Белая Башня. Как только стемнело, Кригган тихонько постучался в дверь комнаты Фазада. Предсказатель не ответил на приветствие мальчика, но войдя внутрь, приложил палец к губам, призывая к молчанию. Затворил ставни, потом закрыл глаза и склонил голову на бок, прислушиваясь к звукам двора, готовящегося к ночи.

По всей видимости удовлетворенный тем, что услышал, Кригган открыл глаза. Он посмотрел на Фазада странным взглядом, на мгновение став похожим на встревоженного орла, как если бы услышал что-то особенное в обычных звуках, доносившихся из коридоров и лестниц. — Пока все спокойно.

— А что ты слушал? — спросил Фазад.

— Как, разве ты не чувствуешь то, что чувствуют все? Наши враги зашевелились.

— Червь?

— Ну да — ты же видел их сам. Только не отпирайся, — ответил Кригган, слегка улыбнувшись. — Ночь воющих волков: я пошел за вами, за тобой и Гарном, и видел все то, что видели вы, хотя, откровенно говоря, все это я видел не меньше дюжины раз: мертвая кровь поднимается как свежий побег из давно спящего корня. Ничего не поделаешь, Червь уже много месяцев в Имблевике. Нас окружают предатели, а силы Исса все возрастают. Я хотел, чтобы ты увидел своими глазами то, что шевелится в нашем городе.

— Но сейчас, — продолжал он, — время вышло. Всю последнюю ночь и весь день мы с королевой бросали руны и составляли гороскопы. Завтра день.

— Какой день?

— Королева тебе скоро объяснит. Я пришел, чтобы проводить тебя к ней. Сегодня вечером ты будешь обедать в ее комнате. Но сначала, — он указал на шкаф, — возьми свой плащ, парень.

Фазад уставился в пол. — Ты же знаешь, что королева запретила мне носить его.

— Быть может ты больше не хочешь носить его? Или боишься? — усмехнулся Кригган. Он вытянулся во весь рост, как ревностный школьный учитель, брови поднялись. Мальчик не ответил. — Очень хорошо, — с ударением сказал Кригган, — ты освобождаешься из-под его влияния, опять привыкаешь к обществу людей, но нам необходимо использовать его дикую силу. Завтра нам вообще понадобятся все старые искусства — так что бери плащ и кинжал, а я пока схожу за Гарном.

Фазад подошел к шкафу, открыл его и, наклонившись, достал плащ: пальцы задрожали, когда он взглянул в мертвые волчьи глаза — они казались живыми. Кригган вернулся с Гарном, который нахмурился, увидев плащ в руках у Фазада. Мальчик просто пожал плечами. Кригган повел их через Белую Башню. Оба ожидали обеда с предсказателями и вдовами, которые Залия обычно устраивала для своего двора. Но сегодняшняя королевская трапеза совершенно не походила на все предыдущие.

Они были единственными гостями. Стюарт королевы, человек с худым лицом, одетый в черный угловатый плащ с желтоватым гофрированным воротником, когда-то бывшим белым, ввел их всех троих в пустую прихожую. Королева стояла на верхней площадке лестницы, ведущей в зал. Коротким кивком она отпустила стюарда и сам ввела их в зал. Других слуг не было. Последние лучи вечернего солнца падали на массивный ореховый стол, за которым когда-то сидели сотни гостей. Теперь на нем стояло только четыре прибора, все в дальнем конце. Они сели, королева во главе стола, перед ними лежала огромная пустая поверхность.

Несколько минут за столом царило молчанье. Королева сидела неподвижно и, казалось, не обращала внимания на любопытные взгляды Гарна и Фазада. На красновато-коричневом лакированном столе не было ничего, кроме золотого кубка и золотой тарелки. Гости ожидали, что сейчас придут слуги и принесут подносы с едой: так происходило в каждый вечер, когда они обедали с королевой. Но двойные двери зала так и не открылись. Королева казалось погруженной в себя, отрешившейся от мира, и только глядела на дальний конец стола, где, как они решили, раньше сидел ее муж, король.

Наконец, в полной тишине, она подняла руку. Предсказатель наклонился и достал из-под стола большой мешок, который ни Фазад ни Гарн раньше не видели. Внутри оказались сморщенные высохшие фрукты. Почерневшие яблоки, персики, абрикосы и груши. Кригган аккуратно положил их на золотую тарелку. Потом он достал старый мех для вина. Коричневой жидкостью из него предсказатель наполнил кубок. Запахло чем-то острым и кислым.

Закончив, он повернулся и посмотрел на королеву, вопросительно изогнув белую бровь.

Она кивнула, и повернулась к Фазаду и Гарну, которые смотрели за действиями Криггана с любопытством и недоумением. — Простите мне, друзья, эту загадку. Для всего этого есть причина, и я сейчас вам все объясню. Мир полон пророков, которые видят будущее. У меня было много братьев и сестер, братьев и сестер по искусству, я шептала в их сны, а они в мои. Но сейчас пришла тьма, и их голоса умолкли. Из тех сотен, которые жили в этом мире, осталось только двое — Кригган и я.

Она посмотрела на Фазада. — Когда-то самая великая из нас жила в Тралле. Ее звали Аланда. Она была личной пророчицей Иллгилла.

— Я помню это имя.

— Она видела, что Иллгилл потерпит поражение и город будет разрушен. Но она видела и то, что дальше произойдут замечательные события: в Тралле должна появиться та, кого легенды называют Светоносицей и которой суждено спасти мир. Поэтому Аланда, хотя и могла убежать, осталась в городе, захваченном Фараном, и терпеливо ждала появления этой женщины.

— И?

— Несколько месяцев назад я видела сон. Видение мне послала Аланда, с крайнего севера, откуда родом все мы, Ведьмы Севера. Она была с сыном Иллгилла, жрецом Ре в маске и юной женщиной, одетой в белый плащ: женщину окружала особая аура. Я только поглядела на нее и сразу поняла, что это и есть надежда человечества: Светоносица. Потом видение растаяло. Я знаю — Аланда мертва. Но Светоносица еще жива — я чувствую это моими старыми костями.

Она опять замолчала, пристально глядя на Фазада, и даже немного склонила голову набок, как если бы изучала его. — Кригган и я бросали руны. Завтра будет темный день, но ты должен всегда помнить о Книге Света и верить ей: она обещает, что Светоносица придет. Когда настанет тьма, посмотри на север; там ты увидишь новую звезду. И пока она будет светить, не забывай мои слова: Светоносица жива.

— Каждый раз, когда предсказатель занимается своим искусством, он открывает тайны. Бросает ли он вырезанные из камня руны или гадает на палочках, вглядывается в загадочные глубины хрустального шара или крутит астролябию. Но сейчас я видела леденящие душу дела, которые надеялась никогда не увидеть. Предательство моего народа открылось именно тогда, когда слишком поздно что-то сделать, потому что завтра будет ужасный день, День Исса.

— Завтра ты увидишь настоящий ужас, мальчик: день, когда не будет света, день, который записан в книгах Огня. Рассвет умрет, когда мы будет смотреть на него. Это — последняя ночь. Я видела это в рунах и в Книге Света, я поворачивала астролябию, я использовала все возможные способы предсказания, даже полет воронов в сумерках и облака на верхушках гор. И все они сказали одно и тоже. Завтра будет только один свет, свет звезды, о которой я тебе говорила. И если Светоносица не победит тьму, эта ночь не закончится никогда.

— Вы все это видели?

— Это, и еще много чего — вы видели немертвого на старом кладбище?

Фазад и Гарн тяжело кивнули. — Они готовятся к удару, — продолжала Залия. — И у меня нет столько верных подданных, чтобы остановить заговор. Вы оба, Кригган и еще несколько человек — вот и все, кому я могу доверять. Завтра, за час до рассвета, все двенадцать членов совета придут сюда. Я позвала их для того, чтобы, когда настанет тьма, они были здесь, а не где-нибудь еще. Снаружи будет стража. Отборные воины. В тот момент, когда все начнется, они войдут и арестуют главаря заговора и его сообщников.

— И кто главарь? — спросил Фазад.

Королева улыбнулась. — Я думаю, мальчик, что ты уже это знаешь.

Фазад промолчал. Да, он может догадаться. Рута Ханиш. Но как герой войны против Червя мог стать предателем?

Королева не дала ему углубиться в мрачные мысли и продолжала. — Мы должны подготовиться. Последний рассвет приближается. Ты, конечно, удивляешься, зачем все это? — Она показала рукой на фрукты и пахнувшее злом вино. — В Книге Света написано, что именно это будет подано на последнем ужине. Гнилые фрукты и кислое вино, как раз тогда, когда земля пустеет, а солнце умирает. И теперь нам нужен оживляющий свет Ре, который возвратит жизнь тому, что кажется мертвым. Ибо написано, что это случится даже со Светоносицей, что она, попав в лапы смерти, освободится от них. — Все опять посмотрели на золотой кубок и блюдо.

— Кригган, восстанови приношение, — приказала она предсказателю. Тот скованно поднялся и взял в руку свой посох. Держа открытую ладонь левой руки над кубком и блюдом, он медленно провел над ними концом посоха. Внезапно золото вспыхнуло, и прямо на глазах потрясенных Фазада и сенешаля с кожицы фруктов стала исчезать чернота, вернулась красная, зеленая и оранжевая мякоть, они опять стали круглыми и налитыми. Фазад и Гарн с изумлением глядели, как свет, лившийся от кубка и блюда постепенно слабел, стал еле заметен, а потом исчез.

— Сделано, — сказала королева, поднимаясь из-за стола. — Пускай это будет символом возрождения солнца. Светоносица появится, и пускай ваша вера крепится, как только вы увидите на небе ее знак. Солнце вернется.

Все четверо наклонились над столом, каждый взял один из фруктов и съел его. Потом настало время кубка и вино, которое мгновение назад пахло кислятиной, теперь благоухало вишнями и фиалкой. И когда каждый попробовал его, в их губы полился чистый нектар. Хотя было поздно, они почувствовали, как дневная усталость куда-то отходит, уступая место бодрости. Когда жидкость потекла по их языкам, им показалось, что они способны говорить на языке богов всю ночь до утра, а когда она достигла живота, они почувствовали, что взлетают к небесам.

Когда фрукты и вино закончились, королева опять подняла руку. — Сегодня ночью я не буду спать. Но завтра я усну, навсегда.

Трое мужчин начали были протестовать, но она жестом остановила их. — Успокойтесь. Я знаю только то, что знают все предсказатели — день своей смерти. — Она повернулась к Фазаду. — В королевстве нет наследника. Мой муж и мой сын утонули во Внутреннем Море, мой брат и его дети погибли в бою за Тралл. Наша верность барону стоила жизни всем моим родственникам. Я стара. Кто будет владеть страной после моей смерти? Если тьма победит свет, один из предателей, о которых я говорила. А если свет? Достаточно странно, но ни один из моих подданных, в чьих жилах течет королевская или просто благородная кровь не заслуживает этого, потому что они сидели здесь, когда мой муж сражался за морем. Они — трусы, которые не осмелились сражаться с нашими врагами.

— Так что, волчье дитя, — сказала она, глядя прямо в лицо Фазаду, — я решила, что завтра, перед лицом совета, я назову тебя моим наследником, хотя тебе только тринадцать, Кригган и Гарн будут твоими опекунами. — Рот Фазада открылся от изумления, и он попытался что-то сказать. Но королева опять заставила его замолчать. — Ты сын благородных родителей. Пускай этом островом правит последний из Фаларнов.

— Да будет так, — ответили Гарн и Кригган, поднимая бокалы за слова королевы.

Тем не менее Фазад опять открыл рот и опять она остановила его, коснувшись пальцем губ. — Молчание, только молчание, — прошептала она, — сегодня ночью мы будем наблюдать. Совет соберется в этой комнате за час до рассвета. А до этого времени сон — сон о том, что ты узнал в Белой Башне, и о том, кем ты был, когда впервые попал сюда, наполовину мальчик, наполовину волк.

Фазад отвернулся, но она вытянула руку и успокаивающе положила руку к нему на плечо. — Ты приручил свою дикую стихию, но она тебе понадобится, и очень скоро: когда придет тьма, ты тоже должен стать темным и действовать так, как тебя научит плащ. Прежде, чем сюда войдут члены совета, надень плащ. А сейчас спи. — Внезапно Фазаду показалось, что на его плече лежит огромная тяжесть, веки налились свинцом. Как? Разве мгновение назад он не пребывал в эйфории? Фазад потряс головой, пытаясь проснуться, но опять услышал голос королевы, гудевший внутри головы, как жужжание пчел. — Спи, потому что послезавтра у тебя на это не будет времени. — И он заснул, соскользнул в первый сон, наполненный сладкими иллюзиями и дикими видениями.

Королева посмотрела на спящего мальчика. — У вас есть оружие? — спросила она обоих мужчин.

Сенешаль и Кригган кивнули, распахивая свои плащи. На поясе у них видели кинжалы, в фут длиной, снабженные мечеломом, расположенным перед рукояткой.

— У парня тоже есть, — сказал Гарн.

— Хорошо. Завтра мы узнаем кто, кроме Руты Ханиша, предатели. Быть может все двенадцать, или он один. Но там, где есть один, обычно есть и два, три или больше.

— У вас есть какие-либо подозрения, кто эти другие? — спросил Гарн.

Королева тонко улыбнулась. — Когда правишь достаточно долго, подозревать — также естественно, как и дышать. Это чересчур легко, ибо за первым сомнением уже лежит безумие. Все эти годы я соблюдала правило: ничего не известно, пока не доказано. Конечно Рута Ханиш предатель. Но как я могу арестовать его, если он возглавляет мою армию, которая считает его героем и спасителем страны?

— А кто он на самом деле? — опять спросил Гарн. — Откуда он пришел?

Королева повернулась к нему. — Семь лет назад, после смерти моего мужа, когда армия шла на Тралл, где-то на той самой равнине за Лесом Дарвиш, на которой находится твой город, Перрикод, этот человек, Рута Ханиш, подошел к ней вместе с небольшой группой диких горцев. Он утверждал, что они пришли из далекой страны, Земли Белых Облаков, где горы и облака сливаются с морем. Люди, которых он возглавлял, говорили со странным акцентом и выглядели плохо дисциплинированными. Но генерал, возглавлявший армию, знал, что на Тралл идет чудовищная армия Червя, и нуждался в любом человеке. Так что дальше они шли вместе.

— Ему поверили далеко не сразу. Возможно только на поле боя. Но прежде, чем наш генерал погиб, а также и несколько других, которые командовали вслед за ним, Рута Ханиш успел возглавить чуть ли не все атаки, побывал в гуще каждой схватки, и каждый солдат называл его героем. Потом, когда все было кончено, он вывел выживших с поля боя и повел их обратно в Галастру. И здесь люди провозгласили его спасителем и вождем.

— Но он обманул нас — я боюсь, что он пришел вовсе не из Земли Белых Облаков, а из страны Червя, Оссии. И его повелители вовсе не облачные духи предков, которые, по его словам, правят этой почти забытой страной, а Старейшины Тире Ганда. — В свете ламп ее лицо казалось изможденным и осунувшимся. — Не имеет значения. Мои друзья, последние, которые есть у меня в Галастре, держите ваши кинжалы наготове, выбросите из сердца жалость и помните, что вы должны будете сделать, когда предатели обнаружат себя.

Потом она жестом приказала им опять сесть за стол, и там они провели все оставшиеся ночные часы, глядя на кубок и блюда, без сна, но в восторженном состоянии, вызванном волшебным вином. Мальчик спал, положив голову на скрещенные на столе руки.

Шли часы, и к ним стали приходить странные видения, о прошлом, которое было, и о будущем, которое придет, возможно под влиянием того, что Залия видела в своей астролябии. Прямо перед рассветом, когда свечи уже почти догорели, Фазад застонал и поднял голову, с трудом приходя в сознание и пытаясь понять, что он здесь делает. Королева успокоила его и тихо попросила надеть плащ. Фазад поглядел туда, где он оставил его. Плащ по прежнему висел на высокой спинке стула. Залия утвердительно наклонила голову. Фазад продел руки в рукава и надел его, потом опять уселся, совершенно неподвижно, как если бы боялся того, что плащ может сделать с ним.

Прошло еще несколько минут: первые намеки на серость возникли в стрельчатом окне, находившемся в дальнем конце зала. Потом, без всякого видимого знака королевы, Кригган встал и подошел к двери комнаты. За ней мигал свет факелов. Двенадцать членов совета ждали снаружи, подойдя тихо, как призраки. Кригган ввел их внутрь, и через обеденный зал провел в комнату для аудиенций, где находился стол и стояли кресла совета. Двенадцать и сама королева уселись на свои места так же молча, как и вошли.

Рута Ханиш был последним из двенадцати, и самым молодым. Он терпеливо ждал, когда более старшие члены совета неловко расселись, потом сам, с грацией пантеры, пересек комнату.

Королева Залия сидела на высоком троне со сморщенным и почти просвечивающим лицом, на котором выделялась каждая синяя жилка, поразительно белые волосы сверкали в постепенно усиливавшемся сером свете рассвета, падавшем через большое окно в конце зала; перед ней ее стояла астролябия. Советники полукругом сидели перед троном на стульях с высокими спинками, Кригган в середине, перед ним на пюпитре стояла раскрытая Книга Света. Справа от него сидел гордый капитан стражников, Рута Ханиш, с надменным и мрачным лицом. Слева от Криггана сидели Гарн и Фазад.

Фазаду было неудобно. Острый запах волчьей шкуры почти подавлял. В комнате было слишком тепло и душно от мерцающего в очаге огня и целого созвездия ламп, подвешенных к стропилам потолка. Душу мучили самые противоположные эмоции: покорность и агрессивность, но все забивало растущее неудобство.

В то мгновение, когда он почувствовал на себе привычную одежду, он как будто проснулся, пробудился от смерти или, по меньшей мере, от глубокого зачарованного сна, который заморозил все его чувства. Сердце забилось быстрее, он видел, слышал и чуял в сто раз лучше.

И сейчас, когда он ждал, сидя перед королевой, замок как будто ожил, наполнился звуками, движениями, запахом. Фазад чувствовал его, как организм, принадлежавший ему самому. Далеко внизу открылась дверь, впустив внутрь предрассветную мглу. Запах хлеба, который выпекали на кухне. Паук медленно ползет по балкам потолка. А снаружи несся непрерывный вой братьев, укрывшихся на улицах города и на окружающих горах.

А внутри комнаты? Запах, в котором невозможно ошибиться: острый и резкий, исходивший почти от всех, запах человеческого страха, смешанный с кислым запахом пота, от которого свербело в носу. Только королева оставалась спокойной, ее бледное лицо было совершенно бесстрастным. Она, как и они, могла только ждать.

Фазад заметил и злой взгляд Руты Ханиша. Похоже, Рута понял, что он знает о его предательстве.

И тут, в первый раз за час, королева резко задвигалась: она наклонилась вперед и повернула колесико астролябии, круги и спицы задвигались, образуя гипнотический рисунок. Но ничто не дрогнуло на лице королевы, пока она задумчиво глядела на вращающуюся астролябию. Какие видения проходили перед ее глазами, какое будущее она видела? В комнате стояла полная тишина, и только круг поворачивался со слабым жужжанием: никакой петух не приветствовал рассвет, внезапно прекратился волчий вой, на улицах внизу не было ни людей, ни скота.

Фазад оглянулся и поймал взгляд Гарна. Сенешаль незаметно кивнул: он готов. Мальчик почувствовал успокаивающую тяжесть кинжала, спрятанного под волчьей шерстью.

Минуты текли неумолимо. Внезапно королева повернулась налево. — Солдаты в казармах? — спросила она у Руты Ханиша.

В первый раз с того времени, как они вошли в зал, генерал оторвал мрачный взгляд от волчьего ребенка. — Да: как вы и приказали — в казармах с закрытыми ставнями.

— Все?

— Все, кто свободен от наблюдения за льдом, по которому могут придти наши враги.

— Я же приказала тебе: в казармах должны быть все, без исключений.

— Но я, мадам, не могу дать нашим врагам свободный доступ в город, — резко ответил Рута Ханиш.

Фазад решил, что королева сделает выговор или начнет упрекать генерала, но, судя по всему, она уже узнала то, что хотела, и посмотрела на человека, сидевшего справа от Руты Ханиша. Мэр города, одетый в темно-серый плащ бюргера, с острыми и неприятными чертами лица.

— Огил: что с людьми города?

— Вчера вечером по всем улицам прошел глашатай, объявляя о комендантском часе. Никто не выйдет из дома, пока не услышит его голос опять.

Теперь королева повернулась к Верховному Жрецу Ре, старику, чей сломанный нос почти достигал подбородка, с грустными, склоненными вниз глазами. Его оранжево-красная церемониальная одежда выцвела от старости.

— Матач, твои аколиты готовы ударить в колокола? — спросила она.

— Да, готовы, но они до сих пор не знают, чего ждут, — ответил Верховный Жрец.

— Но ты знаешь, Матач? — спросила королева.

Жрец наклонил голову. — Да, я знаю Книгу Света. С тяжестью в сердце я видел знаки, как и вы, моя королева.

— Что за знаки? — вмешался Огил.

— Предвещающие смерть солнца, — со вздохом ответил Матач, его лицо слегка исказилось от презрения к невежеству мирянина. — Готовься. Идет вечная ночь Исса.

Огил, казалось, встревожился и бросил быстрый взгляд на Руту Ханиша, сидевшего слева от него. Итак, подумал Фазад, эти двое точно вместе. Рута Ханиш, однако, не смотрел на мэра, но продолжал сохранять на лице маску безразличия, которую надел после того, как его разговор с королевой закончился.

Верховный Жрец повернулся обратно к Залии. — Даже в темноте колокола зазвенят, объявляя всем, что солнце возродится. И пусть Ре защитит нас.

— И пусть Огонь горит всегда. И пусть они будут звонить до тех пор, пока у жрецов будут силы звонить в них., — ответила королева.

Фазад ожидал, что она обратится к следующему члену совета. Вместо этого она удивила всех, повернувшись к нему самому и жестом приказав встать. Мальчик так и сделал. Королева кивнула, подзывая его к трону. Он пересек зал и встал на колени, на толстый ворсистый ковер перед ней. Первые серые лучи рассвета уже оставляли слабые узорчатые следы на стрельчатом окне.

— Мальчик, настал час. Скоро тьма накроет утреннее солнце, барка Ре заблудится в лабиринте ночи, но все-таки Бог опять найдет нить Галадриана, молитвы и надежды людей осветят ее. Ты здесь самый молодой. Помни и не забывай даже через много лет, когда все, кто собрался в этой комнате, станут прахом, что, когда молишься в темноте, Ре всегда услышит тебя. Молись за наши души и за Светоносицу.

— Аминь, — прошептал Матач. Остальные члены совета повторили его слова, но, кажется, без особого пыла.

Пока королева говорила, за окном стало светлее и стали видны первые голые ветви дуба, росшего во дворе Белой Башни. Залия продолжала, — Наши враги возрадуются, когда увидят наступившую тьму. Тралл и Суррения уже пали; осталась одна Галастра. За нами океан. Здесь и только здесь последняя надежда человечества. Но я стара, и у меня нет наследника. И сейчас я желаю назвать его имя.

Члены совета, представители самых благородных семейств Галастры, зашевелились. Только лицо Криггана осталось бесстрастным, хотя костяшки пальцев, сжатых на его посохе, побелели.

— Фазад Фаларн, благородный дворянин из Тралла, ты будешь королем Галастры, — продолжала королева. — И пусть каждый человек услышит и запомнит мои слова.

Вздох изумления пробежал по услышавшим ее слова мужчинам, Рута Ханиш наполовину встал со стула, его напускное спокойствие мгновенно исчезло, глаза метали молнии. Королева тоже поднялась, с живостью молоденькой девушки, и встала перед ним.

— Вы сделали принцем чужака? — прошипел он.

— Не забывай: ты тоже чужак, — возразила королева. — И этот чужак командует армией Галастры. Но сейчас все изменится. Знайте все, что с этого момента Гарн, сенешаль семейства Иремаджей, будет генералом моей армии.

Если первое объявление вызвало оживленное перешептывание среди советников, то сейчас все потрясенно замолчали, в зале наступила полная тишина. Лицо Руты Ханиша побелело, резко контрастируя с черными бровями. — Вот теперь, мадам, я думаю, что вы меня оскорбили. Я тысячу раз доказывал свою верность Галастре, а этих людей никто не знает, быть может они вообще шпионы…

— Нет, — прервала его королева. — Здесь только один шпион. — Она вытянула руку и указала на Руту Ханиша. — Перед все советом я объявляю тебя предателем. Ты агент Тире Ганда, проникший в мою страну ложью и обманом. Безжалостный человек, который безвинно осудил на смерть сотни верных почитателей Ре, поднял меч на своих братьев. Ты и только ты принес зло на этот остров. Более того, ты вызвал легион из Оссии и спрятал его в стенах города.

Совет с изумлением посмотрел на королеву, потом все перевели взгляд на генерала. Рута Ханиш заревел от ярости, как разъяренный бык, и сбросил с себя плащ, на его поясе висел кинжал. Одним плавным движением он выхватил его из ножен и бросился на королеву.

Всю остальную жизнь Фазад спрашивал себя, действительно ли королева провоцировала своего генерала, стоя перед троном? Предвидела ли она то, что произойдет дальше: иначе почему она не заставила Руту снять плащ и не проверила, вооружен ли он? Почему она сказала ему и Гарну, что она доверяет только им и Криггану? Неужели он и Гарн были ее единственной надеждой?

Но он все еще стоял на коленях между ними, когда Рута Ханиш кинулся в атаку. Неуловимая доля секунды, мужчина перепрыгнул его. У Фазада не было времени вставать на ноги: вместо этого он бросился вперед, когда Рута Ханиш напал на королеву. Оба столкнулись. В следующую долю секунды Фазад оказался на спине, схваченный генералом, и почувствовал, как кинжал протыкает плащ. Острая боль, а потом по руке потекла какая-то жидкость; он ранен.

Крики ужаса советников, увидевших кровь. Борьба была неравной: Фазад только тринадцатилетний мальчик, Рута Ханиш взрослый мужчина. Фазад рванулся в сторону и покатился вниз со ступенек возвышения, на котором стоял трон. Лежа на полу, он увидел королеву, поникшую на троне, ее рука была прижата к красному, все увеличивающемуся пятну на белом платье. Где же стражники? Разве Залия не сказала, что они должны ждать за дверью?

И тут, внезапно, свет, наполнявший комнату, стал меркнуть, как если бы кто-то набросил на него черное полотно, зал погрузился в глубокий полумрак, как если бы восход мгновенно превратился в закат. Свет испарился, и темнота с каждым мгновением становилась все глубже. Свечи вспыхнули и погасли, как от нехватки кислорода.

Бледное лицо Залии, ее тело, сползающее по тону вниз, и наполовину вставшие советники, застывшие от ужаса, оказались последним, что увидел Фазад прежде, чем свет полностью исчез.

В темноте он слышал приглушенные молитвы, стоны и тела, проносящиеся мимо. Он ждал, и только стук сердца в груди и пульс в ране отмеряли время. Рута Ханиш был рядом и искал его. Фазад отполз в сторону от того места, где лежал, поднялся на ноги и вытащил кинжал, голова кружилась от потери крови.

Он уставился в темноту, не видя ничего. В комнате становилось все холоднее и холоднее. Крики вызова, потом звуки схватки. Еще больше ругательств, шуршание мечей о ножны, клацание клинков.

Потом кто-то щелкнул кремнем, искры посыпались на трут, вспыхнул смоляной факел. Появился свет, но он был каким-то другим, непохожим, как если бы вместо белого цветка вырос черный. Рута Ханиш стоял прямо перед ним, держа в руке факел с перламутровым пламенем, глаза генерала превратились в глубокие бассейны тьмы, губы раздвинуты, как если он собирался говорить, черные зубы напоминали камни, борода светилась призрачным сиянием. Рядом с ним стоял Огил, с трутницей в одной руке, и мечом в другой. Вокруг были видны сражающиеся фигуры: сторонники королевы сражались тем оружием, которое попалось им под руку.

Рута бросился вперед, но Фазад отскочил в сторону и кинжал генерала только распорол плащ. Фазад ударил в ответ, но Рута Ханиш уже отпрыгнул обратно и исчез с сутолоке и в темноте. В этом призрачном свете все казалось странным. Еще одна тень бросилась на него, но Фазад опять уклонился от удара, направленного прямо в лицо. Где же Гарн? И эти стражники, о которых говорила королева?

Он ударил в ответ, и по руке пробежала дрожь. С удивлением, он увидел, что враг упал как тряпичная кукла. Фазад поглядел на кинжал, не веря, что только что убил человека. В этот непонятном свете все, казалось, происходило не так.

А потом он опять увидел Руту Ханиша. Генерал взобрался по трем ступенькам, ведущим к трону, на котором еще сидела королева, завалившись на одну сторону и зажимая руками рану на груди. Кинжал Руты Ханиша поднялся и опустился, потом еще и еще, королева сползла с трона и покатилась по ступенькам.

В этот момент на возвышении появился Гарн, в волшебном свете кровавый клинок в его руке казался черным. Рута Ханиш медленно выпрямился, и два врага посмотрели друг на друга. Фазад, как ему показалось, находился в какой-то пустоте, звуки битвы смутно доносились до него, зато он отчетливо слышал каждый слог, произносимый Рутой или Гарном.

— Ну, наконец-то, настоящий соперник, — проворчал сенешаль. Да, но он сам, однорукий, мол ли сражаться на равных против знаменитого воина? Тем не менее было что-то настолько жестокое в медведеподобной фигуре ветерана, что Рута Ханиш невольно шагнул назад: он увидел каменные глаза убийцы. — Огил, — уголком рта сказал генерал мэру, съежившемуся у основания помоста в десяти футах от него, — брось мне меч.

Какое-то мгновение Огил стоял как парализованный, потом перевернул меч лезвием к себе и обоими руками бросил его через разделяющее их пространство. Рута Ханиш на долю секунды оторвал взгляд от Гарна, чтобы подхватить меч, который, казалось, повис в воздухе. С невообразимой скорость кинжал Гарна мелькнул в воздухе, мечелом поймал лезвие и меч закрутился сверкающим кругом. Через мгновение он ударился о руку генерала клинком, а не рукояткой, и Рута Ханиш вскрикнул, когда острая сталь отрубила ему указательный палец.

Генерал, не веря своим глазам, уставился на кровавый обрубок. Гарн повернул кинжал и также быстро ударил прямо в голову Руты — генерал вовремя успел уклониться, но клинок все равно распорол ему щеку. Рута попытался отбить повторный удар, но Гарн обогнул его клинок и по рукоятку вонзил кинжал в грудь генерала.

Рута упал на колени, кровь пузырями вскипала на губах. Рот открылся и стал походить на большое О, обе руки схватились за кинжал Гарна, торчащий из груди. Но даже на пороге смерти он не сдался: послышалась сдавленное ругательство, и он слепо выбросил руку с кинжалом вперед. Слабый удар, к тому же не попавший в Гарна. Потом генерал-предатель потерял равновесие и покатился со ступенек прямо под ноги Огилу, который смотрел на все это широко раскрытыми от ужаса глазами. В следующее мгновение он уже лежал, мертвый, рядом с телом королевы.

— Так умирают предатели, — жестко сказал Гарн. Все остальные схватки немедленно прекратились. Несколько заговорщиков укрылось в темных углах, а остальные лежали мертвые вокруг свое бывшего командира.

Во внезапно наступившем молчании все услышали крики отчаяния, раздавшиеся по всему дворцу. Отборные люди Руты Ханиша захватывали ворота и башни, брали под свой контроль казармы. И тут, напугав всех, начали звонить колокола Храма Ре, сначала один, потом другой, пока не зазвенели все сто бронзовых колоколов, наполнив зал оглушающим звоном. Но, как будто этого было недостаточно, послышался еще один звук, высокий и тонкий, то усиливающийся, то ослабевающий, отчетливо слышный в мгновения тишины между ударами колоколов. Это выли волки.

Звуковой хаос, царивший в зале, вырвал выживших людей из апатии и заставил действовать. Комнату освещал слабый свет: хотя факел Руты Ханиша давно погас, несколько ламп, вставленных в настенные бра, опять вспыхнули. И все увидели, что посох Криггана и астролябия королевы светятся магическим светом, как если бы нужна была окружающая тьма, чтобы заставить их светиться.

Кригган стал на колени перед королевой. Гарн счистил кровь со своего меча. — Как она? — спросил он.

Кригган прижал свой плащ к груди королевы, пытаясь остановить кровь. На плаще мгновенно появились темные пятна крови. Он посмотрел вверх. — Быстро слабеет. Приведи мальчика.

Гарн жестом подозвал Фазада, и тот быстро пошел к королеве, зажимая рану на руке. Неожиданно ему стало страшно. В горячке боя он смог бестрепетно убить врага, но ожидание увидеть умирающего друга заставило его задрожать от ужаса. Он заставил себя встать на колени перед умирающей королевой, взял окровавленный плащ Криггана и прижал его к ране Залии. — Я здесь, — прошептал он.

Ее глаза открылись и она сразу же увидела кровавый порез на его руке. — Ты ранен, из-за меня, — прошептала королева.

— Пустяки, — ответил Фазад.

— Нет, — едва слышно сказала она. — Ты так же храбр, как и твой отец. Хотя когда-то ты был рабом, теперь ты опять Фаларн. Помни: ты мой наследник, я отдала тебе страну и этих советников, которые доказали верность короне. Ре постановил, что мою армию поведет юноша. — Она замолчала, пережидая приступ боли. — Иди с Гарном, перенеси флаги Галастры через Астардианское Море. Еще есть немного времени до того, как Исс спустится с темной звезды на землю. Иди на Тире Ганд, уничтожь проклятый город. Пускай сердце Червя будет разрушено и придет Светоносица.

— Приободри моих солдат — хотя они хорошие люди, во время похода всегда будет полночь, и они могут пасть духом. Гляди на небеса и помни: даже в этой тьме всегда будет гореть одна звезда, последняя утренняя звезда. Это символ Светоносицы. Она будет с тобой, всегда. И однажды, пускай это будет как можно скорее, солнце вернется.

— Я сделаю все, — выдохнул Фазад.

Королева слабо кивнула. — Я знаю, сделаешь. Уничтожь Тире Ганд. А потом пересеки степь и иди в Валеду: узнай, что случилось с Императором.

Фазад сжал ее руку. — Я так и сделаю, но только обещай мне, что выживешь, — горячо сказал Фазад. Но глаза королевы уже закрылись и Фазад увидел, что ее грудь не колышется. Она ушла, навсегда.

Он, шатаясь, встал на ноги. Его трясло, от страха перед тьмой, от леденящего холода комнаты, от боли, пульсировавшей в ране, от потери близкого друга. Он обнаружил, что в глазах стоят слезы.

Фазад взглянул в стрельчатое окно. Оно выходило на север. Сейчас должен был быть час после рассвета, тем не менее снаружи была мрачнейшая ночь; на небе не было ни одной звезды, кроме одной. Как и обещала королева, в центре окна горела единственная звезда, которую никто и никогда не видел раньше. Она светила так ярко, что казалась миниатюрным солнцем. Взгляд Фазада невольно потянулся к ее раскаленному сердцу. И, как если бы свет исказился, попадая в наполненные слезами глаза, его посетило видение: потрясающе красивая женщина, одетая в белый плащ — Светоносица, как и предсказывала королева.

Он приободрился и смахнул слезы с глаз. Хотя настала темная полночь Исса, но надежда еще жива.