Правда, когда мы вернулись к столу, я обнаружила, что Сергей теперь знает обо мне гораздо больше, чем я о нём. Хм, это я такая болтушка? Или он такой внимательный слушатель?.. Волосы потрогать не удалось. Потому что развернуть кресло не получилось. Он опять взял меня за руку, а другой рукой легко вырулил кресло из малины. Сильный, кстати. ... То ли ему нравилось чувствовать себя здоровым, то ли ему нравилось ощущать себя хозяином. В общем, не удалось. И тогда я начала строить козни на будущее - придумывать предлоги дотронуться до его головы. Например, изобразить сентиментальную дурочку или просто дурочку - и с глупейшим восклицанием: "Ой, козявка упала!" сделать вид, что достаю эту бедную козявку из его волос. И чего я пристала к этим волосам?.. Навязчивая идея какая-то, честное слово...

... И пятнышко на уголке губ у него осталось. То самое - сладкое...

И, кстати, промельк был странный, пока он снова держал меня за руку: он сам - Сергей, и стоящий у его ноги белый волк.

Пока нас не было, Андрей куда-то дел основную посуду, и на столе теперь остался только десерт. Сергей снова церемонно отвёл меня к моему месту, после чего въехал за стол и сам. Андрей кивнул на чашки и улыбнулся мне:

- Ну, кто чайную церемонию проводить будет?

Чуть с языка не сорвалось: "Китайцы!" Удержалась, встала - и жутко довольным моим хозяйствованием мужчинам разлила чаю - сначала из заварного чайничка: хм, этот чайничек, с позволения сказать, был вместимостью, наверное, в целый литр, потом каждую чашку подставила под носик самовара. А когда села, сама удивилась. Мне понравилось! Понравилось проводить чайную церемонию, хотя она и заключалась только в одном - в разливании уже готового горячего напитка.

Некоторое время мы пили чай и молчали, вслушиваясь в птичье пение, отдалённый гул дороги, шелест ветра по ветвям и травам. Потом нагнулся Вадим и шёпотом позвал: "Стах! Иди сюда! Кис-кис!" Трава зашуршала - из неё выглянула серьёзная кошачья морда. Кот важно подошёл к столу, и тут выяснилось, что Андрей специально для него оставил молока, и мы все вместе стали смотреть, как Стах снисходительно лакает из тарелочки. И, честное слово, всё это было поразительно хорошо. Такое слово мягкое, вечернее для меня - "хорошо". Я даже тихонько вздохнула от уюта этого вечера.

- Оля, помнишь, ты сплела венок? - неожиданно обратился ко мне Сергей. - Ты ещё так интересно подобрала травы вместе с цветами...

Вадим с интересом поднял голову - до вопроса он наблюдал, как лакает Стах. Андрей же прикусил губу и наклонил голову, еле заметно улыбаясь. Кажется, с облегчением: Сергей сам заговорил о необходимом.

- Тебе понравилось?

- Со сном у меня проблемы, - откровенно признался Сергей. - А после твоего венка спал неплохо. Сделаешь мне такой на ночь?

- Знаешь, я тут у вас дикий хмель видела. Давай вместо венка надеру шишек - и в какую-нибудь наволочку засунем. Андрей найдёт какое-нибудь старьё, которое не жалко. Зато спать будешь!.. Можно будет прямо на ней, на этой подушечке. Хмелевые шишки мягкие и пахнут приятно. Как? Доверяешь моему совету?

Последнее я спросила шутливо, надеясь, что подковырку Сергей воспримет как надо. И в самом деле, он просто вынужден был сказать, что доверяет. И Андрей вздохнул с облегчением.

- А где ты хмель нашла?

- А у того же дуба, - легкомысленно сказала я. - Там его полно. Здесь, случайно, не деревня раньше была? Наверное, выращивали, а теперь одичал.

- К дубу я не подъеду, наверное, - сомневаясь, сказал Сергей. - Вадим, проводишь, ладно? И прихватите чего-нибудь, куда хмель складывать будете.

Он так смешно и заботливо сказал это, что мне хотелось от души улыбнуться. С трудом сохранила привычную спокойную улыбку и кивнула.

Андрей, недолго думая, протянул Вадиму одно из полотенец, которые были, видимо, на всякий случай приготовлены.

- Соберёте - и завяжете по краям.

- Спасибо, - сказала я и пошла вперёди Вадима к дубу.

Обойдя раскидистое, толстоствольное на просторе дерево, я нашла какие-то пеньки искусственного происхождения, полугнилые и растрескавшиеся. Так. Я права: когда-то здесь был крестьянский огород, а это - остатки от ограды. Вот откуда здесь хмель.

- Оля, покажите мне хмель, - попросил Вадим, приглядываясь к травам.

Я приподняла плеть с резными листьями.

- Запомнить легко. Вот лоза, а на ней шишки.

- И правда, мягкие, - удивился Вадим.

Приглядевшись к нему исподтишка, я поняла, что он наверняка тоже ровесник Сергея и Андрея. Темноволосый, с небольшими тёмными же синими глазами, постоянно улыбчивый, он казался каким-то пластичным при всей своей довольно коренастой фигуре. Наверное, борьбой какой-нибудь занимается. Любопытства сдержать не смогла.

- Вадим, а вы настоящий телохранитель?

- Лицензия есть.

Он сидел на корточках, собирая шишки с плетей хмеля, пластавшихся по земле. Я стояла, очищая верхние плети. Когда он поднял голову ответить, он всё так же улыбался. Зато я хмыкнула про себя. Мало ли что лицензия есть. Может, эта лицензия давнишняя, а сам он чем-то другим занимается? И вообще. Про собаку, Регги, он сказал, что она дома осталась. И как это понимать? Дома. Он что - тоже живёт в этом посёлке? Ничего не понимаю. Тоже мне - ответил. Думай теперь...

Хмелевые шишки вскоре высились на разложенном полотенце рассыпчатой кучей, я принялась их уминать, чтобы уместить ещё пару горстей, хотя чувствовала, что уже жадничаю. Но машинально уминая, вдруг начала думать о другом. Почему же мне всё-таки хочется потрогать волосы Сергея? Вопрос крутился в мозгах, не желая отставать. И - облегчённо выдохнула, сообразив. Аня часто говорила, что у меня очень развит материнский инстинкт. Говорила это, когда ругалась, что прихожу из школы позже всех, да ещё если сторож вовремя выгонит из кабинета - вместе с детьми моего класса. Ну а что делать, если мне нравилось с ними возиться?

Вот и с Сергеем так. Он же, по женским представлениям, - несчастненький. Поэтому хочется всё время за ним ухаживать - и гладить по голове. Хочется подбадривать и даже клятвенно уверять, что всё будет просто отлично.

- Ну что? Этого хватит? - спросил Вадим.

- Конечно! - отозвалась я.

- И он правда будет от этого спать?

- Некоторое время - да.

- Почему некоторое?

- Скоро начнётся выщелочивание... Э-э... Вадим, вы спокойно переносите описание чисто... э-э... как сказать... Ну, про раны? А некоторые мужчины не очень.

- Нормально переношу, - улыбнулся он.

- Ну вот. Скоро начнётся выщелочивание гнилой плоти (я снова остановилась подозрительно взглянуть на него: не морщится? Не падает ли, чего доброго, в обморок? И с облегчением увидела его серьёзное лицо), а это процесс очень болезненный. Без обезболивающих уколов здесь не обойтись. Если честно, я и сейчас-то даже не представляю, как он терпит эту боль.

- Он сильный человек, Оля, - спокойно сказал Вадим. - Вытерпит. Особенно зная, что всё-таки встанет на ноги.

- Спасибо, что сказали, - вздохнула я. - А то мне порой самой страшно за него.

Он улыбнулся мне и ловко скатал полотенце, чтобы не выронить ни одной шишки.

Всё. Больше на волосах Сергея я не зацикливалась. Теперь я знала про материнский инстинкт - точнее, вспомнила, и в будущем станет гораздо легче общаться с ним.

Андрея на асфальтовой дорожке не было. Только Сергей дожидался нас. И у колёс его кресла сидел серьёзный Стах. Вадим сгрузил свёрток с шишками хмеля на колени Сергею. Помня об инстинкте, я уже спокойно посмотрела в лицо Сергею и нагнулась погладить Стаха. А когда выпрямилась, моя ладонь снова оказалась в ладони Сергея. Он посмотрел на меня тоже спокойно, но чуть насторожённо, будто говорил: ты же не думаешь, что я забыл, как мне хорошо, пока твоя ладонь греет мою? Я незаметно вздохнула. Ну ладно, грейся. Хотя ладонь у него тёплая...

Обошли дом - и я сразу не поняла: что произошло? Что-то изменилось в облике большого красивого здания. Но что? И лишь когда подошли ближе, ахнула. Пока мы полдничали, возле лестницы, в три-четыре ступеньки, появился пандус. Довольно широкий, с перилами по бокам, а главное - не слишком крутой!.. Сергей победно ухмыльнулся - и, расслабив пальцы и выпустив мою ладонь, поехал к пандусу. Мы с Вадимом - за ним. А на крыльце появился вытирающий полотенцем руки Андрей и слегка встревоженно стал смотреть, как Сергей медленно, словно прислушиваясь к хорошо подогнанным доскам и проложенному на них линолеуму, вкатился на крыльцо.

- Как тебе, нормально? - спросил Андрей, чуть улыбаясь.

- Неплохо, - отозвался Сергей и оглянулся назад. - Чего встали? Посмотрим, какой сюрприз ожидает нас в доме.

Ещё один сюрприз? Заинтригованная, я поспешила вслед за ним.

Ух ты... Ещё один пандус, ведущий ко второму этажу. Проложен чуть не вкруговую по всему помещению, но того стоит. Сергей медленно, словно примериваясь, въехал на начало и покатил кресло дальше. Кое-где он пускал в ход моторчик - так я узнала, что у него кресло не просто механическое. Наконец Сергей очутился на втором этаже, у начала лестницы.

- Свобода попугаям! - довольно сказал он.

А я вдруг вспомнила, как тётю положили в больницу. На второй день её надо было отвезти на второй этаж, чтобы сделать снимок ног. И две медсестры, санитарка и я на подхвате втащили кресло с тётей на этот второй этаж. На руках. Две лестницы. И тётя не из худеньких... Про пандус в этой больнице не только речи нет. Нет даже обычной бетонированной дорожки, чтобы кресло вкатить. А тут... Да... Хорошо быть богатым... Напоследок вспомнились туалетные помещения хирургического отделения, текущие краны; страшные, влажные, с облезшей краской стены...

- Оля! - позвал Сергей. - Поднимись! - А когда я оказалась рядом, он спросил, пристально глядя на меня: - Почему ты так посмотрела на эту лестницу - на пандус? Что тебе не понравилось в ней?

За мной не пропадёт. Я выложила все горестные мысли, которые возникли при виде пандуса, сработанного за время нашего полдника, и пошутила:

- Когда я это увидела, мне захотелось создать тайный революционный кружок, где можно было бы призывать к революции, чтобы свергнуть!.. Ну, в общем, ты понял.

- Глупо, - спокойно сказал Сергей. - Вместо того чтобы создавать нечто разрушающее, легче, разбогатев, сразу исправить то, что требует ремонта.

- В смысле благотворительностью заняться? - теперь усмехнулась я.

- Во всяком случае, это действенно. Ведь пока ты организовываешь кружок, пока к чему-то там призываешь, ты могла бы уже употребить собственное богатство, чтобы исправить хоть что-то. Всё упирается во время.

- А ты? - с любопытством спросила я. - Ты занимаешься благотворительностью?

- Неофициально, - загадочно ответил он. И развернул кресло в свои апартаменты. Он не приглашал, поэтому я пожала плечами и спустилась к себе...

Мне это понравилось: пусть даже про себя сказать - к себе.

... Следующие три дня пролетели спокойно и даже размеренно. Я немного удивлялась, потому как всегда считала, что в жизни мне не хватает каких-то ярких событий, но странная размеренность этого места: и дома, и сада - странным образом утешала меня. Может, потому что я получила то, чего у меня ранее не было: близкий лес, насыщенность и погружение в травы, цветы?.. Не знаю. Но, ранее часто тревожные, чувства вдруг притупились. Я буквально купалась в атмосфере покоя. Может, ещё и потому, что определилась со своим отношением к Сергею. Едва что-то странное происходило с чувствами и ощущениями при нём, я тут же напоминала себе: это материнский инстинкт - и успокаивалась.

Дни проходили таким образом: утром пробежка, начиная с дорожки сада и заканчивая переходом на лесную тропку в еле заметной дыре металлической сетки ограды; потом завтрак - чаще в компании с Андреем и Вадимом, потому что Сергей всё-таки начал спать - всем на радость; потом перевязки и час в комнате Сергея - с вязанием, потом прогулка в большой компании и совместный обед, затем - мои личные часы, куда входили чтение книг из библиотеки Сергея и вязание, а то и прогулки со Стахом - под бдительным присмотром Вадима и в сопровождении Регги, который, как выяснилось хорошо знала кота и находилась с ним в приятельских отношениях. На этих прогулках мы, как практичные товарищи, чаще всего занимались собиранием хмелевых шишек. Я успела нашить наволочек для травяных думок: новые шишки подкладывали каждый вечер Сергею, уже предыдущие сушили для следующих подушек, которые можно будет использовать в будущем, например, зимой. Потом - снова перевязка и ужин. Час с вязанием. Мой личный час, который я использовала для беготни с Регги и Стахом перед домом: мне нравилось гоняться за ними, а зверюги обращались со мной весьма покровительственно: сначала меня не совсем поняли, чего это я их в шутку пугаю и заставляю бегать, а когда поняли... В общем, Вадим хохотал - впервые я увидела, что он может не только загадочно улыбаться, глядя на нас. Правда, сколько я его ни уговаривала, к нам он не присоединился, ссылаясь на то, что он человек солидный... А после таких подвижных игр спать хотелось!..

Всё началось именно с пробежек.

Я вылезла в первое утро из окна и, радостная, помчалась по дорожке, вылетела в дыру, найденную ещё раньше в ограде. Лесная тропка петляла между высоких громадных дубов и сосен. Мало того что петляла, так ещё и скатывалась вниз, а потом резко поднималась. Овраги же везде. Я наслаждалась бегом, хотя стороной вспоминала, что потом ноги побаливать буду: давненько не бегала. Но эйфория от движения была почти наравне с восторгом. И этот восторг буквально нёс меня по прихотливым извивам и капризам тропы...

Остановилась на одной полянке - поправить развязавшиеся шнурки на кроссовке. Разогнулась от шороха - и взгляд наткнулся на умильно улыбающуюся собачью морду. Подняла глаза - Вадим. Запыхавшийся, но дово-ольный!

- Привет!

- Привет, - озадаченно отозвалась я. - А чего вы здесь делаете?

- Ты. Ты, Вадим, - поправил он меня. - Что ты здесь делаешь, ага?

- Ну ага. Ты, - всё ещё с недоумением согласилась я.

- Тебя охраняю.

Я открыла было рот сказать, что нечего меня охранять - сама, если что справлюсь. Но сообразила, что, скорее всего Вадиму уже известно, каким образом я оказалась в доме Сергея, и нет смысла уговаривать его оставить меня в одиночестве. Пожала плечами.

- Тогда придётся бегать со мной. Ничего?

- Очень даже ничего! - почему-то обрадовался он. А заметив, что я удивлённо подняла брови, объяснил: - Впервые в моей практике объект охраны занимается полезным для меня и Регги делом.

От неожиданного объяснения я рассмеялась - он вместе со мной, и мы побежали дальше. А уж какой радостной была Регги! Уже только от одной этой собачьей радости мне было всё утро и весь день так здорово!

А утром четвёртого дня я, как обычно плотно завязывая шнурки, мгновенно расстроилась: подошва левой кроссовки не выдержала и мягко, с чмоканьем, отошла от основной части обувки. Каши, в общем, запросила. Поразмыслив некоторое время над проблемой, я вздохнула и переобулась в босоножки. Потопала ногами и поняла, что долго они тоже не продержатся, если учесть, что бегаем мы с Вадимом почти час. С передышкой, конечно, но нагрузка на ноги большая. Ладно, после сегодняшней пробежки придумаю что-нибудь, чтобы отказаться пока от утренних прогулок.

Надеюсь, я старалась не показывать, что постоянно больше думаю об обувке, чем о беге. Мне повезло. Во время одной из передышек мы разговорились о музыкальных пристрастиях, и Вадим предложил назад идти пешком, а не бегом, чтобы успеть договорить. И мы пошли. Регги моталась в стороны от тропки, внезапно выскакивая из кустов - со свешенным набок от счастья языком. Я, смеясь, смотрела на неё. И завидовала. Она-то может бегать сколько угодно. Надо бы отпроситься у Сергея домой и выпросить у Ани её старые кроссовки. Я же помню, она их не выбросила. Они только в дождливую погоду промокают, а так - целёхонькие. Как раз для бега.

Додумавшись до выхода из положения, я уже с облегчением зашагала рядом с Вадимом, который с юмором рассказывал, как он учился играть на гитаре.

Дальше как обычно. Завтрак. Перевязка. Час с вязанием. Потом Андрей отдельно кормил Сергея, а я сидела в своей комнате...

Стук в дверь. Я подошла открыть. Андрей.

- Сегодня пятница. Обычно по пятницам я езжу закупать продукты на неделю. Ты как? Не хочешь прогуляться со мной?

- А можно? - обрадовалась я.

- Можно, - сказал Андрей и протянул мне конверт, который от неожиданности я взяла сразу. - Сергей передал. Аванс.

Я было хмыкнула, но он уже развернулся и закрыл за собой дверь.

Открыв конверт и вынув деньги, я обмерла. И медленно села на кровать. Она ближе. Несколько минут просто думать ни о чём не могла. Наконец зашевелилась, машинально одёргивая сморщенное покрывало. Это аванс?.. Я вспомнила свою недавнюю учительскую зарплату... Слёзы хлынули независимо от меня. Я плакала от странной несправедливости, которую ничем не перебить, - и, как ни странно, от счастья, что хоть сейчас я смогу себе что-то позволить. И не только себе.

Я вскочила, бросилась к зеркалу. Быстро высушила слёзы. Накрасилась так, что самой страшно стало: это ж сколько штукатурки на мне! Ладно, фиг с ней!.. Главное - опухших глаз не видно!..

Ворвалась в кухню. Андрей здесь.

- Андрей! А можно, с нами Аня поедет? Мы всё-таки с ней четыре дня как не виделись, а? Мы не привыкли так надолго расставаться... Ну пожалуйста!

- Звони, конечно, - удивлённо сказал Андрей, кивнув на телефон.

К аппарату я почти кинулась.

- Одуванчик, привет! (Андрей улыбнулся и отвернулся) Помнишь, мы с тобой говорили?.. Ты сейчас как - свободна?

Мы договорились быстро. Андрей тихонько подсказал, что наш путь на рынок всё равно через мост, мимо нашего дома, так что заехать за Аней нам нетрудно.

А когда я положила трубку, он спросил, отвернувшись - чистил что-то:

- А почему Одуванчик?

- Когда волосы у неё были не слишком длинные, как сейчас, после мытья они пушились вокруг головы. Густые очень. Я начала её Одуванчиком называть, за мной - мама. Вот и... Мы прямо сейчас выезжаем?

- Угу. Сколько тебе времени на подготовку?

- А я уже всё, - удивилась я и рассмеялась. Хорошо-то как!..