Пока Фелисия наслаждалась поездкой по залитым солнцем улицам, Флинн вызвал в номер двух владельцев лавок и те незамедлительно прибыли. Полученные ими инструкции были краткими и точными. Оба понимали, что герцог Граф-тон всегда требовал только самого лучшего. Да и в требованиях его не было ничего необычного для человека, который проводил почти все свободное время в дамских будуарах.

Они покинули номер, облегчив его карманы на кругленькую сумму.

Пока Фелисия объясняла преданным слугам причины своего отсутствия и все дружно радовались невероятной удаче, Флинн послал новые инструкции капитану яхты, стоявшей на якоре в гавани.

По правде говоря, Клер и Даниель уже знали почти все, что происходило в «Отель де Пари», поскольку многочисленные родственники не могли молчать, невзирая ни на какие угрозы. И сейчас старички радостно кудахтали над своей любимой подопечной, заверяя тем легкомысленным тоном, каким французы всегда говорят о любви, что они довольны и счастливы за нее, каковы бы ни были последствия вечера, проведенного с человеком, который выиграл для нее целое состояние.

— Вы слишком долго были одни, — заметила Клер, помогая Фелисии принять ванну. — И заслуживаете хоть каких-то развлечений.

Развлечений? Слишком слабое определение для того волшебства, которое ей подарила судьба.

— Знаешь, Клер, он обещал прийти.

— Я так и думала. Вы улыбаетесь как женщина, которой посчастливилось влюбиться.

— Ничего романтического, Клер. Но, как ты говоришь, развлечься мне не помешает.

— Вы должны надеть к его приходу что-то особенное, соблазнительное.

— Можно подумать, в моем гардеробе найдется нечто рискованное!

— Придумаем что-нибудь. Я велю Даниелю принести шампанского.

— И возможно, коньяк. Не знаю, что ему больше нравится.

— Вы, госпожа. Вряд ли он явится сюда ради другого угощения.

— Ты так думаешь?

Как прекрасно, что в ее лишенную счастья и радости жизнь ворвался этот человек!

— Не думаю, а знаю.

Клер воздержалась от признания, что слугам в «Отель де Пари» еще никогда не платили за молчание так щедро. Правда, они с Даниелем как родственники, которым вполне можно довериться, получили полный отчет.

Позже, когда Фелисию искупали, вытерли, надушили и в халате усадили на террасе, Клер, расчесывая волосы хозяйки, первой увидела два экипажа, появившиеся на крутой тропинке, ведущей к вилле.

— Смотрите, госпожа!

— Господи, неужели это он! Так рано?!

— Нет… нет, это посыльные из «Булони» и от мадам Дениз. На козлах Анри и Бертрам.

Под их любопытными взглядами из колясок выгрузили невероятное количество корзин с розами и россыпь известных всему Монте-Карло голубых коробок из дорогого магазина мадам Дениз.

Подарки сноровисто перетаскали наверх двое молодых людей, и вскоре Фелисия растерянно озирала свои новые богатства, не зная, то ли радоваться, то ли плакать.

— Что-то тут не так, — смущенно пробормотала она. Как бы она ни обожала дарителя, но все же такое открытое пренебрежение правилами… — Может, отослать белье обратно?

— Ни за что! — возмутилась экономка, продолжая открывать коробку за коробкой. — Это дары любовника!

— Я не уверена, что это прилично, — нахмурилась Фелисия. — Что подумает мадам Дениз?!

— Подумает, что вы счастливица, заполучившая не только красивого, но и богатого мужчину. Вряд ли ему понравится в постели ваша полотняная ночная сорочка с высоким воротом!

Фелисия нерешительно теребила подол простого ситцевого халатика, такого скромного по сравнению с роскошью шелка и атласа. Клер успела выставить на обозрение настоящий цветник всех мыслимых и немыслимых оттенков: пеньюары и неглиже, кружевные панталоны и прозрачные корсеты, дюжины шелковых чулок разных цветов с атласными туфельками в тон.

Останавливаясь перед витринами, Фелисия часто восхищалась шедеврами фантазии французских портных, но на скромное жалованье компаньонки таких изысканных вещиц позволить себе не могла.

— Я, пожалуй, отважусь примерить кое-что.

— Начните с этого.

Служанка подала сиреневый кружевной корсет, отделанный белыми розочками и лентами, вместе с полагавшейся к нему кружевной нижней юбкой, так щедро расшитой оборками, что ее можно было принять за бальное платье, и притом очень дорогое.

— Если я приму все это… — вздохнула Фелисия, сражаясь с угрызениями совести. — Они ужасно неприличны и совершенно нескромны…

Пренебрежительное фырканье Клер прервало ее жалобы.

— Да у вас в жизни не было такого белья! Вы теперь не в Шотландии, миледи! И кроме того, уже четыре года как вдова, а не школьница! Вам даже нечего беспокоиться о том, что наставите мужу рога! Кроме того, — подчеркнула она, — дама всегда одевается соответствующим образом, чтобы угодить любовнику!

— Ну да, сейчас самое время…

— Хотите высохнуть и увянуть до срока?

Клер пожала плечами, типично французским жестом, давая понять, что обсуждать больше нечего. Недвусмысленное напоминание о ее одиноком будущем развеяло все сомнения Фелисии в прах.

— Ты права, — тихо согласилась она.

— Еще бы! А теперь нужно сделать из вас настоящую принцессу. Пусть ваш мистер Саффок потеряет голову.

— Он не мой, — поправила Фелисия, подумав, что Флинн менее всего способен принадлежать кому бы то ни было.

— На сегодня ваш, — заговорщически подмигнула Клер. — И кто знает, куколка, с вашей красотой и очарованием…

— Все это очень романтично, по ты не видела Флинна. Уж его романтиком не назовешь.

— Заметьте, он послал вам не книгу и не перчатки, верно? А ваш бриллиантовый браслет — именно тот романтичный подарок, который придется по вкусу каждой женщине.

— Он ведет себя так со всеми своими женщинами.

Клер снова пожала плечами:

— Такой, как вы, он еще не встречал, и, если у вас в голове осталось хоть немного здравого смысла, перестаньте себя изводить и наслаждайтесь каждой минутой. А сейчас снимите эту тряпку и наденьте пеньюар, пока он не явился и, не увидел вас в лохмотьях.

— Вижу, тебя не переубедить, — улыбнулась Фелисия.

— Поторопитесь, — отмахнулась служанка. — Он скоро будет здесь.

Фелисия под наставления Клер о любви и любовниках снова предалась мыслям об ожидающем ее счастье. А когда увидела свое отражение в зеркале в волнах сиреневого кружева, достойного королевы, почувствовала себя так, словно и в самом деле попала в волшебную сказку, преобразилась и превратилась в принцессу фей, готовящуюся к встрече с принцем. В такой жаркий летний день прозрачные одеяния — самый подходящий наряд.

— А теперь — легкий пеньюар, госпожа. Накинуть сверху, но так, чтобы ничего не скрыть! — жизнерадостно объявила Клер. — Вот это белое кружево. Очень скромно!

— И это ты называешь скромным? Да он такой прозрачный, что все видно насквозь!

— Ему понравится, — настаивала Клер, протягивая белый пеньюар. — Подумайте, куколка, когда еще представится подобный случай?!

Фелисия и в самом деле была на седьмом небе. Флинн скоро придет… если только великодушное благодеяние не способ вежливо распрощаться. Хотя белье, вернее, такое количество белья — весьма практичный подарок.

Фелисия усмехнулась. Нет, скорее всего на уме у Флинна совсем другое. Он не упустит случая затеять новые изысканные игры.

— Скажи еще раз, что я поступаю правильно, — пробормотала она, продевая руки в рукава пеньюара. Она так нуждалась в ободрении после стольких лет примерного поведения!

Клер закатила глаза:

— После всех наших усилий? После того, как мы едва не потеряли виллу? Как вы можете спрашивать? Да он просто дар Божий!

— И я на всю жизнь сохраню прекрасные воспоминания.

— Жить нужно каждым днем, дитя мое. Завтра будет еще лучше, чем сегодня.

Картины прошлой ночи вызвали на губах Фелисии улыбку.

— Иногда стоит отдаваться безумному порыву.

— Не иногда, а почаще, — заметила Клер, довольная тем, что ее любимица познала наконец радости наслаждения. — А теперь завтракать, — строго приказала она. — Вам следует подкрепиться после бессонной ночи. Я сварила ваш любимый шоколад и испекла ромовую бабу. Я переговорю с Даниелем насчет шампанского и коньяка и тут же вернусь!

После ухода Клер, слишком взволнованная, чтобы есть, Фелисия стала перебирать подарки, осторожно прикасаясь к каждому предмету, щупая нежную ткань и удивляясь обилию чудес, выпавших на ее долю. Время от времени она останавливалась, чтобы полюбоваться всем этим великолепием в зеркале. Вот так и должна выглядеть настоящая возлюбленная! Каждый дюйм кружева предназначен, чтобы оттенить ее прелести, которыми предстоит любоваться обожателю! Модистка не забыла даже о сиреневых атласных туфельках на высоких каблуках, так что от острых носков до взбитых рыжих локонов Фелисия была неотразима в своей бесстыдной роскоши.

Если бы она уже не горела ожиданием встречи с Флин-ном, откровенно чувственная природа его подарков непременно натолкнула бы ее на грешные мысли. Она была недостаточно умудрена жизнью, чтобы полностью игнорировать неприличие происходящего, зато оказалась слишком увлечена им, чтобы заботиться о подобных вещах. В горячке безумной и ослепительной страсти ничто не имело значения, кроме нежданно обретенной любви.

Услышав звук шагов на лестнице, Фелисия обернулась и радостно засмеялась. Он уже здесь!

Секунду спустя дверь с треском распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что картины, висевшие на ней, покачнулись. Но Фелисия увидела отнюдь не любовника.

— Так, значит, вот как ты заработала деньги на уплату долга, грязная шлюха! — прошипел кузен Дики, оскалив зубы. Во внезапно наступившей тишине было слышно, как тикают часы. Оплывшее тело кузена занимало всю комнату. Он уничтожающим взглядом обвел разбросанные коробки. — Я всегда считал тебя потаскухой!

— Простите, госпожа — пролепетал подоспевший Дани-ель, очевидно, безуспешно пытавшийся остановить Дики. — Я велел ему уйти, твердил, что у нас есть чем ему заплатить, но он не слушал.

— Не важно, Даниель. Ты не виноват. Я ожидала гостя. Если он придет, устрой его в гостиной. Я скоро спущусь, — успокоила слугу Фелисия и, повернувшись к кузену, холодно добавила: — Тебя сюда не приглашали. Будь добр убраться, или я позову жандармов.

Не обращая на нее внимания, Дики брезгливо, двумя пальцами, поднял из коробки черный кружевной корсет.

— Неужели? — вкрадчиво осведомился он. — И что ты им скажешь? Что зарабатываешь на жизнь проституцией? Вряд ли это им понравится. И не уверен, что столь незаконные прибыли могут послужить достойной платой за мою долю виллы. Я должен посоветоваться с адвокатом.

Он уронил черные кружева.

— Ты, никак, ждешь очередного клиента?

Похотливый блеск его глаз поверг Фелисию в ужас.

— Может, пока развлечешь и меня?

— Да я скорее покончу с собой, — выпалила Фелисия, крепко стягивая полы пеньюара. — А еще лучше — с тобой.

— Какая ты свирепая, — бормотал он с мерзкой ухмылочкой на жирной физиономии. — Я заинтригован.

— А меня, как всегда, тошнит от одного твоего вида. К концу дня ты получишь деньги, и это все. Я хочу, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни.

— В самом деле? — хищно оскалился Дики. — Я как раз подумал, что, поскольку ты так разбогатела, можно и цену поднять.

— Не выйдет. У меня соглашение, заверенное адвокатом.

— Ты и понятия не имеешь, на что я способен, — угрожающе протянул он. — А если я поведаю твоему братцу о занятиях его сестрицы? Как думаешь, очень понравится Энн получить в золовки шлюху? Что скажешь, дорогая Фелисия?

— Придержи язык, когда обращаешься к моей жене! — прорычал низкий мужской голос.

Глаза Фелисии широко распахнулись. Кузен Дики круто развернулся, приготовившись обороняться, пока не увидел высокого широкоплечего человека, с глазами, метавшими молнии. С лица Дики сбежала краска.

— Ваша… светлость… — пробормотал он заикаясь, застыв на месте, — я хотел… я думал… я… не предполагал.

— Теперь вам все ясно?

Дики отшатнулся как от удара.

— Она ваша жена? — изумленно ахнул он. Герцог Графтон считался самым завидным женихом в Европе.

— Вы слышали меня? — рявкнул Флинн. — Моя жена. А теперь чтобы духу вашего здесь не было. И если спустя двадцать минут вы все еще будете в Монте-Карло, я найду вас и убью.

И, не удостоив взглядом трясущегося толстяка, поспешно пробиравшегося к выходу, Флинн шагнул к Фелисии.

— Прости меня, дорогая, — мягко, словно не он сейчас угрожал прикончить человека, сказал герцог. — Я, кажется, опоздал.

И Фелисия, словно ребенок, спасенный от огнедышащего дракона, бросилась в его объятия. Прижав ее к груди, Флинн с лукавым блеском в глазах посмотрел в ее запрокинутое лицо.

— Я хотел прежде всего сказать тебе, что ты просто ослепительна в этих…

— Вешицах, о которых не принято упоминать в приличном обществе, — перебила она.

— Ну да, я совсем забыл. Здесь не отель — нужно заботиться о каждом сказанном вслух слове, но могу я…

— Все, что угодно…

Он ответил греховной улыбкой, и сердце у Фелисии замерло.

— В таком случае, надеюсь, у тебя достаточно времени, поскольку понятие «все, что угодно» открывает простор для воображения…

— Времени достаточно, — заверила она, — особенно теперь, когда ты прогнал Дики. Только вот… — Она отстранилась и ласково укорила: — Но тебе не следовало так далеко заходить, Флинн. Дики молчать не станет, наверняка поползут слухи.

— Мы можем пожениться и заткнуть рты сплетникам, — беспечно предложил Флинн.

Фелисия покачала головой.

— Я ценю твое благородство, но в такой жертве нет необходимости. Я не показываюсь в обществе, никто меня не знает, моя семья живет далеко, влиятельных родственников нет…

— Разве ты не хочешь выйти за меня? — удивился он, нахмурив брови.

— Да будь же серьезным, Флинн!

— Я серьезен как никогда.

— Глупости! Ты собирался сегодня утром покинуть Монте-Карло! И даже мысль о женитьбе была тебе противна.

Ее прямота побудила его вновь задуматься о мотивах своих поступков.

— Похоже, недостаточно.

— Да? — рассмеялась Фелисия. — Еще до конца недели ты вырвешься на волю и успеешь проехать половину Азии!

— А ты? Никогда не думал, что и ты не слишком спешишь выйти замуж во второй раз!

— У меня на это достаточно причин.

— На этот раз все будет по-другому.

— Флинн! Прекрати! Ты первый скоро пожалеешь о своем опрометчивом решении. Поразмысли, неужели ты действительно готов проститься со свободой? — запальчиво выкрикнула Фелисия и тут же тихо добавила: — Кроме того, я потребую верности.

Воцарилась неловкая тишина. Флинн лукаво улыбнулся:

— Я готов рискнуть, если ты согласна.

— Тоже потерять свою свободу? Я верно поняла?

Флинн кивнул.

— Для этого мы должны быть безумно влюблены друг в друга.

— Как я — в тебя.

До этой минуты Флинн ни о чем подобном не задумывался.

— Как ты можешь быть уверен?

— Ни в чем нельзя быть уверенным, дорогая. Но если не отважишься, не узнаешь. И даже если это не любовь, мне все равно, ибо то, что с нами происходит, лучше, чем все развлечения и путешествия на свете.

Фелисия счастливо улыбнулась:

— Правда! И куда лучше, чем шоколадки с вишневым кремом.

Его ответная улыбка была поистине лучезарной.

— Последнее утверждение спорно. Но если ты скажешь «да», обещаю тебе каждое утро шоколадки к завтраку.

— M-м… соблазнительно.

— Ты ведь не хочешь жить без меня, верно?

— Это так заметно? Ты слишком хорошо знаешь женщин.

— Нет, потому что у нас с тобой одно счастье на двоих.

— До вчерашнего вечера я и не знала, что такое счастье.

— Я тоже, — торжественно заверил он.

— Мне кажется, мы совершаем роковую ошибку.

— Не совершаем. Выходи за меня, и я сделаю тебя счастливой.

— Ты всегда так самоуверен?

— Всегда! — ухмыльнулся Флинн.

— Еще один вопрос, прежде чем кинуться в пропасть. Ты ведь не просто мистер Саффок, не так ли, ваша светлость?

— Это что-то меняет?

— Не для меня. Я влюбилась в мистера Саффока.

— Им я и останусь, хотя отныне к тебе будут обращаться «ваша светлость, герцогиня Графтон».

— Не может быть!

Имя герцога Графтона было символом порока, красоты, беспутства и, разумеется, сказочного богатства.

— Теперь я понимаю, почему ты не говоришь женщинам о своем титуле.

— Не только им. Вообще никому. Так что, если не возражаешь быть герцогиней, мое тщеславие будет удовлетворено простым согласием на первое и единственное предложение руки и сердца с моей стороны.

— Если бы не Дики, ты ни за что…

Он поцелуем заставил ее замолчать. Минут пять спустя поднял голову и тихо приказал:

— Скажи «да».

Она улыбнулась:

— Убеди меня.

Флинн так и сделал — с большим искусством, а под конец и с буйным самозабвением, совершенно уничтожившим сиреневый шедевр мадам Дениз.