– Ты знаешь, что ты наделала?

«Адам» – Стаффорд холодно глядел на «надкушенное яблоко». Раквелл Канлайф нервно дернулась в своем высоком кресле.

– Что еще?

– Ты только что нарушила самое важное правило в инструкции.

– Зато теперь мы будем знать. Шеврон подобрался к чему-то важному.. Если Вагенер бросит его в беде, тогда он я в н о что-то крутит. Совершенно очевидно, что нам следует расследовать это.

– Только попытайся и сразу окажешься на гауптвахте. В один миг.

– По-моему, ты преувеличиваешь.

Сигнальное устройство на ее пульте засветилось пурпурно-красным.

– Ну, теперь ты видишь. Вагенер выходит. Это необычно для этого времени. Держу пари, он собрался встретиться с кем-то относительно этого.

Стаффорд уже перешел свой рубикон.

– О'кей. Возможно, ты права. Пойду посмотрю. Доверяю тебе принести передачу в приемный день и утешить мою мать.

Стаффорд «засек» прямую фигуру Вагенера, когда тот поднялся наверх из подземного туннеля, и последовал за ним, держа дистанцию в пятьдесят метров, в то время как тот быстро продвигался через шлюзовые отсеки на переходной дорожке между зонами.

Это продолжалось недолго. Вагенер сошел у высотного квартала, где располагались службы Регионального Медцентра, и поспешно вошел в подъезд, даже не оглянувшись.

Зайдя за ним следом в вестибюль, Стаффорд успел заметить, как спину шефа скрыла захлопнувшаяся дверь лифта. Он пробрался сквозь пеструю толпу, стоящую в регистратуру, подошел к лифту и стал следить за надписями на панели. Кабина остановилась на двадцать втором этаже. Это была секретная зона, заштрихованная на панели зеленым, которая относилась к правительственному Научно-Исследовательскому Центру. Без сомнения, там у входа располагался контрольно-пропускной пункт. Вагенер мог воспользоваться своим собственным служебным пропуском, выдаваемым только высшему начальству, все остальные подвергались тщательной проверке.

Подъехала вторая кабина, и из нее вышли трое. Еще не имея никакого определенного плана, Стаффорд бросился вперед, обогнав какого-то пожилого мужчину с гипсом на левой ноге, с трудом передвигавшегося в сторону лифта, и вырвал активатор двадцать первого этажа.

Когда лифт тронулся, Стаффорд забрался на полку, предназначенную для носилок, и исследовал потолок. В самой середине располагался аварийный люк. Стаффорд ослабил зажимы и опустил его внутрь. Выдвижная лестница на внутренней поверхности дверцы опустилась до самого пола, едва не стукнув его по голове, и Стаффорд выбрался на крышу, в заполненное тусклым светом и свистом быстро двигающегося механизма пространство.

Осторожно сдвинувшись почти на самый край, Стаффорд втянул лестницу обратно и закрыл крышку люка в тот момент, когда кабина медленно затормозила.

Когда он выпрямился, двадцать второй этаж оказался как раз на уровне его глаз. Кабина, в которой ехал Вагенер, все еще была здесь. Внимание Стаффорда привлекли скобы в углублении на левой стороне стены. Он ухватился за ближайшую и повис как раз тогда, когда его кабина начала опускаться. Раскачавшись, он поддел носками ботинок механизм расцепления дверей и разомкнул его.

Двойные двери приоткрылись на сантиметр, готовясь принять кабину. Через узкую щель Стаффорд смог разглядеть лестничную площадку и Вагенера, разговаривающего с одетым в штатское и с карабином наперевес охранником.

Даже глава Особого отдела мог столкнуться с определенными трудностями при прохождении в Центр. Безопасность здесь строго соблюдалась.

Стаффорд поднялся чуть выше двадцать второго этажа и оглядел шахту. Как раз прямо над дверью к стене была прикреплена шестью винтами -прямоугольная решетка шириной примерно в полметра. Скорее всего, это была вентиляционная шахта, которая могла привести его в коридор внизу.

Стаффорд принялся отвинчивать гайки, начав с верхнего левого угла, и уже освободил четыре винта, когда почувствовал, как легкий ветерок начал трепать его широкие брюки. Это поднимался лифт.

Стаффорд вытер ладонью взмокшую шею, освободил последний винт и отодвинул решетку.

Но влезть внутрь оказалось не так-то просто, и металлическая рама завибрировала под его руками, когда он, ухватившись за край отверстия, задыхаясь, ввалился внутрь. Бок быстро движущейся кабины коснулся его волос, а открытый в гримасе рот наполнился пылью.

Протискиваясь глубже вперед ногами л ощупывая ими пространство перед собой, Стаффорд через два метра очутился в месте пересечения вентиляционных магистралей. Он повернул налево, развернулся лицом вниз и начал двигаться вперед вдоль узкой круглой трубы, где с каждой стороны у него оставалось не более двух сантиметров свободного пространства.

Абсолютной темноты не было, поскольку в местах расположения вентиляционных выходных отверстий в потолке нижнего этажа пробивались пятна рассеянного света. Через каждые пять метров пространство расширялось, образуя перекресток с перпендикулярной вентиляционной магистралью. Следующее вентиляционное отверстие выходило на главную дорогу. Стаффорд задержался около него, глядя вниз, в облицованный белым кафелем коридор. Через несколько секунд показался Вагенер. Пройдя немного вперед, он 'свернул в комнату направо.

Стаффорд дополз до очередного перекрестка и свернул направо. Через пять метров он натолкнулся на отверстие, забранное решеткой.

Лицо лежащего на койке человека было хорошо знакомо ему. Вагенер успел в рекордное время надеть на себя стерильную сорочку и запрыгнуть в койку.

Чей-то голос без каких-либо ноток теплоты и заботы о больном холодно произнес:

– Вы не должны были сюда приходить. Вам предписывалось избегать посещения aforo места.

Хотя губы лежащего оставались неподвижны, голос Вагенера произнес:

– Я должен был сообщить об этом, ибо рассматриваю это как чрезвычайную ситуацию. Кодовое название операции стало известно агенту Шеврону, а возможно, и его спутникам. По-моему, было большой ошибкой использовать географическое название. Это может указать направление.

– Но вы можете скрыть эту информацию. Позаботьтесь о том, чтобы этот человек.не значился среди живых. А мне остается только надеяться, чго ваш непродуманный поступок не будет иметь серьезных последствий. Конец уже не за горами. Еще несколько дней, и процесс, который мы запустили, станет необратим. Сейчас не время терять, голову.

– Дело не в. потере головы.

– Вы передали информацию. Будем считать, что ваш поступок оправдан. Теперь приступайте к тому, что вы должны были сделать' уже давно.

Стаффорд начал двигаться назад. Ему очень не хотелось оставлять старого ублюдка здесь, на его ложе страдания, но он был не в состоянии представить даже свое собственное ближайшее будущее. В данном раскладе не было абсолютно ничего хорошего, но не было никакого сомнения, что он обязан добраться туда, где на его сообщение отреагируют должным образом.

***

Анна Рилей вышла из машины, не доезжая до тягача метров пять, и Закайо, оторвавшись от целиком зажаренной туши, непринужденной походкой направился им навстречу. Он просунул голову и плечи в приоткрытую дверцу и сообщил:

– Этот Голдманн. Он работает на Мак-Аскилла. Мне кажется, он нас в чем-то подозревает. Заставил его связаться с их главным управлением и сообщить, что они подобрали нас. Об этом будет передано сообщение в вечерних новостях.

Они шли молча. После вызова Вагенера, Шеврон замкнулся, сосредоточившись на тех фактах, которыми располагал, и пытаясь собрать их воедино. Анна Рилей все никак не могла примириться с тем, что она совершила, и не могла оправдать это даже необходимостью. Может быть, происшедшее диктовалось логикой момента в тот миг, когда она нажала на спусковой курок, но это выходило за рамки ее жизненного опыта.

Средства достижения цели так же важны, как и сама цель. Совершив не свойственное ей насилие, она почувствовала, что теперь не сможет с надеждой смотреть в будущее, даже если кто-нибудь и смог бы доказать ей, что будущее зависит от исхода борьбы с врагом у ворот твоего дома.

Возможно, это была естественная реакция на происшедшее. Она была от природы пацифисткой, а Шеврон – прирожденным убийцей. Во всяком случае, это не могло служить предметом интеллектуальной дискуссии; это было из области переживаний, и она чувствовала себя глубоко несчастной.

Даже жизнерадостное приветствие Паркера, когда они подошли к огню, не изменило ее настроения. Он пустился в пространные объяснения относительно кувшина, который они монтировали с Лойз, не упуская ни единого нюанса, который мог бы вызвать волнение в профессиональных кругах. Но это не помогло сгладить неловкость ситуации. Мак-Аскилл нервничал, сознавая, что нарушил закон гостеприимства. Голдманн был холодно насторожен.

В конце концов Мак-Аскилл прервал монолог Паркера.

– Итак, мистер Шеврон. Теперь, когда у вас есть свой собственный транспорт, я предполагаю, что вы пожелаете продолжить ваше путешествие. Я имею в виду, что вы захотите путешествовать дальше. У нас есть некоторый излишек продовольствия, так как наша экспедиция оказалась короче, чем мы планировали. Ганс приготовит вам все необходимое. Этого будет достаточно на день или два, до тех пор, пока вы не сможете обеспечить себя провиантом. Куда вы теперь направитесь? Я имею в виду, какова ваша следующая цель?

– Юг,- ответил Шеврон.- Мы поедем обратно в Гамбию. Я должен решить вопрос относительно машины, которой мы лишились. Это весьма любезное предложение. Дневного запаса вполне хватит. Выпишите счет, и я оплачу.

– Об уплате не может быть и речи. Я рад оказать услугу. Я имею в виду – рад быть в состоянии помочь. Когда вы отправляетесь?

– Как только сможем. Думаю, не раньше чем через полчаса. Только загрузим припасы, если они уже готовы. Мы вам премного благодарны.

Голдманн с неохотой подчинился и медленно двинулся к песчаному тягачу. Было совершенно ясно, что он думал обо всем этом. Он считал, что их необходимо задержать до тех пор, пока не придет ответ на запрос Мак-Аскилла.

Через двадцать минут погрузка была закончена, и все снова собрались у огня. Внезапно опустились сумерки. Все это время Голдманн по пятам следовал за Шевроном.

Паркер вынес портативный реализатор из тягача и поставил его под пальмой. Передача началась с рекламы инжира. Уединенная группа у костра пополнилась двумя верблюдами, нахально уплетающими огромную кучу инжира. Она постоянно таяла и в конце концов исчезла совсем. Изюминкой этого шедевра была эффектная строка в заключение: «Дайте Ахмету сегодня вечером инжир!» Потом пошла программа новостей.

Некто в белой куртке и красной феске просмотрел несколько листков, лежащих на столе, и сказал:

– В этом коротком информационном сообщении говорится о двойном убийстве, совершенном в древнем городе Гате.

Шеврон отступил немного в сторону и с размаху ударил правой ногой прямо Голдманну по руке в тот момент, когда она легла на приклад его причудливого бластера. На какое-то мгновение все замерли. Внезапно Голдманн рубанул ребром ладони, метя Шеврону в шею.

Шеврон увернулся, и вытянутые пальцы Голдманна коснулись воротника его рубашки. Затем он сцепил руки в замок и нанес сокрушительный удар по коротко остриженной голове Голдманна.

Потеряв равновесие, тот упал лицом в песок, но почти тут же приподнялся, тряхнув головой, и уже приготовился к новому броску, когда голос Шеврона спокойно предостерег его:

– Не пытайся сделать это, Ганс. Бросай свой ремень. Бластер, направленный прямо в лоб Голдманну, решил исход поединка. Это было совершенно бессмысленно. Закайо, сверкая зубами и поигрывая ножичком, отражающим свет костра, подхватил брошенный пояс и перебросил его себе через плечо.

Внимание окружающих было вновь отвлечено диктором. Он приступил к изложению содержания своего сообщения.

– Последними посетителями медцентра были двое – мужчина и женщина. В округе они незнакомы. Женщина темноволосая, хрупкого телосложения; одета в белый комбинезон; возраст примерно двадцать пять лет. Мужчина: выше среднего роста, крепкого телосложения; одет в защитную рубашку с зелеными пуговицами; глаза серые или зеленые, волосы каштановые. Они требуются для допроса. Это все, друзья. Мы будем ждать ваших сообщений. Позвоните нам, если вы встречали этих людей. «Северные Региональные Факты» назначили вознаграждение в пятьдесят кредиток за любую полезную информацию.

Лойз, будучи импульсивной девушкой, воскликнула: «Это о них!» – и зажала рот рукой, чтобы «притворить ворота конюшни, когда коня уже увели».

– Не беспокойтесь, Лойз, я не собираюсь отнимать у вас ваш кувшин,- успокоил ее Шеврон.- Это длинная история, но она не имеет ничего общего с тем, о чем вы подумали. Поверите вы или нет, но эти двое были вражескими агентами. На тот случай, если у вас возникнут какие-либо неверные представления относительно случившегося, вы должны будете отправиться вместе с нами. Выключи реализатор, Крис, и переведи компанию к автомобилю.

Мак-Аскилл попытался возразить:

– Я хочу предостеречь вас, Шеврон. Вы создаете себе множество неприятностей. Я имею в виду, вы добавляете себе проблем. Моя организация не потерпит вмешательства в дела ее служащих. Я должен буду подать жалобу на самом высшем уровне.

– Вы можете подать ее, куда вам будет угодно, это, конечно, ваше право, а сейчас отправляйтесь к машине.

Перегруженная машина хяжёло осела, и Анна. Рилей, заняв место у пульта, смогла поднять ее не больше чем на полметра над самыми высокими кронами подлеска. Шеврон, усевшись скрестя ноги в грузовом отсеке и положив бластер на колени, крикнул вниз, в проход:

– Веди помедленнее, Анна, в сторону дороги, по которой мы приехали, а через десять килрметров посади машину.

Анна Рилей преодолела это расстояние лишь за двадцать минут, всю дорогу ощущая спиной напряженное молчание сзади. Когда машина соскользнула вниз, к стоянке, Шеврон обратился к пленникам:

– Поверьте, Мак-Аскилл, я сожалею, что вынужден поступить так, но от этого зависит слишком многое. Я должен быть уверен, что никто из вашей компании не захочет поймать удачу прежде, чем мы уедем. Теперь выходите и идите пешком. Вы не сможете пройти мимо Гата.

Когда машина поднялась, обдав изгнанников облаком песка и пыли, Шеврон высунулся наружу и выбросил в темноту портупею с поясом. Затем он пристроился рядом с пилотом и оглядел светящуюся схему с разбросанными по ней значками.

– Все указывает на Полярный Научный комплекс. Он и будет конечной точкой нашего предприятия. Орман отправился туда. Поддано зубрил теорию истечения льдов. Яманак бьет набат,

– Это название обозначает какое-то место,- подумав, ответила Анна Рилей.- Я думаю, это гора. Около Северного Полюса. Она упоминается в отчетах о полярных исследованиях. Это слово из лексикона эскимосов.

– И ты только теперь говоришь это! Давно ли ты сидишь на этом Клондайке информации? . .

– Мне кажется, я слышала это раньше, только не помню, при каких обстоятельствах. Это сидело где-то глубоко в подсознании, а теперь вот всплыло наружу. Да, теперь я твердо в этом убеждена.

– У тебя подходящее подсознание. Напомни мне, чтобы я занялся им как следуем, когда у нас появится свободная минута.

Закайо постучал ножом по спинке сиденья и внес практическое замечание:

– Это – долгий путь. Вряд ли этот разбитый челнок собирается доставить нас так далеко.

Это была правда, и она влекла за собой еще один вопрос.

– Да? – переспросил Шеврон.- Нет, не так. С вас достаточно. Триполи недалеко, и это довольно большой город, чтобы вы могли там скрыться. Оттуда я продолжу путь один.

Машина спланировала вниз и аккуратно пришвартовалась к дороге. Анна Рилей убрала руки с пульта и спокойно спросила:

– Ты говоришь так, потому что думаешь, что мы не так умны и ловки, как ты? Или потому, что не доверяешь нам? А может, ты считаешь, что мы не захотим продолжать путь вместе с тобой? Я отправилась в это путешествие далеко не добровольцем, но теперь хочу увидеть конец. К тому же, это меня ожидает полиция, потому что это я убила Честер.

– Никто не знает об этом.

– Я знаю, и этого достаточно.

– Я тоже смогу быть полезен, босс,- поддержал ее Закайо.- Может оказаться так, что ты будешь рад любому, кто сможет прикрыть тебя. Я хочу идти с тобой.

Немного поразмышляв, Шеврон решил, что в их словах есть смысл. Если исходить из практического расчета, это могло повлиять на то, сможет ли он туда добраться или нет. Он отдавал себе отчет в том, что просто хотел уберечь ее от дальнейших неприятностей. Может быть, он не имел права становиться на их пути, исходя все равно из личной ли или общественной пользы. Наконец он сказал:

– Это смелое решение, и я отдаю ему должное. Пусть будет так, если, конечно, это то, что вам нужно. Поднимай машину, Анна, и держи курс на Триполи. Выжми из нее все, на что она способна.

В полной темноте, не зажигая огней, челнок летел над пустыней, отбрасывая на песок темную бесформенную тень. Лишь луна и огоньки на навигационной карте освещали их путь. Каждый час в новостях повторяли сообщение из Гата. Были подняты все силы Региональной Безопасности, но налетчики, казалось, исчезли без следа. Потом выступил господин А. Викерс с историей, которая могла бы пролить свет на происшедшие события. Приводилось описание челнока, и довольно точное. Ареста можно было ожидать в любую минуту.

– Пустыня подобна морю, и ее нельзя обыскать в пять минут,- высказал свое мнение Шеврон.- Мы будем очень осторожны до тех пор, пока не доберемся до главного центра.

– Что ты имеешь в виду?

– Между Триполи и Копенгагеном существует трансконтинентальное ракетное сообщение. Мы воспользуемся этим и доберемся до Копенгагена. Затем еще один перелет до Рейкьявика, а оттуда совсем недалеко.

– Только как нам удастся сделать это?

– О Заке еще не было сказано ни слова. Он может заказать билеты на рейс. Я знаю человека в Триполи, который сможет выправить нам документы. Анна, для начала приобрети светлый парик. Я думаю, это должно выглядеть весьма привлекательно.

– Да. Необходимая принадлежность женщины-убийцы.

– Вот именно. Только он должен быть немного вьющийся и аккуратный. Кроме того, неизменная улыбка, и кто знает, как это может изменить внешность женщины.

Долгий окольный путь привел их к побережью. На уже начавшем розоветь востоке появилась светящаяся полоска отдаленных предместий.

Шеврон, растянувшись на полу и прильнув к обзорному иллюминатору, повел машину сквозь лабиринты темных узких аллей, словно какой-нибудь разухабистый морской волк, и в конце концов опустил машину на стоянку, рядом с круглосуточно работающим бистро. На нежно-голубом поле вывески кроваво-красными буквами было выведено: «Небесный кокон».

– Зайдите внутрь и посмотрите, как отдыхает другая половина человечества,- сказал он.- Они здееь не будут задавать слишком много вопросов. Я вернусь примерно через час. У вас будет достаточно времени размотать этот кокон, если вы, конечно, найдете его. – До встречи.

Прежде чем Анна Рилей успела вымолвить слово, он покинул челнок и растворился в темноте.

Поднимаясь по шаткой пожарной лестнице ветхого многоквартирного дома, Шеврон прекрасно сознавал, что судьба предприятия будет целиком зависеть от его рискованной попытки. Два года назад Лавери жил здесь и по слухам, доходившим до него, никем не заменялся и никуда не переводился. Но это была достаточно гибкая служба. Во время «затишья» могла сработать любая из множества случайностей. Шеврон не был даже уверен, что сможет отыскать квартиру.

Двигаясь бесшумно, как кошка, он поднялся до седьмого этажа, перелез на узкий балкончик и стал двигаться к пожарной двери. Она оказалась запертой на замок. Короткая жгучая струя бластера выплавила язычок замка, и дверь вдруг против всяких пожарных правил безопасности распахнулась внутрь.

Он оказался в темном грязном коридоре с маячившим в дальнем конце мутным освещением. Он миновал выход на лестничную площадку и оказался перед пятью углубленными дверьми. Вдруг он вспомнил номер. Тридцать три. Это была последняя из трех дверей напротив лестницы.

Лавери, типичный представитель Средиземноморья, еще не совсем отошел от сна и, тяжело дыша, с трудом произнес:

– Не сейчас, Зуликха. Иди домой,- и тут же попытался нащупать под подушкой лазер.

– Спокойней, ты, распутная свинья,- приказал Шеврон".- Что меня больше всего удивляет, так это то, что ты до сих пор еще жив.

– Шеврон. Марк Шеврон.

Это было произнесено с такой интонацией, которая не оставляла никаких сомнений, что Лавери еще' совсем недавно слышал это имя.

– Он самый. Теперь слушай спокойно. Надвигается что-то, чего я не понимаю. Но для. начала, ты должен выбросить из головы все, что тебе сообщил Вагенер.

– Это будет не так-то просто.

– Послушай, я мог бы запросто убить тебя, но мне необходима помощь. Ты сможешь обратиться к Вагенеру потом. По дороге я связался со штаб-квартирой. Они там не слишком уверены в нем.

– Ах, вот как?

– Я собираюсь поднять тебя. Не предпринимай ничего, пока не выслушаешь меня.

Было еще слишком преждевременно делать какие-либо окончательные выводы и связывать воедино разрозненные факты, но Лавери показал, что зарабатывал свое жалование не зря, задавая по ходу рассказа весьма разумные и обдуманные вопросы.

Наконец он сказал:

– Да, дела. От этого смердит за версту. Я пытался связаться с Куртом Глазманом, агентом в Палермо, но мне это ни разу не удалось. И никакого намека на то, куда он мог подеваться. Крысы бегут с тонущего корабля. Я помогу тебе, но вы очень рискуете. Может, не стоит влезать в это дело? Хватит уже испытывать судьбу.

– Этого от тебя не потребуется. Подготовь документы, но только быстро, и ты снова сможешь предаваться своим эротическим фантазиям.

– Это не фантазии, поверь мне. Этот аванпост уже рухнул.

– У тебя будет возможность передвинуть его немного вперед. Лавери отсутствовал уже сорок три минуты, и Шеврон начал подумывать о том, что его красноречие было растрачено впустую, когда в коридоре раздался шум шагов, издаваемых явно не одним человеком. Он решил, что это были жандармы.

С бластером наизготовку Шеврон встал за дверью и стал ждать. Но это был всего лишь Лавери с арабом, закутанным в широкий балахон, перетянутый желтым поясом с изящной застежкой.

– Неосуществимое всегда занимает минимум времени,- сообщил Лавери,- но с условием полной боевой готовности. Вот билеты на восемь ноль ноль Т.С.Р. в Копенгаген. Вы – промышлен-ник4 Девушка – ваш секретарь. Вы посещали филиал – завод по производству точного нарезного инструмента. Точение, сверление, нарезание внутренней резьбы, бурение – все это в кратком изложении. Поможет вам сориентироваться в возможной беседе.

Африканец путешествует сам по себе. Он занимается торговлей репсом для упаковки продуктов. Багаж упакован в соответствие с легендой, на случай таможенной проверки. Я положил туда пачку скабрезных открыток, чтобы придать вам более симпатичный образ.

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу ответить вам тем же.

– Надеюсь, такой необходимости не возникнет. Юсуф отвезет вас к вашим друзьям, а затем доставит к границе. Здесь парик для девушки и одежда для вас. Удачной охоты. Смотрите, не отморозьте свои конечности.

Шеврон на какое-то мгновение заколебался, и Лавери принял это без тени обиды.

– Я знаю. Я знаю, о чем ты думаешь. Что Юсуф может доставить тебя и друзей прямехонько в полицейский участок? Ты хочешь, чтобы, я сопровождал вас?

Слишком много было такого, что не поддавалось учету, и Шеврон решил, что должен что-нибудь принять просто на веру.

– Все хорошо. Ладно. Но это при условии, что ему известно, что, если возникнут какие-либо проблемы,- он умрет первым.

Юсуф поручился за себя голосом, в котором не было и намека на восточный акцент.

– Не беспокойтесь, мистер Шеврон. Я понимаю. Все будет хорошо.

Когда они добрались до «Небесного кокона», светило уже перебралось на другую сторону города. Шеврон не терял времени даром. Ограниченный тесными рамками городского челнока, он придавал себе на вид обычного трансконтинентального пассажира с сезонным билетом в кармане. Краска для волос и специальный пергамент, натягивающий 'кожу, совершенно изменили его внешность.

Опустив челнок на стоянку у подъезда, Юсуф сказал с одобрением:

– Прекрасная работа, мистер Шеврон. Я не буду покупать у вас инструмент, но весьма возможно, что вы и в самом деле попытаетесь продать мне один или несколько.

Шеврон, не терпевший фамильярности, перебил его:

– Не выключай мотор. Я туда и назад. Внутри его стала одолевать сомнения. «Небесный кокон» представлял собой лабиринт, образованный из развешанной кругом раскрашенной в разные цвета марли.

Перескакивающая с тональности на тональность странная музыка, звучащая повсюду, совершенно сбивала С толку. Все это, видимо, должно было обозначать покровы неизведанного, уносящего в необозримые просторы космоса.

Будто материализовавшись из воздуха, прямо перед ним возникла обнаженная нубийка с бритой наголо головой – превосходный образец классических пропорций, с грудями, словно массивные клыки ягуара.

– Я ищу девушку, европейку с темными волосами.

– Ноэлли? Если бы она была здесь, я бы ее увидела.

' Шеврон должен был признать, что вряд ли было правильным считать, что весь мир должен следовать ходу его мыслей.

– Нет. Посетительница. Она здесь с африканцем.

– О, идите в ту сторону. Они в баре.

Небольшое чревоподобное пространство в центре лабиринта было буквально забито извращенцами всех возрастов и оттенков. Исполнительница стриптиза заканчивала популярный здесь акробатический номер, усложняющийся последовательностью элементов, не вынимая зажженной сигареты изо рта. Когда Шеврон коснулся плеча Анны Рилей, она ответила так, словно произносила это уже не в первый раз:

– Ответ – нет. Убирайтесь.

Поколебавшись не более секунды, она отвернулась. Шеврон сообщил:

– Это я, ваш товарищ по пустыне. Возьмите себя в руки и следуйте за мной.

Всю дорогу до челнока она молча выслушивала его объяснения. Взяв парик, она взвесила его в своей руке так, словно решала, надевать его или нет.

– Что такое? Ты не желаешь прожить остаток своей жизни в качестве блондинки?

– Нет, не то. Я только хочу понять – заслуживает ли 'это стольких усилий. За что мы боремся? Чем таким обладает Северное Полушарие, что мы должны сражаться за него?

– У него есть свобода.

– Свобода убивать и посещать места, подобные этому?

– Ты устала и смотришь на все с пессимизмом. У тебя была стоящая работа в Аккре. Ты сама должна решить, что тебе делать дальше. Только не обманывайся пеной на поверхности стакана.

Настойчивый голос Закайо прервал их:

– Посетители. У входа. Только что прибыли.

Длинный красный челнок гражданской караульной службы пришвартовался к подъезду. Юсуф включил двигатель, и они поднялись с огороженной территории в тот самый момент, когда цепочка охранников уже рассыпалась вокруг стоянки, готовясь к облаве.

Юсуф сказал:

– Можете рассчитывать на молчание. Никто здесь не проронит лишнего слова. Но чем скорее вы окажетесь на месте, тем будет лучше для вас.

***

Для Анны Рилей зеленые и голубые пространства Рейкьявика с его правильными рядами маленьких белых домиков показались, такими же нереальными, как и картинка на открытке. Смена впечатлений происходила слишком быстро для того, чтобы было время успеть все это переварить. Разумом она понимала, что перед ее взором пронеслась четверть земного шара, но это, скорее всего, могло пригодиться лишь для лекции о путешествиях с показом диапозитивов для кого-нибудь другого.

Она наспех поела и немного вздремнула. Картина, которая открылась их взору, была поистине фантастична. Через всю Европу протянулись шельфовые льды, готовые выпустить свои языки за пределы Гренландии.

Рейкьявик оставался лишь небольшим оазисом, находящимся в осаде и сдерживающим угрожающий поглотить его белый поток четырьмя башенными реакторами по периметру.

Шеврон прервал ее размышления.

– Все в порядке. С Полярным комплексом налажено постоянное сообщение. Перевозка грузов, смена персонала – все проходит через Рейкьявик. Нет проблем. Всегда есть свободные места – я узнавал.

Теперь, когда цель была близка, Анна смотрела на задачу как на неразрешимую.

– Но ч т о ты можешь сделать? Если бы это было так просто, это уже было бы сделано кем-то другим. Ты видел, что у них тут за погода. Они должны были провести расследование на правительственном уровне и убедиться, что на станции делали все возможное.

– Все равно, не могу не согласиться с тобой. Но там есть нечто, не вписывающееся в общую картину. Ты останешься в Рейкьявике, снимешь номер в гостинице, где сможешь с пользой провести время – почитать хорошую книгу или заняться вязанием свитера.

– Уж если я зашла так далеко, то пойду до конца.

Управляющий оказался совершенно прав. Все оказалось достаточно просто. Никто не чинил никаких препятствий в проезде, не считая формальной проверки документов и звонка в комплекс, чтобы сообщить об их прибытии.

Бесцветный диск солнца скудно освещал окружающий ландшафт, а когда служебный челнок пошел на посадку, вдоль посадочной полосы Полярного Научного Комплекса зажглись огни. В тени, отбрасываемой огромным, напоминающим по форме сердце горбылем горы можно было различить несколько надземных сооружений. Два ручейка красных огней, теряясь в полутьме и завихрениях мелкого колючего снега, сбегали к подземному городу, построенному в вечной мерзлоте.

В смысле безопаснсти это место поистине было божьим даром. Здесь был только один вход. Скорее всего, он являлся и единственным выходом, и организация предпочла, видимо, использовать каприз природы, чтобы скрыть его, не создавая ненужной шумихи, которая непременно бы последовала, запрети они посещение комплекса любопытствующей публикой.

Это место поистине было настоящей находкой для потенциального самоубийцы. Короткая прогулка к стоящему в отдалении приземистому блоку лишь подтвердила это. Решившемуся свести счеты с жизнью достаточно было только выйти наружу, и через несколько часов медицинская бригада выкапывала бы для него могилу с помощью горячей струи из брандспойта.

У конторки клерк-андроид пристально изучил визы, выданные им в Рейкьявике, и выбрал подходящее случаю приветствие.

– Гостям будет предоставлено жилье в блоке Н на третьем уровне. Возьмите, пожалуйста, по экземпляру руководства. Правилам необходимо следовать точно. Это для вашей же собственной защиты. Справочное находится на третьем уровне. Там вы сможете узнать, как добраться до департамента, если у вас возникнет такая необходимость. В случае каких-либо затруднений вам следует обратиться по внутреннему видео в приемную Городской Управы. Канал ТС 001. Багаж вам доставят.

На третьем уровне в круглом вестибюле, выполненном в приятных пастельных тонах, что, по-видимому, успокаивающе действовало на ум и настроение долгосрочных мучеников, Шеврон увидел свое имя в приказе, только что напечатанном. Рядом список расположения различных служб, с указанием направлений и расстояний. Здесь располагались общежитие, постоянных резидентов, зал отдыха, различные клубы, театры, отель для транзитных пассажиров, рестораны и крытый бассейн с подогревом. Кроме того, здесь располагался медицинский центр с традиционным названием: «Главный госпиталь. Яманак».

Шеврон тихо заметил:

– В таком случае, это то, что мы ищем. Самое сердце предприятия. Ненадолго заглянем в общежитие и отправимся в центр. Теперь наше судно отдано на волю волн, и дойдет ли оно до места назначения – предугадать невозможно.

В данном случае им оставалось лишь точно придерживаться правил, перечисленных в инструкции. Первый пункт, выполненный красным шрифтом, гласил: «Все посетители, регистрирующиеся в отеле «Полуночное Солнце», обязаны представить справку медцентра. Комплекс стерилен, и все резиденты, живущие здесь достаточно долго, теряют иммунитет. У всех посетителей должны быть вовремя сделанные прививки».

Видно было, что дизайнеры поработали здесь на славу. Перспектива тщательно подобранных сменяющихся тонов позволяла взору вырваться за пределы его ограниченной тесными рамками тюрьмы. Полупрозрачные области давали ощущение почти космического пространства. Нужно было отдать дань человеческой изобретательности, сумевший приспособиться в чуждой окружающей среде. Однорельсовый челнок доставил их из отеля к «Дженерал Яманак» почти по полукилометровому туннелю ослепительно белого снега. Дежурный клерк, подтянутый рыжеволосый мужчина, проводил их в приемную и вызвал дежурного врача.

Ждать пришлось около пяти минут. Наконец в приемной появилась некая личность высокого роста, одетая в белый халат, из-под которого торчали широкие брюки. Обрамленное седыми волосами лицо выглядело неестественно молодым. Флажок на лацкане указывал, что перед ними – доктор Фаоиола Дент. Весьма недовольная тем, что ее оторвали от дела.

Она торопливо прошла в кабинет прикрыла дверь и проговорила в интерком неприятным скрежещущим голосом:

– Входите по-одному. Сначала женщина. Анна Рилей пояснила:

– Она – биомех. Я хорошо знаю этот тип. Все железки спрятаны под этой надежно защищенной кожей. Может существовать около ста лет.

Независимо от возраста, доктор Дент оказалась достаточно проворной. Анна Рилей появилась в приемной ровно через три минуты с зажатым в руке пропуском и в явном замешательстве.

– Я показала ей свою медицинскую карточку, где отмечены все прививки, сделанные полностью в соответствии с установленными сроками, но она все же настаивала на дополнительной. Я согласилась.

Закайо, вызванный следующим, задержался у двери.

– Мне это не нравится. К чему бы ей настаивать на этом?

– Просто чтобы не оставлять камня на камне. Это у них в «крови». Обычно они занимаются с прибывающими и отбывающими посетителями. Успокойся.

– Надеюсь, ты права.

Когда Закайо вышел из кабинета, вид у него был все еще обеспокоенный.

– У нее уже был приготовлен заряд в пистолете для прививок. Чрезвычайно меткий снайпер – едва приподняла его и пальнула поверх стола.- Он потер левое плечо в том месте, куда угодил заряд. Ничего не чувствую. У нее тут, видимо, хорошая практика. Пожалуй, я верш ci в гостиницу и подожду вас там.

– Годится. Ты пойдешь с ним, Анна, а я подойду, как только закончу здесь.

Шеврон ожидал сопротивления, но Анна вдруг стала необыкновенно послушной и последовала за Закайо.

Прозвучавший раздраженным тоном следующий вызов заставил Шеврона направиться в кабинет. По дороге он прихватил с журнального столика продолговатую пластинку с надписью «Не курить» и засунул ее под рубашку с левой стороны.

Холодные голубые глаза в упор смотрели на него по ту сторону письменного стола. При ближайшем рассмотрении Фабиола Дент выглядела скорее как андроид, нежели как человек. Скорее всего, все эмоции были удалены вместе с ее другими ненадежными органами. Интуиция у Закайо работала безошибочно.

Доктор проговорила:

– Мы здесь должны быть абсолютно уверены. Если вспыхнет эпидемия, то она может уничтожить весь персонал. Это очень опасно.

Пистолет поднялся почти небрежно, но прицел оказался точным. Существа, подобные Фабиолё Дент, были последовательны в своих привычках: раз выбрав для себя мишень, она уже не могла отступить от привычной схемы поведения. Шеврон почувствовал, как заряд с глухим стуком ударился о пластинку, и слабым голосом произнес:

– Вы не оставляете за мной никакого права выбора. Как это? Я мог оказаться аллергиком.

Ее глаза оставались безучастными.

– Вы сами, по собственному решению приехали сюда, значит, обязаны следовать нашим правилам, диктуемым необходимостью.

– Могу я увидеть доктора Ормана?

– Вы знакомы с доктором Орманом?

– У меня есть сообщение для него. От старой знакомой. Доктора Честер.

Даже биомех не мог совершенно избавиться от биологического наследства. Глаза доктора непроизвольно блеснули, но она довольно быстро справилась с собой.

– Подождите в отеле. Я переговорю с ним. Но не могу гарантировать, что он захочет встретиться с вами. Он весьма занятой человек.

***

Шеврон принял душ, завернулся в полосатое полотенце и, закурив сигарету, принялся мерить шагами комнату. Дверь, соединяющая номер Шеврона с номером Закайо, оказалась запертой, и он постучал в нее.

– Зак? Я зайду за Анной, и мы будем ждать тебя в баре минут через пять. О'кей?

Ответа не последовало.

Шеврон неторопливо оделся, отдавая должное комфортабельности номера. Такая комната, прекрасно обставленная, могла находиться в любом шикарном отеле любого города. Казалось совершенно нелепым запихивать бластер за пояс брюк в таком месте. Одевшись, он вышел, испытывая теперь лишь спокойствие и уверенность.

В коридоре Шеврон коснулся двери Закайо. Она оказалась не запертой, и он вошел. Африканца нигде не было видно, но из ванной доносился шум воды.

Шеврон остановился на пороге ванной комнаты.

– Зак?

Ответа снова не последовало, а темная тень на перегородке из матового стекла оставалась, неподвижной.

Внутри было так тесно, что он не мог даже упасть. В груди у него торчала рукоять длинного ножа. Вода вокруг была все еще кроваво-красного цвета. Горечь и ненависть переполнили душу Шеврона. Он оказался Ионой ‹Библейский пророк. Здесь – в значении «человека, приносящего несчастье».› – Ионой всех времен. Он протащил их за собой через полземного шара как ненужную и бесполезную жертву. У доктора Фабиолы Дент, должно быть, все внутренности громко задребезжали от гомерического хохота.

А что с Анной? У нее не было под рукой ножа, но для такой сообразительной девушки не могло быть недостатка в способах.

Шеврон бросился в конец коридора и толкнул дверь. Она была заперта. Шеврон пустил в ход бластер, выжег замок и ворвался внутрь.

Анна лежала на кровати лицом вниз, совершенно неподвижная, нагая – словно изваяние. Лойз оказалась совершенно права – ее спина выглядела так, словно ее истязали с необыкновенной жестокостью.