Адам очнулся только с наступлением темноты на высоком берегу Элк-ривер, куда индейская повозка, на которой он лежал, переехала от скалы Сентинел-Рок.

Луна как раз спряталась на минуту за большим одиночным облаком, однако остальное чистое небо было усеяно яркими звездами. Адам долго мигал глазами, глядя на звезды сквозь какой-то необъясни-мый туман и мучительно медленно возвращаясь к действительности. А когда луна снова вышла из-за облака, он уже настолько пришел в себя, что повернул голову и увидел Флору, идущую обок повозки.

— Чувствую твои духи, — улыбнулся он. — Значит, я живой.

— Едва живой! — сердито отозвалась Флора. Девушка была рада, что он наконец очнулся. Однако от нотации удержаться не могла: ей довелось столько страха пережить! — И все из-за твоего дурацкого представления о рыцарстве!

Флора понимала, отчего он бросился на Неда Сторхэма без ружья. Благородно, конечно, но так глупо! Все время, пока Адам был без сознания, в ее душе радость от того, что с Недом Сторхэмом покончено, перемежалась с яростью — Адам так дико рисковал своей жизнью!

— Ничего, все мигом заживет. Я крепкий. Мне не привыкать.

— Так, значит, ты не в первый раз ведешь себя в высшей степени нелепо!

— Да, — с лукавой улыбкой сказал Адам, — мне однажды уже довелось совершить крайне нелепый поступок — когда я умыкнул одну дамочку с бала у судьи Паркмена прямо в каретный сарай.

— По крайней мере, в тот раз ты не рисковал получить пулю в лоб, — огрызнулась все еще сердитая Флора.

— Как знать, как знать, — возразил Адам. Флора улыбнулась и решила наконец сменить гнев на милость.

— Ах, Адам, Адам! Ты неисправим.

— Мне повезло, что у меня была такая надежная подстраховка, как ты, — ласково произнес он, протягивая руку в сторону возлюбленной. — Прикоснись ко мне, чтобы я почувствовал, что все кругом реально и я действительно жив. А, ну вот! Теперь я знаю, ты не призрак. А то я смотрел на небо, и до того оно мне красивым показалось… Даже подумалось, что наяву так не бывает!

Он ощутил Флорину ручку в своей руке — и вновь возникла та чудесная, мистическая связь, которая установилась между ними еще тогда, несколько месяцев назад, в Виргиния-Сити.

Флора вздохнула и покаянно сказала:

— Я не должна была приближаться к Сторхэму на расстояние ружейного выстрела. Ты вправе упрекнуть меня: «Ну, что я тебе говорил!»

Адам действительно десяток раз говорил ей о том, что ее присутствие только усугубляет опасность, потому что в рискованной ситуации ему придется думать в дополнение ко всему и прежде всего о ней и сообразовывать свои поступки с необходимостью уберечь от беды в первую очередь Флору.

— Ты молодчина, биа, вовремя пришла мне на помощь, — промолвил Адам. — Ты храбрая. Настоящий воин. А в разгар боя не всегда принимаешь правильные решения. Не исключено, что я допустил ошибку.

— Просто хотел порисоваться передо мной, — отрезала Флора.

— Давай не будем спорить о том, что было, — примирительно сказал Адам. — Я больше не хочу войны… в том числе и с тобой. Я человек мирный. Мое дело растить породистых лошадей. Мне это нравится. Этим я и хочу заниматься, ни на что больше не отвлекаясь.

— Я могу помогать тебе.

— А я могу помогать тебе разбираться в абсарокской культуре — описывать ее и собирать образчики для европейских музеев. Итак, мир и деловое сотрудничество?

— Ладно, это по мне! — рассмеялась Флора. — Да здравствует мир и деловое сотрудничество между Флорой Бонхэм и Адамом Серром!

Обоих объяло ощущение покоя и счастья. Молодые люди чувствовали, что вдвоем они могут осуществить любую мечту, добиться чего угодно! Любовь превращала их в могучих, способных на все титанов — и сегодня луна светила для них и только для них!

— Нехорошо, что ты идешь пешком, — заметил Адам. — Давай я попрошу кого-нибудь отдать тебе свою лошадь.

— Не надо, — отозвалась Флора. — Наш отряд двигается медленно, и мне даже приятно пройтись рядом с тобой. Я только по утрам чувствую себя плохо. К тому же, по словам Весенней Лилии, в моем положении полезно ходить пешком.

— Ну, она не имела в виду долгие переходы, да еще после таких острых переживаний! — строго возразил Адам. — Весенняя Лилия, конечно, женщина опытная, но если ты будешь беспрекословно выполнять все ее указания, то мне придется серьезно переговорить с этой советчицей!

— Ха! Да она не станет тебя слушать! Она считает, что мужчины ничего не смыслят в том, как надо вынашивать и рожать.

— За всех мужчин не отвечаю, — произнес Адам, ласково поднимая ее руку, — но за себя скажу: я во всех этих проблемах разберусь, и слушаться будешь меня. Не хочу быть в стороне в такой важный для тебя период. Это не так, как…

— Ты серьезно? — растроганно спросила Флора. Она поняла, чего недосказал Адам. Он имел в виду беременность Изольды, когда он только бесился и ему было наплевать на то, что с ней происходит. Люси он полюбил лишь после рождения.

— Да, если ты не против, — как-то застенчиво промолвил Адам. — Мысль о том, что у тебя будет ребенок… — Он осекся. В голове пронеслось недавно пережитое. Ведь он был на волосок от смерти — Нед Сторхэм мог убить его. И все это счастье могло закончиться… — Во мне все поет и ликует, — прошептал он. — Я безумно, безумно счастлив…

— Знаю, — тихо отозвалась Флора, охваченная тем же чувством неизъяснимого счастья. — Это тем более замечательно, что я навеки отчаялась когда-либо иметь детей…

— Это Аа-бадт-дадт-дее подарил нам ребенка.

— Это ты подарил мне ребенка, — нежным шепотом отозвалась Флора. Теперь не было и минуты в течение каждого дня, когда она не думала о растущей в ней новой жизни. — Ты подарил братика или сестричку нашей славной Люси.

— Можно я ей скажу об этом?

Глаза Адама сверкали, как у озорного мальчишки.

— Насколько я знаю Люси, — рассмеялась Флора, — эта любопытная егоза наверняка уже в курсе. Ее вечно растопыренные ушки что-нибудь да уловили в разговорах взрослых, и поэтому ты вряд ли удивишь ее этой новостью. Но я не против — конечно же, надо ей сказать. Можешь рассказать всем, хоть всему миру, Я готова об этом в газетах напечатать!

— О, наша сдержанная леди Флора пребывает в невиданной экзальтации! — шутливо сказал Адам.

— Не дразнись! Не будь ты ранен, я бы тебе так наподдавала!.. Но согласись, родной, это же истинное чудо: медицинские светила приговорили меня к бесплодию, а явился ты — и попрал всю докторскую науку! Я восхищена твоим мужским могуществом! Еще бы мне не быть «в невиданной экзальтации»!

— Как только смогу двигаться не охая, я тебя из экзальтации приведу в экстаз, — посмеиваясь, сказал Адам.

— Это было бы замечательно, — вздохнула Флора. — Но пока что не смей и думать! Тебе необходимо несколько недель покоя. Даже не представляешь, как близок ты был к тому, чтобы истечь кровью и умереть! Если бы Генри не извлек эту чертову пулю из твоего плеча, тебе бы грозила смерть от заражения крови. Так что в ближайшее время забудь о движении. Покой и только покой!

— Как прикажешь, дорогая, — согласился Адам. Он чувствовал слабость, но верил в то, что выздоровление не затянется на много недель. И все-таки ему было приятно, что Флора так переживает за него. Он ласково улыбнулся и прибавил: — Ведь ты у нас командир.

Флора, услышав такие неожиданные слова из уст Адама Серра, чуть было не споткнулась. Не иначе как ему внезапно стало совсем плохо и он начинает бредить!

До заживления ран Адама они оставались в селении Четырех Вождей. Поскольку абсарокские традиции позволяют мужчине иметь нескольких жен, вскоре после прибытия в селение Адам и Флора поженились. На нехитрой церемонии заключения брака присутствовали все Речные Вороны от мала до велика. Затем начался двухдневный праздник — с пирами и состязаниями.

В первую брачную ночь Адам настоял на том, чтобы исполнить свой супружеский долг. Поначалу Флора восстала против такого безумного в его положении желания, но мало-помалу он убедил ее. И они действительно занялись любовью — правда, осторожно, очень осторожно. Все получилось, и молодожены были счастливы.

Две недели спустя Адаму решительно надоело болеть. Удержать его в постели не было никакой возможности.

Однажды утром в конце сентября, после завтрака, когда Люси уже сбежала играть с индейскими детьми, Адам медленно, кряхтя и охая, поднялся со своего обычного места у очага, какое-то время постоял, сердито таращась на огонь, и заявил:

— Сегодня мы возвращаемся в долину Аспен.

— Тебе пока что нельзя ехать верхом, — запротестовала Флора. — Да и в повозке это неблизкий путь! — Повернувшись к нему спиной и приводя в порядок постель, она прибавила: — Вдобавок у тебя еще не прекратились головные боли и во время ходьбы болит плечо. Словом, об отъезде думать рано. Я не поеду.

— Поедешь! — воскликнул он, сверля ее спину сердитым взглядом.

— Сам знаешь, я твоим приказам не подчиняюсь! — огрызнулась девушка, намеренно не поворачиваясь к нему. Она знала, что он сыплет молнии из глаз. — Твердил: «Ты у нас командир, ты у нас командир», а на поверку готов ногами топать, если я тебе хоть слово поперек скажу.

— Так, значит, ты не хочешь ехать? Ладно, дело твое. В таком случае я уеду один. То есть вместе с Люси. А ты можешь приехать позже. Если вообще пожелаешь.

Тут Адам осекся, сам понимая, что в гневе неожиданно зашел слишком далеко. Он вздохнул и сказал:

— Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Но пойми и ты меня: такая мука целыми днями лежать или сидеть на одном месте! Мне не по нутру болеть — исправно набивать желудок пресной пищей, принимать лекарственные снадобья, спать по двенадцать часов. Так недолго совсем обабиться. Я мужчина, я люблю деятельность, моя энергия требует выхода. Без дела я вяну, сохну, изнываю… Я рехнусь без дела! Я не видел своего ранчо и своих лошадей уже Бог весть сколько времени — чертову уйму недель. Умоляю, поедем! Если» хочешь, будем двигаться короткими переходами, с частыми и долгими привалами. Но только уедем отсюда. Я хочу домой!

Он произнес последние слова с такой тоской, что Флора поняла: нет, он не капризничает, он действительно на грани нервного срыва. Такой деятельный и энергичный мужчина и в самом деле не способен долго бить баклуши.

— Ну-у… — протянула она растерянно, — ну, разве что если с частыми привалами…

Будь Адам здоровее, он бы подпрыгнул от радости. А так лишь просиял и весело воскликнул:

— Да как прикажешь! Ты у нас командир! Флора рассмеялась.

— Ах ты негодяй! Ведь я не со зла держу тебя в постели. Я хочу, чтоб мы с тобой дожили рядышком до ста лет, а ты норовишь сыграть в ящик во цвете молодости из-за небрежного отношения к ранам.

— Давай растянем возвращение на целую неделю, — предложил Адам. — Уж, кажется, медленнее и нельзя!

С тех пор как его отец умер, Адам никого никогда не слушал, когда речь шла о его личных делах. Изольда и другие женщины были ему не указ. К советам и рекомендациям родственников он прислушивался, но поступал все-таки по-своему. После столь долгого периода полной свободы в своих поступках он с трудом перестраивался. Только сила любви к Флоре заставляла его хоть как-то ломать себя и искать разумных компромиссов.

В конце концов решили, что разумнее всего уложить путешествие до ранчо в пять суток.

Скучно в пути не было: осенние пейзажи прекрасны, к тому же чистый свежий воздух еще достаточно прогревало солнце. Тополя и осины стояли одетые в золото, кусты толокнянки ярко рдели, и, благодаря ясной погоде, окрестности просматривались на многие мили.

Лорд Халдейн и остальные члены его экспедиции остались в поселке Четырех Вождей, так что Адам и Флора проделали путь до ранчо вместе с Люси. Впервые они так долго были только втроем: он, она и Люси.

Когда они миновали узкий проход между холмами и впереди вдруг открылась долина Аспен, Адам радостно вскинулся, дотянулся до Флориной руки, взял ее в свою и торжественно объявил:

— Вот мы и дома. Добро пожаловать, миссис Сepp!

— Спасибо, мистер Серр, — отозвалась Флора. Как сладко было произносить эти слова. Мистер Серр принадлежит ей, она принадлежит ему, а весь мир принадлежит им. Она — дома. Она обрела дом.

— Ой, у тебя слезки в глазах! — с простодушным удивлением воскликнула Люси, которая ехала на низкорослой лошадке справа от Флоры.

— Это потому, что я счастлива, — тихо произнесла Флора.

Люси с любопытством смотрела на нее. Она впервые видела великолепную леди Флору плачущей. Затем девочка солидно заявила:

— Весенняя Лилия говорила, что теперь ты можешь стать очень плаксивой — это бывает, когда ждут ребеночка. Когда ждут ребеночка, плачут от счастья, да? Я хочу, чтобы ты родила мальчика. Мальчик не станет играть с Крошкой Ди-Ди, и мы не будем драться из-за нее. Крошка Ди-Ди тоже хочет мальчика.

Все это было сказано уверенным тоном балованного ребенка, который полагает, что его желания должны исполняться и весь мир кружится исключительно вокруг него. Но очаровательное простодушие искупает этот объяснимый детский' эгоизм.

— Ну, мы не уверены, что будет мальчик, — сказал Адам. — Решать не нам, а Аа-бадт-дадт-дее.

— Я надеюсь, что он решит правильно и будет мальчик, — непреклонно заявила Люси, обнимая свою куклу-подружку. Обращаясь уже к Крошке Ди-Ди, она добавила: — Ведь ты тоже хочешь, чтобы это был мальчик, правда? Тогда давай вместе попросим Аа-бадт-дадт-дее.

— Какая, однако, настойчивая! — рассмеялся Адам. — Флора, придется тебе учесть столь энергичное пожелание.

— Если родится девочка, мы назовем ее каким-нибудь мужским именем — Арчибальда.

— Вряд ли Крошка Ди-Ди согласится на такой компромисс. Если родится девочка, придется попробовать еще раз.

— Я не против.

— Ловлю на слове! — весело воскликнул Адам.

— Лови.

Тут он перегнулся к Флоре и сказал тихо, чтобы Люси не слышала:

— Так ты, значит, не против? Ты знаешь, как только приедем на ранчо — сразу в постель. Будем практиковаться в том, как делать мальчиков.

— Будто ты не умеешь!

— За время болезни чуточку разучился.

— Глупости! И потом — сразу в постель не удастся. Сперва ты должен поздороваться со слугами, все осмотреть.

— Много времени это не займет. Наша спальня ждет нас! Вперед!

Если бы Адам не боялся рассердить Флору, он бы тут же пустил своего коня в галоп.

Дома, наконец-то дома!