Кому: Honey@globalnet.со. uk
Тема: обожемой
Дорогая Хани,
я остановилась у Мака в гостевой комнате. Он слег с любовным недомоганием. По крайней мере, так говорит. Возможно, это тяжелое отвыкание от никотина. Слишком резко завязал. Говорит, что за всю свою жизнь и дня в постели не провалялся.
Его подчиненные сходят с ума. Кажется, они не сомневаются в том, что миру настал конец, раз Мак не может прийти на назначенные на сегодня встречи. Они пытаются прислать: а) парапсихологов, б) психоаналитиков. Постоянно прибывают корзины с фруктами. Кто-то прислал по ошибке корзину для новорожденного, полную погремушек пастельных тонов, талька и мягких игрушек.
Я очень устала. Нас всю ночь не было дома, мы спасали твой брак. Дел, Пол и я были как три мушкетера. Дел снова здесь – она взяла двухнедельный отпуск и вернулась утрясти дело с кольцом от Тиффани. Разбила лагерь в номере Эда. Говорит, что в Лондоне не может прийти в себя.
Если честно, Пол считает, что спасать твой брак не нужно, но все равно этим занимается. Наверное, боится, что что-нибудь упустит, если устранится.
Делла и я убеждены, что ты попалась на быструю дозу мгновенного наслаждения и скоро насытишься каштановым муссом по имени Алекс и захочешь вернуться к недоваренной брюссельской капусте – Эду. Ты понимаешь, что я имею в виду.
Если говорить откровенно, это мое впечатление, а не Дел. Дел несколько сомневается в твоем стремлении оседлать коня. Она считает, что ты сама подложила себе свинью и теперь лучше дать ей дойти в собственном соку и тому подобные мушкетерские сантименты. Я ей говорила, что мы горько раскаемся, если ты приедешь из Мексики искать Эда, а его здесь уже не будет. И просила ее подумать обо всех тех часах, что мы провели на телефоне, выслушивая тебя, и вообще куй железо, пока горячо (мушкетеры любят говорить пословицами).
Все это началось, когда я заканчивала сеанс лечения Мака в баре отеля. Я заметила, как вошли Эд с Черил.
Только не впадай в панику. По-моему, Эд просто проявил к Черил вежливость – как всегда, когда не проявляет грубость, – попытался поднять ей настроение. Увидев их, я бросилась к телефону и вызвала подкрепление, Дел и Пола, а потом перешла в атаку и ввязалась в бой.
Черил пила свою вторую «Маргариту». Не хочу ничего сказать, но я знаю, что они с Алексом познакомились в реабилитационном центре для наркоманов, а это значит, что ей не следует пить. И потому я просто приподняла бровь.
Черил говорит:
– Я заметила твою бровь!
– Вот как? – сказала я и попыталась это замять, но у меня ничего не получилось. Моя бровь правдива до последней степени. Если меня когда-нибудь будут проверять на детекторе лжи, им следует прикрепить эту штуковину к моей брови. Черил посмотрела на Эда и говорит:
– У меня никогда не было особой тяги к спиртному.
– Прекрасно, – замечаю я.
– К тому же, – говорит она, – меня тошнит от самосовершенствования. Я уже наелась этим дерьмом по горло. Усовершенствовала себя до полной тупости. И все для чего? – Я подумала, что сейчас она скажет: для того, чтобы меня бросили в медовый месяц, – но она вовремя опомнилась и сказала: – Ни для чего.
Наверное, моя бровь так и осталась приподнятой, потому что Черил говорит:
– Ладно, я поскользнулась. Ну так подайте на меня в суд, – и осушила свой фужер.
Эд говорит:
– Спокойнее.
К тому времени, когда появился Пол со своими пахучими французскими сигаретами, Черил тоже закурила. Пол продемонстрировал нам актерскую технику Симоны Синьоре, включая снятие табачных крошек с языка, когда вынимаешь сигарету изо рта, и кроличье покусыванье большого и указательного пальцев.
– Да, – сказала Дел, – иными словами, эротическая прелюдия.
Ситуация развивалась. Кажется, Пол забыл, что мы мушкетеры, – то ли забыл, то ли вел подрывную деятельность во имя Юной Любви. По его настоянию мы отправились в ночной клуб, где выступали его друзья-трансвеститы из группы «Три Градуса».
Я поболтала с одним из Градусов у стойки – он был истинной красоткой, в черном парике и розовом облегающем платье (с выпиравшей из-под него невероятно костлявой мужской задницей), – и ненароком назвала его трансом. Мои слова вызвали у него раздражение, поскольку его следовало называть «королевой». Дело в том, что гомик в женском платье и мужчина в женском платье – это, оказывается, далеко не одно и то же. В отношении политкорректности, скажу тебе, это настоящее минное поле.
Черил тем временем пропустила еще несколько «Маргарит». Она все просила не позволять ей есть арахис, а потом все-таки ела и вопила «Ой!», как будто это арахис ее ел.
Все пели «Когда мы снова увидимся?», и Черил заставила Эда танцевать с ней. У них получился очень медленный танец, и я даже подумала, что сейчас они начнут лизаться. То есть на самом деле я не думала, что будет что-то такое – ну, по-настоящему.
Никак не могу себе представить, чтобы Эд волочился за Черил. Впрочем, никогда этих мужиков не знаешь. У них есть кошмарная тенденция разглядеть в женщине лучшее и проглядеть худшее. Или, скорее, эта тенденция есть у их членов.
Я сказала Дел и Полу, что, по-моему, Черил пытается охмурить Эда, пока тот пребывает в невинном неведении, не зная правду. От Пола толку было мало – ему все посылал шампанское какой-то таинственный воздыхатель, – и он сказал, что Черил никого охмурить не может, поскольку то, как она соблазняет, напоминает стенной бордюр в детском саду – сплошь большие яркие буквы и рожицы с преувеличенными улыбками.
По мнению же Дел, пока у Эда есть еще в отношении тебя надежда, соблазнить его невозможно.
Что касается меня, то я знаю Эда лучше их обоих: внимание Черил, безусловно, ему льстило. Безусловно. Видишь ли, проблема Эда в том, что он не знает, насколько он привлекателен. Он просто теряет голову от удивления, когда кто-то находит его соблазнительным.
Я заставила Пола встать и потанцевать со мной, чтобы подслушать, о чем они говорят. Темой оказалось гостиничное обслуживание. Черил несла что-то вроде: «В жизни нет ничего хуже, чем отель с медленным обслуживанием».
Когда музыка прервалась, мы снова пошли к стойке, а официант поднес Черил бокал шампанского, сказав, что это от таинственного поклонника. Оставалось лишь надеяться, что это не тот самый поклонник, что посылает шампанское Полу. Но таинственные посылки очевидно вызвали у нее гнев.
Черил огляделась и заявила, что отлично знает, кто шлет ей шампанское. Какой-то тип на другом конце зала посылает ей сексуальные флюиды. Мы все посмотрели туда, где сидел смуглый латиноамериканец с короткими ногами и длинными руками.
Пол спрашивает:
– Каково ваше определение «сексуальных флюидов»? – а Черил говорит:
– Это когда парень глазеет на тебя слишком долго – просто неприлично долго. Это отвратительно. Омерзительно. Он бы еще помахал мне своим членом. Ты только посмотри на него, – говорит, – это же скорее обезьяна, чем человек.
Должна признаться, тут я как-то оттаяла к Черил, но Эд, который в этот вечер в основном помалкивал, вдруг очнулся и говорит:
– И вы собираетесь пить это шампанское?
Черил говорит:
– Да.
– Но вы ведь назвали его обезьяной!
Черил говорит:
– Да! – и лакает.
У Эда это, похоже, вызвало отвращение.
Черил начинает на него махать своими ресницами, но как-то слабо – полагаю, вследствие изрядной дозы принятого алкоголя. А потом говорит:
– Ты о чем думаешь, Эдди? Эд говорит:
– Ни о чем.
Тут прибывает новое шампанское от обезьяны, и Черил высоко поднимает бокал, глядя на отправителя.
Заметив, как Эд скривил лицо, она говорит:
– Скажи мне, о чем ты думаешь. Уверена, что ты о чем-то думаешь.
Эд говорит:
– Ну хорошо. Вы пустая женщина. По-моему, вы пустая женщина.
– Чудненько, – вставляет Делла. – Мне уже не скучно.
А Эд спрашивает Черил:
– Зачем вы со мной флиртуете?
Первой моей мыслью было: Черил сейчас упадет в обморок. Была такая надежда. Но она плеснула ему в лицо своим шампанским и завопила:
– Ты ничего не понимаешь! Мне наплевать, что ты англичанин!
Мы все переглядываемся. Англичанин? Я не распространялась об этом. У меня возникло ужасное чувство, что сейчас начнется… Я схватила Черил за локоть, но она одним четким, отработанным движением – не иначе как боевым приемом – послала меня на пол.
Пока я была на полу, Черил говорит Эду:
– Я флиртую с тобой потому, что твоя жена – ЖЕНА, – это слово оказалось для Эда таким же холодным душем, как бокал шампанского мгновением раньше, – сейчас трахается – так ты это называешь – ТРАХАЕТСЯ – с моим мужем – МУЖЕМ – в Мексике.
– Неправда! – говорит Эд. С его лица все еще капает, и это придает ему налет трагического героя.
Он смотрит на меня. Я быстро отвожу глаза.
Оказывается, недостаточно быстро. А может быть, меня опять выдала моя бровь, но, так или иначе, Эд хватает меня и уволакивает в глубь зала. Мы выходим через запасной выход и оказываемся в переулке за клубом.
– Тебе нужно привыкать к этому очень-очень постепенно, – проговорила я, стараясь его успокоить. – Принимать это по минуте, по секунде. – Я попыталась усадить его. – Дыши, – сказала я и похлопала его по животу. – Вдохни животом, как будто надуваешь мяч.
– Иди на хрен, – сказал он. – Так, значит, ты мне врала?
Тут я села сама. Я не привыкла быть неправой. Это стало для меня ужасным потрясением. Я уселась на стопку хлебных поддонов.
Эд проговорил:
– Кажется, я заслужил лучшего обращения. И он был прав! Обожемой – совершенно прав! Короче говоря, я все рассказала ему про тебя с Алексом, а закончила тем, что все это было, вероятно, твоим способом избежать близости, потому что Алекс имел что-то вроде страхового полиса против Эда, будучи Тем Единственным, – и фантазии об Алексе в подсознании удерживали тебя от видения реального Эда и не позволяли ему войти в твою жизнь как мужчине, которого ты полюбишь и который будет существовать для тебя. И что если Эд найдет свой путь к пониманию, – тогда надежда еще остается.
Но он просто сказал:
– Пошла на хрен. – Но не очень грубо. А потом спросил: – Флора, но зачем ты все-таки все это делаешь?
– Что ты хочешь сказать? – спросила я.
– Думаешь, я не в силах справиться сам?
– Нет, – ответила я едва слышно.
– Зачем ты это делаешь?
Он не собирался оставлять эту тему.
– Я спасаю мир, – сказала я. – Неужели ты не понимаешь?
– Изгоняешь из него все плохое?
– Да, – сказала я.
– Но я взрослый человек.
– Тогда и веди себя как взрослый, – сказала я.
– Хорошо, – согласился он.
Такое чувство, как будто бы мы заключили какой-то пакт.
Эд ушел. Не попрощавшись. Просто ушел. Я не возражала. Я чувствовала, что он стал мне ближе, чем когда бы то ни было.
Немного поплакав, я вернулась в клуб. Все здесь вдруг утрамбовалось. Никаких признаков Черил.
Когда я наконец разыскала Дел и Пола, они мне сказали, что я пропустила самое интересное. Черил танцевала на столе, а длиннорукий мужик стоял внизу и с вожделением на нее взирал.
– Куда она ушла? – спросила я.
– Домой, – ответил Пол.
– С ним, – добавила Дел.
Я решила, что они шутят, но они не шутили. Потом подошел высокий красивый австралиец. Он хотел узнать, где та девушка с большими глазами, которой он посылал шампанское.
В общем, сегодня утром я бродила вокруг отеля, просто чтобы убедиться, что с Эдом все в порядке. То есть я не забыла про наш пакт, но думала, что ему, возможно, захочется поговорить или задать несколько вопросов про тебя и Алекса. То есть я думала, что он, конечно же, потрясен и я дам ему какое-нибудь спасительное средство.
В коридоре толпились Пол и Дел, если два человека могут толпиться.
– Что случилось? – спросила я.
– Он там, – ответили они, указывая на дверь.
– Естественно, – сказала я.
– Это номер Черил, – прошептала Делла.
– Вот именно, обожемой, – пробормотала я, рассмотрев номер на двери.
– Именно: обожемой, – подтвердила Делла.
– Что он там делает? – спросила я.
– Думаю, что-то вроде любви-ненависти, – сказал Пол, скармливая Онории круассан с оставленного кем-то подноса с завтраком. – Знаешь, как Скарлет и Ретт Батлер, когда она отказала ему в сексе и он «взял ее», а на следующее утро она была уже новой женщиной, потому что все, что ей было нужно, – это хороший…
– Пол, – проговорила Дел, – что ты знаешь о женских нуждах?
– Дорогая, – ответил Пол и набрал в грудь воздуха, готовясь заговорить, но тут я завопила:
– Что делает Эд в этом номере?
– Ночью я вернулась сюда, – сказала Дел, – и застала Черил в оборонительной позиции против того человека-обезьяны с длинными руками. Указательным пальцем правой руки она запихивала его адамово яблоко в горло. А Эд наблюдал. Когда она покончила с человеко-обезьяной, они начали разговаривать. А я пошла спать.
– Разговаривать о чем? – спросила я.
– Угадай, – предложил Пол.
– Не знаю, – сказала я. Терпеть не могу, когда чего-то не знаю.
– О Хани и Алексе, конечно, – сказала Делла. Я посмотрела на поднос.
Пол сказал:
– Он съел круассан, а она – гранолу. Он выпил чаю, а она – кофе. Он взял кусочек дыни, а она – банан.
– Понятно, – сказала я и спросила: – Думаешь, они всю ночь не ложились?
– Вполне возможно, – ответила Делла.
– Думаешь, они… ну… того? – снова спросила я.
– Скорее всего, нет, – ответил Пол. – Судя по банану.
– Что? – проговорила я, вдруг ощутив, что мир вертится.
– Шутка, – ответил Пол.
Дел сказала:
– Откуда нам знать, «того» они или нет?
И только она сказала «того» – довольно громко, – как дверь распахнулась и появилась Черил. Она уставилась на нас, как на папарацци, разбивших лагерь у нее на пороге, и не произнесла ни слова.
Я думала, что хотя бы у Пола хватит духу что-нибудь сказать, но он был точно так же безмолвен, как и все остальные. Через мгновение Черил повернулась и пошла по коридору.
Пол сказал:
– Она пошла в Общество анонимных алкоголиков.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
– Сразу видно, – ответил он.
Мак стонет, и, по-моему, это значит, что ему необходимо внимание. Я пыталась привести Деллу, но она не пошла. Говорит, что сделает из кольца серьги, продаст их и вернет Маку деньги. Дел, конечно же, понимает, что дело не в деньгах, но она все отрицает, и это еще один орешек, который у меня нет сейчас времени раскусить.
С любовью,
твоя сестра
Фло хххххххххххххххх