— Значит, вы начали писать стихи. Это очень хорошо, Валерия. Я горжусь вашими успехами. Почитаете мне что-нибудь? — испытывающие серые глаза психотерапевта смотрели на нее с таким выражением, что Лера поняла — ей не верят.

— Мне неловко, Джини. — улыбнулась в ответ Маринина. — Я ведь только начинаю.

— Ничего страшного. Я понимаю. Смеяться не стану — обещаю. — она ободряюще кивнула.

— Хорошо. — сдалась Лера, открывая свой блокнот. — Это так… — она неуверенно повела плечами. — От скуки. Ничего личного.

— Я вся внимание.

Лера собралась с духом, нервно кашлянула и начала читать.:

Закончив, Лера выжидающе посмотрела на своего психотерапевта. Беседы с ней ее изрядно утомляли уже на протяжении двух недель, но отказаться от них было невозможно. Программа у них, видите ли, такая. А у Леры своя программа. Она хочет поскорее уйти отсюда. Джини задумчиво посмотрела на нее, потом что-то записала в свою тетрадку.

— Почему бы нам не поговорить о теме и настроении этого стихотворения? — спросила она с улыбкой Моно Лизы. — Столько грусти, Валерия. И это в ваши-то двадцать семь лет. Мир не идеален, сердца нет, бездушная, забыла, что можно так любить. Тут попахивает жуткой депрессией. Вы как думаете?

— Вы меня сейчас, как пациента или как психолога спрашиваете? — поинтересовалась Лера.

— Без разницы. Вы пытаетесь внушить нам, что готовы к выписке, но это не так. Я вижу боль за вашими улыбками и бодрыми словами. Поймите, милая моя, вы не одна носите в себе какие-то переживания. Я не могу заставить вас говорить. Но вам самой станет легче, если вы откроетесь. — она склонила голову. Глаза ее олицетворяли участие и понимание.

— Я лечусь от наркомании… вроде. — холодно напомнила Лера.

— Да. Но ваше психологическое состояние нестабильно, вы на грани срыва. Мы не можем вас отпустить. В таком состоянии многие принимаются за старое. Это определенный риск.

— Я не собираюсь больше колоться. — вспыхнула Маринина. — Я хочу вернуться домой, начать работать, помириться с друзьями, которых сильно обидела.

— Это очень хорошо. И все же я должна вам отказать. Сегодня у меня встреча с вашим другом. Я скажу ему о своем решении. — Джини медленно встала. Аудиенция закончена. Лера вздохнула с облегчением. — Пойдите в сад, подышите. И попробуйте сочинить что-то более радостное.

— Хорошо. — Лера нацепила вежливую улыбку. — До завтра.

— До завтра.

Маринина послушала совета Джинджер и отправилась в сад. Коротко стриженная зеленая лужайка, фонтан, лавочки и деревья, постепенно обрастающие листвой, слоняющиеся без дела наркоманы, пытающиеся изображать из себя нормальных людей. Все это напоминало сцену из американского кино. Банально и глупо до безобразия.

Весна здесь была в самом разгаре. Солнышко пригревало, пели птички. Но ей не хотелось улыбаться и писать радостные стихи. Осознав в полной мере все, что она натворила за последние полгода, Лера погрузилось в вечное уныние. Чувство вины и ненависти к себе вытеснило все остальные эмоции. Она до сих пор не испытывала голода, но ела, потому что так надо, разговаривала с врачами, улыбалась и даже шутила, но все это было видимостью, ширмой, за которой была пустота и безмерное презрение к себе. Самое страшное заключалось в том, что она все еще хотела умереть и ненавидела себя за это. Она не могла себя простить за боль, что причинила близким людям. И не находила в себе сил попросить у них прощения. Глупость, гордость, тщеславие, ослиное упрямство, боязнь оказаться не понятой или трусость — это только часть ее недостатков. А на самом дела все обстояло еще сложнее. Джинджер Холидей, не смотря на некоторую заносчивость, все же хорошо видела настрой Леры. Маринина не могла не признать, что психолог она отличный. По словам Джини, прошло слишком мало времени, чтобы Лера полностью пришла в себя. Иногда, говорила она, людям нужны годы на борьбу со своими страхами. Поверить в себя, после того, как побывал на самом дне, очень сложно. Кропотливый изнуряющий труд и работа над ошибками, самоанализ и поиск правильных решений — вот, что сейчас должно занимать Леру, которая никак не могла избавиться от унизительной жалости к себе. Может, попробовать написать что-нибудь светлое? Лера достала маленький квадратный блокнот из спортивных голубых штанов и ручку. Она окинула взглядом окружающий ее пейзаж искусственного благополучия, и принялась грызть колпачок от ручки. Так проще думается. Но в голову упорно ничего светлого и доброго не идет.

М-да. Опять сплошной мрак. Вырвав листочек из блокнота, Лера скомкала его и выбросила в урну возле лавки. Захотелось курить. Но одна сигарета сломит ее волю. Лера вздохнула и поднялась со скамейки. Помахав рукой толстяку из соседней палаты, она быстро скрылась из поля его зрения. Мужичка завали Сойер, он был американцем и ни слова не знал по-русски. Они объяснялись на жестах. Утомительное занятие. Он здесь в третий раз, но уверен, что это последняя ходка. Гэйм овер, как он выразился. А дальше или передоз или новая жизнь. Лера целыми днями сидела в парке и наблюдала за обитателями клиники. Ее удивляло то, как спокойно и даже бодро чувствуют себя бывшие наркоманы, хотя, говорят, что бывших наркоманов не бывает. Спрятавшись за широкий ствол дерева, она прислонилась к нему спиной и прикрыла глаза. Захотелось тишины и покоя… И сигарета бы не помешала…. Джини права, ей рано выписываться. Сейчас Лера удивлялась, как так вышло, что она оказалась здесь с целой кучей заболеваний и проблем. Все началось с бутылки шампанского. Иногда такая мелочь может привести к плачевным последствиям. Только ничего уже не исправить, а, значит, придется жить с тем, что есть. Открыв глаза, она увидела спускающегося по ступенькам Ноэля. Высокий, подтянутый, стильный и уверенный в себе — он был образцом благополучия и здравого смысла. Она не достойна даже его жалости, но он все еще здесь и пытается помочь ей. А зачем?

Он остановился и принялся искать ее глазами. Лера следила за ним напряженным усталым взглядом. Шестой раз за две недели он навещает ее. Через день. Их беседы лаконичны, немногословны, натянуты. Он пытается выглядеть дружелюбным и раскрепощенным, улыбается и шутит, но говорят они всегда не о чем. И оба знают, что рано или поздно им придется поговорить серьезно. Тень недосказанности и скованности сквозит за каждым случайным словом, за самой безобидной приветственной фразой. После этой пародии на приятельские легкие отношения, Лера чувствует себя опустошенной и разбитой. Внутри у нее кипит целый ураган, столько слов готовы вырваться наружу. Но решиться признать свою вину так сложно. Особенно ему. А он больше всех заслужил ее раскаянья. Нет, не то, чтобы она такая вся из себя гордячка, нет. Просто Лера прекрасно понимает, что простить все ее грехи невозможно, она бы не простила и доли того, что сделала. Оставалось только держаться за жалкое подобие дружбы, чтобы не потерять его совсем.

Лера вышла из тени дерева и махнула ему рукой. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, пока он приближался к ней уверенными быстрыми шагами. Она сунула руки в карманы толстовки, и замерла, нерешительно глядя на него.

— Привет. Прячешься? — он остановился в метре от нее. Руки спрятаны в карманах кожаной куртки. Наверно, со стороны они выглядят смешно. Каждый боится сделать шаг на встречу, каждый прячет в душе море невысказанных обид и сожалений. Пытка. Какая пытка видеть его так часто и не сметь надеяться, что однажды они смогут забыть обо всем, что разлучает их и делает невозможным совместное существование.

— Нет. Просто думаю. — она улыбнулась в воротник толстовки.

— Джинджер сказала, что ты начала писать стихи. Это правда? — он казался удивленным и заинтересованным. Лера коротко кивнула, внезапно покраснев.

— Ты смущена? Почему? Это же очень хорошо. — он ободряюще улыбнулся одними губами. Глаза его оставались непроницаемыми и задумчивыми. В последнее время они всегда были такими. Лере казалось, что Ноэль тоже ощущает неловкое замешательство и напряжение во время их встреч. Зачем он приходит?

— Джини так не думает.

— Она может ошибаться. Посидим? — он кивнул головой в сторону скамейки.

Они сели на значительном расстоянии друг от друга. Говорить было не о чем. Пауза затягивалась. Лера нервно теребила шнурок от капюшона и смотрела по сторонам. Он смотрел на нее.

— Ты хочешь уехать? — в лоб спросил он. Лера вскинула голову и посмотрела на него с надеждой и удивлением.

— Да. Ты можешь с ней поговорить?

— Могу. Но я сам вижу, что ты еще не готова. — он сдержанно улыбнулся. — Я бы с радостью помог тебе, но ты и сама понимаешь. — Ноэль развел руками. — Это ради твоего же блага. Потерпи еще две недели.

— Я не могу. — Лера упала духом. — На меня тут все давит. Я никого не понимаю. Мне даже поговорить не с кем.

— Ты знаешь мой номер. Я всегда рад выслушать тебя и Джини тоже. — спокойно произнес он. — Но дело не в этом, так? — Ноэль проницательно заглянул ей в глаза. — Тебе нечего нам сказать.

— Нет, все не так. Мне сложно тебе объяснить. Все у меня внутри. — она виновато улыбнулась, отводя глаза. — Ты столько сделал для меня, а я даже спасибо по-человечески сказать не могу.

— Скажешь, когда придет время.

— Ноэль. — Лера развернулась к нему всем корпусом. В глазах ее отразилась мольба. — Ты ведь можешь помочь мне и без Джинджер. Введи меня в транс и прочисти мозги, замени батарейку. Я здесь задыхаюсь.

— Ты знаешь, что я не могу выполнить твою просьбу. — с сожалением ответил он.

— Почему?

— Это опасно для твоего здоровья. Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда я подверг тебя гипнозу. Лера, ты должна справиться с этим сама. Ты можешь, я знаю.

Лера отрешенно покачала головой.

— Ты не понимаешь. — вздохнула она. — Мне так жаль. Нет слов, чтобы выразить мое сожаление, мой стыд. Я никогда больше не вернусь к тому образу жизни, который вела последние полгода. Но и здесь мне не место. Я получила свой урок, я все поняла.

Ноэль внимательно и серьезно посмотрел в ее глаза.

— Давай, сделаем так. — начал он, явно сомневаясь. — Я заберу тебя завтра….

Лера засияла благодарной улыбкой, но он протестующе поднял руку.

— Не совсем, на выходные. Ты погуляешь по городу, сходишь в музей, кино, на какую-нибудь выставку, сменишь обстановку. А там посмотрим. Хорошо?

— Что я буду делать в Нью-Йорке одна? — расстроилась Лера. — Я никого не знаю, город незнакомый. Ты хочешь, чтобы я потерялась?

— Я буду с тобой, не переживай. — успокоил ее Блэйд. Лера подозрительно сузила глаза.

— Боишься, что сбегу?

— Причем здесь это?

— А с чего тебе таскаться со мной по городу и тратить свое личное время?

— Свое, как ты выразилась, личное время я трачу так, как считаю нужным. Ясно? — он рассердился. Этого Маринина не хотела. — И я не таскаюсь с тобой, а пытаюсь помочь.

— Зачем? Ноэль, я не понимаю. После всего, что я наговорила…. Ты мазохист? Или просто такой хороший человек? Или мать Тереза в джинсах от Армани? Твоя забота обо мне напрягает. Я чувствую себя последней дрянью. Я не заслужила благотворительности и даже жалости.

— А меня напрягает твоя глупость, Лера. Я приеду за тобой завтра вечером. — он решительно поднялся. Лера схватила его за руку, пытаясь удержать. — Ну, что еще? — раздраженно спросил он.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. — прошептала она. — Никогда не хотела.

Выражение его лица стало каменным и холодным.

— Ты и не обидела меня, Лера. — отчужденно сказал он. — Ты просто разрушила мой мир до самого основания.

— Почему тогда ты не оставишь меня?

— Потому что ты глупая маленькая девочка, которая не может сама разобраться, что ей действительно нужно. — взгляд его зеленых глаз смягчился. — Мудрость приходит с годами, с опытом. Когда-нибудь ты поймешь, почему я здесь и тащу тебя из болота, которое ты сама же создала.

— Боюсь, что мне это не дано. — Лера отпустила его руку, оставив в ладони тепло его пальцев.

— До завтра. Обещай, что напишешь стихотворение для меня? — он задорно улыбнулся. — И прочитаешь, но с выражением.

— Попробую, но не обещаю. Ты отвезешь меня в гостиницу? — она смущенно посмотрела на него из-под длинных ресниц.

— Нет. У меня же четыре комнаты. Забыла?

— Не думаю, что смогу туда вернуться.

— Сможешь. Я же смог вернуться в Москву.

— Это разные вещи.

— Нет. Все у тебя в голове. — он дотронулся указательным пальцем до виска. — До завтра.

— До завтра. — кивнула Маринина.

Она долго смотрела ему вслед. Ноэль. Сколько всего хочется сказать, но нет сил выразить словами свою боль и сожаление. Прости меня. Тысячу раз прости.

Ноэль сдержал слово и приехал за ней около восьми вечера. Лера прождала его целый день, хотя он предупреждал, что заберет ее вечером.

— Пятница, на дорогах километровые пробки. — объяснил он, помогая ей сесть в машину.

— Все нормально. Спасибо, что приехал. Куда мы сейчас? — спросила она. Ноэль завел машину. Лера сидела на заднем сиденье и видела только его напряженную спину.

— Боюсь, что сегодня никаких мероприятий не намечается. У меня был очень тяжелый день. Два преступления в трущобах, да еще лекции в университете. Я без сил. Начнем развлекательную программу с завтрашнего дня.

— Значит, я еду к тебе, чтобы лечь спать? — нахмурилась Лера.

— Выходит, что так. Посмотришь телевизор. У меня есть русские каналы, почитаешь что-нибудь.

— Ты один?

— Нет, Эдвард со мной живет.

Лера умолкла и уставилась на дорогу. В этот момент она пожалела, что согласилась провести эти выходные с ним. Ей меньше всего улыбалось терпеть общество его друга или не просто друга. Она так и не поняла до конца, что за отношения связывают этих мужчин. Но то, что Эдвард терпеть ее не может, было абсолютно и неоспоримо.

— Он тебя не тронет. — поняв причину ее задумчивости, сказал Ноэль. — Ты предвзято относишься к Томасу. Он — нормальный парень и не хочет ничего плохого. Он переживает обо мне. Ты тут совершенно не причем.

— Это очень похоже на ревность. — голос ее зазвенел. — Что я видела тогда в Венеции?

— Лера, он просто мой ученик, а я его учитель. Эдвард одаренный человек, он обладает определенной силой. Во время обучения ученик сильно зависит от своего учителя. Без меня он теряет почву под ногами, начинает сомневаться, совершать ошибки. Помимо всего, я еще и духовный наставник. А я пытаюсь направить его силу в нужное позитивное русло. Я представляю его, как своего шофера, чтобы люди не задавали лишних вопросов. Я не афиширую свою деятельность. Мне не нужно внимание прессы и общества.

— Понятно. — сказала Лера с облегчением. — И все же я ему сильно не нравлюсь.

— У него есть на это причины.

— Какие же?

— Ты выбила меня из колеи на какое-то время. Честно говоря, я уже подумал, что сам еще не достиг верхнего уровня и сам нуждаюсь в наставнике. Это не могло не отразиться на нем.

— Теперь ты в норме? Все наладилось?

— Не совсем. — Ноэль встретил ее взгляд в зеркале. — Кое-что я еще собираюсь прояснить.

— Что именно? — с придыханием спросила Маринина. Сердце ее испуганно запрыгало в груди. Ноэль ничего не ответил. Они приехали к небоскребу на Манхеттене. Она выглянула в окно. Кажется, прошла целая жизнь с того момента, когда она побывала здесь. Все изменилось, и было больно осознавать, что ничего не вернуть обратно.

— Пошли? — открыв дверь с ее стороны, он протянул ей руку. В его глазах невозможно было ничего прочитать. Когда хотел, он умел тщательно прятать свои чувства. Лера нервно облизала губы и вложила свою узкую ладошку в его сильную теплую руку.

Первым кого увидела Валерия, переступив порог квартиры Ноэля, был Эдвард. Он сухо поздоровался и даже выдавил из себя скупую дежурную улыбку. Он посмотрел на Блэйда с явным неодобрением и осуждением. Лера смутилась, вспомнив обстоятельства их последней встречи и ее состояние в тот момент и отвратительное поведение. Жгучий стыд окрасил ее щеки в розовый цвет. Эдвард усмехнулся, догадавшись о чем она думает.

— Я пойду прогуляюсь, не буду вам мешать. — с видом благодетеля сказал Томас. Он был сильно доволен собой и своим благородством.

— Это вовсе не обязательно. — холодно отозвался Блэйд.

— Да ладно. — иронично улыбнулся Эдвард. — Я все равно собирался подышать воздухом.

— Как хочешь.

Ноэль взял Леру за локоть и отвел в одну из комнат. Благо, не в ту, где они провели свою единственную ночь. Помнит ли он о ней? И о том, как хорошо им было вместе. Помнит, решила она, глядя на его напряженный профиль.

— Завтра мы с тобой прогуляемся в Центральный Парк, но сначала необходимо кое-что купить тебе из одежды.

— Я не могу позволить тебе опять тратить деньги. Тем более, что отдавать мне не чем. — она сцепила за спиной руки, чувствуя себя глупо и навязчиво. В клинике было спокойнее. Она не принимала вещи из его рук. Он передавал ей одежду через врачей и служащих клиники, понимая, как ее это сильно напрягает. Он увез Леру из Москвы в свитере и джинсах. Больше у нее с собой ничего не было. И хуже всего то, что даже нижнее белье покупал ей он, и колготки, и носки, и даже ночную рубашку. Лера не могла не отметить, что у него хороший вкус. Но, скорее всего, выбирал не он, а продавщицы. Нужно было только сказать размер.

— Лера, я не обеднею. — снисходительно улыбнулся он. Девушка почувствовала себя несмышленой маленькой девочкой. Он все знает, все делает правильно, а она совершает одну ошибку за другой. — Ты есть будешь? Заказать тебе что-нибудь?

— Я могу сама приготовить, если у тебя есть продукты. — несмело предложила она. Угостить его ужином было бы очень уместно после всех его заслуг перед ней.

— Замечательно. Тогда ступай на кухню. Кстати, ты можешь выбрать себе одежду из каталога. Так было бы гораздо проще. Я сделаю заказ сегодня, а завтра уже все доставят и по магазинам ходить не надо. Сэкономим время.

— Хорошо.

— Я принесу каталог сюда и оставлю на тумбочке. Как освободишься, посмотришь и выпишешь коды.

— Спасибо. — Лера отвела взгляд. Ноэль приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел в синие смущенные глаза.

— Не стоит меня благородить, Лера. Это пустяки, поверь. Если что-то нужно, просто попроси. Я хочу, чтобы ты уяснила раз и навсегда, я друг. А друзья помогают друг другу.

— Да. — кивнула Лера. — Спасибо.

— Ты снова становишься похожей на себя прежнюю. Вечные извинения и выражения благодарности.

— Но на учительницу я больше не похожа.

— А ты никогда не была на нее похожа. Я просто дразнил тебя. — он искренне улыбнулся. — Хорошо, что ты здесь. Я рад. Правда.

От его признания у Леры перехватило дыхание. Губы задрожали, она готова была разрыдаться.

— Ты в порядке? — тревожно спросил он, заметив перемену в ее настроении. Лера уткнулась лицом в его плечо и всхлипнула. Ноэль замер, растерявшись. Она почувствовала, как напряглись его мышцы, ощутила знакомый аромат его тела, и зарыдала еще горше. Ноэль дотронулся до ее волос и неуверенно и даже робко провел по ним.

— Не нужно плакать. Все хорошо. — сказал он мягко.

— Я была такой дрянью. Я полная дура. — всхлипывала она. Рубашка его намокла от ее слез.

— Хорошо, что ты это понимаешь. — беззлобно усмехнулся он. — Осознание своих ошибок — это первый шаг к их исправлению

— Ты думаешь, такое можно исправить? — с сомнением спросила она, отстраняясь. — Извини, я рубашку испортила.

— Ничего. Тебе нужно было выплеснуть негатив.

Потом он ушел в душ, а Лера принялась за приготовление ужина. Она волновалась и боялась сделать что-то не так. Меню получилось простым, но питательным. Салат из свежих овощей и спагетти с сыром и грибами, кофе и бутерброды.

Они ужинали на кухне. Ноэль включил что-то из классики, достал бутылку вина, и предложил ей бокал. Лера отрицательно покачала головой. Он одобрительно улыбнулся. Они ели молча, слушая музыку и размышляя каждый о своем. Иногда их взгляды встречались, И Маринина понимала, что нужно что-то сказать, чтобы заполнить эту длительную паузу. Но когда дело касалось серьезных вещей, красноречие ее покидало, становилось тяжело дышать. Она комкала в руке салфетку и смотрела в тарелку. Есть совсем не хотелось.

— Ноэль… — тихо начала она, робко подняв на него глаза. — Все, что я наговорила тебе, когда ты пристегнул меня наручниками к батарее — неправда. Я была не в себе.

— Я знаю. — он спокойно улыбнулся.

— И когда просила не убивать Адеева, я…. - она осеклась, как помрачнело его лицо. — Ты не хочешь это обсуждать?

— Нет. — однозначно сказал он, вытирая губы салфеткой. — Это уже неважно.

— Важно. — с неожиданной настойчивостью произнесла Маринина. — Для меня важно. Я хочу, чтобы ты все понял правильно. Ты был без оружия, а он набросился на тебя. Я должна была испугаться за тебя.

— Но не испугалась. — в глазах его застыл лед. — Лер, не нужно ничего объяснять.

— Подожди… — она накрыла его руку своей ладонью. — Нужно. Понимаешь…. — Лера мгновенье собиралась с мыслями и подбирала нужные слова. Господи, как же это сложно.

— Лера! — он скинула ее руку, и гневно посмотрел на нее. — Все уже в прошлом.

— Нет, для меня нет. Я не смогу жить спокойно, если не скажу. — она отчаянно закусила губу, отводя взгляд куда-то ему за спину. — В тот момент я не могла мыслить здраво.

— Я понимаю.

— Не перебивай, пожалуйста. — попросила Лера. — В тот момент я видела только маленького мальчика, который лишился своей семьи. Я винила себя в том, что он стал таким. Это никак не было связано с нашими с ним отношениями. Я ошибалась не только в этом…. Господи, дай мне силы. — вздохнула она. — Я видела тебя раньше…. Да нашей встречи.

— То есть? — он в недоумении нахмурил брови.

— В ту ночь, когда мне впервые приснился кошмар, в котором убили женщину, я отчетливо увидела твое лицо, и потом еще раз. Даже во сне ты меня поразил. Я думала, что таких как ты не бывает, а потом мы встретились в Венеции. Я испугалась. Мне казалось, что никогда не смогу долго удержать такого мужчину, как ты. Я всегда обходила стороной трудности. Я не в тебя не верила, я не верила в себя. Я пыталась избавиться от чувств, которые ты во мне вызывал, я сделала все, чтобы лишить себя даже надежды. Уцепилась метровой хваткой за абсурдную идею с нашим родством. Я же знала, чувствовала, что это бред полнейший. Ты все понял, а я знала, что не смогу сопротивляться, если ты станешь настаивать. Я кинулась на Адеева от отчаянья, от страха. Он был для меня олицетворением стабильной размеренной жизни, а с тобой была полнейшая неизвестность. Я не так эмоциональна, как ты, я не могу жить чувствами. Они делают меня слабой, уязвимой, я не узнаю себя, не понимаю, а это всегда пугает. Я думала, что, если ты уйдешь, я снова стану сама собой. А потом оказалось, что все что я делала, неправильно и глупо. Адеев вместо стабильной жизни предложил мне смерть. Но мне кажется, что какой-то частью своей испорченной жесткой сущности он любил меня. Я обоих вас предала.

— Все еще жалеешь его? — жестко усмехнулся Блэйд.

— Да. — кивнула Лера. — И я имею на это право. Моя мать навела порчу на его семью. Он был ребенком со слабой психикой. Да, он виноват, но он такая же жертва обстоятельств, как все мы в разных случаях. Никого не было с ним рядом, никто не помог, не почувствовал критический прелом в его личности.

— Лера, он бы убил тебя. — он непонимающе смотрел на нее.

— Я знаю. Иногда я жалею, что он этого не сделал. Потому что теперь моя жизнь напоминает мне ад. Я виновата перед всеми вами, я обманула саму себя. Я глупая, жалкая и слабая. — голос ее дрогнул. — Я снова хочу убежать. Ноэль. Не трать на меня свое время. Ты не сможешь простить меня, и я сама не прощу себя. Неужели ты не видишь, что мы только мучаем друг друга, оба зная, каким будет финал.

— И каким же? — холодно поинтересовался Ноэль. — Ты снова сбежишь в Москву и вернешься к своей прежней жизни? Наркотики, вино и все остальное….

— Остального не было. — резко оборвала его Лера. — Ничего и ни с кем, кроме Адеева….

— Упаси меня от этих подробностей. Мне безразлично, что ты делала и с кем.

— А мне нет. Я потеряла себя вовсе не из-за шрамов, не из-за Адеева. Я не хотела жить, зная, что предала тебя, что никогда больше не увижу тебя….

— Не надо… — он протестующе поднял руку. Взгляд его стал колючим, губы скривились в горькой улыбке. Лера понимающе кивнула, опустив голову.

— Другой реакции я и не ждала. Мне было нужно поговорить с тобой. Объяснить. Теперь мне стало гораздо легче. Когда ты сказал мне, что был уверен, что тогда в Венеции я любила тебя, ты не ошибся. Ошибалась только я. Все время ошибалась.

Ноэль, молча, смотрел на нее. Он был напряжен и задумчив. Плотно сжатые губы хранили молчание. Лера предпочла бы упреки этой обвиняющей тишине.

— Тебе еще нужно каталог посмотреть. — натянуто сказал он. — Я пойду спать. Разбудишь меня, когда что-то выберешь.

Лера подавлено кивнула. Ноэль поднялся из-за стола и направился к выходу. В дверях он обернулся.

— Ты прекрасно готовишь.

— Спасибо.

— У меня есть знакомый пластический хирург. — внезапно сказал он. — Если ты хочешь, я договорюсь насчет операции. Только не нужно опять говорить, что тебе ничего не нужно. Честно говоря, я уже договорился.

Лера смотрела на него сквозь пелену слез. Зачем ей операция? Ее жизнь кончена.

Она не разбудила Ноэля, просмотрев журнал. Ей так и не удалось сосредоточиться на изысканных нарядах, которые там были представлены. Лера уснула, не долистав журнал даже до середины.

Ее сон был тревожным и чутким. Услышав скрип открывающейся двери, она мгновенно проснулась, но не открыла глаза. По шагам она поняла, что это Ноэль (не Эдвард же пришел, чтобы придушить ее во сне). Затаив дыхание, она гадала, зачем он здесь. Ноэль прошел до середины комнаты. Она чувствовала на себе его взгляд, но упорно играла роль спящей красавицы. Потом его шаги стали приближаться. Совсем близко. Он сел на край кровати. Не выдержав, Лера открыла глаза. В темноте она не смогла разглядеть ни его лица, ни разгадать его намерений.

Когда он наклонился и коснулся губами ее губ, Лера в недоумении замерла. Радость, надежда, страсть, щемящая нежность — заполнили до отказа все ее исстрадавшееся сердце. Обхватив его плечи руками, она прильнула к сильному напряженному мужскому телу. Их горячее прерывистое дыхание смешалось. И когда он уверенно и властно спустил с ее плеч ночную рубашку, она не стала сопротивляться и закрываться. Ноэль был единственным человеком, которому она верила. Он не испугается, увидев ее шрамы, и никогда не бросит. С ним можно забыть обо всем. Сейчас. Завтра. И всегда. Почему же она не поняла этого раньше?

Утром они не поехали в Центральный Парк, не пошли по магазинам. До вечера воскресения они не покидали квартиры, наслаждаясь обществом друг друга. Все ее страхи вдруг оказались такими смешными и мелкими. Боль, которая терзала ее душу последние полгода, рассеялась, как дым. Напрягало только одно — Ноэль упорно не говорил о будущем, а она боялась спросить. Ей не хотелось расставаться с надеждой. Реальность все еще пугала ее. Сейчас ей было хорошо. А остальное не важно.

Эдвард так и не вернулся с прогулки. Он оказался смышленым малым.

Вечером Ноэль отвез ее в клинику, хотя в глубине души Лера думала, что он этого не сделает. В машине она молчала. Он тоже не горел желанием выяснять отношения. Лера снова испугалось. Вдруг это конец? Он оставит ее в лечебнице и никогда не вернется? Нет, только не Ноэль.

На прощание он крепко поцеловал ее в губы, и Лера была уверена, что в этот момент из окна за ними подглядывала Джинджер. Пусть позавидует.

— Ты приедешь? — спросила Лера.

— Конечно. — блеснув зубами, он помахал ей рукой и пошел прочь. Лера смотрела ему вслед со смешанным чувством неясной тревоги и нежности.

— Как ваши дела? — спросила Джини. Утром следующего дня она вызвала ее в свой кабинет. Лера по привычке разместилась на мягкой удобной тахте. Она улыбалась. — Выходные пошли вам на пользу?

— А вы как думаете? — вопросом на вопрос ответила Маринина.

— У вас глаза горят, вы явно чувствуете себя лучше. — мягко ответила Джинджер. — Расскажите мне, что так на вас повлияло?

— Нет, не думаю. — спокойно произнесла Маринина. — Не все любят разговаривать о личном. Думаю, что уроки психоанализа мне больше не нужны.

— Это Ноэль так на вас повлиял? — задумчиво спросила психолог. Лера загадочно улыбнулась.

— Наверно.

— Меня всегда потрясал его талант. — выдохнула Джинджер. Лера резко повернула голову, посмотрев на нее.

— О чем вы?

— Не нужно от меня ничего скрывать. — Джини заговорчески улыбнулась. — Я давно знаю Ноэля. Я не раз видела, как он помогает таким, как вы обрести веру в себя. Бывали случаи, когда мы теряли надежду помочь кому-то из наших пациентов. Но на этот случай в моей записной книжке всегда был его телефон. И каждый раз происходило чудо. Но он никогда сам не приводил людей в наше заведение. Честно говоря, я думала, что он завязал со своей практикой. Несколько месяцев я попыталась ему позвонить. Была одна женщина в плачевном состоянии. Как раз его вариант. Но оказалось, что Ноэль сменил телефон. А когда он привез вас, то сказал, что больше не занимается подобной деятельностью.

Лера похолодела, краска ударила в лицо. Неужели он, черт побери, проделал с ней тоже самое, что с другими женщинами? Решил, что она сама не справится и…. Нет. Он не мог так с ней поступить. Или мог? Черт….

— Вы не знали? — смутилась Джинджер, глядя на ее ошеломленное лицо.

— Знала, но…. — Лера умолкла, в душе что-то умерло.

— Он удивительный человек. Мне не важно, каким методом он добивается успеха, но он возвращает женщинам надежду и радость жизни, они снова начинают улыбаться так же, как вы. Ему нельзя прекращать спасать людей. Вы вдохновили его, я благодарна вам. — женщина улыбнулась.

— Да. — криво усмехнулась Лера. Глаза защипало, но она сдержалась. Ноэль действительно кое-что вернул ей. Она стала сильнее. Она больше не сдастся. Она будет жить.

— Что-то не так, Лера? — она посмотрела на нее внимательным взглядом. — Может, я не так все поняла?

— Да нет. Вы все правильно поняли.

— Нет, ваше лицо. Я вижу, что вы расстроены. Он не сказал вам? Этого не может быть. Он всегда предупреждает женщин. Вы ведь не влюбились в него? Нет?

— Да, Джинджер. Именно это я и сделала.

Встав Лера быстро вышла из кабинета, хлопнув дверью. Она знала, что нужно делать. И знала, кто поможет ей осуществить свои планы.

Самолет приземлился в Домодедово поздним вечером. Лера сошла с трапа. В руках только легкая сумка.

— Ну, здравствуй, Москва. — сказала она, улыбаясь. На душе было немного грустно. Погода не способствовала радостным мыслям. Но завтра будет новый день, и, возможно, из-за серых нависших туч выглянет солнце и согреет ее озябшее сердце. Будет сложно, но она справиться.

С этими мыслями она вышла из здания аэропорта. Спокойная радостная улыбка играла на ее губах, когда она увидела встречающих ее друзей. Дана вся сияла, опираясь на руку Андрея. Они так гармонично смотрелись вместе. Ольга тоже была не одна. Высокий и элегантный мужчина стоял рядом с ней и держал ее сумку. Оба загадочно улыбались. Неужели еще одна свадьба? Эту она точно не пропустит.

Несколько минут они все дружно обнимались, смеялись, говорили всякие глупости и просили друг у друга прощения. Лера никогда не чувствовала себя такой уверенной и умиротворенной. Она была дома. С ней были ее друзья. Как же все оказалось просто. Это и есть счастье. Это и есть покой.

Но оказавшись у дверей своей квартиры, Лера снова ощутила навалившееся на нее одиночество. Было кое-что, не дающее ей почувствовать абсолютного счастья. Но теперь она знала, что переживет эту потерю. И сможет начать с нуля. Когда-нибудь…. Жизнь даст ей еще один шанс.

Открыв дверь, Лера вошла и, не включая свет, бросила на пол сумку, скинула туфли, и прошла в гостиную. Завтра она начнет с уборки, а потом подумает, что делать с работой. Возвращаться к прежней деятельности она пока была не готова. Может, стоит принять предложение Даниэлы. Если менять что-то в своей жизни, то кардинально и бесповоротно. Главное, не затягивать. Решено, она позвонит Дане и скажет, что согласна.

— Чему это ты улыбаешься? — до боли знакомый голос заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Нащупав на стене выключатель, Лера включила свет. Хлопая глазами, она смотрела на сидящего в кресле Ноэля. Она помотала головой, не веря своим глазам. Может, это галлюцинация, обман зрения?

— Ты видишь в темноте, как кошка. — пролепетала она, растеряно прислонившись к стене.

— Как кот. — он улыбнулся. — Кошка — это ты. Кошка, которая гуляет сама по себе. И по-прежнему совершает абсурдные поступки. Когда ты прекратишь от меня бегать. Пора бы понять, что я от тебя не отстану.

— Я… Джинджер сказала…

— А ты поверила Джинджер, а не мне. И даже не себе, не своим чувствам. Лера…. - он разочарованно покачал головой. — Неужели ты думала, что я не узнаю? Что Эдвард не скажет мне от твоей просьбе? Я сам отдал ему твой паспорт. Черт, я улетел сюда в твердой уверенности, что ты не появишься, что в последний момент передумаешь или хотя бы позвонишь мне. Ты, и правда, собиралась удрать и исчезнуть из моей жизни? Знаешь, что я сейчас хочу сделать?

Лера была слишком потрясена, чтобы говорить. Она смотрела на него с глупой улыбкой на губах.

— Я бы с удовольствием отшлепал тебя по твоей маленькой заднице и поставил в угол, но, боюсь, что это не подействует. Я придумал другой способ, который прекратит твои попытки слинять от меня.

— И какой же? — тихо спросила она.

— Придется на тебе жениться. — он горестно вздохнул. — Причем срочно. Пока ты снова не сбежала.

— Это было бы здорово. — она сползла по стене вниз. От радости у нее подкосились ноги.

— Это, значит, да?

— Я так тебя люблю. — прошептала Лера. — Но я хочу, чтобы у нас были дети. Много детей.

— Да, я не против. — он пожал плечами.

— Ты же говорил….

— Забудь все, что я говорил. — он встал с кресла, пересек комнату и присел рядом с ней. — Мы столько всего пережили. Мы заслужили свой глоток счастья. Нормального человеческого счастья. Кстати. — сунув руку в карман, он извлек из него ключи. Лера узнала их сразу. — Это твое?

— Мой БМВ. — Рассмеявшись, Лера кинулась ему на шею и повалила на пол. — Ты, правда, волшебник.

— А, что, были сомнения? — глядя на нее снизу вверх, спросил он. Нежность в его глазах наполнила ее сердце теплом и любовью.

— Нет. — наклонившись, она поцеловала, вложив в поцелуй все, что не могла выразить словами. И он понял. Он всегда ее понимал.