Перелет сам по себе был приключением. Многие принимали их за семью. В аэропорту Стеллу дважды назвали «миссис Монтойя», хотя в билете и паспорте у нее была другая фамилия.

Васко нес Ники при каждой возможности, и малышу, похоже, было комфортно в его сильных руках. Он был само обаяние. Его не смутил ни перевес багажа Стеллы, ни то, что Ники пытался самостоятельно изучать аэропорт всякий раз, когда его опускали на пол.

Все женщины в аэропорту, начиная с девочек-подростков в наушниках и заканчивая пожилыми дамами, смотрели на Васко с восхищением. На нем была обычная повседневная одежда, и вряд ли кому-то могло прийти в голову, что он король. Возможно, его титул был указан в его загранпаспорте, но ему все равно пришлось проходить контроль вместе с остальными пассажирами. Правда, у них были ВИП-билеты и им не пришлось стоять в очередях.

Стелла старалась игнорировать завистливые взгляды, которые бросали на нее женщины. Вряд ли хоть одна из них захотела бы оказаться на ее месте, если бы узнала правду.

В самолете они с Васко сидели рядом в просторных креслах, поочередно держа на руках Ники. Они с ним играли, а когда он засыпал, молчали, чтобы его не разбудить.

В Барселоне они пересели на маленький частный самолет, который должен был доставить их в Монтмейджер. Внезапно все стало по-другому. Мужчины в черном с рациями, ждавшие их у трапа, поздоровались с ними, поклонились Васко и проводили их в салон, который оказался похожим на гостиную с фиолетовыми кожаными креслами и баром с богатым ассортиментом напитков. За исключением времени перед взлетом и посадкой, Ники разрешили бегать по салону. Два стюарда выполняли каждый его каприз. Васко с улыбкой наблюдал за ними. Стелла испытывала неловкость. Теперь они в мире Васко, и она пока не знает, какое место будет в нем занимать.

Из аэропорта они ехали на черном лимузине по холмистой местности до внушительного дворца из песчаника с длинными галереями из резных каменных колонн, обрамляющими мощеный двор. Отовсюду выбежали люди, чтобы поприветствовать их. Обняв Стеллу за плечи, Васко представил ее им на незнакомом ей языке, похожем одновременно на испанский и французский.

Ее неловкость усилилась. Подумали ли эти люди, что они любовники? От его прикосновения ее кожу покалывало под одеждой.

— Стелла, это мои тетушки Фрида, Мари и Лилли.

Три женщины в черном, годящиеся Васко в бабушки, поочередно кивнули, улыбнулись и с умилением посмотрели на Ники, которого Стелла держала за руку.

— Рада с вами познакомиться, — пробормотала она.

— Я покажу Стелле дом, — сказал Васко.

Сжав ее плечо, он повел ее вверх по широкой лестнице. Через двустворчатую дверь они прошли в огромное фойе. На одной стене висел гобелен, изображающий сцену на охоте. Они направились к витой каменной лестнице с резной балюстрадой.

— Мы будем проходить мимо библиотеки. Подозреваю, она заинтересует вас больше, чем ваша спальня.

Ее сердце учащенно забилось. Похоже, он пытается сделать так, чтобы у нее создалось ощущение, будто между ними что-то есть. Ее щеки вспыхнули. Сможет ли она отстраниться, не показавшись при этом грубой? Она злилась на Васко. Он с ней играет, и это несправедливо. Наклонившись, она сделала вид, что поправляет Ники комбинезон, и Васко убрал свою руку.

Она шла вслед за Васко по коридорам. Он говорил ей, что находится за каждой дверью. Чтобы не смотреть на его упругие ягодицы, она заставляла себя разглядывать резные орнаменты на стенах.

Ники высвободился и побежал к Васко. Его громкий радостный визг отразился эхом в каменных стенах. Васко обернулся и улыбнулся Стелле:

— Этому старому дворцу так не хватало веселого, детского смеха.

Она не смогла сдержать ответную улыбку.

Библиотека действительно оказалась воплощением ее мечтаний. Она занимала помещение высотой в два этажа. По периметру ее стен располагались книжные стеллажи до потолка. В центре стоял длинный дубовый стол, на крышке которого виднелись царапины и чернильные пятна, оставленные поколениями учащихся, которые делали здесь уроки. Ники побежал к старинному стулу. Стелла вовремя его догнала и взяла за руку, чтобы он не опрокинул его на себя. Она даже представить себе не могла, какие сокровища хранятся на этих высоких полках, к которым были прикреплены рельсы для передвижной лестницы. Одно окно было затенено, очевидно для того, чтобы защитить книги от солнечного света, и царящий в библиотеке полумрак делал обстановку таинственной.

Ники начал капризничать, и Стелла отпустила его, почувствовав угрызения совести из-за того, что ей захотелось остаться наедине со всеми этими великолепными книгами.

— Ему нужно поспать.

— Или побегать. — Васко взял его за руку. — Давай, Ники. — Они вместе побежали к двери.

Стелла какое-то время смотрела на сына, затем последовала за ними. С одной стороны, она была рада, что Ники твердо держится на своих маленьких ножках, с другой — боялась, что события развиваются слишком быстро и она может за ними не успеть.

Оставив спящего Ники под присмотром одной из тетушек, Стелла присоединилась к Васко в столовой. Величественная обстановка требовала элегантного наряда. Она ожидала этого и привезла с собой четыре красивых винтажных платья, которые купила ей Карен в своем любимом секонд-хенде. Сегодня она выбрала серебристое шелковое платье в стиле пятидесятых годов. Судя по отличному состоянию платья, его надевали прежде всего один-два раза. Она привезла одну пару туфель, подходящую ко всем нарядам. Они были голубовато-серого цвета, с острыми мысками и каблуками средней высоты. В уши она вставила серьги с искусственными бриллиантами, а волосы уложила в высокую прическу по моде пятидесятых годов. Конечно, она выглядит не так роскошно, как женщины, с которыми привык иметь дело Васко, но была вполне довольна своим отражением в зеркале.

Когда она спустилась в столовую, Васко поднялся, чтобы поприветствовать ее. Он окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног, и его серые глаза потемнели. Подойдя к ней, он взял ее руку и поцеловал:

— Вы великолепно выглядите. — Это прозвучало так искренне, что она поверила ему.

Хорошо, что ткань платья довольно плотная и через нее не видно затвердевших сосков.

— Спасибо. Джинсы и футболка не подходят для ужина в такой обстановке.

На Васко были черные брюки безупречного покроя и рубашка в тонкую полоску. В Штатах он носил менее формальную одежду.

— Не имеет значения, что на вас надето. — Он ослепительно улыбнулся. — Когда вы входите в помещение, вы затмеваете собой все остальное.

Ее кожу покалывало в том месте, где ее коснулись его губы. Обычно, когда ей так льстили, она закатывала глаза, но слова Васко прозвучали на удивление искренне. Он выдвинул стул, и она села на него. Стол был накрыт на двоих. Вино в бокалах играло на свету, а столовое серебро было отполировано до блеска. Когда Васко занял свое место, появились два официанта и начали подавать всевозможные блюда. Они предлагали ей их поочередно, и когда она соглашалась, клали понемногу того или иного кушанья ей в тарелку.

Она не понимала слов, но ароматы говорили сами за себя. При виде курицы с хрустящей корочкой, риса с душистыми травами и овощного рагу у нее потекли слюнки.

— Как хорошо быть дома, — улыбнулся Васко, глядя на это пиршество. — Когда я в отъезде, мне больше всего не хватает здешней еды.

— Как долго вас здесь не было? Я имею в виду — когда вы были моложе. — Ей хотелось больше узнать о его прошлом, об обстоятельствах, которые подтолкнули их друг к другу.

— Почти десять лет. — Он сделал глоток красного вина. — Я уехал, когда мне было восемнадцать, и не планировал возвращаться.

— Почему? — удивилась она, видя его глубокую привязанность к этому месту.

— В Монтмейджере есть место только одному наследнику мужского пола. Старший сын наследует дворец, корону и все, что с этим связано. Остальным приходится искать счастья в другом месте. Это тысячелетняя традиция.

— Зачем это нужно?

— Чтобы избежать борьбы за престол. Один из моих предков издал закон после того, как отобрал трон у своего старшего брата. Согласно ему в свой восемнадцатый день рождения младший сын должен покинуть страну с тысячей квирилов в кармане. С тех пор этот закон строго исполняется.

— Значит, вас изгнали из страны в ваш восемнадцатый день рождения?

— Меня никому не пришлось изгонять. Я улизнул потихоньку за неделю до своего восемнадцатилетия.

Стелла с трудом сдержала дрожь. Она не представляла себе, каково это — с раннего детства знать, что однажды ты будешь вынужден навсегда покинуть родную страну.

— Полагаю, сейчас тысяча квирилов не такая большая сумма, как тысячу лет назад.

Васко рассмеялся:

— Вы правы. Тогда это равнялось двум миллионам долларов, сейчас тысяча квирилов — это примерно семьдесят пять долларов.

— Что ваши родители обо всем этом думают?

Он пожал плечами:

— Полагаю, им тоже было тяжело со мной расставаться. Но закон есть закон. Мой старший брат унаследовал корону, а я был вынужден искать свой собственный жизненный путь. — Он опустил голову, и его лицо помрачнело.

Похоже, она задела его больное место.

— Вы вернулись домой, потому что ваш брат умер? — мягко спросила она, проглотив кусочек курицы.

— Да. Он вместе с моими родителями погиб в дорожной аварии. Думаю, он, как обычно, был пьян. Я смог вернуться только потому, что моего старшего брата больше нет. — Его глаза сверкнули, и он сделал глоток вина. — Не очень веселая история, правда?

Стелла вздохнула:

— Мне очень жаль.

— Это произошло девять месяцев назад. Старый друг моего отца позвонил мне, сообщил о случившемся и сказал, что я должен вернуться. — Васко поднял бровь. — Я прилетел в Монтмейджер на следующий же день. Впервые за десять лет.

Он выглядел задумчивым, и ее сердце сжалось.

— Должно быть, вы очень тосковали по родине.

— Да. Все эти десять лет мне казалось, будто я был лишен части самого себя. Я не думал, что когда-нибудь снова увижу Монтмейджер.

— Закон запрещал вам даже краткосрочные визиты?

Он кивнул:

— Чтобы я не смог устроить государственный переворот. — В его серых глазах загорелись искорки веселья. — Это страна параноиков, правда?

— Точно. — Стелла сделала глоток вина. Ники наследник престола? Она не смогла произнести вслух вопрос, который так ее беспокоил. — Вы планируете изменить закон, чтобы в случае, если у вас будет несколько детей, младшим не пришлось бы покидать страну в возрасте восемнадцати лет?

— Я уже его изменил. — Он улыбнулся. — Это было первое, что я сделал, когда вернулся. Граждан это обрадовало. Как и то, что я снял запрет на сексуальные отношения вне брака.

Стелла рассмеялась:

— Готова поспорить, что до сих этот запрет очень часто нарушался.

— Не сомневаюсь. Представляете, как нелепо звучало публичное объявление об отмене этого запрета? Возможно, именно по этой причине его до сих никто не осмелился снять.

— Вы это сделали, чтобы вам самому не нужно было жениться и вы могли спокойно наслаждаться жизнью?

Васко улыбнулся и поднял свой бокал:

— Брак и мужчины Монтойя — вещи несовместимые.

Стелла тоже поняла бокал. Что он имел в виду? То, что он не собирается жениться? Если Ники его наследник, у него нет в этом необходимости.

— Возможно, вы пока просто не встретили подходящую женщину.

Глаза Васко потемнели.

— А может, встретил?

От его мягкого, словно бархат, голоса по ее телу пробежала дрожь, и она поежилась.

— Должно быть, у вас много поклонниц, и каждая из них с радостью стала бы вашей королевой.

— О да. Они появляются откуда ни возьмись. — На его щеке образовалась ямочка. — Видимо, корона действует на них подобно афродизиаку.

Он не нуждается в афродизиаках. Такому привлекательному мужчине, как он, одиночество не грозит. Он может жениться на любой из своих многочисленных поклонниц, но вот смирится ли его будущая жена с тем, что корону унаследует его сын, рожденный женщиной, которая купила его сперму?

— Какие надежды вы возлагаете на Ники? Он ведь не является наследником престола, правда? — Это прозвучало так нелепо, что Стелла покраснела. Наверное, многие матери были бы рады, если бы их ребенок носил корону, но она не входит в их число.

— Напротив, он мой единственный наследник. — Васко нахмурился. — Но если я женюсь, то мой старший сын, рожденный моей женой, станет претендентом на престол. У детей, рожденных в браке, есть преимущество над внебрачными.

— Это несправедливо.

Ее охватило негодование. Это было глупо, учитывая то, что она не хотела, чтобы ее сын стал королем. В то же время его слова подразумевали некоторое пренебрежение по отношению к Ники и пробуждали в ней чувство вины, связанное с тем, что она решила зачать ребенка нетрадиционным способом и растить его одна.

— Вы правы. Это действительно несправедливо. Я мог бы изменить закон, но не вижу в этом срочной необходимости.

— Разрешить внебрачный секс было куда важнее.

— Точно. — Его глаза заблестели.

Стеллу бросило в жар, и она разозлилась на свое тело за то, что оно так реагирует на его обольстительные улыбки и взгляды. Она не собирается заниматься с ним сексом. У нее не было интимной близости с тех самых пор, как два года назад она порвала с Тревором, и она ничуть из-за этого не страдает. Когда ночью по несколько раз встаешь к ребенку, сексуальное желание пропадает. Может, сейчас, когда Ники стал реже просыпаться по ночам, оно вернулось? Если так, то это произошло в неподходящее время.

Переведя взгляд на свою тарелку, Стелла взяла на вилку немного риса.

— Как вы начали заниматься реставрацией книг?

Столь внезапная смена темы удивила ее.

— Это произошло случайно. У моей матери было старое издание «Алисы в стране чудес», которое раньше принадлежало ее прабабушке. Она подарила мне эту книгу, когда я училась в колледже. Корешок начал отрываться, и я попросила совета у одного местного букиниста, который рассказал мне о курсах по реставрации книг. Я записалась на них и сразу увлеклась этой работой. Так здорово реставрировать чье-то сокровище, зная, что оно доставит радость новым поколениям читателей.

— Уважение к прошлому — это то, что нас с вами объединяет. Мои предки жили здесь больше тысячи лет, и я, когда рос, пользовался их мебелью, читал их книги. — Он указал на длинный полированный стол с крошечными зазубринами, оставленными предыдущими поколениями.

— Должно быть, приятно иметь чувство принадлежности к какому-то месту.

— Да. До тех пор, пока тебя оттуда не выгонят. — Он поднял бровь. — Потом ты начинаешь искать для себя новое место, где ты будешь ощущать себя своим.

— Вы нашли такое место?

Васко рассмеялся:

— Нет. До тех пор пока не вернулся домой. Хотя я много путешествовал и долго его искал. — Выражение его лица стало серьезным. — Я хочу, чтобы у Ники было такое же чувство принадлежности. Чтобы он рос, дыша воздухом страны его предков, пел наши песни и ел нашу еду.

Стелла сглотнула. Васко увлекся. Ей следует прямо сейчас установить некоторые границы.

— Я могу понять, почему вы этого хотите, но вы не упоминали об этом... — Наклонившись, она прошептала: — В вашей донорской анкете. — Она положила вилку. — Если бы вы это сделали, я бы не выбрала вас в качестве донора. Придя в «Вестлейк криобанк», вы отказались от своего права решать, что будет с вашими потенциальными детьми.

Его глаза сузились.

— Я совершил ужасную ошибку.

— Нам всем приходится жить с нашими ошибками. — Она могла бы сказать, что совершила одну из них, когда выбрала Васко в качестве донора, но именно благодаря ему у нее есть Ники, смысл ее жизни. — Не думайте, что можете указывать мне и Ники, что нам делать, — решительно произнесла она. — То, что вы король из тысячелетней династии, не делает вас более важным или особенным, чем я или Ники. Я выросла в свободной демократической стране, где все равны, и хочу, чтобы мой сын рос в таких же условиях.

В его глазах загорелись огоньки веселья.

— Мне нравится ваш пыл. Я не стал бы принуждать вас остаться. Но я сомневаюсь, что после нескольких недель, проведенных в Монтмейджере, вы захотите жить где-то еще.

Золотистый свет свечей отражался в бокалах, и на стенах из песчаника танцевали причудливые тени. Наклонив голову, Васко улыбнулся:

— Давайте прогуляемся перед десертом.

22

Поднявшись, он обошел стол и протянул Стелле руку.

Когда их пальцы соприкоснулись, по ее руке пробежал электрический разряд. Все же она поднялась и, постукивая каблуками, проследовала за ним через высокую галерею на веранду.

На западе опускалось за горизонт солнце. Впереди лежали горы, похожие на складки смятой бумаги. Их вершины прятались в тумане. Никаких признаков присутствия людей не было видно. Только черепичная крыша отдаленной фермы и извилистая лента дороги.

— Удивительно, — пробормотала она, переведя дух. — Готова поспорить, в Средние века здесь все было точно так же.

— В Средние века здесь было больше людей, — улыбнулся Васко, и в уголках его глаз появились лучики морщинок. — Здесь был центр ткачества и выделки кож. Сейчас наше население вполовину меньше, чем в десятом веке. Наша страна — один из самых укромных уголков в Европе, и, я думаю, большинство жителей хотят, чтобы все так и оставалось.

Его большой палец поглаживал ее запястье. Ее соски затвердели под одеждой, и она, глубоко вдохнув, отдернула свою руку.

— А как насчет школ? Здесь детям дают хорошее образование? — спросила она, изо всех сил стараясь сосредоточиться на разговоре.

— В городе только одна школа. Это одно из лучших образовательных учреждений в Европе. Дети здесь изучают основные европейские языки. Сейчас также популярен китайский. После нашей школы дети поступают в Гарвард и Кембридж, университет Барселоны и другие престижные учебные заведения по всему миру.

— Разве таким образом Монтмейджер не теряет лучших людей? Ведь они наверняка остаются работать в других странах.

— Да, на какое-то время. Но они всегда возвращаются. — Васко жестом указал ей на пейзаж. — Где еще ты сможешь жить, если твое сердце принадлежит Монтмейджеру?

Стелла ощутила странный трепет в груди. Это красивое место уже начало на нее действовать.

— Я бы хотела посмотреть город. Вы мне его покажете?

Он ослепительно улыбнулся:

— Завтра я с удовольствием устрою вам экскурсию по городу. А сейчас давайте закончим ужин.

Стелла напряглась, когда он взял ее под руку. Ей следовало возразить против его прикосновений, но она не стала. Скорее всего, он считает все эти жесты проявлением гостеприимства. Люди в этой части света другие. Они ведут себя более раскрепощенно, и ей не хотелось прослыть чопорной и зажатой. Ведь она сама выбрала на роль отца своего ребенка представителя средиземноморской расы.

От его прикосновения волоски на ее руке встали дыбом. Каждая частичка ее тела звенела от напряжения, когда он вел ее через галерею с каменными колоннами назад в столовую.

Пока они гуляли, им принесли чистые тарелки. Когда они с Васко сели за стол, появились официанты с глазированными грушами и домашним мороженым.

Глаза Стеллы расширились.

— Боюсь, что через неделю я перестану влезать в свою одежду.

— Было бы жаль. — В глазах Васко заплясали озорные искорки. — Это платье так красиво на вас смотрится.

Его взгляд упал на ее грудь, и она почувствовала, как горят ее щеки.

— Мне придется делать физические упражнения, чтобы не поправиться.

— Да, это лучший способ держать себя в форме. Завтра мы можем покататься верхом в горах.

— Я никогда в жизни не ездила верхом на лошади.

— Вы можете научиться. Или мы можем прогуляться пешком.

— Второй вариант мне больше нравится. Ники не может долго ходить. Он начал это делать совсем недавно.

— Ники может остаться дома со своими тетушками.

Признаться, эта идея показалась ей весьма заманчивой.

— Раньше я часто гуляла в горах, но с тех пор как у меня появился Ники, мне не хватает на это времени.

— Здесь у нас будет полно времени. — Он улыбнулся шире. — И мы сможем делать все, что вы захотите.

Услышав его мягкий вкрадчивый тон, она первым делом представила себе, как снимает одежду с его загорелого мускулистого тела. По ее спине снова пробежала дрожь желания.

Почему этот мужчина так на нее действует? Может, причина в том, что он отец Ники? Между ними есть связь, которая установилась раньше, чем они друг с другом познакомились. А может, все дело в странной ситуации, которая заставляет ее нервничать?

— Когда вы посмотрите завтра утром в окно и увидите восход солнца, вы поймете, что вы дома. — Голос Васко нарушил ход ее мыслей. Слегка опустив веки, он посмотрел на нее поверх своего бокала с белым вином.

— Не уверена, что проснусь на рассвете.

— Я могу прийти разбудить вас. — Его глаза улыбались.

— Нет, спасибо! — быстро и громко ответила Стелла.

Ей нельзя впускать этого мужчину в ее спальню, иначе она может сделать что-то, о чем потом будет жалеть.