Так я присоединился к Племени.

Как видите, все очень просто.

Разница невелика. Вместо того чтобы ждать, пока меня попросят что-нибудь сделать, теперь я сам должен изобретать себе обязанности. Если я считал, что к чему-то надо приложить руки, мне полагалось проследить, чтобы дело было сделано.

Например, спустя неделю я подошел к Деландро и сказал: — Мне кажется, нам необходимо заняться боевой подготовкой, Джейсон. Я думаю, что каждый, кому больше четырнадцати, должен уметь обращаться с оружием. Я готов дважды в неделю проводить занятия.

Джейсон кивнул: — Прекрасная идея, Джим. Мы объявим об этом на кругу сегодня вечером. — Он немного подумал. — Давай сделаем это почетной обязанностью. Каждое занятие ты будешь проводить с двумя учениками. Выбери, кого ты хочешь удостоить этой чести, согласуй со мной, и я объявлю об этом на кругу. Что-нибудь не так?

— Не понял.

— Ты, кажется, удивлен?

— Я боялся, что это тебя огорчит. Ну, если мы будем учить детей стрелять.

— Нет. Ты наверняка все продумал, раз считаешь это необходимым. Дело стоящее — я с тобой согласен. Случай с рокерами лишь подтверждает твою правоту.

Так-то вот.

Я с головой ушел в повседневные заботы. Каждое утро, раздевшись донага, по часу работал в саду. Мне нравилось напевать растениям песни, я любил смотреть, как они расправляют свои длинные остроконечные побеги навстречу солнцу. Три дня в неделю я помогал готовить обед, а остальное время пас кроликособак.

Хулиганка дала жизнь нескольким сотням крошек либбитов. Мы отобрали два-три десятка наиболее упитанных и самых розовых и рассадили по клеткам. Остальных съели.

Раз в две недели мы ходили на разведку. Я участвовал в вылазках не всегда, но не чувствовал себя обойденным, когда меня не приглашали. По расчетам Джейсона, лагерь можно было перенести еще до конца месяца. Он считал, что в горах безопаснее, и все соглашались с ним.

По вечерам мы собирались на круг и танцевали. И спали друг с другом. Лули, Джесси и Марси; Джейсон, Дэнни и Билли. Франкенштейн оказался очень нежным любовником. А Лули — самой игривой. Я заблуждался насчет ее возраста: ей было почти одиннадцать, но из-за маленького роста она все еще выглядела ребенком. Секс она считала серьезным делом, только глупым — не потому, что приходилось принимать в себя мужчину, а из-за щекотки.

Я должен был чувствовать себя счастливым. И я чувствовал.

Но в то же время я ощущал беспокойство.

И это меня тревожило.

Ведь я считал, что не о чем беспокоиться. Я должен радоваться, как и все остальные, разве нет?

Здесь был заповедник счастья и любви. Даже хторране выказывали теперь большую привязанность ко мне. Однажды на кругу Орри подкрался ко мне сзади и, мурлыкнув, в шутку толкнул. Все рассмеялись. Включая меня. Мне нравился Орри. Он — личность!

В конце концов, не осталось ничего другого, кроме как поделиться своими сомнениями с Джейсоном.

— Ты просишь меня помочь, Джим. Но я не помогаю людям. Это лишает их чувства ответственности за себя. Ты должен справиться самостоятельно. Дай мне знать, когда решишь, что делать. — С этими словами он отправил меня восвояси.

Я знал, что выжидаю. Что-то должно произойти, что-нибудь такое, что и будет ответом. И я знал, что ждать сложа руки опасно. Джейсон так говорил о пассивном выжидании: — Существуют два основных состояния в мире подсознательного. Одно — это ожидание Сайта-Клауса. Мы в детстве любим его, но в один прекрасный день осознаем, что он больше никогда не придет, и тотчас же проваливаемся во второе состояние: ожидание трупного окоченения. Племя отказалось от ожидания. Мы не ждем. Мы созидаем. Мы не можем позволить себе ждать, не так ли?

Все так, не можем.

Это я отчетливо понимал. Я уже не был прежним и на себе испытал правоту Джейсона. Не так уж трудно быть незаурядной личностью в окружении других исключительных людей, каждый из которых тоже стремится соответствовать этому уровню. Если я забывался, всегда находился кто-то, чтобы напомнить. Если забывались они, напоминал я. Мы помогали друг другу оставаться исключительными. Нас всех переполняло восторженное отношение к жизни. Это было волнующее и радостное время.

А потом — это произошло в середине дня — весь лагерь захлестнула волна возбуждения.

— Это случилось! — Маленькая девочка вихрем пронеслась по центральной площади лагеря. — Это случилось! Родился новый бог! У нас есть четвертая стена!

Люди бросали свои дела. Из-под машины вылезла женщина, перемазанная маслом. Две другие, развешивавшие белье, поставили корзины на землю. Вниз по склону бежали двое мужчин с винтовками. Те из нас, кто работал в саду, опустили мотыги. Джесси с младенцем на руках появилась на пороге женской половины. — Удивленная Марси вышла из кабинета Джейсона. В первый раз я видел ее улыбающейся. Тем временем все уже двигались к яслям — небольшой палатке, поставленной возле бассейна. Я заметил двух ребятишек на спине Фальстафа, торопливо скользившего туда.

Как только мы приблизились, Орри вздыбился, словно приготовившись к атаке, но вместо пронзительного предупреждающего крика издал самый поразительный звук, какой я когда-либо слышал от хторранина. Он ликующе рассмеялся.

Почти все Племя собралось вокруг в нетерпеливом ожидании. Я остро чувствовал свой собственный восторг, смешанный с любопытством. Это касалось биологии хторров, так что мне хотелось знать все досконально. Как выглядят их яйца, если, конечно, они не живородящие? Джейсон никогда об этом не говорил.

Неожиданно брезент откинулся в сторону, и появился Джейсон с маленьким розовым комочком на руках. У комочка было два больших черных глаза; они вращались, недоверчиво взирая на окружающий мир, словно вопрошали: «Куда это меня занесло?» Толпа хранила благоговейное молчание. Никто не осмеливался даже дышать.

Лицо Джейсона расплылось в широкой глуповатой улыбке. Он был сильно возбужден. Наш предводитель поднял младенца, чтобы все видели. Существо было, на-верное, полметра в длину и весило не более десяти кило-граммов. Его маленькие ручки расправились и для безопасности вцепились в руки Джейсона.

— 0-о-оооввв! — пронеслось над толпой.

Джейсон прижал новорожденного к своей мощной груди. Он ворковал, убаюкивающе покачивая его. Потом направился к Орри и протянул младенца ему. Орри выпучил глаза на крошечное создание. Малыш в ответ выставил свои глазенки. Орри вытянул длинную руку и осторожно дотронулся до маленького розового червя. Клешни младенца потянулись к Орри, обвились вокруг костистого черного запястья и поднесли его к своим глазкам. Младенец издал хныкающий звук. Орри рассмеялся, на этот раз нежно, по-матерински. Джейсон опустил крошечного хторра на руки Орри. Тот подхватил малютку и поднес к глазам. Он мурлыкал и щебетал, поднял маленькое существо повыше и смотрел на него снизу вверх, словно демонстрируя его небесам и ожидая в ответ тайного знамения. Хторр словно решал, убить его или оставить в живых.

Наконец Орри принял решение.

Поднял младенца еще выше — и опустил его себе на спину, устроив в углублении между стеблями глаз и горбом мозгового сегмента. Младенец, вцепившись в кожу Орри, с громким счастливым урчанием устроился поудобнее.

Все ликовали. Теперь у нашего дома есть четвертая стена. Мы стали семьей.

Джейсон высоко поднял руки.

— Все приходите сегодня вечером на круг. Мы устроим пир Откровения!

Он повернулся к Джесси и тихо ее проинструктировал, потом посмотрел на Орри. Червь снял малютку со спины и вернул Джейсону. Тот унес его в палатку, а Орри вздыбился и ликующим смехом приветствовал всех нас. Мы захлопали и закричали вместе с ним.

Джесси передала своего малыша одной из девушек и протолкалась сквозь толпу ко мне.

— Джим, сбегай, пожалуйста, на кухню и принеси пять фунтов сырых гамбургеров. Попроси Джуди собрать, на всякий случай, свободных собак. И поспеши: одна нога здесь, другая там.

Я помчался.

Джуди разворчалась, но немедленно прикусила язык, едва я сказал, что это нужно новому богу. Она повернулась к холодильнику и вручила мне большой сверток.

— Здесь три с половиной фунта. Остальное принесу чуть позже.

Когда я прибежал обратно, возле бассейна уже никого не было. Из палатки донесся голос Джейсона: — Входи, Джим. Тебе будет интересно. Я осторожно зашел в палатку.

Деревянный пол был застелен пластиковым брезентом. Там лежал еще один новорожденный, и Джейсон вытирал его полотенцем.

— Тяжкий труд — рождаться на этот свет, — приговаривал он. — Согласен, малыш? — На меня он даже не взглянул. — Положи так, чтобы я мог дотянуться, Джим. И разверни.

Я повертел пакет в руках, открыл его, положил за спиной Деландро и решил подождать на случай, если ему понадобится что-нибудь еще. В стороне лежала большая коричневатая раковина. Значит, хторране все-таки появляются из яиц. Почему-то приятно было это узнать.

Джейсон пошарил у себя за спиной и отломил кусок гамбургера. Скатал из мяса шарик и положил его перед детенышем. Глаза малютки с интересом расширились. Он медленно двинулся вперед, покачивая крохотными антеннами, приблизился вплотную к шарику и, скосив глаза вниз, непонимающе уставился на него. Он опустил свои антенны, почти касаясь ими мяса. Перекатил глаза на Джейсона, потом посмотрел на меня — и снова на мясо.

— Чррп?

— Смелее, — подбодрил Джейсон.

Малыш снова легонько постучал антеннами по мясу.

— Ты видишь решающий момент, Джим. Если он отвергнет земную пищу, то обречен на голодную смерть. Из-за этого мы уже потеряли двух младенцев.

— Разве нельзя помочь ему? Почему бы не засунуть мясо ему в рот?

Джейсон покачал головой: — Он должен сделать это сам.

Младенец растерянно поднял глаза. Сердце у меня упало. Этот малыш так много значил для каждого из нас! И он не собирался есть.

Детеныш снова опустил глаза на мясо и долго-долго смотрел на него.

— Чррррпппппп.

«Пожалуйста, — взмолился я про себя. — Ешь». Он отправил мясной шарик в рот. Жевал его медленно, почти задумчиво — мы с Джейсоном затаили дыхание. — потом взглянул на нас и сказал: — Бруп?

Мы обменялись торжествующими взглядами. Малыш, похоже, справился!

Возбужденный Джейсон отломил еще фарша и "катал шарик побольше. Малыш с интересом следил за его манипуляциями.

На этот раз он не долго колебался, два раза коснулся шарика антеннами, схватил мясо и быстро его съел.

— Бррпити?

Джейсон разделил остаток фарша на три куска и положил их на пол. Переползая от одного к другому, малыш с удовольствием съел все.

— Он будет есть, — сказал Джейсон с гордостью. — Теперь мы — настоящая семья. Впереди огромная работа но мы вышли на прямую дорогу, Джим. — Он посмотрел на меня. — Спасибо тебе. Ты невероятно помог — одним своим присутствием. Понимаешь, это исторический момент. Спустя годы ты будешь рассказывать об этом людям.

Он вытер руки о полотенце и снова начал обсушивать детеныша.

Тот схватил палец Джейсона и с любопытством постучал по нему антеннами.

— Фррп? — спросил он и потянул палец в пасть.

Джексон осторожно высвободился.

— Нет, — сказал он. — Нельзя. Ни «фррп», ни что-нибудь другое. — И повернулся по мне: — Теперь тебе лучше уйти, Джим. Для подготовки к вечеру надо многое сделать. А мне необходимо оставаться здесь.

Я возвращался в лагерь удивленно-радостный. Я помог. Так сказал Джейсон.