Может быть, у меня в комнате все-таки осталось что-то из грязной посуды, – сказала я, в спешке перебираясь через сидящего на диване отца. – Я сейчас сбегаю, посмотрю.

– Не думаю, что это так уж срочно, – крикнул отец, когда я пулей вылетела в коридор.

Мама была уже наверху лестницы.

– Мама! Погоди!

Взбежав по ступенькам, я обняла ее.

– Что это на тебя нашло? – спросила мама, гладя мои волосы.

– Ты так много для нас делаешь, – сказала я. – Наверное, ты самая занятая мама в мире. Давай лучше я соберу посуду и отнесу в посудомойку, а? А ты иди посмотри с папой телевизор.

– Как это мило с твоей стороны, – улыбнулась мама. – Но, поскольку я уже здесь, – она шагнула к комнате Аманды, – ты, Стейси, можешь идти.

– Она ужасно разозлится, если ты ее потревожишь, – сказала я.

– Она меня даже не заметит, – мама взялась за ручку двери. – Но ее здесь нет, – удивилась она, открыв дверь.

Думайте, мозги, думайте! Ну же, не подведите меня сейчас.

– Наверное, она в ванной, – сказала я.

И побежала к двери ванной, в то время как мама вошла в комнату Аманды. Я подергала ручку.

– Эй, ты там? – крикнула я. – Хорошо-хорошо, я просто проверила.

Я вернулась к комнате Аманды и встала в дверях. Мама собирала кружки, тарелки и блюдца.

– Вот, пожалуйста, – твоя сестра! – сказала она. – Ты только посмотри. Неудивительно, что я постоянно внизу чего-нибудь из посуды не досчитываюсь. Три кружки, две миски, две тарелки. И торт свой она еще не съела, – мама вышла в коридор. – Аманда! Впредь будешь сама относить свою посуду на кухню, ты меня слышишь?

И она пошла вниз.

Уфф! Кажется, пронесло!

Шмыгнув в ванную комнату, я спустила воду в унитазе. Потом, как это делает Аманда, протопала ногами к ее комнате и вошла внутрь, старательно хлопнув дверью.

Потом как можно быстрее заглотнула кусок торта и вышла из комнаты с пустой тарелкой. Сбежав вниз, я бросилась на кухню.

– Аманда сказала: «Спасибо, очень вкусно», – выпалила я, обращаясь к маме, после чего сунула тарелку и вилку в посудомойку.

– Если она хочет, здесь еще много осталось, – сказала мама.

– Нет, она сказала, что наелась.

– А ты знаешь, что это за проект, над которым она работает?

– Не-а, – сказала я. – По крайней мере… я не думаю… она, кажется, говорила… что это… э-э…

– Стейси, с тобой все в порядке? – спросила мама. – Вопрос, по-моему, довольно простой, не так ли? Или ты знаешь, или же ты не знаешь, так?

– Это секрет, – я захлопнула дверку посудомойки и повернула переключатель.

Потом схватила маму за руку, пока она не успела придумать еще какие-нибудь причины, чтобы подняться в комнату Аманды.

– Ты на сегодня уже достаточно поработала, – сказала я и потащила ее по коридору в гостиную. – Теперь посиди и посмотри телевизор.

Наконец-то мир и покой! Мама села, положив вытянутые ноги на колени отца, а я устроилась на полу, прислонившись головой к ее боку.

Примерно через полчаса к нам пришел Бенджамин, уверенный, что мы все должны его приласкать. Для этого он вскарабкался по мне на маму, а потом по маминой ноге перебрался к отцу, собирая поглаживания на всем пути.

Он проделал это раз пять, прежде чем, наконец, решил устроиться на коленях у мамы.

– Боже правый! Кот, ты когда-нибудь уляжешься, наконец? – сказала она.

Я обернулась. Бенджамин очень разборчив, когда ищет для себя, где улечься. Его постель должна быть – мр-р-р – безупречной, то есть ему было совершенно необходимо ходить кругами, трогая лапами маму, пока он не убедился, что это ему подходит. Тогда, и только тогда он смог устроиться поспать.

– Это что – дождь? – спросила мама несколько минут спустя.

Отец пультом уменьшил звук телевизора, и мы прислушались.

– Определенно, дождь, – сказал отец.

По звуку это была целая гроза, и дождь хлестал прямо в окно. Сквозь задернутые занавески сверкнула молния.

Я посчитала:

– Один, два, три, четыре, пять, шесть… – громыхнул раскат грома. – Это значит, гроза в двух милях от нас, – сообщила я. – Звук проходит одну милю за три секунды.

– Меня не волнует, где это. Мы все дома, и нам тепло, сухо и уютно, – сказал отец.

Две мили. Я задумалась. Феафилд-холл как раз в двух милях отсюда. И я точно знаю, что один член нашей семьи сейчас не дома и ему не тепло и не уютно.

И тут я кое-что вспомнила. Аманда, кажется, сказала, что положит на кровать подушки, чтобы было похоже, что она спит – на случай, если родители зайдут к ней позднее. Когда я заходила, никаких подушек у нее на кровати не было. Должно быть, она об этом забыла. (Что можно считать большим везением, потому что мама обязательно обратила бы на них внимание, когда заходила за посудой.)

Я сделала себе мысленную заметку – пробраться попозже в ее комнату и устроить из подушек что-то похожее на спящую в постели Аманду.

Гроза, похоже, очень быстро прошла, но дождь продолжался.

Сверху послышался тихий плач – проснулся Сэм.

Мама хотела было скинуть Бенджамина, но отец поднялся первым.

– Я схожу посмотрю, в чем там дело, – сказал он.

– Спасибо, дорогой, – кивнула мама.

Я повернулась и погладила Бенджамина.

– Наверное, со щенком было бы и правда много хлопот, – сказала я, гладя мурлычащего во сне кота. – А теперь, когда щенок будет жить у Ферн, я получу все удовольствие без всяких хлопот.

– Это верно, – сказала мама. – Примерно так говорит твоя бабушка о тебе, Сэме и Аманде. Она получает все радости, которые дают дети, но без всяких отрицательных моментов.

– А в чем могут быть отрицательные моменты? – спросила я.

– Ну, не знаю, – произнесла мама. – Например, когда вы с Амандой ссоритесь – это, безусловно, отрицательный момент.

– Мы уже давно не ссорились – несколько недель, наверное.

– Наверное. И это положительный момент.

– Можно, я что-то у тебя спрошу? – сказала я. – О чем вы с папой говорили тогда вечером? Я не подслушивала нарочно, я просто услышала, что вы говорили о каком-то сюрпризе. Ты сказала, что тебе трудно сохранять это в тайне, а папа сказал, что стоит потерпеть, чтобы увидеть ее лицо, когда она узнает. О чем вы говорили?

Прежде чем мама что-то ответила, вернулся отец.

– Сэм опять заснул, – сказал он, поднимая мамины ноги и втискиваясь под них на диван. – Он вообще-то почти и не просыпался.

– Стейси на днях слышала наш разговор о том большом секрете, – сообщила мама отцу. – Может быть, скажем ей?

– Думаю, можно, – сказал отец. – Мы все равно утром собирались сказать им обеим. Я позову Аманду, чтобы они узнали вместе?

– Что вы собирались нам сказать? – спросила я. – О чем речь?

И мама, и отец улыбнулись.

– Ты знаешь, что твоя сестра все время твердит, что ей хочется пойти на концерт Эдди Идена? – начал отец.

Я растерянно кивнула.

– Тебе тоже нравится Эдди Иден, верно? – спросила мама.

– Конечно. То есть я не схожу по нему с ума, как Аманда, но песни мне его нравятся.

– Мы купили для вас обеих билеты на его концерт в Мэйвилле завтра вечером, – сказала мама с широкой улыбкой. – Мы отвезем вас туда на машине. Потом мы с папой устроим себе романтический ужин при свечах в каком-нибудь уютном ресторане. А после заберем вас и вернемся домой.

– Мы купили билеты еще несколько недель назад, – пояснил отец. – Но нам хотелось устроить для вас сюрприз. Можешь мне поверить, скрывать это от Аманды так долго было нелегко! – засмеялся он.

– Ты как-то не слишком обрадовалась, – посмотрела на меня мама. – Я думала, ты захочешь пойти с Амандой.

– Еще бы! – выдохнула я. – Я просто не знаю, что сказать, это такой сюрприз!

(Не то слово, Стейси. Сюрприз – это слишком мало для такой новости.)

– Вот почему мне не слишком хотелось, чтобы сегодня Аманда оставалась ночевать у Черил, – сказала мама. – Завтра вам обеим и без того придется поздно лечь спать. Не хватало еще, чтобы Аманда проболтала всю ночь с Черил сегодня.

– Но вы же ей говорили, что она слишком мала, чтобы ходить на рок-концерты, – напомнила я.

– Она, конечно, слишком мала, чтобы идти одной, – сказал отец. – Но, как мы уже сказали, мы вас отвезем туда и привезем обратно.

– А почему вы тогда не взяли билеты на концерт в Фор-Корнерсе? – спросила я. – Зачем ехать в такую даль в Мэйвилл?

– Потому что на концерт в Феафилд-холл все приличные билеты были проданы, – ответила мама. – Но нам удалось достать для вас билеты в Мэйвилле на первые ряды.

– Ну что, приятный сюрприз мы вам приготовили? – с улыбкой спросил отец. – Мне не терпится увидеть лицо Аманды, когда она узнает. Она просто с ума сойдет! – сняв мамины ноги с колен, он встал с дивана. – Все, не буду больше ждать. Я скажу ей прямо сейчас!

– Она не хочет, чтобы вы ее беспокоили! – почти выкрикнула я.

– Шутишь? Если ее побеспокоить по такому поводу, она возражать не станет, – сказал отец, улыбаясь.

– Па-па!

Но было поздно – он уже бежал вверх по лестнице.

– В чем дело, детка? – спросила мама, глядя на меня. – Ты какая-то бледненькая.

Я слабо улыбнулась.

– Мама, ты правда очень любишь нас с Амандой?

– Ну, конечно, люблю, – сказала мама.

– И ты всегда будешь любить нас, что бы мы ни сделали?

– Разумеется.

– Обещаешь? – Я взяла ее за руку.

– Обещаю, – улыбнулась мама. – Почему ты спрашиваешь? В чем дело, Стейси?

Послышались быстрые шаги отца вниз по лестнице.

– Не забудь, ты обещала! – сказала я, глядя в недоумевающее лицо мамы.

В гостиную вошел отец.

– Ее там нет, – развел он руками. – Нет и в помине.

Родители одновременно посмотрели на меня.

– Стейси! – простонала мама. – Где твоя сестра?

Я бросила на них отчаянный взгляд и попыталась улыбнуться.

– Я сейчас объясню. Честно. Я сейчас все вам объясню.