Берия и по личной нужде, с бабами, изъясняется непрямо.
Но что такое непрямой разговор? Это когда разговариваешь с человеком не прямо, а через такое, что ни при чём; что нужно не для понимания, а для красоты.
Непрямой — это разговор через культуру. И через других людей. Не обязательно живых. Если бы все говорили прямо, — нужда в речи сошла бы на нет. А жизнь стала бы совсем грубой. И более одинокой.
Иносказание — это спасение от одиночества. И ещё — красота. Которую ценят как раз на Востоке. А Лаврентий — восточный мужик. Не доверяет правде. Считает её возможности ограниченными.
Некультурный скажет бабе всё как есть. Правду. И ничего кроме. Ты, мол, влезай в мой глиссер, а я буду в тебе ковыряться. А то и прямее выразится.
А Лаврентий обратился к ней через культуру. Мы, сказал он ей, есть министр госбезопасности и бывший футболист. Динамовец. А поэтому милости просим в наш глиссер, где обсудим сложности развития спорта. Всякого, но особенно — плавательного.
По этой фразе видно, что пусть он и мингрел, — знает не только мингрельские запевы, но и Шопена с Берлиозом. А из русских — Рахманинова…
Когда Молотов рассказал мне об этом, я еле сдержал улыбку. Но обещал ему, что мерзавца высеку. И высек. Но не за бабу, а за чекиста. Который был как раз в глиссере.
А глиссер был в Гаграх. Где Лаврентий заслуженно отдыхал. В основном — катаясь на глиссере. Который сопровождали сзади другие глиссеры. И в котором кроме Лаврентия присутствовал всегда тбилисский чекист.
Сдирал шкурку с инжира и выслеживал дельфинов. И тому, и другому Лаврентий радуется как младенец. Инжир ем и я, но дельфинов ненавижу. За название. И за то, что они мыслят как люди.
И вот вместо дельфиновой спины чекист заметил в волне человеческую голову в резиновой шапке. Берия подрулил к голове, — и выяснил, что она принадлежит бабе.
Свесившись через борт, тбилисский чекист стал выяснять у неё анкетные данные. Та отвечала прилежно, но, сняв с носа пенсне и внимательно разглядев её, Лаврентий прервал диалог. Он спросил — что же это она, такая красавица, и, судя по выбившимся локонам, даже блондинка, ищет в воде среди хитрожопых дельфинов.
Она ответила, что ничего не ищет. Тренируется. Ибо скоро спартакиада, а ей надо отстоять титул чемпионки.
Если Лаврентий ей не понравился, она, стало быть, совершила ошибку. Но поскольку чемпионка, наверно, его не узнала, то ошиблась, получается, невольно.
Дело в том, что к тому времени, когда Лаврентий стал наезжать в Гагры уже из Москвы, — не одной только Грузии, а всей державе было известно, что нашего наркома возбуждают именно юные спортсменки. Особенно — участницы спартакиад.
Хотя я лично спортсменов не уважаю. По существу, они состязаются с животными. И при этом — проигрывают. Другое дело, если бы состязались в сообразительности. Или в душевных качествах. В честности, наконец.