Через три дня Джеймса Т. Кирка и Аманду выписали из клиники. Весь яд вывели из организма капитана. Джим чувствовал себя здоровым, как и раньше.

Маккою все-таки пришлось помочь ему одеться: правая рука оставалась парализованной до локтя. Неудобство временное, а пока он вынужден был ходить по Академии эдаким героем. Со вчерашнего дня, когда боль понемногу притупилась, к нему зачастили многочисленные посетители, к его удивлению, большей частью женщины. Не то чтобы он намеревался флиртовать с ТПар, ТМир или Амандой… но молва о его приключениях разнеслась повсюду и сопровождалась шокирующими рассказами об убийствах. Даже несколько женщин-землянок, не работающих в клинике, нашли предлог встретиться с Кирком. Если бы он захотел, то смог бы каждый вечер в оставшееся время пребывания на Вулкане проводить в компании новой девушки.

В данный момент он был удовлетворен обществом семьи Сарека и друзей.

Аманда была такой же прелестной и очаровательной, какой он се знал… почти не изменившейся внешне. Он думал, что после курса стазолечения она сгодится ему в дочери, но вместо этого увидел все тот же серебристый цвет ее волос, движения остались такими же соблазнительными… просто после лечения она стала крепче здоровьем, отдохнула.

Когда Аманда навещала его вечером, она заметила, что Кирк украдкой изучает ее, и расхохоталась.

– Все изменения произошли внутри организма, – ответила она на его немой вопрос. – Дегенерация нервных клеток прекратилась, и еще вот, посмотри, – она протянула свои руки, согнув их в локтях. – Суставы рук работают хорошо, на коже пропали старческие пятна. Даниэль говорит, что косметический эффект будет нарастать в течение шести месяцев, но двадцатилетней я снова не стану, Джим.

– В двадцать лет ты, наверное, такой прелестной и не была, – галантно раскланялся он.

– И мой муж говорит то же, – согласилась Аманда, озорно сверкая васильковыми глазами. – Только он так считает на самом деле. Вулканцы не ценят молодость из-за возраста, но я землянка, и поэтому по-своему тщеславна. Признаюсь, что получаю огромное наслаждение от внешнего и внутреннего омоложения. Цвет волос, правда, у меня прежний, но это для того, чтобы студенты относились ко мне с уважением, – объяснила она и добавила с улыбкой:

– Когда мне было лет тридцать пять, мои волосы начали слегка седеть, отчего цвет их был ни серебристым, ни натуральным. Я сказала Даниэлю, что проходить этот этап повторно не хочу!

Аманда чувствовала себя молодой и сильной, но Кирк обратил внимание, что Сарек, помогая ей сесть в наземный автомобиль, чтобы отвезти домой, обращается с женой, как с хрупким фарфором.

Лишь после того, как все собрались в доме Сарека, Аманда стала требовать ответов на свои вопросы. По настоянию мужа, она легла на кушетку, сам Сарек устроился в кресле-качалке, которое, по-видимому, предпочитал другим. Кирк уселся в кресло напротив, в нем, как он предположил, обычно сидела Аманда. Спок и Маккой тоже пододвинулись ближе, и все, таким образом, оказались в кругу. Создалось впечатление одной большой семьи.

– Ну, а теперь, – сказала Аманда, – я хочу послушать всю историю.

– Какую историю? – спросил Сарек, беря с камина арфу.

– Не строй из себя невинного агнца, Сарек, да и ты, Спок, тоже. Мне известно, что, пока я находилась в стазе, здесь происходили довольно нехорошие вещи. Твоя рана, Джим, тоже, кстати, имеет к этому отношение. И я очень хотела бы узнать, какая связь между ней и человеком, который не будучи целителем участвовал в мелдинге, вытаскивая меня из стаза?

Четверо мужчин переглянулись, Сарек взялся за настроечные колки арфы, то подтягивая струны, то ослабляя их, и сказал;

– Жена моя, как два таких совершенно разных события можно логически соединить вместе?

– Именно это я и хотела бы выяснить! – и стаивала Аманда. – В клинике, когда мне разрешили вставать, я заходила в разные палаты, и, как только я там появлялась, прекращались весьма интересные разговоры. Мне все-таки рассказали о том, что произошло с Джимом, но я так и не поняла, что мог делать здравомыслящий человек в горах Вулкана, да еще во время восхода ТКут.

– Мне кажется, что мой рассудок тогда был серьезно затуманен, признался Кирк.

– Чем это, интересно? – Не отставала Аманда. – Что это вы, мужчины, скрываете от меня?

– Зачем нам от тебя что-то скрывать, мать? – спросил Спок.

– Спок, тебе было еще четыре года, когда ты начал перенимать привычку отца отвечать вопросом на вопрос. Мне тогда это не нравилось, и теперь не потерплю. Скажи мне, сын мой, что ты делал в мелдинге с Сареком при выводе меня из стаза? Вместо тебя там должен был присутствовать Сорел или ТПар. Ты ведь не целитель. Спок, я не думаю, что они стали бы так сильно рисковать при обычных обстоятельствах.

Спок посмотрел на Сарека.

– Она должна знать.

– Согласен. Просто я думал, что мы все расскажем ей позже, после хорошего отдыха.

– Я не позволю вам говорить обо мне в третьем лице в моем присутствии! – сказала Аманда, сверкая глазами. – Спасибо, я уже достаточно отдохнула! Ну-ка, выкладывайте всю правду. Спок, я так полагаю, ты вернулся домой, чтобы в случае необходимости помочь отцу. Как случилось, что ты выступил в роли целителя?

– Все началось еще на «Энтерпрайзе», – решил начать Кирк, считая, что больше нет смысла таиться от Аманды, вулканцы своей скрытностью могли совсем вывести ее из терпения. – Спок в любом случае собирался прибыть на Вулкан, как ты и предполагала, а кроме того, одного из членов нашего экипажа тяжело ранило, и единственной надеждой, на спасение был курс стазолечения…

Тут Маккой принялся растолковывать медицинскую сторону дела, а потом все четверо стали, рассказывать, как все происходило, аудитории, представленной Амандой, которая сидела с широко раскрытыми глазами. … когда я снова очнулся, и увидел, что Маккой все еще сидит рядом, заканчивал Кирк, – то ужаснулся, испугавшись, что Элейна доберется и до тебя.

– И она добралась, – сказал Сарек. – Она усыпила охранника и каким-то образом затащила его в пустой изолятор. Затем, пользуясь моим голосом, записанном на трикодере, прошла в твою стазокамеру, Аманда, запустила таймер последовательности выхода из стаза и одновременно испортила сам механизм, чтобы процесс нельзя было остановить.

– А мы со Сторном все это время находились в его офисе, как раз через коридор, – добавил Спок.

– Распределение времени было предельно четким, иначе, как шедевром, это не назовешь, – заметил Сарек. – Элейна запрограммировала компьютер на отключение центрального энергоблока, рассчитав время, чтобы ей выйти из стазокамеры и заблокировать в нее ход.

– Механизм блокирования дезинфекционного тамбура запитывается от центрального энергоблока, – пояснил Спок.

– Но Элейна не учла, что в минуты опасности ты, Аманда, стала подавать мне сигналы, – продолжил Сарек, – и я успел войти в тамбур до того, как отключилась энергия.

– И Даниэль тоже, – дополнил Спок. – Когда в системе произошли изменения, он получил аварийный сигнал. К тому времени, мать, и я стал ощущать что-то, беспокоящее тебя. Втроем мы встретились в холле. Тамбур рассчитан на трех человек. Отец должен был идти первым. Даниэль пошел, потому что он твой личный врач. Ну, а так как Сорела поблизости не оказалось, логичным было зайти и мне с ними. Но потом… пропала электроэнергия.

– Когда вы были в тамбуре? – спросила Аманда. – Как же вам удалось попасть в стазокамеру? Сарек растерянно посмотрел на Спока.

– Я… не помню.

– Да ты вырвал дверь из проема, отец, – просто сказал Спок, словно для отца это пара пустяков. Аманда улыбалась сквозь слезы.

– О, Сарек.

– В тех обстоятельствах, – сказал Сарек Аманде, – это было единственным логическим выходом.

– Как только мы вошли в камеру, – продолжал Спок, – поле разрушилось.

Энергия все еще не появилась. До нас не мог добраться ни один целитель.

Вот поэтому я и вынужден был войти в мелдинг с отцом – Я рада, что так получилось, – сказала Аманда.

– Я так прекрасно осознавала, что вы снова вместе.

– Ну, а я рад, что все обошлось, – сказал Маккой. – Когда Джим рассказал мне об Элейне то, что хотел поведать Сареку, было уже слишком поздно.

– Послушай, Боунз, – вмешался Кирк, – ты был так же слеп, как и я. Мы даже предположить не могли, что Элейна Миллер – убийца, до тех пор, пока она сама себя не выдала, – Элейна? – Аманда не верила своим ушам. – Она… она всегда представлялась мне хорошей, порядочной девушкой. Так это она случайно убила двух человек и пыталась… – Аманда вопросительно взглянула на Кирка.

– Безнадежное дело разобраться в намерениях человека с неустойчивой психикой, – сказал Сарек.

– У любого из нас не укладывается в голове, как Элейна отважилась на такое.

Аманда внимательно посмотрела на Сарека.

– Ты, мой муж, не прав. Мотив, который двигал Элейной, – единственное из всего, что я могу понять. Не могу постичь другое: если она хотела заполучить тебя, избавившись от меня, то почему просто не убила меня?

– К счастью для нас, она могла убить тебя только на расстоянии, заметил Кирк.

– Что ты хочешь этим сказать?.

– Элейна убивала, лишь перепрограммировав компьютер. Она заманила меня в пустыню и столкнула со скалы, но не очень высокой – я не мог разбиться при падении. Мне кажется, она и спланировала все так, чтобы я покалечился, и если бы меня не съело растение-людоед, то загрыз бы ле-матя, а если ни то, ни другое, я все равно умер бы от солнечных ожогов.

Она неопытный убийца. Видите ли, будь она настоящим преступником, ей достаточно было бы подмешать мне в пищу яд или зарезать ножом. Возможностей у нее было хоть отбавляй.

– Она не могла предвидеть ближайших последствий, – вмещался в разговор Маккой.

– Оттого и погибли два человека, которых Элейна не собиралась убивать, – добавил Спок.

– Ваш молодой коллега, – сказала Аманда, – и… ТЗан. О, бедный Сорел!

– Его помогли вытащить дети, – сказал Спок, – и Даниэль Корриган.

– Который теперь связан узами с ТМир, – вставила Аманда. – По крайней мере, хоть он поделился со мной приятной новостью.

– Таким образом, еще один инопланетянин становится членом вулканской семьи, – прокомментировал Спок, – А ты, что, не одобряешь? – спросил Сарек, приподняв бровь, – Наоборот, одобряю, отец. Я думаю… Ко мне пришло понимание того, что порой семья становится выше всяких традиций.

– Сын мой, семья – это и есть традиция, – сказал ему Сарек. – Откуда они брались бы, если б семьи не давали толчок чему-то новому? Ты, кстати, напомнил мне – я давно обещал передать тебе арфу, которую сделал твой прадедушка. Сейчас как раз наступил подходящий момент.

Он протянул инструмент Споку, – Для меня это честь, отец. Но… Я не смогу взять его на борт «Энтерпрайза».

– Почему – нет? Разве традиции не должны сопровождать тебя, куда бы ты ни направлялся, Спок? Возьми, к примеру, Сендета и некоторых других, попытавшихся повернуть все вспять к периоду до Сурака. Они предпочли оставить Вулкан, освоить иную планету и решили взять с собой самые жестокие древние традиции. Ты, Спок, представляешь собой ИДИК, новые традиции, хотя и не менее благородные. Как офицер Звездного Флота ты и ученый, и солдат. А помимо всего прочего, еще и музыкант.

Спок прикоснулся к старинной арфе и стал осторожно перебирать струны.

Затем заиграл. Он играл в доме вулканца, среди друзей-землян, сидя между отцом-вулканцем и матерью-землянкой. В музыке, наполнившей комнату, слышались мелодии вулканские и земные. Кирку почудились вкрапления андорианских триолей и даже звуки застольной песни клингонов, которую они слышали на Станции К-7. Спок, скорее всего, и не позволил бы себе улыбку, а Кирк улыбнулся, ощущая умиротворенность в своей душе и во всей Галактике, довольный возможностью отдохнуть перед возвращением на «Энтерпрайз», – к жизни, не ограниченной традициями одной культуры, к жизни среди звезд.