Саймон изучал его сложным, но в первую очередь все же ироническим взглядом, так что Бирн ощущал на себе его тяжесть. Останься, безмолвно говорил он. Не оставляй меня с ними. Бирн понимал, что пора идти. Сам он желал оказаться только в единственном месте. Бирн крикнул Тому: «Подожди меня!» и последовал за ним в сад.

Листва оказалась не столь плотной, и Бирн скоро нагнал Тома. Живая изгородь деревьев расступалась перед ними обоими, образуя покрытый пятнами тени сводчатый зеленый тоннель, окруживший поместье. Полосу деревьев и кустов яркими лучами пронзал солнечный свет. Сквозь листву они видели окрестности, тихо дремлющие под полуденным солнцем. Выйдя, они сразу направились к гаражу.

— Теперь по-новому понимаешь смысл словосочетания «зеленый пояс», — сказал Том с претензией на остроумие. — Интересно, пропустит ли он машину?

Бирн не стал отвечать. Он не сомневался в том, что если Листовик выпустил их из дома, то позволит им оставить и поместье.

— Вы едете со мной к Элизабет? — спросил Том.

— Нет, я сразу в Эппинг, в госпиталь.

Том вздохнул.

— Напрасная трата времени. Зачем это вам, Бирн? Рут не выживет. И вы ничем не сможете помочь ей. Вы лучше бы остались здесь, чтобы они не вцепились друг другу в горло.

— По-моему, это лежит за пределами и моих и ваших возможностей. Кроме того, кто-то все-таки должен быть рядом с Рут.

— Она не заметит вашего присутствия, вы понимаете это?

— Это не важно.

— О'кей. — Том открыл дверцу «эскорта» и сел. Бирн дождался, пока он выедет задним ходом из гаража. Потом Том перегнулся и открыл дверцу для пассажира. — Садитесь. Я завезу вас в госпиталь.

Бирн покачал головой. Ему хотелось пройтись по лесу, прийти в себя под чистым небом.

— В такое время, по-моему, лучше пройтись. Эппингское шоссе будет забито.

— Вы уверены в этом?

— Желаю вам удачи с Элизабет.

— А вы вернетесь? — встревожился Том. — Когда… вы вернетесь в поместье?

Бирн медлил с ответом. Возвратиться в поместье? Когда Рут умрет? И то и другое было немыслимо.

— Надеюсь на это. Может быть.

Пока Том разворачивал машину, Бирн заметил, что Листовик шевельнулся снова. Теперь в изгороди появилось отверстие, достаточное для того, чтобы сквозь него мог проехать «эскорт» Рут, Бирн проводил взглядом машину, исчезнувшую на дорожке. Он надеялся, что столь же непринужденно сумеет оставить поместье.

Бирн отправился дальше, мимо гаража в сторону озера. Листья раздвигались перед ним, так что он ступал по лужайке, которую косил вчера днем. Ворота в изгороди лежали к северу от озера. Бирн ощутил огромное облегчение, оказавшись за пределами поместья. Даже без помощи Листовика он знал, что поступает абсолютно правильно, направляясь к Рут. Если она все еще существовала, если по-прежнему обитала в своем теле, лежавшем в реанимационной палате, уход ее не должен был свершиться в одиночестве.

Он не знал, почему кроме него никто этого не ощущает, однако ответ найти было несложно. Эти люди, замкнутые во времени узники поместья, были слишком поглощены своим прошлым.

Он попрощается за них с Рут.

Сквозь листья просвечивало бледно-серебристое озеро. Он намеревался обогнуть его, но тропа в изгороди привела его прямиком к берегу.

Там есть кто-то… такая знакомая фигурка. Он ощутил прилив счастья, облегчения, восторга… и, не рассуждая, не ожидая, выпалил:

— Рут? Рут? Что вы делаете здесь?

Но фигура поворачивается, и он видит с сокрушительным разочарованием, что девушка эта не Рут. Она заметно моложе, у нее те же ласковые глаза и вьющиеся легкие каштановые волосы. Да, эта девушка моложе, много моложе, и ей не свойственны ни застенчивость, ни колебания.

— Привет, — говорит она, направляясь к нему. — Заблудились?

Нет, почти произносит он, я хочу пройти через лес в Эппинг, но почему-то слова выходят другими.

— Я… я искал миссис Банньер, — слышит он как бы собственные слова, но тон не знаком ему, это вовсе не его голос. Не понятно. Голос его сделался тоньше, с легким акцентом, высокий и певучий… Уэльский? Потрясенный тем, что он говорит с уэльским акцентом, он едва слышит себя. — Я слыхал, что она ищет садовника?

— Значит, вы ищите работу, так? — Девушка подходит к нему, ее короткие волосы прыгают вокруг лица. Пышную юбку, расшитую маками, удерживает на талии узкий кожаный пояс. Юбка скачет у загорелых ног, и он замечает, что ступни ее мокры и слегка испачканы грязью.

Девушка останавливается и, следуя его взгляду, поясняет с улыбкой:

— День такой жаркий. А вам не хочется походить по воде?

Она юна и мила, и он вдруг ощущает насколько ему жарко. Солнечные лучи отражаются от озера и ослепляют его рассудок.

Он теряет ощущение реальности. Она великолепна, ноги чуть испачканы, и отцовский костюм-тройка сделался вдруг невероятно колючим.

Воротник слишком туг и ботинки жмут.

— По-моему, мне нужно отыскать миссис Банньер, — говорит он, стараясь оторваться от нее. Опрятная, свежая и невинная как маргаритка, но шаловливые глаза готовы вспыхнуть и поглотить его…

Он уже успел понять, что просто должен поступить сюда на работу.

— Мама отправилась в город. Она вернется через час или около того. А вам жарко. Так что почему бы вам не снять пиджак? Можно закатать брюки и побродить по воде.

Он нагибается и неуверенными пальцами развязывает шнурки.

— Меня зовут Джеймс Уэзералл, — говорит он. — А вы…

— Элла. — Она морщит нос. — Наделе я Элен, но никто не пользуется этим именем. Элла Банньер. А ваша будущая работодательница — это моя мать.

— Мне сказали, что, если миссис Банньер возьмет меня, я смогу занять коттедж у ворот. — Говоря, он ступал по воде между тростниками. Вода восхитительно, благодатно прохладна.

Сев на берегу, она наблюдает за ним.

— Значит, вы можете жить здесь? А где ваши вещи?

— У «Быка», багажа у меня немного.

— Учтите, там далеко до роскоши, я надеюсь, что вы не разочаруетесь. Увы, старина Шэдуэлл устроил в коттедже нечто вроде свинарника.

— Шэдуэлл?

— Наш последний садовник. Он одряхлел и отправился жить к своей сестре в Чингфорд. — Она задумчиво смотрит на него. — А как насчет вашей семьи? Откуда вы родом?

— Из Суонси, — говорит он, подчеркивая акцент. Она хихикает. — Родители мои там и остались.

— А почему вы занялись садовым делом?

— Нам выделили участок во время войны. Я любил помогать моему отцу. Они накопили денег и послали меня в агрономический колледж. Если меня возьмут, это будет моя первая постоянная работа.

— А почему вы хотите сюда?

— Из-за деревьев. — Он разглядывает высокие буки. Он слышит легкий шелест листвы, хотя возле озера не ощущается даже легкого намека на ветер. — Деревья — моя симпатия, а в вашем саду попадаются самые удивительные. Мне хотелось бы поработать у вас.

— Да, лес у нас замечательный.

Он кивает.

— Я особенно интересуюсь грабами. И стрижеными деревьями. А вы знаете, что, если их не начать немедленно стричь, подлесок умрет, потому что тень сделается слишком густой?

Девушка улыбается ему — чуть насмешливо. Он отвечает кроткой улыбкой.

— Простите, это у меня навязчивая идея. — Он выходит из воды, садится возле нее на берегу и тянется к ботинкам.

Где-то в кустах рододендрона за озером трещит сучок, словно под чьей-то ногой. Из бреши в изгороди выходит мужчина — средних лет, белокурый, в свежем светлом костюме. Издали Джейми кажется, что мужчина сердится, но когда пришелец подходит ближе, он замечает на его лице лишь радушную улыбку.

— Привет, Элла, — говорит он. — Не хочешь ли ты представить меня своему другу?

— Пити! Откуда ты взялся? Я думала, что ты за границей. Неужели лягушатники выкинули тебя? — Девушка вскакивает на ноги, бежит и, встав на носки, целует пришедшего в щеку. Старший обнимает ее за талию.

Джейми встает. Солнце разом достало его.

Девушка все трещит.

— Это Джеймс Уэзералл, он собирается поступить к нам садовником.

— В самом деле? А я думал, что твоя мать и Маргарет прекрасно справляются с делом. — Глаза мужчины рассматривают Джейми, и нос его морщится, словно ему не нравится увиденное.

— Ну что ты понимаешь в подобных вещах? — Она хохочет. — Мистер Уэзералл, это мой кузен Питер, черная овца в нашем семействе. Впрочем, он не кусается и достаточно безвредный.

— Здравствуйте, — произносит Джейми и, шагнув вперед, протягивает руку.

Кузен Питер, смотрит лишь на Эллу и каким-то образом не замечает его жест.

— Ну, Элла-Белла, а я было собирался пригласить тебя в цыганскую чайную. Тем более ты сегодня одета в цыганском стиле. — Он смотрит на ее босые ноги. — И день такой хороший… Или ты будешь паинькой, приоденешься, и я отвезу тебя в Гринстедскую церковь. Так куда едем?

— В цыганскую чайную, — уверенно отвечает она. Надев сандалии, она как раз собирается уйти в лес с кузеном, когда вспоминает про Джейми. — Мистер Уэзералл, если вы пройдете к дому, то где-нибудь возле него обнаружите мою тетю Маргарет. Она приглядит за вами, пока мама не вернется.

Оторвавшись от бледного человека, она протягивает ему руку. Мягкое, прохладное прикосновение.

— Надеюсь, что вас возьмут, — говорит она, и взгляды их встречаются.

— Я тоже. — Джейми, затаив дыхание, провожает ее взглядом. Он нагибается за пиджаком, а когда поворачивается, уже не видит их.

От озера его отделяла густая изгородь, закрывавшая путь вперед. Часть его все еще участвовала в сценке, напоминая, что пора теперь отыскать миссис Банньер, спрашивая, почему он понравился ей и зачем ей проводить время с этим жутким человеком.

Но эти мысли тают как сон. Он уже не может понять, что делает здесь и почему снял пиджак.

И тут его осеняет: он шел к Рут — в госпиталь в Эппинг… Физекерли Бирн шагает вперед, и забор ощетинивается листьями и шипами прямо на его глазах.

Листовик не хочет пропускать его.

Бирн вздохнул с невольной дрожью, протянул руку и взял ветвь. Изогнувшаяся в его пальцах, сильная и новая поросль не ломалась. Тогда он решил перелезть и уже приступил к этому делу, однако ветви, которые казались прочными, начали ломаться под его ногами. Бирн очутился на земле. Рана на руке открылась, оставляя пятна крови на листьях. В отчаянии он бросился на изгородь, и ветки ударили по лицу, чуть не задев глаза.

Он побежал вдоль изгороди и увидел, что она тянется вокруг всего поместья. Тоннель, через который только что выехал Том, затянулся.

Ему не выйти.

Там сзади поместье подмаргивало в солнечном свете, окутанное мантией ползучих растений. Бирн, волоча ноги, нерешительно побрел вперед.

Что с ним случилось у озера? Видение еще не рассеялось. Воспоминания о происшедшем смешивалось в его уме с первой встречей с Рут, когда он попросил у нее работы.

Бирн был в гневе. Личность его похитил, украл молодой уэльский садовник. Но Джеймс Уэзералл не знал, что здесь происходит, он был такой же жертвой, как и Бирн. Словно время затянул какой-то вращающийся водоворот, стягивавший вместе события, людей и эмоции.

Или же здесь возникла замкнутая петля, нечто повторяющееся снова и снова. Слишком уж много аналогий — он тоже садовник, он любит Рут…

Ох, Рут. И никого рядом с ней в последние мгновения. Невыносимая мысль. Думая о Рут, Бирн не заметил, как зеленый занавес открыл перед ним входную дверь.

Он оказался в холле, даже не осознав этого.

Там никого не было.