Опершись на локоть, Стоун смотрел на спящую рядом с ним женщину. Мэдисон сказала правду: она действительно обладала огромной энергией, и утомить ее оказалось не просто.

Он невольно улыбнулся, подумав о том, сколько раз они занимались любовью. Ее тело принимало его, давая удовлетворение и требуя от него всего, что он мог дать. И он отдал ей все, что у него было. Они занимались любовью до тех пор, пока полное опустошение не сломило обоих. Мэдисон заснула в его объятиях. Ему тоже удалось немного поспать, но теперь он полностью проснулся и снова возбудился. Стоило бросить взгляд на Мэдисон, как желание овладело им с новой силой.

Стоун глубоко вздохнул. Он понял, что поделился с Мэдисон тем, чем никогда не делился ни с одной женщиной. Собой. Ради нее он снял все защитные барьеры.

Стоун снова посмотрел на Мэдисон. Глядя на ее голые груди, он попытался убедить себя, что испытывает всего лишь вожделение, но затем вспомнил, какая буря эмоций поднималась в его душе каждый раз, когда Мэдисон выкрикивала его имя в пароксизме страсти. Что ж, он готов признать, что никогда не забудет эту ночь. Но ему нельзя вкладывать больше того, что есть. Он хотел показать Мэдисон, что такое страсть, и ему это удалось. Ничего особенного. Он хотел, чтобы она поняла, как двух разумных, уравновешенных людей может внезапно охватить всепоглощающее желание, разжигающее неистовую страсть. И это тоже удалось ему. Теперь остается только найти ее мать и дядю Кори.

Стоун нахмурился, когда подумал, что последует за этим. Как только Мэдисон встретится с матерью и убедится, что с ней все в порядке, она, вероятно, возвратится в Бостон. Он, со своей стороны, вернется на ранчо Даренго и займется тем, чем намеревался. Он немного отдохнет и расслабится, прежде чем начнет работать над следующей книгой.

Почему же его угнетает мысль, что каждый из них пойдет своим путем? Откуда у него сильное беспокойство, что Мэдисон будет делиться только что обретенной страстью с другим мужчиной? Он занимался любовью со многими женщинами. И его никогда не волновало, с кем они будут спать после него. Он даже был благодарен бывшим любовницам за то, что они находили других партнеров.

Стоун опять вздохнул. Ему нужно привести в порядок свои мысли.

Он осторожно поднялся с кровати и, не надев ни трусов, ни рубашки, натянул джинсы. Нельзя разбудить ее, иначе она поймет, что он в растерянности.

Подойдя к двери, Стоун оглянулся и пожалел, что не остался. Мэдисон, свернувшись калачиком, лежала на боку, удовлетворенно улыбаясь во сне. Она — женщина, созданная для страсти, подумал Стоун, и каждый мускул в его теле напрягся от желания вновь заняться с ней любовью.

Он заставил себя отвести взгляд и, почувствовав ком в горле, покачал головой. Ему необходимо побыть вдали от Мэдисон. Быстро выйдя из спальни, он тихо закрыл за собой дверь.

Мэдисон проснулась от яркого солнца, бившего ей в глаза. Она потянулась и почувствовала, что у нее ноют мышцы, не привыкшие к такой нагрузке. Она улыбнулась. Ночью им пришлось как следует потрудиться.

Сев в кровати, Мэдисон огляделась в поисках Стоуна. Она вспомнила, что они собирались отправиться в путь рано утром, чтобы добраться до ранчо его дяди до наступления темноты, но вставать ей было лень. Лучше полежать и дождаться, когда придет Стоун.

Мэдисон судорожно вздохнула, вспомнив все, чем они занимались ночью. Он познакомил ее с тайнами чувственной страсти. У нее пробудились неведомые дотоле чувства, и она делала со Стоуном то, чем никогда не занималась с бывшим женихом. Ее бросило в жар, когда она подумала о том, как любил ее Стоун. Даже сейчас она ощущает запах его тела, впитавшийся в ее кожу, — крепкий, мужской, сексуальный.

Почему Стоун Уэстморленд заставил ее отбросить всякую осторожность и делать то, что она с наслаждением сделала? Что вызывает у нее желание повторить это?

Шли минуты. Стоун не возвращался. За закрытой дверью не слышалось ни звуков, ни движения. Мэдисон решила встать и узнать, что происходит. О чем он думал утром? Сожалел ли о том, что они сделали? Неужели он вообразил, что, после того как они занимались любовью, она ожидает от него чего-то еще? Она хорошо помнит, как Стоун говорил о том, что он не из тех, кто женится. У него есть глубокая вера в институт брака, но сам брак не для него. Он не собирается обзаводиться семьей. Ему нравится образ жизни, который он ведет. Стоун наслаждается свободой, он может приезжать и уезжать, куда и когда ему захочется. Он отвечает только за себя. Ему не нужны волнения, беспокойство и тем более жена, которая может ограничить его свободу.

Мэдисон глубоко вздохнула. Бросив взгляд на разбросанную по полу одежду, она решила надеть рубашку Стоуна, которая доходила ей до середины бедра. Мэдисон понравилось, как она выглядит в ней. Рубашка, казалось, подчеркивала, что Стоун — ее, а она — его.

Мэдисон покачала головой, удивляясь, что ей в голову пришла такая мысль, и решила больше не думать об этом. Стоуну не нужны серьезные отношения, и ей тоже. Открывая дверь, она знала, что должна взять себя в руки, перед тем как встретиться с ним. Меньше всего ей нужно вкладывать в их отношения то, чего в них нет.

Мэдисон прошла по дому, но Стоуна нигде не было. Она вышла на крыльцо и увидела его. Он скакал на лошади. На нем не было рубашки, а на лошади — седла.

Она прислонилась к косяку и принялась наблюдать за ним. Он рассказывал ей, что умеет обращаться с лошадьми, и она убедилась в этом, когда они поднимались в гору. Стоун сказал, что дядя позаботился о том, чтобы научить племянников и племянницу ездить верхом и понимать лошадей. Мэдисон видела, что уроки Кори Уэстморленда не прошли даром. Стоун был прекрасным наездником. Он даже держал лошадь в штате Джорджия, чтобы наслаждаться верховыми поездками в горы, так как Голубой хребет находится всего в двух часах езды от Атланты.

Что-то заставило Стоуна посмотреть в ее сторону, и у Мэдисон перехватило дыхание, когда она поняла, что он заметил ее. Он подъехал к крыльцу и натянул поводья.

— Доброе утро, Мэдисон.

— Доброе утро, Стоун.

Она говорила себе, что должна испытывать смущение после того, чем они занимались ночью. Но ей не было стыдно. Она даже не испытывала неловкости, стоя перед Стоуном в одной только рубашке. Казалось, что вся ее благовоспитанность возвратилась на Север без нее, предоставив ей свободу предаваться греховным мыслям и поступкам.

Мэдисон подняла голову, чтобы посмотреть на Стоуна. Он сидел на лошади и выглядел невероятно сексуально. Их взгляды встретились, и она почувствовала, как ей жаром опалило низ живота. Он не отводил от нее глаз, потемневших от желания.

— Иди ко мне, — хрипло приказал Стоун, и от его голоса по ее спине пробежала чувственная дрожь.

Не спросив, куда они направятся, не возразив, что она не одета для верховой езды, Мэдисон ухватилась за протянутую ей руку. Стоун наклонился и легко подхватил ее. Однако, вместо того чтобы посадить Мэдисон позади себя, он усадил ее лицом к себе. Она удивленно подняла брови и услышала его объяснение:

— Ты так красива, что я хочу все время смотреть на тебя.

Она улыбнулась, растроганная его комплиментом.

— Но как же ты будешь управлять лошадью, если я загораживаю тебе обзор?

Стоун ухмыльнулся.

— Ты не загораживаешь. Кроме того, я чувствую, что эта лошадь побывала здесь несколько раз и знает дорогу. Она знает, куда идти.

Мэдисон кивнула и ухватилась за Стоуна, едва он тронул коня. Когда они отъехали на некоторое расстояние от дома, лошадь перешла на шаг. Сначала Мэдисон было неудобно сидеть лицом к Стоуну. Ее волновало то, как он смотрит на нее. Но постепенно другое чувство начало овладевать ею. И оно только усилилось, когда лошадь остановилась и принялась щипать траву. Стоун решил воспользоваться остановкой и, наклонившись, поцеловал ее с жаром, от которого у нее загорелось все тело. Она обвила руками его шею и отдалась наслаждению поцелуя.

— Разве ты не боишься, что мы свалимся с лошади? — спросила она, когда спустя некоторое время Стоун отнял свои губы.

— Нет, — ответил он. — Надо просто сохранять равновесие.

Мэдисон не представляла, как можно сохранить равновесие, когда голова идет кругом. Поцелуй Стоуна вызвал у нее головокружение, и пламя, снедающее ее, запылало жарче.

— Тебе к лицу моя рубашка, — заметил он и, протянув руку, расстегнул верхнюю пуговицу. За ней последовала вторая и третья.

— Стоун, что ты делаешь? — испуганно ахнула Мэдисон, когда он расстегнул четвертую и пятую пуговицы. Она схватила его за руки.

— Раздеваю тебя.

Это она поняла и неуверенно огляделась вокруг.

— Но… но ведь мы на открытом воздухе!

— Да. И мы одни. Здесь никого нет, кроме нас и лошади, а она пасется и слишком занята едой, чтобы наблюдать за тем, что мы делаем.

— Да, но…

Она не успела продолжить, так как Стоун завладел ее губами и соскользнул с лошади, держа Мэдисон в своих объятиях.

Когда он поставил ее на землю и она посмотрела ему в глаза, у него мелькнула мысль о том, как сильно Мэдисон отличается от других женщин, которые у него были. С ней он теряет контроль над собой. Знает ли Мэдисон, какая она соблазнительная? Скорее всего, нет.

Стоун ушел из хижины, потому что ему нужно было привести свои мысли в порядок, но он мог думать только о ней, вспоминая ощущения, которые пробуждали в нем нежные руки, ласкающие его тело. Ему не забыть улыбку Мэдисон, когда они оба достигли пика наслаждения. Она прильнула к нему, склонив голову ему на грудь, и уснула в его объятиях так спокойно, как будто это было то место, о котором она всегда мечтала.

Вспомнив все это, Стоун поднял руку и провел ею по волосам Мэдисон: ему нужно было дотронуться до нее, почувствовать, что между ними существует связь. Ее дыхание участилось, глаза потемнели и губы приоткрылись.

Стоун притянул Мэдисон к себе.

— Я хочу любить тебя здесь, под небом Монтаны.

Она медленно закрыла и открыла глаза, в которых он увидел желание и некоторую неуверенность. Стоун принялся поглаживать ее запястье медленными чувственными движениями, и постепенно неуверенность исчезла из взгляда Мэдисон.

— Я тоже хочу любить тебя под небом Монтаны, — прошептала она так тихо, что он едва услышал ее признание.

Стоун резко втянул в себя воздух, когда внезапно понял силу своего желания. Взяв Мэдисон за руку, он повел ее по тропе. Кругом зеленела густая трава. Найдя удобное место, он расстелил одеяло, сел и притянул Мэдисон себе на колени.

Их губы слились. Дрожащей рукой Стоун снял с нее рубашку. Затем он поднялся, стянул джинсы и, вынув из кармана пачку презервативов, взял один и отбросил пачку в сторону. Когда он надевал презерватив, его рука все еще дрожала.

Он красивый мужчина, думала Мэдисон, наблюдая за тем, что делает Стоун. Широкая, мускулистая грудь, поблескивающая капельками пота, сильные ноги…

Она глубоко вздохнула. Пульсирующая боль неумолимо поднималась из глубин ее женского существа, отдаваясь в каждой клеточке тела. Мэдисон почувствовала приближающуюся разрядку, а ведь Стоун всего лишь поцеловал ее… но его взгляд обещает ей все. И она хочет этого.

Она хочет Стоуна Уэстморленда.

У нее нет желания задумываться о том, что это значит. Сейчас она не может позволить себе такую роскошь. У нее совсем другие мысли. В горле у Мэдисон встал ком, когда внутренний голос прошептал: «Живи этим моментом. Насладись им в полной мере».

Стоун посмотрел на Мэдисон. Прошлой ночью, когда они занимались любовью, он понял, что никогда не имел такой близости с женщиной. У них возникло родство, привязанность, какая-то особая связь, которую он при всем желании не сможет разорвать.

Возможно, с его стороны думать так — настоящее безумие. Но тогда он может назвать себя сумасшедшим, потому что у него нет сил избавиться от этих мыслей. Ему придется обдумать все это позже, а сейчас он больше всего на свете хочет женщину, которая сидит на одеяле и следит за каждым его движением с желанием в глазах.

Стоун перевел дыхание. Удивительно, как он прожил тридцать три года, даже не подозревая о существовании Мэдисон Уинтерс! Она красива, утонченна, и сейчас, в эту минуту, она принадлежит только ему.

Ему.

Он почувствовал, что должен что-то сказать. Она должна знать, что для него это не очередное совокупление. Ему дорого то, что произошло между ними ночью и произойдет сейчас. Он хочет, чтобы Мэдисон знала: ни одна женщина не затрагивала в нем таких струн, какие затронула она.

Но когда Стоун открыл рот, Мэдисон потянулась к нему и приложила пальцы к его губам. Она не готова услышать то, что он собирается сказать, особенно если его слова нарушат романтическое очарование их отношений. Она не хочет, чтобы он повторил то, что уже сказал ей. Она знает, он не из тех мужчин, которые женятся. Ей известно, что Стоуну не нужна серьезная связь, и она уважает его взгляды, но ни один из них не может игнорировать страсть, возникшую между ними. Сейчас она может думать только о том, что этот чудесный мужчина дал ей почувствовать страсть — то, чего она никогда не знала. Он также показал ей, что такое — влюбиться.

Потому что она влюбилась, безнадежно и безответно, в Стоуна Уэстморленда.

Он отнял ее пальцы от своих губ и, наклонившись, поцеловал с такой страстью, что желание, которое не оставляло Мэдисон с момента их первой встречи, овладело всем ее существом и она потянула Стоуна на себя, решив сделать это утро продолжением предыдущей ночи.

Он прервал поцелуй, и его руки и рот принялись за работу, которая сводила Мэдисон с ума. Испуская стоны и извиваясь, она выдохнула его имя.

Наклонив голову, Стоун поймал ее губы. Их языки сплелись в тот момент, когда он вошел в нее и вдохнул вырвавшийся у Мэдисон стон. Он приподнял ее бедра, и она обвила его ногами.

Он оторвался от ее губ, и из его горла вырвался глухой стон. Ощущения неудержимо нарастали в его теле, и убыстряющиеся толчки стали сильнее и глубже. Стоун не жалел сил, стараясь удовлетворить женщину, с которой занимался любовью, и когда почувствовал, как ее тело содрогается в оргазме, исторгающем у нее нечленораздельные вскрики, он понял, что ему снова удалось сделать это.

Откинув голову назад, Стоун участил толчки и понял, что до конца жизни будет помнить, как он любил Мэдисон под небом Монтаны.

— Стоун!

— Мэдисон!

Все преобразилось в один чувственно пьянящий момент, и он жадно впился в ее губы, соединяясь с Мэдисон всем существом. И она вернула ему поцелуй, отвечая на каждую восхитительную ласку его языка.

Спустя некоторое время Стоун соскользнул с Мэдисон и обнял ее. Она, в изнеможении поникнув в его руках, уткнулась лицом в теплую шею Стоуна, и он со страхом подумал, что ожидает его, когда Мэдисон возвратится в Бостон.

* * *

— Ты уверена, что хочешь остаться здесь еще на одну ночь?

Стоя у кухонного стола, Мэдисон посмотрела на Стоуна. Возвратившись в дом, они снова занялись любовью, а затем заснули. Голод вынудил их проснуться через несколько часов, и, одевшись — Мэдисон снова надела рубашку Стоуна, а он только джинсы, — они, спотыкаясь, направились в кухню. Несмотря на неуемную энергию, которой оба гордились, Стоун и Мэдисон определенно изнурили друг друга.

Удивительно, но они еще не полностью опустошили запасы продовольствия. Обнаружив несколько банок с супом, они решили остановить свой выбор на томатном.

— Конечно, уверена, — улыбнувшись, ответила Мэдисон. — Ведь еда у нас есть. К тому же скоро стемнеет, и ехать будет опасно.

Стоун кивнул, затем потянулся через стол и схватил ее за руку.

— Ты сожалеешь, что мы не отправились с утра, как собирались?

Она посмотрела ему в глаза.

— Нет.

Они направились в спальню и снова занялись любовью. Позже, одевшись, решили прогуляться вокруг дома.

— Ты подготовилась к завтрашнему дню? — спросил Стоун, держа ее за руку, когда они шли вдоль ручья.

Мэдисон подняла на него глаза. Перед ними багровел великолепный закат, и она любовалась им вместе с великолепным мужчиной.

— Нет, меня так захватило то, чем мы занимались, что я не могла думать ни о чем другом. И, возможно, это хорошо.

— Почему?

— Потому что время, проведенное с тобой, на многое открыло мне глаза. Я не хочу думать об интимной жизни моих родителей, но что, если моя мать в течение своей супружеской жизни ни разу не испытала такой страсти, как мы?

Стоун прижал ее к себе.

— Может быть, когда-то твои родители страстно любили друг друга, — попытался он успокоить Мэдисон, понимая, что она имеет в виду. Он также знал, что его дядя умеет обращаться с женщинами. Возможно, увидев Эбби Уинтерс, Кори Уэстморленд — так же как он в Мэдисон — заметил дремлющую в ней страсть.

— Но я собираюсь поступить так, как ты предложил, Стоун.

— Как именно? — спросил он, прервав свои размышления.

— Не быть предубежденной.

Он одобрительно кивнул.

— Я уверен, что твоя мать оценит такое отношение. Наверное, она чертовски удивится, когда увидит тебя. Меньше всего ей нужно, чтобы ты выступила в роли строгой родительницы и заставила ее почувствовать себя нашкодившим ребенком.

Мэдисон глубоко вздохнула.

— Ты думаешь, я сделала ошибку, приехав сюда?

Стоун обнял ее за талию. Он понял, что должен быть честным с ней.

— Сначала я действительно так думал, но теперь знаю, что это просто в твоем характере. Ты тревожилась о ней. Думаю, она поймет.

Мэдисон тоже надеялась на это. Чем ближе становился момент их встречи, тем сильнее она нервничала, пытаясь понять причину, заставившую ее приехать. Какое право она имеет вмешиваться в жизнь матери, которой пятьдесят лет? Если у нее кризис среднего возраста, то это ее личное дело. Мэдисон покачала головой. Кроме Эбби, у нее никого нет, но то, что происходит с матерью, происходит и с ней. Ей придется изменить свой образ мыслей и проявить больше понимания. И, благодаря мужчине, который сейчас стоит рядом с ней, она верит, что сможет сделать это. Стоун показал ей истинное значение страсти и того удовольствия, которое доставляет секс. Он научил ее радостям любви, и теперь Мэдисон знает, что она по-настоящему любит его.

Повидавшись с матерью, она немедленно уедет в Бостон. Воспоминания о времени, которое она провела со Стоуном, согреют ее в одинокие ночи, когда Мэдисон будет горько сожалеть о том, что его нет рядом с ней в ее постели. Она будет вспоминать о нем, мечтая, чтобы ее сны превратились в реальность.

Уже сейчас мысль о неминуемом расставании пронзительной болью отдается в ее сердце, но она выживет… другого выбора у нее нет.