Консул на поверку оказался чрезвычайно рассеянным ученым, гораздо больше интересующимся историей Древней Греции, чем исполнением своих обязанностей в Танжере, о чем свидетельствовал бледный цветего лица в этой стране палящего, обжигающего солнца. Но когда его упросили оторваться от книг, он, ознакомившись с рекомендательным письмом герцога Уэстерлендса, в превеликом смущении и в полном замешательстве попытался получить требуемую информацию от своего персонала. Прислуга была единственным его контактом с внешним миром, поскольку его секретарь ретировался в более здоровый климат пригорода Лондона, а замена до сих пор не прибыла.

— Дьявольщина, самое мерзкое сейчас — это отсутствие секретаря — пардон, мадам, за мою ругань, но будь все проклято, — ведь я пытаюсь сделать перевод Геродота! И мне некогда заниматься государственными делами!

По всей видимости, местный персонал давно уже был предоставлен своим делам, поскольку даже на то, чтобы собрать их вместе, потребовалась масса времени. Когда большая часть соплеменников была, наконец, собрана, выяснилось, что от них очень мало проку, поскольку на любые вопросы они отвечали либо пустым невидящим взглядом, либо пожатием плеч.

— Черт бы побрал ваши хитрющие глазки и всех вас вместе! — возопил консул Хэндли, щеки все больше заливала густая краска по мере того, как становилось ясно, что все расспросы словно увязали в песке. Повернувшись, он указал, пальцем в высокого мужчину с красным носом: — Исмаил, я приказываю тебе найти этого англичанина. — Эфенди, это невозможно. — Голос мужчины был мягким, резко контрастируя с резким визгливым голосом хозяина, а глаза полузакрыты. — Город бесследно поглотил их.

— Найди их, или я через час выставлю тебя и всех твоих родственников за дверь, черт тебя побери!

— Я сделаю все, что в моих силах, эфенди, но не могу обещать…

— Вот и делай! — оборвал его консул. — Вон, вон отсюда, все вы! У тебя есть час на все про все, Исмаил, в противном случае твоя бабушка будет спать на улице этой ночью. — Консул щелкнул пальцами, отпуская всю эту разномастную свору слуг, которые начали разбредаться столь же лениво и неспешно, как до этого собирались.

Исмаил, который, по-видимому, занимал должность мажордома, а по совместительству и благодетеля семейства, приложил сцепленные пальцы к виску и поклонился:

— Как пожелаете, эфенди. Я в вашем распоряжении.

— Да, да, я не сомневаюсь, — пробурчал консул. — Нам потребуется чай для леди и какой-нибудь приличный бренди. — Он повернулся к гостям с выжидательной улыбкой: — Город вам вряд ли интересен, не так ли?

Короткая вспышка раздражения Хэндли, вероятно, сыграла свою роль, поскольку Исмаил вернулся в пропахнувшую жасмином лоджию с видом на бухту прежде, чем они завершили свой чай. Проведя сначала совет и опрос среди родственников, он сообщил информацию, более или менее общеизвестную в городе.

— Несколько недель назад с какого-то английского корабля были высажены больные. Двое из этих варваров еще живы, эфенди, — доложил он. — Остальные умерли. Не желаете посетить их могилы?

Краска моментально исчезла с лица Элспет. Быстро выхватив чашку из ее дрожащей руки, Дарли поставил ее на стол и, наклонившись вперед, чуть слышно произнес:

— Он может не понимать, о чем говорит. — Подняв глаза, он обратился к Исмаилу нормальным голосом: — И где же сейчас те двое, что выжили?

— В варварской таверне у самой воды.

— Отведи нас туда. — Дарли протянул золотую монету, которая тут же вспорхнула с его ладони и бесследно исчезла в складках одежды Исмаила.

— Конечно же, я бы и сам сопровождал вас, если бы это потребовалось, — заявил консул со столь очевидной неискренностью, что, не дав себе труда подождать, раскрыл свою книгу. — Но я полагаю, что вы предпочтете разобраться в этой трагедии в частном порядке, — добавил он и принялся листать страницы в поисках места, где он остановился.

Отбросив ложную вежливость, Дарли, конечноже, настоял бы, чтобы консул сопровождал их, если бы это принесло хоть малейшую пользу. Но было очевидно, что он не говорил на местном языке и был абсолютно незнаком с окружающей обстановкой и местностью. К тому же его намеки на трагедию отнюдь не способствовали обретению душевного спокойствия Элспет.

— Мы не будем злоупотреблять вашим временем, — заметил Дарли, поднимаясь. — Но нам понадобится ваш слуга, чтобы довести нас к той таверне.

Консул поднял голову:

— Да, да, отправляйся с маркизом, Исмаил. И оставайся с ним, пока тебя не отпустят. — Мистер Хэндли ткнул пальцем своего мажордома: — И не пытайся сбегать. Ты меня слышишь, негодник? — Да, эфенди. Я слышу. — Я боюсь, что местные жители слишком своенравны и независимы, — заявил консул с раздражением. — Им нельзя доверять. Если бы у меня не было моих книг, точно свихнулся в этом диком месте, — добавил он, разделяя аристократическое мнение, что слуги обычно глухи и невидимы, особенно когда бывают срочно нужны. — Желаю вам удачи в вашем предприятии и приятного возвращения домой. Ах, если бы я мог покинуть это чертову дыру, — вздохнул он, поправляя очки на носу.

Его замечание насчет приятного возвращения домой явно давало понять, что консул предпочел бы больше не видеться с ними. И поскольку он был им чисто номинально полезен, было понятно и очевидно, почему мистер Хэндли служил в Танжере, а не в Уайтхолле рядом с могущественными дельцами из мира дипломатов.

Тем временем консул вновь погрузился в чтение, немедленно позабыв о своих визитерах и их проблемах.

Дарли не стал прощаться, все равно это прошло бы незамеченным, он помог Элспет подняться с кресла. Она была бледна, как призрак, и он подхватил ее за талию, чтобы поддержать. Добравшись до нанятого экипажа, он подсадил свою онемевшую спутницу внутрь, сел рядом и тихо прижал ее к себе. Он не мог выдавить из себя ни слова банальных утешений или необоснованных надежд во время их безмолвной поездки в порт. Слишком многое было против них.

Элспет держалась из последних сил, не позволяя себе заранее предполагать, что их ждет впереди или, в первую очередь, что могло ожидать тех, в прибрежной таверне. Вместо этого она сосредоточилась на проносившихся мимо пейзажах, безотчетно наблюдая дома и людей, суету повседневной жизни, пытаясь обмануть себя, притвориться, что они здесь, в Танжере, с единственной целью — купить жеребцов для Дарли.

И она будет так притворяться, пока сможет.

В конце концов, они остановились перед старым полуразрушенным строением, дверь которого давно слетела, окна представляли собой длинные щели в глинных, из смеси извести и соломы, иссушенных солнцем стенах.

Исмаил со своего места за кучером позвал их:

— Эфенди, вот оно, грешное логово зла и порока.

— Оставайся здесь, — пробормотал Дарли, тихонько сжав руку Элспет. — Я пойду на разведку.

— Нет. Я пойду с тобой.

— Это небезопасно.

Она твердо встретила его взгляд:

— Мне наплевать.

— Неизвестно, кто там прячется. — Или какие ужасы она может увидеть.

Наплевательское отношение на флоте к больным и раненым морякам было общеизвестно.

— Это английская таверна.

— Может быть. Я не уверен, что человеку Хэндли можно доверять. Смотри, сам он не выходит из экипажа. Дайка я пойду на разведку. — Сняв набалдашник с трости, он извлек из нее клинок. — Если только твой брат здесь, я вытащу его.

— Пожалуйста, Джулиус. Я не хочу спорить.

Она не упрашивала, выражение лица у нее было упрямо неуступчивое. И, не привязав ее к сиденью, он не мог заставить ее оставаться в экипаже.

— Обещай мне хотя бы оставаться за моей спиной. Мы с Исмаилом пойдем первыми.

Она кивнула в знак согласия, но ее губы слабо дрожали, несмотря на решимость оставаться сильной. Если всего двое выжили из большого числа оставленных на берегу, то что ждало ее внутри, вот-вот могло уничтожить последние остатки надежды.

Женщина в этой вонючей дыре могла обернуться жуткой проблемой не говоря уж об Исмаиле, отнюдь не вызывающий доверия — не больше, чем его соплеменники внутри. Вытащив кожаный чемоданчик из-под сиденья, он откинул крышку и взял один из двух пистолетов, которые захватил с яхты. Протягивая пистолет Элспет, он поинтересовался:

— А ты умеешь стрелять?

— Стреляла пару раз несколько лет назад.

Не слишком утешительный ответ, но выбора не было.

— Он, наверное, тяжеловат для тебя. Держи. — Он сунул ей в руку рукоятку пистолета. — Держи двумя руками, если придется стрелять, — пояснил он. — У тебя два выстрела. Прицелься в голову и нажми курок.

— Понятно. — Она вдруг ощутила, как далеко она от Йоркшира.

Вытащив второй пистолет из чемоданчика, он сунул его в карман куртки, одарив ее ободряющей улыбкой.

— К добрым новостям. — Затем повернулся и открыл дверцу экипажа. — А теперь давай поживей. — Дарли подтолкнул слугу. — Мы здесь, чтобы найти английских моряков. Объясни им это на любом понятном им языке, лишь бы был результат.

Они вошли в хибару, впереди шел Исмаил, за ним следовали Дарли и Элспет, едва не наступавшая ему на пятки. Она держала пистолет наготове, ее сердце бешено билось от страха, она от всей души молилась, чтобы они не добрались сюда слишком поздно, и еще более истово, чтобы один из двух моряков оказался ее братом.

По мере того как их глаза привыкали к царившему внутри полумраку, они смогли разглядеть громилу, стоявшего за стойкой импровизированного, грубо сколоченного бара, затем пеструю толпу клиентов, состоявшую из разношерстного портового сброда. Они с подозрением воззрились на вошедших, их лица выражали нескрываемое коварство и вероломство. По их внешнему виду было очевидно, что они кое-как, со всяческими ухищрениями добывали себе на пропитание.

При их появлении все разговоры внезапно прекратились.

Наступила зловещая тишина. Дарли ткнул Исмаила в спину дулом пистолета:

— Спроси их об англичанах.

Под дулом пистолета голос Исмаила обрел почтительное звучание, когда тот обратился к громиле за баром на смеси английского и берберского жаргонов.

— Ну и ну, посмотрите-ка, — закаркал бармен, обращаясь к слушателям, с сильным акцентом кокни, выдававшим в нем обитателя низов лондонского Ист-Энда. — У нас тут в гостях пара птичек высокого полета. И они хотят видеть наших жильцов. — Он расплылся в беззубой улыбке. — И чего нам будет это стоить, мои пташки?

— Это может стоить тебе жизни. — Дарли поднял пистолет и прицелился в голову громиле. — Советую вести себя разумно.

Улыбка мгновенно испарилась с лица громилы, враждебный ропот наполнил полутьму помещения.

— Вы тут один, — прорычал бармен и потянулся за своей дубинкой, — а леди обезумеет от страха, обозлится на вас и устроит здесь трам-тарарам.

Приняв это как указание, Исмаил изготовился бежать. Не сводя глаз с бармена, Дарли поднял шпагу, перекрыв Исмаилу дорогу к отступлению.

— Здесь у меня пара выстрелов, которые разнесут твою башку, так что тебе лучше передумать, — предупредил маркиз ледяным голосом, рука его не дрогнула. — А если кто-либо попробует коснуться леди, — он взмахнул шпагой, — перережу ему глотку. — А теперь слушайте, — продолжил он, чеканя каждый слог, — мы готовы заплатить вам кругленькую сумму, если вы вернете оставленных здесь людей. — Лезвие шпаги уперлось в живот Исмаила, чтобы не дергался. — Здесь по двадцать золотых гиней для каждого из вас. И пятьдесят, если вы доставите нам людей быстрее, чем за две минуты.

Это было целое состояние для людей, которые не смогли бы заработать столько и за пять лет тяжкого труда.

Скрип стульев о грязный пол, мгновенно наполнивший комнату, был явным свидетельством их жадного интереса. И каждый из них спешил ублажить джентльмена, отдававшего приказы тем же повелительным тоном, что и их бывшие офицеры военно-морского флота его величества.

Дарли бросил взгляд через плечо.

— Отходим назад, — тихо приказал он. — Медленно. Мы будем ждать снаружи.

Элспет послушно повиновалась, буквально истекая потом под палящим солнцем. Повернувшись лицом к ослепительному светилу, она вознесла последнюю молитву, обещая всем и все, лишь бы ее брат оказался в живых.

— Встань у экипажа, — буркнул Дарли. — Если ты будешь настолько любезна, — добавил он с изысканной куртуазностью в надежде избежать спора. Подальше от беды, ведь они еще не были в безопасности. А если вдруг Элспет узнает, что среди выживших нет ее брата, и упадет в обморок, ему хотелось, чтобы она была поближе к экипажу.

Она кивнула и выполнила его просьбу, не отрывая глаз от двери таверны.

Дарли тоже сфокусировал взгляд на темном портале.

И лишь Исмаил посматривал искоса на маркиза, опасаясь, что если произойдет что-то непредвиденное, упертый ему в ребро пистолет выстрелит.

Гораздо раньше отпущенного времени в помещение внесли за руки и за ноги двух изможденных, истощенны мужчин. На них была запачканная, дурно пахнущая одежда, их волосы слиплись от грязи, а лица были столь черны от грязи, что трудно было различить их черты. Когда их бросили на землю, ни один из пленников не издал даже стона, глаза были закрыты, а дыхание едва уловимо, зловоние смерти подобно савану обволакивало их тела. На какой-то момент Элспет не могла собраться с духом, чтобы посмотреть на их лица, из страха, что ее худшие опасения могли найти свое подтверждение.

Дарли утратил последние остатки надежды, увидев изможденных мужчин. Даже если один из них был братом Элспет, оба пленника были столь близки к смерти, что почти не оставалось надежды, что они выживут. Он поспешно приказал Исмаилу найти какую-нибудь повозку, а сам нагнулся и начал рыться в карманах мужчин. Нет, он не надеялся найти что-нибудь ценное. Это все наверняка давно пропало. Но может, какая-нибудь незначительная мелочь — обрывок письма, рукописный приказ.

Ничего, не обнаружив, он присел на корточки и обследоват их одежду, пытаясь найти какую-нибудь нить — эполеты, пуговицу, метку портного. Оба явно не были простыми солдатами, их одежда была хорошего качества. Отойдя от экипажа, Элспет подобрала одной рукой юбки и присела рядом с Дарли.

— Дай мне твой носовой платок, — тихо попросила она, сознавая, что, возможно, хватается за соломинку. Линия бровей одного из них, почти сходящихся на переносице, показалась ей знакомой. Конечно, вовсе не обязательно, что брат был единственным в этом отношении, предостерегала она себя. Но, схватив протянутый Дарли носовой платок и ощутив, как в душе у нее пробивается лучик надежды, она принялась мягкими движениями стирать грязь со лба мужчины.

— Оба они офицеры. — Дарли взглянул на Элспет. — ты, случаем, не опознала портного хоть одного из них? — лица были столь изможденными, что какое-либо прежнее сходство было неузнаваемо искажено.

— Уилл получил свою военную форму из Йорка. Там ее пошила портниха.

Портниха вряд ли оставила свою метку, подумал Дарли, ощупывая лацкан.

— «Бонд-стрит», — пробормотал он, наткнувшись на украшенный вышивкой ярлык. — «Швейцер и Дэвидсон». — Он узнал марку своего портного.

Рука Элспет дрогнула, но она продолжила протирать лицо мужчины. «Бонд-стрит» означало, что этот человек не мог быть ее братом. Она лихорадочно вглядывалась в лицо молодого человека, пытаясь найти хоть малейший намек на то, что это кошмарное привидение может оказаться ее братом.

Неподвижное тело вдруг дернулось.

Вскрикнув от неожиданности, Элспет откинулась назад.

Дарли подхватил ее, не дав свалиться в уличную грязь.

— Спасибо, — прошептала она, вновь обретя равновесие. — Я не ожидала, что он пошевелится.

Веки мужчины дрогнули.

Дарли и Элспет обменялись взглядами. Мужчина был в сознании, или движение век было рефлексом?

— Мы здесь, чтобы помочь вам, — мягко произнес Дарли, склонившись над ним. — Мы англичане. Мы отвезем вас домой.

Они смотрели, как человек изо всех сил пытался открыть глаза, его веки дергались, брови слегка выгнулись — но даже столь ничтожное усилие, похоже, исчерпало его силы.

— Вы сейчас в безопасности, — прошептала Элспет, у нее перехватило горло, его мучительная попытка ответить им тронула их. — Мы позаботимся о вас.

Гортанный звук вырвался из запекшихся губ, и с не человеческим усилием, от которого вздыбилась его костлявая грудь, и исказилось лицо, ему удалось приподнять веки настолько, что стала видна яркая голубизна его глаз.

— Сестренка.

Это был даже не шепот, скорее, едва слышное движение губ.

Затем его глаза снова сомкнулись, и он потерял сознание — одновременно со своей сестрой.

Но Дарли улыбнулся, вовремя подхватив свою бесчувственную партнершу.

Продолжая улыбаться, он поднял ее на руки и двинулся к экипажу. Аккуратно устроив бесчувственную Элспет на сиденье, он захлопнул дверцу экипажа и занялся расчетами с хозяином таверны и его многочисленными клиентами.

Вскоре вернулся Исмаил с повозкой и кучером, больных с помощью хозяина осторожно положили на соломенный тюфяк, и маленький кортеж отправился в путь.

Их отъезд сопровождался приветственными криками посетителей таверны, чье финансовое положение значительно улучшилось благодаря щедрости Дарли.

Но эти деньги были потрачены не зря, думал Дарли, держа Элспет в своих объятиях, пока их экипаж направлялся к порту. Опытный игрок, каковым он был, не поставил бы и шести пенсов на успех их авантюры. И действительно, все шансы были против них, что он серьезно подумывал о Божественном промысле.

А он был наименее склонен к тому, чтобы питать подобные чувства.

Но случилось именно так.

В этом захолустье, в этом логове зла, где, судя по всему, были убиты большинство сотоварищей Уилла, им выпала самая невероятная, грандиозная удача космического масштаба. Он готов был даже вознести благодарственную молитву, когда оба моряка будут доставлены на борт «Пресной Ундины». Он нахмурился. Доставлены живыми.

Быстро отбросив мрачные мысли, едва Элспет очнулась, он улыбнулся ей:

— Ты самая везучая и удачливая леди.

— Уилл? — дернулась она.

— Он в порядке. Его везут в повозке перед нами. Поэтому мы и едем так медленно.

— Скажи мне, он…

— Он будет в порядке, — уверенно ответил Дарли. — В полном порядке, — добавил он, без малейших угрызений совести опровергая все свои душевные сомнения. Он сделает все, что в его власти, чтобы доказать правильность своего утверждения. — Я тут подумал, что Гибралтар будет более подходящим местом для его выздоровления. До него недалеко. В гарнизоне есть доктор. А как только Уилл оправится, мы поплывем в Англию.

— Я почти верю тебе, когда ты говоришь так уверенно. Но она уже улыбалась и не выглядела испуганной. Он был рад, что успокоил ее.

— Твой брат молод и силен. Он очень скоро станет таким, каким был прежде.

— Я не могу выразить, как я тебе благодарна за все… за твою веру и поддержку, и особенно за твое поведение, когда ты так всех запугал там, в таверне, — добавила она с ухмылкой.

— С удовольствием, дорогая.

Ей бы очень хотелось быть его «дорогой», но слишком уж многое стояло между желанием и реальностью.

— Сколько нам осталось плыть до Гибралтара? — поинтересовалась Элспет, намеренно переводя разговор на другую тему.

— Несколько часов, не больше… и там мы все сможем позволить себе приятный отдых.

Она улыбнулась:

— Ты делаешь невозможное возможным, верно.

— Мы все делаем в меру наших сил, — скромно заметил он. Оценка, явно заниженная для человека, который всегда подчинял все вокруг своей воле. А в данном случае все его усилия будут направлены на то, чтобы сделать некую Элспет Уолси максимально счастливой.

И это не было совсем уж бескорыстным жестом.

Он надеялся в свое время получить положенное ему вознаграждение.