Он взглянул на статью, которую они посвятили этой суке Линвуд. Сенатор штата, скажите на милость! Они что, не знали, что она погрязла в коррупции, как и большинство политиков? Да им плевать на все, что не касается их лично. Как бы мне собрать еще больше денег на свою избирательную кампанию? Как бы мне обеспечить свое переизбрание?

У всех политиков есть сокровенные темные секреты. Скелеты в шкафу. Интрижки на стороне, супружеские измены, незаконные сделки. Скрытые от налогообложения доходы. И прочие тайны, подобные тем, которые хранила эта сука Линвуд. Тайны, ради которых стоит убивать.

На мгновение он задумался над тем, сколько времени им понадобится, чтобы узнать ее тайну. Если это толковые полицейские, то, пожалуй, им не потребуется слишком уж много времени. А вот если они действительно такие бестолковые и беспомощные, какими выглядят – взять хотя бы тот факт, что до сих пор они не сумели поймать его! – то они могут и никогда не узнать об этом. И тут его как громом поразило. Может быть, ему стоило оставить для них подсказку?

Но что за жизнь без риска? Если бы он перестарался и преподнес им тайну на блюдечке, что они подумали бы о нем? Он умнее их, и он это доказал! Им никогда не найти его, как он и подозревал с самого начала. Ему осталось сделать еще кое-что, парочку вещей, и все, он покончит с этим. А что, если он совершит задуманное, а они так никогда не узнают, кого им следует винить? Хорошо это или плохо?

Кто будет знать обо всем? О том, что он – гений? Никто. Это плохо. И неинтересно.

Он не должен останавливаться, он не хочет останавливаться. А раз он не хочет, значит, и не станет останавливаться. Жажда убийства была еще слишком сильна в нем. Она… наполняла его. Когда его охватывало такое желание, его следовало удовлетворить. Но это навело его на мысль, что он, возможно, контролировал свои поступки совсем не так хорошо, как ему представлялось. Может быть, все дело не в том, что он хочет продолжать убивать, а в том что ему необходимо продолжать.

Внезапно эта мысль привела его в восторг. Он открыл дверцу морозильной камеры и вытащил оттуда свою постоянно пополняющуюся коллекцию рук. Каждая из них запомнится ему навсегда, и каждую можно с полным правом назвать шедевром. В своем роде, конечно.

Он выложил их на стол перед собой, расположив полукругом, внутри которого лежали бумаги, которые он раздобыл совсем недавно. Да, читать их было интересно и непривычно… психологический портрет, составленный старшим специальным агентом ФБР Карен Вейл. Очень впечатляет. Его делом занимается старший специальный агент – надо же! – а не просто специальный. Впрочем, они там все специальные, не так ли? Во всяком случае, они, похоже, думают именно так.

О, а вот это действительно недурной пассаж. «…Он определенно умен, уровень интеллектуального развития выше среднего. Может иметь специальное образование в области искусствоведения, теоретическое или практическое. Он может быть даже неудавшимся художником…»

Художник-неудачник?

«Сука! Мне удается все, что я задумал, и я – НАСТОЯЩИЙ художник! Приходи посмотреть на мою студию-мастерскую, на мои работы. Поговори с моими учениками. Как ты смеешь сомневаться в моих способностях и таланте?!»

Он нашел то место в документе, на котором остановился, и продолжил чтение: «…Имеет несколько укоренившихся подсознательных проблем… тяжелое детство…»

Господи, неужели это так заметно? Да! У него и впрямь было тяжелое детство.

«Или ты невероятно глупа, или не желаешь замечать очевидного. Я же открытым текстом написал тебе об этом. Я не мог выразиться яснее. Или для того, чтобы понять смысл, который я вложил в свое письмо, нужен старший специальный агент ФБР, психолог-криминалист вдобавок?»

Он перешел к следующему абзацу. «…Зацикленность на глазах может носить символический характер… вероятно, отец унижал его, говоря, что окружающие видят в нем неудачника…».

Очень занятное наблюдение, которое показывает глубокое знание предмета. Честно говоря, ему самому и в голову не приходило взглянуть на свое поведение под таким углом. Очень интересно. И, вынужден был признать он, очень точно подмечено. Она таки сумела подметить некоторые особенности его характера. Да уж, в наблюдательности ей не откажешь, следует отдать должное этому психологу-криминалисту. Он оказался настолько великодушен, что мог позволить себе проявить уважение к противнику.

А вот то, что он вспарывал этим сучкам животы, она объяснить не могла. Можете считать это проявлением гнева и ярости, старший специальный агент Вейл. Или крайнего унижения, или власти над ними. Смотря как вы это видите.

Он перевернул страницу и прочитал еще несколько строк. Ему потребуется некоторое время, чтобы переварить все это. Но, судя по тому немногому, что у них было на него, время у него есть