутешна в своем горе.

— Это только малая часть. В конце концов Чез перевез нас в поместье, где мы и выросли. С тех пор Мора редко выезжает оттуда.

— Вот почему твой отец хотел внука? — спросила она после паузы. — Чтобы компенсировать потерю девочки. Она потеряла ребенка, часть себя, часть своего сердца. А вместе с этим потеряла право жить там, где хочется. — Ее глаза смотрели печально и серьезно. — Твой отец чувствовал вину — не будь его имя у всех на устах, к вашей семье не проявляли бы такого внимания.

— Мама тоже была знаменита в своих кругах.

— Но не так, как когда вышла замуж за короля австралийской пустоши Карлайла, — упрямо поправила она. — Она вошла в аристократические круги.

Сарказм в ее голосе встревожил его.

— Кажется, ты читаешь много газет.

— В действительности стараюсь их в руки не брать. Я знаю, они могут вывернуть наизнанку всю твою жизнь.

— Откуда ты это знаешь?

Девушка резко пожала плечами, затем подняла глаза. От темной угрозы, сверкавшей в золотистой желтизне ее глаз, ему стало не по себе.

— Моя мама попала в их когти много лет назад.

— Она была знаменита?

— У нее был свой звездный час. — Зара улыбнулась печальной ироничной улыбкой. — Ничего общего с историей Карлайлов.

Он в ответ не улыбнулся.

— Она была актрисой или…

Появилась Кармель с подносом. Алекс попросил счет. Как только официантка исчезла, он бросился расспрашивать:

— Расскажи мне о своей матери.

— Это долгая история.

— Я хочу ее услышать.

Он увидел, как смягчились черты ее лица, на губах появилась нежная улыбка, глаза подернулись завесой памяти. Вдруг она покачала головой.

— Ты не думаешь, что нам следует идти?

— Я не спешу.

— Не боишься, что Кармель появится из-за посудомоечной машины со словами «Я вспомнила вас, Алекс Карлайл!»?

— Ладно, — согласился он, поднялся из-за стола и придержал ее стул. Когда она поднялась, он посмотрел прямо ей в глаза.

— Ты можешь рассказать мне эту историю в другой раз, когда мы будем одни и нас никто не станет прерывать.

Его слова — определенная дань вежливости. Он не собирался снова встречаться с ней, не может быть ни никакого «другого раза», ни совместного сна на одной кровати, ни желаний, ни запретных фантазий…

Миля улетала за милей, и она все явственнее чувствовала его присутствие за спиной, мужские руки крепко обвивали талию, мотоцикл вибрировал под ногами.

Между их телами всего лишь дюймы. Ей нельзя думать об интимности, лучше представить, как он смотрится там, на заднем сиденье скромного транспортного средства, в своем умопомрачительном костюме. Стоит представить, как этот человек вкатывает на своем дорогом автомобиле в ее жизнь, в ее дом, полный разрозненной, старой фамильной мебели вперемежку со второсортными вещами с распродаж, и становится смешно.

Вот он сидит на софе из красного кожзаменителя, в окружении подушечек ее мамы, и она рассказывает ему историю Джинджер-Лав, стриптизерши? Ерунда какая-то! Они расстанутся у отеля и никогда больше не встретятся.

Если Сюзанна не передумает.

У Зары перехватило горло. С одной стороны, ее лучшая подруга, сестра, единственный родной человек, с другой — мужчина, способный одним взглядом разжечь страсть. Если Сьюзи выйдет за него замуж, как она, Зара, будет встречаться с ними?

Прошлой ночью Алекс сказал, что не женится на женщине, не желающей его, но что, если сестра все-таки решится создать семью, завести ребенка? Сможет ли он устоять?

Господи, о чем она думает! Его дом в Сиднее, ее — в Мельбурне, их жизни диаметрально противоположны, их цели несовместимы. Ему нужен семейный очаг, ей — диплом о высшем образовании. Учеба помешает ей вступать в какие-либо отношения с мужчиной.

Мирная картина дикой природы сменилась пейзажем пригорода. Они встретились менее суток назад, так почему она чувствует, что знает его всю жизнь? Почему с тоскою смотрит на окраины города? Не потому ли, что с каждой секундой они все ближе к слову «прощай»?

Она с остервенением нажала на газ, не обращая внимания на красный свет и крутые повороты, летела по обочинам улиц, ловко маневрируя между машинами. Последние двадцать четыре часа не изменят ее жизнь.

В ответ на этот довод ученый в ней хмыкнул, циник фыркнул, а реалист предложил сбросить скорость.

Она с ревом затормозила перед роскошным «Гранд-отелем», принадлежащим Карлайлам. Швейцар в ливрее с каменным лицом двинулся к нарушителям спокойствия. Алекс слез с мотоцикла и снял одолженные у Кармель шлем и куртку. Швейцар тут же снял с головы шляпу и поинтересовался, не может ли чем помочь хозяину. Получив отказ, почтительно стал в стороне, ожидая дальнейших инструкций.

А чего ждал Алекс? Из-за сломанной подножки Зара не могла оставить мотоцикл, поэтому она только сияла шлем и тряхнула головой. Как трудно говорить «прощай»!

— Было… — найти бы подходящее слово! — интересно. Я вас, мистер Карлайл, представляла иначе.

Мужчина окинул внимательным взглядом мотоцикл, шлем.

— Так же, как и я вас, мисс Зара Ловетт.

Она облизнула губы, нервно щелкнула ремешком. На язык лезла какая-то чушь, вместо простого, вежливого «приятно было познакомиться».

— Я думала, ты безжалостный, высокомерный и эгоистичный.

— И что заставило тебя думать, что я не такой? Секунду она пристально смотрела на него, ощущая напряженность и опасность момента.

— Прошлая ночь, — объяснила она и подняла подбородок. — Ты знаешь, я бы согласилась.

— Знаю. — Он блеснул глазами.

Посигналила машина, спуская их с небес на землю. Зару здесь больше ничего не задерживало.

— Ладно, тебе нужно найти невесту, а мне — вернуться к учебе.

Она подняла шлем, и тут Алекс положил ей руку на плечо, даже сквозь кожу чувствовался жар и крепость его ладони.

— Я хочу снова тебя увидеть. Ночью звонить можно?

— Не звони, — быстро сказала она. — Бесполезно. Ты в Сиднее, я в Мельбурне. Тебе нужна жена и ребенок, а у меня нет времени на свидания. Я не твоя мечта, Алекс.

— А я не прошу тебя выходить за меня замуж, Зара.

И пока она размышляла над его словами, он наклонился и поцеловал ее.

Когда первые секунды шока прошли, она ответила на поцелуй. Безоглядно, безрассудно.

Их прикосновения были таким мягкими, как прекраснейший шелк. Ее ноздри затрепетали, она вдохнула его запах, не аромат вчерашней туалетной воды респектабельного бизнесмена, а мужчины.

Его язык скользнул по ее губе, и она, не в силах сопротивляться искушению, открыла рот, продлевая наслаждение.

Раздался гул гудков — неудивительно, она абсолютно потерялась в этом поцелуе.

Мужчина прижал руку к ее щеке и взглянул ей в глаза.

— Я хочу обладать тобой, Зара.

— Не всегда мы можем иметь то, что хотим, — тихо ответила она, и мускул на его щеке дернулся.

— Понимаю. — Он выпрямился, и рука безжизненно упала вниз, как потерявшая опору балка, но глаза сверкали непреклонностью.

Затем он развернулся и зашагал прочь, прежде чем она смогла сказать единственное подходящее слово:

— Прощай.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Обычно Алекс спокойно относился к тому, что не все ему доступно. Если он что-то желал, то разрабатывал план и шел к цели. Однако в случае с Зарой Ловетт его руки оказались связанными.

К понедельнику он так и не обнаружил ускользнувшую Сюзанну. Алекс все время связывался с детективным агентом, которого нанял, но пока ему ничего не оставалось, кроме как ждать.

Бездеятельность раздражала его, так же как и тикающие часы.

Долгой темной ночью, лежа в своей кровати без сна, он рассматривал тени на потолке и вспоминал губы Зары, их мягкость и податливость, их жар, разбудивший его тело. Тоска не давала ему уснуть.

Ему нужна жена, а он хочет Зару. Алекс едва не стонал, ворочаясь в постели.

А если Сюзанна снова передумает и согласится на замужество?

Он может завязать себя в узел, жениться на ней, что вовсе не обязательно даст ему желанного ребенка. К тому же не заставит ли этот шаг их всех страдать?

Его мама очень четко выразилась по поводу свадьбы: «Я наблюдала вас вместе, милый. И я рада, что Сюзанна достаточно разумна, чтобы видеть твое упрямство».

Он не упрямый, просто целеустремленный. Долг, ответственность — его вклад в семью. Впрочем, если никто от этого не станет счастливее…

Утро вторника ответа не принесло, и Алекс решил полюбоваться на лошадей. Когда в бледном зыбком рассвете появилась фигура брата, он тихо выругался. Годы, прожитые под одной крышей, научили его общению с Рэйфом. Он научился контролировать свой гнев.

Когда мать рассказала ему о его настоящем отце, чей буйный нрав разрушил карьеру, репутацию, дружбу, любовь, он поклялся, что изгонит из себя вспыльчивость и безрассудность. И постоянное влияние Чарлза Карлайла помогло ему научиться управлять своей яростью. Он даже забыл о ней, только бы сегодня Рэйф не нарывался.

— Доброе утро, брат, — Рэйф хлопнул Алекса по спине. — Ирландец уже проскакал?

— Готовится. — Рэйфу было тяжело вставать рано, обычно его подъем сопровождался причитаниями, вздохами и жалобами. — А с чего ты сегодня в хорошем настроении? — спросил Алекс. — Я думал у тебя все еще есть супружеские проблемы.

— Мы работали над этим все выходные, — весело и самодовольно ответил Рэйф.

— Мои поздравления.

— Тебе тоже. Хотя я не ожидал увидеть тебя сегодня утром. А как же медовый месяц?

— Похоже, ты не слышал новостей. Свадьба не состоялась.

Алекс не отрывал взгляда от лошадей, тренер давал последние инструкции жокеям.

— Знаешь, а я рад, что ты опомнился, — вдруг сказал Рэйф.

— Не я, Сюзанна.

Он почувствовал, как глаза брата метнулись к его лицу, и приготовился услышать очередную насмешку.

Когда Рэйф заговорил, голос его звучал серьезно и немного подозрительно.

— Не хочешь поделиться?

— Пока не поговорю с ней, не знаю, что и думать. — Несмотря на все усилия оставаться спокойным, в голосе Алекса сквозила растерянность.

— Все предельно ясно. Неужели после того, как она оставила тебя у алтаря, ты женишься на ней, даже если она вернется?

Лошади рванули галопом, пыль поднялась столбом. Алекс опустил бинокль и медленно перевел глаза на лицо брата.

— Возможно, у меня нет выбора.

— Потому, что тебе нравится быть мучеником? Или потому, что ты не позволишь мне и Томасу выполнить волю отца?

Мускул задергался на его щеке, и ему потребовалась секунда, чтобы обдумать ответ.

— Я так понимаю, ты свою часть уже выполняешь.

— И Томас. Энджи, возможно, уже беременна, и моя жена тоже. — Голос Рэйфа смягчился, выражение лица стало нежным и задумчивым. Эта маленькая женщина обворожила его, стала плотью и кровью.

— Ты любишь ее, не так ли?

— До умопомрачения.

Алекс покачал головой и снова поднес к глазам бинокль. Надо же, Рэйф, закостенелый холостяк и плейбой, сражен стрелой Купидона.

— Никогда бы не подумал.

— Раньше многое случалось ради шуток и удовольствия, а с ней все по-другому, серьезно. Неосознанно я чувствовал, что она правильная женщина.

Целых тридцать секунд они слушали стук копыт. Слова брата набатом гудели в голове Алекса.

— А что, если бы эта правильная женщина не захотела выходить за тебя замуж или рожать ребенка? — спросил он.

Морщинки вокруг глаз брата углубились.

— Если она правильная женщина, — медленно начал Рэйф, — тогда ребенок не основное… особенно если мои братья уже потрудились. Во всяком случае, я бы убедил ее в том, что я правильный мужчина, тот, который ей нужен.

А вот Алекс не поблагодарил брата за совет, ничего не сказал и тогда, когда тот позвонил, чтобы сообщить ему о дате свадьбы Томаса и Энджи.

— Кто эта женщина? — спросил Рэйф, но Алекс распространяться не стал.

Он ничего не скажет и не сделает до разговора с Сюзанной.

В четверг она наконец позвонила и сказала, что не может выйти за него замуж. Алекс почувствовал облегчение. Позже вместе с радостью на него нахлынуло чувство вины, что он не может выполнить последнюю волю человека, кому обязан всем, что, кстати, не заглушило восторг и удовлетворение — ведь теперь между ним и Зарой ничего не стояло.

В ту ночь он снял трубку, подержал и… положил на рычаг. Он не стал звонить и утром в пятницу, а просто собрался и вылетел в Мельбурн.

Еще шасси самолета не коснулись земли, а Алекс уже знал, где найти ее. В фитнес-клубе. Обаятельная улыбка раскрыла перед ним все двери, и девушка-администратор даже вызвалась проводить его.

— Не нужно, — коротко ответил он. — Я хочу взглянуть на зал с силовыми тренажерами.

— Пройдите налево и увидите знак, мистер Карлайл, но…

Алекс уже шагал вперед, не слушая окончания предложения, его подгоняло не завещание отца, не долг перед семьей, а страстное влечение, вспыхивающее между мужчиной и женщиной, по воле судьбы или вопреки ей.

Он словно знал все ее возражения, сомнения и причины отказа от свиданий, поэтому не стал звонить.

Зеркала отражали это великолепное тело за работой. На Заре был спортивный костюм, открывающий руки и плечи, правда цвет сегодня был ядовито-желтый с черными полосками вдоль бедер.

Алекс наблюдал, как полоски двигались, когда она демонстрировала различные физические упражнения. Ему так захотелось дотронуться до них, что ладони зачесались, и тут он заметил, что она в зале не одна.

Зара — консультант и личный тренер — выполняла свои прямые обязанности. Но когда она положила руки пониже поясницы мужчины-клиента, Алекс испытал приступ ревности. Зара словно почувствовала взрыв внутри него, ее позвоночник напрягся, плечи распрямились, и их взгляды встретились в зеркале. Ее глаза расширились от изумления, но он успел заметить в них что-то еще. Радость от встречи?

Девушка что-то сказала клиенту, взяла полотенце и направилась к нему. Ее взгляд скользнул по его костюму, поднялся вверх и замер на его губах, словно на нее нахлынули воспоминания о прошлом поцелуе.

Алекс изо всех сил сопротивлялся желанию приветствовать ее так, как хотел: прижать к стене и целовать до тех пор, пока они не забудут, где они и почему не целовались с прошлого воскресенья.

Она остановилась прямо перед ним. Алекс держал руки по швам и улыбался во весь рот.

— Алекс. — Она в своей обычной уверенной манере заглянула ему в глаза, но голос дрогнул. — Почему ты здесь?

— Чтобы встретиться с тобой, — просто ответил он.

— Почему ты сначала не позвонил?

— А ты бы согласилась увидеться со мной?

Ее губы вытянулись, возможно, ему следовало ослабить их напряжение поцелуем?

— Как ты узнал, где я работаю?

— Джен помогла.

Она раздраженно двинула бровями.

— Ей не следовало говорить, где я.

— Не вини Джен. Я сказал ей, что ты хотела бы увидеть меня. Я сказал, что мы… друзья.

То, как он произнес последнее слово, его подтекст привлекли ее внимание.

— И она поверила? Поверила, что я дружу с Алексом Карлайлом?

— Очевидно, — просто заметил он. — Иначе она бы не сообщила, как тебя найти. Правда?

Нет.

Ответ загорелся у нее в глазах, затем она подняла полотенце и стерла с лица пот.

— Сейчас я не могу разговаривать, даже с «друзьями». Я работаю. У меня клиент.

— Я заметил. — Алекс взял у нее полотенце и вытер ей шею.

Через мягкую ткань он чувствовал, как подергивается жилка на тонкой шее. Ее глаза странно блеснули.

— Ты всегда работаешь с клиентами в столь близком контакте?

— У Роберта проблемы с некоторыми группами мышц. Я его инструктировала. Это моя работа.

Конечно, у него нет права на примитивную ревность.

Алекс бросил полотенце ей на плечо.

— Поужинаешь со мной?

— Я не могу. Я…

— Не ищи оправданий. Сорока на хвосте принесла, это твой последний клиент. Тебе нужно поесть, мне нужно поесть. Я бы насладился твоей компанией.

Зара начала качать головой.

— Да ладно тебе, — призвал он. — Ты же знаешь, что хочешь ответить «да».

Она вдруг сделала шаг назад, и он почти почувствовал, как в ее голове сверкнула мысль об отказе.

— Зара, это лишь ужин. И во время трапезы я расскажу тебе о Сюзанне.

Ее глаза расширились.

— Она вернулась? Ты ее видел? Когда? Где она? Почему она мне не позвонила?

— Она не вернулась. Она уехала в Америку. Пойдем ужинать, и я тебе все расскажу.

Зара согласилась встретиться с ним в ресторане по нескольким причинам. Во-первых, она должна была выяснить все о Сьюзи, во-вторых, если она желает, чтобы ужин остался ужином, нужна нейтральная территория.

Но когда она сошла с трамвая и увидела Алекса на противоположной стороне, с беспокойством взирающего на людей, то поняла, как сильно истосковалась по нему.

Кого она хочет обмануть? Она сглупила, что согласилась на встречу, и неправильно выбрала ресторан — дружелюбный, шумный итальянский ресторан. В роскошных темных брюках и серо-голубой рубашке за тысячу долларов он выглядел здесь белой вороной, но, как и два часа назад, она не могла оторвать взгляда от этого красивого точеного лица и прогнать из памяти их сказочный поцелуй.

Тебе не следует видеться с ним, Зара. Поворачивайся и беги.

Только ноги не слушались, они словно приросли к земле. Его беспокойный взгляд нашел ее лицо в толпе. Теперь беги, вопил мозг, но Алекс уже двинулся ей навстречу, проехали два трамвая, затем еще один. И к тому моменту, когда он добрался до нее, бежать оказалось поздно и некуда. Он кинул одобрительный взгляд на легкую шелковую юбку и блузку из жатой ткани, улыбнулся и взял ее за руку. Колени у Зары ослабели.

Алекс наклонился к нежной щеке, поцеловал, затем повел носом.

— Что? — спросила девушка.

— Ты пахнешь так же хорошо, как и выглядишь.

Теперь она окончательно пропала.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Алекс сделал заказ и пустился в объяснения.

— Совершенно ясно, здесь замешан другой мужчина, — буднично начал он.

Сердце Зары подпрыгнуло.

О, почему подруге нужен другой, когда есть ты?

— Кто он? Когда она его встретила? Как?

— Кто-то из прошлого. Кажется, американец.

Зара откинулась на спинку стула и задумалась. Прошла минута, две, три.

— И как ты?

— Мне полагается рвать на себе волосы, — криво усмехнулся он. — Но память о прошлых выходных мешает.

Их встреча, их поцелуй.

— Ничего не изменилось, — ответила она, в душе желая, чтобы это было правдой. — Я не хочу, чтобы ты воспринимал нашу встречу как…

— Ужин, — перебил се он, одновременно скептически приподнимая плечо и уголок рта.

Да, только бы колени не дрожали и не шла кругом голова. Минуту Зара болтала и смеялась, затем глаза их снова встретились, и сердце упало в пятки.

Не влекло к нему. Мятежный взгляд голубых глаз, красивые морщинки вокруг губ, темные волосы на руках — все вызывало желание, искушало и соблазняло.

Разговоры, улыбки, намеки, смех оплетали их мягкими лентами. Она знала, что он тот самый человек, кто откроет в ней женщину, заставит чувствовать себя желанной, живой, настоящей, но как быть с другой чашей весов, нагруженной ответственностью, мыслями о карьере и своем будущем?

Когда он наконец спросил о ее матери, как и обещал пять дней назад, она только улыбнулась.

— Что ты хочешь знать?

— Все.

Улыбка, непринужденная поза служили лишь ширмой — на самом деле она натянулась, как струна. Их беседа вошла в иное русло, затронув самые важные стороны ее жизни.

С одной стороны, ее тянуло поделиться сокровенным, с другой — существовала клятва, данная Сюзанне, и эта клятва запечатала ей рот навсегда.

— Ты хочешь знать, почему имя моей мамы попало в газеты?

— Для начала.

Зара кивнула, сделав глубокий вздох, словно перед решительным шагом.

— Однажды газетчики обнаружили, что она любовница очень влиятельного человека. Он был большой шишкой в деловых и светских кругах, богатый человек, купил ей дом, красивые вещи.

— В этом нет ничего особенного, — мягко заметил он.

— Если бы только мама не оказалась беременной почти одновременно с его женой. Получился большой скандал. Конфуз.

— Она не знала, что он женат?

— Она не знала, что Ми… — Зара прикусила язык. — Что егo жена беременна. Она с ним почти не разговаривала, но мне кажется, он сплел для мамы обычную паутину: брака, как такового, нет, но расстаться с женой невозможно из-за бизнеса, необходимо сохранить статус и состояние. Когда вся эта история всплыла, мама обнаружила, что он отчаянный врун.

Алекс долго молчал, и Заре вдруг захотелось высказаться в защиту матери. Ведь ее тоже приворожил человек, связанный с другой женщиной словом.

«Ты знаешь, я бы согласилась».

«Знаю».

— Это был твой отец?

— Да, только, пожалуйста, не спрашивай о нем. Ничего личного, но я ни с кем не говорю о нем. — Она попыталась выдавить из себя улыбку. — Такие разговоры нарушают мое душевное равновесие.

— А мама?

— Она всегда была гордой и практичной, и у нее был ребенок, которого надо было воспитывать. Она отказалась от любви.

— Зато она воспитала прекрасную дочь.

— Да, — заметила Зара без ложной скромности. — У меня была самая лучшая мама.

В его глазах появился огонек, она насторожилась. Мужчина, красивый, как бог, умный, как дьявол, да еще с пониманием и сочувствием, — взрывоопасная смесь.

Алекс прищурился.

— Почему ты так смотришь? — подозрительно поинтересовалась она.

— Пытаюсь представить тебя маленькой девочкой. — Его губы растянулись в широкой улыбке. — Ты играла в доктора?

— Естественно. — Она с облегчением вздохнула и улыбнулась в ответ. Слава богу, он не стал настаивать и расспрашивать об отце. — Я обожала свой красный стетоскоп и медицинскую энциклопедию.

— Интересный выбор.

— О, не язви, моя мама читала мне и детские книжки.

Его губы искривились.

— Сказки?

— Она хотела, чтобы я знала Красную Шапочку, плохих волков и принца, целующего лягушку. Правда, она всегда добавляла, что нужно строить свою жизнь самой, а не ждать принца на белом коне.

— Цинично, — многозначительно сказал он, — но занимательно.

— Практично, — поправила она, — а что тебя занимает?

— Ты сказала, что выйдешь замуж только по любви.

— Да, когда-нибудь, но я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать своего принца.

Она осознала, что подобрала неподходящее слово, когда его глаза потемнели. Нет он не ее принц, он вообще не принц, для кого-нибудь — может быть, но не для будущего доктора.

Зара вздернула подбородок.

— Во всяком случае, я делаю то, о чем всегда мечтала.

— Занимаешься медициной?

— Именно. Будучи маленькой, я танцевала, затем увлеклась спортом. Изучала функции человеческого тела. Поступила в университет, ходила на лекции, пропустила год, когда мама болела.

— Ты отказалась от учебы, чтобы ухаживать за ней?

— Да. — Она поерзала на стуле, воспоминания о страданиях матери всегда причиняли боль. — После я была настроена решительнее.

— Из-за своего обещания ей.

— Наверно, и… я стремилась делать нечто значительное. Трудно объяснить, но я не хотела, чтобы она страдала напрасно. — Она внезапно замолчала, затем округлила глаза. — Звучит странно.

— Нет. Я понял.

Тихая уверенность в голосе, мягкое, но в то же время значительное выражение лица — что еще нужно, чтобы открыть душу?

— А отец, он тоже бы тобой гордился?

Ее обычный ответ «меня не волнует этот мерзавец» так и не прозвучал под его серьезным взглядом, и с языка сорвалась правда:

— Я всегда думала, что мне наплевать, но перед самой его смертью знаешь, что я обнаружила? Я очень хотела достичь успеха, чтобы однажды ему захотелось найти меня.

— И ты сама пустилась на его поиски? — медленно спросил он.

— Когда я больше не могла ухаживать за мамой, я была вынуждена продать дом. Разбирая вещи, я наткнулась на вырезки из газет. Она хранила их, не знаю почему. Найти его не составило труда.

— Ты пожалела, что побеспокоила его?

— Нет. Я рада была, что нашла его. — Она хмурила брови и пыталась подобрать нужное слово, чтобы объяснить парадокс. — Я всегда думала: что, если бы их ситуация сложилась иначе, если бы он не был женат, что тогда случилось бы? Встреча с ним доказала мне еще раз, что нам лучше держаться друг от друга подальше. Правда, была и позитивная сторона, — она вдруг осознала, что говорит об Эдварде Хортоне без дрожи в сердце, и ироническая улыбка раздвинула ее губы. — В то время я занималась кикбоксингом, и наша встреча отразилась на моей агрессивности.

Алекс накрыл ее руку ладонью и улыбнулся. Заглянув в его глаза, Зара почувствовала его солидарность.

— У нас есть нечто общее, — тихо признался он.

— Ты тоже занимаешься кикбоксингом?

Шутка, но он не рассмеялся.

— Я имею в виду агрессию. Мой отец тоже не желал знать меня. Правда, удача меня отметила, когда Чез женился на моей матери. Мне не понадобилось разыскивать своего отца, я от него ничего не хотел и ничего не мог ему сказать.

— Вот почему ты одержим идеей выполнить волю своего отчима. Платишь дань.

— До последнего времени.

— А сейчас?

— Братья сказали, что есть надежда. Томас и Энджи снова вместе, Рэйф с женой пытаются зачать ребенка.

— И ты чувствуешь облегчение.

— Что-то подобное. — Он скованно пожал плечами. — Впрочем, мне не нравится моя непричастность.

По напряженному взгляду и вытянутой линии губ Зара поняла, что свою непричастность он воспринимает как провал.

— Ужасно, — торжественно заметила она, — вступить в брак ради завещания и жалеть потом об этом всю жизнь.

— Ты жалеешь, что пришла сюда сегодня?

— Нет.

Его глаза сверкнули, он повернул ее руку ладонью вверх и погладил. И снова то, что никогда не называлось «просто ужином», вспыхнуло с удвоенной силой. Она отвернулась к окну, взгляд подернулся дымкой, она пропала.

— И что мы будем делать, — его голос звучал тихо и надрывно, — с этим?

Все шумы стихли, она смотрела на него, на молчаливый призыв в его глазах.

— Я не знаю.

— Может, тогда пойдем ко мне в отель?

От ее простого «да» он чуть не упал на колени. Неожиданно, честно, именно так должна закончиться ночь. Он не спрашивал ее больше ни о чем, просто расплатился, и они вышли из ресторана. Пока ловили такси, он что-то говорил о еде и о красоте весенней ночи.

Алексу не хватало воздуха. Он должен завлечь эту женщину — женщину, которую он желает сильнее, чем следующий глоток воздуха, — в отель, в свой номер, прежде чем она опомнится.

Такси притормозило на противоположной стороне улицы, Алекс поднял руку и повлек ее за собой сквозь поток машин. Всю дорогу он держал ее за руку, и ему нравилась сила и уверенность ее пальцев, их случайное прикосновение к его пиджаку.

Прикосновение невинное, но зажигающее заставило его забыть предмет разговора. Футбольный финал? Весенние скачки? Сдвинув брови, он боролся с искушением, стараясь не думать об этих пальцах в своей руке.

— Ну, станете победителем в Кубке этого года? — спросил таксист.

Алекс, как только сел в салон, понял, что его узнали. Глаза водителя в зеркале не отпускали. Он вспомнил поцелуй у отеля. Какое счастье, что газетные репортеры его пропустили.

Сегодня он будет осторожнее.

— Ирландский Поцелуй в списках, — поддержал он разговор с таксистом о Мельбурнском кубке.

— Много воды утечет… сколько до заезда?

Алекс прикинул в уме.

— Пять недель со следующего вторника. Лошадь может захромать, заболеть, выбыть с соревнований.

Но сегодня, пока он держит Зару Ловетт за руку, он не может думать ни о чем, кроме нее. И если они все еще будут вместе после финала, то она бы праздновала победу с ним или утешала своими сладкими поцелуями.

Он рефлексивно сжал ее руку, пот выступил на спине.

— Я не собираюсь бежать, — мягко прошептала она, давая понять, что можно ослабить давление. Он слегка разжал пальцы, приподнял плечи и с облегчением выдохнул.

Слава богу, добрались! Машина подъехала к отелю.

Ему пришлось выпустить ее руку, чтобы расплатиться.

Как только дверца такси захлопнулась и Алекс выпрямился, он осознал, что они стоят на том же самом месте, на котором целовались в воскресенье. И воспоминание о нем отражается в ее глазах. Теперь он мог думать лишь о том, как повторить этот поцелуй.

Мужчина взял в руки ее лицо, ласково провел большим пальцем по щеке, их тела качнулись и соприкоснулись.

— Внутрь, — прорычал он ей на ухо.

Она рассмеялась низким, хрипловатым, чувственным смехом. Он обязательно найдет способ рассмешить ее в постели. Ее смех, ее руки, ноги, мерцающий блеск ее блузки в свете ламп вестибюля.

Эту женщину ты ждал всю свою жизнь.

И ясность происходящего не удивила его. Он знал об этом с последних выходных, инстинкт сильнее простого физического влечения указал ему на их соединение. И ушел он от нее тогда не из-за собственного желания, а по велению долга.

— Эй! — Зара потянула его за руку. — О чем бы ты ни думал — перестань!

— А если я думаю о тебе?

— Надеюсь, нет.

Алекс остановился и повернул ее к себе.

— Ты не хочешь, чтобы я думал о тебе?

— Нет, если от этого ты напрягаешься.

— Я подозреваю, что ты можешь передумать, — сказал он, крепче сжимая ее руку.

Их глаза встретились, и Алекс почувствовал приступ страха, но взгляда не отвел. Что-то внутри подсказывало ему быть честным, не подталкивать ее и не пугать. Пока они еще здесь, а не наверху, в номере.

— Подумай, Зара, здесь и сейчас.

— Все решено, — после паузы начала она. — Если я не поднимусь наверх, я всю неделю не успокоюсь.

— Не успокоишься?

Она слабо улыбнулась.

— Изведусь, не зная, было бы все так хорошо, как я представляла.

Он привлек девушку к себе, сердце колотилось от облегчения и нового приступа желания.

Всю неделю она представляла его в постели! Он убрал волосы с се уха и прошептал:

— Не беспокойся, красавица. — Алекс прижался к ее губам на секунду, затем повлек за собой к лифту. — Обещаю незабываемую ночь.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В лифте Алекс поцеловал ее. Поцеловал так, как хотел в такси, в вестибюле, в ресторане, запустив пальцы в волосы и крепко прижав к себе, стараясь впитать всю сладость ее рта.

Он целовал ее до тех пор, пока двери не открылись. Не отрываясь друг от друга, они прошли в номер и замерли у стены. В ушах стоял гул, дышать удавалось с трудом, он старался не потерять рассудок от желаний.

Черт, да он вовсе не желал безрассудно сдирать с нес одежду, ОН хотел, чтобы раздевание шло медленно, обнажая сантиметр за сантиметром атласную кожу.

— Я думал предложить тебе выпить. — Его голос окрасился разноцветными оттенками возбуждения и иронии. — Включить музыку и продемонстрировать тебе мое слабое, мягкое место.

Ее руки скользнули с шеи на грудь.

— А какое твое слабое, мягкое место, Алекс? Слева или справа?

Она провела руками вдоль боков, он засмеялся. Простое прикосновение подействовало, словно разряд тока. Невероятное возбуждение шло от этой роскошной женщины с растрепанными волосами и припухшими губами, которая сквозь прикрытые веки изучала свою добычу.

— Возможно, тебе придется это выяснить, — сказал он, отходя от двери и раскидывая в стороны руки.

Желтоватый цвет глаз превратился в настоящее золото. Вызов? Что ж, вызов принят.

Девушка медленно оттолкнулась от стены. Движения были пластичными, размеренными и сильными, в них таились энергия и обещание. Господи, с кем он вздумал шутить?

Не дотрагиваясь, она обошла вокруг него. Сильная, гибкая, готовая к охоте кошка. Каждый мускул его тела дрожал от нетерпения. Она скрылась у него за спиной, оставив в воздухе аромат своих духов и шелест экзотической юбки. Алекс ждал. Вдруг он почувствовал теплоту ее дыхания у себя между лопатками, потом крепкие пальцы коснулись его плеч, предплечий, рук, боков, затем побежали вверх, вернулись к спине.

Он разочарованно закусил губу, когда же эти тонкие руки скользнут под рубашку?

Девушка обошла его и остановилась перед лицом.

— Трудно сказать, где твое мягкое место. — В ее голосе слышались горячие нотки. — Ты тверд, как скала.

— Тебе нужен более пристальный осмотр. — Он поднял руку и провел пальцем но ее губам. — Почему ты не разденешь меня?

Ее губы искривились от его прикосновения.

— Здесь?

Они стояли в двух футах от двери, впереди простирался шикарный номер и стояла огромных размеров кровать с лучшим постельным бельем.

Его палец замер у красивой родинки на щеке.

— Мне все равно, где, я вижу только тебя. От твоих прикосновений в глазах темнеет.

Она со свистом выдохнула — звук удивления и желания. Опять обошла его — так близко, что юбка обвилась вокруг его бедер.

— Кажется, Я нашла твое слабое место.

— Подумай хорошенько.

Секунду она молчала, затем подняла руки и начала нежно ощупывать грудь, Алекс глубоко вздохнул и накрыл ее пальцы ладонями.

— Сними с меня рубашку, Зара. Я хочу почувствовать твои пальцы на своей коже.

Тонкие руки дернулись. Она быстро и уверенно начала расстегивать пуговицы, около талии остановилась. Теплое дыхание коснулось его обнаженной кожи. Затем она вытащила рубашку из брюк, покончила с последней пуговицей и приложила руки к обнаженной груди.

— Я думала об этом всю ночь.

— А я видел это во сне. — Он запустил свои руки в ее волосы, шелковистые пряди щекотали горячую кожу. — Всю неделю.

— Правда?

Он бредил этими длинными, трепетными пальцами, этим искушающим ртом.

— А ты видел во сне, только как я дотрагиваюсь до тебя?

— Намек?

Ее большой палец задел сосок.

— Я была очень нежной?

Алекс рассмеялся низким, томным смехом. Его рука скользнула с плеча на спину. Меньше минуты назад он даже смеяться не мог. Она снова удивила его своим чувством юмора, легкостью общения.

Он обнял ее и медленно повел в гостиную.

— Когда я ждал у ресторана, все время думал, появишься ли ты…

— Я бы не поступила так жестоко, — оборвала она его. — Я бы позвонила.

Алекс остановился и заглянул девушке в лицо.

— Ты думала об этом?

— По меньшей мере, раз десять, — призналась она. — Каждый раз, когда я пыталась дозвониться до Сюзанны. Каждый раз, когда переодевалась, не зная, что надеть на встречу с тобой.

— Я рад, что ты не передумала.

— Я тоже.

Он оценил ее честность и в знак благодарности поцеловал губы, скулы, маленькую родинку на щеке.

— Я одобряю твой окончательный выбор, — пробормотал он и двинулся к уху.

— Мой окончательный выбор?

— В одежде. — Он забрал ее юбку в руку и медленно потянул вверх. — Ты упомянула, что меняла одежду раз десять.

— Близко к правде. Обычно я не размышляю над тем, что надеть.

— Это ничего. — Он подцепил лямку бюстгальтера пальцем, позволил ей соскользнуть с руки, затем прижался ртом к ее плечу, обвил руками бедра. — Подходит.

— Предлагаешь поиграть в консультанта по моему гардеробу? — Свой вопрос она закончила уже шепотом, когда он слегка прикусил кожу на плече.

— Да. — Апекс продолжал мять юбку. — Я буду выбирать для тебя такую одежду, которую нужно долго снимать.

Удачная идея, решил Алекс, ему было приятно осознавать, что он держит эмоции под контролем. Он решил вознаградить себя тем, что коснулся обнаженной кожи ее ягодиц.

Его пальцы скручивали ткань, воздух задержался в груди, затем сквозь стиснутые зубы вырвался с тихим свистом.

— Стринги, — выдохнул он.

— Как консультант ты бы выбрал именно этот фасон?

В ответ он крепче прижал ее к себе, погладил теплую, мягкую кожу. Во время поцелуя мозг очистился от тумана, и он повел девушку в спальню.

Пришлось повозиться с застежкой на юбке, но, когда она упала на пол, он достаточно долго любовался длинными стройными ногами бегуньи, представляя себе их хватку и силу.

Затем она приступила к пытке с брюками, раз — пуговица, два — молния. Их глаза встретились, обменялись сообщениями. Вздохи участились, руки заработали быстрее, они избавились от остатков одежды и бросились в кровать.

Она оказалась сверху, как ему виделось в мечтах. Вытянутая, сильная, совершенная — длинные ноги, упругие груди. Впрочем, его завораживала не взаимная тяга их тел, не дразнящая нагота, а взгляд. Доверие во взгляде женщины, которым она одаривает мужчину, впуская в свое тело. На секунду он испугался, что может переиграть, по она наклонилась и поцеловала его, рассеяв все сомнения. Алекс погрузил руки в золотистые волосы и прижался к ласковому рту. Страсть заглатывала целиком, не оставляя шанса на здравомыслие. От желания обладать любимой самым прекрасным и самым древним способом без средств защиты мутился рассудок. Он перекатил ее на спину.

— Я хочу забыть обо всем, — прохрипел он. — Забыть о контрацепции.

Его слова словно повисли в воздухе на несколько минут, смысл сказанного медленно доходил до Зары. Ее глаза расширились, в них мелькнуло смятение. Ему не следовало признаваться в своих примитивных инстинктах. Он потянулся к столику у кровати. Пообещав только ужин, он приготовился основательно.

— Я не могу поверить, что забыла. — В голосе звенел испуг, Алекс обернулся, и его сердце сжалось — женское лицо исказилось от страха.

— Эй, все в порядке.

— Нет! Моя мама учила меня бдительности. Я всегда пользуюсь средствами защиты. Всегда.

Алекс вернулся к девушке, прижался губами к морщинке между бровей.

— Я не забыл, извини, что испугал тебя. Я всегда сумею защитить тебя, милая.

Что-то блеснуло в золотистых глазах. Сомнение? Скептицизм? Он поморщился.

— Не доверяешь. Если…

— Дело не в тебе, — быстро вставила она. Взгляд оставался серьезным. — Или в тебе. Ведь ты заставил меня забыть о здравом смысле. — Зара дотронулась до его рта. — Забыть… все.

Наслаждаясь ее лаской, Алекс закрыл глаза на секунду, две, затем захватил пальцы ртом.

— Ты опасный, — выдохнула она.

— Ты, должно быть, спутала меня с кем-то другим. Я надежный, стабильный, верный.

— Ты говоришь о себе?

— Да.

Ее пальцы гладили и дразнили.

— Я дам тебе безопасность, но всегда буду будоражить.

— Верю, ты надежный, тебе можно доверять. — Зара погладила уже отросшую щетину на подбородке. — Ты сильный, немного жесткий, опасный и прекрасный.

Последнее слово она произнесла уже шепотом.

— Это ты прекрасная.

— О нет, моя сестра, не я…

— У тебя есть сестра?

— Наполовину. — В ее глазах снова появилась тревога. — Можем мы не говорить о семье? Можем мы вообще не разговаривать? — Она мягко сжала пальцы, и в тот момент Алекс понятия не имел, о чем можно говорить, лишь молить о милосердии. Позже он задаст свои вопросы и вырвет ответы из этого сладкого рта. Он узнает то, что делало ее сильной, волнующей и искушающей.

А сейчас есть он и она со своими безумно красивыми ногами, доводящими его до исступления. Но ему нужно быть сильным, надежным, стабильным — тем мужчиной, которого он сам создал.

— Восхитительные, — прошептал он.

Медленно он отклонился назад, и девушка скрестила свои длинные ноги у него за спиной и гладила его по лицу. Он ощущал ее вкус у себя на языке. Алекс покрывал поцелуями ее горло, прятал лицо по впадинке, прикусывал мочку уха. Ее руки перебирали его волосы, опускались на широкие плечи, бежали вдоль мускулов спины, обвивали руки. И все это сопровождалось вздохами, причитаниями и криками удовольствия.

— Отпусти себя, — бормотала она слегка осипшим голосом. — Сейчас, Алекс, пожалуйста.

Он больше не мог сопротивляться, задвигался быстрее, сильными толчками. Неистово. И мир стерся, потерял краски, осталось лишь удовлетворение, медом разлившееся по телу, — вечное познание женщины.

Он знал, что ему нужно подняться и избавиться от презерватива. Даже сейчас, на грани помешательства от счастья, он знал, что должен защитить ее. Алекс на секунду прижался носом к высокой шее и вдохнул чистый, естественный запах.

— Миндаль.

Он понял лишь одно — все разбитые до того отношения, все разорванные связи происходили оттого, что он не встретил ту, свою, единственную.

Утром, стоя напротив зеркала в ванной, Зара вспомнила это слово.

Миндаль.

Она недоверчиво покачала головой. О чем это он? Вот привязалось слово! Мозг выбрал его из тысячи других, чтобы оно стало кодом к воспоминанию об этой ночи. Девушка подняла руки, дотронулась до шеи, до груди. Вздрогнула.

Прагматик внутри нее знал, что надо делать — одеться и, прежде чем он проснется, сбежать. Голос сердца предупреждал, что это сделать нелегко.

Алекс Карлайл занимался любовью так же, как делал все в своей жизни, — медленно и основательно, и он не остановится, пока не привяжет ее к себе телом и душой. Он оказался очень опасным мужчиной, заставившим ее поверить в свою красоту.

Качая головой, девушка обернулась к зеркалу.

Ради бога, Зара, твой нос все еще велик, плечи слишком широки, лицо слишком длинное. Родинка на шее — вес еще родинка, а не прекрасная мушка, согласно его словам. А умелый рот и умелый язык да дюжина удивительных мгновений этих фактов не меняют!

Девушка начала сортировать вещи. За окнами было еще темно, когда она собрала юбку, блузку, бюстгальтер. Она не может больше тратить время на поиски своих вещей. Она же не хочет разбудить его. Надо идти домой, принять душ, надеть практичное, удобное белье.

Зара вздохнула и открыла дверь. Алекс стоял на пороге. Волосы топорщились в разные стороны, на щеках щетина, широкая грудь обнажена. Настоящий дикарь, не знавший цивилизации.

— Доброе утро, — приветливо прохрипел он. — Хорошо спала?

— Неважно.

Некоторое время он молча изучал ее, затем наклонился и поцеловал. Поцелуй оказался недолгим, не коротким, но, когда он закончился, ее сердце билось уже где-то в пятках.

— Ты оделась. — Мужчина погладил светлый затылок, и она свернулась, как кошка, от внезапной ласки и заурчала. — Почему?

Зара с усилием выпрямилась.

— Что значит, почему?

Он подцепил пальцем воротник блузки.

— Почему ты оделась?

— Мне нужно на работу.

— Черт!

Первый порыв был упросить ее плюнуть на работу и вернуться в постель. Она печально вздохнула.

— Ты вернешься? После работы?

Как хочется согласиться. Сердце подпрыгивало, соски напряглись. Зара подняла голову.

— Мне нужно учиться. Я собиралась провести день в библиотеке.

— А потом?

Она облизала губы.

— Алекс, я не думаю…

— Это не связь на одну ночь, Зара.

— А просто ужин, — напомнила она.

— Давай проанализируем, — спокойно сказал он. — Я знаю, твои приоритеты — обучение, у тебя есть работа…

— И нет времени на отношения.

Его глаза блеснули, и, прежде чем она осознала опасность, он прижал ладони к ее щекам и повлек за собой в ванну.

— Я не собираюсь посягать на твое время, — очень, очень медленно он целовал ее в щеки, в ухо. И при этом вел себя предельно честно. — Не обещаний, ни обязательств, ни будущего. Только сегодня.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда Зара вышла из библиотеки и обнаружила его снаружи, то попятилась назад так внезапно, что сбила парочку студентов. Девушка смущенно пробормотала извинения.

Он, конечно же, видел ее, поэтому ничего не оставалось делать, как подойти. Она улыбнулась, подумав, что жизнь могла бы оказаться лучше, если бы он встретил ее на полпути и поцеловал.

Но Алекс даже не двинулся, он стоял рядом с машиной, поблескивая глазами. И от его вида у нее заныл живот, затем где-то далеко в голове прозвенел предупреждающий звоночек.

Осторожно, Зара. Вспомни утро. Ты согласилась встретиться с ним, потому что он обещал, что встреча пройдет легко и непринужденно.

Улыбка сделалась натянутой. Девушка остановилась перед машиной.

— Что ты тут делаешь?

— Тебя жду.

Она с подозрением посмотрела на него.

— Откуда ты узнал, где меня найти?

— От твоего соседа.

При последних словах его глаза потемнели. Зара старалась контролировать свои эмоции.

— Ты позвонил мне домой и расспрашивал о моих планах на сегодня?

— Мне нужно было узнать, в какое время ты заканчиваешь, — объяснил он. — Утром ты убежала, даже словом не обмолвившись.

— А если бы я изменила планы? Если бы я сказала Тиму, что я в библиотеке, а ушла бы раньше?

— Тогда бы я тебя пропустил и ты бы лишилась удовольствия провести выходные в моей компании.

И, словно этого ответа было достаточно, он открыл дверь. Она вдохнула запах, свойственный салонам новых дорогих машин.

Он взял из ее рук сумку с учебниками, но Зара не двинулась.

— Алекс, я не могу ехать с тобой.

Алекс замер, его глаза сузились.

— Ты обещала, что мы сегодня увидимся.

Еще бы — мосле того, как он обнаружил, что она не нашла своих трусиков.

— Ты нечестно играешь, — заметила она.

— Все честно, милая. — И в доказательство своей правоты он обнял ее за шею и быстро поцеловал в щеку, затем открыл заднюю дверцу и бросил сумку на сиденье.

— У меня здесь мотоцикл.

— Тим заберет его домой.

— Что? — Удовольствие от поцелуя затмил внезапно налетевший гнев. — Ты договорился о моем мотоцикле?

Он как умный мужчина, ничего не отрицал, просто молча изучал ее, затем протянул руку и заправил пряди волос ей за ухо.

— Извини. Тим сказал, что когда он одалживает свою машину, то берет твой мотоцикл. — Большим пальцем руки он погладил ей ухо. — Если бы я знал, что ты возражаешь, я бы не стал суетиться.

Тон его голоса звучал действительно смущенно, и гнев вдруг куда-то улетучился. Она склонила голову к его руке, в душе проклиная себя за внутреннее удовлетворение.

Алекс прижался губами к ее лбу.

Она забралась в машину, пристегнула ремень безопасности и стала ждать. Хлопнула дверца, и через минуту они выехали на дорогу.

— Ты привык обо всем договариваться, да?

Он поднял бровь в недоумении.

— Звучит так, словно это плохо. Ведь я облегчаю жизнь.

— Себе.

— И тебе.

Именно это и беспокоило Зару в отношениях с Алексом Карлайлом. Одним взглядом, одним поцелуем и улыбкой он умел обезоруживать и приводить в трепет. Одно движение — и она теряла логику и здравый смысл.

Прошлой ночью она решилась поужинать с ним, но не спать. Затем убедила себя в том, что достойна одной ночи в его постели. Все менялось с ужасающей скоростью. И в ванной утром она опять позволила ему переубедить себя, согласилась еще на одну встречу.

Слабохарактерность — плохая черта, безволие всегда проигрывает.

Потерявшись в своих раздумьях, она поздно осознала, что они проехали уже пару кварталов.

— Разве мы едем не в отель?

— Нет. — Он бросил косой глаз в ее сторону. — Мы едем за город.

Зара выпрямилась.

— А если я работаю завтра?

— Ты работаешь?

— Мне нужно заниматься.

— У тебя с собой книги. — Он кивнул головой в сторону заднего сиденья. — Тебе нужны другие?

— Я… — Она раздраженно выдохнула.

— Помнишь, сегодня утром я просил тебя провести со мной еще одну ночь?

Как не помнить? После минут нескончаемого восторга, когда он нес ее в ванную, с нежностью заглядывая в лицо, и голос его подрагивал.

— Помню, — ответила она, словно вынырнув из сладостных грез.

— Ты сказала, что неуютно чувствуешь себя в отеле гранд-класса. Я решил, что нам следует провести вечер там, где ты будешь чувствовать себя вольготно. — Он переключил внимание на доро1у. — Хочешь заехать домой переодеться? Взять вещи?

— Куда ты меня везешь?

— Сюрприз. — На его губах появилась улыбка.

— Ты не можешь взять и похитить меня, — она пыталась спрятаться за обидой. Что он знает о ней, о ее пристрастиях и симпатиях?

— Я тебя не похищаю.

— Нет?

— Хотя меня посещала такая мысль. — В голосе зазвучали игривые нотки. — Завязать тебе глаза,

сделать несколько лишних поворотов, чтобы дезориентировать и завезти в глухое место.

— А наручники?

— Можем попробовать… если хорошенько попросишь.

Премилая картинка! Зара задохнулась от ярких обещаний и заерзала на сиденье. Приподняла плечи, чтобы расслабиться.

— И вовсе не стоит напускать на себя самодовольный вид.

Он рассмеялся. Смех его журчал, как весенний ручей, приятный, тихий звук, вовсе не похожий на самодовольство.

— Не волнуйся, милая.

Она перестала морочить себе голову и повернулась к нему. Свежевыбритые скулы и подбородок, серо-голубая рубашка-поло. Рука соскользнула с руля на ее бедро, приковав ее внимание. Темные волосы на тыльной стороне ладони, сильные мускулы. Боже, до чего доводят воспоминания! Ей нужно перестать думать о сексе, остановиться, прежде чем она станет причиной дорожного происшествия.

Зара глубоко вздохнула, сосредоточилась и заметила, что ее ногти глубоко впились в ладони. Слава богу, что она стрижет их коротко, иначе сейчас истекала бы кровью.

Девушка почувствовала, что нужно что-то сказать, что-нибудь первое, что придет на ум.

— Ты носишь джинсы.

— И?..

— Неожиданно.

— Можно сказать, я вырос в джинсах. Вдали от города, в сельской пустоши.

Она опять забыла об этом, обвороженная образом мужчины в стильном дорогом костюме. Даже обнаженный, он выглядел на миллион долларов. А его одежда — такая мягкая, изящная, роскошная. Ей казалось, она растает под жаром их тел.

Она даже забыла прошлые выходные в домике. В домике?

И тут ее осенило. Джинсы, джип. Какая же она тугодумка!

— Ты везешь меня в домик Сьюзи?

— Ты сказала, это твое любимое место. — Их взгляды на секунду встретились.

Он помнит. Он мог отвезти ее в любое место по своему желанию — мог посадить в свой самолет и улететь в любую точку планеты, — а выбрал самый простой, милый се сердцу уголок.

— Я подумал, ты оценишь тишину. Ведь тебе нужно заниматься.

— А ты?

— Я могу порыбачить.

Она сама сейчас походила на рыбку, на аквариумную гуппи. Хорошо еще, что он наблюдал за дорогой и не заметил ее раскрытого рта. Вот уж никому не ведомые инстинкты и мотивы! Она вспомнила, как он ходил из угла в угол, не в силах усидеть на месте и пяти минут.

— Ты ловишь рыбу?

— Вообще-то я небольшой спец в этом деле, — признался он.

— Могу поспорить, ты вообще никогда не берешь выходные.

Когда он не ответил, Зара продолжила поддразнивания.

— Ты захватил с собой работу? — Она обернулась. На сиденье высились коробки. Похоже, внутри магнитофон.

— Ух. Да ты подготовился не на шутку!

— Впечатляет?

Нет, она отказывается восхищаться его сноровкой.

— А ты все еще хочешь меня впечатлить?

— А разве не так поступают мужчины на первом свидании?

На первом свидании? Она чуть не поперхнулась.

— А вчера что было?

Он улыбнулся, но, несмотря на чувственность улыбки, голос остался ровным и невозмутимым.

— Ужин. Ты не помнишь?

— В таком случае мне не терпится увидеть, что же ты будешь вытворять на свидании.

Смех вышел густым, горячим, полным обещаний, он накрыл ее с головой, оглушил и ослепил. Да, она очень хочет провести с ним выходные, возможно, позже пожалеет о поспешности и неосторожности, но не сейчас.

Смех оборвался, она почувствовала, как его взгляд стал серьезным.

— Что? Почему ты замолчал?

— Залюбовался. Ты красивая.

Когда он так смотрит на нее, она почти верит в это. Но инстинкт самосохранения заставил ее отрицательно покачать головой.

— У тебя на щеке красивая родинка. — Он будто погладил ее взглядом. — И на шее. — Взгляд передвинулся ниже, в открытый ворот рубашки. — И третья…

На груди.

Он мастерски владел не только языком, но и глазами.

— Три доказательства.

Хвост из пшеничных волос на макушке медленно затрясся.

— Мой нос великоват, и зубы тоже, лицо слишком вытянутое.

— У тебя большие зубы? Покажи. — Зара оскалилась, и Алекс не удержался: — Милая, ты можешь меня покусать.

— Можем попробовать… если хорошенько попросишь.

Их глаза снова встретились в зеркале, и она вдруг пожалела, что на пути нет ни одной гостиницы. Ей нравился этот словесный поединок. Наконец-то она нашла мужчину с острым умом и хорошей реакцией.

Мужчину, пообещавшего всегда защищать ее.

— Здесь налево, — сказала она, указывая на знак на дороге. Молодые эвкалипты, высокие и стройные, как девушки-модели, высились вдоль шоссе. Зара расслабилась и вдохнула ментоловый запах.

Он сделал правильный выбор, она сможет наслаждаться чудными выходными. Глаза закрылись…

— Расскажи мне о сестре.

Черт, было бы куда упасть, упала бы. Как она могла забыть об осторожности?

— Она наполовину моя сестра, — пробормотала ома. — На четыре месяца старше меня, хотя клянется, что я веду себя взрослее.

— Его законная дочь?

— Да. — И, не упоминая имен, Зара рассказала Алексу, как встретила Сюзанну и как они подружились. Как Сьюзи признала их кровное родство, которое никто в семье не хотел признавать, а Зара пообещала сохранить их отношения в секрете, чтобы не тревожить мать сестры. — Она стремилась огородить свою маму от неприятных воспоминаний.

— Думаю, мне бы понравилась твоя сестра, — сказал он, и сердце девушки сжалось.

— Уверена.

Она старалась, чтобы в голосе не звучала ирония, но не могла выдержать его загадочного взгляда.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Не могу представить, как можно быть еще красивее.

— В толпе меня невозможно не заметить из-за роста. Я же настоящая каланча. — Она никак не могла взять в толк, почему оправдывается и не принимает на веру слова этого мужчины. — Я рано оформилась, вымахала и в школе стояла первой по росту. Кстати, я не всегда была такой стройной.

— Ты упорно работала над фигурой?

— После болезни матери, — призналась она, — я начала бегать. Я пыталась убежать от боли. Загнать себя.

— А когда не получилось, занялась кикбоксингом.

Она криво улыбнулась.

— Негодная причина?

— Ты пыталась избавиться от агрессии и боли. Негатив лучше выплескивать, а не держать внутри.

Зара поняла, что он думает о своей матери, как она сломалась от давления прессы. Несколько минут они молчали. Несмотря на печаль, девушка вдруг почувствовала в нем родственную душу, ей было приятно поделиться с ним частью своей жизни.

— Ей не следовало так страдать, — тихо и тоскливо заметила она. — Сколько бы километров я ни пробежала, как бы сильно ни дралась, боль не отпускала.

Зара проснулась внезапно, села, размяла шею и огляделась.

Они остановились. Она вгляделась в окно и узнала место. Алексу безумно идут джинсы. Он наклонился над стойкой в кафе Кармель и заказывал еду.

Вместо того чтобы покупать продукты в супермаркете, он решил отовариться у того, кто больше нуждается в деньгах.

В первый раз Зара осознала, что этот мужчина гораздо больше, чем просто любовник на выходные, больше, чем человек, пробудивший в ней чувственность, мужчина, разделивший се заботы, влечения, ее слезы и смех.

Она прижала ладонь ко рту, чтобы удержать улыбку. Бесполезно, он действовал на нее, как утреннее солнце, и она, словно бутон цветка, распускала лепестки под его теплыми лучами.

То был мужчина, которого она могла полюбить.

Вечер оказался достаточно теплым, можно было и не разводить огонь, но Алекс посчитал, что раздевание при огне выглядит гораздо романтичнее.

Он принес свечи, скатерть, посуду и тонкие хрустальные стаканы.

— Твое слабое место? — спросила она, наблюдая за тем, как он разливал вино.

Тени от огня смягчили резкие черты его лица. Он усмехнулся. Первое свидание должно стать впечатляющим — его слова. Эти впечатления будут длиться вечность.

Алекс наладил стереосистему.

— Ты сказала, что любишь расслабляться под музыку. — Он поставил стул и жестом пригласил ее сесть. — Я не знал, какой стиль подойдет.

— Прекрасный выбор. Очень тонкий. Более романтичный, чем вязание. — Она взглядом дала понять, что высоко оценивает его предупредительность.

— И что Кармель приготовила для нас?

Паштет из форели, цыпленок, салат и свежевыпеченный хлеб— незатейливая, но восхитительная еда. И откуда у нее силы на еду, когда все ее существо заполнено этим мужчиной? Тем мужчиной, кто ни разу не прикоснулся к ней с тех пор, как они выехали из Мельбурна, чьи глаза горят желанием, воспламеняющим и ее кровь.

— Десерт? — спросил Алекс.

Зара отрицательно покачала головой.

— Шоколадный мусс.

— Знаю.

Его ноздри затрепетали, глаза сверкнули.

— Сними рубашку.

Она не стала расстегивать пуговицы, а просто стащила се через голову. Под рубашкой оказалась тонкая маечка на бретельках.

— Только рубашку? — спросила девушка.

— Для начала. — Его голос стал глубоким и взволнованным. Она наблюдала, как он отпивал из стакана, как дергалось горло, и ее тело вспыхнуло, груди затвердели, отвечая на призыв.

— Иди сюда.

Она не колебалась, встала и подошла. В голове застучал барабан. Не отрывая от Алекса взгляда, Зара взяла стакан и поставила его на стол, затем села к нему на колени и поцеловала. Он почувствовал на губах вкус вина, богатый и терпкий, распустил ей волосы.

— Не ожидал, — сказал он и подцепил пальцем тонкую лямочку майки.

— Сними, — прошептала она.

Он выполнил просьбу, но не отбросил вещицу в сторону, а некоторое время подержал на весу, разглядывая, а затем провел ею по груди, по соскам. Зара закрыла глаза от удовольствия.

— Разве не приятно?

— Не так приятно, как твоя рука. — Она выпрямилась. — Или губы.

В ответ раздалось хриплое рычание. Зара бы улыбнулась, если бы успела.

До мусса они не дотянули, потому что он сказал, что предпочитает вкушать ее. После страстных слияний остались сомнения, захочет ли она шоколада, насытившись гормоном счастья под именем Алекс Карлайл.

Они занимались любовью у камина при свете искр и в полночной темноте. И каждый раз Зара задавалась вопросом, сколько раз она может раскалываться надвое от наслаждения и сколько раз он способен бежать утомительно сладостную дистанцию после короткой передышки.

Сквозь сон она спросила, почему он тогда говорил о миндале, и Алекс, уткнувшись ей в горло, ответил, что это ее запах. С этими словами она заснула, слишком истощенная, чтобы ответить: то был аромат ее духов.

Подарок от сестры, как и ты, Алекс.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Занималась Зара мало, хотя посчитала, что Алекс довольно удачный экземпляр, на котором можно практиковаться в анатомии.

Как оказалось, рыбу он ловить не умел, но на речку они все же сходили, главным образом чтобы полюбоваться рыболовными навыками Зары.

— Дедуля говорил, что самое главное — это чувство времени и чутье.

— Ты сказала, что это Сюзанна научила тебя.

Черт! Она цитировала сестру.

— Дедушка Сьюзи учил ее, — поправилась Зара. — Я привыкла к ее речам «дедуля сказал это, дедуля сказал то».

По крайней мере, это было правдой.

Зара продолжила демонстрацию своей техники. Она указала, что захват Алекса слишком крепкий и нужно расслабить руку, упомянула о правильном выборе удочки.

Потом они растянулись на мягкой весенней травке на берегу. Зара не могла вспомнить, когда последний раз чувствовала себя столь умиротворенной и счастливой. Она сама удивилась, что произнесла это вслух.

— Хочешь еще чуть-чуть побыть счастливой? — спросил Алекс.

Она лежала у него под рукой, поэтому, чтобы увидеть его лицо, ей пришлось подняться. Его глаза лениво поблескивали из-под полуопущенных век.

— Чуть-чуть?

— Да. — Он усмехнулся и пощекотал травинкой ее голый живот. — Мы можем остаться еще на одну ночь.

— А работа?

— Поиграем в прогульщиков.

Она тихо рассмеялась и недоуменно покачала головой.

— Не могу представить, чтобы ты играл в прогульщиков.

— Ты не представляла, что я могу носить джинсы.

Резонное замечание. Зара скользнула по нему взглядом.

— Когда ты последний раз брал выходной?

— На похороны отца.

— Нет, ради удовольствия. — Она прижалась губами к его груди не ради удовольствия, ради утешения: мне жаль, что ты брал выходной по столь грустному событию.

— В прошлом ноябре. Кубок в Мельбурне.

Зара фыркнула.

— Тогда пол-Австралии гуляло. Не считается!

— А ты когда-нибудь была на Кубке? — спросил он, меняя тему беседы.

— Нет.

— В этом году возьму тебя.

Через пять недель? Что за шутка? Выражение его лица оставалось непроницаемым. Наморщив нос, Зара решила действовать в обход:

— У меня нет шляпы.

— И?..

— На Кубке все дамы обязаны носить шляпы. Это закон!

Он слегка нахмурился, взял кепку и нахлобучил ее девушке на голову козырьком назад.

— Вот тебе шляпа!

Образ очень высокой женщины в летящем весеннем платье, с кепкой на голове и под руку с Алексом Карлайлом в стильном итальянском костюме развеселил ее. Смех еще долго висел в воздухе. Ее глаза сияли. Незнакомые чувства сдавливали грудь.

Здесь в тиши, среди гор, около реки, лежа в траве, в одной лишь кепке, она поняла, что влюбилась сильно и по-настоящему.

В конце концов поиграть в прогульщиков им не удалось. Понедельник у Зары был до отказа набит лекциями. Она твердила себе, что на носу диплом и экзамены. Однако по приезде в Мельбурн, когда Алекс спросил «куда?», она не смогла сказать «домой» и провела еще одну ночь в отеле.

Прощаясь с ним рано утром, она убеждала себя, что может управлять своими чувствами. К тому же по дороге в город он напомнил ей, что их роман без обязательств и обещаний. Он жил в Сиднее и намеревался навещать ее по выходным, оставляя время работе и деловым поездкам.

На неделе он уехал в Лондон, на встречу с английскими чиновниками. Перерыв в четырнадцать дней — удачная передышка в любовном марафоне. Она не могла позволить эйфории затмить глаза. Но первые дни, слыша в трубке его хрипловатое «привет, Зара», слабела в коленях и впадала в состояние лунатизма.

Несколько дней ушло на то, чтобы привести себя в чувство и отрезветь от любовного дурмана.

Никаких обещаний, никаких обязательств.

Однако нельзя забывать о его желании завести семью, Заре же глобальные перемены были ни к чему. Она думала об их встрече, о Сьюзи, чувствовала вину и все тверже убеждалась в необходимости разговора с сестрой.

Если бы Сьюзи разрешила, она бы решилась на серьезные объяснения с ним. Но сестра затерялась где-то в стальных джунглях Америки, впрочем, время от времени до Зары доходили новости о ней.

Однажды во время ночного разговора она спросила о сестре у Алекса.

— Если объявится, попроси ее перезвонить мне.

— Хорошо, впрочем, я сомневаюсь, что она объявится.

— Почему нет? — Сидящий в ней демон напомнил, что именно Сьюзи он выбрал себе в жены. — Вдруг она передумает и решит выйти за тебя замуж?

— Не передумает.

Решительность в его голосе на секунду успокоила ее.

— Из-за другого мужчины? Она его любит?

— Не знаю. Сьюзи говорила, что никогда не забудет его, что не может перестать думать о нем. Я ответил, что понимаю.

— Да? — Сердце Зары подпрыгнуло.

— Я чувствую это по отношению к тебе.

Ослепление, не любовь, предупредила себя Зара и оказалась права. Прошло немного времени, и чувство полета оборвалось.

Газеты запестрели заголовками: «Таинственная блондинка из Мельбурна».

Тим бросил почту на кухонный стол.

— Я говорил с этим франтом дважды, Зи. — Он снова взял журнал, внимательно посмотрел на обложку и покачал головой. — Ты даже словом не обмолвилась, что спишь с чертовым принцем!

Краска сошла с лица девушки, когда она посмотрела на первую страницу. Судя по одежде, серия снимков была сделана около отеля в пятницу, после их ужина. Момент до поцелуя.

Как она могла так сглупить? Они же говорили об опасности прессы, но она не обратила внимания. Почему?

Невидимая рука сжала горло, Зара выхватила журнал из рук Тима. «Таинственная блондинка…», «Неизвестная красавица…», «Последняя любовница». Слава богу, обошлось без имен.

Она почувствовала, как пот стекает по спине и, сразу ослабев, опустилась на стул.

— Ты в порядке, Зи? — Тим, наконец-то, обратил внимание на ее бледность. — Ты похожа на привидение.

— Шок. — Девушка покачала головой, отложила журнал и сделала глубокий вдох. — Я ничего об этом не знала.

— Ты не знала, что он из принцев австралийской пустоши?

— Не об этом, о том, что… — она махнула рукой в сторону журналов, — может случиться!

— Он же не женат…

Зара покачала головой.

— А вообще-то миленькое фото, удачный ракурс. Наконец-то ты надела платье.

— Считаю это комплиментом.

Тим обладал прекрасным чувством юмора, он мог заставить Зару смеяться минут через пять после начала разговора. Его дурачество облегчало жизнь. Пара колких замечаний и едких шуток — и к тому моменту, как пришло время подняться наверх, она убедила себя в предвзятости своей реакции.

Она всего лишь «таинственная блондинка». Они не знают изнанку ее жизни, не знают о ее матери, так зачем волноваться?

Потому что однажды они докопаются, прошептал внутренний голос.

В ту ночь Алекс не звонил. Зара обрадовалась, ей нужно время проанализировать свои чувства, хотя это не помешало ей сидеть около телефона всю ночь.

Она проснулась утром в кресле, на коленях лежали залитые молоком записи по цитологии.

Некоторое время она смотрела на беспорядок, затем бросилась в ванну, прополоскала заляпанный свитер, умылась.

Мозг продолжал прокручивать ночной кошмар: громкие статьи о таинственной блондинке мистера Алекса Карлайла, похожей на свою мать — знаменитую стриптизершу Джинджер-Лав, родившую от высокопоставленного чиновника Эдварда Хортона.

Сводная сестра прекрасной незнакомки Сюзанна Хортон — бывшая невеста «принца».

Зара похолодела. Журналистам даже глубоко копать не надо, она никогда не пряталась, никогда не чувствовала в том необходимости. Она обычная студентка медицинского факультета, стремящаяся сделать в жизни нечто важное.

Связь с Алексом Карлайлом таит скандалы, а им обоим они ни к чему.

Она села у туалетного столика. Из зеркала на нее смотрела женщина, знавшая, какую жертву придется принести ради независимости и карьеры доктора.

Ей придется сказать Алексу «прощай».

Алекс сопротивлялся позыву отложить лондонские встречи и лететь домой. И причина тому — Зара. Хотя он поклялся держать себя в руках, ради себя самого и ради нее.

Он не желал бредить ею, не желал с тоской подгонять стрелки часов, чтобы скорее пришло время ночного звонка в Мельбурн. И не мог сдержать разочарования, когда вместо желанного голоса слышал: «Оставьте сообщение».

В конце концов он продиктовал номер телефона, подходящие часы контакта и не удержался.

— Позвони мне, Зара. Я скучаю по разговорам с тобой.

Она не перезвонила. Алекс занервничал. Он ненавидел, когда ситуация выходила из-под контроля, его контроля.

В среду он прибыл в Сидней и в офисе на столе, поверх всех деловых бумаг, нашел записку от нее.

Он перечитывал строки снова и снова, чувствуя, как холод сковывает внутренности. Она все обдумала и пришла к выводу, что не может продолжать их отношения, о чем крайне сожалеет.

Недавно он уже читал подобное.

Зара обличила свой отказ в красивые слова о том, что она не та женщина, которая нужна ему, что не умеет управляться с прессой и тем вниманием, которым он окружен, поэтому считает лучшим выходом расстаться.

Он скомкал записку и бросил в корзину для мусора. Некоторое время пытался сконцентрироваться на работе, даже слушал отчет секретаря.

Неужели последние выходные ничего не значили? Словно она не смотрела ему в глаза и не говорила о своем счастье и удовлетворении? Словно сорок восемь часов назад ее голос не дрожал от эмоций, когда по телефону она призналась, что скучает и желает видеть его в своей постели?

Он встал, резко прервал доклад.

— Я уезжаю в Мельбурн.

— Сейчас? — Глаза Керри превратились в огромные блюдца, что только укрепило его решимость. — Когда вы вернетесь?

— Не имею представления, — усмехнулся Алекс, — но искренне надеюсь, что не скоро.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Если бы Алекс остановился на секунду, то подумал бы, что в среду найти Зару нелегко. Надо было нанять детектива — сэкономил бы себе полдня.

Не то чтобы он гнался за Зарой, он не опустился бы до преследования женщины. Алекс гнался за ответом, за честным ответом.

У нее дома — тишина, на телефонные звонки она не отвечала, на территории студенческого городка ее не видели.

К полудню его терпению пришел конец. Он вошел в спортивный клуб и потребовал рабочее расписание всех персональных тренеров, включая мисс Ловетт.

Многие годы он учился контролировать свой гнев и распознавать признаки наступающей ярости и сейчас был доволен результатами. Ожидание длилось целый час, затем из зала вышел клиент с красным лицом и направился к лифту.

Алекс медленно поднялся.

Зара была одна. Он успел уловить это за первые двадцать секунд. Золотистые глаза расширились, рот приоткрылся, затем девушка попыталась улыбнуться.

— Я не знала, что ты вернулся, — начала она.

— Ты не ответила на мой звонок.

— Твой… звонок?

Дыхание сбилось на середине фразы. Он двинулся к ней, сделал шесть шагов и остановился достаточно близко, чтобы видеть испуганное выражение глаз и жилку, дергающуюся на шее.

— Разве ты не получила сообщение из Лондона?

— Да, но разница во времени…

— Ты не смогла найти пяти минут для нас? — Алекс заставил себя говорить ровным, невозмутимым голосом. — Решила отделаться запиской. Этому трюку ты научилась у Сюзанны?

Сожаление и боль мелькнули в ее глазах.

— Нет, извини, Алекс. Я пыталась позвонить, но затем…

— Да брось, — отрезал он, ненавидя себя за то, что не удержался от упоминаний о Сьюзи. — Есть что обсудить?

— Моя записка недостаточно ясна?

— Нет, все понятно, мы приятно провели время, прощай.

Зара сжала губы и отвела глаза в сторону.

— Ты не подумала, что мой персонал мог прочитать твое послание?

Она резко повернулась к нему:

— Твой секретарь читает сообщение с грифом «лично»?

Неуверенность в ее голосе и отчаяние в глазах спутали все его намерения. Он с ума сходит, как желает эту женщину, но прежде получит объяснения.

— Прочитала, — отрезал он. — И теперь знает, что со мной у тебя был лучший секс в твоей жизни.

— Я не писала этого! — Ее щеки стали багровыми.

— Намекала. — Алекс наблюдал, как она отвернулась, чтобы подобрать с пола спортивную сумку. — Не беспокойся. Я плачу Керри достаточно, чтобы она не рисковала своим служебным положением и оповещала мир о том, что случайно узнает.

Девушка выпрямилась.

— Мир уже знает.

Он замер, сознание медленно прояснялось.

— В мое отсутствие пресса разгулялась?

Зара кивнула.

— Первая страница в «Госс».

Черт!

— Фотографии?

— Около отеля. — Она скривила губы в улыбке. — Два дня я была «таинственной блондинкой», затем парочка воскресных газет выдала мое имя.

— И ты решила, что все кончено? — медленно спросил он. Его кровь обогатилась кислородом новой надежды. Такую причину можно попять и принять. — Из-за журнала, который даже бумаги, на котором напечатан, не стоит?

— Я не хочу, чтобы меня снимали без моего ведома! Я не хочу красоваться на обложках, и мне наплевать, какие это журналы и какая бумага. — Он уже слышал эти раздраженные нотки в ее голосе и раньше, в кафе Кармель, когда шла речь о ее матери. Тогда он в первый раз почувствовал крепкую связь между ними, родство душ.

— Даже на обложках медицинских журналов? — спросил он, давая ей понять, что помнит их разговор о карьере.

— Тогда речь шла не о любовных связях.

В ее глазах промелькнуло сожаление и тоска, Алексу захотелось обнять и утешить девушку, но она прижала к себе спортивную сумку, словно щит.

— Если бы дело касалась только меня, я бы не волновалась, — продолжила она. — Но на прошлой неделе я была анонимной блондинкой, затем Зарой Ловетт, в следующий раз я буду дочерью стриптизерши. Они раскопают фотографии моей мамы и присоединят к твоей.

— И ты думала… я испугаюсь, что твоя мама была стриптизершей?

Зара нахмурилась и крепче прижала сумку к груди.

— Ты знал?

— Нет, и мне все равно. — Он снова двинулся навстречу, но она уклонилась в сторону. — Меня не заботят газеты, Зара.

— Ты говорил, что не любить, когда ранят чувства других.

В этот раз он ухватил ее за плечо и заставил поднять глаза.

— Что напечатал журнал, Зара? Статья причинила тебе боль?

— Не мне, моей матери. Я не хочу, чтобы они снова трепали ее имя и память.

— И ты из-за этого решила пожертвовать нашими отношениями?

— Да, — тихо откликнулась она, но взгляд оставался твердым и решительным. — Прежде чем они начнут копаться в грязном белье.

— Мне наплевать…

— А мне нет! И не из-за себя, и даже не из-за тебя, из-за моей мамы. Ты рассказывал, что твоя мать тоже ненавидит прессу. Разве ты не понимаешь? — Она бросила сумку на пол, схватила Алекса за плечи и встряхнула. — Они вытащат на свет старую историю моей мамы, затем твоей. У них появится большое поле деятельности, вся эта ложь, мерзкие подробности. И сердечная боль. Я не вынесу, и твоя семья тоже. Мне очень жаль, но я просто… не могу!

Надрыв в ее голосе глубоко тронул его.

— Ты поступаешь как трусиха, прячешься в кусты. Думаешь, твоя мама гордилась бы тобой?

Она дернула головой, словно от удара.

— Да, — с достоинством ответила Зара, — потому что я не эгоистка. И думаю о людях, которые могут пострадать.

— О своей матери я позабочусь сам.

— А как же семья моего отца? Его вдова? Она не хотела бы снова видеть имя своего мужа в скандальных хрониках. Мы хорошо провели время на простынях, спасибо!

— Ты видишь наши отношения именно так?

— А что еще есть между нами, Алекс?

Он пристально смотрел в непроницаемую темноту ее глаз, и вдруг все напряжение долгого дня нахлынуло на него.

Если бы он мог открыть ей свои чувства!

Впрочем, он пытался отпустить ее, но не смог.

— Мы превратимся в пыль, если позволим им управлять нашими решениями и нашими жизнями. Мы пыль, если ты сдашься без борьбы и предашь нас.

— Мне придется. Прости.

— Ты, правда, сожалеешь или тебе так удобно?

Искра возмущения блеснула в ее глазах, и он решил, что подвернулся шанс поспорить, но силой воли она потушила огонь.

— Не важно, почему. Просто… отпусти меня. Мне нужно принять душ и переодеться. А затем у меня занятия.

Его глаза превратились в узкие щелочки, желваки на щеках дрогнули.

Она не ожидала, что он последует за ней в дамскую раздевалку. Затерявшись в своих мыслях, она

не слышала его шаги за спиной, пока не хлопнула дверь.

Зара обернулась. Вздох в крошечной комнатке был похож на взрыв, казалось, белая керамическая плитка слетела со стен.

— Что ты… — голос ее сорвался, она облизала губы. — Что ты делаешь?

Он перевел взгляд с ее губ на глаза.

— Занятия?

— Через полчаса. — Зара положила сумку на скамью и скрестила руки на груди. — Будь добр, уйди, мне надо приготовиться к занятиям.

— Времени уйдет немного.

— На то, чтобы выйти отсюда? Минута.

Зара подошла к душу и повернула кран до отказа. Хлынула горячая вода.

Беседа закончена, Алекс Карлайл. Теперь уходи. Когда она вернулась к сумке, щелкнул замок.

— Ты запер дверь? Что ты делаешь?

— Убеждаюсь в том, что нас не побеспокоят.

Она ощутила прилив безудержного смеха. Он наблюдал за ней сквозь клубы пара, его взгляд будоражил и возбуждал. Хищный, напряженный взгляд, словно пробирающийся под кожу, заглядывающий в душу.

Черт бы его побрал! Почему он не может принять ее отказа?

Потому что тогда бы он не был тем, кем является, подсказал внутренний голос. Тогда бы ты не влюбилась в него, не заперлась бы в душе в ожидании его следующего движения.

Ей придется проявить мужество и держать его на расстоянии вытянутой руки.

— Алекс, мне нечего больше сказать. Пожалуйста, прими все как есть.

— Я бы очень хотел. Это бы облегчило мою жизнь.

— Тогда попытайся, — попросила она.

Он двинулся к ней.

— Не могу, Зара.

Ей некуда было идти, не было возможности сбежать от этого мужчины и осознания собственного бессилия. Зара опомнилась, только когда спиной почувствовала холод кафеля.

Он остановился прямо перед ней, упер руки в стену с обеих стороны ее головы.

— Не… — выдохнула она.

— Не?..

— Не трогай меня!

Его глаза сузились.

— Я не трогаю.

Да, не трогал, но стоял так близко, что она чувствовала жаркие волны, исходящие от него. Дышать стало трудно, не хватало воздуха.

Опасно находиться в комнате, пропитанной водой, где так много электричества!

Зара пыталась спрятаться от цвета зимнего океана глаз, от искр искушения. Она видела, как напряглись уголки его рта, и поняла, что у нее всего лишь секунда, чтобы овладеть ситуацией.

— Ты меня не трогаешь. Прекрасно. Тогда что ты хочешь? — с отчаянием спросила она.

Он слишком долго смотрел на нее, Зара уже стала сомневаться в его способности понять свои желания. Он действовал импульсивно, руководимый инстинктом и уязвленной гордостью, совсем как она, когда сочиняла ту злосчастную записку. Боже, все дело в листке бумаги, слишком много женщин сообщали ему об отставке столь дипломатично.

— Ты не принимаешь мои аргументы из-за записки?

— Вероятно, мне нужно услышать это своими ушами. — Его голос стал таким же легким и теплым, как клубы пара. — Скажи, что не хочешь меня, Зара. Скажи, что не скучала по мне и что огонь в твоих глазах горит подругой причине.

— Не надо, Алекс, — прошептала она. — Не используй мое влечение к тебе в качестве средства манипуляции.

Мужчина замер, удивленный и обиженный.

— Ты считаешь, я манипулирую тобой при помощи секса?

— Да! — Черт бы тебя подрал! Уши заложило от бушующей внутри ярости. Она выпрямилась, смело посмотрела ему в глаза. — Ты пришел сюда, запер дверь и прижал меня к стене. Ты знал, как оказать давление на меня, нужно просто подойти ближе…

Он хлопнул ладонью по стене около ее головы, и Зара отпрянула в сторону. Секунду он всматривался внимательно и грозно в желтую глубину ее глаз. Вдруг она толкнула его в грудь.

— Ты действительно думаешь, что между нами существует лишь физическое влечение, и все? — спросил он.

— Да, — неуверенно ответила она. — И мне это не по душе.

— Думаешь, я в восторге? Думаешь, мне нравится чувствовать себя… — Он резко замолчал. —

Дьявол, Зара! В записке ты говорила, что наши встречи были лучшими в твоей жизни.

Она подняла вверх подбородок. Какая разница, что она чувствует, когда она не может владеть им. Он стал болью с обложек журналов, он — человек, привыкший поступать согласно своим желаниям и прихотям, не признающий компромиссов, умеющий подавлять чужую волю.

А совсем недавно она считала его своей любовью, хотела заложить с ним фундамент для серьезных отношений.

Алекс отвернулся, провел рукой по волосам, стараясь успокоиться, затем повернулся и вперил в нее острый, словно лезвие, взгляд.

— Что я должен сделать, Зара, чтобы заставить тебя передумать? Предложить тебе выйти за меня замуж? Обручальное кольцо заставит тебя осознать, как сильно я хочу тебя?

— Замуж за тебя? — повторила она испуганно и тут же засмеялась. Странный, зловещий звук ее смеха загрохотал, отскочил от потолка, заметался между стенами.

Алекса передернуло. Куда бы выплеснуть раздражение? Душ все еще разбрызгивал воду. Два шага в сторону, поворот вентиля — и тишина.

— Ты находишь брак смешным? — спросил он, оборачиваясь.

Ее смех закончился так же внезапно, как и начался.

— Я удивляюсь.

То, что она хотела сказать, он увидел в ее глазах, в мягких изгибах губ. Вспышка гнева захватила ее врасплох.

— В данной ситуации я не передумаю. Сила и крики не помогут.

От ее спокойного тона ему стало не по себе. Он почти потерял достоинство, так маленький, избалованный ребенок требует конфетку.

Ты не всегда можешь иметь то, что хочешь.

Черт! Он едва не позволил страсти и раздражению возобладать над чувством разума. Ему стало стыдно, неловко и… страшно.

— Ты права, конечно, — скованно произнес он. — Кажется, ты открываешь во мне самое лучшее и самое худшее.

— Мне жаль, Алекс.

Их глаза встретились, теперь он знал, она ускользает от него, и он ничего не может сделать, чтобы удержать свою любовь.

— Но не так, как мне.

Больше говорить было нечего. Он развернулся и вышел, не попрощавшись. И хорошо, потому что эмоции не нуждаются в подзарядке.

Когда дверь за ним закрылась, Зара глубоко выдохнула и начала делать то, что должна была: приняла душ, оделась и отправилась на учебу. Весь день она посвятила лекциям, хотя действовала скорее машинально, чем обдуманно. Вечером в поисках отдыха от конспектов в комнату заглянул Тим, взглянул на ее бледное лицо и спросил, кто умер.

Зара почувствовала, как сжалось горло и увлажнились глаза.

— Гормоны, — пробормотала она,

— Понятно, — посочувствовал сосед и пусть будет благословенно сердце его, протянул ей в утешение шоколадку.

Последующие дни она часто прибегала к шоколаду как к лекарству. Она скучала по Алексу. Оказалось, их роман пустил крепкие корни.

Гормоны вытворяли с ней странные вещи. Плохой сон и постоянное, тягостное ожидание и страх по поводу появления в газетах статей о ее матери стали причиной задержки.

Такое случалось и раньше, но Зара не беспокоилась: они всегда использовали средства контрацепции, — лишь немного переживала.

Она сжимала кулаки, крепко-крепко зажмуривала глаза, пытаясь выбросить из головы мысли и воспоминания об Алексе. Изнывающее тело задавало один и тот же вопрос: ну если ты желаешь его так сильно, почему не воспользуешься предоставленным шансом?

Вместе с первыми лучами солнца приходил ответ.

Зачем признаваться в своей любви, когда у них нет будущего? Когда-нибудь она захочет обязательств и вступит в брак, который продлится всю жизнь. Когда-нибудь она сможет честно говорить о своем прошлом и не стесняться своей матери, знаменитой стриптизерши Джинджер Ловетт.

А Алекс? Ему эта роль не по зубам.

Да и предложение его было импульсивным, брошенным в раздражении. Глупо выходить замуж только потому, что тебе хорошо с ним в постели. Сейчас на первом месте — диплом и экзамены.

Зара упорно работала, чтобы наверстать упущенное, и сейчас не может выкинуть свой труд в мусорную корзину. Она не позволит тоске по Алексу разрушить свое будущее.

Он ушел навсегда.

В течение следующей недели Зара тренировалась не бегать к телефону как угорелая и не проверять дверь гимнастического зала. Она попросила администратора хранить ее рабочее расписание в тайне, кто бы ни обратился.

Но Алекс не позвонил и не появился.

Это хорошо, убеждала себя она, расхаживая по территории учебного городка.

Живот сжался, и Зара крепче вцепилась в бумажный пакет. Голова закружилась, и девушка остановилась.

— Ты в порядке?

— Да, спасибо, — отозвалась Зара, приходя в себя. Рядом стояла женщина и удивленно моргала глазами.

— Зара! Я не видела тебя несколько месяцев, сегодня такой особый день!

— Почему особый? — удивилась девушка.

Ее любимый профессор Марк, куратор первого курса, улыбнулась.

— Я иду с собрания, мы обсуждали кандидатов на следующий год на бесплатное обучение. — Женщина поджала губы. — Никаких гарантий, ты понимаешь, последний год. Список очень короткий.

Сердце Зары сжалось, но она сдержалась и не завопила, а лишь широко улыбнулась.

— Я понимаю, конечно.

Они немного поговорили, пока их пути не разошлись. Нет гарантий, но…

Главное — следовать своему студенческому расписанию и сдать экзамены. Она улыбнулась, вздохнула и… упала. Пальцы вцепились в маленькую сумочку, желудок крутился, как волчок.

Спокойно, говорила она себе, вздохни еще раз. Не нужно нервничать, нужно купить тест.

Весь путь до дома она успокаивала себя. Беременность — выдумки, это следствие стресса, судьба не может быть столь жестокой.

А потом полчаса сидела на краю ванны и чувствовала, как рушится мир.

Зара уставилась на вторую полоску на тесте, затем еще раз сверилась с инструкцией.

Судьба может быть очень жестокой.

Она беременна.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нужно оповестить Алекса, но как? В душе она хотела сказать ему об этом с глазу на глаз, но логика противилась и бастовала. Лететь к нему? Но утром после сна она из постели выбраться не может, какие уж тут самолеты!

Появление розовой полоски послужило спусковым крючком. Утреннее недомогание приковывало к постели, постоянная усталость и беспокойство ограничивали движение, мешали учебе и полноценной жизни. Как долго это продлится, сколько лекций придется пропустить и как повлияет ее нынешнее состояние на экзамены? Одни вопросы.

Нужно попросить Алекса приехать в Мельбурн. Раз десять она репетировала их беседу, два-три раза была близка к тому, чтобы снять трубку. Однако при мысли, что он начнет выпытывать истинную причину ее просьбы по телефону, желудок бунтовал, и ее выворачивало на изнанку. Тогда Зара решила, что голосовое сообщение — превосходное решение проблемы, и начала работать над текстом.

«Привет, Алекс. Это Зара. Мне необходимо тебя увидеть. Есть важная новость. Когда будешь в Мельбурне, если сможешь, позвони».

Простой и хороший план, только если он не перезвонит и не потребует объяснений, и тогда она выдохнет в трубку: «Я беременна».

Она не хочет, она хочет… Господи, она сама не знает своих желаний.

В те часы, когда Зара не мучилась приступами дурноты или не беспокоилась о катящейся под откос молодой жизни, она умирала от страха.

Ребенок. Станет ли она хорошей матерью, той, с кем ребенок сможет смеяться, у кого сможет учиться и кого полюбит всем сердцем? Она надеялась на положительный ответ. У нее прекрасный пример перед глазами. Затем Зара думала об Алексе, о его роли в жизни ребенка, и тоска снова сжимала грудь.

Она вспоминала его яростное убеждение по поводу семьи из двух родителей, их дебаты во время грозовой ночи и его причины женитьбы на Сюзанне. Вспоминала и… опускала трубку на рычаг.

На следующей неделе, шептал ее новый друг — трус. На следующей неделе тебе, возможно, станет лучше, и Алекс, возможно, приедет в Мельбурн на скачки. Ты сможешь оставить сообщение и попросить о свидании в отеле в указанное время.

Прекрасный план, лучший из всех, так как не придется умолять Алекса прилететь ради нее. Кстати, можно напомнить ему об обещании взять се на Кубок и шутке с кепкой.

Как он смотрел на нее тогда, у ручья, когда стаскивал кепку с головы, как шептал «красивая» снова и снова…

Слезы встали комом в горле. Больше никогда не повторятся те чудные выходные, наполненные покоем и ощущением безмерного счастья.

За день до Мельбурнского кубка все ее планы рухнули.

Тим изучал бюллетень, напустив на себя вид специалиста-лошадника. Это были первые скачки в его жизни, и Зара очень сомневалась в его способностях распознать победителя.

Ее внимание сосредоточилось на учебниках по гистологии, пока не прозвучало магическое имя.

Девушка повернулась и посмотрела поверх очков.

— Ты сказал — Карлайл?

— Его лошадь вычеркнута из списков. Сломала ногу, — сочувственно добавил он и продолжил чтение статьи о несчастьях, постигших Ирландский Поцелуй.

Впрочем, Зара едва слушала. Все, что она поняла, — это что лошадь не бежит.

— Когда ты собираешься сказать ему? — раздался сквозь туман тихий вопрос.

Зара тяжело вздохнула.

— Я ожидала, что он приедет на скачки. Собиралась завтра позвонить.

— Опять телефон, — после паузы сказал Тим.

— Я все еще думаю над тем, что сказать.

Тим фыркнул.

— Позвони сейчас, Зи. Не думай ни о чем, просто сними трубку и позвони.

— Завтра, — решила она, отворачиваясь к своим книгам, и новый друг-трус вздохнул с облегчением. — Я сделаю это завтра.

Алекс не хотел лететь в Мельбурн. Конечно, город великолепен, он любил его за рестораны, скачки и за людей, которые там живут, но теперь среди них только один человек имеет для него значение.

Зара. Как только шасси коснулись земли, он почувствовал, как натянулись вены.

Он не собирается встречаться с ней. Она ясно обрисовала свои приоритеты, и его израненной гордости ни к чему снова проходить те же испытания.

Жаль, что Ирландский Поцелуй повредила ногу, но присутствовать на открытии — почти традиция и своего рода контрольный тест на прочность.

Докажи себе, что сможешь провести в городе два дня и не броситься на ее поиски.

И вот он здесь. Одна ночь прошла, и он едва сдержался, чтобы не позвонить в спортклуб. Честность — прекрасное качество характера, правильнее признаваться в своем желании и бороться, чем списывать раздражение на недостатки окружающих.

— Мазохизм, — бормотал Алекс, покачивая головой.

Он долго плавал, чтобы расслабить тело и остудить голову, затем брился, одевался, пил кофе и

прослушивал сообщение. От последнего звонка у него внутри все замерло.

— Хм. Это Тим Уильямс. Из Мельбурна, сосед Зары. Я… хм, может, перезвоните мне… когда получите сообщение?

Голос замер, затем назвал цифры телефона. Алекс даже не думал их записывать, он знал их наизусть.

Зачем ее сосед звонит ему?

Алекс начал набирать номер, затем остановился, положил трубку, взял пиджак и направился к двери.

Если Тим дома, то скоро выяснится, зачем он звонил.

Если она начнет день без спешки, съест сухие хлопья в кровати, сконцентрируется на приятном, то утреннее недомогание будет сносным и она сможет функционировать весь оставшийся день. Поспеши — и все последующие часы до вечера проваляешься в постели.

Сегодня пробуждение оказалось слишком ранним. Спала Зара плохо, вечернее обещание о звонке не давало покоя. Ее опять тошнило. Проведя над унитазом какое-то время, Зара, вся дрожа, снова заползла в постель.

Полчасика, слабо мелькнуло у нее в голове. Нужно тридцать минут, чтобы собраться с силами и спуститься вниз к завтраку. Затем одеться и бежать в университет.

Должно быть, она уснула, уж и не помнит, как. Но очнулась с туманом в голове и сухостью во рту. На тумбочке у кровати стояла миска с хлопьями и кружка. Зара слабо улыбнулась.

— Тим, ты душка.

Помня предыдущие выкрутасы организма, она двигалась по-черепашьи. Села и начала завтракать. Мюсли с изюмом и остывший чай. Вдруг к горлу подступили рыдания, начали душить, она не могла глотать, и ей пришлось зажать кружку обеими руками, чтобы не расплескать содержимое.

Черт, черт, черт!

Она ненавидела эти свои эмоциональные срывы, во-первых, из-за преувеличенно ласковых жестов Тима, когда он старательно подбирал слова. Во-вторых, потому что не знала, как долго они будут продолжаться, и, в-третьих, ненавидела чувствовать себя беспомощной, слабой и недееспособной.

Зара осознала, что слезы сейчас заструятся по щекам, потому что уже предвидела, как теряет Тима как друга и соседа. Не может же он учиться, когда под боком ночи напролет плачет ребенок! Сможет ли она сохранить за собой квартиру? И где она должна жить последующий год?

Она крепче сжала кружку, стараясь думать о том, что ей необходимо сделать в первую очередь.

Придется принимать решение.

Сегодня она позвонит Алексу.

С этими мыслями она закончила завтрак. Сегодня она не станет спешить к девятичасовой лекции и даст возможность нище осесть в желудке. Она примет душ, оденется и, возможно, выйдет к…

В дверь постучали, и сердце машинально забилось в три раза быстрее. Без видимых на то оснований.

Это не он. Это не может быть он!

По позвоночнику заструились прохладные ручейки, и дрожь снова сотрясла тело.

Стук раздался снова, и она отставила кружку в сторону. Вероятно, Тим уже ушел. Он часто убегает из дома, забыв выключить компьютер или радио.

Зара стала осторожно вытаскивать ноги из кровати и тут услышала характерный звук открываемой двери. Зазвучали голоса. Смешная манера Тима растягивать слова. А затем… Какой красивый густой голос. Чей?

Алекс, внизу, в ее квартире!

Желудок взбунтовался, не желая принимать завтрак.

Прошла минута. Алекс смотрел на дверь, за ней находилась лестница на второй этаж, по ней только что прозвучали шаги Тима.

Еще одна минута. Пойти самому и найти се? Заставить встретиться, в то время как ее отсутствие достаточно красноречиво — уходи, тебя никто не ждал.

Алекс сделал следующий круг по комнате, затем сел на красную софу, доминирующую в крошечной комнатке. Она оказалась такой мягкой, что он сразу утонул в ней в окружении огромного количества подушек. Сверху донесся звук воды, и он вскочил на ноги.

Она не появилась.

Черт, что он тут делает?

Да, ему звонил Тим. Но когда Алекс приехал, парень выглядел растерянным и вовсе не гостеприимным, даже оробевшим.

— О, полюбуйтесь-ка, видимо, я перестарался.

— Ты звонил по поводу Зары?

Тим потер подбородок и сморщился.

— Что-то вроде. Я не ждал, что вы примчитесь.

— Она дома?

— В постели.

— Больна? — Алекс вспомнил ее томное потягивание и виноватую усмешку, когда она призналась, что еще никогда не спала так. — Поэтому ты позвонил?

— Она, хм, немного не в себе. Понимаете… почему бы вам не войти, а я посмотрю, встала ли она.

Звук воды и неясные восклицания подсказали Алексу, что Зара встала, но избегает его. Гордость предложила ретироваться, но тут на лестнице зашаркали шаги, и дверь распахнулась.

Он видел и не видел ее, слишком быстро и яростно налетели чувства, все померкло, стерлось, стало неважно, несущественно, кроме того, что она здесь.

Зара отбросила волосы за плечи, и это простое движение заставило его сосредоточиться и внимательнее взглянуть на женщину, которая своею бледностью напоминала привидение.

Алекс вдруг сразу все понял, его взгляд остановился на ее талии. Она судорожно вздохнула, и он увидел, как она дрожащей рукой загородила свой плоский живот, словно защищала, оберегала от нежелательных посягательств.

— И когда ты собиралась сказать мне? — Он перевел взгляд на белое лицо. — Или даже не собиралась?

Ее глаза расширились.

— Конечно, собиралась…

— Когда?

— Сегодня. Я собиралась звонить тебе сегодня. Правда.

— Поэтому твой сосед решил походатайствовать?

Она поджала губы.

— Тим решил, что сделает мне одолжение.

— Он и сделал.

Некоторое мгновение он просто взирал на нее. Гнев достиг апогея и готов был выплеснуться наружу, сквозя в жестах и взглядах. Она глубоко вздохнула и гордо задрала подбородок.

— Пожалуйста, Алекс, давай в другой раз. Я не могу…

— Ты хочешь, чтобы я пришел позже? Хочешь, чтобы я вернулся к работе как ни в чем не бывало, после того как узнал о твоей беременности?

— Нет, — ответила она чистым, спокойным голосом. — Я хочу, чтобы ты понял, что сейчас я не в силах вести войну. Извини, но если ты пришел за этим, то придется перенести встречу на другой раз.

Их глаза встретились, и у него внутри все сжалось.

— Ты ужасно выглядишь…

— Заметил?

Один саркастический вопрос развеял его гнев по ветру, уступив место заботе и желанию помочь.

— Давно болеешь? Ты ходила к доктору? Разве нет ничего, чтобы они могли дать…

— Умерь пыл. Сядь. — Она махнула рукой в сторону софы. — Я сделаю чай.

Алекс сжал челюсти.

— Мне не нужен чай, мне нужны ответы.

— Но так уж случилось, я хочу чая. — Она снова прижала руку к животу, и он вдруг с тоской осознал, до чего она исхудала. — И еще один завтрак.

— Ты похудела.

— Это не важно.

Как она может вести себя столь безответственно? Это же ее здоровье, здоровье ребенка! Здоровье его ребенка!

— Черт, Зара, садись. Я сделаю чай и… что тебе можно есть?

Зара позволила себя накормить. Сидя на кухонном столе, давала распоряжения, где взять продукты, как приготовить, откуда достать посуду. Она удивлялась, какой маленькой и обшарпанной выглядит ее кухня в сравнении с его элегантным темно-синим костюмом и красным шелковым галстуком.

Пока она ела, Алекс, облокотившись на стойку, не сводил с нее глаз. Он оставался тихим и молчаливым, отчего у нее сводило скулы, гнев был бы куда уместнее и объяснимее.

Такой Алекс был опаснее, она не знала, чего ждать от него и как защищаться. Если он продолжит пытать се своим взглядом, а желудок не прекратит свои фокусы, то, вероятно, не придется беспокоиться о дальнейших передвижениях — оставшиеся до вечера часы она проведет в ванной у унитаза.

— Как это случилось?

Зара замерла над вторым тостом. Она не знала, хочет ли она съесть его, но ей нравилось быть чем-то занятой. Ей нравилась прохлада стальной ручки ножа в руке. Все-таки какое-никакое, а оружие.

— Беременность? — спросила она, поднимая на него глаза и сопротивляясь желанию съязвить. — Ну, мы же были вместе…

— Но использовали средства зашиты. Каждый раз.

О, да, много раз!

Зара вернулась к тосту, подальше от жара серо-голубых глаз. Каждый раз, используя эти «средства защиты», его глаза светились дьявольским огнем.

Нож выпал из руки и угрожающе звякнул о пол.

— Презервативы не гарантируют стопроцентной защиты. — Она решила, что тон профессионала-физиолога будет звучать очень уместно. — Это происходит по разным причинам, но главным образом из-за ошибки пользователя.

Он долго молчал, и она чувствовала, как с каждой секундой в нем нарастает напряжение.

— Когда я последний раз приезжал в Мельбурн, ты была в курсе?

Зара отрицательно покачала головой.

— Я бы сказала тебе. Я же знаю, как это важно для тебя.

— Ты собираешься оставить ребенка?

— Конечно! А что ты подумал?

— Не знаю. Ты не дала мне шанса подумать.

Это ранило гораздо сильнее — такие слова, холодный тон, укор в глазах.

— Ты же понимаешь, я тоже пребывала в шоке, но в отличие от тебя у меня было время, чтобы подумать…

— Господи, Зара, я мог бы разделить с тобой часы раздумья! — Алекс оттолкнулся от стойки. — Я мог бы присматривать за тобой, позаботиться о медицинском обслуживании, о правильном питании.

— Надеюсь, ты не намекаешь на мою небрежность.

— Как ты можешь присматривать за собой здесь? — Он обвел рукой комнату. — Одна? Да еще работая и посещая лекции. Ты выглядишь…

— Ужасно, ты уже указывал на это.

Зара почувствовала, что закипает от злости. Как он смеет намекать, что эта квартира, купленная на деньги от продажи материнского имущества, недостаточно хороша?

Как смеет укорять в том, что она плохо присматривает за собой и ребенком?

Она машинально уронила руку на колено.

— Я сама забочусь о себе, — холодно начала она, — с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Четыре года я ухаживала за больной матерью, и не забудь, я студентка медицинского факультета и знаю вес об охране здоровья.

Его скептический взгляд говорил о недоверии. Он помолчал, затем выдохнул.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Зара. Как только сделаем все приготовления, сыграем свадьбу.

Зара сделала глубокий вдох, и голова перестала кружиться.

— Ты хочешь жениться на мне? Потому что я беременна?

— Потому что мы будем воспитывать нашего ребенка вместе. Да.

— Я… — Ее голос затих. Она облизала губы и продолжила: — Не представляю, как нам удастся.

Для начала — ты живешь в Сиднее, работаешь в Сиднее. А мне нужно получить диплом.

— Ты можешь переехать в Сидней. — В логике ему не откажешь. — Я знаю людей, мы сможем договориться…

— Нет. — Она стукнула руками по столу так, что звякнула тарелка. — Тебе не нужно ни о чем договариваться. Мне нравится жить здесь, и я не собираюсь уезжать.

— Потому что ты слишком независима, чтобы принять помощь?

— Потому что я ценю то, что дается с усилием. Все, что у меня есть, получено с помощью упорного труда.

Он прищурился.

— В отличие от меня?

Зара смотрела на Алекса и понимала, что неправильно судит о нем, но мысли о том, при каких обстоятельствах родился этот спор, не позволяли ей пойти на попятную.

— Как я могу выйти за тебя замуж, — продолжала она, — если все наши разговоры заканчиваются ссорами?

— Если мы поженимся, возможно, мы не будем раздражаться и ссориться. Помнишь, в домике? Мы прекрасно ладили.

— Как не помнить, — улыбнулась Зара. — Я помню первые выходные, мы обсуждали причины, почему люди женятся. Помнишь?

— Конечно.

— Тогда ты знаешь, я не верю, что два родителя лучше одного.

Зара могла поклясться, что слышит, как дрожит воздух.

— Ты имеешь в виду, что хочешь воспитывать ребенка — нашего ребенка — одна?

— Я бы предпочла, чтобы у него или у нее… — она сделала паузу, не зная, какому полу отдать предпочтение, — были оба родителя. Но я не понимаю, зачем нам жениться.

— Ты бы предпочла жить вместе?

— Мы можем договориться о совместной опеке…

— Нет. Нет ничего ужаснее для ребенка, чем разрываться между двумя домами.

Она подняла руку ладонью кверху.

— Видишь? Мы всегда спорим. В последнюю встречу я говорила тебе, почему наши отношения пора прекратить. С моей беременностью ничего не изменилось.

Алекс отвернулся к окну, чтобы не дать ей возможность видеть, как ходят желваки на скулах, затем медленно повернулся.

— Подумай, Зара. Жизнь стала бы проще для всех, если бы мы поженились. Если ты будешь моей женой, тебе не придется волноваться о том, что о нас пишут в газетах.

Нет. Желудок тревожно задергался.

— Выходи за меня, Зара, и я защищу тебя от всех напастей. У тебя будет самое лучшее медицинское обслуживание, мы наймем няню, ты сможешь учиться, заниматься всем, что тебе нравится.

Деньги могут многое. Алекс предлагает ей реальные блага, его имя и статус в обществе послужат щитом, о который разобьются невзгоды.

Она сидела на своей крошечной кухоньке, слушала его глубокий проникновенный голос и понимала, что он не упомянул о том единственном, ради чего вообще заключаются браки.

О любви.

— Мне очень жаль, Алекс, но я не могу выйти за тебя замуж, — тихо вымолвила Зара. — Я не верю, что ты можешь дать мне то, что я хочу.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Алекс думал, что ни за что не женится на женщине, которая не хочет его. Он помнил, как говорил это Заре вдень их встречи. Теперь он осознал, что лгал. Он желал жениться на мисс Ловетт, несмотря на ее отказ, несмотря на то, как хладнокровно она указала на его невозможность дать ей счастье.

И ему не нужны объяснения, он помнит каждое слово, произнесенное в домике. Она сказала, что выйдет замуж только за того мужчину, с которым захочет разделить жизнь. Очевидно, он не являлся тем мужчиной.

И, дьявол, он не собирается умолять и снова попирать свою гордость, но и отступать не намерен. Он желает видеть ее своей женой, вместе воспитывать ребенка и сочетаться браком до его рождения.

Требуется план.

А теперь он согласен предоставить ей время и свободу, чтобы она подготовилась к своим экзаменам. После того как он хорошенько надавил, она согласилась принять финансовую помощь, так как уволилась с работы, но отказалась от кухарки, швейцара и новой машины. Хорошо еще, что смягчилась и позволила изготовить дубликат ключей.

Сначала Зара не хотела, чтобы кто-нибудь знал о ее беременности, но потом согласилась поставить в известность мать и братьев Алекса. Затем он уговорил ее взять его с собой, когда после экзаменов она пойдет на первичный осмотр к доктору. Возможно, она видела упрямо сжатые челюсти или он поколебал ее самоуверенность постоянным напоминанием, что это и его ребенок тоже.

Алекс действовал вежливо, ловко, не спорил, не конфликтовал, в разговоре всегда сдерживал раздражение и уступал. Каждый раз, когда он интересовался ее здоровьем, он хотел знать, изменилось ли ее тело и думает ли она по ночам, что в ней растет ребенок, связавший их воедино? Он хотел напомнить ей о других разговорах, страстных, веселых, когда они делились самым сокровенным и признавались друг другу в своих чувствах.

Теперь их беседы стали короткими и неловкими, с минутными паузами, и всегда заканчивались одними и теми же словами: «Мне нужно заниматься».

Сегодня он звонил, чтобы пригласить ее в Камеруку на встречу со своей семьей, но язык его не слушался, как у подростка, впервые назначавшего девушке свидание.

— Я хочу, чтобы ты встретилась с Мо, — глухо попросил он. — С моей мамой. Она хочет познакомиться с тобой.

— Ты уже сказал ей о ребенке? — спросила Зара.

— В эти выходные собирался. Жена Томаса устраивает маленькую вечеринку в честь жены Рэйфа. Это будет ее первый визит. Ты не будешь единственной новой… — Господи, помоги подобрать нужное слово! — новичком.

— Это вечеринка твоей невестки, — уточнила она после паузы.

Алекс крепче сжал трубку. Он знал, что Зара станет сопротивляться, но очень хотел вывезти ее за город. Именно на природе расцвела их любовь, и ОН надеялся, что красота края смягчит ее сердце.

— Энджи обожает устраивать вечеринки, позовут несколько соседей. — Он расхаживал по комнате, стараясь унять разочарование.

— Алекс, я очень ценю твое приглашение, и когда-нибудь я обязательно познакомлюсь с твоей семьей, но сейчас я очень устала и хочу отоспаться.

— В Камеруке есть постели.

Зара вздохнула, и он представил эти тоскливые, усталые глаза и почувствовал, что взорвется изнутри. От создавшейся ситуации веяло безысходностью, он ничего не может сделать для нее, она ему не позволяет.

— Послушай, мне нужно идти…

— Заниматься, — закончил за нее он, — я это уже слышал.

В этот раз он даже не стал просить ее поберечься, больше спать и принимать витамины. И после уточнения даты визита к доктору они разъединились.

Все бесполезно, пустая трата времени и надежд, говорил он себе. Она его не любит и никогда не выйдет за него замуж. И как ему теперь все это изменить?

Алекс никому не сказал о ребенке. Возможно, ему удастся выяснить, беременны ли его невестки. Хотя даже если они и в положении, то не обязательно страдают так, как Зара.

Он услышал звонкий смех Энджи, жены младшего брата. Вот она в кругу мужчин, рядом с Томасом, улыбается и щебечет. Сегодня она выглядит так же, как и в их последнюю встречу, — сильной, здоровой, бодрой. Если она и беременна, то легко переносит свое состояние.

Он поискал глазами вторую невестку. Жена Рэйфа сидела в тихом уголке, рядом с Мо, и внимательно слушала свекровь.

Рэйф говорил, что она сопротивлялась их встрече два месяца, наконец он уговорил ее приехать на выходные. Алекс внимательно всматривался в фигуру второй невестки — есть ли изменения? Впрочем, трудно представить, что Рэйф держал бы язык за зубами, если бы его жена забеременела.

— Это на мою жену ты кидаешь нежные взгляды, — заметил Рэйф. — Мне нужно вызвать тебя на дуэль?

— Попробуй, — фыркнул Алекс. Они оба наблюдали за Кэт.

— Кажется, она поладила с Мо.

— Думаешь, отец знал, что делает?

Алекс покачал бокал в руке, он и забыл, что пил виски. Желтоватый оттенок напитка напомнил о глазах Зары.

— Мы же решили, что он хотел осчастливить Мо. — Он указал бокалом в сторону матери. — Она улыбается.

— Заметь, от общения с моей женой.

Алекс услышал, как гордо прозвучали слова брата «с моей женой», увидел гордый взгляд.

— Значит, завещание выполнено?

— Не расстраивайся. — Рэйф бросил на брата быстрый взгляд. — Мы с Томасом решили, что все равно выиграли, даже если и упустим свои доли.

Старший из Карлайлов некоторое время смотрел в бокал, затем кашлянул.

— Тогда у меня есть новости.

Алекс почувствовал на себе изумленный взгляд брата.

— Господи, Алекс, только не говори, что ты нас снова обскакал.

Тот глубоко вздохнул и посмотрел прямо в глаза брата.

— Кажется, я выполнил условие завещания.

Рэйф изумленно молчал, сознание его медленно прояснялось, и улыбка наползала на лицо.

— Ах ты, ловкач! — Он хлопнул брата по спине и крикнул через весь двор: — Эй, Томми, иди сюда!

Все обернулись, Рэйф ухмыльнулся и покачал головой.

— Я и не думал, что так все устроится.

В кабинете, где они когда-то услышали о завещании отца, Алекс сообщил им о беременности Зары.

— Правда, она еще не ходила к доктору.

— Но уверена, что беременна? — спросил Томас. — Домашние тесты могут быть…

— Она изучает медицину и знает все симптомы.

Томас присвистнул.

— Доктор? Здорово!

— Кажется, большой брат проверяет ее анатомию.

Алекс проигнорировал непристойную шутку брата. Сейчас ему следовало чувствовать удовлетворение, именно он выполнил волю Чеза. Однако, когда Томас поднял тост за успех, Алекс не мог радоваться. После второго тоста Рэйфа за первенца большой семьи он заставил себя улыбнуться.

— Рэйф, Томас, — раздался голос Мо. — Я хотела бы поговорить с Александром наедине. — Он обернулся и по глазам догадался, что мать слышала каждое слово.

Братья даже и не подумали возражать, лишь при крайней необходимости мать называла детей полными именами.

— У тебя есть новости?

Мо не знала о пожелании мужа о внуках и наследстве, а узнав, огорчилась. И сейчас она выглядела не счастливее Алекса.

— Зара на втором месяце.

— Зара. — Мо, казалось, взвешивала имя на языке. — И как ты ощущаешь себя в новой роли? Не особенно радуешься.

— Я… — Он с шумом выдохнул, отвернулся, затем снова посмотрел в глаза матери, все равно от ее всевидящего ока не спрячешься. — Она не выйдет за меня замуж. Она независима и упряма, думает, что справится сама. Я предлагал ей все. И я не знаю, что еще могу сделать.

— А ты говорил о своей любви? — спросила Мо.

— А почему ты думаешь, что я люблю ее?

— Я молюсь, чтоб так было. Кроме того, ты решил жениться на ней.

— Она носит моего ребенка. Конечно, я решил жениться на ней.

Мо печально покачала головой.

— Тебе следовало быть умнее, Александр. Что, ты думаешь, случилось бы, если бы я вышла замуж за твоего отца или отца Рэйфа? Я была слишком молода и неопытна, чтобы осознавать свои желания, но, по крайней мере, у меня хватило ума не вступать в брак без любви.

Он снова отвернулся, посмотрел на нетронутое виски, вспомнил глаза Зары, услышал ее голос, вещавший о любви.

— А если я люблю ее?

— Предлагаю сказать ей это.

— А что, если она меня не любит?

— О, Алекс! — Мать положила руку на его локоть и сжала. — Я знаю, почему ты держишь свои чувства в узде. Но ты не похож на него ни капельки.

На его настоящего отца.

— Он был буйный, не умел и не желал сдерживать гнев, а ты сильный, как дед и как мужчина, которого воспитал Чез. Иногда я думаю, у тебя слишком сильная воля, чтобы держать все в себе. — Она снова сжала локоть сына. — Не позволяй разрушать свою жизнь. Если ты ее любишь, тебе нужно сказать о своей любви.

— А если она не захочет слушать?

— Если она твоя женщина, это то, что она ждет от тебя.

К воскресенью Зара хорошенько выспалась и пришла в себя после экзаменов. Обучение имеет свои плюсы, но иногда здорово отдохнуть от цитологии и урологии. Правда, была и другая сторона медали — появилось время на раздумья об Алексе.

Не способная сидеть без дела, она достала свою корзинку для вязания. Последний раз Зара работала спицами зимой, когда вязала шарфы для Тима и мистера Кракоски из квартиры по соседству. Хорошо, что они болели за одну футбольную команду и она могла использовать одни цвета.

Зара достала остатки пряжи, но вдохновение не приходило. Затем ее осенило — ребенок! Экзамены сданы, впереди каникулы, большой перерыв в занятиях, и теперь она может пройтись по магазинам и просветить себя по поводу нужд маленького человечка.

Три часа спустя она чувствовала себя если не просвещенной, то, уж во всяком случае, смущенной. Слава богу, у нее еще хватило ума не отказываться от помощи Алекса! Оказалось, воспитание ребенка — дорогое удовольствие.

Повернув за угол, она стала искать ключи. Она уже наткнулась на них в сумке, когда, выпрямившись, увидела у ворот Алекса.

Сердце подпрыгнуло, и она услышала металлический звук.

— Привет, Зара. — Его голос звучал совсем по-другому. Или ей послышалось? Алекс сделал шаг вперед, и ей показалось, что он собирается ее поцеловать. Но он нагнулся и поднял ключи. — Ты уронила.

На Зару нахлынуло разочарование.

— Что ты тут делаешь?

— Жду тебя.

Она была уверена, что разговор велся так же, как в лучшие времена их романа. Зара нахмурилась.

— Разве ты не уехал в Камеруку?

— Я там был. А сегодня утром решил вернуться в Сидней.

— Встреча с доктором только во вторник.

— Знаю.

— О… — Она стояла на залитой солнечным светом улице и смотрела на него. Как она могла упустить такого мужчину?

Его темные волосы топорщились, будто он постоянно ерошил их, серо-голубые глаза странно сияли. Скулы слегка ввалились, и вряд ли от постоянных улыбок. Ей до дрожи захотелось дотронуться до него.

— Позволь мне взять сумки, — сказал он.

Вот где затаилась опасность. Их руки соприкоснулись.

— Я открою тебе дверь, — продолжил он. Зара последовала за ним через маленькую калитку, затем поднялась до своей двери. Он наклонился, что-то подобрал, затем взглянул через плечо. — Когда ты не открыла дверь, я собрался оставить это.

Прелестный букет цветов. Она не могла разглядеть, какие именно, но все они были яркие, красивые, приветливо кивали головками, когда он сунул их ей в руки.

— Спасибо, — выдавила она, горло ее сжалось. — Они великолепны.

Алекс улыбнулся и дотронулся до ее щеки.

— Ты хорошо сегодня выглядишь, Зара. Отдохнула.

— Не похожа на смерть?

— Напротив, сама жизнь. — Его улыбка сделалась сдержаннее. — Можно мне войти? Мне нужно кое-что сказать тебе.

Теперь он смотрел серьезно и торжественно, и Зара занервничала.

— Что-то не так? Кто-то…

Алекс положил руку ей на плечо, погладил большим пальцем руки ключицу.

— Нет, ничего… — Затем выдохнул, и она осознала, что он тоже нервничает. — Можем мы войти?

— Да, да, конечно. — Она указала на ключи в его руке. — Второй, золотистый.

В квартире он поставил сумку на красную софу и, когда она заговорила о чае, снова положил руку ей на плечо и заглянул в золотистые глаза.

— Если тебе не нужна чашка чая, то я бы хотел, чтобы ты меня выслушала. — Если он не скажет это сейчас, они опять начнут спорить и поссорятся. — Я думал о нас, о нашей последней встрече, о словах, произнесенных и непроизнесенных. Я все сделал неправильно, Зара.

Девушка облизнула губы, но ничего не сказала. Алекс увидел, как у нее на шее бьется жилка, и нежно прижал ее пальцем.

— Что мне следовало сказать… что я хотел сказать… что, думаю, тебе нужно, чтобы я сказал…

— Да! — подтолкнула она.

В ее голосу звучало что-то похожее на надежду. В глубине глаз таилось нечто особенное, что делало его сильным, смелым и уверенным в правильности своего пути. Он взял ее руку и опустился на колено.

— Зара Ловетт, я хочу, чтобы ты была моей женой. Не потому, что ты собираешься стать матерью моего ребенка, не потому, что я с ума схожу от волнений за тебя — ты больна, а я не могу помочь. И не потому, что я хочу видеть тебя в своей кровати каждую ночь, и не потому, что ты обязана научить меня ловить форель. — Он пальцем погладил ее ладонь и крепче сжал кисть. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой потому, что я люблю тебя и хочу провести свою жизнь рядом с тобой. Ты выйдешь за меня замуж, Зара?

Она долго молчала, лишь облизывала губы и глубоко дышала. Сердце вытанцовывало сумасшедший танец.

Можно ли ему доверять? Его голос звучит искренне, но не сети ли расставлены так ловко? Он ушел, вспомнил, что она говорила ему о браке, и решил обойти ее с другой стороны?

— Ты видишь, я на коленях. Пожалуйста, умоляю, скажи «да».

Он тянул Зару за руку, и она опустилась вниз.

— Как это может получиться, Алекс? Я не знаю…

— Получится, — горячо убеждал он. — Если мы очень захотим.

— Но есть вещи, которые ты обо мне не знаешь.

— Ты храпишь? Милая, я знаю. Я уже спал с тобой.

Она кулачком слегка толкнула его в плечо, Алекс поймал руку и поцеловал каждый суставчик, один за другим. Безотказный способ.

— Есть секрет о Сюзанне? — спросил он. — О твоем отце?

Ее глаза округлились.

— Ты знал? Откуда?

— Я не был уверен до настоящего момента.

— Ты догадался? — Голос взлетел на октаву. — Как?

— Приблизительный подсчет. Я сказал тебе, что симпатизировал бы твоей сестре. — Он улыбнулся. — Так и есть. Она представила нас друг другу окольным путем.

Зара растерянно смотрела на него.

— И, пожалуйста, не говори ничего о своей маме и отце или о причине скандалов. Если ты выйдешь за меня, ты станешь моей женой. А репортеры могут говорить, что захотят. Их слова не изменят факта моей любви к тебе.

— Я хочу закончить обучение, — предупредила она.

— Конечно. Я могу жить, где тебе нравится.

— Ты переедешь? — поспешила она. — В Мельбурн?

— Если хочешь.

Зара медленно покачала головой.

— Почему?

— Я люблю тебя и хочу быть с тобой.

Она крепко зажмурилась, чтобы не разреветься. Затем взяла его лицо в ладони.

— Ты, правда, сделаешь это?

Он улыбнулся, и она наклонилась и прижалась к его губам, впитывая счастье через кожу, чувствуя, как умиление разливается по телу.

— Я люблю тебя, Алекс. Ты даже не представляешь, как сильно.

Его глаза закрылись, а когда снова открылись, то радостно сияли. Зара провела пальцем по его верхней губе, снова поцеловала.

— Это «да»? — спросил он.

— Да, абсолютное «да»!

Зара на секунду замерла — только что она согласилась выйти замуж, и его концепция счастья слегка пугала ее. Но тут он улыбнулся, и тень сомнения исчезла.

— Я плохо о тебе думала, — сказала она.

— О? — Его руки скользнули к ее плечам, затем к спине.

— Я думала, что не могу любить тебя потому, что ты не тот человек, кого я могла бы представить своей матери.

Алекс замер, слегка сдвинул брови.

— Поверь, мне бы очень хотелось встретиться с твоей матерью, и она бы полюбила меня.

Брови Зары взлетели вверх.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я буду любить ее дочь очень сильно. — Его руки остановились на ее бедрах. — И дам ей все, что она пожелает. — Алекс притянул Зару к себе. — Наполню ее удовлетворением до самых краев, и улыбка никогда не сойдет с ее губ.

Она улыбалась, когда он начал целовать ее, и все еще улыбалась, когда долгое время спустя он закончил. Она уютно устроилась у него на груди.

— Расскажи мне о своем доме.

— Что ты хочешь узнать?

— На что он похож?

— Обычный дом, — Алекс пожал плечами. — Стены, крыша, много комнат.

Она рассмеялась, ответ удивил и развеселил ее.

— А бассейн есть?

— Два.

— Ты шутишь?

— Один внутри, другой снаружи. — Чтобы развеять недопонимание, продолжил: — Мы можем наполнить только один, если ты считаешь, что держать два — непростительное расточительство.

— А гимнастический зал есть? — продолжила она.

— Суперсовременный зал, — торжественно объявил Алекс, его руки скользнули под ее рубашку. — Ну, есть еще что-то, что ты хочешь узнать о моем доме? Через шестьдесят секунд… — он расстегнул застежку бюстгальтера, — я не смогу разговаривать.

— О, почему?

Он стащил с нее эту ненужную деталь туалета.

— Буду занят более важным делом.

— И?.. — продолжила Зара некоторое время спустя, когда, лежа в постели, обнаженная и счастливая, восстанавливала дыхание. — Как далеко твой дом от Сиднейского университета?

Алекс открыл глаза.

— Значит, мы собираемся жить в Сиднее?

— Возможно. Хотя я хочу, чтобы ты знал — это исключительный случай, не всегда тебе удастся настоять на своем.

Алекс лишь улыбнулся, обнял свою будущую жену и стал планировать, когда в следующий раз он снова будет настаивать на своем.

 

ЭПИЛОГ

Зара переехала в сиднейский дом Алекса и решила, что сохранит оба бассейна. Гимнастический зал действительно оказался необыкновенным. Они провели много чудесных минут внутри прекрасно оборудованных зеркальных стен.

Со свадьбой они не торопились. Зара не желала спешить и настаивала на шестимесячном покое.

Они обвенчались во дворе Камеруки, под широким, синим, северным небом Австралии.

Рэйф стал свидетелем и получил все полагающиеся ему по статусу полномочия. Сюзанна вернулась из Америки вовремя, чтобы стать свидетельницей, и, хотя продолжала хранить имя своего возлюбленного в секрете, осчастливила Зару тем, что позволила объявить себя сестрой невесты.

Энджи, конечно, организовала вечеринку для семьи и маленького круга близких друзей. Предполагалось, что жена Рэйфа поможет ей с приготовлением блюд, но в ее деликатном положении ранних месяцев беременности это оказалось для Кэт непосильным. А Энджи лишь улыбалась и благодарила Бога за то, что он подарил ей выносливость и здоровье.

Мора Кин Карлайл сидела в первом ряду, крепко держала руку Томаса и широко улыбалась, а слезы струились по щекам.

Как знать, может быть, Чарлз смотрел сейчас на всех откуда-то сверху и радостно вздыхал. Его обожаемая жена и трое его мальчиков были счастливы и улыбались. В доме царил покой, звучал смех. Его миссия на земле завершилась.