Кроме всего прочего, Клара испытала потрясение, поняв, что наехала на ногу незнакомца не совсем случайно. Охваченная яростью или паникой, она могла бы врезаться в толпу мужчин, чувствуя не угрызения совести, а злорадство. Мужчин, которые тянули к ней руки и вопили: «Разденем ее!» Ее хотели унизить, в гневе они были способны на все. Она обрадовалась, когда Тим Нолинджер оскорбил одного из ее обидчиков. Но все же Клара чувствовала, что ее жизнь низводится до животного страха и похоти.

Мысленно она выстраивала длинный ряд разумных доводов: жизнь так коротка, надо стремиться к счастью, даже к мимолетному, порожденному минутной страстью, радоваться мгновениям любви – любви в лихорадочном пароксизме неповторимых ощущений и эмоций, после которых неизбежно наступает отчуждение. И она пообещала бы посвятить себя труду и преданному служению Сержу и Ларсу, если бы он вернулся к ней, в обмен на простой и бесхитростный секс, приятную забаву с относительно незнакомым человеком. Так даже лучше – никаких осложнений в будущем.

Клара не знала женщину, которую одолевали эти мысли и чувства. Она перестала узнавать саму себя.

Клара относилась к супружеской верности настолько серьезно, что, должно быть, в конце концов пресытилась ею. Тим видел, что ее неотступно преследуют мысли о неверности. А может, ее тревожит то, что Делия и Крей проводят столько времени вместе? Делия иногда не выходила из кабинета Сержа часа по два. Но Клара отрицала подобные подозрения.

– Серж и Делия? – переспрашивала она. – А мне какое дело? Это признак того, что к нему возвращается творческая энергия. Разве она не важнее так называемой верности? Верность и неверность – для меня пустые слова: не так уж и важно, в конце концов, с кем спишь. Не понимаю, почему из-за этого люди ломают себе всю жизнь. Но Серж?.. – И все-таки было ясно, что Делия раздражает ее.

С другой стороны, Крея раздражал Габриель.

– Я выкину этого ублюдка отсюда в субботу, через сорок восемь часов, не важно, захочет он этого или нет. Здесь не ночлежка. И потом, мне не нужны проблемы с французскими властями, особенно после того, что случилось с Кларой. Нарушение буквы закона – это еще куда ни шло, но открытый вызов недопустим. Если его разыскивают, я не собираюсь прятать его здесь.

– Насколько мне известно, его никто не ищет – если, конечно, манускрипт похитил не он, – отозвался Тим. Он заметил, что Крей сказал «случилось с Кларой», а не «случилось с нами». – Может, нам следует просто спросить, не у него ли этот чертов манускрипт?

– Так или иначе, в субботу он покинет этот дом.

Вскоре после этого в теннисном клубе «Марн-Гарш-ла-Тур» удивленного Тима тепло поприветствовал Антуан де Персан, который как раз переодевался для игры. Антуан был почти обнажен. Тим нехотя взглянул на него – крепкий мужчина, ростом такой же, как сам Тим, с бледным торсом и загорелыми руками и ногами теннисиста, мускулистый, с увесистым пенисом, который при виде Тима Антуан скромно попытался прикрыть одеждой. Персан взял с него обещание выпить после игры вместе пива.

После часа, проведенного на корте в обществе Адриана, Тим вошел в бар. Персан, уже успевший переодеться, стоял у стойки, хмуро потягивая пиво. Кивнув Тиму, он заказал еще кружку. Тим размышлял о том, что хочет сказать ему Персан. Наверное, речь пойдет о Креях. Они направились к столику.

– Я слышал о том, что случилось в деревне. Какой позор! Хорошо, что вы были с ней. Моя жена как раз ходила на почту и все видела.

– Могло быть и хуже, – кивнул Тим. Он вдруг поймал себя на нежелании сообщать Персану все подробности отвратительного инцидента, но все-таки рассказал о нем. В конце концов, против Персана он ничего не имел.

– К Креям неприязненно относятся даже те местные жители, которые не увлекаются охотой. Я не из их числа. У меня нет причин враждовать с Креями. Я могу понять американцев. Видите ли, моя золовка – американка, – пояснил Антуан.

– По-моему, и Серж, и Клара в растерянности – слишком много событий, ее арест, нападение и прочее. Но разумеется, к похищению панелей и каминов из замка они непричастны.

– В воскресенье мы пригласили их на ленч. Надеюсь, вы с Анной-Софи тоже придете. Я еще не успел поздравить вас с помолвкой. Видите ли, мы знаем Анну-Софи с детства. Ее отец был врачом моего отца.

– Вы слышали, что ее укусила одна из собак Крея?

Этого Персан не знал. Он уставился на Тима, словно пытаясь догадаться, повлияло ли это происшествие на его отношения с Креем.

Они поболтали еще немного. Неожиданно Тим понял, что Персан ему нравится. Он был любезен и чем-то угнетен. Тим с нетерпением ждал какого-нибудь упоминания о Кларе. И оно последовало.

– Полагаю, мадам Крей приходится нелегко, – заметил Персан. – Несправедливо, что ей пришлось отвечать за непреклонность мужа.

– По-моему, она с ним полностью согласна. Оба они – противники охоты.

На это Персан ничего не ответил. Он заговорил о другом – об изменениях в работе клуба, о Шираке, о долголетии покойного Рене Лакоста, который в молодости считался лучшим теннисистом Франции. Персан был обаятелен, но Тим держался настороженно и постоянно помнил о том, чего не следовало упоминать вслух, – о Кларе. Приглашение на ленч он принял.