Ничего нет красивее, чем ночь под небом Монтаны, подумала Мэдисон, выйдя на крыльцо. Даже в темноте она видела очертания Скалистых гор. Как сильно все это отличается от Бостона!

Она обернулась, услышав позади себя звук открывшейся двери. Это был Стоун. Мэдисон улыбнулась, пытаясь совладать с лихорадочным биением сердца. Чем больше времени она проводит с ним, тем больше восхищается им как человеком — очень внимательным и заботливым.

Перед этим он помог Мэдисон внести вещи в спальню, которую отвела ей миссис Куинн. Затем, когда она устроилась, он пришел за ней, потому что Мартин Куинн и его сын Маккиннон вернулись домой. Она дважды моргнула, когда увидела Маккиннона — красивого молодого мужчину, унаследовавшего золотистый цвет кожи своей матери. После взаимных приветствий Стоун предложил ей до ужина прогуляться по ранчо.

Во время прогулки он рассказал ей, как в детстве он, его браться и кузены каждое лето гостили у дяди Кори. Дилейни никогда не участвовала в этих летних визитах, потому что они были только для мальчиков. Обычно она приезжала в Монтану на весенние каникулы. Стоун поведал ей о рискованных проделках одиннадцати мальчиков из семьи Уэстморленд, Маккиннона и его трех братьев, заставив ее улыбаться и даже рассмеяться несколько раз. Мало-помалу Мэдисон начала забывать причину, заставившую ее приехать в Монтану. За ужином она познакомилась с младшими сыновьями Морнинг Стар и Мартина. Все они унаследовали цвет кожи матери — индианки, а не отца — белого.

— Ты в порядке? — тихо спросил Стоун, подойдя к ней.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он обнял ее за плечи, как бы пытаясь согреть.

— Да, все хорошо. Ужин был замечательный.

— Великолепный! Миссис Куинн прекрасно готовит, и я всегда обожал ее яблочные пироги, — сказал он.

Мэдисон улыбнулась, вспомнив количество съеденных им кусков.

— Да, я заметила, — сказала она. — За ужином они не говорили о твоем дяде. — Мэдисон почувствовала, как пальцы Стоуна, продвинувшись вверх, принялись ласкать ей шею. Ее бросило в жар.

— Не о чем было говорить. Они знают, что с таким человеком, как дядя Кори, твоя мать в безопасности.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Я знаю, что она в безопасности, Стоун. Я просто не понимаю, что происходит. Теперь я начинаю осознавать, что такое мгновенное влечение, но мне все равно необходимо поговорить с ней.

— Понимаю, — сказал он, слегка сжав ее плечо.

Как он может понять, если она сама иногда не в силах постичь этого?

— Расскажи мне о своих родителях, Мэдисон.

Она была захвачена врасплох.

— О родителях?

— Да. Каким был их брак?

Мэдисон нахмурилась, удивляясь, почему это интересует его. Следует ли ей рассказывать о взаимоотношениях матери и отца? Но это Стоун. В первый же день их встречи она почувствовала, что он ей не чужой, и, вероятно, у него есть причина для любопытства.

Мэдисон откинулась назад и посмотрела на него, думая о супружеской чете с четырьмя взрослыми сыновьями. Сидя за столом с сыновьями и гостями, они, прожив вместе больше тридцати лет, обменивались улыбками, полными любви и понимания.

— Он не был таким, как у Мартина и Морнинг Стар, это точно, — вырвалось у нее. — А брак твоих родителей такой?

Стоун посмотрел на нее, и она заметила, что на его губах заиграла легкая улыбка.

— Гм, пожалуй, да. Я горжусь тем, что они живут вместе так долго, но еще больше горжусь тем, что после сорока лет супружеской жизни они все еще очень любят друг друга.

Он облокотился о поручень, увлекая ее за собой, и Мэдисон прислонилась к нему бедром.

— Родители говорят, что это была любовь с первого взгляда. Они встретились в церкви и поженились через две недели.

Он решил не говорить ей, что они предсказали любовь с первого взгляда всем своим шестерым детям. Дилейни призналась, что именно так произошло у нее с Джамалом, хотя она не сразу осознала это. Все в семье знали, как влюбился Дейр. Учась в старших классах школы, Стоун дружил с Шелли Брокман. Однажды Дейр неожиданно приехал из университета и вошел в гостиную, где они занимались. Ему хватило одного взгляда на шестнадцатилетнюю Шелли, чтобы немедленно влюбиться в нее.

За ним последовал Торн. Он влюбился в Тару в тот момент, когда она выскочила из кухни Дилейни и задала ничего не подозревающему Торну взбучку за какой-то проступок. Она захватила его врасплох — и в ту же минуту завладела его сердцем. Снова любовь с первого взгляда.

Стоун глубоко вздохнул. Так произошло с его сестрой и двумя братьями, но с ним такого не случится. Он не допустит этого.

— Твоим родителям нравится дотрагиваться друг до друга?

Вопрос Мэдисон прервал его мысли, и он хмыкнул, вспомнив, как часто отец игриво шлепает мать по ягодицам.

— Да, и иногда они также целуются в нашем присутствии. Мы привыкли к этому. Ничего действительно страстного в этом нет, но всем ясно, что они до сих пор любят друг друга. Я уверен, что более серьезными проделками они занимаются в спальне. — Стоун усмехнулся, ничуть не смущаясь при мысли, что его родители до сих пор ведут активную сексуальную жизнь. — Разве твои родители не делали этого?

Мэдисон пожала плечами.

— Я никогда не видела ничего подобного. И не задумывалась об этом, пока не побывала в гостях у подруги. Ее родители были похожи на Мартина и Морнинг Стар… и, вероятно, на твоих родителей. Сразу было видно, что они любят и уважают друг друга, и внезапно я поняла, что между моими родителями этого нет. Я начала внимательно наблюдать за ними и заметила, что, хотя они проявляют терпимость и уважают друг друга, они — люди, связанные узами брака, в котором нет любви.

Стоун удивленно поднял брови.

— Но если они не любили друг друга, почему не развелись?

Мэдисон глубоко вздохнула.

— По нескольким причинам, я думаю. Они никогда бы не развелись из-за меня. В глубине души я знаю, что родители любили меня. Я была папиной и маминой дочкой. У меня были с ними прекрасные отношения. Я тяжело переживала смерть отца.

Воцарилось долгое молчание. Мэдисон первая нарушила его:

— Другая возможная причина связана с религией. Оба они были благочестивыми католиками и не верили в развод. Только смерть могла разлучить их.

Стоун задумчиво кивнул.

— По-моему, ты сказала, что твой отец умер десять лет назад.

— Да. Его не стало, когда мне было пятнадцать лет.

— И за все время, прошедшее после его смерти, у твоей матери не было романтических увлечений?

— Нет.

— Ты не находишь, что это странно?

У Мэдисон вырвался тяжелый вздох.

— Я никогда не задумывалась об этом. Мне всегда казалось, что после смерти отца она хочет целиком погрузиться в работу. Я не допускала даже мысли о том, что она одинока и нуждается в общении.

— Что ж, возможно, именно по этой причине она уехала с дядей Кори. Иногда случается так, что ни мужчина, ни женщина не могут справиться с собой. Вспышка страсти, например. Особенно, если эта страсть долго подавлялась. Известно, что, если не проявить осторожность, гормоны возьмут над тобой верх.

Интересно, это известно ему по собственному опыту? Расставшись с Седриком, она ни разу ни с кем не спала, и у нее определенно нет такого чувства, будто ей чего-то не хватает. Седрик был ее первым любовником, и ей на самом деле безразлично, если он окажется последним.

Но внезапно, стоя рядом со Стоуном и чувствуя на щеке его теплое дыхание, Мэдисон поняла, что ей придется пересмотреть последнее утверждение. Каждый раз, когда он прижимает ее к своей широкой груди, ее бросает в жар. И всякий раз, когда они целуются и она ощущает его возбудившееся тело, у нее возникает радостное изумление оттого, что она вызывает в нем желание. И еще ей нужно признаться, что последние несколько ночей она думает о том, какие ощущения возникли бы у нее, если бы Стоун занялся с ней любовью…

— Тебе холодно, Мэдисон?

Она вздрогнула, очнувшись от мечтаний. Нет, почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты дрожишь.

— А-а-а. — Она встретилась с ним взглядом. Только бы он не догадался!

— А ты и твой жених? — спросил Стоун, привлекая ее к себе так, что щека Мэдисон легла на его плечо.

— Что тебя интересует?

— Ты сказала, что у вас редко была интимная близость, но вы, вероятно, много ласкали друг друга?

Она глубоко вздохнула. У нее возникла внутренняя потребность рассказать Стоуну о своих отношениях с Седриком. Она уже сказала ему, что спала с бывшим женихом только два раза, и теперь ему необходимо услышать остальное.

— У нас не было ничего подобного, Стоун. Я уже говорила, что интимная близость между нами была два раза, но и то не ради наслаждения, а для того, чтобы убедиться, совместимы ли мы.

Стоун недоуменно покачал головой, боясь, что он не совсем понял ее. Какая может быть совместимость без наслаждения?

— А страсть?

Мэдисон пожала плечами.

— Какое отношение имеет к этому страсть?

— Неужели вы ни разу не теряли контроль над собой?

Мэдисон усмехнулась, как будто сама мысль показалась ей нелепой.

— Нет. И, честно говоря, я никогда не испытывала настоящего физического влечения, пока не встретила тебя.

Проклятье! Стоун чуть не застонал. Напрасно она сказала ему об этом, потому что он чувствует то же самое. Ему также не приходилось испытывать настоящего физического влечения, пока он не встретил Мэдисон. Конечно, прежде у него бывало вожделение, но к ней его влечет совсем по-другому. Она появляется в его мыслях в самое неподходящее время, и, когда это происходит, его наполняет необъяснимая теплота. Он не помнит, чтобы когда-нибудь так сильно желал женщину, а теперь желание не покидает его, и это не предвещает ничего хорошего.

Помолчав, Стоун сказал:

— Мне кажется, мы должны выработать несколько основных правил, которых будем придерживаться, как только уедем отсюда и направимся в горы.

— Основных правил? — переспросила Мэдисон.

— Да, в отношении нас. В отношении физического влечения, которое, как мы оба честно признали, возникло у нас обоих. О моих гормонах, которые не хотят вести себя прилично. И о том, что ты не сказала мне о решении, которое уже приняла.

Мэдисон почувствовала комок в горле. Она быстро вспомнила все, что решила ночью, все, что намеревалась сделать, когда проснулась в то утро.

Она протяжно вздохнула.

— Я думаю, нам нужно сосредоточиться на ситуации с твоим дядей и моей матерью. Сейчас я не могу думать ни о чем другом. Я не уверена, понравится ли тебе это, но предпочитаю отложить анализ наших отношений и обсудить их после того, как я увижу свою мать.

Стоун сокрушенно покачал головой. Отложить, черт подери! Она думает, что это так легко? Неужели она полагает, что можно остановить сексуальное влечение, как воду, текущую из крана, или отложить его, как вопрос, стоящий в повестке дня, для последующего рассмотрения и обсуждения? Сознает ли она, как трудно им придется, когда они окажутся наедине в горах, в постоянной близости друг к другу?

Нет, быстро заключил Стоун. Она не понимает. У нее нет ни малейшего представления об этом, потому что, судя по ее рассказам, ее родители не отличались страстностью. И, что еще хуже, ее жених был жалким подобием мужчины. Вместо того чтобы познакомить женщину, на которой он собирался жениться, с жаркой страстью и пламенным желанием, подонок занимался этим с моделью.

Пожалуй, он доволен, что обнаружил причину странного отношения Мэдисон к тому, что происходит между ее матерью и его дядей. Она не знает, что такое страсть и желание, потому что никогда не испытывала ни того, ни другого. Ей неизвестны пароксизмы страсти и неотвратимые волны желания — то, что каждый должен испытать в своей жизни. Нет ничего хуже, чем подавлять желания, особенно в течение длительного времени.

Решение созрело мгновенно. Он познакомит Мэдисон с удовольствиями секса. Скоро она поймет, что влечение, возникшее между ними, невозможно игнорировать. Он хочет показать ей, как неуправляемые гормоны стремительной атакой лишают тебя рассудка. Он не сделает ничего особенного. Пусть природа возьмет верх, и у него нет сомнений в том, что это произойдет.

Стоун Уэстморленд был убежден, что к тому времени, когда они доберутся до жилища его дяди, эта городская девушка поймет, как легко потерять контроль над собой, поддавшись сильной страсти.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — спросил он после долгого молчания.

— Да. Так будет лучше всего.

Стоун кивнул, и легкая улыбка тронула его губы. Мэдисон еще не знает, что лучшее — впереди. Он постарается, чтобы летняя ночь в горах, которую она проведет с ним, навсегда осталась в ее памяти.

На следующее утро Стоун оглядел Мэдисон, восседавшую на лошади. Он искренне позавидовал животному. Ему бы очень хотелось, чтобы она, точно так же оседлав его и сдавив ногами с обеих сторон, загнала его, словно коня, в сладостное забвение.

Ему не удалось выспаться. Мысли о Мэдисон и поездке в горы одолевали его всю ночь, но решение, которое он принял, осталось неизменным. Прежде чем они доберутся до ранчо дяди, он кое-чему научит свою городскую девушку. Она узнает, что такое настоящий мужчина, который способен оценить женщину.

Стоун посмотрел на небо. Светало, значит, самое подходящее время трогаться в путь.

— Ты готова? — осведомился Стоун.

Мэдисон улыбнулась.

— Да. Все будет хорошо, если ты не будешь считать меня опытным ковбоем. Я уже говорила тебе, что могу управляться с лошадью, но, несмотря на уроки верховой езды, которые я брала, наездница из меня не очень хорошая.

Стоун кивнул. Ничего страшного. Сейчас она, возможно, не очень хорошо ездит верхом, но к тому времени, когда они доберутся до ранчо дяди, у нее появится опыт.

— Как ты думаешь, нам встретятся дикие животные?

Услышав вопрос Мэдисон, Стоун оставил в покое свое седло и с улыбкой посмотрел на нее.

— Ты хочешь сказать, что опасаешься встречи с дикими животными?

Она смущенно рассмеялась, и от этого звука желание вспыхнуло в нем с новой силой.

— Да, вот именно. С медведями, волками и горными львами.

— А-а-а, — усмехнулся он, садясь на лошадь. — Не волнуйся. Мы отправимся по проторенной тропе, дикие животные избегают ее. — Он решил не говорить Мэдисон, что они поедут по другому маршруту, благодаря которому их прибытие на ранчо Кори произойдет на целый день позже. Мэдисон Уинтерс нуждается в получении солидного образования.

Но сначала ему необходимо взять свое либидо под контроль, что не так уж легко. Сидя на лошади и подняв лицо к восходящему солнцу, Мэдисон выглядит такой соблазнительной! Она собрала волосы в конский хвост и надела широкополую шляпу, но он видел, как словно светится ее кожа в первых лучах солнца. Мэдисон отличалась удивительной природной красотой, и Стоун гадал, удастся ли ему не поддаться искушению и дождаться, когда она сделает первый шаг. Мэдисон обязательно сделает его. Уж он позаботится об этом. А теперь ему остается лишь терпеливо ждать.

— Готова?

— Да.

— Тогда вперед! — Они пошли шагом — Стоун хотел, чтобы Мэдисон привыкла к своей лошади. Ему хотелось, чтобы она замечала все, что окружает ее: солнце, поднимающееся над лесом, шелест листвы, треск шишек под копытами лошадей. И он хотел, чтобы она сознавала, что рядом он — мужчина, который хочет ее.

Несколько часов они ехали в молчании, обмениваясь случайными репликами, когда Стоун привлекал ее внимание к чему-либо интересному. Ему нравилось, как Мэдисон проникается очарованием окружавшей их природы. Пусть она горожанка, но девственная красота гор не оставляет ее равнодушной.

— Пить хочешь? — спросил Стоун, беспокоясь, не устала ли она. Солнце уже поднялось и беспощадно припекало их жаркими лучами. Он был рад, что у него на голове шляпа. Хорошо, что Мэдисон последовала его примеру.

— Да, хочу.

Лошади остановились.

— Посиди, пока я достану флягу. Перед нашим отъездом мистер Куинн сказал мне, что прошлым летом они с Маккинноном построили хижину на полдороге к ранчо Кори. Они останавливаются в ней, когда охотятся в этих местах. Он сказал, что мы можем воспользоваться ею. Так что, если мы прибудем туда до наступления темноты, нам не придется ночевать под открытым небом.

Стоун погладил лошадь по крупу, жалея, что это не тело Мэдисон.

— Впереди есть место, где мы сможем сделать привал и перекусить. Если мы будем двигаться с такой же скоростью, то приедем туда прежде, чем станет очень жарко.

По выражению лица Мэдисон он понял, что она надеется на это. Стоун усмехнулся. Она настоящая наездница. Многие женщины к этому времени уже бы стонали и жаловались. Он вспомнил, как отец решил взять Дилейни в горы вместе с ним и братьями, и покачал головой. Это была ее первая и последняя поездка.

Стоун спешился и, привязав лошадь к дереву, вынул походную флягу из чересседельной сумки и протянул Мэдисон.

Она быстро взяла ее.

— Спасибо.

Он смотрел, как она открыла крышку и поднесла флягу ко рту. Струйки воды потекли у нее по подбородку. Стоуну захотелось слизнуть их языком. Он уже думал о том, как будет ощущать вкус ее тела, искренне надеясь, что скоро получит эту счастливую возможность.

Мэдисон пила, и Стоун наблюдал за ней, возбуждаясь от движений ее горла. Он так сосредоточился на нем, что не заметил, как она протянула ему флягу.

— Стоун, возьми.

Он моргнул.

— Давай, — протянув руку, сказал он.

— Спасибо. Вода просто восхитительная.

— Пожалуйста. Это родниковая вода, — пояснил Стоун, думая, что Мэдисон тоже восхитительная. Вместо того чтобы спрятать флягу в сумку, он приложил ее к губам в том месте, где ее касались губы Мэдисон.

Попив, Стоун облизнул губы, наслаждаясь привкусом, который, казалось ему, остался от ее губ. Он бросил на Мэдисон взгляд, чтобы убедиться, что она наблюдает за ним. Она молча смотрела на него. И он устремил на нее пристальный взгляд горящих темных глаз, с трудом подавляя желание схватить Мэдисон и повалиться с ней в траву.

Он видел, как ее щеки потемнели от залившего их румянца, а в глазах промелькнуло желание. Жилка задрожала у нее на шее. Кончиком языка Мэдисон облизнула влажные губы. Стоун перевел взгляд на ее блузку и увидел, как натянулась ткань над напрягшимися сосками. С губ Мэдисон срывалось прерывистое дыхание, и он услышал его. Почувствовал. Захотел попробовать на вкус.

— Достаточно? — Стоун заставил себя посмотреть ей в глаза, изо всех сил пытаясь совладать со своими мыслями и, особенно, с телом.

— Достаточно чего? — тихим, слегка охрипшим и определенно чувственным голосом спросила Мэдисон, не отводя от него глаз.

— Воды.

Она моргнула, и Стоун увидел, как у нее на лице отразились смущение и желание, которого она еще не осознала полностью. Но в свое время это осознание придет. Он позаботится об этом.

— Да, вполне, — сделав глубокий вдох, ответила Мэдисон.

Стоун улыбнулся. Засунув флягу в сумку, он сел на лошадь.

— Вперед, — хрипло скомандовал он. — Продолжим наш путь.