К утру камин погас. За окнами стояла непроглядная муть — долину укрыл густой туман, накликавший снегопад. Закутавшись в одеяло, Зоя стояла перед стеклянными дверями с засовом из древних лыж. Стоит ли рассказывать Джейку о тех, кто ночью бродил вокруг отеля? — размышляла она.

Мы по-прежнему оберегаем друг друга. Но от чего? От чего? Ведь числимся среди мертвых. Что еще может нам угрожать?

На матрасе завозился Джейк.

— Ночью кто-то приходил, — не оборачиваясь, сказала Зоя. — Кружил подле отеля. Может, приснилось, не знаю. Но если так, это был мой первый здешний сон.

Джейк подошел к ней и, шмыгнув носом, взял ее за плечо:

— Я тоже слышал.

Зоя резко обернулась, глаза ее сверкнули.

— Правда?

Джейк выдернул лыжи, служившие запором дверей, и прислонил их к стене. Затем поспешно оделся.

— Хочешь выйти?

— Да.

— Не надо. Что ты слышал ночью?

— Какие-то люди расхаживали вокруг отеля.

— Откуда знаешь, что это люди? — Зоин голос дрогнул.

— Не знаю, но шаги вроде бы человечьи. Слышал дыханье и кашель.

— Они пытались пробраться внутрь?

— Кажется, нет. К окну подходили, но в дом не лезли.

— Вдруг они не люди?

— А кто?

— Вдруг демоны.

Джейк насмешливо фыркнул:

— Ты ж не веришь в демонов.

— Может, теперь верю. Не выходи, пожалуйста.

Не отвечая, Джейк обулся и зашнуровал ботинки.

— Безвылазно сидеть тут, что ли? Не желаю превращаться в зека. Если они люди, выясню, чего им надо. Если демоны — узнаю, как те выглядят. — Он протянул руку. — Ты идешь?

Зоя не шелохнулась.

— Они не смогут нам навредить.

— Смогут.

— Зоя, мы умерли! Погибли в лавине! Что они нам сделают? А? Второй раз умертвят?

Зоя сморгнула. Она совершенно точно знала, что с ними могут сделать. Но Джейк этого не понимал.

— Подожди.

Не ответив на вопрос, Зоя торопливо облачилась в ботинки и куртку, позаимствованные в опустелых магазинах. Дождавшись, когда она снарядится, Джейк распахнул перед нею дверь.

На улице холод принял их в когтистые лапы. В десяти шагах все тонуло в сыром мареве, щипавшем щеки и забивавшем горло. Шел густой мелкий снег.

Зоя и Джейк обошли отель, выискивая следы, которые рассказали бы о тех, кто ночью к ним наведался и, возможно, все еще шастал неподалеку. Никаких отпечатков — ни человечьих, ни звериных. Видимо, исчезли тем же манером, что и следы лошадиных копыт и громадных санных полозьев.

Но потом Джейк кое-что нашел.

Он показал свою находку. Окурок. Фильтр согнут, словно сигарету загасили. Потом нашлись еще окурки. Попадались на каждом шагу. По запаху горелого табака, цвету и состоянию бумаги Зоя и Джейк пытались определить давность улики, вспоминая, встречалась ли она прежде. Определенного ответа не было. Возможно, окурки давнишние, и лишь вторжение незнакомцев привлекло к ним внимание. Пара обнюхивала фильтры и в пальцах растирала табачные крошки, изучая окурки, точно древние свитки с берегов Мертвого моря, непостижимые папирусные письмена, и без устали пробиваясь к их смыслу, смыслу, смыслу.

За отелем Зоя высмотрела еще один окурок, который мигнул огоньком и тотчас погас, испустив тонюсенькую дымную струйку. Зоя его подняла, подула, и он ответил искоркой.

Джейк ошеломленно наблюдал за ее манипуляцией.

— Эй!.. Эй! Кто здесь? — крикнула Зоя в вихревое марево.

Холодный туман будто окутал каждый звук и снежками бросил к ее ногам.

— Э-ге-гей! — заорал Джейк, рупором сложив ладони; клич его словно уткнулся в вату. — Ты здесь, мы знаем! — крикнул Джейк и, повернувшись к Зое, тихо добавил: — Ни черта мы не знаем.

Зое показалось, что в густом тумане на миг вспыхнул золотисто-красный огонек, словно кто-то затянулся сигаретой. Но слабенькая вспышка была столь краткой, что наверняка не скажешь.

Вероятно, Джейк тоже ее заметил, потому что пошел вперед, чуть петляя из стороны в сторону, будто удерживая ориентир. Зоя его окликнула, в голосе ее слышалась паника.

— Да я только посмотрю, — ответил Джейк.

— Мне страшно! Вдруг заблудишься!

— Не заблужусь.

— Джейк, ты спросил, что еще с нами могут сделать, когда мы и так мертвые. Я скажу. Нас могут разлучить.

— Что?

— Нас могут разлучить.

Замешкавшись, Джейк оглянулся. Похоже, такой вариант он не учел. Джейк вернулся и привлек к себе Зою:

— Этого я не допущу. Пошли отсюда.

В гостинице Зоя хотела старинными лыжами забаррикадировать дверь, но Джейк мягко их забрал и отложил в сторону. Зою вдруг охватил озноб. Зубы ее клацали, точно в гриппозной лихорадке. Джейк укутал ее одеялом.

— Ты озябла, — сказал он. — Сейчас разведу огонь.

— А тебе не холодно?

Джейк помотал головой — дескать, нет. Здесь он не чувствовал холода вообще. А вот Зоя дрожала, лязгая зубами. Присев перед камином, Джейк чиркнул спичкой. Та стрельнула искрой, зашипела, и вскоре огонь получил первую порцию полешек. Джейк придвинул кресло ближе к камину, чтобы Зое было тепло и уютно.

— Дров хватит ненадолго, — сказал он. — Рано или поздно придется сходить за топливом.

— Лучше не надо.

— Всего сотня шагов вверх по дороге. Даже в этаком тумане не заблудишься. Тебя всю колотит, нужно подкармливать огонь.

— Я не нарочно.

— Вот как мы поступим: на брезенте притащу новую охапку поленьев. Потом возьму большую сковороду и приготовлю тебе завтрак. На огне. Здорово, правда?

— Брезент. Сковорода.

— Что?

Зоя прикрыла глаза.

— Можно сначала позавтракать? — спросила она, хотя вовсе не чувствовала голода.

— Конечно! — улыбнулся Джейк. Присев на подлокотник кресла, он поправил на ней одеяло и обнял, согревая своим теплом. Объятье его было крепко, но Зоя чувствовала, что он где-то далеко в своих мыслях.

Озноб ее унялся. От камина шло тепло. Зоя взглянула на мужа:

— Как ты?

— Нормально, а что?

— У тебя такой вид…

— Я что-то хотел сделать, но забыл — что.

— Приготовить завтрак. На огне. В большой сковороде.

— Правда?

— Да.

— Точно! Именно завтрак. Смешно. Как это я запамятовал.

Зоя проводила взглядом Джейка, зашагавшего в кухню. С ним было что-то не так. Может, в лавине ушиб голову? Вон, глаза-то по-прежнему красные. Обычно в таких случаях показываются врачу. Но тут ни больницы, ни врача, ни сиделки. Кто знает, возможна ли здесь травма вообще? Зоя подумала о ребенке, зреющем в ее чреве.

Джейк принес огромную, смазанную маслом сковороду, тарелки, бекон, яйца и хлеб; потом в камине разровнял поленья, готовя место для стряпни.

— Морозильник сдох. Еще какое-то время поживем на беконе, а когда все испортится, перейдем на консервы, — сказал он, выкладывая ветчину на сковородку. — Оголодала?

Сдерживая слезы, Зоя притворно вздохнула.

— Прямо как на пикнике. — Джейк осторожно поставил сковороду в огонь.

Ели в молчании. Потом Джейк попросил:

— Напомни вкус бекона.

— Ладно. До нашей встречи ты был вегетарианцем.

— Брось!

— Я тебя совратила.

— Неужто?

— Ты вправду не помнишь? Не мог ты этого забыть!

Джейк болезненно сморщился:

— Похоже, многое забылось. Я пытаюсь вспомнить, но без толку. Слушаю твои рассказы про нашу жизнь, и такое впечатление, будто речь о ком-то другом.

— Это произошло месяца через два после нашего знакомства. В моей квартире мы двое суток не вылезали из постели. Покидали ее, только чтоб сбегать в туалет. Полный отпад. Не могли оторваться друг от друга. Напролет день и ночь трахаемся, чуть вздремнем и по новой. Совсем ничего не ели. Потом я говорю: все, говорю, хватит. Хочу сэндвич с беконом. Я ты говоришь, я, мол, вегетарианец и все такое. Что ж, говорю, вольному воля; иду на кухню и делаю обалденный сэндвич с жирнющим беконом и кетчупом. Залезаю обратно в постель и жру. Ты смотришь. Сэндвич сметелила и говорю: какой ужас, говорю, теперь, говорю, меня не поцеловать, у меня весь рот в беконе. Кошмар, отвечаешь ты, полный кошмар, и целуешь меня. Потом откидываешься на подушку, облизываешь губы и говоришь: и впрямь, хватит.

— Я сказал «и впрямь, хватит»?

— Да, ты сказал: и впрямь, хватит, будет с меня девяти лет вегетарианства. Сделай-ка и мне сэндвич. Я сделала. Вот так вот.

— Наверное, поцелуй был сногсшибательный.

— А то! Смачный. Тебе нравилось.

— Еще на что-нибудь меня совратила?

— Ты был трезвенником.

— Врешь!

— Шучу. Ты вправду не помнишь, что ли?

— Да. В смысле, нет. Не знаю. Выходит, я многое забыл.

— Пускай, — сказала Зоя, хотя была этим сильно встревожена. — Все, что ты видишь, слышишь, осязаешь или обоняешь, имеет свою историю, и я ее тебе расскажу. Скажешь «бекон», и я расскажу какой-нибудь случай, с ним связанный. Скажешь «снег», и я поведаю целую кучу разных баек. Мы — собрание наших общих историй. Вот что мы есть друг для друга.

Джейк одарил ее пристальным взглядом, полным любви и нежности. Затем поднялся.

— Куда ты?

— За дровами, чтоб ты не мерзла. Того, что осталось, даже на вечер не хватит, не говоря уж про ночь. Я мигом обернусь.

Джейк ее поцеловал, но вдруг замер и отпрянул.

— Что случилось?

— Вкус твоих губ… Он вернулся.

Джейк снова ее поцеловал и резко выпрямился. Потом закинул в камин оставшиеся поленья, сунул под мышку скатанный в рулон брезент и, открыв входную дверь, шагнул в густое марево тумана и вихрящихся снежинок.

Зоя подровняла поленья и приготовилась ждать. Не шевелясь, смотрела в огонь. Вскоре ей стало тревожно. Казалось, будто Джейк ушел очень давно. Зоя собрала оставшуюся от завтрака посуду и на кухне ее вымыла. Когда вернулась, в холле было не протолкнуться.

Его заполнили все те же возбужденно гомонившие туристы. Народу было битком. К ресепшн змеилась очередь. Вновь хлопотали три администраторши: одна говорила по телефону, другая принимала кредитную карту, третья напряженно прислушивалась к словам управляющего в сером костюме, старавшегося перекрыть многоголосицу холла.

Вздохнули тормоза комфортабельного автобуса. Мимоходом игриво подмигнул мужчина, окатив волной лосьона.

Все заново повторялось.

От стойки донеслось слово «лавина». Зоя встретилась взглядом с лысым консьержем, что призывно махал ей с другого конца холла.

— Мадам! — окликнул он. — Мадам!

Зою будто парализовало. Мизинцем не шевельнуть. В трижды разыгранной сцене чудилось нечто зловещее. От радостного гомона оживленных туристов сводило живот.

Подметив Зоину окаменелость, консьерж в серо-малиновой ливрее ободряюще улыбнулся и, вскинув руку, помахал коричневым конвертом.

Зоя качнула головой.

Консьерж что-то сказал постояльцу и стал пробираться к ней сквозь толпу, не переставая размахивать конвертом.

— Это не мне! — крикнула Зоя. — Не мне!

— Но, мадам… — приближаясь, возразил консьерж.

Зоя зажмурилась.

Когда она открыла глаза, не было ни консьержа, ни говорливых туристов, ни администраторш, ни англичанок, ни новичков, выбиравшихся из автобуса. Все исчезли.

Зоя вновь зажмурилась и сосчитала до десяти. Открыла глаза: слава богу, в холле ни души. Что бы ни скрывалось за этим бесспорно жизнеподобным повторяющимся видением, оно ей не нужно. Зоя всей грудью выдохнула. От пережитого все еще потряхивало. Она подошла к окну: вроде бы туман стал чуть жиже и снегопад слегка унялся, но все равно почти ничего не видно.

Зоя села в кресло возле камина, но тотчас вскочила и вновь подбежала к окну. За стеклом вроде бы что-то шевельнулось.

Уже в двадцати-тридцати шагах от гостиницы все тонуло в непроглядной мути, но порыв ветра на миг разодрал плотный туман, и Зоя вновь различила шевельнувшуюся серую тень, похожую на волка.

Скорее бы вернулся Джейк, тоскливо думала она, вглядываясь в белесое марево. Очередной порыв ветра приподнял мутную завесу, и Зоя увидела людей.

Их было трое. Они сбились в кучку, но один присел на корточки, опершись локтями о колени. Вот он-то и смахивал на волка. Человек курил, уставившись на отель. Двое других тоже курили. В просветах туманного марева возникали огоньки сигарет и дымные струйки. Все трое курили, вперившись в гостиницу. Зою они еще не приметили, о чем говорили их взгляды, направленные на разные крылья отеля.

Пригнувшись, Зоя нырнула под подоконник. Сердце бухало в горле, мешая дышать. Собравшись с духом, она перебралась к другой стороне окна и заглянула в щель между шторой и стеной.

Троица была неподвижна, лишь затягивалась сигаретами. Вот один бросил и затоптал окурок, но тотчас из пачки достал новую сигарету, которую прикурил от цигарки напарника. Третий так и сидел на корточках, неустанно шаря взглядом по отелю.

«Джейк!» — подумала Зоя. Он же вот-вот появится. Его увидят. Увидят на подходе к гостинице.

Зоя постаралась унять колотившееся сердце. «Думай! — приказала она себе. — Думай!» Надо изыскать способ предупредить Джейка. Чтобы троица не прознала об их убежище в отеле. Надо его перехватить и уведомить.

Черный ход. Ведь должен быть какой-нибудь запасной выход, вроде пожарного. Может, на кухне?.. Точно! Там есть дверь на улицу — через нее Джейк выносил мусор. Если выйти из кухни, можно обогнуть отель и выбраться на дорогу. Вот так и надо сделать.

На четвереньках Зоя проползла вдоль стены. Оказавшись вдали от окон, она встала и шмыгнула в ресторан, а потом через рото-двери проникла в кухню.

Тут было холодно. Зоя вспомнила, что куртку оставила в холле.

Решила не возвращаться. Бесшумно ступая по плиточному полу, пересекла кухню. Дверь черного хода была не заперта. Зоя пробиралась, прячась за мусорными баками и контейнерами. Сейчас обогнем отель и окажемся на дороге.

Однако, добравшись до угла гостиницы, она поняла, что вначале предстоит одолеть десять-пятнадцать метров открытого уличного пространства. А вон неподвижные курильщики, не спускающие глаз с отеля. До противоположного дома бежать далеко, сразу заметят.

Зоя уткнулась лбом в стену, поглядывая на троицу, которую порыв ветра вдруг окутал туманным облаком, точно дымовой завесой, — только что была на виду, а теперь пропала. Если и с ней туман сыграет такую шутку, сообразила Зоя, она незаметно проскочит через улицу.

Ожидание подходящего момента было мучительным. Туман клубился, точно вздыбившийся единорог или химера, но полностью не скрывал от трех наблюдателей, чье терпенье казалось неиссякаемым. Они курили и ждали.

Наконец ветер взболтал новую порцию снежно-туманного варева, и Зоя, пригнувшись, бросилась вперед. Оскальзываясь на подмерзшем насте, она благополучно пересекла улицу, оказавшись вне поля зрения троицы.

Прижалась спиной к стене, отдышалась, выпуская клубы пара, и устремилась к дому, снабжавшему топливом. Через две минуты была на месте. На брезенте, расстеленном перед похудевшей поленницей, высилась кучка чурбаков, но Джейка поблизости не было.

Опасаясь, что незнакомцы покинут свой наблюдательный пост и заметят ее, Зоя прошла в дом. Наверное, Джейк там. Как и прежде, дверь легко распахнулась, приглашая в темную кухню. Над каминной полкой тускло посверкивало древнее зеркало. Взгляд притягивала мастерская гробовщика, предлагавшая свое доступное изделие. Зоя шагнула к ее порогу, но потом резко обернулась и увидела Джейка. Он стоял спиной к ней, уставившись в стену.

— Джейк! Там люди!

Обернувшись, Джейк приложил палец к губам и снова уткнулся взглядом в стену.

— Их трое! — кинулась к нему Зоя.

— Верно ль? — Джейк был какой-то заторможенный.

— Ну да!

Сообщение его не впечатлило.

— Посмотри на фотографии, — сказал он.

Зоя осеклась.

— Когда мы здесь были?

— По-моему, вчера… Хотя… Да нет, правильно, вчера.

— Но кажется, будто с тех пор прошла уйма времени. Недели, месяцы.

— Нет, вчера!

Джейк не сводил взгляда с рамок, из которых исчезли семейные фотографии — и старинные, порыжелые, и более поздние, выцветшие. Все рамки, висевшие на стене и стоявшие на каминной полке, были пусты. Зою окатило холодным жаром, от которого все тело покрылось мурашками.

— Там люди, Джейк! Они разглядывают отель!

— Ну что ж, давай поговорим с ними, — невозмутимо ответил Джейк.

— Нет! Нужно пробраться в гостиницу.

— Насчет этого не знаю. — Он говорил невнятно, будто во сне. — Раз пришли, надо с ними перемолвиться.

Со всей силы Зоя влепила ему пощечину:

— Не пущу! Не вздумай! Никуда ты не пойдешь!

Джейк улыбнулся и в контраст мощной оплеухе нежно погладил ее по щеке. Затем направился к выходу, Зоя кинулась следом. Сгустившийся туман стал почти непроглядным. Ухватившись за углы брезента, Джейк потащил дрова к дороге.

— Брось! Обойдемся.

— Надо тебя согреть, — бессвязно бормотал он. — Непременно.

— Пройдем черным ходом. Через кухню. Нам бы только пересечь улицу.

Зоя молилась, чтобы туман помог им остаться незамеченными. Опасаясь, что брезент, громко шуршавший по снегу, их выдаст, она ухватилась за два других угла и велела Джейку нести поклажу на весу.

Туман скрыл их неуклюжую перебежку через улицу; чужаков Зоя не видела, но чувствовала: они рядом. Брезент оттягивал руки, однако через пару минут Зоя и Джейк были на месте и черным ходом втащили свой груз на кухню. Зоя тотчас закрыла дверь на засов.

— Где они? — спросил Джейк.

— У парадного входа. Их трое, они выглядывают, не шевельнется ль что-нибудь.

— Я с ними поговорю.

— Не ходи! Пожалуйста!

— Надо.

— Нет, Джейк! Останемся здесь! Тут безопасно! Тепло! Полно еды! Никаких забот! Пожалуйста, не выходи!

Не слушая, через кухню и ресторан Джейк прошел в холл. Зоя цеплялась за его рукав. Джейк взял топор, лежавший возле камина, и направился к выходу. Раскинув руки, Зоя распласталась на стеклянной двери, загораживая путь. В слезах умоляла не выходить.

— Я должен выяснить, что им нужно, — сказал Джейк. — Как ты не понимаешь? Послушай меня: все будет хорошо. Хочешь, идем вместе. Но, по-моему, лучше тебе остаться здесь. Через минуту я вернусь и все тебе расскажу.

Перехватив топор, он вышел в густой туман, тотчас его поглотивший. Кусая пальцы, Зоя не спускала глаз с того места, где он исчез.

Текли томительные секунды. Прошла минута, может быть, две. Больше ждать не было сил.

— Джейк! — крикнула Зоя и выбежала в туманное марево.

Через мгновенье она его увидела: стиснув топор, Джейк стоял как вкопанный. Зоя бросилась к нему.

— Где они были? — спросил он.

— Вот здесь! Правда! Один прислонился вон к тому валуну. Другой поставил ногу на этот камень. Смотри, окурок! Еще дымится! Они здесь, Джейк! Здесь! — Зоя подняла окурок, тускло мерцавший в снежной круговерти.

— Может, они здесь были, но сейчас их нет.

Сунув топор под мышку, Джейк рупором сложил ладони.

— Покажитесь! — крикнул он в туманную мглу. — Где вы?

Не найдя опоры в морозном воздухе, оклик его шмякнулся в снег. Ухватившись за топорище, Джейк шагнул вперед. Ледяной ветер взъерошил его волосы и окутал туманом.

— Будь на виду! — крикнула Зоя.

Но Джейк взял левее и почти скрылся в клубящемся мареве. Зоя обернулась к отелю и рядом с собой увидела чье-то лицо. Запавшие глаза. Рот укутан шарфом, из-под которого вырвался парок, коснувшийся ее щеки.

Зоя завизжала.

Очнулась она возле камина. По подбородку стекала вода — поддерживая ее голову, Джейк пытался ее напоить. Зоя села и огляделась, готовая задать стрекача.

— Ты вырубилась, — сказал Джейк.

— Я увидела одного из них.

— Закричала и грохнулась в обморок.

— Ты его видел?

— Нет.

— Он был совсем рядом. Я могла до него дотронуться.

— Там никого не было, милая.

— Я его видела.

— Не знаю, что ты видела. Но испугалась, это уж точно. От страха что угодно привидится. Там никого. Я хорошенько все осмотрел. Ни души.

Зоя поежилась. Зубы ее выбивали дробь.

— Ты продрогла. Сейчас разведу огонь.

Зоя укуталась в одеяло, вторым укрыла ноги. Ее била неудержимая дрожь. Джейк тотчас принялся за работу: ловко наструганную лучину положил на остывшие угли и выстроил над ней шалаш из поленьев. Огонь занялся быстро. Вскоре очаг загудел, отдавая благодатное тепло.

— Тебе не холодно, Джейк?

Занятый камином, он не ответил.

Постепенно дрожь унялась.

— Я в туалет, — сказала Зоя.

По правде, ее мучило неодолимое желание проверить свое состояние. Было жутко от мысли, что пережитое потрясение может лишить ее ребенка. Контрольные пластинки Зоя спрятала по всему отелю. Один тайник находился под стойкой ресепшн. Укутавшись в одеяло, на ходу Зоя цапнула пакетик и заперлась в туалете.

Разорвала упаковку, спустила джинсы и трусики, помочилась. Выждала. На пластинке появились две тонкие, но четкие синие полоски. Ясно, что последствия шока и обморока могут сказаться позднее, нужно будет еще не раз провериться, но все равно Зоя приободрилась.

«Все будет хорошо, — сказала она себе. — С маленьким все будет хорошо».

Выбросив пластинку в бачок, Зоя натянула трусики и джинсы и подошла к раковине вымыть руки. Кран заурчал, точно хворое брюхо, но воды не дал. Так же повели себя оба крана второй раковины. Видимо, водопровод замерз. В трубах сипели воздушные пробки. Зоя приложилась ухом к крану. Сипенье было столь мелодично, что пришлось себя убеждать: это всего лишь воздух, поющий в трубах. И все равно временами казалось, будто тихими волнами накатывает оркестровая музыка, а потом вновь слышалось лишь уханье воздушной пробки.

Зоя открыла дверь и уткнулась в Джейка:

— Ой!

— Все в порядке? Ты очень долго.

— Все нормально.

— Точно?

— Абсолютно.

Взгляд его показался странным.

— Ладно, пошли в тепло.

Приобняв Зою, Джейк растер ее плечи. Потом возле камина соорудил ей ложе, сетуя, что дрова слишком быстро сгорают. Зоя свернулась калачиком возле огня — так близко, чтоб только не подпалить одеяло.

— Воды нет, — сказала она. — Наверное, замерзла.

— Думаю, просто насосы не действуют. Не тревожься. Будем пить красное вино, — ответил Джейк, уже приложившийся к бутылке.

Сколько бы он ни пил, внешне это никак не проявлялось. Прежде Зоя охотно его поддержала бы в дегустации отборных вин, но теперь стала гораздо осторожнее. Происходит слишком много странного, нужна ясная голова. И потом, даже здесь нельзя забывать о ребенке.

Она скрывала тревогу. При Джейке изо всех сил старалась выглядеть спокойной, но, когда тот вышел за очередной бутылкой вина, вскочила и подбежала к стеклянным дверям, вглядываясь сквозь туман.

И увидела. Если не движение, то нечто вроде серых теней. Туман чуть рассеялся, и они вновь показались. Люди. Но теперь их было шестеро. Точно в том же месте. Все уставились на гостиницу и беспрестанно курят.

— Скорее подойди, — шепнула Зоя, когда Джейк вернулся с бутылкой отменного бургундского. — Только спрячься.

Джейк ее обнял, глядя через ее плечо. Зоя показала на шесть смутных контуров, похожих на воронов, терпеливо поджидавших добычу.

— Что там? — спросил Джейк.

— Теперь их шестеро.

— Где?

— Да вон же! Неужели не видишь?

— Нет, ничего. Куда ты смотришь?

— Вон там! И там! И еще там!

Джейк сощурился. Чуть качнул головой. Нахмурился.

— Скажи, что видишь шесть серых теней! Вон они!

Джейк развернул ее к себе:

— Думаю, тебе мерещится всякий вздор.

— Посмотри! Посмотри! Никакой не вздор! Они курят и глядят на нас! Ты же видел окурки, это они набросали!

— Окурки видел, но сейчас там никого нет. Никого и ничего. Хочешь, я выйду и проверю, если тебе станет легче.

— Не смей выходить!

— Хорошо, хорошо. Останемся здесь.

Джейк усадил ее к огню и накрыл ладонями ее озябшие руки. Через его плечо Зоя беспрестанно бросала взгляд на затуманенное окно, а он разглядывал ее лицо, подурневшее от сжигавшей ее тревоги. Наконец Джейк нарушил молчание:

— Как там синие полоски?

— Что?

Он покивал.

— Ты знаешь?

— Конечно.

Шумно выдохнув, Зоя прикрыла руками живот.

— Неужто думала, что сможешь утаиться от меня? — улыбнулся Джейк. — Здесь, где ничего, кроме нас с тобой.

— Ты не сердишься?

— Ничуть. Просто ждал, когда известишь, что носишь нашего ребенка. — Взгляд его полыхал обидой, состраданием и беспредельной любовью.

Он поцеловал ее руку. Повисло молчание.

— Как ты узнал?

— В одном лишь номере несчетный запас пластинок.

— Понятно. Наверное, я хотела, чтоб ты их нашел. Я проверялась по нескольку раз в день. Иногда каждый час. Желала и не желала иного ответа. Скажи, ты бы обрадовался, если б это случилось раньше, до того как…

— Мой нынешний отклик говорит: да. Я был бы в восторге.

— А теперь?

— Я не спускал с тебя глаз, узнав, что ты носишь, нашего ребенка. Не стану скрывать, мне тревожно.

— За малыша?

— Да. И за мать. Ты мерзнешь, чувствуешь голод, всего пугаешься, а я — нет.

Зоя невольно бросила взгляд на стеклянные двери:

— Хочешь сказать, ты не боишься того, что снаружи?

Джейк покачал головой.

— Не может быть! Зачем же ты брал топор?

— Чтоб тебе было спокойнее.

— Почему ты не боишься, Джейк? Меня просто ужас берет. Я хочу знать, что будет с нами и нашим ребенком.

— Я не смогу объяснить, почему мне не страшно. Знаю одно: мое дело — заботиться о тебе.

— Что будет с нашим малышом! Что?

Джейк вздохнул. Как человек, не имеющий ответа. Он хотел что-то сказать, но словно передумал. Потом вновь открыл рот, будто все-таки решил попробовать. Но его перебил звонок Зоиного телефона.

Мелодия доносилась из-под одеяла, укрывавшего Зою. Отбросив его, она выхватила мобильник из кармана куртки.

Джейк забрал у нее телефон:

— Я отвечу.

Он нажал кнопку и поднес мобильник к уху. Лицо его оставалось бесстрастным. Он молча слушал. Потом отключил и вернул телефон Зое.

— Кто звонил? Что сказали?

— Все то же самое.

— Ля зон? Голос сказал «ля зон»? Да?

— Слышимость паршивая, но, по-моему, «ля зон» не было. Он сказал «лэссэ соннэ». То есть «пусть звонит». Потом связь прервалась.

— Он хочет, чтоб я не отвечала?

— Так было сказано.

— Зачем?.. Лэссэ соннэ… Зачем, чтоб телефон звонил?

— Понятия не имею. — Джейк посмотрел уровень зарядки. — Батарея скоро сядет. Полагаю, нужно убрать телефон, и пусть звонит, сколько влезет.

— Почему?

— Потому что так велено.

— Откуда ты знаешь, что это к добру? Вдруг кто-то желает нам зла? И наши ответы ему мешают? Об этом ты подумал?

— Никто не причинит нам вреда.

— Ну что ты заладил! Ведь не знаешь!

— Мы за гранью зла.

Зоя обхватила живот:

— Хотелось бы верить. Да не могу. Кто нам звонит? Кто эти люди на улице?

— Ты дрожишь. Иди сюда, согрейся. — Джейк подбросил поленья в огонь. — Сволочные дрова! Сгорают за пять минут!

Он встал и положил телефон на стойку. Потом вновь подсел к Зое; оба взирали опасливо, точно мобильник был домашней шутихой, которая вот-вот взорвется снопом искр.

Но телефон не звонил.

Зою лихорадило. Она тряслась в ознобе и никак не могла согреться. Джейк навалил на нее одеяла и подбросил еще дров в огонь. Когда он отвернулся, Зоя посмотрела в окно.

И вновь увидела то лицо. Подбородок был скрыт шарфом, над которым чуть виднелись алые губы, неслышно что-то выговаривавшие. Взгляд, острый, точно раскаленная булавка, шнырял по холлу.

Зоя хотела окликнуть Джейка, но в ту же секунду оконное стекло вдребезги разлетелось, дождем из осколков пролившись на пол. Ледяной вихрь, ворвавшийся из темноты, взметнул в камине пламя, грозя его загасить. Завывающий ветер и клубы тумана кружили по холлу, точно злобные шальные духи, вырвавшиеся на свободу.

Джейк бросился к окну и матрацем заделал брешь в раме, угомонив бесновавшийся ветер.

Зою так колотило, что она не могла вымолвить ни слова, не могла поведать о том, что увидела за окном, перед тем как стекло разлетелось.

— Тебе нужно глотнуть коньяку, — сказал Джейк.

Его не было всего минуту-другую, но за эти мгновенья сумерки сгустились до непроглядной тьмы, будто подчиняясь точному математическому расчету, а дрова в камине вспыхнули, обвалились и дотла сгорели.

Джейк принес коньяк. Сначала зажег две свечи, потом наполнил стаканы. Зоя свой лишь пригубила. Джейк глотнул и пожаловался, что не чувствует вкуса.

— Судя по цене, этакий напиток нам был бы не по карману. Напомни-ка мне коньячный вкус.

— Что случилось с окном, Джейк?

— Напомни.

— Как описать коньяк?

— Ну хоть примерно.

Зоя сделала глоток.

— Наш первый поцелуй. Ты был слегка пьян. Не спуская с нее глаз, Джейк прихлебнул коньяк.

— Я люблю тебя, Зоя. Никогда так глубоко не погружался.

— Что?

— Что — что?

— Ты сейчас сказал: никогда так глубоко не погружался.

— Я так сказал?

— Да.

— Не помню. Получается, я забываю, что сказал две секунды назад. Посмотри на камин. Кажется, только что я подложил поленья, но они уже прогорели.

— Да, верно.

— Взгляни на свечи. — Джейк кивнул на желтоватое колеблющееся пламя. Воск оплывал быстро, заметно глазу.

— Что происходит, Джейк?

— Похоже, время… наше драгоценное время… Милая, я даже не могу додумать конец предложения. Смешно, правда?

— Мне очень страшно.

Джейк подбросил поленья в камин. Они мгновенно занялись. За окном стояла кромешная тьма. Чувствуя, как ее смаривает, Зоя откинулась навзничь. Сопротивляться не было сил, она отдалась сну.

Пробудил ее звук сродни волчьему вою. Морозный воздух холодил щеки, злобный ветерок трепал волосы. С горы вновь отчетливо донесся тоскливый, скорбный и вместе с тем щемящий звериный вой. Зоя приподнялась и обомлела: окно исчезло.

Не только окно, но целиком две стены, одна со стеклянными дверями. Зоя ошеломленно огляделась.

Две другие стены были на месте, в камине весело потрескивали дрова, плясали языки пламени. Крыша тоже осталась, а вот южная и восточная стены сгинули. В лунном свете сверкал беспредельный горный склон, подобный белому крылу первобытного природного духа.

Джейк зажег свечу. Глянув на Зою, он улыбнулся и ладонью прикрыл неверный огонек, дрожавший под порывами шнырявшего ветра. Было видно, что свеча сгорает безумно быстро.

По заснеженной долине, с которой исчезли очертания поселка, вновь пронесся вой. Во мраке возникли две светящиеся красным точки, которые Зоя сперва приняла за волчьи глаза, но потом увидела еще огоньки, вспыхивавшие и угасавшие, точно угли. А вон еще и еще. Огоньки сигарет, поняла она. Курильщики приблизились к бесстенному отелю. Двое припали на колени, пальцами скребя снег. Один показывал на камин. Другие пялились в потолок.

— Там люди! — вскрикнула Зоя. — Вон, снаружи!

— Где?

— Да вон же! Видишь огоньки?

Джейк равнодушно обшарил взглядом неумолимо снежную пустыню, во тьме застывшую, точно воск.

— Да, вижу, — сказал он. — Пойду поговорю с ними.

Голос его выдал. Он ничего не видит, поняла Зоя, и лжет мне в угоду.

— Нет! — испуганно крикнула она. — Не ходи! Будь здесь! Останься!

— Верно, будь здесь, — удивительно спокойно сказал Джейк. Голос его был не громче шелеста. — Останься.

Даже не взяв топор, он вышел из их маленького укрытия. Зоя вскочила на ноги. Задыхаясь от страха, она смотрела, как Джейк вышагивает сквозь снежную пелену, мгновенно превратившую его в неясный силуэт. Вот он совсем близко подошел к незнакомцам и присел на корточки.

Оживленно жестикулируя, чужаки что-то говорили. Зоя напряженно вслушивалась, но ветер, бившийся в остатки стен, уносил их слова. В разговоре что-то было не так. Джейк не смотрел на собеседников. Даже отвернулся. Временами отвечал кивком или покачиванием головы, но все это выглядело так, словно он и чужаки не видят друг друга, пребывая в разных мирах.

Странные переговоры длились долго — свечи успели сгореть до основания и погаснуть.

Джейк вернулся мрачный. Не отвечая на вопросы, подбросил дров в огонь.

— Что они сказали? — наседала Зоя.

Джейк укутал ее в одеяла:

— Главное, чтоб тебе было тепло.

— Чего они хотят?

— Кто?

— Те люди! Они сказали?

— Да. Только не могу вспомнить. Никак.

Налив ей коньяку, Джейк пригрозил, что не скажет ни слова, пока Зоя не выпьет. Совершенно измотанная, она осушила стакан и откинулась навзничь. Усталость переселила страх, Зоя вновь задремала.

Когда очнулась, вокруг не было ни стен, ни потолка, ни холла вообще. На снегу весело потрескивал костер, ибо собственно очаг, каминная рама и полка исчезли. Поленья, которые Джейк брал из сильно уменьшившейся груды, сгорали невероятно быстро.

— Свечи закончились. — Он растерянно улыбнулся, как человек, пытающийся уладить непростую ситуацию.

Зоя тотчас села и огляделась, выискивая во тьме предательски тлеющие огоньки или какое-нибудь шевеленье. Ничего. Она подняла взгляд к небу. Миллиарды звезд, почти бессмертное божественное воинство, посверкивали застывшим водопадом. В морозном воздухе пар от дыханья словно затвердевал.

Вновь послышался вой, а следом трехкратный отрывистый лай. По заснеженной равнине к ним пулей мчалась собака.

— Сэди! — вскрикнул Джейк и бросился ей навстречу. — Она вернулась!

Собака прыгнула ему на грудь и, молотя хвостом, повизгивая, принялась облизывать его лицо. Оба повалились в снег.

— Сэди! — смеялся Джейк. — Невероятно!

Понемногу собачий восторг унялся. Джейк сел, Сэди фыркнула ему в ухо. Со стороны казалось, будто они о чем-то беседуют. Сэди задрала влажный нос к луне, Джейк почесывал ее за ушами. Потом она снова фыркнула ему в ухо.

Джейк замер.

Собака фыркнула в третий раз. Джейк уронил голову, рука его застыла на собачьей шее. Некоторое время оба не шевелились. Что-то неладно, подумала Зоя, но тут Джейк ожил, ласково потрепав собаку по загривку. Вдвоем они направились к костру.

Собака распласталась на снегу подле Зои, которая вдруг увидела, что лицо Джейка мокро от слез.

— Что случилось?

Джейк покачал головой, потом присел рядом и, обняв Зою, поцеловал ее в шею.

— Джейк!

— Сэди все объяснила.

— Что?

— Да. Все растолковала.

— Что она сказала?

— Конечно, Сэди — собака, она не умеет говорить, но смогла сделать так, чтобы я ее понял. Сейчас я все расскажу, милая, только от этого хочется плакать.

Зоя взяла в ладони его лицо, по которому катились слезы, крупные, точно кристаллы, отражавшие снег. Сэди подползла к нему и, виляя хвостом, принялась их слизывать. Джейк рассмеялся и погладил ее.

— Понимаешь, мы обхитрили смерть.

— Правда?

— Да.

— Значит, нам ничто не угрожает?

— И не угрожало. Но мы обманули смерть и получили дополнительное время, потому что не могли расстаться.

— Не может быть…

— Может. Мы получили дополнительное время. Греза настоящего для нас прервана. Мы все видим сквозь щелку между жизнью и смертью.

— О чем ты говоришь?

— Наша любовь. Она дала нам излишек времени. Она обманула смерть.

— Но это же хорошо, правда? Ведь хорошо, Джейк?

— Да, хорошо.

С гор долетел чуть слышный, почти неразличимый трепещущий звук, который оба услышали, хотя еще не узнали.

— Что-то не радостно от твоих слов, — покачала головой Зоя.

— Потому что знаешь, что произойдет?

— Не знаю.

— Знаешь. Ты знаешь, что будет. Прислушайся.

Издали донесся ритмичный звук, похожий на звяканье льда в стакане или свистящую одышку старого паровоза, взбирающегося в горку.

— Что это, Джейк?

— Ты знаешь.

— Нет, но хочу знать.

— Не тревожься, это к добру. Все хорошо.

— Что ж тут хорошего?

— Я тебя сберегал. Думал, согреваю, но, оказалось, сберегал. Тебя. Нашу любовь. Нас.

— Мы все одолеем… Ведь прежде справлялись… Ребенок…

— Нет, наступает конец. Мы обманули смерть, но лишь ненадолго.

Дробный звук, в морозном воздухе казавшийся посвистом, стал ближе. Теперь Зоя его узнала.

— Ты меня покидаешь, Джейк? Бросаешь здесь одну?

— Послушай меня. Мы с тобой созданы из того, что делали вместе. Когда пили вино, говоря, что у него тот или иной вкус, значит, таким он и был. Мы помогали друг другу его вспомнить.

К приближавшемуся чудному звуку, звону сбруйных колокольцев, теперь прибавился глухой топот копыт по снегу.

— Пожалуйста, не оставляй меня.

— Вся наша жизнь, твоя и моя, это череда радости и печали, которые навеки сгинут, если о них не напоминать.

Из мрака возник огромный вороной жеребец, чью сбрую украшали звонкие колокольцы; покачивая роскошным султаном цвета вина в хрустальном бокале, цвета Христовой крови в серебряном потире, он поводил взмокшими блестящими боками, из ноздрей его густыми клубами валил пар, зависавший в студеном воздухе.

— Ты не посмеешь бросить меня в снегах! Нет! Не посмеешь!

— Нынче верховожу я, милая моя девочка, и место лишь для одного.

— Нет! Не хочу!

— От тебя нужно только одно: не забывать.

Зоя мертвой хваткой вцепилась в него:

— Не пущу!

— Ведь ты сумеешь, правда? Сумеешь не забыть. — Джейк легонько постучал пальцем по ее лбу. — Просто не закрывай этот глаз. И ты увидишь меня. Повсюду.

Он высвободился из ее рук.

Запряженный в сани гигантский жеребец рысцой свернул на дорогу, уходившую прочь. Джейк медленно зашагал ему наперерез.

— Джейк! — истошно возопила Зоя, не веря, что он вот так от нее уходит.

Крик его не остановил. Он размеренно вышагивал по снежной целине. На взгорке конь чуть сбавил ход. Джейк уже прошел часть пути, когда Зоя кинулась следом. Но силы ее оставили. Хотя Джейк шел, а она бежала, расстояние между ними не сокращалось. Зоя поднажала, но необъяснимый разрыв между ними лишь увеличился. Она падала, поднималась и вновь бежала, оскальзываясь и проваливаясь в снег.

В какой-то миг показалось, что Джейк разминется с упряжкой, но взмыленный жеребец будто нарочно с рысцы перешел на спорый шаг, и он, поймав подножку, благополучно перевалился на обитое черной замшей сиденье. Конь тряхнул головой и вновь зарысил, набирая скорость на укатанной дороге.

Зоя все еще пыталась догнать Джейка и в какой-то момент даже поравнялась с упряжкой. Она хотела запрыгнуть в сани, но подножка будто уклонилась, и повозка, вдруг опять достигнув невероятных размеров, заставивших ее чувствовать себя гномом, проскользнула мимо руки. Окликая мужа, Зоя рухнула на колени.

Сэди, мчавшаяся рядом с санями, приостановилась и глянула на нее. А потом, вновь припустив по снегу, догнала хозяина, прежде чем конь и сани скрылись в вихревой мгле.