Для Джейка исчезновение Сэди стало тяжелым ударом. Куда же, черт возьми, она запропастилась? — вслух размышлял он. Зою тоже огорчила потеря собаки. Чтобы отвлечь мужа, она предложила поужинать в новом ресторане. Они приметили одно стильное заведение под потешным названием «Дедушкин столик».

Присвоив это звание столу возле окна, зажгли свечи. Зоя встала к плите и приготовила любимое блюдо Джейка — говядину по-бургундски с картофельным пюре (вероятно, настоящего повара хватил бы удар).

Джейк ждал, зажав в кулаках вилку и нож. Вовсе не голодный, ради Зои он наигрывал нетерпение. Она это прекрасно понимала и, ставя перед ним тарелку, чмокнула его в маковку:

— Всегда любила стряпать для тебя. Нарежешь, приготовишь, а потом маленького кормишь.

— В готовку ты вкладываешь душу. Я это чувствую.

— Даже теперь?

— Я б заметил, будь оно иначе.

— В одиночку пьете, мистер?

И верно: бутылку вина, самого дорогого, какое только нашлось в заведении, Джейк самостоятельно опустошил на две трети.

— Хочу напиться. Не выходит.

— Зачем тебе напиваться?

— В тот вечер, когда мы пили шампанское и в лифте я подвергся нападению, ты вправду опьянела? Или притворялась? Ведь здесь сколько ни выпей, не хмелеешь.

Зоя глотнула вина:

— Кажется, я подумала, что должна опьянеть, и тогда опьянела. А может, мне было нужно прикинуться пьяной. И все-таки, зачем тебе напиваться?

— Потому что я не знаю здешних правил! Но хочу знать. Ощущение, будто земля ускользает из-под ног. Мне не понятно и страшно. — Джейк долил остатки вина в стакан.

Зоя еще не сказала о прогоревшем полене.

— Что-то меняется.

— Да, я чувствую.

Ели в молчании. Зоя хотела спросить, удалась ли говядина по-бургундски, но, передумав, предложила описать хмельное состояние, дабы Джейк его ощутил. Однако тот пожелал справиться собственными силами и пошел за второй бутылкой. Зоя решила поддержать его в глубинном одиночестве горького пьянства.

Ущербная луна заливала восковым светом толстое снежное покрывало. То и дело Джейк выглядывал на улицу — не появилась ли Сэди. Сосны отбрасывали стройные тени, меж которыми сверкала безжалостная красота наста.

— Наверное, Сэди не убежала, — сказал Джейк. — Скорее, ее у нас забрали.

— Что?

— Так мне кажется.

Зоя одарила его долгим прямым взглядом. Разумеется, Джейк не имел в виду, что собаку похитил какой-нибудь любитель животных. Собственные альтернативные идеи Зою не особо вдохновляли.

— Взгляни иначе, — сказала она. — Может, вовсе ее не отняли? Просто ненадолго тебе вернули. Нам вернули.

Джейк переплел свои пальцы с пальцами Зои:

— Во всем ты хочешь видеть хорошее.

— Ведь это как в жизни, правда? Мы знаем, что всех ждет смерть. Однако считаем, что наших близких забрали, не соглашаясь, что они просто отдали нам все свое время.

— Ты права. Но тяжело принять именно такую правоту. Гораздо легче пасть духом и себя пожалеть.

— Я всегда считала это подарком. В смысле — жизнь. Неведомо от кого. Но знала, что получила дар. И сейчас мне кажется, что нам преподнесли дополнительное время в удивительном пространстве. Вот только не постигаю зачем.

— Значит, ты согласна, что мы здесь не навеки?

— Да.

Они посмотрели друг на друга, и в глазах его Зоя увидела нечто сродни лунному свету на снегу. В ювелирном салоне, где можно было выбрать любое изделие Картье, Тиффани и прочих, она ничего не захотела. Каково же быть богатым, если можешь заполучить все эти побрякушки, даже не поморщившись? Какая радость в приобретении без трудов и усилий? Наверное, дюжинами заказываешь драгоценности, чтобы внутри хоть что-то екнуло. Домогаешься лишь того, что шарахнет по твоему богатству. Не нужно ей других самоцветов, кроме глаз мужа, что вот так влюбленно на нее смотрят, ни к чему иные ожерелья, кроме его нежного дыханья на шее, и других перстней, кроме простенького обручального кольца, которое уже есть. Обо всем этом она и сказала.

— Охмелела и расчувствовалась! — засмеялся Джейк.

— Ничуть. Тверезая, жестокосердая и зоркая.

— Я тебя люблю. И не разлюблю до конца. Каким бы он ни был.

— Ты сам пьяный. Лишь поддатый признаешься мне в любви.

— Оговор!

— К бесу десерт и кофе. Пошли домой?

Залитый лунным светом, снег в легкой изморози подмигивал миллионами бриллиантов. Прикидываясь пьяным, Джейк вис на Зое. Перед входом в отель он взял в ладони ее лицо, озаренное молочным светом, и поцеловал в губы. Она явственно почувствовала вкус его поцелуя, который не требовалось вспоминать: в нем всегда слышались ароматы красного вина, шелка, перца, крови и надежды.

В номере Джейк шатко направился в туалет, откуда вскоре послышалось шумное журчание. Он всегда мочился, точно жеребец. Повесив куртку в шкаф, Зоя прикрыла дверцу и стала распускать вязку лыжных штанов, но услышала знакомую мелодию. Джейк все еще журчал в ванной.

«Что это? — мелькнула мысль. — Это же… твой телефон, дура! Кто-то звонит тебе на мобильник».

Веселенький перезвон стал громче.

— Джейк! — крикнула Зоя.

«В шкафу. В кармане куртки. Ну же! Достань!»

Но ее будто парализовало. В ушах шумел ток крови. Внезапный звонок ее обездвижил. Зоя попыталась вновь окликнуть Джейка. Пусть он ответит. Язык не слушался. Не шевельнуться, будто что-то накрепко опутало руки и ноги.

Телефон звонил.

— Джейк!

Она вновь ощутила себя в снежной могиле: наглухо упакована лавиной… перевернута вверх тормашками… крохотный воздушный карман… даже пальцем не шевельнуть… Зоя подвигала пальцами, ладонью, рукой, и плотно утрамбованный снег рассыпался. Распахнув дверцу шкафа, она ухватила куртку. Мобильник все звонил. В кармане, застегнутом на молнию. Дрожащие пальцы раздернули застежку и нырнули в карман. Зоя откинула телефонную крышку; светящийся голубой квадратик извещал: Номер скрыт.

— Номер скрыт, — прошептала Зоя.

Нажав кнопку ответа, поднесла телефон к уху. Голос. Мужской.

— Извините… Я не… — Зоя досадливо тряхнула головой. — Пожалуйста, говорите медленно. Je m'excuse, lentement, s'il vous plaît. Plus lentement… Pardonnez-moi, monsieur… je ne comprends pas.

— Что случилось? — крикнул из ванной Джейк.

— Мужчина…

— Что?

— Тараторит, я его не понимаю… Monsieur, monsieur, s’il vous plaît, parler plus lentement…Нет, погодите!

Телефон отключился. Зоя отвела руку от уха и уставилась на ладонь, словно в ней лежал раскаленный уголек.

Придерживая штаны, Джейк выскочил из ванной:

— С кем ты говорила?

— С мужчиной.

— Чего?

— Да, с мужчиной.

— И что он сказал?

— Не знаю. Я не разобрала.

— Как же так… Господи!

— Не поняла! Просто не поняла!

— Он… говорил по-французски? Да?

— Не знаю! Я… он как из пулемета… и связь оборвалась. Ни слова не уловила.

— Перезвони ему! Перезвони!

— Он скрыл номер.

— Но связь работает, да? — Джейк протягивал дрожащую руку, словно хотел отнять серебристый аппарат. — Раз кто-то позвонил… Набери кого-нибудь в Англии. Ну, что ты?

— Ладно, сейчас… Просто… Вдруг он перезвонит? Тот человек. Может, сейчас он попытается, а я займу линию.

Рухнув на кровать, Джейк обхватил руками голову:

— Верно… не занимай. Вдруг сейчас позвонит.

Зоя положила мобильник на стол и присела к Джейку, стиснув его руку. Оба смотрели на телефон, желая и страшась звонка.

Прошло минут двадцать.

— Попробуй пробиться в Англию, — вздохнул Джейк.

Результат был прежний: шли гудки, никто не брал трубку.

— Как он говорил? — Джейк жаждал деталей.

— Неразборчиво.

— Француз?

— Наверное.

— Или каталонец?

— Возможно. Или окситанец, кто его знает.

— Но говорил-то по-французски?

— Если да, то с жутким акцентом. Было плохо слышно, я ничего не поняла.

— Как он держался?

— В смысле?

— В прямом, черт! Был взволнован? Спокоен? Настойчив?

— Да вроде не волновался. Но и не спокоен.

Джейк вертел в руках серебристый телефон, словно надеясь получить от него новые сведения.

Спать расхотелось. Накинув куртки, спустились в холл. Джейк все приставал с расспросами. Звонка он не слышал, только Зоин голос. Как можно не услышать телефон? — сердилась Зоя. Ведь это важно: если слышали двое, значит, не пригрезилось.

— А что, может, и впрямь пригрезилось?

— Дурацкий вопрос!

— Вовсе нет. Вспомни, что было утром.

Зоя игнорировала намек на утреннее событие. Вернее, на его отсутствие.

— Значит, мне померещился звонок, а потом еще и голос? Так, что ли? Еще раз такое услышу, и я тебе врежу.

В баре угостились пивом. Джейк манипулировал кранами. Чтобы уйти от темы загадочного звонка, он заговорил о вкусе пива. Мол, сейчас Зоя все вспомнит, однако слова «хмель» и «ячмень» ей ничего не сказали. Тогда Джейк стал перечислять: желуди, солодовый уксус, сахар, палая листва, печаль, слабый солнечный луч, смех, хлебная горбушка… Наконец Зоя его остановила: хорош, мол, я вспомнила.

— В каждой вещи так много всякого, — сказала она. — Когда вдруг припомнишь.

— Воспоминания о жизни, вернее, о том, что было жизнью, подобны несметным шкатулкам, спрятанным одна в другую.

— Разве бывают такие шкатулки?

— Здесь мы вдвоем, и нам решать, бывают или нет. Поправить нас некому.

— Да, теперь понимаю. И тогда каждая мелочь, каждое слово обретают глубокий смысл. Похоже, я проспала всю свою жизнь. Если ад существует, именно за это меня крепко накажут.

— Иди ко мне. Ты вся на нервах. Расслабься.

Прикончив пиво, решили сходить в сауну. Процедурная зона тонула в приглушенном свете ламп. Пока нагревалась парная, поплавали в бассейне. Откуда же берется энергия для отопления, освещения, подогрева бани и воды? Джейк уже столько раз задавал этот вопрос, что сейчас решил промолчать. Однако он понимал, что энергия не может возникнуть из ничего. Все имеет свою причину, а они, как ни крути, до сих пор обитают в уголке той несметной шкатулки под названием Природа.

Поплавав туда-сюда, отправились в парную. Через полчаса выбрались на залитый лунным светом снег.

— Всегда мечтала голой поваляться в снегу, — сказала Зоя.

— Я так и не чувствую холода.

— Результат сауны.

— Нет, результат смерти, — твердо возразил Джейк.

— Хочешь, отхожу березовым веником? Враз почувствуешь.

В море лунного света Джейк выглядел призраком, в котором теплилась жизнь: белое, точно резного фарфора, тело казалось изнутри подсвеченным, ярко сияли глаза. По сравнению со мной он просто живчик, подумала Зоя.

Джейк перехватил ее взгляд и улыбнулся.

— Как думаешь, мы умеем летать? — спросил он.

— Что?

— Раз уж мы покойники, так, может, взлетим, спрыгнув в ущелье? Если хорошенько сосредоточимся.

— Конечно нет. Не вздумай пробовать.

— А вдруг?

Внезапно Зою обдало холодом. Банное тепло улетучилось. Она встала и обмоталась полотенцем:

— Обещай, что не станешь даже пытаться.

— Я просто размышляю…

— Обещай! Скажи, что ничего подобного не сделаешь.

— Ладно, ладно, обещаю.

Зоя шагнула к двери:

— Пошли. Я готова плюхнуться в кровать.

Лифтом поднялись в свой номер. О телефонном звонке больше не вспоминали, хотя у обоих он занозой сидел в голове. В любой момент телефон мог вновь подать голос, и Зоя поставила его на зарядку, умостив на прикроватной тумбочке.

Хотелось, чтобы он зазвонил.

Мобильник безмолвствовал, но Зое так и так не спалось. Джейк посапывал, а она смотрела на призрачный зимний пейзаж за окном. Стало привычным на ночь не задергивать шторы. Старые привычки исчезали. Необходимость уединения отпала, и свет стал ценностью, этакой валютой скорее жизни, нежели смерти. Незашторенное окно казалось своеобразным вызовом костлявой.

За пару ясных дней ветер поработал над снежным покровом, придав ему сходство с огромной крылатой тварью, расслабившейся в отдохновении. Сугробы и снежные шапки слегка оплыли, будто свечи; казалось, пейзаж, под лунным светом обретший хрупкость, вот-вот покроется кракелюрами, точно картины старых мастеров.

Вдруг ужасно захотелось населить его персонажами. Пощупав живот — может, хоть каплю увеличился? — Зоя укрыла его ладонями и перевела взгляд на луну в черном небе. Пожалуй, все-таки надо сказать Джейку.

Ежедневно она делала тесты, и результат был неизменен: положительно, положительно, положительно. Упаковку с полосками Зоя спрятала в низу гардероба. Скажу, подумала она, в подходящий момент. Если им предстоит задержаться в этом странном месте, через пару месяцев интересное положение само о себе заявит. Омываемая ярким лунным светом, Зоя уснула.

Потом вдруг очнулась и отчего-то села в кровати. По собственному ощущению, она спала всего несколько минут, но луна значительно изменила свое местоположение, словно руководствовалась иной временной шкалой. Зою разбудило какое-то движение, какая-то неуловимая перемена.

Она посмотрела за окно, потом перевела взгляд в комнату. Дверь была открыта.

В проеме стоял высокий человек.

В секунду пронзило ужасом, точно холодным острым клинком. Зоя попыталась закричать, но вышло придушенное сипенье. Она лягнула спящего мужа, и простое физическое действие высвободило ясный оглушительный вопль. Зоя соскочила с кровати, готовая к схватке с призраком в дверном проеме.

— Что? — Джейк ухватил ее за плечо. — Что такое? Что?

— Человек! В дверях!

Незнакомец уже исчез, но дверь была открыта. Джейк знал свою жену — зря не всполошится. Он кинулся к двери и выглянул в коридор. Никого. Тишина. Джейк вслушался, стараясь уловить шаги, стук двери или гуденье лифта. Отель был тих, как гробница.

— Как ты?

— Нормально. Проснулась и увидела его.

— Он угрожал?

— Нет, стоял в дверях. В комнату не вошел.

— Что он делал?

— Вытянул руку. Медленно. И все.

— Как он выглядел?

— В черном… лыжный костюм… Лицо в тени… не знаю…

— Черт… Его нет, милая. Уверяю, там никого. Все хорошо?

Зоя кивнула. Джейк взял ее лицо в ладони:

— Наверное, тебе приснилось.

Зоя помотала головой.

— Думаю, это был сон. В голове у нас кавардак. Ты видела сон, потом очнулась, и тебе померещилось.

— Нет.

— Знаешь, есть такая грань между сном и явью? Там обитают видения. Понимаешь?

— Но дверь-то открыта, Джейк!

Вот тут в его рассуждении была дыра, зияющий провал. Через плечо Джейк глянул на распахнутую дверь:

— А мы ее закрыли? Точно закрыли перед сном?

— Конечно! — Зоя прошла к порогу. — Посмотри! Посмотри сюда!

На ковре перед входом в номер виднелись грязные комья подтаявшего снега.

— Это не мы натоптали. — Голос ее стал скрипучим. — Наши следы давно бы высохли. Здесь был человек. Снег это подтверждает.

Джейк втянул ее в комнату и запер дверь, впервые за все время накинув цепочку.

— Здесь есть люди, — сказала Зоя.

— Как ты можешь знать?

— Могу. Они тут.