— Новой электронной почты нет, по крайней мере той, о которой тебе следует знать, — заявила Пола, когда я, хлопнув дверью, влетел в кабинет около полудня.

Это было манифестацией иррационального оптимизма, который был мне необходим.

— Кинес забрал почти всю корреспонденцию, — продолжала Пола. — Он оставил несколько флайеров с объявлениями о семинарах и курсах. Вдруг тебе понравятся какие-нибудь. Он отметил те, на которые намекал. Еще он сказал, чтобы ты не распускал руки. Это что, какое-то британское выражение? Я не сказала ему, что он может засунуть эти флайеры себе в задницу, но, по-моему, он сам это понял. Новый посыльный заходил забрать твои файлы. Его зовут Кевин, настоящий тупица. Тебе не звонили ни по поводу встреч, ни по поводу конференций. Чарльз Мэндип в городе. Его секретарь сказал, что он увидится с тобой позже, но не сказал, в какое время. Его лондонский секретарь, Боже мой. Это сильно. Парень по имени Майерс звонил из «Майерс Майерлинг». Он сказал, что тебе не нужно говорить с ним, он будет высылать черновики заявлений прямо Кинесу и Мэндипу. Итак, полагаю, это означает, что ты можешь присоединиться ко мне и поиграть в пасьянс на компьютере до конца дня. Здорово. Надеюсь, ты не жалеешь себя, советник? Ты знаешь, как я себя чувствую, если подобное случается.

— И тебя с добрым утром, Пола.

Она прикрыла глаза рукой, вручила мне конверт от «ФедЭкс» и добавила:

— А это только что пришло для тебя. Это, должно быть, выписка за медаль Конгресса.

Я посмотрел на конверт. Отправителем была большая адвокатская фирма из Вашингтона.

Внутри пластикового футляра лежал бумажный конверт, на котором было написано мое имя и адрес моего офиса. Внутри конверта лежало письмо на одном листе. Его смысл можно было легко понять. Сэнди Рихтер — партнер «Маршала, Форрестера, Келлермана и Хирша» — сообщал, что он действовал от лица страховой компании, которая выписала всеохватывающую страховку на Джей Джея. В том случае, если жертвы действий Джей Джея обратятся за страховым возмещением, компания снимает с себя все обязательства; в том случае, если с них потребуют выплаты страхового возмещения, компания обратится ко мне для возмещения ущерба, нанесенного жертвам катастрофы. Я был на крючке. Они были убеждены, что я не должен был разрешать Джей Джею садиться за руль моего «Макларен F1», поэтому я несу полную ответственность за все это дерьмо.

Там также говорилось, что Рихтер связался с моим страховщиком.

Моим страховщиком? У меня не было страховки, не считая обычной страховки на несколько тысяч долларов за имущество в квартире и еще одной невразумительной страховки жизни.

Но, судя по словам Сэнди Рихтера, было очевидно, что я застрахован. Но не напрямую, а через посредника — компанию «Клеркенвелл Ассошиэйтс». Рихтер убедил меня помолиться, чтобы моя страховка оказалась настоящей и платежеспособной. Она мне еще могла пригодиться.

Он ждет моего ответа в течение недели и хочет знать мой взгляд на жизнь в мельчайших деталях.

— Все плохо? — осмелилась спросить Пола.

Я лишь отрицательно помотал головой.

Она оперлась о край стола:

— Прости, если покажусь надоедливой, но моя мама всегда говорила, что надо показать неприятностям оскал и при этом улыбнуться.

— Ты можешь найти мне номер телефона «Клеркенвелл Ассошиэйтс» из Лондона? — сказал я, пытаясь принять к сведению совет ее матери.

— Конечно. Я принесу тебе кофе.

Я осмотрел стол:

— Где мой кроссворд?

Пола затеребила распятие, которое висело у нее под блузкой.

— Джессика сказала, что у нее больше не будет времени посылать тебе кроссворды.

Одна вшивая страница с моим именем наверху. Моя посылка из Красного Креста. Это не было предательством Джессики. С десяток разных людей посылали мне кроссворды из года в год. Это была «Клэй и Вестминстер», организация как одно целое, которая нависла надо мной. Трубки аппарата жизнеобеспечения выскальзывали, вентилятор был выключен.

Я набрал номер Кэрол, вызывая в воображении ее образ с болтающимся собачьим поводком.

Автоответчик. Некоторые вещи не меняются. Я оставил ей сообщение, чтобы она перезвонила мне.

Я позвонил в «Чейз Манхеттен».

— Говорит Фин Бордер. Будьте добры Карен Бордак.

Карен Бордак — менеджер моего счета. Шестидесяти тысяч долларов было достаточно для того, чтобы иметь личного менеджера. Десяти тысяч, возможно, не было достаточно даже для того, чтобы получить рождественскую открытку от «Чейз».

— Мистер Бордер, как ваши дела сегодня?

Я ей не ответил. Вместо этого я объяснил ей, что пятьдесят тысяч долларов исчезли с моего счета, и что это не я взял их. Я старался быть лаконичным и спокойным. Я дал мисс Бордак шанс сказать мне, что все это было ужасной ошибкой и что пятьдесят тысяч все еще были у них.

Потом, может быть, я и собирался покричать.

Никакой ошибки не было. Деньги исчезли, и детектив Манелли уже говорил с ней. Она ничего не сказала, оберегая мою конфиденциальность. Но через какое-то время в банке посмотрели вспомогательные документы, и все подтвердилось. Я лично приходил в банк и подписал поручение. С подписью все было в порядке.

— Я не подписывал никакой бумаги, — настаивал я. — Какое на ней число?

— Двенадцатое.

Среда. Я ходил в банк по средам. Оплатить счета. Бумаги? Одна или две. Но не поручение на перевод пятидесяти тысяч долларов.

— Я хочу, чтобы на мой счет вернули деньги к закрытию торгов, — пригрозил я. — Иначе этим займется полиция, аудиторы и мои адвокаты.

Но на противоположном конце провода царило спокойствие: мисс Бордак ничего не боялась.

— Сэр, как я уже сказала, этим делом занимается полиция. Что касается аудиторов, соответствующие люди займутся проверкой. Мы сегодня же вышлем вам письмо, в котором объясним вам ваши права. Может быть, будет лучше, если вы сейчас назовете мне имена ваших адвокатов, чтобы я могла официально все вам передать.

У меня не было адвокатов. За пять лет в моей жизни произошло так мало событий, помимо работы, что мне ни разу не понадобился адвокат. Я не разводился, у меня не было дома, никто не подавал на меня в суд.

Это выглядело так, словно теперь я должен был наверстать упущенное время.

— Я перезвоню вам и назову имя адвоката.

— Да, конечно, — любезно поблагодарила мисс Карен. — Я не думаю, что смогу помочь вам прямо сейчас по поводу снятия денег со счета. Это не в моей компетенции. Что еще мы можем сделать для вас сегодня?

Пола осторожно приоткрыла дверь и покрутила указательным пальцем, чтобы я быстрее заканчивал разговор.

— Нет, спасибо, — ответил я. — Вы уже сделали достаточно.

— Мэндип хочет тебя видеть, — сказала Пола, — сейчас.

Чарльз Мэндип сидел за небольшим письменным столом в уютном кабинете около стойки администратора. Он всегда говорил, что не хочет, чтобы его нью-йоркские визиты нарушали спокойное течение жизни офиса. Он не требовал ничего особенного, несмотря на свое положение главы компании. Пока был телефон и хороший кофе, все было в порядке.

Мэндип выглядел как обычно: весь в морщинах, готовый костюм, грязные манжеты рубашки, обычные туфли, не сверкающие, но и не грязные. Но выражение лица было напряженное, как у гончей. Это было лицо человека, привыкшего брать на себя ответственность, и так было до тех пор, пока он не встал рядом с Джимом Макинтайром.

У Мэндипа была привычка щелкать по щеке указательным пальцем, и я услышал скрежет в его голосе, когда он поздоровался со мной.

Я сел на единственный стул в комнате. Если бы я был Эрни, мой живот и подбородки расплющили бы этот письменный стол.

В комнате не было ни окон, ни картин. Поэтому мне оставалось смотреть только на лицо Мэндипа. Казалось, оно подрагивало от тревоги.

— Как долетели? — спросил я.

— У них закончились хлопья, — он вертел в руках тонкую коричневую папку. Досье на меня и Джей Джея? Если оно составлено Кинесом, то перекос информации в сторону, выгодную Шелдону, будет таким мощным, что Мэндипу придется с трудом его сдерживать.

Серые глаза Мэндипа сузились. У него был пронзающий взгляд.

— Читать это не особо приятно.

— Я также получил вот это, — я передал ему письмо от Маршалла Форрестера.

Чарльз взглянул на него и медленно вернул его мне.

— Уже видел, — сказал он утомленно. — Мистер Рихтер послал нам незаверенную копию. Несомненно, они хотят припугнуть нас, намекая на то, что ты работал в «Клэй и Вестминстер», когда позволил мистеру Карлсону расплющиться на шоссе Рузвельта. Тем самым они перекладывают ответственность за твою тупость с твоих плеч на плечи компании. Неписаный закон во всей своей вероятности, — Чарльз быстро перелистывал бумаги в папке, словно он искал хоть малейший намек на хорошие новости среди плохих. — Ты завершил список своих дел для Шелдона?

Интересно, удалось ли Эрни поговорить с Чарльзом и попросить вернуть мне некоторых моих клиентов?

— В большей степени, — сказал я.

— Молодец, — сказал Чарльз. Даже если Эрни и разговаривал с ним, очевидно, это не помогло.

— Мне действительно надо отойти от слияния?

Казалось, Чарльз пристально вглядывался в обложку папки и затем поднял волосок, который приземлился на нее. Он повертел его между большим и указательным пальцами, прежде чем выпустить, и волосок полетел к полу по спирали. Это было так, словно рыжий волосок был источником всех проблем, волос в супе, муха в мази.

— Боюсь, что это именно так. Эти чертовы неприятности выбили тебя из колеи, по крайней мере, на обозримое будущее.

Он выглядел таким печальным, лишенным жизненной энергии человеком. Ни злым, ни агрессивным, просто отягощенным своим положением босса компании, отягощенным слиянием, а также Кинесом, требующим крови. И мной. Отягощал я его как крестник или как работник?

— Мне нужен поручитель, Чарльз, хороший адвокат. Это не моя область. Я подумывал об использовании…

Он поднял руку, чтобы я замолчал, на его губах едва заиграла улыбка симпатии.

— Мы уже выбрали тебе адвоката, — сказал он. — Пабло Точера из «Шустер Маннхайм». Очень хороший, и Джим Макинтайр полностью доверяет его опыту.

— Мне не позволят самому принять решение?

Чарльз скосил глаза, словно ему было трудно разглядеть меня с расстояния двух футов.

— Джим очень волнуется из-за всего, что происходит. Важно, чтобы за это дело взялась сильная команда, возглавляемая адвокатом, знающим, что делать. Шустеровские — лучшие, вот почему мы идем на слияние с ними.

— Это не то, о чем я спрашивал, Чарльз.

— Я надеялся, ты будешь взрослее, Фин. Если бы ты мог сам заплатить за адвоката, тогда я бы не указывал тебе. Но я выяснил, что твои активы покроют лишь двадцать часов, а это незначительная часть твоего дела.

Он позволил моей матери выбрать коттедж в Котсволде, дизайнеров и ежегодную пенсию. «Клэй и Вестминстер» даже разрешили ей выбрать и оплатили бассет-хаунда, которым она так хотела заменить мужа, моего отца, ничего не оставившего ей, — нам. Моя мать была обходительной и учтивой вдовой «Клэй и Вестминстер». Но, по крайней мере, ей разрешили выбрать узы, в которые она должна была себя заковать.

— Несмотря на все мое уважение к тебе, Чарльз, это все-таки неэтично. Мне должны были предоставить право принимать решения.

Щелкая по подбородку одной рукой, ладонью второй руки он двигал папку по столу, словно очищал ее от опилок.

— И ты собираешься донести на меня в юридическое сообщество, нью-йоркскую коллегию адвокатов. Ради Бога, Фин, я пытаюсь помочь. Ты думаешь, что твои интересы и интересы «Клэй и Вестминстер» могут разойтись? Что возможен конфликт? Если это так, то скажи сразу.

— У меня не было машины, Чарльз.

Чарльз заворчал.

— Ты что, не можешь признаться, что веришь мне? — спросил я.

— Я ничему не верю, — он поднял папку со стола и кинул ее обратно. — Что имеет значение, так это как можно быстрее разобраться с этой грязью. Мне еще надо добиться слияния и заняться участью полутора тысяч человек персонала. — Он снова поднял папку со стола, и на минуту мне показалось, что он хочет ударить меня. — Боже мой, твой отец уже был достаточно близок к тому, чтобы испортить репутацию фирмы. Да что же это с вашей семьей? Люди выдающиеся, но… — Последовало еще несколько щелчков по подбородку. — Существует только один способ выбраться из этой свалки живым, и он заключается в том, что ты должен делать все так, как тебе говорят. В «Майерс Майерлинг» уверены, что твое имя не появится в прессе в ближайшие несколько дней. Но это не продлится долго, скоро Пабло Точера займется твоим делом. Ты должен следовать всем его инструкциям до последней запятой, я ясно выражаюсь? Надеюсь, мне не надо объяснять, какие могут быть последствия для нас всех, если Джим Макинтайр увидит, что ты не принимаешь свое лекарство. Фин, здесь все на доверии.

— Лекарство? — спросил я, заикаясь. — Я не…

Пола открыла дверь. Казалось, Мэндип расслабился.

— Прошу прощения за вторжение, — сказала она, — но мистер Кинес спрашивает, когда вы закончите.

Кинес послал Полу, чтобы его секретарь не попал под горячую руку Чарльза, если он разозлится из-за вторжения.

Но Чарльз улыбнулся и встал.

— Здравствуй, Пола, — он пожал ей руку через стол. Да, это был все тот же обаятельный Чарльз. — Ну и как ты и твой счастливчик муж?

Чарльз всегда платил лучшие зарплаты, он относился с состраданием к больничным и чему. — либо подобному, но если дело доходило до разговора с кем-нибудь из младшего персонала, он обычно устраивал из этого цирк.

Пола замерла. Она с ненавистью посмотрела на меня, словно это была моя вина.

— Пускай Фин перед нашим следующим разговором введет вас в курс дел по поводу моей личной жизни. Кажется, он тоже практически ничего не знает, но это может помочь вам, — она вышла из комнаты, хлопнув дверью.

— Боже мой, — удивился Чарльз.

— Муж Полы, Даг, умер полгода назад от рака.

— Понятно, — Чарльз сделал паузу. — Лучше я пойду.

— Стол Полы стоит рядом с моим кабинетом.

Чарльз вопросительно посмотрел на меня.

— Не будь идиотом, — сказал он. — Я не собираюсь — идти за ней. Я иду к Шелдону. Я там долго не задержусь. Пожалуйста, подожди меня, и тогда мы можем продолжить наш разговор.

Он обошел меня и вышел из комнаты.

Я позвонил Поле.

— Извини, что так вышло, — сказал я.

— Да ладно, — вяло ответила она. — Я маленький человек, и я это знаю.

— Я тоже, Пола.

— Вот за это-то я тебя и люблю, милый.

— Ты не могла бы позвонить Пабло Точера из «Шустер» и назначить встречу с ним как можно скорее, лучше всего сегодня во второй половине дня?

— Это по поводу слияния? Я думала, тебя отстранили.

— Спасибо, Пола. Нет, это не по поводу слияния. Скорее по поводу моего отъединения. Есть что-то, чего ты не знаешь обо мне?

— Нет, — сказала она и повесила трубку.

Я вырвал лист бумаги из новенького блокнота, лежащего на столе, начертил круг и написал в нем «Я». Пару секунд я машинально крутил ручкой над этим кругом, пририсовывая ему корону. Потом я вырвал этот листок, смял его и откинул в сторону, отрывая новый.

Первый заголовок: «Потенциальные ответчики». Второй заголовок: «Потенциальные истцы».

Под ответчиками я написал себя.

А стратегия моей защиты? Машина не моя.

Затем Джей Джей. Его защита? Никакой.

Следующий пункт — его страховщики. Я не понимал значения «всеохватывающей» страховки, поэтому оставим это для мистера Точера.

Мои страховщики, «Клеркенвелл Ассошиэйтс». Куда запропастилась Пола с их телефонным номером? Их стратегия защиты была мне ясна. Они на самом деле не страховали меня.

Кто-нибудь еще? «Клэй и Вестминстер» может занять определенное место в судебном разбирательстве. Если бы оспаривалось, что я работал в «Клэй и Вестминстер», когда встретил Джей Джея, и если бы аргументы были достаточно вескими, тогда «Клэй и Вестминстер» пришлось бы либо выстоять вместе со мной, либо потерпеть поражение. Стоп. У «Клэй и Вестминстер» есть страховщики. И их внесем в список. Снова стоп. Если последует заявление, что я работал на «Клэй и Вестминстер», когда встретил Джей Джея, тогда можно сказать то же самое и о Джей Джее. Я добавил «Джефферсон Траст» и их страховщиков.

Получался достаточно большой список.

А что там с производителями машины? «Макларен». Какой-нибудь умник может сказать, что в машине был дефект, что она не должна была работать так, как она работала тогда. Сумасшествие. Машина была безукоризненной. Этот спор даже никогда не начнется, даже при нулевой гравитации судебного разбирательства США.

Дальше, на другую часть страницы. Истцы.

Жертвы, родственники погибших, семьи. Они входили сюда, не так ли? Нет. Город — испорченное муниципальное имущество, разборка катастрофы. Эй, а не должен ли он тоже быть ответчиком? Что если безопасность водителей на шоссе Рузвельта не была обеспечена должным образом? Длинный ход, но все же возможность.

Больше истцов вроде бы не находилось, но я знал множество «профессионалов», мастеров выявления причинно-следственных связей.

Я осмотрел лист. И я был в самом низу всего этого бардака.

Там было несколько острых углов: группы страховщиков, имущество Джей Джея, «Джефферсон Траст». Но в середине всего этого я буду громоотводом. Джей Джей был мертв, а я жив. Страховщики были призрачными так же, как и «Джефферсон Траст». Но у меня было лицо. Система даст мне горны и лошадь, чтобы пережевать меня и затем выплюнуть кусочки.

— Извините, сэр, вы мистер Бордер? — Посыльный выглядывал из-за двери.

— Да.

— Мистер Мэндип сказал, что он еще немного задержится и что вы можете возвращаться в свой кабинет. Он увидится с вами позже, — посыльный осмотрел комнату. — Мистер Мэндип сказал мне принести его чемодан.

Из-под стола торчал дешевый черный чемоданчик из армированного пластика. Я узнал бы его где угодно. Чарльз пользовался им уже много лет. Мой отец постоянно подшучивал над этим.

Я пнул его ногой.

— Этот? — спросил я.

Посыльный вспыхнул.

Защелки у чемодана были открыты. И только я собирался предупредить посыльного об этом, как он уже схватил чемодан и потащил его из-под стола.

— Черт побери, — пробормотал он, когда все содержимое посыпалось на пол.

— Тебя случайно не Кевином зовут?

Посыльный теперь сидел на полу, собирая вывалившиеся вещи. Он посмотрел на меня, словно я был телепатом.

— Откуда вы знаете?

Я опустился на колени, чтобы помочь ему.

— Не беспокойся, — сказал я. — Мистер Мэндип даже не заметит — он всегда бросает бумаги туда, как попало.

— Вы же ничего не скажете, правда? Первый день на работе, и я уже напортачил.

— Первый день из того, что, я уверен, будет долгой и выдающейся карьерой в «Клэй и Вестминстер».

Кевин посмотрел на меня, думая, что я издеваюсь. Потом улыбнулся и сказал:

— Спасибо.

У меня в руках оказались небольшая пачка бумаг, билет на самолет и свернутый в трубочку документ для презентации. Я быстро взглянул на него. Это была брошюра по продажам «Клэй и Вестминстер». Я хорошо ее знал. Я писал раздел по нью-йоркскому отделению.

Другой бумагой было рукописное письмо Чарльзу. Я узнал почерк. Оно было от Эрни Монкса.

Это было длинное письмо, около пяти страниц. Оно казалось злым, плотная бумага была сильно испещрена пышными завитками, характерными для почерка Эрни. И там еще было много восклицательных знаков. Я хотел прочитать хотя бы пару строчек, но почерк Эрни было нелегко разобрать, и я решил, что напрасно испытываю судьбу. Я засунул билет, презентацию и письмо обратно в чемодан.

Кевин закинул все остальное: дешевые шариковые ручки, аспирин, стандартный кожаный ежедневник, изданный «Клэй и Вестминстер», простой карманный калькулятор с нанесенным на него фирменным знаком «Прайс Вотерхаус» и ингалятор. Я не знал, что Чарльз страдал астмой.

Оставалась лишь книга в маленьком коричневом бумажном пакете на полу. Я поднял ее, заинтригованный тем, что мог выбрать Чарльз для чтения в самолете или во время тех моментов, когда он мог отдохнуть в номере гостиницы. Заглянув в пакет, я увидел обложку, очень старую и сильно затертую, и смог прочитать название — «В черном и белом». Только я собрался получше рассмотреть ее, как Кевин выхватил ее и положил сверху всего остального. Он осмотрел пол, чтобы проверить, не забыл ли он чего, и затем закрыл чемодан, предварительно тщательно проверив, хорошо ли закрыты защелки.

— Вы уверены, что он не заметит? — казалось, Кевин не мог поверить в то, что такой важный человек мог так беззаботно относиться к личным вещам.

— Давай, я скажу так, — ответил я, — если бы Чарльзу Мэндипу сделали операцию по удалению аппендицита, он узнал бы об этом, только когда оплатил счет.

Кевин засмеялся.

— И он босс, правильно?

Я кивнул:

— Страшно, что ли?

Он встал:

— Еще раз спасибо.

Зазвонил телефон.

— Ты идешь? — Это была Пола. — Кинес скулил все утро по поводу твоих заметок на передачу дел, и я достала номер телефона «Клеркенвелл Ассошиэйтс». Пабло Точера сказал, что не может сегодня встретиться с тобой, и назначил встречу на завтра в два часа у него. О, да, звонила Кэрол Амен, интересовалась, не хочешь ли ты перекусить с ней в «Старбакс» внизу. Я сказала ей, что это было бы неплохо, но тебе сначала надо разобраться с некоторыми делами, и это займет максимум минут двадцать.

— А где я ужинаю сегодня вечером?

— Откуда мне знать?

Мои заметки по поводу передачи дел никогда не будут закончены. Улучшать их — значило наносить обиду тем, кто работал по моим сделкам. Я набрал электронные адреса Мэндипа и Кинеса и задумался о том, что написать в строке «Тема сообщения».

Потом напечатал «на закуску». Да пошли они. Это было достаточно осторожно. Я только что пожертвовал своей карьерой в пользу мосье Ламберхерста, Сильвермана и Вордмана. Я вложил файл с электронной скрепкой и нажал «Отправить», прежде чем успел передумать.

Было два часа дня. В Лондоне семь, и было уже слишком поздно, чтобы звонить в «Клеркенвелл Ассошиэйтс». Им придется подождать до завтра, как и мне Пабло Точера.

Слишком много всего на завтра и недостаточно на сегодня.

Я позвонил в «Шустер Маннхайм»:

— Будьте добры, офис Пабло Точера.

Музыка. «Стинг». Боже ты мой.

— Добрый день, офис мистера Точера, чем я могу вам помочь?

— Это Фин Бордер, у меня назначена встреча с мистером Точера на завтра на вторую половину дня, но, боюсь, мне не совсем подходит время. Мне необходимо встретиться с ним сегодня.

— График мистера Точера полностью забит, сэр. Я ничего не могу с этим поделать.

— Будьте столь любезны проинформировать мистера Точера, что мистер Мэндип, шеф «Клэй и Вестминстер», полагает, что скорбящие родственники пятнадцати погибших людей к завтрашнему дню уже отобьют мне весь зад и что в соответствии с его профессиональными взглядами небольшой разговор сегодня гораздо лучше, чем такой же завтра, когда моей задницы уже не будет на этом свете.

— Извините, сэр?

— Просто передайте ему это, хорошо? — Я повесил трубку.

Передо мной стояла Пола.

— Дурной мальчишка. У тебя могут быть большие неприятности.

— Больше, чем те, которые у меня сейчас?

Пола протянула мне лист бумаги.

— Джей Джей Карлсон никогда не учился в Гарварде.

Это была газетная статья из Интернета. Пола сделала правильный вывод. Джей Джей прошел небольшой летний курс, но не курс МБА. Кроме этого, Гарвард больше ничего не мог сообщить о нем.

Гарвард был одной из любимых тем Джей Джея за стаканом «Джека Дениэлса», земной рай его молодости. Когда Джей Джей описывал его, он был так близок к поэзии, словно все еще мог потрогать каждый древний камень университета и услышать его мудрый шепот.

— Я могу это оставить себе? — спросил я.

— Конечно, это носить гораздо легче, чем компьютер.

Кэрол сидела за столиком в кафе в нескольких шагах от здания «Креденс». Она ждала меня чуть больше пятнадцати минут. Перед ней стояла чашка кофе и булочка, уже надкусанная. Там был еще один кофе и булочки перед пустым стулом.

Увидев меня, она улыбнулась:

— Это нельзя назвать плотным ленчем, но, может, подойдет?

— Прекрасно, — сказал я. Это было мило.

— Ты выглядишь измученным.

— Ты выглядишь прекрасно.

Она делала все застенчиво, как ребенок. Мне захотелось обнять ее.

Я протянул ей газетную статью.

Кэрол удивленно вздохнула.

— Он подставил меня, Кэрол.

— Что ты имеешь в виду? — Ее было практически не слышно.

— Он приобрел машину на мое имя, использовал почти все мои деньги, взял в долг еще, и сделал так, чтобы долг повис на мне. Эта машина стоит миллион. Но это ничто в сравнении с исками, которые начнут подавать из-за катастрофы. Я уже согнулся от первого выстрела страховой компании.

— Боже мой.

— И еще они забрали всех моих клиентов и вручили их моим голодным коллегам. Я в саду, но он абсолютно не похож на райский сад.

— Но ты же не сделал ничего дурного, — в негодовании воскликнула она, как и моя мать.

— Я не уверен, что смысл в этом. По какой-то причине Джей Джей поднял юридический шторм, и я в его эпицентре.

— Боже мой, — снова сказала Кэрол. Волосы закрывали половину ее лица. Она даже не откинула их в сторону, лишь пристально посмотрела на меня карими неморгающими глазами.

— Ты знала, что Джей Джей употреблял кокаин? — спросил я.

— Нет, — Кэрол ответила с некоторой поспешностью. Я мог понять молниеносность ее ответа: она была юристом, главным советником по банковским инвестициям «Джефферсон Траст», и в некоторой степени она была ответственна за юридические последствия действий банкиров. На ее столе мог появиться такой же лист бумаги, как и мой, с такими же заголовками и подобным списком потенциальных сторон в тяжбе.

Она аккуратно протянула руку через стол и взяла мою.

— Ты все еще работаешь на «Джефферсон Траст», ты же знаешь, — сказала она. — Я твой клиент, и никто не может указать мне, какого адвоката выбрать. Если «Клэй и Вестминстер» не хотят потерять нас, они ничего не будут предпринимать.

— Я не хочу идти на компромисс, Кэрол.

Она сжала мою руку и встала, допив кофе:

— Мы можем обсудить это позже. Лучше я вернусь в офис.

— Когда я тебя увижу? — спросил я.

— Сегодня вечером. Ужинаем у меня. Там мы сможем поговорить, — она сжала губы и послала мне воздушный поцелуй. — Может, мне удастся немного утешить тебя.