Таласса, Уртред и призрак Маризиана достигли дна подземного мира. Путешествие заняло много дней: сколько именно, они не знали. Призрак вел их через бесчисленные залы, некоторые из которых были наполнены скелетами, а другие — железными машинами, всякими кранами, воротами и лебедками, сидевшими на своих гигантских ржавых платформах, как хищные птицы на гнездах. Маризиан молчал как о мертвых, так и об машинах, которые они использовали пять тысяч лет назад, быть может думая о судьбе, которую навлек на них. Уртред и Таласса не спрашивали, потому что между редкими остановками на отдых очень торопились: надо было нагнать Джайала и убежать от погони, которая, они были уверены, шла по пятам.

Но, возможно на десятый день, они нашли тело барона.

Оно было помещено так, чтобы его можно было легко найти.

Перед ним лежали Суркут и Эндил; они были выпотрошены и обезглавлены, головы лежали в нишах рядом. Сам Иллгилл был втиснут в альков, стоя. Горло было перерезано, язык вытащен наружу, так что казалось, у него два рта. Он тоже был выпотрошен: кишки висели гирляндой перед нишей, а руки и ноги вытянуты так, что получился крест.

Этот ужас, несомненно, предназначался для Джайала, но и на них он произвел достаточно сильное впечатление. Таласса отвернулась, ее вырвало. Потрясенный Уртред смог только мельком взглянуть на кровавую бойню. Призрак молча витал рядом.

Много часов потом они шли дальше, слишком потрясенные, чтобы говорить, вниз по шахтам, чьи винтовые лестницы оказались невредимыми, по каменным коридорам и, если позволяла возможность, через трещины в граните. Сейчас они находились рядом с сердцем мира, воздух стал намного теплее. Не меньше мили вглубь земли.

Долгая цепочка лестниц и комнат привела их к последнему помещению. Огромный прямоугольный зал, со сводчатым потолком, не меньше пятидесяти ярдов в ширину. Их шаги эхом отдавались от далеких стен. На первый взгляд из зала вообще не было выхода. Квадратный жадеитовый саркофаг стоял в центре зала, сверкая в свете сферы Талассы.

Вокруг саркофага толстым слоем лежали скелеты больших животных, по виду напоминавших быков. На верхушке находились высушенные колосья пшеницы, каким-то образом пережив столетия. Потолок зала поддерживался рядами колонн, сделанных в форме пальм.

Стены этого своеобразного храма покрывали фрески, такие же яркие, как и тысячи лет назад, когда они были нарисованы. Они изображали погребение короля в окружении жестоких батальных сцен. Доспехи воинов, выполненные в странном стиле, с экстравагантными кончиками крыльев на кирасах, и шлемы с широкими полями давным-давно исчезли из памяти людей.

На одной из фресок мертвый враг лежал у ног торжествующего безжалостного короля; король гордо стоял над его телом, держа в одной руке скимитар, а в другой голову поверженного соперника.

Другие фрески изображали различные сцены, приведшие к смерти правителя. Потом сами похороны: стадо за стадом быков, которых гнали к могиле, чтобы король не голодал по дороге через подземный мир. Еще одна картина показывала королевских рабов, несущих урожай с полей, чтобы он мог есть хлеб, другие изображали сцены королевской охоты и рыбалки.

И, наконец, две последние картины. Все другие были нарисованы плоско, без глубины, но в этих произведениях искусства была настоящая перспектива и точка схождения, как если бы их нарисовал совсем другой художник.

На первой сцене была пустыня, простиравшаяся вдаль от саркофага, стоявшего на земле. Король и придворные, в роскошных одеждах и с покрытыми головами, стояли перед ней и смотрели поверх дюн. Солнце светило за ними — художник позаботился о том, чтобы нарисовать на земле тени. И тень короля, намного более длинная, чем тени придворных, простиралась на много миль вдаль, к далекому горизонту.

На второй картине скелеты придворных, по-прежнему одетые в роскошные и горделивые одежды, лежали на земле. Солнце совершило круг, и сейчас его поднимающийся диск ярким светом озарял пустынный горизонт и фигуру, отбрасывающую чудовищную тень, которая протянулась к зрителю. Тень короля вернулась оттуда, где она была.

— Что это означает? — спросила Таласса Маризиана. По мере того, как они спускались все ниже и ниже, призрак все больше таял. Сейчас он почти полностью просвечивал насквозь. Уртред увидел, что губы Маризиана задвигались отвечая, но в полной тишине услышал только слабый шепот.

— Я вижу другим зрением, мой призрак уже в Тенях. Я вспоминаю, и с этими воспоминаниями идет мой конец. Мои воспоминания и моя сущность объединились, я должен уйти.

— Перед вами лежит пустыня: за ней Скрытый Город. Там ворота в Тени. Светоносица, найди Теневой Жезл — это ключ к воротам, закрой их. И когда солнце засияет, пусть наступит равновесие между Ре и Иссом, днем и ночью, и пускай в мире опять будет покой. — Договорив последние слова он полностью растаял в воздухе, он величайшего мага всех времен осталось только несколько струек дыма, тонкой паутинкой висевших в воздухе.

— Я так и сделаю, — сказала Таласса быстро исчезавшему туману, эхо от ее голоса вернулось обратно, такое же тихое, как и последние слова Маризиана.

Уртред повернулся к стене и еще раз внимательно посмотрел на фрески. Что имел в виду Маризиан, когда сказал: "перед вами лежит пустыня"? Это только картины. Он подошел поближе к первой, где король и придворные смотрели на пустыню. И тут он почувствовал, как слабый ветер заиграл на его лице, ощутил жар пустыни. А потом, был ли это обман зрения или нет, но плоскости и тени впереди резко изменились, перед его глазами открылась бескрайняя пустыня. Он в панике обернулся. Могила исчезла. Таласса тоже. В глаза бил ослепляющий свет садящегося солнца. Он опять повернулся, и увидел, что тень побежала от него, точно так же, как и от короля. Перед ним простирались мягкие волны дюн, в золотистом свете поблескивал песок.

Он посмотрел вниз, на землю. На песке было два следа, оба от босых человеческих ног. Совершенно одинаковых: Джайал и его брат. Уртред вспомнил день в Лорне: Джайал ставит ногу в отпечаток ноги Двойника на замерзшей лесной почве.

Внезапно он услышал голос Талассы, зовущий его оттуда, где быстро садилось солнце, но, посмотрев туда, по-прежнему не увидел ничего. Он закричал в ответ, и внезапно изящное тело Талассы вывалилось из дыры в небе, и она оказалась рядом с ним.

— Ты тронул картину и исчез, — объяснила она.

— Есть дорога обратно в зал?

— Найдем, когда придет время, — громко ответила она, но Уртред уловил в ее голосе нотку неуверенности, как если бы она не верила, что они вернутся.

— Пошли по следам, — быстро сказал Уртред.

Солнце позади них резко село, и небо стало чернильно-черным: ни луны, ни звезд. Но сам песок засверкал серебряным светом. Они пошли по следам, отчетливо видным на слабо сверкающем песке.

Прошло непонятно сколько времени, и на горизонте появилось что-то большое и черное. Какое-то большое строение. Они остановились и уставились вперед. Силуэт вершины пирамиды. Основание скрыто за одной из бледных дюн. А за ней небо уже начало освещаться: сумерки были не так давно, но новый день быстро возвращался по своим следам, как если бы время ускорилось и полетело мимо них.

По спине Уртреда прошла дрожь. Последняя пирамида, более древняя, чем любое строение на земле. Каждая следующая — в тех городах мира, которые пережили исход богов: Искьярд, Тралл, Тире Ганд — только бледные копии с оригинала.

След вел к вершине дюны и исчезал по направлению к пирамиде. Разгадка тайны того, что произошло с Джайалом и Двойником, должна ждать их на другой стороне.

Уртред взял Талассу за руку. Она улыбнулась ему, показав сверкающие в этом странном свете жемчужно-белые зубы. Вместе они перешли через последнюю дюну, но на его сердце лежала свинцовая тяжесть: хотя они вместе пересекли пол мира, он был уверен, что это последний раз, когда они идут, взявшись за руки и с любовью глядя друг на друга. Их ноги в сандалиях оставляли еле заметные следы на сияющем песке.

Вот они уже на вершине дюны и перед ними открылась вся пирамида. Насколько она высока? Свет искажался, скрадывая ее силуэт. Ярус за ярусом, гигантскими шагами она шла вверх, верхушкой упираясь в темное небо, но само небо казалось не выше, чем дюна, на которой они стояли. Над горизонтом плавали черные и розовые полосы, как если бы солнце вот-вот взойдет.

Но двое не смотрели на горизонт; основание пирамиды — вот что приковало их взгляд: там заканчивались следы на песке и там сиял магический свет. И там стояла фигура, держа в руках сияющий посох. Хотя Уртред и Таласса никогда раньше не видели этот свет, они много раз слышали, как Гарадас рассказывал о нем, и сразу поняли, что так светить может только один предмет в мире: Теневой Жезл. Трудно было сказать, как далеко фигура от них, но в этом неземном свете они отчетливо рассмотрели лицо фигуры: не искаженное яростью лицо Двойника, но их друга, Джайала. Меч Дракона лежал на песке у его ног.

Как будто огромная тяжесть упала с их плеч. Джайал жив, Двойник ушел в Тени. Таласса позвала его, и Джайал, подняв глаза на верхушку дюны, увидел их и махнул Жезлом, описав сияющий полукруг белого цвета над головой. Уртред с Талассой поглядели друг на друга и улыбнулись, а потом держась за руки побежали вниз с откоса дюны. Уртред оступился и рука Талассы выскользнула из его; она засмеялась и побежала одна, пока он вставал на ноги. Поднявшись, он взглянул на песок и смех мгновенно умер. Два следа, а теперь и Талассы.

Иголочка тревоги кольнула его в спину. Два следа. Где же Двойник? Он резко выпрямился, выкрикивая предостережение, но его крик раздался одновременно с ее, когда Таласса остановилась перед Джайалем. Тот вытянул руку и, схватив ее за волосы, резко рванул на себя, под арку света. Лицо, которое еще мгновение назад было лицом Джайала, исказилось в усмешке.

Нет, не Джайал. Двойник. Опять в своем старом теле. Уртред заорал и бросился вниз, но песок расступился под ним и он упал, покатился, дальше и дальше, остановившись только в нескольких ярдах от остальных. Когда он вскочил на ноги, Двойник уже сражался с Талассой. Уртред нажал стержень внутри перчатки и с негромким лязгом наружу выскочил нож. Он прыгнул вперед, пытаясь через ослепляющий свет Жезла разглядеть Талассу и Двойника, но увидел только слабые силуэты.

— Жрец, — послышался вкрадчивый голос, точно такой же, как в храме Сутис и под Астрагалом. Оба раза Таласса была во власти Двойника, но никогда раньше у него не было такой магии. Двойник опять махнул Жезлом в воздухе, и ослепляющая сабля белого света прошла над его головою. — Вперед, жрец, если хочешь попасть в Тени вместе со своей шлюхой.

Уртред остановился. Он посмотрел на Зуб Дракона, лежавший на земле. — Где Джайал? — спросил он.

Двойник захохотал. — Он? Утек — не знаю куда. На этот раз он сражался неплохо. Я получил рану на груди от той железяки на земле, но одним ударом пробил его оборону и как следует врезал ему. — Двойник остановился, закинул голову назад, его перчатка еще сильнее сжала горло Талассе. — Вот это было зрелище. Когда я ударил его, мы оба полетели через эфир к мосту, который отделяет этот мир от Теней, а там наши тела охватила вспышка света. И потом он исчез, а я оказался здесь, один, в моем старом теле. Он пошел к своей судьбе, а я — к своей. — Двойник опять дернул Талассу за волосы. — Давай, жрец, иди сюда, к твоей щели. Ведь ты рискнешь вечным проклятием ради нее, ты, урод?

Уртред действительно шагнул вперед, направив нож туда, где лицо Двойника был наполовину скрыто лицом Талассы. И вот теперь он оказался в шаре света, окружавшем Жезл, и заметил больше подробностей. Лицо, которое когда-то принадлежало Джайалу, а теперь Двойнику, слегка изменилось. На нем была тень, и на шее выступила пурпурная метка — точно такая же, как и на мертвых горцах на Парящим над Волнами: чума.

Двойник увидел его взгляд и все понял, его прекрасное лицо опять превратилось в злую маску. — Да, в конце концов проклятый братец провел меня. Он получил свои старые раны, а я вот это — чуму. Ничего, мы подохнем оба. Но по меньшей мере я утащу с собой твою драгоценную шлюху.

— А теперь, — продолжал он, — я собираюсь забрать ее туда, куда ты, урод, не сможешь пойти — в Тени. — Уртред шагнул вперед, а Двойник попятился, вновь послав в жреца вспышку света. Уртред почувствовал, что ему обожгло лицо, но не отступил. Через сияние жезла он видел, что еще немного, и он будет там, где на земле лежит Зуб Дракона.

Двойник, видя угрозу, опять махнул Жезлом. — Не забудь, одно прикосновение этой штуки, и ты последуешь за нами. Я то всегда могу вернуться, а ты — нет. — Договорив, он отпрыгнул назад, и Уртред с ужасом увидел за его спиной мерцающий портал, точно такой же, какой он видел на Острове Ветров в Лорне: путь в Мир Теней. До Зуба Дракона был еще целый ярд. А Двойник быстро отступал назад, и был уже почти внутри портала. — Прощай, жрец, — издевательски крикнул он.

— Нет, — заорал Уртред, метнулся вперед, схватил Зуб Дракона и изо всех сил ударил им туда, где из руки Двойника торчал Жезл. Два магических предмета столкнулись, последовала вспышка света, ударил гром. Уртред отлетел назад, как если бы его ударила рука гиганта. Он упал на спину и покатился по земле, ослепленный песком и белым светом. Все его тело тряслось от жужжащей энергии, прошедшей через меч.

Уртред сел, помотал головой и счистил песок с глаз, пятна постепенно исчезли с сетчатки, зрение прояснилось. Жезл лежал в маленьком кратере перед мерцающим порталом. От Двойника и Талассы не осталось и следа.

Таласса ушла в Тени. Свет мира погас, навсегда.