Вселенная полна неожиданностей - в основном неприятных.

Соломон Краткий

Я нашел доктора Флетчер в ее кабинете. Услышав, что кто-то вошел, она оторвалась от компьютера.

- А, это вы, Маккарти. Спасибо, что не заснули на утреннем докладе. Хорошо себя чувствуете?

Все-таки заметила.

- Нормально, - отмахнулся я. - Просто небольшое расстройство желудка.

Она хмыкнула.

- Это случается со многими, когда они видят червяка за обедом.

Я пропустил колкость мимо ушей.

- У меня вопрос.

- Ответ будет: «Не знаю». Какой вопрос? Она посмотрела на часы.

- Вчера днем мы пустили газ в гнездо. Червей там было четверо, и они сплелись в кольцо,

Флетчер кивнула.

- Видеозапись поступила вчера вечером.

- Значит, вы видели? Каждый раз, когда мы отрывали очередного червя, он вел себя так, словно мы резали по живому.

Флетчер нахмурилась, поджав губы. Потом отъехала в кресле от терминала и развернулась в мою сторону.

- Расскажите подробнее, как это выглядело.

- Казалось… они корчились от боли. И жутко кричали. А двое даже открыли глаза. На них было жалко смотреть.

- Еще бы. Что это, по-вашему?

- Как раз об этом я и хотел спросить.

- Сначала я хочу выслушать ваши впечатления.

- Ну… - Я замялся. - Они извивались так, что невольно возникла мысль о дождевых червяках, перерезанных лопатой. Только в гнезде был один гигантский червь, разрезанный на четыре части.

- М-м, интересно, - уклончиво протянула Флетчер.

- Что вы думаете об этом? Она покачала головой.

- Не знаю. Любой из наших специалистов в первую очередь связал бы это с половой функцией. Допустим, они спаривались. Тогда понятно, почему хторры реагировали так бурно. Как бы вы сами отнеслись к тому, что вам помешали?

Я вытаращил глаза.

- Разве у них четыре пола? Флетчер рассмеялась.

- Едва ли. По крайней мере, из их генома это не следует. Пока что все пробы тканей, которые мы исследовали, - настоящий кошмар для генетиков. Мы не знали, что искать, но все-таки сумели идентифицировать хромосомные структуры. И они, похоже, присущи всем особям. У них нет ни X, ни У-хромосом, ни их аналогов. Судя по всему, у червей только один пол. Это очень удобно, так как шансы найти партнера удваиваются. Но… скучно. Хотя, конечно, хторране могут думать иначе.

- Но тогда возникает другой вопрос. Она снова взглянула на часы.

- Только покороче, пожалуйста.

- Я вас задерживаю?

- Вроде того. Мне надо в Сан-Франциско.

- Что? Я думал, город закрыт.

- Для большинства.

- Вот как?

- Я член Консультативного Совета, - пояснила Флетчер.

- Вот как? - растерянно повторил я. Флетчер окинула меня задумчивым взглядом.

- Кто-то из родственников? Мать? Нет, отец. Я не ошиблась?

- Отец. - Я кивнул. - Мы так и не получили никаких вестей, ни дурных, ни хороших. Я… э… понимаю, что это глупо…

- Нет, не глупо.

- Но мой отец… Он так любил жизнь. Я просто не представляю его мертвым.

- Вы думаете, он до сих пор жив и находится где-нибудь в городе?

- Мне… просто хотелось бы убедиться самому. Вот и все.

- Вы просто хотели бы попасть туда и увидеть все своими глазами. Надеетесь разыскать отца, верно? - Она в упор посмотрела на меня зелеными глазами. Ее чересчур прямолинейные манеры обескураживали.

Я пожал плечами:

- Пусть будет так.

- Не вы первый, лейтенант. Каждый раз я сталкиваюсь с одним и тем же: люди не хотят верить, пока не убедятся лично. Ну ладно, возьму вас.

- А?

- Вы же хотите попасть в Сан-Франциско? - Она придвинулась к терминалу и застучала клавишами. - Сейчас я оформлю пропуск. Маккарти… Джеймс Эдвард. Лейтенант… - Она нахмурилась, глядя на экран. - Где вы получили «Пурпурное сердце» ?

- В Денвере. Помните?

- Ах, это.

- Эй, - запротестовал я. - Что за тон? У меня остались шрамы. И колено болит! А главное, все произошло на следующий день после того, как я получил звание. Так что все по закону.

Она фыркнула.

- Тогда вы испортили отличный экземпляр червя.

- Но ведь он выжил!

- Еле-еле… - уточнила Флетчер. - Вы когда-нибудь имели дело с ранеными червями?

- Тысячу раз.

- Это разные вещи. Там были нормальные черви. - Ее пальцы бегали по клавишам. - Ого! - Она замерла. - Любопытно.

- Что?

- Да так… Я такое уже встречала: ваше личное дело частично засекречено.

Она продолжила работу.

- Да, верно. - Я догадывался, что это касалось дяди Аиры. Полковника Аиры Уоллакстейна, ныне, увы, покойного. Но объяснять ничего не стал.

- Все в порядке, - сказала Флетчер. - Вы допущены под мою ответственность. Не стоит напоминать, что и вести себя вы должны подобающе. Договорились?

- Конечно.

- Отлично. Мы еще сделаем из вас человека.

Она стянула халат, бросила его в корзину для прачечной и осталась в темно-коричневом комбинезоне, великолепно подчеркивающем цвет ее волос. Я только не понял, сама ли она проявила такой вкус или это заслуга формы.

Я пошел за Флетчер к лифту. Она вставила контрольную карточку в сканер. Прозвенел звонок, и двери лифта разъехались. Кабина пошла вниз. На какой этаж - я не знал, потому что цифры не высвечивались.

Флетчер пришлось предъявить карточку дважды, прежде чем мы очутились на эстакаде, ведущей в просторный гараж.

- Вон моя машина.

Она указала на один из вездеходов. Как она ее узнала, непонятно. По мне, все они одинаковы. Флетчер села в кресло водителя, я устроился рядом.

- Почему здесь такие строгости? Флетчер покачала головой.

- Думаю, из-за политики. Наверняка это как-то связано с Альянсом стран четвертого мира. Мы не можем допустить утечку информации до тех пор, пока они не откроют границы для наших инспекционных групп. Хотя, по-моему, мы сами себе ставим подножку. - Она отпустила тормоза и направила джип к выходу. Когда мы миновали последний контрольный пункт, она, понизив голос, добавила: - Все здесь стали чересчур… осторожными. Сейчас. Агентство и дальше готово сотрудничать с армией, особенно со Спецсилами, но подчас это утомляет. Как будто всех нас заперли в большом сейфе с надписью «Совершенно секретно».

Я задумался. К моей чести, она была на удивление искренна со мной. Мой ответ был осторожен.

- Конечно, как ученый вы правы. Мы должны обмениваться информацией, а не скрывать ее.

Флетчер как будто согласилась.

- Это все из-за доктора Зимф. Она начала свою карьеру с закрытой темы по биовойнам и всю жизнь проработала в обстановке секретности. Видимо, она и сейчас считает, что эти игры необходимы. Но знали бы вы, как это мешает работе! - И неожиданно раздраженно добавила: - Порой мне кажется, что она ни перед чем не остановится. Я ее боюсь.

Доктор Зимф была председателем Экологического агентства. Я удивленно посмотрел на Флетчер.

- А мне казалось, вы ею восхищаетесь.

- Так было, пока она не превратилась в политиканшу. Мне она больше импонировала как ученый.

Я в замешательстве промолчал. Впервые я увидел доктора Зимф в Денвере и был покорен. Поэтому не хотелось слушать о ней такое.

Дорога повернула на запад, потом на северо-запад. Слева от нас металлом сверкал залив Сан-Франциско. Солнечные блики на поверхности воды вспыхивали разноцветными искрами.

- Чудной цвет, - заметил я.

- Залив заражен слизнями, - сухо ответила Флетчер. - Пришлось залить его нефтью и поджечь. Экосистема до сих пор не восстановилась.

- Вот оно что.

- Мы постоянно следим, не появятся ли слизни опять. По-видимому, они уничтожены под корень, но это лишь маленькая победа.

- М - м… Помните, мы говорили о том черве из Денве - ра и вы отметили его ненормальность? Поясните.

- А вы останетесь нормальным, если вас так изуродуют? Вы отстрелили ему глаза, всмятку разбили жевательный аппарат, сломали обе руки. Все это не способствует полноценному мироощущению. Ко всему прочему, у него облезла шерсть, и бедняга потерял всякое ощущение реальности.

- Облезла шерсть?

- Представьте себе. Отчет изъяли, и вы не могли его видеть. И в довершение всех напастей бедная тварь не могла принимать пищу - ее тошнило. Мы решили, что он подхватил какую-нибудь инфекцию, и стали вводить ему герромицин. Тогда его мех начал отваливаться кусками. Отвратительное зрелище: он действительно напоминал розового облезлого червяка, только гигантских размеров.

- Вылез весь мех?

Флетчер отрицательно покачала головой.

- Нет, только светлые волоски. Вы же знаете, что мех - это нервные волокна. Позже мы разобрались, что произошло. Герромицин способен повреждать нервные ткани и у людей. По всей видимости, розовые щетинки наиболее чувствительны. Как бы то ни было, после этого интеллект гастропода стал не выше, чем у обычного земляного червя. Он просто лежал, дергаясь и извиваясь. - Она снова покачала головой, вспоминая. - От его вида тошнило.

- Почему мы не получили отчет? Ведь это могло стать новым оружием!

Флетчер вздохнула и процитировала:

- «Информация о способах борьбы или защиты от хторранского вторжения не должна быть доступной для любой недружественной нации или ее представителей». Это наша политика, и она будет такой до тех пор, пока Альянс не подпишет Объединенный Договор.

- Но это глупо.

- С точки зрения политиков - нет. Когда черви или что-либо иное станут для стран четвертого мира проблемой, с которой они не справятся самостоятельно, тогда подпись на бумажке может показаться им не слишком высокой платой за выживание. Вы удивлены?

- Вы с этим согласны? Флетчер покачала головой.

- Нет, но моту понять. Объединенные Силы проводят политику на грани войны. А что остается делать нам? Почитайте историю: требуется по меньшей мере двадцать лет, чтобы изжить синдром поражения. Есть люди, которые от всей души желают червям сожрать весь четвертый мир.

- А вторжение тем временем ширится?..

- Правильно. Некоторые не видят дальше собственного носа. Но как бы то ни было, - добавила Флетчер, - герромицин нельзя использовать как оружие.

- Почему?

- Вам не понравились бы его побочные эффекты. У червя спустя две-три недели мех начал восстанавливаться, но отрастали в основном красные, пурпурные и черные щетинки. Чем больше темнел мех, тем агрессивнее становился хторр, У него явно менялось мироощущение. В конце концов он стал таким буйным, что его пришлось умертвить. Мы боялись, что не справимся. - Она прищелкнула языком. - Вы, наверное, считаете червей злобными тварями? Накормите парочку герромицином - и увидите, что получится.

Я промолчал. Слишком многое требовалось обдумать. Я и раньше знал, что мех - разновидность рецепторов. На этом было основано действие нашего газа. Но почему поведение червя зависит от цвета нервных волокон?

- Кто-нибудь занимается «шкурой» червей? Флетчер помотала головой.

- Было бы здорово, но мы и так слишком разбрасываемся. Сейчас поставлено около пятнадцати проблем, которыми надо заняться в первую очередь.

- По-моему, это насущнее, если вы собираетесь их приручать.

- М-м-да, - согласилась Флетчер. - Вот почему мы так ищем альбиноса.

Тем временем джип снизил скорость у моста через Ок-лендскую бухту. Флетчер предъявила карточку сканеру, и заграждение разъехалось, пропуская нас. Над пустыми ящиками для дорожного сбора висела огромная предупреждающая надпись: