Спускаясь в лифте с Кертисом Мерроу, Джина чувствовала себя не в своей тарелке. Нечаянное прикосновение его плеча вызвало у нее легкое отвращение. Джина не могла не заметить внимательных взглядов сотрудниц, следивших за тем, как босс ведет ее к лифту. Все знали, что они направляются в ресторан.

Пропуская Джину вперед, когда они проходили через вращающуюся дверь в вестибюль, Мерроу поддержал ее под локоть. Это совсем не понравилось Джине.

— Возьмем такси? Или предпочитаете пройтись? — спросил Мэрроу.

— Лучше пройдемся. Сегодня такой приятный вечер! — ответила Джина, решив, что никакая сила не заставит ее сесть с боссом в такси. Если в историях, которые рассказывают о нем, есть доля истины, нужно держать ухо востро.

Пока они шли к ресторану, Мерроу вел ничего не значащую беседу. В ресторане, ожидая, пока их усадят, он обнял Джину за плечи. Этот жест показался ей слишком наигранным, а также чересчур властным.

— Что будете пить? — поинтересовался Мерроу, когда к столику подошел официант.

— Принесите мне коктейль «Розовая леди», — попросила Джина, решив, что выпьет сегодня не более двух бокалов спиртного, чтобы не потерять способность рассуждать трезво. Нынешний вечер может сыграть огромную роль в будущем… конечно, если она все еще будет заинтересована в телевизионном будущем. Нельзя позволить человеку, подобному Кертису Мерроу, оказывать негативное влияние на ее карьеру. И как только ее угораздило принять приглашение на этот ужин! Надо было бы отказаться. Но, решила Джина, она была слишком занята собственными переживаниями и проявила излишнюю самоуверенность. В любом случае, сейчас уже поздно сожалеть о сделанном.

— Здесь прекрасно кормят, — заметил Мерроу, поднимая бокал. — Давайте выпьем за долгое и плодотворное сотрудничество, — предложил он.

— Я уезжаю, мистер Мерроу. Поэтому сейчас никто не может сказать, насколько плодотворным окажется наше сотрудничество, — сдержанно произнесла Джина, чувствуя, что у нее пересохло во рту. Ей все меньше и меньше нравился сидевший напротив человек. Особенно если принять во внимание его репутацию.

— Вы вернетесь, — уверенно заявил босс. — Мое слово на телевидении весьма весомо. Ваше будущее, по сути, находится у меня в кармане. Мы с вами можем составить превосходную… команду. — Мерроу выдержал значительную паузу. — Лично я вполне одобряю выбор Синтии. Вы вполне достойны занять ее место. И я уже внес предложение о вашем назначении на эту должность перед советом директоров. На них произвели впечатление ваши профессиональные качества. Мы ждем вашего возвращения.

— Но я же еще не успела уехать. Кроме того, я не могу обещать, что непременно вернусь. — Джине совсем не понравилось, что беседа приняла подобный оборот. — И вообще, мистер Мерроу, откуда у вас вдруг появился такой интерес к моей персоне? Прежде ничего в этом роде не наблюдалось.

— Дорогая моя, человек на моем месте не может лично знать каждую машинистку. Но вы заставляете обратить на себя внимание своей привлекательностью и исполнительностью. Я заинтересован в подобных сотрудниках. Ведь вам известно, что я могу принять человека на работу, а могу и уволить! — заметил Мерроу. Джине показалось, что он весьма доволен этим обстоятельством. Смеясь, босс наклонился вперед и крепко взял ее за руку. — Я могу быть чрезвычайно полезен вам, — продолжил он. — Словечко тут, намек там, и ваша карьера получит дополнительный толчок. Для вас я готов это сделать.

Джина внутренне собралась и постаралась скрыть брезгливость, ненавидя себя за притворство и нежелание наживать врага в лице Кертиса Мерроу. Может, послать его ко всем чертям? Нет, это неразумно.

— Вы хотите сказать, что без вашей помощи я не способна добиться успеха? А как же мои профессиональные качества, о которых вы упоминали перед советом директоров? — спросила она.

— Джина, я не сомневаюсь в ваших способностях. Напротив, многие идеи, которые вы используете в своей передаче, кажутся мне очень интересными. Но моя помощь ускорит ваше продвижение по служебной лестнице.

— И все же это не тот ответ, который мне нужен, — нахмурилась Джина. — Меня интересует, чего вы ожидаете от меня. Я не думаю, что ваша помощь будет бескорыстной, — произнесла она с бьющимся сердцем.

Мерроу поставил бокал на стол и сильнее стиснул ей руку.

— Мы взрослые люди, — тихо произнес он. — Не стоит играть со мной в прятки, дорогая. Я допущу это только при условии, что игры будут происходить в спальне, — усмехнулся Мерроу. — Интересно, в этой области вы так же сильны, как и в профессиональной?

— Справляюсь, — сдавленно произнесла Джина.

Она не могла поверить, что все это происходит наяву. В словах Мерроу чувствовалась явная угроза. Зачем я позволяю ему держать мою руку, спрашивала себя Джина. Из-за работы? Боже, как это унизительно! Нужно немедленно что-нибудь сказать.

— Смею напомнить, что я могу устроиться в другое место, — твердо взглянула она на Мерроу.

— Конечно, моя дорогая. Лондон большой город. Вы могли бы подыскать работу в каком-нибудь журнале. Кстати, я знаком практически со всеми владельцами журналов и других подобных изданий.

Вот оно, пронеслось в голове Джины. Это уже открытая угроза. Она прекрасно поняла, что на самом деле означали слова босса. Ей не так-то просто будет устроиться на другую работу. Ведь достаточно Кертису Мерроу снять телефонную трубку…

Джина выдернула руку из ладони босса, схватила бокал и залпом выпила остатки коктейля. Ей ужасно захотелось уйти отсюда, добраться до дому и закрыться от мира, кишащего подонками, похожими на Мерроу. Поскорее бы уехать к Стенли!

— Вам не кажется, что пора сделать заказ? — произнесла Джина, вместо того чтобы встать из-за стола и высказать боссу все, что она о нем думает.

Кертис Мерроу откинулся на спинку стула и раскрыл меню. Он улыбался. Все они одинаковы! Еще не родилась та женщина, которая не легла бы в постель с человеком, посулившим ей деньги или власть. Слово «шантаж» почему-то не пришло Мерроу на ум. Он был доволен своим умением вести разговор с дамами. А эта оказалась не слишком крепким орешком. Жаль, что я раньше ее не заприметил, подумал Мерроу.

— Надеюсь, от омара вы не откажетесь…

Стенли сидел за баранкой больничной машины и смотрел на пепельницу, полную сливовых косточек. Он размышлял о том, что, несмотря на внешность кинозвезды, жена Харри Тордона не отличается особой аккуратностью. На полу фургона валялись использованные салфетки, а воздух был настоян на приторном запахе духов.

Стенли состроил гримасу. Он ненавидел этот запах. В конце концов, это больничный транспорт, а не личный автомобиль Мейбл. Впрочем, в эту минуту жена Харри могла бы сказать, что сам Бартон использует фургон в личных целях. Он приехал на автовокзал, чтобы встретить Джину. Сегодня они собирались заняться поисками жилья.

Стенли вздохнул. Он испытывал какое-то непонятное беспокойство. Что со мной происходит? — гадал он. Скорее всего причина волнений крылась в нестабильности отношений с Джиной. Стенли хотел жениться на ней, хотел, чтобы она стала матерью его детей. Джина желала того же, но не так быстро. Он не мог настаивать, потому что любил ее.

За последние дни Стенли совершенно выдохся— приходилось очень много работать. Больше всего сейчас ему хотелось обнять Джину и так уснуть. Ни о какой интимной близости он не мог и думать.

Когда Джина наконец вышла из прибывшего автобуса, Стенли заключил ее в объятия и прильнул к полураскрытым губам. Они целовались долго-долго, не обращая внимания на улыбки проходивших мимо пассажиров. Где же еще целоваться, если не на вокзалах и в аэропортах!

— Только не говори мне, что в фургоне пахнет какой-то кошкой, — лукаво улыбнулась Джина, устраиваясь на сиденье рядом с водительским местом.

— Нет, этот запах принадлежит жене Харри. Временами она пользуется больничным автомобилем. И всегда оставляет после себя мусор. Я подумал, что ты не захочешь останавливаться в их доме, и заказал номер в гостинице. Не возражаешь?

— Нет, конечно! Только ты, по-моему, плоховато выглядишь, — заметила Джина. — Может, я одна отправлюсь на поиски квартиры, а потом покажу тебе самые приемлемые варианты?

— Я действительно устал, но мы все будем делать вместе, — возразил Стенли. — Мейбл и Рози сбились с ног, подыскивая нам жилье. Между прочим, сегодня нам предстоит ужин с ними и с их мужьями. Я предпочел бы провести время с тобой, но чем быстрее ты со всеми увидишься, тем будет лучше. Девчонки умирают от желания тебя узнать.

Последние слова слегка задели Джину. А что, если «девчонки» не понравятся ей? Что на это скажет Стенли? Впрочем, она тотчас одернула себя. Не стоит волноваться раньше времени.

Все утро они осматривали квартиры в разных концах Оксфорда. Джина забраковала их все.

— Что там еще осталось? — спросила она Стенли, спускаясь с крыльца очередного дома.

— Есть еще квартира на Парк-лейн, — ответил он, заглянув в список.

— Что же, отправимся туда.

Когда они приблизились к дому на Парк-лейн, Стенли присвистнул.

— Представляю, сколько запросят за эту квартиру! — произнес он. — Плюс плата за коммунальные услуги.

— Все равно нужно посмотреть, раз уж мы приехали, — пожала плечами Джина.

Консьерж, к которому они обратились, был похож на отставного матроса в своих голубых обтягивающих джинсах и полосатой майке. Выпиравшие из-под трикотажа мускулы свидетельствовали о том, что по утрам консьерж балуется с гантелями.

— Меня зовут Ник, — представился он, ведя Джину и Стенли на третий этаж. — Квартиры у нас отличные. Кухни оборудованы по последнему слову техники.

— На сколько сдается квартира? — поинтересовалась Джина.

— На два года, но это не окончательный срок. Его можно продлить. Если вы захотите, то мы не откажемся, — игриво заметил Ник, оглядываясь на Джину. — Понятно я выражаюсь?

— Еще бы! — резко заметил Стенли, недовольный тоном консьержа. — Ведь вам выгодно получить клиентов на длительный срок.

— Совершенно верно, приятель! — усмехнулся Ник.

В квартире еще стоял запах недавнего ремонта. Ковровое покрытие на полу было вычищено, оконные стекла сияли чистотой, а отделанный мрамором камин превосходил самые смелые мечты. Джина полюбила его с первого взгляда.

Кухня действительно оказалась великолепной. В своем воображении Джина немедленно украсила ее занавесками и подвесила кашпо с папоротником. Затем она проследовала в просторную ванную, отделанную бежево-коричневым кафелем. После этого Джина осмотрела спальню, в которой стояла широкая кровать.

В коридоре Ник указал на невысокую лестницу.

— Здесь еще есть мезонин, — сообщил он. Поднявшись по деревянным ступеням, все трое оказались в небольшой комнатке под скошенной в двух противоположных направлениях крышей. Здесь можно было бы устроить прекрасный кабинет, пронеслось у Джины в голове.

— И какова же арендная плата? — поинтересовался Стенли.

— Пятьсот фунтов в месяц. Коммунальные услуги оплачивает хозяин дома, — ответил Ник. — Осмотрите все, что вас интересует, а я подожду внизу, — добавил он. — Первый взнос мы берем за два месяца вперед. — С этими словами Ник удалился.

— Джинни, я вижу, тебе здесь понравилось, — начал Стенли, — но я пока не могу оплачивать подобную квартиру. Может, в следующем году…

У Джины опустились уголки рта.

— Но нас же двое! — возразила она. — Я помогу с оплатой. Кстати, сколько ты вообще намерен платить? Какая цена доступна для тебя?

— Я рассчитывал фунтов на двести пятьдесят, от силы триста, — ответил Стенли. — Интересно, как ты собираешься помогать? Ведь ты же будешь учиться, а твои сбережения мне не хотелось бы трогать. Так что извини, Джинни, но от этой квартиры придется отказаться.

— Я же собираюсь подрабатывать на телевидении в качестве внештатного корреспондента, — напомнила Джина. — За это неплохо платят, поверь. Я смогу вносить свою долю. Ну пожалуйста, Стен! Взгляни на этот камин. Представь себе, как приятно будет заниматься перед ним любовью холодными осенними вечерами!

— Джинни, я не имел в виду, что ты будешь помогать мне. Если я не способен содержать тебя, то как я могу предлагать тебе стать моей женой?

— Но это временно, пока ты не станешь на ноги. Позже все переменится, — уговаривала Джина.

— А что ты решила насчет лондонской квартиры? — спросил Стенли.

— Я заплатила за аренду до конца года, — пояснила Джина. — Пока что сдам ее и таким образом ничего не проиграю. Соглашайся, Стен!

Тот задумчиво посмотрел на Джину. Пожалуй, она права.

— Ну хорошо, — вздохнул Стенли. — Я вижу, как сильно ты желаешь поселиться здесь. Пойдем договоримся с бравым консьержем.

— Спасибо, дорогой! — бросилась ему на шею Джина. — Далеко отсюда гостиница, в которой ты снял номер? — вкрадчиво спросила она, забираясь пальцами ему под воротник.

— В получасе езды, — рассмеялся он.

Расставшись с тысячей фунтов, Стенли с ошеломленным видом спустился вслед за Джиной с крыльца. Но она не обращала внимания на его нахмуренное лицо и опушенные плечи, мысленно украшая квартиру цветами и милыми безделушками.

Всю дорогу до гостиницы Джина с трепетом предвкушала то мгновение, когда они со Стенли останутся наедине. Ей казалось, что с того дня, когда он покинул Лондон, прошло уже несколько месяцев. Правда, после поцелуя на автовокзале Стенли до сих пор еще не сделал ни одного намека на желание интимной близости и даже никак не среагировал на ее внезапный порыв в квартире на Парк-лейн.

Должно быть, он устал, бедняжка, подумала Джина, тем не менее сгорая от желания оказаться в его объятиях. Но сразу же после того, как дверь гостиничного номера закрылась за ними, Стенли прилег на кровать и прикрыл глаза рукой.

— Кто первым пойдет в душ — ты или я? — спросила Джина, слегка задетая его поведением.

Она искренне полагала, что Стенли так же сильно скучал по ней, как она по нему. Джина подсознательно ожидала взрыва эмоций, жарких объятий… Романтики захотелось, насмешливо одернула она себя. Дай парню отдохнуть! Ведь видишь же, что он устал. Но никакая логика не могла справиться с ее разочарованием.

— Иди сначала ты, дорогая, — пробормотал Стенли. — Я не возражаю против душной ванной и использованного мыла.

Джина села на край кровати и провела пальцами по его волосам.

— Мы могли бы принять душ вместе, — прошептала она. — Это решило бы все проблемы с мылом…

Еще не успев договорить, Джина увидела, что Стенли спит. У него был ужасно трогательный вид. Она стянула с него туфли и опустила темные шторы на окнах, затем сняла платье и прилегла рядом. Очевидно, почувствовав во сне ее присутствие, он повернулся на бок и положил руку ей на талию.

Джине хотелось рассказать Стенли о своих планах обустройства снятой квартиры, об их будущей совместной жизни, но вместо этого она лежала молча и прислушивалась к его тихому ровному дыханию.

Харри и Мейбл Гордон обитали в небольшом коттедже, оформленном в бело-голубом стиле веджвудского фарфора. Они жили здесь уже двадцать два года, столько, сколько длился их брак. Бартон очень уважал Гордона и всерьез воспринял три года назад его предложение открыть на паях ветеринарную клинику. Познакомились они несколько лет назад и с тех пор постоянно поддерживали связь.

Но несмотря на доброе отношение к Харри, Стенли недолюбливал его жену, которая говорила о себе, что ей тридцать восемь «с хвостиком». Она считала, что обладает тонким вкусом, но иногда надевала такие наряды, что Стенли только морщился. Самой большой загадкой для него оставалось то, как вообще Мейбл ухитряется одеваться, имея трехдюймовой длины ногти. Хотя, возможно, они были ненастоящими. Мейбл принципиально не занималась готовкой и уборкой, считая это ниже своего достоинства. Харри стоически терпел такое положение дел. Неудивительно, что жилище Гордонов пребывало в весьма запущенном состоянии.

Подойдя к двери коттеджа, Стенли усмехнулся и сказал Джине:

— Только ничему не удивляйся!

Двери открыла Мейбл. Она широко улыбнулась, впрочем, не преминув быстро пробежать взглядом по фигуре Джины, затем подставила Стенли щеку для поцелуя, после чего обняла Джину. Судя по всему, Мейбл одобрила ее внешний вид.

Высвободившись из объятий, Джина с трудом удержалась, чтобы не чихнуть от чрезмерного количества духов.

— Идемте, дорогие мои! — воскликнула Мейбл. — Мы все собрались на заднем дворике и дрожим там, ожидая вас. — Она проводила Джину и Стенли через весь дом к двери, ведущей в садик. — Как видите, у меня сегодня не нашлось времени для уборки. Как, впрочем, и вчера, и позавчера. — Интонации голоса Мейбл явно были рассчитаны на то, что собеседники поймут, как мало значения придает она домашней рутине. — Сейчас выпьете по рюмочке и вам не будет холодно, — пообещала Мейбл. — Уверена, дорогая моя, что вам здесь понравится, — обратилась она к Джине.

— Какое у вас красивое платье, — заметила та, разглядывая нежно-розовое, в стиле японского кимоно, платье с широким малиновым поясом. На ногах Мейбл были туфли того же цвета, что и пояс. Ее шею окружали четыре нитки блестящих черных бус, и точно такие же бусы украшали голову, спускаясь на лоб. Джина была поражена, но умело скрыла это.

— Я приобрела его специально для сегодняшнего вечера, — сообщила Мейбл.

— Как видите, моя жена готовилась к встрече с вами, — добродушно улыбнулся вышедший навстречу Гордон, протягивая руку Джине.

Харри Гордон мог бы служить рекламой для своего парикмахера. Его снежно-белые волосы и усы были подстрижены с идеальной аккуратностью и приятно контрастировали с загаром. Карие глаза светились умом и весельем, от уголков глаз веером расходились лучистые морщинки. Он сразу понравился Джине.

— Пойдемте, я познакомлю вас с Даном и Рози, — добавил Харри.

Джина последовала за ним, но успела заметить, как Мейбл закатила глаза в расчете на Стенли. Через минуту она поняла значение этой гримасы.

Сидя в сторонке, подальше от дыма мангала, Рози Купер кормила грудью ребенка. Ее муж сидел рядом, не отрывая глаз от сынишки. Просто сюжет для картины, пронеслось в голове Джины. Она перевела взгляд на Стенли и увидела на его лице странное выражение. Он наблюдал за Рози и ребенком, затаив дыхание.

— Ты бы принесла с собой бутылочку с детским питанием, что ли! — с досадой произнесла Мейбл за спиной Джины, обращаясь к Рози. — Она так кормит ребенка даже в супермаркете, — добавила Мейбл, словно желая поддеть молодую мать, но Джина уловила другой подтекст. Она и сама испытывала смущение, глядя, как Рози повернула ребенка и поднесла его к левой груди, оставив правую открытой взорам присутствующих. Так продолжалось все время, пока Рози устраивала малыша поудобнее. — Отвратительно! — прошипела Мейбл сквозь зубы.

Джина взглянула на мужчин. Так же, как и Дан, Харри и Стенли словно завороженные смотрели на тяжелую налитую грудь с широким темно-коричневым соском.

Оторвав наконец взгляд от жены, Дан тепло пожал руку Джине. Это был высокий и очень худой человек, о котором Стенли отзывался как о талантливом хирурге. У Дана чрезвычайно чувствительные руки, говорил Стенли. Когда он осматривает животных, можно обойтись без обезболивающего.

— Добро пожаловать в нашу тесную компанию, — тихо произнес Дан.

— Ты не хочешь положить ребенка на кровать и застегнуть блузку? — обратилась тем временем Мейбл к Рози.

— Подожди минутку, — ответила та, опуская малыша на колени. — Пусть покрепче уснет.

— Познакомься с Джиной, — сухо произнесла Мейбл.

— Очень рада! — улыбнулась Рози. — Надеюсь, вы как-нибудь выберете время и заглянете ко мне на ленч? Я могу дать вам несколько чудесных рецептов. Например, от морковного пирога, выпеченного по моему рецепту, Дана за уши не оттащишь! Для сегодняшнего вечера я тоже испекла пирог, потому что Мейбл никогда не подает десерт.

— С удовольствием перейму ваши секреты, — ответила Джина, сильно покривив душой. Она не могла себе представить, что будет обмениваться рецептами выпечки с этой миленькой мамочкой.

Вечер шел своим чередом, и прохлада усиливалась. Джина обрадовалась, когда встреча наконец завершилась. В течение последних двух часов, после того как был съеден подгоревший шашлык, она старалась не улыбаться из боязни, что ее зубы почернели.

Темы застольных разговоров тоже не вызывали особого интереса. Рози сетовала на жесткость воды.

— Она настолько жесткая, что я опасаюсь стирать распашонки Джонни. А на раковинах постоянно появляются пятна ржавчины. Ты не знаешь, чем их лучше всего выводить? — спрашивала она Мейбл.

— Пятна ржавчины? — удивленно глядела та на Рози. — А я думала, что так и должно быть, — пожимала она плечами.

После слов Мейбл Джина отвернулась, с трудом сдерживая смех. Ей было прекрасно известно, как бороться с подобным явлением, но она никогда не стала бы распространяться на эту тему в компании.

Пока все шли через гостиную к выходу, Рози рассказывала, что испробовала против ржавчины и пищевую соду, и уксус, и еще много всяких средств, но ничего не помогло.

— Пойдем отсюда поскорее, — шепнул Стенли Джине на ухо, подталкивая ее к двери. — Увидимся в понедельник! — бросил он через плечо. — Ну, что ты думаешь? — спросил Стенли, когда они сели в больничный фургон и выехали на тихую улицу.

— Твои друзья очень милы, — осторожно произнесла Джина.

Он рассмеялся.

— Не бойся меня обидеть, я их слишком хорошо знаю. Ребята просто замечательные, особенно Харри. А Мейбл — это Мейбл. Она помешана на тряпках. Ее основное хобби — тратить деньги. Кроме того, она играет в гольф и теннис и пьет чуть больше, чем следовало бы. Готовит Мейбл отвратительно и точно так же содержит дом. Дважды в году она нанимает целую команду, занимающуюся уборкой помещений, а после устраивает грандиозную вечеринку. Но в общем Мейбл довольно дружелюбна, — заметил Стенли. — Рози полностью занята ребенком и Даном. Они живут друг для друга. Рози ужасно любит готовить. Дан говорил, что она даже умеет консервировать фрукты. Это замечательно! — с воодушевлением произнес он. — Зимой Рози вяжет свитера. А дом у нее— загляденье! Думаю, Рози вызовется помогать тебе, когда ты начнешь обустраивать нашу квартиру.

«Наша квартира»… Как прекрасно это звучит, подумала Джина. Только Стенли ошибается насчет Рози. Джина не позволит ей устраивать их жилище. И вообще, почему он так восхищается этой Рози? Прежде в нем не замечалось тяги к пресловутому «домашнему очагу», не говоря уж о детях… Нет, хмуро решила Джина, я не стану подражать Рози Купер!

— Кстати, — продолжил Стенли, — ты сразила всех наповал. Мейбл спросила у меня, в каких магазинах ты покупаешь одежду. Она признала, что ты выглядишь как картинка. Это у тебя новое платье, да?

— Не очень, — усмехнулась Джина. — Ему уже три дня. — Так-то лучше, подумала она, я тоже заслуживаю комплиментов! Сейчас Джина уже не чувствовала себя обойденной вниманием — Стенли похвалил ее платье.

— Когда ты начнешь ходить на лекции? — поинтересовался он.

— В следующую пятницу составят окончательные списки слушателей. Милли уже договорилась обо всем по телефону и подготовила необходимые бумаги, — пояснила Джина.

— Ты уверена, что справишься с внештатной работой, лекциями и ведением домашнего хозяйства? — озабоченно взглянул на нее Стенли.

Снова домашнее хозяйство, пронеслось в голове Джины. Неужели ему нужна домохозяйка?

— Справлюсь, дорогой, — ответила она. — Нас же всего двое, а значит, работы будет немного. Ни ты, ни я не создаем большого беспорядка. Каждый будет убирать за собой, вот и все. По-моему, волноваться не о чем, — пожала плечами Джина, но в глубине души почувствовала беспокойство. Здесь, в Оксфорде, все было новым — люди, лекции в университете, обустройство уютного гнездышка в общем доме… А она даже не знала, где продается свежая зелень и где лучше покупать мясо. Джина прерывисто вздохнула. Ничего, справлюсь, твердо сказала она себе. Зато мы будем вместе. — Не пора ли нам наконец уединиться в гостиничном номере, дорогой? — спросила Джина.

— Господи, она и мысли умеет читать! — воскликнул Стенли. — Куда же мы, по-твоему, едем? — улыбнулся он, беря ее за руку.

Джина откинулась на спинку сиденья. Как приятно сидеть рядом со Стенли в машине, движущейся по темному городу. Скоро наступит осень, а потом зима. Нужно будет покупать подарки к Рождеству. Джина счастливо вздохнула, предвкушая предпраздничную суматоху.

— Давай пригласим Мегги на Рождество, — предложила она.

Стенли удивленно взглянул на нее.

— Я думал, твои мысли сейчас заняты другим. — Он стиснул ее руку. — Конечно, пригласим. И Мегги, и мою мать, если не возражаешь.

— Напротив! У нас будет настоящий семейный праздник! — подхватила Джина.

Это будет их первое со Стенли Рождество. Обычно Джина в это время брала отпуск и отправлялась куда-нибудь на высокогорный курорт кататься на лыжах или загорала на Багамах, лежа на пляже рядом с такими же не обремененными семьей людьми. Но сейчас все изменилось, и она проведет рождественские праздники с любимым человеком.

Как только они вошли в гостиничный номер, Бартон обнял Джину и легонько укусил ее за мочку уха. Она тихо рассмеялась — Стенли снова превратился в чувственного любовника. Он принялся нетерпеливо расстегивать пуговицы на ее платье, спеша обнажить гладкие плечи и нежную упругую грудь.

Поминутно целуясь, Стенли и Джина освободились от одежды. Они ласкали друг друга так, словно прежде им не приходилось заниматься любовью, и это их первая ночь. Действия горячей ладошки Джины, ласкавшей интимную плоть любимого, были окрашены лихорадочной поспешностью и излишней настойчивостью.

— Не спеши, дорогая, — прошептал Стенли, задыхаясь. — Впереди у нас целая ночь, и я хочу, чтобы ни одна минута не пропала зря.

Приподнявшись на локте, он несколько минут рассматривал Джину, скользя взглядом по изящным изгибам ее тела, начиная от стройных бедер и кончая небольшой, но красивой грудью. Жар желания, отдававшийся пульсацией между бедер, постепенно поднялся выше и заполонил сознание Стенли, Сейчас он испытывал только ощущение глубокой, всеобъемлющей страсти.

Джина обвила шею Стенли рукой, и он снова лег рядом, с приглушенным стоном прильнув губами к ложбинке меж ее грудей.

Джина вся горела от предвкушения. Ее теле было готово принять Стенли. Но она знала, что это произойдет еще не скоро, что вначале он предпримет медленное, искусное исследование, даря и получая наслаждение и постепенно повышая накал страсти до нестерпимого уровня. И только когда Джина уже будет таять в его объятиях, чувствуя острую необходимость того чтобы ее наполнила возбужденная мужска) плоть, — только тогда Стенли овладеет ею.

Их объятия были настолько крепкими, что каждый вздох давался с трудом. Мысли Джин путались, ее внимание сосредоточилось только на прикосновениях Стенли, на тех участка) тела, к которым он притрагивался губами ил руками. Его усы мягко щекотали ее кожу, создавая какое-то совершенно непередаваемое ощущение.

— Возьми меня, Стен, возьми… — хрипло прошептала Джина, не в силах дальше сдерживать желание. Ее страстный шепот еще сильнее подстегнул его, заставив переместиться и накрыть собою разгоряченное тело.

Джина притянула голову Стенли к своей груди и ощутила, как его губы сомкнулись вокруг соска, горячий влажный язык принялся играть с ним, а потом все повторилось сначала, но с другой грудью. Затем Стенли двинулся ниже, покрывая поцелуями живот Джины и внутреннюю сторону ее раздвинутых бедер, пока не подобрался к интимному месту, темневшему между ними.

Почувствовав, как гибкий язык проник в щель между ее ног, Джина изогнулась всем телом, сотрясаемая мелкой дрожью. Она металась по подушке, и в движениях ее головы словно сквозило отрицание, отказ от того жгучего наслаждения, которое пронизывало ее в это мгновение. Почти не сознавая, что делает, Джина впилась пальцами в густые волосы Стенли, покачивая нижней частью тела в такт действиям его умелого языка. Эта своеобразная необузданная пляска продолжалась еще несколько секунд, пока Стенли не переместил язык повыше, отыскав спрятанный в складочках кожи выступ, в то же время введя в раскрывшуюся для ласки щелочку палец. Джина судорожно стиснула его голову бедрами, и в тот же миг внизу у нее разлилась сладкая нега. Она резко выдохнула и застыла, позабыв снова набрать в легкие воздух.

Спустя несколько мгновений Джина расслабилась и медленно вздохнула. Стенли наблюдал за ней, глядя снизу вверх. Затем он убрал палец, поднялся над Джиной и полностью соединился с ней, наполняя ее своей разбухшей от желания плотью. Со сдавленным стоном Стенли надавил ладонью на бедро Джины, словно разворачивая ее навстречу своим движениям. Обжигая ее тяжелым прерывистым дыханием, он властно прижался к ее губам. Джина снова начала дрожать, ощущая в себе мощные, уверенные движения тугого члена. Их мерный, неумолимый ритм снова подвел ее к пику напряжения. С каждым движением Стенли словно преодолевал внутреннее сопротивление Джины, зная, что чем сильнее она стискивает в своей влажной глубине его плоть, будто желая вытолкнуть ее, тем ближе подступает к ней взрыв освобождающего наслаждения.

На этот раз он наступил для них одновременно. Стенли еще несколько мгновений лежал, накрывая собой Джину и чувствуя, как содрогается под ним ее тело. Затем он молча лег рядом и натянул простыню на них обоих. Джина уютно устроилась в его объятиях, и долго еще в темноте спальни слышался тихий шепот влюбленных…