«Маленький чертенок считает, что я шучу, — подумал Альфред. — Если я попрошу ее у Людовика, это защитит ее права». Он раздраженно потер шею, поправил шапочку и направился к воротам конюшни, чтобы приказать груму привести его лошадь.

Альфред не поехал в дом Хью Бигода, а отправился за город, где вскоре нашел луг, редкая трава которого могла едва прокормить нескольких овец, пасшихся невдалеке. Альфред спешился, расседлал лошадь и сел в тени каменистого обрыва.

Была ли доля правды в ее словах о том, что она любит его с тринадцати лет? Она знала, что Норфолк выбрал Альфреда ей в покровители, и вообразила, что влюблена в него. Но она, кажется, очень легко перенесла его объяснение, почему он был бы для нее неподходящим мужем. Действительно ли так все обстояло на самом деле или она была слишком горда и не показала, что почувствовала: он просто не желает ее?

Альфред тихо засмеялся. Каким же близоруким глупцом он тогда оказался, если не разглядел в худенькой девочке черты нынешней статной красавицы. Ну и что, если она и не похожа на тех дам, прелести которых так любят воспевать менестрели: робких, беззащитных, покорных воле судьбы? Но что может подарить мужчине слабая женщина, которая падает в обморок от дуновения ветра? Сладость обладания? Но это — минутное удовольствие. А все остальное время придется терпеть невыносимую скуку. Да, но ведь раньше он искал именно таких и ради короткого удовольствия близости потом часами изнывал от скуки. Барбара была другой. Ее душа и светлый ум, который любил интригу так же, как и его собственный, настолько естественно сочетались с ее своеобразными чертами лица, что это приводило его в восторг. Когда ее брови поднимались и превращались в два маленьких острых уголка, его ноги становились ватными и он испытывал почти болезненное желание ощутить ее рядом, прижимающейся к его телу.

— Глупец, — пробормотал он вслух и беспокойно пошевелился: его тело, подвластное призыву густых, блестящих бровей Барбары, немедленно откликнулось; нет, он даже не мог себе представить, что бы он почувствовал, если бы провел по ним губами, а затем спустился вниз, вдоль носа, к ее широкому рту, каждое движение которого отзывалось где-то внутри его теплой волной желания.

Вздохнув, Альфред неожиданно почувствовал злость на самого себя из-за того, что позволил воображению разыграться и взять верх над здравым смыслом. Такого с ним никогда не случалось, когда речь шла о других женщинах. В течение многих лет ему было одинаково легко прогнать прочь или вызвать вновь перед своим мысленным взором очередную временную возлюбленную или любую другую женщину. Альфреду вдруг пришло в голову, что чувство, которое скрывала от него Барбара, имело отношение скорее не к любви, а к ненависти. Эта мысль охладила его разгоряченный мозг, снова возвратив его к реальности.

Он спросил себя, не сыграло ли с ним злую шутку его самолюбие, но, подумав, решил, что это так. Барбара никогда не выказывала ему презрения или раздражения, а в этом Альфред хорошо разбирался, поскольку ему, к сожалению, приходилось бывать в подобных ситуациях. Именно к нему она обратилась за помощью, когда ее собрались выдать замуж за Пьера де Буа. Она была в отчаянии, когда ее отец согласился на этот брак, и угрожала чем угодно, лишь бы избежать свадьбы. Но когда Альфред разъяснил ей преимущества брака с богатым человеком, который к тому же еще на два года обещал оставить ее на попечении королевы Маргариты, она успокоилась и проявила благоразумие, приняв обещание Альфреда защитить ее от мужа, если он не понравится ей, когда ойи наконец встретятся.

«Не возненавидела ли она меня позже?» — подумал Альфред. Доказательство этого он видел в том, что она сама отказалась от того, чтобы Альфред выполнил свое обещание. В то время Барбара уже не нуждалась в защите: многие мужчины готовы были убить для нее де Буа. Возможно, Альфред и сам сделал бы это, несмотря на то, что знал и любил Пьера, но она не просила его об этом; единственное, что он согласился сделать, — сопровождать ее в Днглию к отцу, если бы она нашла своего мужа неприятным. Слава богу, к этому вопросу не пришлось возвращаться — Пьер умер от лихорадки по дороге в Париж.

Следовало ли ему присоединиться к сонму мужчин, которые бросились к Людовику, предлагая себя или своих сыновей в мужья Барбаре, как только весть о смерти Пьера достигла двора? Нет, он не совершил такой ошибки. Он был уверен в этом, потому что снова именно к нему обратилась Барбара с просьбой о помощи, напомнив, что отец предлагал ей приехать, когда она будет нуждаться в совете. Барбара держалась холодно, когда спросила, не может ли Альфред придумать способ спасти ее от «вампиров», которые жаждут преуспеть за счет наследства, доставшегося ей после смерти де Буа. Но Барби всегда вела себя довольно сдержанно, к тем же, кто преследовал ее, она относилась поистине с ледяным хладнокровием. Свое поддразнивание, смех и остроумные намеки на придворные интриги, на то, как манипулируют некоторыми людьми, она приберегала для друзей, все равно — мужчин или женщин.

«Должйо быть, я сделал ошибку, не последовав за ней в Англию», — решил Альфред. Она, кажется, откликнулась на его попытку сблизиться, когда он вернулся ко двору спустя почти год после смерти Пьера. Но когда он попытался выяснить, что значит эта теплота в отношении к нему, она посмотрела на него благосклонно и сообщила, что отбывает домой в Англию вместе с отцом. Альфред обиделся и рассердился, посчитав себя отвергнутым, и кинулся бороться со своей хандрой на турнирах. К тому времени, когда он стал задумываться, не был ли он скорее обижен ее простодушием, нежели отвергнут, она уже уехала.

Тогда Альфред пришел к выводу, что нет смысла представляться Норфолку поклонником его дочери. Он не мог считаться достойной партией для Барбары: она оставалась единственной дочерью Норфолка, а общеизвестная любовь к ней отца заставляла оценивать ее шансы на получение наследства очень высоко. Конечно, графу Норфолку не было нужды соглашаться на такой неравный брак для дочери. Будь у Альфреда время попросить Барбару уговорить отца принять его, Норфолк, возможно, отнесся бы к нему благосклонно. Или, наоборот, удалил бы ее подальше от Альфреда, так как, возможно, у него был предусмотрен более выгодный брак, чем с фактически безземельным младшим сыном Эксов. Однако Барбара не вышла замуж, и это объяснялось только ее желанием.

Альфред в задумчивости прикусил нижнюю губу. Могла ли она совсем не знать мужчин? Когда-то он надоумил ее заявить королю Людовику, что она хотела бы, намереваясь в будущем посвятить себя Господу, оставаться девственницей. Самой Барби такой выход почему-то не приходил в голову. Кроме того, если бы она действительно пожелала принять постриг, единственное, что от нее требовалось, — это сообщить о своем намерении королю. Он сделал бы все, что в его власти, чтобы ее желание исполнилось. Нет, Барбара не хотела попасть в монастырь: Но это вовсе не означает, что она была склонна к замужеству.

Будет ли он прав, если попробует уговорить Барбару выйти за него замуж, если она счастлива, живя под покровительством отца? Господи, о чем он думает? К чему будоражить себя сомнениями? Ему все равно! Она разожгла огонь в его крови, и он сделает ее счастливой. По крайней мере, он должен попытаться, и немедленно, пока никто при дворе не понял, что она до сих пор еще вдова.

После долгих колебаний Альфред пришел к тому же решению, которое недавно принял, не раздумывая вовсе. Однако это не приблизило его к достижению цели. У кого искать помощи и поддержки? Бесполезно просить ее у королевы Маргариты или королевы Элинор. Обе тетушки сочли бы Барбару неподходящей партией: они считали, что ему следует взять в жены богатую наследницу. Не мог он прямо обратиться и к Людовику. Этот добрый человек не станет заставлять Барбару выходить замуж против ее воли до тех пор, пока из этого брака нельзя будет извлечь какое-либо великое благо для всех. Поэтому король отнесется к предложению Альфреда с подозрением и захочет все как следует обдумать, чтобы иметь собственное представление о политической ситуации, а не руководствоваться предвзятой оценкой королевы Элинор. Сэр Хью Бигод и Джон Харли могли бы помочь ему в этом. Королева Элинор, возможно, поддержала бы его намерение жениться на Барбаре, если бы он сказал, что таким образом он сможет присматривать за нею и ее отцом.

Нет, так поступать не следовало. До Барби могли дойти слухи, которые только рассердили бы ее и вызвали презрение к нему. Если он сумеет убедить Барби, что действительно любит ее и серьезно относится к ее согласию выйти за него замуж, она сдержит свое слово и станет его женой. Она может рассердиться на то, что приходится держать обещание, данное в шутку, но не настолько, как в том случае, если он попытается сломить ее волю, действуя через других.

* * *

Барбара мчалась от Альфреда, не замечая ничего вокруг. Она молнией пролетела через двор и большой зал Дома принцессы Элинор Кастильской. Ее несли крылья надежды и страха, что надежде не суждено сбыться. Барби не сделала и пяти шагов по комнате, как встревоженный, а потому более резкий, чем обычно, голос служанки остановил ее.

— Миледи, что случилось?

Скорость, с которой Клотильда покинула группу сплетничающих служанок, которые собрались недалеко от входа в спальню для придворных дам, и испуг в ее голосе привели Барбару в чувство. Она громко расхохоталась и рассказала, что сделала Фриволь. Клотильда, знавшая, какой ущерб одежде Барбары наносит ее любовь к животным, раскудахталась и тут же принялась приводить в порядок свою госпожу, позволив Барбаре мысленно перенестись к предмету, столь занимавшему ее.

Она больше, чем Альфред, была потрясена своим ответом на его предложение. Когда Барбара открыла рот, то собиралась беззаботно, отшутиться, сравнив два легкомысленных создания, выхвативших ее сетку. От ее намерения остался только шутливый тон, но слова… Она приняла его предложение. Предложение, которое она вынудила его сделать, пристыдив.

Потрясение от сказанного медленно проходило, так как намного важнее было обнаруженное им намерение овладеть ею. Альфред собирался соблазнить ее, и доказательством тому стал ответ на ее обвинение. А если он собирался соблазнить ее, значит, он находил ее привлекательной.

Ее первой реакцией на его обольстительный голос и поведение были обида и возмущение: она подумала, что он поступает так по распоряжению королевы Элинор. Однако, поразмыслив немного, Барбара решила, что это глупости. Возможно, в голове королевы и мог родиться подобный план, но Барбара знала Альфреда не один год: он не стал бы покорным исполнителем ничьей воли, кроме собственной. Если бы он не хотел соблазнить ее, то без труда убедил бы свою венценосную тетушку отказаться от этой затеи. Барбара знала, как он умеет убеждать. Разве не он уговорил ее выйти замуж за де Буа? Какую-то пользу она из этого извлекла, но…

Впрочем, теперь это было неважно. Главное, что Альфред решил соблазнить ее — по своей воле или по желанию королевы Элинор, совпавшему с его собственным, какая, собственно, разница? Что бы ни было правдой, теперь он находил ее настолько желанной, чтобы сказать: «Я люблю тебя». Дыхание Барбары стало учащенным, но она напомнила себе, что слова еще не значат, что он любит ее на самом деле. Несомненно, он хорошо чувствовал ситуацию и понимал необходимость подобной словесной прелюдии, чтобы приступить к делу, и заученно произнес нужные слова. Или это была попытка обойтись без официального предложения, которое ему пришлось сделать после того, как она пристыдила его?

Барбара размышляла об этом, пока служанка причесывала ее волосы. Она держала в руках серебряное зеркало — приз, подаренный на одном из турниров «безобразному ребенку», который выглядел еще безобразнее, постоянно проливая слезы от тоски по дому. Позднее она узнала, что тогда у Альфреда была дама сердца, с которой он расстался из-за того, что подарил зеркало другой. Альфред оставался верен своему слову даже тогда, когда его надо было сдержать лишь для того, чтобы вызвать улыбку на лице ребенка. Она была настолько наивна, что сняла с головы шарф и отдала ему, не понимая, что он шутит. Но Альфред не рассмеялся, он взял шарф, поблагодарил и поцеловал ей руку так серьезно, будто она была самой прекрасной леди в этой стране.

Он сдержит слово и женится на ней, если только она не освободит его от клятвы. И хотя не очень-то справедливо связывать его словами, которые он вынужденно произнес, но она столько лет мечтала о нем! Теперь, снова встретившись с Альфредом, Барбара почувствовала столь острую боль и такое страстное желание, что готова была признать правду. Нет больше смысла обманывать себя: она отказывалась от замужества только потому, что не хотела выходить замуж ни за кого, кроме Альфреда.

Он не пожалел бы о том, что женился на ней, клялась Барбара. Но оставалась еще одна проблема: не будет ли она сама сожалеть о подобном шаге? Постоянно ищущий новых любовных интриг, сможет ли он измениться только потому, что священник объявит его мужем? Нарушение супружеской верности стало бы лишь маленьким камешком на вершине целой горы прелюбодеяний, которые Альфред уже совершил. Если бы он любил ее и поклялся в верности, тогда, возможно, он привык бы к ней и отказался от всех остальных. Но Барбара не могла и не хотела хитрить. Если бы она связала его клятвой, из подобного обмана родилась бы настоящая ненависть, подобная существовавшей между ее отцом и его женой. Барбара вздрогнула.

— Становится прохладнее, — заметила Клотильда, кладя расческу Барбаре на колени и доставая короткую накидку из сундука, в котором хранилась одежда госпожи. — Я столько раз говорила, миледи, что вы должны позволить мне сплести для вас сетку побольше. Я никогда не могла затолкнуть все ваши волосы под эту сетку, а теперь в ней появились еще и дыры.

Барбара позволила служанке укрыть себе плечи накидкой. Она сменила прочный костюм для верховой езды на легкий шелк, так как бежала всю дорогу от конюшни и была так же разгорячена, как и растрепана. Теперь, когда вечерний бриз принес с собой легкую прохладу, ей не надо было объяснять, почему она дрожит. Тем не менее, ворчание Клотильды успокоило, и на лице Барбары снова появилась легкая улыбка; спор со служанкой о ее непослушных волосах повторялся, кажется, раза три в неделю. Клотильда была неоценима во многих отношениях, так как была сильной, храброй и умной. Сердцем и душой Барбара привязалась к ней как ни к кому другому. Однако когда Клотильда напомнила ей о случившемся сегодня происшествии, а значит, об Альфреде, ее общество стало тягостным. Барбара с нетерпением дождалась, когда Клотильда закончит вплетать ленту в ее волосы, и быстро направилась к лестнице.

Служанка, прибывшая с Барбарой во Францию в 1253 году, была ее кормилицей. Старая женщина была очень несчастлива в новом окружении: страх и горе разлуки с семьей лишь прибавили трудностей и без того несчастной Барбаре. Как это стало известно Альфреду, Барбара так и не узнала, но однажды он привел Клотильду. Девушка оказалась лишь несколькими годами старше Барбары, но намного мудрее во всех отношениях, живой, веселой и мечтающей служить юной леди. Как только Барбара привыкла к Клотильде, он устроил так, чтобы старая служанка вернулась обратно в Англию, к своим детям.

Вспомнив об этом, Барбара почувствовала себя еще более виноватой, что связала Альфреда обещанием женитьбы, которой он не добивался. Она знала, что не стоит даже пытаться заставить его изменить свой образ жизни. У нее оставался единственный выбор — освободить его от обещания жениться на ней или смириться с тем, что придется делить его с другими женщинами.

В течение многих лет пребывания в Англии Барбара убеждала себя, что она всем довольна. Но лишь сейчас она поняла, насколько это было неправдой. Душа томилась ожиданием. Только теперь, увидев Альфреда, она снова ожила и узнала, чего ей недоставало. И если сейчас она не сможет разобраться в своих чувствах, то проживет так же безрадостно всю оставшуюся жизнь.

Обладать Альфредом, хотя бы отчасти, и иметь от него детей — конечно, это стоило тоски и отчаяния, когда он будет увлекаться другими. Если она спрячет свою ревность и не начнет набрасываться на него от обиды, если сама не превратит их жизнь в ад, как делали многие женщины и тем самым окончательно отвращали своих мужей, может, Альфред полюбит ее всем сердцем? Это зависит только от нее. Но что, если этого не произойдет? Вдруг он отошлет ее в Экс, чтобы она не стояла у него на пути? Тогда, раз они не смогут жить вместе, а для нее окажется слишком трудным выносить его неверность, она всегда сможет вернуться к отцу в Англию. Нет, во что бы то ни стало надо удержать его. По крайней мере, она будет вознаграждена, ибо узнает счастье обладания любимым мужчиной. Барбара не могла удержаться, чтобы не представить его обнаженное тело, пылающее жаром желания, сладостные объятия и великое таинство слияния с тем, кого любишь. Ее не устыдили подобные плотские мечты, хотя мораль предписывала покаяние от подобных мыслей. Барбара была настолько разумной, что понимала, насколько естественны подобные отношения, ведь она не раз с восторгом наблюдала соитие животных. Брачные игры лошадей были откровенны и просты, и потому — прекрасны. Удивительно для невинной девушки, она не страшилась близости с мужчиной, ее отвращала лишь мысль о близости с нелюбимым.

Но если Альфред не любит ее? Окажется ли он настолько терпелив, чтобы ждать, когда она научится доставлять ему удовольствие, или сразу охладеет к своей неопытной в любовных делах жене?

Мысли двигались по кругу, и множество вопросов: «А что, если?..» — возникало в ее голове. Барбара нисколько не приблизилась к решению своей проблемы, когда возвратилась в свое временное пристанище. Она была бы рада хоть как-то отвлечься от терзавших ее мыслей, но принцесса Элинор Кастильская оставалась в комнате со своей маленькой дочерью, а остальные придворные дамы только раздражали Барбару своей безудержной и бессмысленной болтовней.

Она была настолько измучена бесконечными мыслями об одном и том же, о непреодолимых несчастьях, которые рисовало ее воображение, что, как только освободилась, сразу же отправилась спать. Барбара спала на женской половине, на одной из длинного ряда кроватей, и уснула прежде, чем две слезы успели выкатиться из ее глаз.

Ей привиделась какая-то чехарда из страстных объятий, усмешек и упреков, которыми они обменивались с Альфредом, непонятная ссора с отцом и другие нелепые вещи, но и они отступили перед усталостью; и обессиленный мозг погрузился в глубокий здоровый сон.

* * *

Отдых пошел Барбаре на пользу: теперь она могла справиться со своими мыслями. Когда она проснулась, то не стала ломать голову над тем, что она сказала бы Альфреду, если бы он повторил свое предложение, а вместо этого решила подумать о том, что ей следует предпринять, если он не повторит попытку сблизиться. Если он станет избегать ее, не оставить ли ей все, как есть? Или же объяснить ему, что она приняла его предложение лишь в шутку? Но спасет ли это их дружбу? Она услышала голос Клотильды и догадалась, что служанка интересуется, что предпочла бы надеть госпожа сегодня. Барбара в свою очередь спросила ее о погоде.

Что же ей надеть? Если она оденется необычно, как женщина, готовая принять любовника, а он не придет, придворные дамы сведут ее с ума, особенно после ее вчерашней грубости по поводу их болтовни. Теперь у нее нет оружия против их жестокости, которая раньше ее только забавляла. Но если она не будет выглядеть нарядно, а Альфред действительно придет, это оскорбит его.

Клотильда задала вопрос, и Барбара снова подумала, что служанка спрашивает, какую одежду приготовить. Чтобы избежать ответа, она поинтересовалась погодой. Только когда Клотильда удивленно посмотрела на нее, она поняла, что уже спрашивала об этом и даже получила ответ. В отчаянии Барбара, не зная, солнце на улице или дождь, продвинулась настолько, что сказала: «Я надену…», совершенно не имея понятия, какое слово сказать следующим. Вошел маленький паж и что-то прошептал Клотильде. Проводив ребенка глазами, пока он не выбежал из комнаты, она повернулась к Барбаре.

— Меня вызывают вниз, миледи. Могу я уйти?

Передышка была так приятна, что Барбара отпустила ее, даже не подумав, как это странно, что Клотильду куда-то вызывают. У служанки не было семьи, ее мать умерла еще до того, как она поступила к ней на службу, и она так же, как и ее госпожа, была ребенком любви. Маловероятно, что у Клотильды остались друзья во Франции, после того как она семь лет прожила с Барбарой в Англии. Однако Барбара почувствовала облегчение, ибо Клотильда больше не смотрела на нее с немым удивлением. Она подошла к сундуку с одеждой и достала оттуда тунику цвета темного золота и светло-голубое шелковое платье из особо тонкой материи. Отказавшись от драгоценностей и вышитого воротника, который она обычно носила на широком вороте платья, она почувствовала, что нашла превосходный выход.

Решение было принято как раз вовремя, так как Клотильда вернулась с совершенно бесстрастным лицом, чего Барбара даже не заметила, пока служанка не произнесла:

— Сэр Альфред ожидает внизу, чтобы сопроводить вас на мессу.