Следующее утро Элспет провалялась в постели, пока не услышала скрип колес отъезжающего экипажа Графтона. Она все еще раздумывала, а не остаться ли дома, дабы устоять перед опасным искушением Дарли. Хотя надо признать, ее бессонная ночь была очевидным свидетельством неотразимого шарма. Она не шелохнулась, когда в спальню вошла Софи, и притворилась спящей в надежде всетаки собрать всю силу воли в кулак и совершить отчаянный, геройский поступок — не двинуться с места.
Ах, если бы ей удалось перестать думать о том, как неописуемо прекрасно любовное действо. Ах, если бы… ах, если бы…
Легкая трепетная дрожь сотрясла ее тело, словно в ответ на ее душевные сомнения.
Трепет, который невозможно игнорировать. Трепет, взывающий об оргазме.
Она открыла глаза и взглянула на часы.
Пять минут десятого. Она сопротивлялась целых пять минут.
Возможно, это было лишним подтверждением любовного мастерства Дарли.
А также напоминание о многочисленных томных снах и грезах, преследовавших ее всю ночь.
— Вы уже не спите, — сказала Софи, подходя к изголовью постели с подносом в руках. — Вы остаетесь или уезжаете?
— Я действительно пыталась остаться дома. — Элспет откинула одеяло. — Я честно пыталась. Всю ночь и особенно — после рассвета. — Она опустила ноги с постели и скользнула на пол. — Так что я еду.
— Хм, как будто я не знала. Ладно, он уже здесь, так что вы лучше приведите себя в порядок.
— Он здесь!
— Там, за садом, с первым лучиком зари, — буркнула Софи. Хотя ей и самой было приятно, что маркиз так же жаждал увидеть ее малышку, как и она его. И уж если даже пожилая женщина позволяла так разыграться собственному воображению, от маркиза ей хотелось еще большего. Не то чтобы она совсем уж выжила из ума, но надеяться никогда не вредно. Графтон был стар, каждый вечер он напивался до бесчувствия, и у него уже однажды случился приступ паралича. Будет на то Божья воля, его разобьет еще один. — Ваша ванна готова, милая моя. И я приготовила ваше желтое муслиновое платье, как раз на солнечный день. Идите, развлекайтесь и ни о чем не беспокойтесь.
— Спасибо тебе, Софи. Я, пожалуй, так и сделаю, — радостно ответила Элспет, все ее сомнения развеялись в один миг.
Дарли стоял рядом с блестящим черным фаэтоном. Его самодостаточность была заметна даже на расстоянии. Он стоял абсолютно спокойный, уверенный в себе, прямо-таки олицетворение человека, знающего свое место в этом мире. И сегодня он принадлежал ей, подумала Элспет с легкой внутренней дрожью страстного желания, затмившей все, кроме восторга от переживаемого момента.
Заметив ее, он приветственно помахал рукой.
Сердце у нее сильно забилось, слезы счастья выступили на глазах.
Не опасаясь, что его могут увидеть, он бросился к ней, и она рванулась к нему. И когда они встретились, он схватил ее в объятия, долго кружил вокруг себя и целовал ее, повторяя, как тосковал по ней.
Все было так прекрасно, что она расплакалась.
— Прости, прости меня, — шептал он в замешательстве, целуя ее снова и снова. — Я не хочу тебя огорчать.
— Да нет, мне не грустно… никогда, с тобой — никогда. — Всхлипывая и запинаясь, Элспет старалась улыбаться.
— Скажи мне, что делать, — прошептал он в полной растерянности при виде ее слез.
— Увези меня прочь отсюда.
Он едва не спросил куда, но задумался, хотя и очень заманчиво было держать ее в своих объятиях и думать о возможности вызволить из ее замкнутого мирка.
Почувствовав его колебания (ведь обычно люди вроде маркиза принимают решения, не задумываясь), она быстро исправилась.
— Я имела в виду твой домик для скачек, Дарли. — Она сумела изобразить кокетливую улыбку, поскольку на кону было ее счастье. — Я испугала тебя?
— Нет.
На этот раз Дарли ответил без тени сомнения, заметила она, дальнейших разъяснений не потребовалось.
— В таком случае поехали? — легко бросила она, указав на фаэтон. Она не собиралась ни отказываться от того, то мог предложить ей Дарли, ни уклоняться от роли кокотки, если понадобится. Она очень хорошо понимала, что это был мир мужчин. В противном случае она давно бы обитала на каком-нибудь греческом острове.
— Немедленно, — ответил Дарли с улыбкой, направлясь к фаэтону, с легкостью, приобретенной долгой практикой, отбросив все комплексы. — Я тут кое-что привез для тебя.
Не следовало ли ей тут же заявить: «Ты не должен был этого делать, я все равно не смогу принять»? И она едва не произнесла эти слова. Но когда они подошли к фаэтону, она увидела, на кожаном сиденье черный бархатный футляр и радостно взвизгнула. Маркиз рассмеялся:
— Ты же еще не видела, что там.
— Я просто волнуюсь, вот и все. — Не могла же она сказать, что никогда еще не получала подарков в таких дорогих бархатных футлярах.
— Тут просто какая-то мелочь, — заявил он, помогая ей подняться на высокое сиденье. — Посмотри сама.
Элспет снова взвизгнула. На белой шелковой подушечке лежал роскошный, усыпанный бриллиантами и сапфирами браслет. Прекраснее ей не доводилось когда-либо видеть. Граф был не из тех мужчин, что тратят деньги на драгоценности для жены, а ее семья не могла позволить себе дорогие безделушки.
— Это просто прекрасно, — выдохнула Элспет, когда Дарли взобрался на сиденье и взял в руки вожжи. Но она понимала, отбросив жадность в сторону, что не могла принять столь дорогую вещь. Принципы всей ее жизни восставали против, предостерегали ее. — Как бы мне не хотелось иметь столь чудесную вещь, на самом деле я не могу…
— Вздор. Это всего лишь маленькая безделушка, брелок. — Он натянул вожжи, пара гнедых дернулась, и легкий экипаж рванул с места. Подхватив футляр с браслетом, скользнувший у нее с колен, маркиз захлопнул его и вручил ей: — Носи его и думай обо мне.
Как будто она не будет думать о нем без алмазного браслета, подумала Элспет.
— Мы обсудим это потом, — сказала она, пытаясь избежать продолжения спора. — Если я еще буду, жива, когда мы доберемся до дома, — добавила она, с трудом сохраняя равновесие на высоком сиденье.
Удерживая вожжи в левой руке, Дарли правой обхватил ее за талию и крепко прижал к себе.
— Не волнуйся, — сказал он с ухмылкой. — Уж мне-то ты точно нужна живой. У меня свои планы. — Пара гнедых неслась во весь опор, он ловко маневрировал на поворотах, чуть подергивая вожжи. — Эта пара любит гонять. — Он нагнулся и поцеловал ее в щеку. — Разве они не прекрасны?
— Я была слишком занята, сочиняя завещание, теперь, когда у меня есть браслет с бриллиантами, — пробормотала она, страстно желая, чтобы кони удержались на неухоженной сельской дорожке.
— Практичная женщина. — На лице маркиза мелькнула улыбка.
— Лучше следи за дорогой, будь так любезен. Все равно я не возьму браслет. Это была пустая шутка, чтобы отвлечься от мысли о смерти.
Дочь викария не переставала удивлять его. Ведь она искренне не хотела брать браслет. И этим разительно отличалась от всех его женщин.
— Я, пожалуй, приторможу.
Через несколько секунд кони замедлили бег, заборы и деревья перестали мелькать, и пульс у Элспет почти вернулся к нормальному.
— Ты всегда ездишь с такой сумасшедшей скоростью? — спросила она, оторвав побелевшие костяшки пальцев от ручки сиденья.
— Я люблю скорость. Вот почему я люблю скачки. И чистопородных лошадей.
— И выигрывать все мало-мальски известные гонки. — Дарли вполне мог прожить только на одни выигрыши на скачках.
Он пожал плечами:
— Я люблю выигрывать. А ты?
— У меня выбор гораздо более ограничен, чем у тебя. Он бросил на нее прищуренный взгляд:
— Он не должен быть таким. Позволь мне одолжить тебе денег, раз уж ты не хочешь брать взаймы на стороне. И у тебя будет выбор в жизни, твой брат будет платежеспособен, и ты сама сможешь обрести столь желанную независимость.
— Но все это требует денег, не так ли?
— Не будь такой обидчивой, дорогая. Для этого не требуется состояния, достаточно небольшой своевременной помощи.
— И ты кредитуешь всех расточительных леди, что встречаются на твоем жизненном пути?
— Вовсе не обязательно, — возразил он, поскольку большая часть женщин в его жизни были замужем и не чуждались в его деньгах.
— Значит, я у тебя единственная бедная церковная мышь, — упрямо заметила Элспет.
— Я не люблю видеть тебя с Графтоном. Ты должна иметь хоть какой-то просвет в жизни. — Такая горячность испугала его самого. — Хотя какое я имею право давать ненужные советы? — добавил он, сдерживая эмоции. — Прости меня.
— Может, хватит обсуждать все это? — холодно сказала она.
— Да, конечно. — Его голос был столь же холоден; все ее проблемы могли быть решены простым банковским чеком.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Стук лошадиных копыт, приглушенный скрип рессор фаэтона внезапно стали громкими в мелькающих лучах солнца, в воздухе повисло напряженное молчание.
— Не знаю, как насчет тебя, — наконец произнесла Элспет, — но я так редко выбираюсь из дома, что не люблю ссориться на отдыхе. — Она одарила его примиряющей улыбкой. — Мир?
Он улыбнулся в ответ, легко простив ее.
— Это была полностью моя вина.
— Да, твоя. Ты слишком богат, Дарли. Вот в чем твоя проблема. О Господи, мне не следовало говорить этого, ведь я хотела быть…
— Послушной?
— Прости меня. — В ее голубых глазах вновь блеснул огонь.
— Погоди, погоди, дорогая, это я прошу прощения… за то, что разозлил тебя, за мое богатство и за все остальное, что могло обидеть тебя.
— А может, я потребую нечто большее, чем просто извинение. — Она хитро улыбнулась, вновь обретя хорошее настроение. — Что-то более существенное.
— Насколько существеннее? — процедил Дарли, делая ударение на каждом слоге.
— Дело не в том насколько, главное — когда? — парировала она, азартно вскинув брови.
— Мы могли бы остановиться прямо здесь.
— Ну, если бы я разделяла твою склонность к эксгибиционизму, мы, конечно, могли бы, — насмешливо заметила она.
— Тогда, боюсь, тебе придется подождать. Элспет мило надула губки:
— Не слишком долго, я надеюсь. Разве я не говорила, что снова видела тебя во сне прошлой ночью?
Он едва не съехал с дороги и не остановил фаэтон тут же, мысль о ее томных грезах вызвала у него почти неудержимое вожделение.
— Трава прохладная, и я гарантирую, что никто не увидит нас. — Он кивнул в сторону видневшейся впереди лужайки.
Элспет скорчила гримаску:
— Мне там будет неудобно.
Имея богатый опыт и зная, как заставить женщину забыть о комфорте в самых разных местах и обстоятельствах, Дарли еще колебался, мысленно споря с ней. Но ведь она не была эксгибиционисткой, как она сама заявила. С другой стороны, уж он-то не был монахом по определению.
— Держись, — сказал он хрипло, раздался свист кнута, и его пара гнедых рванула с места и понеслась галопом во весь опор.
Когда фаэтон влетел на подъездную дорожку за домом Дарли, они увидели запряженную четверкой лошадей карету с выгруженным багажом, пассажиров уже увели, а несколько слуг заносили сундуки и коробки внутрь дома.
Узнав герб на стенке экипажа, маркиз застонал и немедленно принялся строить планы, в которых не было места для встречи с сестрой и ее двумя детишками. Он уже разворачивал фаэтон, отвечая на вопрос Элспет, чей это был экипаж, когда женский голос громко позвал его:
— Джулиус, дорогой, сюда! Джулиус, привет, давай сюда!
Остановив фаэтон, маркиз мысленно перебрал несколько вариантов, которые могли бы смягчить этот момент, так и не найдя полностью подходящего для этой ситуации.
— Ты не против встретиться с моей сестрой? — Он задал вопрос прямо в лоб.
— Господи, нет, я не могу! И не смотри на меня так — это невозможно!
— Ее не волнуют скандалы. Как не должны они волновать и тебя.
— Подобные встречи могут случаться у тебя хоть каждый день, но не у меня! Я не могу себе позволить встречи с незнакомыми мне людьми при таких в высшей степени нестандартных обстоятельствах.
У него была очень долгая ночь, еще более долгое утро в ожидании, когда часы пробьют девять, и вот, когда настало время получить приз, Дарли предпочитал все-таки получить его. А тут вдруг получалось, что он не сможет провести в постели прекрасный день с самой желанной женщиной просто потому, что забыл о приезде сестры на скачки.
Обычно визиты сестры не нарушали ход его жизни, поскольку его амурные встречи проводились на стороне, вне дома. За исключением Аманды, которая, пользуясь их продолжительной дружбой, могла заявиться без приглашения, он позаботился, чтобы остальные любовницы понимали, что его жилище неприкосновенно.
— Дядя Джулиус, — послышался тонкий девичий голосок. — Ты вернулся! Вот видишь, Гарри, я же говорила тебе, что он будет здесь!
— Дядя Джу, дядя Джу, — раздался второй детский крик. — Посмотри, посмотри на меня!
Оглянувшись на детские крики, маркиз увидел племянников, их головы торчали из-за кучи багажа, оставшихся в экипаже.
— Мне придется поговорить с Энни и Гарри, — буркнул он. — Я тут же вернусь.
— И мы уедем. Он кивнул:
— Я вернусь через минутку.
— А как насчет них? — Элспет указала на упряжку гнедых, живо бивших копытами.
— Они приучены ждать. Ты в безопасности. — Спрыгнув на землю, Дарли намотал вожжи на кнут и зашагал прочь.
Легко сказать, нервно подумала Элспет, разглядывая могучих гнедых и прикидывая расстояние до земли, размышляя, как ей спастись на случай, если они понесут. Но через мгновение ее опасения насчет собственной безопасности улетучились, уступив место гораздо большему страху. Сестра Дарли вышла из розария и направилась прямо к фаэтону.