Солдат отчетливо считал из паспорта мои фамилию, имя и отчество. В стенах Монастыря это и выглядело и звучало ужасно. Наверное, потому я старалась не прислушиваться к остальным объявленным фамилиям и именам — тех, кто ушел на допрос до меня.
С допроса не возвращались.
Полковник сидел в столовой. В окна светило солнце. Большая часть легкой мебели была сброшена кучей за стойку. Военные заняли два стола: рядом с полковником, вооруженный бумагой и ручкой, примостился ушастый кругломордый солдат. Другой — проводивший меня, встал у двери. Еще один скучал на улице.
Мне предложили сесть. Полковник раскрыл мой паспорт и вновь я услышала имя, когда-то принадлежавшее мне. Произнесенное с вопросительной интонацией.
— Да, — выдавила я.
Полковник назвал дату рождения, затем место прописки. Из странной и замкнутой девушки, рожденной в лесу, я превращалась в подзабытую мною обычную городскую женщину, которая чувствовала себя лет на семь старше Даши, несмотря на одинаковое количество прожитых лет.
— Кем работаете?
— Журналист.
Я сказала, в каком издании. Наша газета была местной версией знаменитого столичного еженедельника. Полковник поморщился.
— Вы сейчас в отпуске?
— На задании, — неожиданно выдала я. — Провожу независимое расследование.
Даже если он попытается это проверить, в редакции ему ничего определенного не сообщат. Журналисты не выдают своих.
— Значит, обманываете… этих.
Он кивнул за окно, где виднелась стена. Огромные теплые шероховатые камни. На которые так хорошо положить ладонь.
— Они не спрашивали. Они знают, где я работаю.
— Получается, они рассчитывали переманить вас на свою сторону?
— То есть? — изобразила я холодное возмущение. — У нас вообще-то договор.
— Скажите, — наклонился ко мне полковник, — сколько вы получаете в этой вашей газете?
Я пожала плечами и сказала, что все зависит от объема работы.
— Но ведь наверняка больше, чем здесь вы получите за год по этому… договору? Я правильно понимаю?
— Для меня главное — работа, а не деньги — с тупым пафосом бросила я.
— Выходит, вы подозревали, что здесь происходит нечто незаконное?
— Я не занимаюсь криминалом, — сказала как отрезала.
— Читателей развлекаем, — презрительно молвил полковник в ответ на мой грубый тон. — Вы понимаете, что это — секта? Вас ведь даже вырядили как инкубаторских!
Не знаю, какая в его сознании была связь между сектой и инкубатором. Я молчала, ждала вопроса. Про солдат, которые своими однообразными бездумными рожами напоминали инкубаторских гораздо больше, я решила не упоминать.
Полковник выпрямился, заговорил суше:
— Вы замечали в происходящем признаки секты?
— А это что?
— Не стройте из себя дуру!
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Хорошо. Вас заставляли принимать психотропные вещества? В смысле, наркотики?
— Я понимаю, что такое психотропные вещества, — мне нравилось тихо его доводить.
— Нет, не заставляли. Об этом есть в договоре.
— Вас склоняли к приему психотропных веществ?
— Нет. Никогда.
— Вам подмешивали психотропные вещества в пищу?
Происходящее выглядело полным бредом. С чего вдруг полковника так интересовали наркотики? И вообще, имел ли он право задавать такие вопросы? Может, он — несостоявшийся следователь?
— Нет.
— Откуда вы знаете? — он снова двинулся ко мне, радостно блестя глазами в надежде, что наконец подловил.
— Я думаю, что не подмешивали, — равнодушно ответила я, выделив «думаю».
— Ладно, — отстранился полковник. — Вас заставляли здесь что-нибудь делать помимо вашей воли?
— Нет.
— Вы считаете, вас окружают здоровые люди?
— Я не специалист.
— Кроме тех, кого вы сегодня видели, здесь кто-нибудь живет?
Похоже, он избегал называть Монастырь его именем. Так же, как и «исследовательским центром».
— Нет, — я представила Веру.
— За то время, пока вы здесь жили, сюда кто-нибудь приходил?
— Не знаю, — я надеялась, что остальные соврут с такой же уверенностью. Даже если монахи поступили не по закону, я была на их стороне.
— Вы хотите сказать, здесь все в порядке? — полковник прищурился то ли зло, то ли разочарованно.
— Со мной все в порядке. С остальными, я думаю, тоже.
— А если мы пригласим врача?
Я сделала недоуменное лицо: мол, не понимаю, зачем здесь врач. Даша ушла куда-то совсем глубоко. Ее тихое существование я поводом для вызова доктора не считала.
— Через час отправляется наша машина, — сказал полковник. — Вы хотите поехать домой? О договоре не беспокойтесь. Вам даже выплатят компенсацию за проведенное время.
Я вздохнула и посмотрела на него так, будто компенсацию надо выплачивать за тот идиотизм, который он здесь развел.
— Я не собираюсь никуда уезжать. В Монастыре меня все устраивает.
И с удовольствием увидела, как дернулось лицо полковника при слове «Монастырь».