– Боже милостивый! – ахала Либби, глядя по сторонам.

Ей стало больно дышать. Она почувствовала спазм в горле и в желудке. Либби схватилась одной рукой за шею, другую прижала к животу.

Индейцы продолжали идти, не обращая внимания на ее посеревшее лицо и дрожащие ноги. Но Либби не собиралась догонять их. Она застыла в растерянности у ворот форта, не веря своим глазам. Куда исчезли обвалившиеся стены и битый кирпич? На крепостном валу появились пушки, которые давным-давно перекочевали в музей.

– Что здесь происходит? – недоумевала она. – Разве такое возможно?

Она прекрасно понимала, что увиденное ею никак не может быть подготовкой к театрализованному представлению. У дирекции парка не было таких денег. Джон твердил ей об этом с тех пор, как стал старшим рейнджером. Но тогда что это?

И тут она заметила такое… Кажется, действительно мир перевернулся! Северо-западный бастион, взорванный 20 июня 1899 года, был цел!

– Иди! – приказал индеец, стоявший у нее за спиной. От неожиданности Либби подпрыгнула и обернулась. Наконец она сможет вблизи рассмотреть целителя. Тем более, что уже почти рассвело.

Какое плоское лицо, холодный взгляд! Она ужаснулась. Бредовая мысль пришла ей в голову. Она пробовала отогнать ее, убеждала себя, что только безумец может подумать такое. Но против фактов не попрешь.

– Вы на самом деле Джеронимо? – прошептала Либби.

Он кивнул и взял ее за руку. Девушка даже не пыталась сопротивляться. Словно окаменев, она последовала за ним в темное караульное помещение.

Он зажег лампу, и мурашки пробежали у нее по телу. Электричества не было. Ни лампочек, ни проводов на потолке. После всего, что она пережила сегодня, эта новость не очень обескуражила ее.

– Невероятно, – промямлила она, отводя растерянный взгляд от старого индейца. – Такого быть не может.

Однако в глубине души Либби понимала, что это не сон. Она бывала в бастионе много раз и могла с уверенностью сказать, что все в нем изменилось до неузнаваемости.

Джеронимо жестом приказал ей оставаться на месте, а сам направился в южную часть форта, где были комнаты офицеров.

Ей удалось разглядеть внутреннее убранство одной из комнат: покрытые белой штукатуркой стены, мраморный камин. Она слегка покачнулась. Еще один удар.

Джеронимо появился очень быстро. За ним следовала заспанная индианка с всклокоченными волосами. Он указал ей на Либби, пробормотал несколько непонятных слов и вернулся в штаб, оставив Либби наедине с незнакомой женщиной. Свою гортанную речь женщина сопроводила жестами, и Либби поняла, что должна пойти за ней. Они оказались в длинной галерее, где хранились пирамиды ядер и мины.

У Либби пересохло во рту, язык разбух и мешал ей. Она попыталась сглотнуть, но, почувствовав резкую боль в горле, оставила надежду выдавить хоть каплю слюны.

Джон не мог отремонтировать форт в столь сжатые сроки. Кирпичи восстановленной части форта ничем не отличались от старых, сделанных вручную. А пушки и ядра, которые она видела, были чугунные.

Значит, и индейцы тоже настоящие, а не актеры, разыгрывающие театрализованное представление.

Следуя за индианкой, она остановилась, чтобы в свете утра рассмотреть все вокруг, и пережила еще одно потрясение. Незнакомые мужчины, одетые в старую форму Федеральной армии, разгуливали по траве.

Индейцы, по-видимому, тоже чувствовали себя здесь вольготно. Они входили и выходили из помещений, когда им вздумается. Плац был заполнен солдатами, которые тотчас заметили Либби. Их лица красноречиво свидетельствовали о том, что они не верят своим глазам.

Наконец один из солдат прервал затянувшуюся паузу, которая, как ей показалась, длилась вечно. Он вышел из строя и замер, уставившись на ее леггинсы и футболку, а затем сделал еще пару шагов.

– Мэм, – обратился к ней молоденький солдат и, спохватившись, снял шляпу. – Что вы здесь делаете? Кто вы? Откуда? Что с вашим платьем?

Либби открыла рот, чтобы ответить юноше, но, увы, язык не слушался ее. Растерянная, парализованная страхом, она выглядела такой жалкой, что солдат предпринял еще одну попытку.

– С вами все в порядке? Вы можете говорить?

Внезапно, как по мановению волшебной палочки, сухость во рту исчезла, и она выплеснула все, что не давало ей покоя последние несколько минут.

– Я заблудилась, и нервишки, похоже, расшалились. Вы в состоянии мне помочь? Скажите, где пост рейнджеров? Вы знаете Джона? – она схватила его за руку и в отчаянии закричала: – Что здесь происходит?

Молодой человек отпрянул, его глаза округлились от удивления. Она решила, что он хочет смыться, и крепче сжала его руку, которую не отпускала до тех пор, пока не почувствовала, что он успокоился.

– Мэм, кто вы? – повторил солдат. Действительно, подумала Либби, тише едешь – дальше будешь. Не все сразу. Начну с ответа: ведь он первый спросил меня.

– Меня зовут Либби Пфайфер.

Он одобрительно кивнул, похоже, ее ответ пришелся ему по душе.

– Как вы попали сюда?

Либби потрясла головой:

– Не знаю.

Точнее не ответишь, усмехнулась она. Кажется, солдат не нашел ничего странного в ее словах. Он взял Либби за руку:

– Вы ушиблись?

– Похоже, что не очень, но я выбита из колеи.

Он опять нахмурился и после небольшой паузы произнес:

– Думаю, вам лучше пойти со мной, мэм, и подождать, пока я пошлю людей за капитаном Фолком.

Либби вновь оказалась в жилом помещении, но на этот раз в северной части форта. Ее спутник пропустил девушку вперед, и, миновав галерею со сводчатым потолком, она попала в мрачную комнату. В камине горел огонь, у стены стояла кушетка, рядом с ней – кресло с высокой спинкой. Но Либби не замечала ничего, кроме умывальника и графина с водой.

Юноша перехватил ее взгляд и, указав на кресло, налил ей воду в простую жестяную кружку. Либби с благодарностью приняла ее, сделала глоток и поперхнулась. Вода отдавала тиной. Ей вспомнилось, что в свое время обитатели форта Пикенс не смогли обнаружить питьевую воду на территории форта, и им приходилось употреблять дождевую воду, которая, стекая по медным водосточным трубам, скапливалась в бочках.

Она также вспомнила, что из-за плохой воды в форте несколько раз вспыхивали эпидемии. Скривившись, девушка отставила кружку и тыльной стороной ладони вытерла рот.

Переступая с ноги на ногу, солдат откашлялся и произнес:

– Устраивайтесь поудобнее и ждите капитана. Он скажет, что делать.

Юноша так стремительно направился к выходу, что она не успела ответить ему. В дверях он бросил через плечо:

– Принести вам поесть?

Мысль о еде вызвала у нее тошноту. Она содрогнулась от отвращения и покачала головой. Либби была уверена, что не сможет проглотить ни кусочка, пока этот кошмар не кончится.

Она удобно устроилась в кресле и попыталась привести в порядок мысли.

Сегодня утром ситуация вышла из-под контроля. Она упала с дерева, попала в руки к индейцам. И что теперь будет со Старым Патриотом, да и с ней, кстати, не известно.

Но сейчас, успокоившись, она должна найти выход. Итак, обратимся к фактам.

«Только факты, мэм». Эта фраза из популярного некогда детективного фильма пришла ей на ум неожиданно, и слабая улыбка осветила ее лицо.

Факт первый. Она находилась в форте Пикенс, но это не тот форт, который она так хорошо знает.

Как такое возможно и возможно ли вообще? Она найдет ответ, но не сейчас.

Факт второй. Похоже, ей не удастся отыскать Джона и даже пост рейнджеров, так что рассчитывать придется только на себя. Чтобы не впадать в панику, она запретила себе думать об этом.

Факт третий. Она должна выбраться отсюда. Но как? Последняя задачка казалась проще первых двух.

Разгадка таинственной истории каким-то образом связана с деревом. Она слышала легенды о друидах. Что если Старый Патриот не обычное дерево? Весьма вероятно. Ведь он столько лет живет там, где не растет ничего, кроме сосен.

Если так, то она должна вернуться к дубу и выяснить, что с ней происходит. Дело нехитрое.

Она вскочила с кресла и бросилась к выходу. Но тут, словно из-под земли, вырос еще один солдат и преградил ей путь.

– Простите, – сказала Либби и сделала шаг в сторону.

Солдат, который оказался старше ее первого знакомца, не сдвинулся с места. Либби нахмурилась.

– Пардон, – решительно заявила девушка, пытаясь обойти его.

Солдат снова преградил ей путь.

– В чем дело, истукан? Дайте мне пройти!

– Сожалею, мэм, но мне приказано не выпускать вас из кабинета до возвращения капитана.

– Не выпускать меня? Проклятье, вы в своем уме? Вы не имеете права держать меня здесь! Я не заключенная. Мне нужно срочно переговорить с вашим начальством.

– Капитан Фолк скоро будет здесь.

– Я знаю, вы не доверяете мне, – распрямив плечи, чтобы казаться выше, заявила она. Хотя при ее небольшом росте это было бесполезно.

– Да, мэм, – пробурчал опешивший от ее поведения солдат. Он скользнул взглядом по ее фигуре. Она увидела, как у него побагровела шея и вздулись вены: ему стоило неимоверных усилий не опускать глаза ниже ее подбородка.

– Долго мне еще ждать вашего Фолка? – в отчаянии воскликнула Либби, понимая, что ей не перехитрить стражника. Что ж, она дождется его командира, а потом вправит солдатику мозги! Как они смеют держать ее здесь против ее воли? Сама мысль о том, что она взаперти, была для Либби невыносима.

– Часа два или три, – заверил ее солдат. – Может, вам пока принести что-нибудь?

– Два-три часа? Вы, должно быть, шутите?

Он почесал за ухом, поймав ее негодующий взгляд.

– Нет, мэм. С какой стати?

– Действительно, с какой? – пробормотала Либби и вернулась в каморку. Она опустилась на кресло и, скрестив ноги, принялась размышлять о случившемся. Может, они считают ее опасной, выжившей из ума? Вероятно, не без оснований. Еще немного, и она сама в это поверит.

Может, капитан Фолк прольет свет на события сегодняшнего утра? Что же, ей остается только ждать. Она прислонилась к прохладной спинке и решила дать отдых своим мозгам.

Мысль, внезапно пришедшая ей в голову, заставила девушку открыть глаза. Почему она не вспомнила об этом раньше, удивилась Либби. Джеронимо говорил, что знает Джона.

Если Джеронимо знал Джона, значит, она совершила путешествие во времени. Эта мысль пришла ей в голову впервые, когда она увидела форт. Она громко расхохоталась. Вот так номер! Она, здравомыслящая Либби Пфайфер, всерьез рассматривает такую возможность! Она спрыгнула с кресла и чуть не упала: ноги затекли и не слушались ее. Пришлось немного подождать, пока к ним вернулась чувствительность. Либби одернула футболку, желая прикрыть бедра, затем подошла к двери и высунулась наружу. Солдат был тут как тут.

– Я так и думала, что вы здесь, – усмехнулась Либби. – Есть известия от вашего шефа?

– Мэм? – с готовностью спросил он. У Либби округлились глаза.

– Меня зовут Либби, – медленно, словно говорит с ребенком, сообщила она. – И перестаньте называть меня «мэм» – я чувствую себя старой.

– Да, мэм, – промямлил он, покраснев. Либби покачала головой:

– Я пошутила. Меня интересует, есть ли известия от вашего командира, капитана…

– Фолка, мэм. Нет, ничего не слышно. Так ведь путь-то неблизкий. Пока он переправится через залив. А вдруг капитан был занят, когда получил сообщение.

– Как вы считаете, могу я прогуляться по двору? Размять ноги?

От изумления он побледнел, после чего залился краской.

– Нет, ни в коем случае, мэм, – выдохнул он. – Я не могу позволить вам прогуливаться по двору в таком виде.

– Почему?

Он с трудом сглотнул, и она заметила, как задвигался его кадык. Солдат мялся, переступал с ноги на ногу.

– Потому что вокруг дикари, – растерянно объяснил он.

– Дикари?

– Да, мэм. Вы не должны были приходить сюда. Остров закрыт для посетителей с тех пор, как индианки появились здесь. Как вообще вы попали сюда?

Либби решила, что ей лучше держать язык за зубами, пока она не выяснит, что здесь происходит. Кивнув головой, она побрела назад. Неожиданно повернувшись, она поймала взгляд солдата, который не отрываясь смотрел на ее ноги, и нахмурилась.

– Скажите, – подойдя к нему, мрачно спросила Либби, – какое сегодня число?

Внезапная догадка осенила ее. Пусть он сочтет ее дурой! Ей нужны доказательства, что она не спятила окончательно.

– Мэм? – Солдат был в растерянности.

– Назовите сегодняшнее число. Вы должны знать его, не так ли? – огрызнулась она.

– Да, мэм. Я знаю. А вы? – В его тоне прозвучал вызов, словно она могла знать что-то, чего он не знал, но хотел узнать.

Либби отпрянула в изумлении и нахмурилась.

– Конечно знаю, – солгала она.

– Какое же?

Ему не терпелось услышать ее ответ, и Либби топнула ногой в раздражении.

– Я спросила первая, – заметила она, радуясь, что нашла выход из щекотливого положения.

Он сжал губы, обдумывая ее ответ, и наконец кивнул:

– Сегодня последний день мая, мэм.

Либби растерялась, но сумела взять себя в руки. Придется задать еще один вопрос, и тогда он уж точно решит, что она выжила из ума. Изобразив удивление, она пробормотала:

– Какого года?

Солдат с тревогой в голосе переспросил:

– Какого года?

– Да, – подтвердила она. – Какого года.

Ее тон и вспыхнувшие гневом зеленые глаза лишили его дара речи. Он с трудом сглотнул.

– Тысяча восемьсот восемьдесят седьмого, конечно, – отчеканил он наконец и по привычке добавил: – Мэм.

Либби стоило огромных усилий удержаться на ногах.

«Перестань вести себя как психопатка», – приказала себе Либби.

– Так вы говорите… – ее голос задрожал, и она закрыла глаза, чтобы успокоиться. – У вас есть доказательства?

Он заморгал, нахмурился и почесал за ухом.

– Доказательства? Какие доказательства?

– Любые, – прошептала Либби, облизывая сухие губы и молясь, чтобы это был розыгрыш.

Солдат посмотрел вокруг, вероятно, в поисках доказательств. Внезапно лицо его просветлело.

– Да, мэм, – воскликнул он, радуясь как ребенок, и похлопал себя по груди и ногам. – Они здесь.

Покончив с похлопыванием, он широко улыбнулся.

– Письмо, – радостно сообщил он, вынимая из переднего кармана скомканную бумажку.

Либби с опаской взглянула на нее.

Руки не повиновались ей, будто он протягивал гремучую змею. Солдат поспешил ее заверить, что письмо и есть то доказательство, которое ей необходимо. Либби опять засомневалась. Почему он так настойчиво пытается убедить ее? А вдруг они сговорились, мелькнула безумная мысль, может это тщательно продуманная мистификация, которую устроил Джон, чтобы окончательно запудрить ей мозги.

– Оно от Бетти, моей жены, с поздравлениями. Она выслала его месяц назад, чтобы письмо поспело к моему дню рождения. Вот, взгляните, она пишет «твой день рождения тридцатого мая». А тридцатое было вчера.

Дрожащей рукой Либби взяла письмо. Бумага оказалась шершавой и сухой на ощупь. Почерк небрежный. Чернила бледные. Она пробежала глазами первые две строчки: не верится, что от жены. Уж больно сухое и сдержанное! «Мой дорогой и любимый муж Ричард!» Так значит, его зовут Ричард. Либби бросила взгляд на солдата, и тот мгновенно залился краской. Все ясно. Он смутился оттого, что она читала его письмо. Действительно, ни к чему. И она уставилась на дату в правом верхнем углу.

Ее охватил панически страх. Желудок болезненно сжался, сердце на мгновение остановилось, а затем забилось с такой силой, что ей показалось, будто оно вот-вот выскочит из груди. Она прижала дрожащую руку к сердцу и ощутила под потной ладонью, как оно трепыхалось. Пытаясь сделать вдох, она внезапно поняла, что комкает письмо, и протянула его Ричарду. Их глаза встретились. В его взгляде читалось сомнение и беспокойство.

– Что с вами, мэм? – спросил Ричард, запихивая письмецо в карман.

– Я должна идти, – пролепетала Либби безжизненным голосом. – Я должна…

Либби, спотыкаясь, направилась к выходу. Ричард замер в нерешительности, и она воспользовалась его замешательством, чтобы проскользнуть мимо.

– Я должна идти, – более настойчиво заявила она.

– Вы не сделаете этого, – начал было он. Но Либби, не дослушав, бросилась бежать. Она обогнула плац, не обращая внимания на крики Ричарда. Откуда брались силы – непонятно. Ведь ноги почти не слушались ее.

– Дерево, я должна добраться до дерева, – яростно твердила она.

Либби промчалась мимо сгрудившихся у котла солдат. Услышав истошные крики Ричарда, они кинулись вдогонку за девушкой.

Вот они, желанные ворота! Она вздохнула с облегчением, но не замедлила бег. Маленькая дверца для вылазок, которой не было в воротах, когда: она последний раз навещала Джона, оказалась, слава Богу, открытой.

За дверью ее ждали свобода, Старый Патриот и возвращение домой. От быстрого бега у нее закололо в боку, и, зажав бок рукой, она понеслась по вымощенному кирпичом туннелю. Эхо ее шагов гулко отдавалось под его сводами. У ворот она обернулась, и у нее вырвался вздох облегчения. Благодаря замешательству своих преследователей, ей удалось опередить их – все пятеро остались позади. Ее план удался. Еще мгновение, и она свободна.

Либби как метеор пронеслась через распахнутые ворота и со всего размаху ударилась о что-то твердое. От удивления она закричала и, пытаясь сохранить равновесие, принялась искать, за что бы ухватиться.

Крепкие руки опустились на ее плечи и так сдавили их, что она не могла шелохнуться. Утреннее солнце ослепило ее, и девушка прищурилась, желая разглядеть того, кто преградил ей путь. Оторопевшая, Либби моргала, не в силах ничего сообразить.

– Силы небесные! Что вы делаете здесь, мэм? – раздался резкий холодный голос.

Либби снова прищурилась в надежде рассмотреть незнакомца, но поняла, что бесполезно: страх застилал ей глаза.

– Кто, кто… – бормотала она, задыхаясь от стремительного бега.

– Это я спрашиваю, кто, черт возьми, вы такая?