Рано утром дверь в спальню распахнулась, и на пороге появилась очаровательная девчушка с копной золотисто-рыжих кудряшек, которая залопотала по-фински:

— Мамочка! Посмотри, что мне купил дядя Ники… — Она замолчала, а через секунду, увидев, что он лежит в кровати рядом с ее мамой, закричала уже по-французски: — Дядя Ники!

Прижимая к себе огромную фарфоровую куклу с белокурыми локонами, Кателина помчалась к позолоченной кровати под серебристо-жемчужным балдахином, увенчанным фигурками четырех купидонов.

Кателина была ребенком живым и непосредственным, унаследовавшим от матери красоту и очарование. С неуклюжей резвостью щенка она забралась прямиком в кровать и, обвив пухлыми ручонками шею дяди Ники, спросила:

— А сегодня ты нас с Ракелью отвезешь в игрушечный магазин? Ну, пожалуйста! — Ее карие глазенки блестели от возбуждения.

Князь ласково улыбнулся девчушке и сказал:

— Радость моя, ты можешь говорить и по-фински.

Все эти дни он говорил с Кателиной по-французски, и она к этому успела привыкнуть. Пока Алиса болела, Ники проводил с Кателиной немало времени. Когда он впервые увидел девочку, стоявшую у постели матери и обливающуюся слезами, он поначалу не сообразил, кто это, — настолько непривычно было ему видеть у себя в доме плачущего ребенка. Уже много лет Ники не разговаривал с маленькими детьми. В тот день, поняв, что рыдает ребенок уже давно, он решил, что без его помощи не обойтись.

По природе Николай был человеком добрым и отзывчивым, что подтвердил бы любой из его друзей, а также ласковым и нежным, что знала каждая из его любовниц. Он пользовался успехом у женщин не только благодаря своей красоте и богатству, хотя в свете этих качеств зачастую бывало достаточно. Ники покорял сердца обаянием, умением доставить женщине удовольствия не только в постели. Он умел развеселить, умел, когда надо, выслушать, когда надо, посочувствовать. На сей раз он употребил свое обаяние на то, чтобы рассеять страхи Кателины, а ее очаровательной матушке помочь поскорее оправиться от избыточной дозы лауданума.

Пока Алиса приходила в себя, Ники предложил девочке столько развлечений, что она быстро перестала его бояться. Кателина воспринимала Ники как доброго дядюшку и вела себя с ним по-детски доверчиво и непосредственно. Вот и сейчас она держалась так, словно привыкла видеть мамочку с дядей Ники в одной постели и в этом нет ничего удивительного. Обернувшись к матери, она продолжала болтать, теперь уже по-фински.

— Мамуля, как в игрушечном магазине красиво! Все такое… — она запнулась. — Ракель сказала, чтобы я не жадничала, но я вовсе не жадина!

В этот момент дверь приоткрылась, в комнату заглянула Ракель, но при виде князя Кузанова смущенно попятилась и выскочила в коридор.

— А дядя Ники сказал, что я маленькая принцесса и могу просить, что захочу, — не переводя дыхания, продолжала Кателина. — Правда ведь, дядя Ники? — Она во весь рот улыбнулась Николаю.

— Чистая правда, золотце мое, — ответил новоявленный «дядя».

— Дядя Ники, пожалуйста, ну, пожалуйста, давай сегодня снова туда поедем! — попросила она возбужденно, сверкая карими глазенками.

— Конечно, дорогая. Если хочешь, купим еще одну новую куклу.

— Нет, я больше хочу поезд!

Ники весело усмехнулся, бросил взгляд на Алису и заметил:

— Маленькой принцессе уже недостаточно кукол. Хорошо, дитя мое, будет тебе поезд, — пообещал он.

— Мамочка, правда, дядя Ники просто замечательный? — воскликнула Кателина с искренним пылом, свойственным пятилетним детям.

Ники с хитрой улыбкой посмотрел на Алису.

— Ну что, правда, я просто замечательный?

— Мамочка, скажи «да»! — в восторге подхватила Кателина.

Алиса не успела ответить на этот каверзный вопрос, потому что Кателина трещала без передышки:

— Мамочка, я очень-очень рада, что тебе лучше! Дядя Ники так долго мне говорил, чтобы я не шумела… Как же здорово, что теперь не нужно сидеть тихо! — Не в силах усидеть на одном месте, она спрыгнула с кровати и стала носиться вихрем по комнате, спрашивая непрерывно: — Ну когда мы поедем, дядя Ники? Когда поедем?

— Когда ты позавтракаешь и Ракель тебя оденет, — ответил он, — тогда и поедем. Ну, иди, собирайся.

Девчушка радостно схватила куклу и помчалась к двери. Там она обернулась и спросила с надеждой:

— А можно мне на завтрак клубнику и пирожное? Можно, дядя Ники?

— Конечно, дорогая.

— А когда мы поедем? — спросила она опять.

— Примерно через час, — ответил Ники, потом, взглянув на Алису, так уютно лежавшую рядом с ним, добавил многозначительно: — Скорее через полтора.

Дверь за маленькой непоседой закрылась, и Алиса сказала с благодарностью:

— Спасибо тебе, что ты был так добр к Кателине.

Ники взял Алису за руку и сказал просто:

— Не за что. — А потом продолжил с ехидной улыбкой: — Впрочем, я люблю, когда меня считают добрым и великодушным. Мне пришлось развлекать твою дочурку все те три дня, пока ты лежала в забытье. Кателина все плакала, сидя у твоей постели, и Ракель никак не могла ее утешить. Мария тоже рыдала непрерывно, поэтому нам с Алексеем пришлось придумать, как отвлечь Кателину. Мы катались по главной лестнице на серебряных подносах, причем Кателину нарядили императрицей. Должен признаться, из меня император получился никудышный, но Кателина держалась царственно и с таким величием раздавала нам с Алексеем приказания, что можно было подумать, будто в жилах ее действительно течет королевская кровь. Потом мы пускали в ванной бумажные кораблики, еще я велел принести из конюшни новорожденных котят, а Мария привезла от детской модистки новые платья для Кателины.

Говоря это, Ники поглаживал Алисино запястье.

— Слава богу, что тебе стало лучше! А то фантазию свою я исчерпал и весь репертуар известных мне развлечений представил. Увы, мне этим давненько заниматься не приходилось. Воспоминания о счастливом детстве у меня весьма смутные — их, должен признаться, затмили воспоминания молодости. Итак, я рад видеть, что ты вновь полна сил и пышешь здоровьем, — продолжал Ники, обернувшись к Алисе, и в его золотистых глазах сверкнуло пламя. — Последние несколько дней мне крайне не хватало твоей теплоты и нежности. Ты — моя очаровательная, моя восхитительная грелочка, — добавил он хриплым шепотом и провел пальцами по ее обнаженному плечу. — И подходишь мне просто изумительно!

Услышав это, Алиса вдруг встревожилась. Она чувствовала себя неуверенно, отлично понимая, как легко поддаться сокрушительному обаянию Ники. Каждое прикосновение, каждая новая ласка казались ей еще одним канатиком в паутине, которая ее опутывала. Она настолько запуталась в своих эмоциях, что стала совершенно беспомощна. Она любила его без памяти и сопротивляться страсти сил не находила…

Ники ласкал ее все настойчивее. Когда он наклонился и нежно коснулся губами ее губ, Алиса почувствовала, что больше не в силах далее предаваться размышлениям. Волна желания, нахлынувшая на нее, смыла все остальное.

Некоторое время спустя Ники поднялся со смятой кровати.

— Нам надо поскорее одеваться. Кателина ждет. — Сказав это, он, как был голый, направился к двери в гардеробную и, потянув за шнурок звонка, сообщил: — Велю наполнить тебе ванную.

Не дожидаясь ответа, Ники кликнул своего камердинера и вышел. Через пятнадцать минут он вернулся, а за ним, помогая хозяину вдеть руку в рукав хрустящей накрахмаленной рубашки, вбежал камердинер. Алиса поспешно прикрылась простыней.

— Ты что, до сих пор не встала? Ай-яй-яй, Кателина очень расстроится.

— Прости. Сейчас встану. Я просто…

— В игрушечном магазине тебе понравится. У них лучший в городе товар.

Слуга вертелся вокруг него, вдевая запонки, застегивая пуговицы, распрямляя воротничок. Ники же продолжал болтать: объяснил, в каком отделе продается поезд, сообщил, что день выдался солнечный, припомнил что-то из милых Кателининых словечек и не сразу заметил, что Алиса отвечает ему как-то напряженно. Присмотревшись повнимательнее, он увидел, что она пунцовая от смущения.

— Все, Василий, достаточно, — поспешно сказал он.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — ответил сообразительный Василий и немедленно исчез.

Ники подошел к кровати и поцеловал Алису в щеку.

— Прости. Я не понял, что Василий тебя смущает.

— Я знаю, это глупо… Но, понимаешь… я не привыкла к тому, чтобы в мою спальню заходил слуга-мужчина.

— Я должен был об этом подумать. С сегодняшнего дня буду одеваться сам.

— Что ты! Я вовсе не хочу гнать твоего слугу. И потом, разве ты сумеешь? — извиняющимся тоном залепетала Алиса.

— Что за чушь! Василий будет только рад лишнему досугу, а одеваться сам я вполне в силах. У мужчин, слава богу, нет этих идиотских крючков и завязочек, которыми изобилует женское неглиже. Ну, милая, а теперь — скорее в ванну, а то Кателина окончательно расстроится. И не волнуйся, Василию я все объясню.

Ники вернулся удивительно быстро, уже облаченный в безупречный, кофейного цвета сюртук с коричневым, шитым золотом жилетом.

Алису одевала Мария, а Кателина сидела на пуфике и на удивление спокойно и терпеливо за этой процедурой наблюдала. Платье у Алисы по-прежнему было одно-единственное из полосатого сине-зеленого шелка, с высоким воротником. Ники велел Марии подыскать в гардеробе его матери подходящую накидку, и та быстро нашла нужную — темно-синюю, с широкой каймой.

Волосы у Алисы были убраны — подняты кверху и заколоты, и только на висках вились золотистые локоны. Окинув ее придирчивым взглядом, Ники сказал:

— Надо будет обновить твой гардероб, дорогая. К сожалению, все платья, которые оставила здесь моя мать, безнадежно вышли из моды. Накидка, впрочем, отличная. А ты, прелесть моя, — обернулся он к Кателине, — выглядишь очень элегантно.

Кателине Мария купила белое платье с зелеными бантиками и зеленое короткое пальтишко с соломенной матросской шляпкой. Все это удивительно ей шло.

— Итак, дамы, в путь! — провозгласил Ники.

Кателина помчалась вперед, и Ракель едва поспевала за своей воспитанницей. Ландо с опущенным верхом уже стояло у парадного крыльца. Оно было вычищено до блеска, четверка гнедых выглядела сказочно. Когда все расселись, кучер в парадной ливрее из зеленого бархата взмахнул кнутом и пустил лошадей рысью.

Кателина никак не могла усидеть на месте — она все время вскакивала, задавала вопросы и всячески старалась привлечь внимание дяди Ники к себе. Алиса с радостью подумала, что к новой жизни ее дочка привыкла мгновенно. Она была девочка живая, любопытная, привязчивая и все новое воспринимала с радостью. А поскольку отец избегал Кателины все пять лет, она быстро забыла о нем и не тосковала по дому — тем более что все те, кого она любила, были с ней.

Кателина уговорила Ники сначала заехать в Летний сад. В этот прекрасный день там было многолюдно, и все обратили внимание на то, что самый знаменитый в столице холостяк-князь появился в обществе молодой дамы с ребенком и няней.

Ракель с Кателиной как раз направились к пруду покормить лебедей, когда к ландо подъехали два кавалергарда. Оба они отвесили почтительные поклоны, и светловолосый лейтенант сказал:

— Добрый день, Ники. Кажется, я не имел чести быть знакомым с твоей очаровательной спутницей.

— Не имел, — довольно грубо ответил Ники. — Не смею вас задерживать, — добавил он совсем не светским тоном.

Кавалергарды, обиженные подобной резкостью, развернулись и отъехали.

— Похоже, наш полковник очень ревниво охраняет свое новое увлечение, — заметил с усмешкой молодой блондин.

— Ники, появившийся на публике с ребенком, — это зрелище уникальное. Думаешь, ребенок его?

— Не могу сказать. Девочка рыжеволосая, как и мать, а, к примеру, последний ребенок графини Соболевской оказался просто копией князя.

Между тем к Ники и Алисе подъехал еще один знакомый. Майор Чернов, сидевший в открытой коляске, приподнял в приветствии шляпу, и Ники скривился от досады.

— Как приятно увидеть вас снова, госпожа Форсеус! — воскликнул Чернов с многозначительной улыбкой.

Алиса залилась краской, смущенная его тоном и взглядом, которым окинул ее майор.

— Добрый день, — холодно ответила она.

— В последнее время тебя не видно в клубе, Ники. Да и на островах у цыган ты не появляешься. Нам без тебя скучно. Впрочем, сейчас я понимаю, что причины для отсутствия у тебя весомые.

— Не думал, что мое отсутствие столь заметно, — сухо произнес Николай.

— Не скромничай, Ники. Ты же прекрасно знаешь, что свет интересуется твоей жизнью еще с тех пор, как ты был желторотым юнцом.

— Я полагаю, у людей могут найтись занятия поинтереснее, нежели слушать глупые сплетни. А ты, Григорий, очевидно, спешишь по делам? Мы не смеем тебя задерживать, — нахмурился Ники, давая понять, что разговора поддерживать не собирается.

— Как тебе угодно. Мое почтение, мадам, — сказал Чернов вполне миролюбиво. Развернув коляску, он обернулся и на прощание подмигнул Ники. — Желаю приятно провести время. Но если произойдет то же, что с Таней, дай мне знать. Пожалуй, сделка меня заинтересует.

— Не жадничай, Чернов, — ответил Ники спокойно.

Чернов лишь усмехнулся.

— Я терпелив, друг мой, и никуда не спешу. Пустив лошадь рысью, он отъехал.

— О какой сделке говорил этот человек? — спросила Алиса, уже начиная догадываться, о чем речь. — И кто такая Таня?

— Не сердись, дорогая. Таня — моя давнишняя приятельница. И Чернов отлично знает, что ты находишься под моим покровительством, поэтому тебя донимать он не будет.

— Под твоим покровительством?..

Алиса не сразу поняла, что он имеет в виду. Господи, надо было давно догадаться… Только теперь она вдруг ясно осознала, как общество восприняло ее появление, и готова была провалиться от стыда сквозь землю. Утешало одно — родители ее не дожили до этого дня, не знают, как низко она пала и какая унизительная судьба ее ждет…

Все годы, проведенные с Форсеусом, она ждала, когда подрастет Кателина, копила деньги, надеясь рано или поздно убежать и ни от кого более не зависеть. А теперь, поддавшись обаянию князя, она лишилась последнего, что у нее было, — чувства собственного достоинства.

Больше всего ее возмутило, с какой уверенностью говорил о ней Николай — как о своей собственности.

— Кажется, я не принимала твоего покровительства, — холодно сказала она.

— Любовь моя, когда я обнаружил тебя в том амбаре, согласись, выбор у тебя был невелик, — заметил Ники вполне резонно. — Останься ты у Форсеуса, он бы продолжал тебя избивать и, не дай бог, опять бы чем-нибудь опоил, чтобы уморить окончательно. А в твоем нынешнем положении, — продолжал он с ласковой улыбкой, — согласись, немало преимуществ — особенно для женщины, которая весьма расположена к своему покровителю. Моя щедрость известна всем, и, если ты будешь и впредь так же меня удовлетворять, мы с тобой отлично поладим.

Алиса не верила своим ушам. Так значит ей надлежит его «удовлетворять», а за это он будет ей щедро платить. Ей показалось, что с ее глаз спала некая розовая пелена, и жизнь предстала перед ней во всей своей неприглядности.

— Как ты можешь так говорить?! Как ты смеешь судить о том, насколько я к тебе расположена? Более того…

— Позволь мне пробыть с тобой наедине минуты три, — перебил ее Ники, — и, уверен, мне удастся тебя убедить.

Услышав это, она вспыхнула от стыда и бессильной ярости.

— Ты слишком самонадеян, — она очень старалась говорить спокойно. — И не думай, пожалуйста, что я какая-нибудь нищенка. Мария привезла с собой мои деньги. Я ни в чьем покровительстве не нуждаюсь.

— Этих денег не хватит даже на покупку приличного платья, не говоря уж о том, чтобы содержать себя, ребенка и троих слуг, — возразил Ники со свойственной ему прямотой.

— Но я неплохо образована, молода и полна сил. Я могла бы найти место гувернантки.

— В принципе я с тобой согласен, но, к сожалению, в данной сфере деятельности ситуация такова, что надежд крайне мало. — Он говорил с явной издевкой. — Для тебя, дорогая, роль гувернантки не вполне подходит. Прости, что я говорю столь откровенно, но, боюсь, ты плохо представляешь себе реальное положение вещей. Если даже — обрати внимание, я говорю «если» — какая-то дама и наймет для своих детей такую молодую и красивую гувернантку, готов спорить на любую сумму, что не пройдет и недели, как ты окажешься в постели хозяина. Подумай, в каком преглупом положении ты окажешься, радость моя! Оставаясь со мной, ты, по крайней мере, можешь не бояться, что возмущенная жена, узнав про шалости мужа, вышвырнет тебя на улицу. А поскольку петербургских жен я знаю неплохо, можешь мне поверить. Не понимаю, чем ты недовольна, — продолжал он миролюбиво. — Мое покровительство устроило бы любую женщину. Я буду считать себя обязанным содержать и тебя, и твоего ребенка, и твоих слуг наилучшим образом.

Алиса почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы.

— Ты что, думаешь, что я игрушка? — возмутилась она. — Что меня можно купить?

— Дорогая, ну, конечно же! — простодушно воскликнул Ники. — Признай, женщина — это прежде всего прелестное создание, и предназначение ее — доставлять мужчине наслаждение. А потом она неминуемо становится матерью. Вот эти две роли женщина и играет. Сопротивляться этому бессмысленно, — добавил он рассудительно.

Алиса многое бы отдала за то, чтобы согнать выражение самодовольства с его лица.

— Ну что ж, в таком случае мне, возможно, есть смысл принять предложение Чернова, — сказала она, желая его спровоцировать. — Он богаче тебя? Если я решу стать дамой полусвета, мне надо будет все тщательно взвесить, — рассуждала она вслух. — Раз уж мне суждено быть игрушкой, то следует продать себя подороже. Я получила хорошее воспитание и образование, поэтому ценю себя недешево. Кроме того, я играю на фортепьяно, правда, должна признаться, в этом у меня больше умения, нежели таланта. Еще я неплохо вышиваю, но, боюсь, в спальне этот талант мне вряд ли пригодится… Я неплохо танцую, свободно владею немецким, французским, латынью, хотя это опять же, увы, мало ценится ночью.

К своему огромному удовольствию, Алиса заметила, что слова ее возымели действие. Николай сурово нахмурился.

— Будь добра, прекрати перечислять свои достоинства, — грубо перебил он ее и добавил ледяным тоном: — Эти пустые разговоры ни к чему. Ты остаешься со мной.

Заметив в его взгляде стальной блеск, Алиса невольно содрогнулась.

— Ты хочешь сказать, что разговоры о моей жизни пустые? — чуть слышно прошептала она.

— Ты меня неправильно поняла, дорогая моя, — ответил он спокойно, но с оттенком раздражения. — Я просто не намерен вести бессмысленные споры о твоих качествах и о том, кого ты одаришь своим расположением. Мадам, вы останетесь моей любовницей.

Губы его улыбались, но смотрел он на нее холодно и мрачно. Алиса на мгновение прикрыла глаза. Все идеалы ее юности рушились… Гордо вздернув подбородок, она сказала с горькой усмешкой:

— В таком случае, полагаю, мне следует поблагодарить вас за ваше великодушие и гостеприимство?

— Милая моя, — язвительно ответил Ники, — я рассчитываю получить за свое великодушие надлежащую плату.

Алиса не успела ответить, потому что к ландо подошли Ракель и Кателина. Они весело щебетали о цветах, лебедях, статуях, и Ники как ни в чем не бывало улыбнулся Алисе:

— Сейчас мы поедем к мадам Вевей. Это, конечно, не Париж, но, поскольку нам следует как можно скорее пополнить ваш гардероб, думаю, лучше всего остановить свой выбор именно на ней.

«Вот и первое испытание в роли любовницы», — подумала Алиса с тоской.

— Следует ли мне на это отвечать, князь? — спросила она, глядя ему в глаза. — Вам придется обучить меня поведению, соответствующему моему положению.

— Это лишь доставит мне удовольствие, — ответил он так, что слышала его только Алиса. — Мне кажется, что у тебя есть природные способности ко многому из того, что требуется знать, — закончил он с усмешкой.

Алиса сидела рядом с Ники, сложив руки на коленях, и оскорбленно молчала, а когда он обращался к ней, отвечала односложно. После нескольких неудачных попыток ее разговорить Ники наклонился и прошептал ей на ухо:

— Я начал сомневаться в том, что Форсеус безумен. Кажется, я понимаю, почему он тебя бил: ты слишком своенравна и независима.

Она бросила на него исполненный ярости взгляд и прошипела:

— Вы даже представить себе не можете, князь, на что я способна!

— Что ж, будем надеяться, что впереди меня ждут приятные неожиданности, — усмехнулся Ники, взглянув на нее искоса.

К счастью, Ракель с Кателиной так увлеченно глазели по сторонам, что к этой негромкой пикировке и не прислушивались.

Через несколько минут они подъехали к салону мадам Вевей. Ники, пребывавший в отменном расположении духа, поскольку все складывалось, как ему хотелось, ввел их в заведение, сверкавшее позолотой, зеленым шелком и мебелью красного дерева.

Мадам Вевей, приметившая подъехавший ко входу элегантный экипаж, поспешила лично встретить прибывших. Увидев князя Кузанова в сопровождении молодой красавицы, державшей за руку ребенка, она замерла в изумлении, однако быстро опомнилась и, протянув обе руки, пошла навстречу князю и его спутницам.

— Ваше сиятельство! — воскликнула она. — Какая честь!

— Добрый день, мадам Вевей. Позвольте представить вам мою… — он помедлил и продолжал с легкой улыбкой: — мою кузину, увы, недавно овдовевшую, и ее прелестную дочурку. — Упомянув о «вдовстве» Алисы, он изобразил на лице подобающую скорбную мину.

Алиса залилась краской, Николай же расплылся в широчайшей улыбке — он отплатил Алисе за ее непокорность, а теперь еще сделал все, чтобы шансы ее найти место гувернантки стали равны нулю. Через несколько часов после их визита к мадам Вевей весь город будет оповещен о том, что Алиса — новая любовница князя.

Алиса и сама это поняла. «Он хочет проверить, осмелюсь ли я возражать, — в смятении думала она. — А если осмелюсь, он наверняка позволит себе прояснить ситуацию…» Алисина храбрость при мысли о возможном публичном позоре тут же испарилась.

Мадам Вевей весьма воодушевилась, узнав о том, что ей предстоит одеть такую красавицу, к тому же явно не испорченную светом. Видно, именно свежесть юности и привлекла пресытившегося изощренными кокетками князя. Эта женщина — совсем ребенок, к ее изящной фигурке отлично подойдут самые изысканные туалеты. А то, что князь назвал ее своей «кузиной», свидетельствует о том, что одежда потребуется роскошная.

— У нас есть изумительная материя, просто созданная для таких красавиц, — проворковала она, а про себя подумала, что есть и благодетель, который может позволить себе оплатить даже баснословно дорогую ткань. Эти два создания отлично дополняют друг друга!

Кателина, которую вопросы моды не интересовали совсем, теребила Николая за руку.

— Дядя Ники! А за поездом когда? Ты же обещал… — ныла она.

Князь Кузанов склонился над девочкой и, сказав что-то по-фински, успокоил ее. Затем он пошарил в кармане, высыпал Кателине в ладошку горсть серебра, а Ракели протянул пачку ассигнаций.

— Теперь ты, надеюсь, довольна? — спросил Ники просиявшую девчушку. — Можете отправляться в магазин игрушек, Ракель. Если закончите свои дела пораньше, попросите Федора привезти вас сюда. Ну, кареглазка, поцелуй свою мамочку на прощанье, — ласково сказал он.

Девочка обвила руками шею матери и подставила ей щеку. Алиса постаралась преодолеть острое чувство унижения и, улыбнувшись, поцеловала дочку.

— Поблагодари князя, — напомнила она.

— Дядя Ники! Спасибо большущее! — крикнула Кателина и помчалась к двери. Ракель поспешила за ней.

«Дядя Ники»? Услышав это, даже невозмутимая мадам Вевей удивленно вскинула брови. Князь Кузанов не признал публично ни одного из своих детей. Он не жалел денег на их содержание, но никоим образом, кроме финансового, их не поддерживал. В его поведении злого умысла не было, только эгоизм и равнодушие. Всем в городе было известно про счет, который он открыл для ребенка графини Соболевской, но тут уж ничего не поделаешь: все банковские служащие — завзятые сплетники, и от них не ускользнет ни одна пикантная подробность. Мадам Вевей прекрасно знала, что до сих пор в жизни князя места детям не было. Он вращался в тех кругах, где о детях даже не упоминалось. Что же заставило его появиться на людях именно с этой девочкой?

Как бы то ни было, князь Кузанов, общающийся с ребенком, причем так ласково и приветливо, был, можно сказать, сам на себя не похож. К тому же он обращался к девочке по-фински, хотя раньше и по-русски говорил лишь в казармах, предпочитая во всех иных случаях изъясняться по-французски. Неужели эта молодая дама имеет на него такое влияние? Мадам Вевей просто сгорала от любопытства.

— Не соблаговолит ли мадам проследовать за мной? — почтительно предложила она Алисе и повела ее в примерочную.

Как ни странно, князь не пожелал понять, что дам лучше оставить одних. Он лениво проследовал за ними в примерочную, уселся в позолоченное креслице, которое, прогнувшись под его весом, подозрительно заскрипело, вытянул ноги и откинулся на спинку. Чувствовал он себя здесь как дома, в чем, впрочем, не было ничего удивительного: князь и прежде бывал частым гостем в салоне. Но раньше он обычно ждал в гостиной, пока его любовницы выбирали себе наряды, скрывая свое нетерпение под маской равнодушия, и мало интересовался их выбором.

Мадам Вевей, поначалу смущенная присутствием князя, собралась с силами и спросила:

— Мсье хочет участвовать в выборе фасонов, тканей и расцветок?

— Конечно! — ответил Ники решительно, будто занимался этим всегда. — Мы с кузиной считаем, что обычай носить траур давно устарел, поэтому я не хотел бы ничего черного или тускло-серого. Полагаю, нужно выбрать что-нибудь посветлее и поярче, — сказал он задумчиво, окидывая взглядом зардевшуюся Алису, и добавил невозмутимо: — Да, пока не забыл! Мы бы хотели заказать две дюжины нижнего белья, шелкового, различных цветов, естественно, с кружевной отделкой.

— Очень хорошо, мсье. Прошу прощенья, я вас покину на минуту — принесу альбомы и пару платьев, которые мадам могла бы примерить.

Едва мадам Вевей удалилась, Алиса не выдержала и накинулась на Ники:

— Мне кажется, вас это забавляет, князь!

— Ты всегда меня забавляешь, дорогая, — ответил он, разглядывая ее из-под полуопущенных век.

Мадам Вевей вернулась, неся с собой целый ворох нарядов, эскизов, образчиков тканей, и принялась за дело. Ники с удовольствием наблюдал за тем, как с Алисы сняли платье. Она осталась только в нижней рубашке и панталонах, и грудь ее, едва прикрытая корсетом, весьма аппетитно вздымалась.

Мадам Вевей изумилась, увидев синяки на ее нежной коже. Неужели князь Кузанов ее бьет? Он славился своими похождениями, зачастую весьма экстравагантными, но о рукоприкладстве слухов не было. Однако эту женщину явно били, причем не так давно. Неужели у князя появилась страсть к извращенным забавам? Да, пара и впрямь весьма любопытная…

Мадам Вевей помогла Алисе облачиться в платье из белого шелка, с юбкой, расшитой бисером. Лиф тоже был шелковый, с разноцветной вышивкой. Лиловые бархатные банты украшали пышные рукава и декольте.

— Подойди поближе, дорогая, — потребовал князь и протянул руку.

Алиса нехотя повиновалась. «Неужели она его боится?» — снова удивилась мадам Вевей и тут же решила, что спокойнее будет не рассуждать о личной жизни такого знатного вельможи.

Ники взял Алису за руку и притянул к себе.

— Повернись кругом, я хочу рассмотреть платье со всех сторон, — пробормотал он.

Алиса покорно повернулась.

— Мне нравится, — заявил Ники. — Это мы берем, мадам Вевей.

— Но платье чересчур роскошно! — прошептала Алиса. — Куда мне в нем ходить?

— Можешь надеть его хоть к сегодняшнему ужину, — сказал он ласково. — Ты вполне можешь приучить меня ужинать дома. Знаешь, игра в карты в яхт-клубе гораздо скучнее, нежели те развлечения, которыми можешь порадовать меня ты.

Он так открыто сказал об отведенной ей роли, что Алиса готова была от стыда сквозь землю провалиться. Что подумает эта мадам Вевей?! Кроме того, она не могла спокойно слушать, когда он говорил, что ее роль — забавлять его.

— Ты не можешь принудить меня ужинать с тобой и тебя «развлекать»! — взорвалась она. — Я этого делать не намерена!

— Неужто? — изумился Ники и, к несказанному огорчению Алисы, спокойно улыбнулся. — Это мы еще проверим. А теперь примерь другое платье, — велел он и, подтолкнув Алису на середину комнаты, повторил громче, на сей раз — для модистки: — Будьте добры, подайте второе платье, мадам Вевей.

Ники с нескрываемым наслаждением любовался тем, как Алису одевают в утреннее платье из темно-зеленого шелка с бархатной отделкой, а увидев, как она наклонилась поправить нижнюю юбку и едва не выпала из корсета, довольно улыбнулся. Он обожал наблюдать за тем, как одеваются женщины. «Такая красавица должна ходить в соболях, их золотистый мех как нельзя лучше подойдет к ее волосам, — решил он. — Да, непременно надо будет зимой одеть ее в соболя».

Заметив горящий взгляд Ники, Алиса опустила глаза.

«Черт возьми, да это просто наваждение! — подумал он, ерзая в кресле. — Достаточно посмотреть на нее, и про все остальное забываешь».

У Николая было тревожное предчувствие, что это амурное приключение будет непохоже на все предыдущие, в глубине души он даже боялся, что увлечется слишком сильно. Но предчувствия его никогда не останавливали. Не в его натуре было медлить или отступать, он несся по жизни напролом, решив раз и навсегда, что если суждено свернуть себе шею — значит, чему быть, того не миновать.

Ники, тонкий знаток женщин, сознавал, что Алиса не просто красивее многих — она и в постели неповторима. Так стоит ли бояться серьезного увлечения? Да, она бриллиант чистой воды, и он был бы круглым дураком, отказавшись от нее! Он даже начинал понимать Форсеуса, не желавшего показывать Алису миру…

Мадам Вевей восторженно охала и непрерывно болтала с заказчицей.

Взмахом руки Ники подозвал Алису к себе. Она медленно подошла — юная, прекрасная, неотразимая.

— Улыбнись, радость моя! — приказал он. — Не забывай, ты должна доставлять мне удовольствие.

На лице ее появилась вымученная улыбка, и Ники рассмеялся, будто и не заметив ее усилий.

— Прекрасно! — сказал он весело. — Если бы ты постаралась вести себя так же мило, как мило ты выглядишь, лучшего нельзя было бы и пожелать.

— В данных обстоятельствах это невозможно, — прошептала Алиса, бросив на Ники исполненный презрения взгляд.

— Однако надежды терять не будем, — сказал Ники вполголоса, усаживая ее к себе на колени. — Мадам Вевей, покажите нам свои эскизы. Мы с кузиной отберем то, что нам понравится, и, надеемся, вы выполните наши заказы в кратчайшие сроки.

— Конечно, князь, конечно! Задержки не будет, смею вас уверить.

— Отпустите меня, мсье! — шепнула Алиса, с мольбой взглянув на Ники.

Она отлично понимала, почему он так себя ведет: ему хотелось продемонстрировать всему свету, что она — его очередная любовница.

— Нет, — ответил он коротко, как и полагается человеку, который волен своих действий не объяснять.

Так, прижимая ее к себе, Николай заказывал Алисе весь гардероб и делал это с таким размахом, что глаза мадам Вевей разгорелись в предвкушении невиданных доходов. Длилось это довольно долго, и, заметив, какой расстроенной выглядит Алиса, Ники едва не пожалел ее.

«Непременно следует купить ей драгоценностей», — подумал он. Алиса приносила ему столько радости, что он решил дать ей почувствовать, как приятно бывает, когда тебя воспринимают именно и только как женщину. В прошлом месяце он видел восхитительное изумрудное ожерелье у Фаберже. Такие роскошные подарки всегда трогают сердце женщины. При виде блеска рубинов и изумрудов тают все дамы без исключения.

— Пожалуй, это все, мадам Вевей. Моя кузина пока что поносит это зеленое платье. Надеюсь, через два дня вы доставите все самое необходимое, а затем и остальное.

— Можете не сомневаться, ваше сиятельство! — уверила его модистка. «Надо будет нанять еще одну швею», — решила она.

— Ну что ж, мадам, благодарю. Не провожайте, мы сами найдем дорогу.

Как только мадам Вевей удалилась, Алиса вскочила на ноги, Ники не удерживал ее. Сам он остался сидеть в кресле, глядя на нее с усмешливой улыбкой.

— Ты, верно, поразилась и моей щедрости, и тому, как я разбираюсь в дамской моде. Полагаю, мой вкус ты одобряешь, и… — Ники внезапно стал абсолютно серьезным. — Прошу тебя, Алиса, прости меня, — сказал он и тут же вновь расплылся в улыбке. — Подобное постыдное поведение для меня вполне обычно.

— Ну почему, Ники? — тихо спросила Алиса. — Зачем все это?

Она печально смотрела на него, удивляясь на саму себя, что не испытывает к нему ненависти.

«Потому что меня так к тебе тянет, что я с ума схожу! — подумал Ники. — Потому что ты и твоя дочурка — вы греете мне душу…»

— Потому! — сказал он вслух.

Алиса опустила голову.

— Мне следовало бы тебя ненавидеть, — тихо произнесла она.

— Но ты же меня не ненавидишь, — ответил он так же тихо.

— Нет. Но твоей содержанкой я быть не хочу.

Николай вдруг поразился тому, как разнятся их взгляды. Однако, поскольку он твердо решил, что сделает ее счастливой, то спорить не стал.

— Но мы можем остаться друзьями?

Ах, женщины все-таки непредсказуемы! Алиса просияла в ответ.

— Я бы очень этого хотела! Ты был так добр к нам с Кателиной… — И внезапно ее прекрасные глаза наполнились слезами.

— Разве я смогу когда-нибудь тебе за это отплатить?

— Вот уж ерунда! Я делал это ради собственного удовольствия. Ну, не плачь, дорогая, — сказал Николай странно напряженным голосом. — Вы с Кателиной доставляете мне несказанную радость. — Он нежно поцеловал Алису. — Все, вытри слезы. И пойдем поищем Кателину. Интересно, они уже купили новый поезд?

Следующая неделя пролетела незаметно. Ники каждый вечер старался проводить дома, а Алиса пыталась ни о чем не думать. Она целиком отдалась на волю своих чувств. Друзья по клубу скучали по Ники, но, когда о нем заходила речь, все многозначительно переглядывались, без слов намекая на то, что домашние радости сейчас ему интереснее любых других развлечений.

— Если бы мою постель согревала такая красотка, меня бы долго никто не увидел, — заявил как-то один из молодых офицеров.

— Ники показывается только на утренней поверке, а в полдень уезжает, — заметил другой. — Говорят, он даже с Софи расстался.

По утрам, пока Ники отсутствовал, Кателину и Алису возил по городу Алексей, весьма польщенный тем, что появляется всюду с загадочной красавицей. Алисе было приятно общество юного кузена Ники, который с радостью сопровождал ее во всех прогулках. Ники от таких развлечений откровенно скучал, и, если бы Алиса дожидалась, пока он соберется ее сопровождать, она бы никогда не увидела Петербурга во всей его красе.

За несколько дней они с Кателиной успели полюбоваться многими достопримечательностями. Зимний дворец, еще не окончательно восстановленный после пожара 1863 года, был виден прямо из окон особняка Кузановых, но Ники так и не удосужился сводить ее туда. Алексей же провел Алису не только по галереям Эрмитажа, где в царской коллекции были собраны работы лучших русских художников, но и в залы, куда обычных посетителей не пускали. Они гуляли по Летнему саду, посетили первый дворец Петра, Алексей показал ей Петропавловскую крепость, возвышавшуюся на противоположном берегу Невы. Целое утро они провели в Кунсткамере, первом в России собрании редкостей — от китайских манускриптов до коллекции скифских украшений.

Была и незабываемая поездка в Царское Село, где Алиса любовалась Янтарной комнатой, Камероновой галереей, залами, где стены и мебель были обиты желтым лионским шелком, расшитым крохотными птичками, сидящими на ветвях, и личной спальней Екатерины, которую та называла «табакеркой».

В Петергоф, летнюю резиденцию Петра, построенную Растрелли и по праву соперничавшую с Версалем, они отправились на пароходе. Там Алиса увидела два императорских дворца и множество изысканных летних павильонов, гуляла по лучшему в Европе парку, знаменитому своими неповторимыми фонтанами.

Город радовал удивительными красками. Желтое с белым Адмиралтейство, голубой, уносящийся ввысь Смольный собор, темно-розовый дворец Меньшикова… А многочисленные реки, каналы, мосты! Алиса была в восторге от города, по праву названному Северной Венецией.

Однако ни Алексей, на Алиса не замечали, что их каждый день всюду сопровождали двое незнакомцев. В пестрой петербургской толпе затеряться было несложно, а люди Форсеуса были опытны и выслеживали свою жертву осторожно, не привлекая внимания. Алиса ни разу не появилась на улице в одиночестве, но они были терпеливы. Дежурили они попарно, по восемь часов, и ждали лишь удобного случая, чтобы застигнуть Алису врасплох и доставить обратно к мужу. Форсеус был не настолько глуп, чтобы в открытую вести войну с таким влиятельным и опасным противником, как князь Кузанов, чья семья обласкана самим императором.

Часто прогулки заканчивались поездкой на Стрелку, откуда вся петербургская знать любовалась заходом солнца. Зрелище и в самом деле было удивительное: небо становилось золотисто-розовым, и огненный шар медленно опускался в неподвижную, словно стеклянную, гладь Финского залива. Алиса стояла как зачарованная, пока все вокруг не окутывали сиреневые сумерки. Эти красоты, однако, оставляли совершенно равнодушными соглядатаев, не спускавших глаз со своей жертвы.

Как-то утром Ники, опаздывая на полчаса в полк, торопливо и раздраженно натягивал на себя форму. Усевшись в кресло, уже полностью одетый, он пробормотал, запихивая ногу в сапог:

— Ну где, черт подери, этот Василий? Как нужен, так нет его!

Алиса в пеньюаре цвета морской волны сидела перед зеркалом.

— Позволь тебе напомнить, — улыбнулась она, — что десять дней назад ты строго-настрого запретил своему слуге беспокоить тебя по утрам.

— Я запретил? — Ники удивленно приподнял бровь. Заметив, как она покраснела, он усмехнулся и добавил: — Ну да, запретил. Теперь я плачу за свои удовольствия тем, что вынужден одеваться самостоятельно.

— Может, я помогу? — спросила Алиса, подойдя к нему.

— Нет, дорогая, не утруждай себя, — ответил он, надевая второй сапог. — Чего я разворчался, непонятно. Одеться я вполне в состоянии. Просто надоело опаздывать. Все над этим подтрунивают.

— Ники, — нерешительно сказала Алиса. — А одна минутка у тебя найдется?

— Конечно, любовь моя. — Ники повернулся к зеркалу и провел гребнем по волосам. — Так в чем дело, голубка моя? — спросил он, заметив, что Алиса молчит.

— Видишь ли… — Она запнулась, словно не могла подобрать нужных слов.

— Ну что? — Ники внимательно посмотрел на нее.

— Я не знаю, как сказать… В общем, я уверена, что беременна, — выпалила одним духом Алиса.

— Давно уверена? — спросил Николай невозмутимо.

— Около трех недель.

Алиса была поражена тем, как спокойно Ники воспринял эту новость. Она представить себе не могла, какова будет его реакция, и мучилась уже несколько дней, не зная, как ему сообщить. Услышав ее признание, он вполне мог бы предложить ей собрать вещи и убраться. А идти ей было некуда.

— Радость моя, успокойся! Почему ты так нервничаешь? Да, во мне много пороков, — сказал Ники с легкой усмешкой, — но, уверяю тебя, я никогда не выставлю беременную женщину на улицу. — Он пристально посмотрел на Алису. — Кроме того, это совершенно в порядке вещей, — продолжал он спокойно. — Мы с тобой настолько часто предаемся… дружбе, что подобных последствий следовало ожидать.

— Так ты не сердишься? — воскликнула Алиса.

— На что мне сердиться? Ну, подойди, поцелуй меня на прощание. Увы, мне действительно пора. Чернов меня окончательно замучил своими шуточками.

Алиса вздохнула с облегчением. Поняв, что беременна, она пришла в отчаяние: отношения у них с Николаем были самые неопределенные, и меньше всего она собиралась от него рожать. Но вот в ней затеплилась новая жизнь, и все переменилось. Все эти дни она мучилась, не представляя даже, как все сложится, и теперь радовалась тому, что наконец открылась Ники.

Что до Николая, он действительно принял новость совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Рано или поздно это должно было случиться. Он тут же решил, что купит ей что-нибудь, чтобы ее подбодрить. Заботу о ребенке он считал вполне понятным обязательством, к Алисе же испытывал самые нежные чувства. Правда, предпочитал не задумываться о том, насколько эти чувства серьезны…

Алисе же приходилось полностью положиться на Николая, поскольку у нее не было ни денег, ни дома, ни родственников, к которым она бы могла обратиться. Были и другие, не столь прозаические причины: она страстно полюбила этого странного, загадочного и непредсказуемого мужчину.

— Днем я вернусь, и мы поедем к мадам Вевей, — сказал Ники между прочим. — Она вчера прислала записку, сообщила, что еще несколько платьев готово для последней примерки. — Он подошел к Алисе, нежно обнял и поцеловал. — До встречи, радость моя!

В дверях он обернулся, и у Алисы замерло сердце. Неужели ее худшие предчувствия сбудутся?

— Да, дорогая, чуть не забыл! У меня к тебе одна просьба, — Ники нахмурился и смотрел на нее очень серьезно. — Ради нашего ребенка, пожалуйста, не вздумай начать курить. Это, конечно, очень модно, но я бы не хотел, чтобы наш ребенок родился с лицом в пепле.

— Это все? — спросила изумленная Алиса.

— Все, о чем я успел подумать, — ответил он озадаченно. — Так не будешь курить?

— Конечно, не буду, — воскликнула она.

— Благодарю, дорогая. А теперь пойди полежи до моего возвращения. Ведь дамы в положении, насколько мне помнится, всегда утомлены.

На этом разговор и закончился.

Алексей больше не мог гулять с Алисой по утрам, поскольку его тоже вызвали в полк, и это было к лучшему: ее мучили приступы тошноты. После ухода Ники она действительно снова легла и даже с Кателиной занималась у себя в спальне.

Николай вернулся домой не поздно, перекусил, и они с Алисой отправились к мадам Вевей. Ники, как всегда, уселся в кресло, вытянул перед собой ноги и внимательно наблюдал за тем, как Алиса примеряет платье за платьем, а мадам Вевей что-то поправляет, подкалывает, укорачивает, непрерывно при этом болтая.

— Ах, мадам Форсеус! — наконец воскликнула она в растерянности, когда на шестом подряд платье пришлось распускать вытачки. — Я уж не знаю, смогу ли когда-нибудь дошить эти платья. После каждой примерки все приходится переделывать заново. Мадам определенно прибавляет в весе!

— Боюсь, винить в этом надо моего повара, мадам Вевей, — сообщил Ники. — С тех пор как в доме появилась моя кузина, он ежедневно изобретает самые умопомрачительные блюда.

Мадам Вевей отступила на шаг, оглядела с ног до головы залившуюся пунцовой краской Алису и, насмешливо прищурившись, сказала:

— Мадам, мсье! Может быть, раз ваш повар так изобретателен, сделаем несколько дополнительных вытачек, которые при необходимости можно будет распустить?

— Отличная мысль, мадам Вевей! — воодушевился Ники. — Сделайте это на всех платьях. Дорогая, тебя это устроит? — обратился он к Алисе.

— Вполне, — едва слышно пролепетала Алиса, готовая сквозь землю провалиться под пристальным и проницательным взглядом мадам Вевей.

Когда они ехали домой, Алиса, вспоминая этот взгляд, все время повторяла:

— Она все поняла! Видел, как она на меня смотрела?

Николай взял ее за руку.

— Да какая разница, знает она или нет? — пожал он плечами. — Забудь об этом, любовь моя. И ничьих взглядов не бойся. Материнство — естественное состояние женщины, и стыдиться тут нечего. Да, кстати, хочу тебе предложить поужинать сегодня пораньше, чтобы и Кателина могла посидеть с нами. Хочешь? — Он знал, что лучшее средство отвлечь Алису от грустных мыслей — это завести разговор о Кателине.

— Я что, глупо себя веду? — спросила она со вздохом.

Ники тоже вздохнул.

— Честно?

— Разумеется!

Николай вновь и вновь поражался ее наивности. Общество, в котором он вращался, было совсем иным.

— Если говорить честно, дорогая, то тебе просто необходимо научиться не обращать внимания на чужое мнение.

— Постараюсь. Только напоминай мне об этом почаще, хорошо?

— Обязательно. Так как насчет ужина? — Ники терпеть не мог подобных бесед и предпочитал конкретные действия. — Пригласим Кателину?

— Это было бы замечательно! — просияла Алиса.

— Вернемся домой, поговорим с Пьером. Пусть придумает, чем удивить Кателину.

— Она очень любит рисовый пудинг и…

— Пирожные с клубникой, — закончил за нее Никки.

— Да, а еще бисквитное печенье.

До самого дома они ехали, держась за руки, и вспоминали, что сами в детстве любили больше всего. Николай пребывал в прекрасном расположении духа: ему было очень приятно делать приятное ей.

На следующее утро Алиса с Кателиной сидели в кабинете за уроками, которыми в последнее время занимались не слишком регулярно, поскольку постоянно ездили осматривать Петербург и окрестности. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий седовласый мужчина. Алиса тотчас догадалась, что перед ней отец Ники — они были очень похожи и чертами лица, и величественной манерой держаться. Густо покраснев, она присела в реверансе, не смея поднять на гостя глаз. Кателина, заметив взгляд матери, тоже вскочила и сделала реверанс.

Князь Михаил взглянул на молодую даму в утреннем светло-желтом платье, которое отлично подчеркивало стройность ее фигуры и удивительно шло к золотистым волосам, и ему стало ясно, почему вдруг Ники изменил своим привычкам и поселил свою новую любовницу у себя. Он сразу же увидел, что эта женщина — настоящая дворянка.

— Вы, наверное, Алиса? — спросил он напрямик.

— Да, мсье, это я. А это моя дочь Кателина.

— Так вот вы какая… А я решил заехать, посмотреть, кто же это завладел сердцем моего сына, — просто, по-дружески сказал князь.

Алису его слова привели в полное смятение, и она решила, что Кателину надо немедленно отослать.

— Доченька, побеги, найди Ракель, — взволнованно шепнула она. — Пусть она отведет тебя в сад.

Кателина бросила любопытный взгляд на старого князя и убежала, а Алиса, собравшись с духом, сказала:

— Прошу прощения у вашего сиятельства, но, если вы увидели все, что хотели, позвольте мне удалиться.

— Дитя мое, не обижайтесь на мою прямоту. Я привык говорить обо всем как есть, без экивоков, моя жена вечно мне на это пеняет, — добродушно произнес князь Михаил. — Должен признать, у моего сына отменный вкус, — продолжал он с улыбкой. — Да идите же сюда! Я вас не съем. Присядьте. Я велел принести чаю и вина, поболтаем, познакомимся поближе.

Через несколько минут появился слуга с подносом, и Алиса с князем уселись друг напротив друга за круглый малахитовый столик. Князь Михаил разговаривал с ней так дружелюбно и открыто, что Алиса вскоре окончательно успокоилась и даже перестала смущаться. Обаянию отца — как, впрочем, и обаянию сына — противостоять было невозможно.

Князь, в свою очередь, изучал Алису, ради знакомства с которой он, собственно, и приехал в столицу. Едва до него дошли слухи о новой возлюбленной Ники, он послал в Петербург своего поверенного, попросив его поподробнее разузнать, что это за «кузина».

А вскоре князь получил злобное письмо от графини Амалиенбург. Письмо было лишним, поскольку князь обо всем узнавал из собственных источников, однако получателя оно обрадовало, хотя и совсем по иной причине, нежели та, которую имела в виду отправительница. Князь Михаил был рад узнать, что после стольких лет его сын наконец порвал с этой женщиной. Он порой побаивался, что Ники как-нибудь спьяну предложит ей нечто большее, чем просто роман, а видеть Софью Амалиенбург своей невесткой он никак не хотел.

Узнав, к своему несказанному удивлению, что Алиса — супруга Вольдемара Форсеуса, он навел справки в Виипури и через три недели получил все необходимые сведения о родителях Алисы, о ее браке с Форсеусом и о ее «дружбе» с Ники. Но, беседуя с молодой женщиной, он эти сведения держал при себе, решив сам разобраться, в кого же влюбился его сын. В том, что Ники влюбился, князь не сомневался: он не только поселил Алису у себя, но и перестал появляться в клубах и каждый вечер проводил дома, чему князь тоже был чрезвычайно удивлен.

— Расскажите мне о вашей дочери, — попросил князь Михаил после того, как они обсудили Петербург, его архитектуру, его музеи. И Алиса, как всякая любящая мать, начала увлеченно рассказывать о своем ребенке.

Итак, побеседовав с Алисой и полюбовавшись ее красотой, князь Михаил более не удивлялся странному поведению сына. Пожалуй, в рассудительности ему не откажешь. После стольких лет беспутной и вольной жизни он, похоже, нашел наконец достойную женщину. То, что Алиса замужем, князя Кузанова-старшего заботило мало. Ему предоставили достаточно сведений о том, как Вольдемар Форсеус измывался над своей юной женой. Князь знавал много жестоких людей, но Форсеус оказался настоящим чудовищем, и жену не то что возвращать ему не следовало, а наоборот, надо было спасать несчастную. Достаточно одного слова государя-императора — и развод свершится.

Князь во время беседы попивал вино и успел опорожнить полбутылки. Они с Алисой почти что подружились, и она теперь держала себя гораздо увереннее. Пила Алиса совсем немного, но вскоре почувствовала приступ тошноты. Она побледнела, лоб покрылся испариной. Наконец, побоявшись, что более не сможет сдерживаться, она попросила ее извинить и поднялась, чтобы уйти.

Князь, жена которого была беременна пять раз, отлично знал, отчего молодые женщины по утрам чувствуют недомогание.

— Конечно, дорогая. Кстати, а скоро ли мой сын станет отцом? — спросил он невозмутимо.

Алиса пришла в ужас от того, что ее тайна раскрыта, и тяжело опустилась на стул.

— Откуда вам это известно, ваше сиятельство? — прошептала она, решив, что это мадам Вевей распространяет про нее слухи.

— Моя жена пять раз была в положении, и мне хорошо знакома эта бледность, эти синяки под глазами. А поскольку последние несколько недель вы находились с моим сыном в весьма близких отношениях, мне нетрудно было предположить, каковы будут последствия. Сын мой не любит себя ни в чем ограничивать, так что этого следовало ожидать, — добавил он. — Так что во всем этом нет ничего удивительного, но мне бы хотелось узнать другое. Скажите, Ники вам нужен? — спросил князь напрямик.

Алиса не сразу нашлась, что ответить.

— Это все очень сложно. Есть причины, по которым…

— Он вам нужен? — перебил ее князь Михаил.

— Вы очень прямолинейны, князь…

— Это за мной водится, — усмехнулся он.

— Да, он мне нужен, — со вздохом призналась Алиса и поспешила добавить: — Но только в том случае, если ему нужна я! Видите ли, я была несчастна в браке и никому такого не пожелаю. Это слишком тяжело.

— Сказано откровенно. Ценю. Ну что ж, милая моя, вы его получите, — объявил князь Михаил уверенно.

В тонкости человеческих отношений он, как и все Кузановы, предпочитал не вникать. Если Ники считает, что такой прелестной, милой, красивой женщины ему мало, что ж, значит, он вообще не разбирается в жизни, и тогда отцу придется объяснить сыну, в чем именно его счастье. А князь Михаил был Алисой совершенно очарован.

— Прилягте на кушетку, а я вызову горничную, велю принести холодный компресс. Моя жена очень обрадуется, узнав эту новость. Она уж и не надеялась, что Ники встретит достойную женщину. Кстати, с ней вы скоро познакомитесь — она собирается приехать попозже. Может, вам лучше лечь в кровать? — забеспокоился князь, заметив, что Алиса нервничает.

— Да, наверное.

— Позвольте вам помочь, моя дорогая. Князь Михаил подал Алисе руку и проводил до дверей спальни, а затем, спустившись вниз, велел дворецкому передать молодому князю, что отец желает видеть его немедленно.

— Я буду в библиотеке. Принесите туда бутылку коньяка и закуски.

— Будет исполнено, ваше сиятельство. Позвольте сказать, вся прислуга очень рада вашему приезду. — Дворецкий служил у князя уже четвертый десяток лет и искренне любил своего хозяина.

— Похоже, теперь я буду бывать здесь чаще. Пора помочь сынку разобраться со своими делами, — улыбнулся князь.

— Именно так, ваше сиятельство, — понимающе кивнул дворецкий.

Вернувшись домой, Ники с удивлением узнал, что его желает видеть отец. Он, расспросив дворецкого, выяснил, что князь познакомился с Алисой, и, слегка встревоженный, направился в библиотеку.

Отец сидел за огромным письменным столом. Взглянув на сына холодно и сурово, он жестом предложил ему сесть.

Ники садиться не стал. Прислонившись к двери, он всем своим видом выражал возмущение, стараясь дать отцу понять, что он не какой-то несмышленыш, которого можно вызывать в кабинет, отчитывать и читать нотации. Однако, поскольку отца он уважал, первым разговора не начал и, стиснув зубы, ждал, что скажет князь Михаил. Тот же молча разглядывал своего единственного сына. Ники поднял глаза, встретился взгляд с отцом и все-таки заговорил первым:

— Чем мы обязаны столь неожиданному визиту? Тебя не было в столице больше года.

Николай не ожидал ответа на свой вопрос и оказался прав. Князь Михаил сосредоточенно поправлял запонку на манжете, после чего снова взглянул на сына.

— Кажется, Ники, я ни в чем тебе никогда не отказывал. — Слова его гулко разносились по комнате.

— Да, отец, — коротко ответил Ники, не сводя с него глаз.

— Все эти годы я закрывал глаза на твои похождения, никогда ни во что не вмешивался, кроме тех случаев, когда исключительные обстоятельства требовали моего участия.

— Прошу прощения, но мне кажется, что я сам разбирался со всеми своими делами, — холодно заметил Ники.

— Позволь с тобой не согласиться, мой мальчик. Вот пример. Возможно, ты помнишь, что прошлой осенью графиня Соболевская родила темноволосого ребенка. Поскольку и она, и муж светловолосые, а трое старших детей — блондины с голубыми глазами, то, что ребенок оказался брюнетом, не осталось незамеченным. Более того, никак нельзя утверждать, что у тебя с этой дамой были чисто дружеские отношения. Ведь ты же никогда не заботишься о приличиях! Весь Петербург знал, что твой кучер порой ждал тебя у ее особняка до самого утра. Да, сам я бываю в городе редко, но сведения о том, что здесь творится, мне поставляют регулярно. Каждый день я жду, что мне сообщат, как ты в очередной раз защищал свою честь с оружием в руках, хотя при чем здесь честь, когда речь идет о благосклонности той или иной дамы, я едва ли когда-нибудь пойму. Между тем ты прекрасно знаешь, как эти дуэли огорчают твою мать. А мне не нравится, когда что-нибудь ее расстраивает, — сказал князь решительно.

Затем, выдержав паузу, он продолжал уже более миролюбиво:

— Слава богу, граф Соболевский часто отсутствовал, поэтому, возможно, он не был осведомлен о том, в каких отношениях ты состоял с его женой. Впрочем, скорее его просто напугала твоя репутация записного дуэлянта. Граф отнюдь не дурак, и ему наверняка вовсе не нравилась роль рогоносца. У тебя же, друг мой, никогда в женщинах недостатка не было; убей бог, не пойму, почему ты решил положить глаз именно на его жену. Ты навлек на себя гнев человека, не обделенного ни властью, ни влиянием. На дуэль он тебя не вызвал, но вспомни, что ты едва не поплатился за свое недостойное поведение местом в полку. — Старый князь снова вздохнул. — На счастье, мое положение тоже кое-что значит, и хоть я в столице гость редкий, но связей не растерял. Приняв во внимание нашу старинную дружбу, государь объявил, что не видит доказательств тому, что дитя от тебя.

— По-видимому, мне вновь следует выразить тебе свою неизбывную благодарность, — ответил Ники и отвесил отцу поклон.

Князь Михаил выдержал взгляд сына, в котором было маловато сыновнего почтения.

— Именно так. Ну ладно, довольно пререкаться. Что ты намерен делать с Алисой?

— Делать? А что, собственно, нужно делать? — переспросил Ники. — Меня вполне устраивают наши отношения. Алиса прелестна и очаровательна, разве что, пожалуй, чересчур образованна для женщины. Ты же знаешь, меня никогда не привлекали умные женщины.

— Это было нетрудно заметить, — сухо ответил отец. — Мне стало известно, что Алиса беременна.

— Позвольте восхититься, милостивый государь, информированностью ваших источников. Мне о грядущем событии стало известно лишь вчера. Могу ли я осмелиться спросить, кто ожидается — мальчик или девочка?

— Очень смешно! — Князь сурово поигрывал бровями. Он был в ярости и от тона Ники, и от его манер, но из последних сил сдерживался. — Ребенок твой?

— Очевидно.

— Насколько ты уверен?

— У меня нет оснований сомневаться в ее искренности. Можешь не беспокоиться, о ней позаботятся, — продолжал с ледяной вежливостью Ники. — Я куплю ей дом и назначу достаточное содержание. Алиса и оба ребенка не будут нуждаться ни в чем.

Старый князь был явно разочарован.

— Ты считаешь, что этого достаточно? — негромко спросил он.

— Не хочешь ли ты посоветовать мне неравный брак? — удивился Ники.

— Ты, очевидно, забыл, что твоя мать — цыганка, — заметил князь с обидой в голосе.

— Прошу прощения, — поспешил извиниться Ники и покраснел. — Естественно, я не имел в виду маму.

— А еще я хочу тебе напомнить, пока ты не возомнил о себе слишком многого, что княжеский титул наша семья получила лишь благодаря достоинствам Платона Кузанова, которые он демонстрировал в опочивальне Екатерины. Когда сего юного отпрыска родители отправили ко двору, они как раз и надеялись на то, что его мужское обаяние возымеет свое действие на императрицу. И семейство получило не только титулы, но и земли именно благодаря усилиям Платона. Да если взять любое благородное семейство, выясняется, что род пошел от купца, ратника или просто разбойника, оказавшегося проворнее, сообразительнее или беспощаднее других. Так что со мной ты о мезальянсах не говори! Самым благородным было бы, если бы ты женился на Алисе, — добавил отец сурово.

— Благородным? — презрительно рассмеялся Ники. — По-твоему, мне следует спасать честь жены какого-то купчишки? Брось, отец! Разве нас с тобой когда-нибудь волновали эти пустые разговоры о благопристойности? Смешно, что ты говоришь со мной об этих банальностях — чести и порядочности. Ты прекрасно знаешь, что большинство наших предков имели связи со множеством женщин разных сословий и национальностей. Я слышал, что и сам ты в годы своей молодости позволял себе множество подобного рода развлечений. Поэтому, прости, но твои нынешние увещевания я нахожу неуместными. К тому же вопрос о браке стоять не может, поскольку Алиса уже замужем, — закончил Ники свою речь и усмехнулся.

— Это незначительное препятствие легко устранить, — упрямо стоял на своем князь Михаил. — С деньгами и связями купить можно почти все, и это, как я понимаю, тебе отлично известно: ведь у тебя в услужении побывал целый полк шлюх всех сословий. Но Алиса не шлюха, это видно сразу. Черт подери, мне твоя нынешняя пассия нравится!

— Тогда остается лишь пожалеть о том, что вы, батюшка, уже женаты, — Ники беспечно улыбнулся и сложил руки на груди, всей своей позой излучая спокойное равнодушие. — Иначе вам бы и карты в руки — вы бы могли поступить с Алисой настолько благородно, насколько она, по вашему мнению, этого заслуживает. Я же не из тех, кто женится. А если и решу жить в браке, то выберу себе какую-нибудь юную девицу, которая будет во всем меня слушаться и очень скоро станет такой, какой я захочу ее видеть. Ни за что я не возьму в жены упрямую или своенравную женщину! Хуже нет, чем жить с волевой супругой. Однако перед Алисой я имею определенные обязательства: в конце концов, я взял на себя смелость изменить всю ее прежнюю жизнь.

— Но эти обязательства не включают в себя женитьбу? — уточнил князь Михаил.

— Едва ли. Если бы я был обязан жениться на каждой женщине, рожавшей от меня детей, мне бы давным-давно пришлось стать мужем той крестьяночки, которую вы так предусмотрительно мне предоставили, когда мне было четырнадцать, — язвительно заметил Ники.

— Довольно!

Князь Михаил стукнул кулаком по столу и встал. В свои шестьдесят восемь это был еще довольно стройный мужчина высоченного роста, и смотрел он на сына без отеческой ласки.

— Я принял решение, — заявил старый князь тоном, не терпящим возражений. — Ты женишься на Алисе! Она не из тех, с которыми можно помиловаться, а потом бросить. Я долго ждал, когда же наконец ты порадуешь меня рожденным в браке внуком, который по праву будет носить мою фамилию и унаследует состояние Кузановых. Но тебе уже тридцать три года, а ты до сих пор не удосужился выбрать себе невесту, предпочитаешь вести жизнь беспорядочную и беспутную. И вот наконец ты каким-то чудом нашел молодую, благовоспитанную, достойную женщину, и я решил: именно она станет матерью моего законного внука. Бог ее знает, что она такого в тебе нашла, но, если она того захочет, она будет твоей женой.

— Вот, значит, как? — Ники расправил плечи, лицо его побледнело от гнева. — Ты прикажешь мне жениться на Алисе? — Он прищурился и процедил сквозь зубы: — А что будет, если я откажусь?

— Полагаю, тебе не очень понравится уединенная жизнь в моем дальнем сибирском имении, где тебя будут охранять верные мне финны и где не будет женщин, с которыми ты смог бы забавляться. Ты ведь на себе никогда не испытывал, каков мой гнев. Ну, так теперь испытаешь. Я тебя предупредил. Я могу заставить тебя смотреть на жизнь моими глазами и на сей раз непослушания не потерплю.

Последние слова князь произнес каким-то зловещим тоном, ледяным, как арктические ветры. Ники не мог и в самом деле вспомнить, чтобы отец на него так гневался, — князь Михаил умел сдерживать свои чувства. Судьба была жестока к нему и к его супруге: четверо их детей умерли в младенчестве, Ники оказался единственным, кто выжил. И он, первенец, крепкий здоровый мальчик, с детства удивительно обаятельный, стал объектом слепой и нерассуждающей родительской любви. Князь Михаил не раз упрекал жену в том, что она избаловала сына, но и сам был не в состоянии ни в чем ему отказать. Однако теперь князь чувствовал, что терпение его истощилось.

— Сегодня вечером ты повезешь Алису на бал к Голощекиным, — заявил он.

— Это приказ? — спросил Ники с горькой усмешкой.

— Да, приказ. У меня все. — Князь, сочтя дело решенным, закончил разговор.

Ники ушел в растерянности. Он был поражен гневом отца, но еще более зол и оскорблен. Не пристало взрослому мужчине, привыкшему самому распоряжаться собой, выслушивать отцовские наставления! Это слишком унизительно. Как смеет отец ему приказывать?

Стерпеть этого он не мог!

Оба они, и отец, и сын, были людьми с характером, и теперь их воли схлестнулись. Конечно, Ники был моложе, и выдержки у него было меньше, однако он не терял надежды, что найдет способ избежать уготованной ему участи. А старый князь, человек более искушенный и опытный, за шестьдесят восемь лет узнавший о мире немало, был уверен в том, что добьется своего.

Николай уехал из дома в самом дурном расположении духа и провел остаток дня в клубе за картами. Княгиня Катерина, прибывшая из «Ле репоза», его не застала, чему, впрочем, ничуть не удивилась.

Она распорядилась, чтобы распаковали ее багаж, и направилась в гостиную, чтобы встретиться с Алисой. Муж предупредил ее, что эта женщина не из тех, на ком обычно останавливал выбор их сын, и княгиня уже заранее была расположена к Алисе.

Дамы провели время в милой беседе — о родных местах, о будущем ребенке. Когда Алиса, извинившись, пошла отдохнуть перед ужином, княгиня Катерина отправилась к мужу сообщить, что она тоже одобряет выбор Ники.

Перед самым ужином князь Михаил получил записку от сына:

«К сожалению, меня задержали дела. Прошу принять мои извинения. Встретимся у Голощекиных. Н.».

Записка была прямым вызовом отцу, однако князь Михаил, прочитав ее, лишь усмехнулся. Да, у мальчика характер не из легких. Впрочем, он и не ожидал от сына немедленного и полного подчинения. Время есть, такие дела скоро не делаются. Князь был уверен, что и сыновнее уважение, и чувства Ники к Алисе сыграют свою роль; Ники поупрямится, да остынет.

Вечером князь Михаил развлекал обеих дам, объяснив, что Ники приедет прямо на бал к Голощекиным.

— Поскольку наш сын такой занятой человек, — с улыбкой сказал он, — позвольте мне, милые дамы, быть вашим сопровождающим. Но до отъезда у нас есть время на партию в карты.

В половине одиннадцатого все трое спустились в вестибюль, где лакей в парадной ливрее распахнул перед ними двери. Князь Михаил был в черном фраке, с орденом Святого Андрея в петлице, а по обеим сторонам от него шли две красавицы в шелковых нарядах.

На устроенном по случаю дня рождения «небольшом» приеме было сотни три гостей. Алиса, представленная как родственница князя, была крайне любезно принята хозяевами, готовыми терпеть любые странности Кузановых. Естественно, слухи о том, кто она такая на самом деле, уже просочились в свет, и кое-кто бросал неодобрительные взгляды на рыжеволосую красавицу. Но открыто высказать свое мнение ни князю Михаилу, ни его сыну никто бы никогда не решился.

— Да, прикрытие с тыла серьезное, — усмехнулся один из гостей. — Насколько мне помнится, князь Михаил не был в Петербурге года три, не меньше.

Когда Алису представляли какой-то весьма напыщенного вида матроне, разряженной в пурпурный шелк, она воочию убедилась в могуществе князя Михаила. Дама снисходительно взглянула на «родственницу» и крайне сухо ей кивнула. Заметив это, князь Михаил сказал сладким голосом:

— Анна Федоровна, удивляюсь я вам. Вы ведь сейчас рискуете потерять мое к вам расположение. Неужели вы забыли, что железная дорога, которая должна пройти неподалеку от имения вашего мужа, может быть перенесена по первому же слову министра внутренних дел? А он, если вы помните, является моим ближайшим другом. Будьте добры, постарайтесь отнестись к нашей кузине поласковее.

И матроне пришлось повиноваться.

— Добрый вечер, — с вымученной улыбкой произнесла она, и Алиса была отомщена.

— У этой женщины ума не больше, чем у курицы, — шепнул князь Михаил жене, когда матрона удалилась. — Никогда она не отличалась интуицией, не правда ли, Катерина? — Он взглянул на свою миниатюрную супругу и широко улыбнулся.

— Думаю, Миша, ты ее сегодня кое-чему научил, — тоже с улыбкой ответила она.

— Ну, Алиса, с кем бы вас еще познакомить? Впрочем, хватит с нас чванливых старух. Посмотрим, кто есть поинтереснее. — И он обвел взглядом зал.

Многие женщины смотрели на красавицу-незнакомку с плохо скрываемой завистью, но вслух предпочитали ее не обсуждать. Мужчины же не упускали возможности полюбоваться Алисой в отсутствие Ники, известного своим ревнивым нравом. Все согласились, что новая возлюбленная полностью соответствует его вкусам — красива, обольстительна, чувственна. Алису тотчас окружили кавалеры, каждый из которых старался сказать комплимент поизысканнее. Она танцевала без передышки, но все время искала глазами Ники, который днем исчез, даже ее не предупредив.

Наконец Алиса попросила принести ей шампанского, и сразу шестеро кавалеров кинулись исполнять ее просьбу. Она же уселась напротив двери и тут заметила в толпе фигуру Ники. Он неторопливо шел по залу, словно и не опоздал на четыре часа. Увидев его невозмутимое лицо, Алиса с трудом сдержала обиду: он вовсе не спешил подойти к ней. Казалось, Николай не обращает внимания на сотни глаз, жаждущих увидеть, как поприветствует молодой Кузанов «родственницу», которую князь Михаил взял под свое покровительство. Ники и так бывал нечастым гостем на балах и никогда ни для кого не поступался своей независимостью.

Все прекрасно понимали, что Алиса никакая не «кузина», однако, как это было принято в свете, никто этого понимания не выказывал. Кузановы были старинным и весьма уважаемым родом и привыкли вести себя так, как им заблагорассудится. В свое время сам князь Михаил взял в жены цыганку на восемнадцать лет себя моложе и заставил свет ее принять. Никто не решился возмутиться в открытую, дабы не навлечь на себя гнев Кузанова-старшего. Ники подошел наконец к Алисе. По золотистым огонькам в его глазах Алиса поняла, что он пьян, причем изрядно.

— Соизволили появиться, ваше сиятельство? — насмешливо спросила она.

— Как видите, мадам. — Он нарочито учтиво поклонился Алисе, и ей тотчас захотелось влепить ему пощечину. — Подозреваю, что, если я вас сейчас не приглашу, огорчится не только мой отец, но и все на нас глазеющие, так что, прошу вас, подарите мне танец, — произнес он с преувеличенной почтительностью.

Он протянул ей руку, но Алиса, горя негодованием, отвернулась.

— Прошу прощения, но сейчас я с вами танцевать не могу. Мне должны с минуты на минуту принести шампанское, и я… — И тут она почувствовала, что краснеет под его пристальным взглядом.

Ники быстро схватил ее за руку и прошептал сквозь зубы:

— Им придется подождать.

Он так крепко обнял ее за талию, что Алисе было не вырваться. Через несколько мгновений она уже кружилась в вальсе, причем, как выяснилось, с великолепным партнером. Танцевал Ники прекрасно — легко и, как всегда, с ленцой.

Алиса избегала его взгляда, упорно разглядывая пуговицу на его воротничке, но он прервал молчание, спросив:

— Так что же, госпожа Форсеус, каковы ваши планы?

Алиса подняла глаза и, воинственно вздернув подбородок, переспросила:

— Каковы мои планы? Что вы имеете в виду? Отчего вы говорите со мной таким тоном, будто я одна виновна в том, что произошло? Если бы вам не взбрело в голову держать это глупое пари, я избежала бы несчастья встречи с вами! А если бы в Петербурге вы все-таки оставили меня в покое, я не носила бы под сердцем вашего ребенка.

— Мне кажется, вы, мадам, прожив столько лет с господином Форсеусом, никак не можете считать себя невинной девушкой. К тому же вы забываете о том, что мое внимание доставляло вам некоторое удовольствие. Хотя бы прошлой ночью… разве вы не требовали моих ласк? — Он саркастически усмехнулся.

На столь дерзкое утверждение Алисе, увы, было нечего возразить. Ее саму пугало то, какую бурную страсть пробуждали в ней ласки Ники. Он был так опытен, так изощрен, что от одного его прикосновения она теряла голову. И все-таки она не могла понять, зачем он ей это говорит. Чтобы оскорбить ее? Но почему? Что с ним случилось?

Алиса попыталась вырваться, однако Ники только крепче прижал ее к себе, так сильно, что у нее из глаз едва не брызнули слезы, и продолжал вальсировать, ни на мгновение не сбившись с такта.

— Уже лучше, — он вдруг широко улыбнулся. — Любовь моя, давай не устраивать спектакля на публику. И так все дамы, увидев меня на балу, будут обсуждать это событие неделю. Я, пожалуй, лет пять или шесть не показывался в подобных собраниях. Так что, заслужив мое внимание, ты вполне можешь считать себя королевой бала.

И действительно, оркестранты не сводили с их пары глаз, что весьма плачевным образом отражалось на качестве исполнения. Половина вальсирующих разглядывала их в открытую, другая же делала вид, что не замечает ни пунцовых щек Алисы, ни мрачного лица Ники, ни того, как страстно они что-то друг с другом выясняют.

— Успокойтесь, князь, — сказала Алиса официальным тоном. — Я не собираюсь привлекать ничьего внимания; мне не нужны проявления ваших чувств — ни публичные, ни интимные. Все равно очень скоро выяснится, что мой муж жив, и тогда репутация моя, и без того сомнительная, погибнет окончательно. Так что незаконнорожденное дитя вряд ли изменит положение женщины, от которой общество отвернулось. Вы можете перестать оказывать мне на людях знаки внимания, а я с превеликим удовольствием позволю себе вести себя с вами невежливо. Это избавит вас от необходимости обо мне беспокоиться.

— Это бы меня очень устроило, мадам, — ответил Ники жестко; вспомнив о ссоре с отцом, он разозлился еще больше. — Однако с трудом верится в искренность ваших слов. Из чистого любопытства мне бы хотелось выяснить, каковы ваши истинные намерения. Сегодня днем я имел довольно неприятный разговор с отцом и подозреваю, что вы рассчитываете совсем не на то, о чем заявляете, — сказал он многозначительно.

Алиса, онемев от негодования, некоторое время молча смотрела на него, но затем взяла себя в руки и сказала твердо:

— Правильно ли я вас поняла, мсье? Не хотите ли вы сказать, что я вас домогаюсь? Какая неслыханная дерзость! Боюсь, мне придется вас разочаровать… — она говорила негромко, но весьма красноречивым тоном. — Я не могу разыгрывать спектаклей даже ради того, чтобы уберечь своего будущего ребенка. А искать защиты у вас, человека, который стал бы моим защитником по принуждению, — нет, это положительно невозможно!

Она смотрела ему прямо в глаза, и Николай не отвел взгляда. Совершенно неожиданно он широко, по-мальчишески улыбнулся, а потом рассмеялся.

— Какая ты хорошенькая, когда сердишься, — прошептал он ласково, любуясь разрумянившимися щеками, пылающими гневом фиалковыми глазами, вздымающейся грудью. И добавил с облегчением: — Мне следовало догадаться, что ты не имеешь никакого отношения к чудовищному плану, предложенному моим отцом.

Алиса воззрилась на него с неподдельным удивлением.

— Что за план? — поспешила спросить она.

— Представь, он мне приказал на тебе жениться! — Ники с улыбкой смотрел на Алису, от изумления открывшую рот. — Теперь я могу сообщить батюшке, что его усилия напрасны, поскольку ты не меньше моего противишься этой идее.

— Это в любом случае невероятное предложение, поскольку я замужем, — пробормотала Алиса, однако сердце ее тревожно забилось.

— Вовсе не такое уж невероятное, моя дорогая. Мой отец удивительно упрям и, если вбил себе что-то в голову, обязательно добьется своего, — усмехнулся Ники. Он абсолютно успокоился: теперь оставалось только дать понять отцу, что никто не смеет ему приказывать.

— В данном случае придется ему смириться, — нахмурилась Алиса. — Что за абсурдная мысль!

— Согласен, — не слишком вежливо поспешил согласиться Ники.

Танец закончился, но он не спешил выпускать Алису из своих объятий.

— Мсье, теперь вы свободны от моего нежелательного общества. Вы вольны выбрать партнершу для следующего танца по своему вкусу, — съязвила Алиса.

— Как тебе будет угодно, дорогая.

Николай едва кивнул ей и, к огорчению Алисы, тотчас воспользовался ее советом — остаток вечера он протанцевал с графиней Амалиенбург, которая светилась от удовольствия, принимая его знаки внимания. Ей очень хотелось, чтобы все вокруг убедились, что Ники по-прежнему в нее влюблен, а эта провинциалочка ничего для него не значит.

Алиса смотрела на них, и сердце ее ныло. Только упрямство и гордость не давали ей выказать тоску, которую она испытывала, наблюдая за кружащимися в танце Ники и графиней. Они были удивительно красивой парой — высокая брюнетка с классическим профилем и фигурой Венеры в черном декольтированном платье и Ники, тоже высокий, сильный, стройный.

«Хоть бы он ей платье порвал своими шпорами!» — с ненавистью подумала Алиса.

Князь Михаил был вне себя и, заметив, как опечалилась Алиса, настоял на том, чтобы они уехали пораньше. «Этот наглец дорого заплатит за свою дерзость! — мрачно подумал старый князь. — Хорошо бы было отослать эту графиню куда-нибудь в Сибирь…»

Глубокой ночью Николай нехотя принял приглашение графини сопроводить ее до дома и через силу ласкал ее в карете, когда она сама сунула его руку себе под юбку.

Потом он лежал на широкой кровати графини, а она устроилась рядом, положив голову ему на живот. Он смотрел на их отражения в зеркале на потолке как будто со стороны, как на кого-то постороннего. Графиня повернула голову, приоткрыла рот и снова принялась ласкать Ники. «Да, тело у нее потрясающее, — подумал он, — а воображение самое извращенное. Она могла бы равняться с самыми известными в истории авантюристками и распутницами». Сам он был человеком достаточно традиционных вкусов и ко всяким странностям и отклонениям относился с прохладцей. Однако через несколько мгновений он оставил свои размышления — Софи умела его возбудить. Еще немного позже графиня откинулась на спину и замерла, отраженная в зеркале, а Ники задышал глубоко и удовлетворенно. Он лежал молча, прикрыв глаза; ему не хотелось ни видеть ее, ни разговаривать с ней.

Когда темноволосая Венера провела руками по его телу, коснулась пальцами члена, Николай отбросил ее руку.

— Не сейчас, Софи.

— Ники, я хочу быть твоей! — простонала она. Ее пальчики были на редкость умелыми, мастерство несравненным, и он снова возбудился.

— Ники, сделай мне больно! — взмолилась она.

Николай выругался про себя. Сегодня эта женщина его только раздражала, но противиться соблазну он был не в состоянии. Он взял ее грубо, безжалостно, однако его мрачность и жестокость лишь распаляли ее еще больше.

Спустя недолгое время Николай встал, ненавидя себя и ее.

Ну почему он всегда связывается с такими женщинами, как Таня или Софи, которые обожают мужчин-тиранов?

— Ники, куда ты? — воскликнула она, хватая его за руку. — Останься!

Однако Николай решил, что три раза — это чересчур. Он чувствовал, что устал, а кроме того, ему вовсе не хотелось оставаться с Софи. Если бы не желание досадить отцу и Алисе, он бы у Голощекиных с ней даже не поздоровался.

— Я утомился. Мечтаю добраться до собственной постели, — сказал он, поспешно одеваясь.

— Ты просто тоскуешь по той девке, которая в ней спит! — зло крикнула графиня. — Неужели тебе так трудно доставить мне удовольствие?

Ники невозмутимо натянул сапоги, не торопясь встал со стула и, направившись к двери, холодно бросил:

— Для этого могу прислать своего волкодава. Как я понимаю, к подобным извращениям ты неравнодушна. Прощай, Софи.

По дороге домой в карете он пытался стряхнуть с себя то мерзкое настроение, в которое повергла его встреча с Софи. А ведь извращенность этой женщины не всегда его отталкивала, наоборот, именно это и делало ее привлекательной! «Черт возьми, что со мной происходит? — раздраженно подумал Николай. — Я все время вспоминаю Алису. Ее красоту, ее искренность и доверчивость, ее упрямство наконец…» Он усмехнулся, почувствовав, что скучает по ней. А с Софи после сегодняшнего покончено навсегда!

Приехав домой, он медленно поднялся по лестнице и сразу прошел в комнату Алисы. Ему хотелось полюбоваться на нее спящую, посмотреть на ее спокойное, красивое лицо — он надеялся, что это поможет избавиться от преследовавшего его образа Софи.

Ники был уверен, что в столь поздний час Алиса спит глубоким сном, но она бодрствовала — лежала в кровати при свете ночника.

Не успел он открыть рот, как она сказала ледяным тоном:

— От тебя пахнет чужими духами!

— Графини Амалиенбург, — невозмутимо ответил он и подошел к кровати.

— Да как ты смеешь?! — воскликнула Алиса, отпрянув от него.

— Как я смею? — удивленно переспросил Ники. Он и помыслить не мог о том, что следует объясняться с любовницей.

— Просто немыслимо! Ты приходишь сюда прямо из чужой постели! Ты грязный, мерзкий человек! — возмущенно закричала она.

— Не смею с вами спорить, мадам, — ответил он, любуясь разгневанной Алисой. — Но позвольте вам напомнить, что любовницы не должны быть чересчур требовательными. Это неумно.

— Я не желала становиться твоей любовницей, и мне наплевать, умно я себя веду или нет! Позволь мне обойтись без поучений таких негодяев, как ты!

Взгляд Ники стал злым, но Алиса смотрела на него без страха. Она извелась за эти долгие часы, представляя себе в самых отвратительных позах Ники и графиню Амалиенбург.

— Знаешь, дорогая, терпеть не могу сцен, особенно в тот момент, когда прихожу к любовнице, чтобы она развеяла мою тоску.

— Пусть тебя утешает твоя шлюха Софи! — сердито бросила Алиса.

— Госпожа Форсеус, прошу вас, не будьте столь вульгарны. Вульгарных женщин я могу найти сколько пожелаю.

Ники зло улыбнулся и подумал мрачно: «Две стервы за одну ночь! Это слишком».

— Делай, что тебе будет угодно, — заявила Алиса, натягивая простыню до подбородка.

— Что мне будет угодно…

Ярость и раздражение, копившиеся с самого утра, нахлынули на него. Разговор с отцом, вечер в клубе, потом этот проклятый прием у Голощекиных, общение с Софи, а теперь еще этот скандал. К тому же он с самого утра накачивался коньяком, так что ни сил, ни желания сдерживаться у него не было.

— Может быть, мне и удастся исправить твое настроение, — объявил Ники и, подойдя к кровати вплотную, стал расстегивать мундир. — Подвинься, — велел он сквозь зубы, продолжая раздеваться.

Тяжело опустившись на кровать, Николай отстегнул шпоры и чертыхнулся. Снять сапоги без посторонней помощи было почти невозможно. Он обернулся к Алисе и сорвал с нее одеяло.

— Мадам, потрудитесь мне помочь. Софи хотя бы сапоги с меня снимает.

— Да, эта шлюха во всем тебе готова услужить! — воскликнула Алиса и разрыдалась.

Она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Если Ники лишит ее своего покровительства, куда ей деться с двумя детьми на руках? Она не могла понять, что с ним случилось. Он был совсем не похож на того человека, которого она имела неосторожность полюбить… Однако делать было нечего. Опустившись на колени, Алиса долго возилась сначала с одним сапогом, потом с другим, а Ники, опершись на локоть, лежал и смотрел на нее холодным взглядом. Сняв наконец второй сапог, Алиса поднялась с колен.

— Только посмей до меня дотронуться! — процедила она сквозь зубы.

— Я? Уж я-то посмею, госпожа Форсеус! — в голосе его звучала неприкрытая угроза. — А теперь, радость моя, сними свою сорочку, если не хочешь, чтобы ее разорвали в клочья.

И тут Алиса не выдержала. Она кинулась на Ники, пытаясь расцарапать ему лицо, и он инстинктивно зажмурился. На одной щеке выступила кровь. На Николая накатила новая волна гнева. Он схватил ее за плечо с такой силой, что она вскрикнула.

— Не смей меня царапать, — голос его был подозрительно спокоен. — И запомни: я терпеть не могу ни с кем объясняться. — Глаза его недобро сверкнули, губы изогнулись в усмешке. — Сними сорочку, или я это сделаю сам.

— Нет!

— Ты ведешь себя глупо, — прошептал Ники.

— Ты что, бить меня собираешься? — с вызовом спросила она.

— Пожалуй, это занятие я оставлю для твоего мужа, — усмехнулся он презрительно. — Дорогая, ну, будь хорошей девочкой, веди себя, как положено любовнице. Черт знает что! Похоже, сегодня ночью мне решили досадить целых две дамы, внезапно вспомнившие о своих принципах. Дорогая, не кажется ли тебе, что поздно разыгрывать из себя возмущенную добродетель?

Алиса с яростным криком бросилась на него, но Ники, увернувшись, схватил ее за руки, завел их ей за спину и швырнул Алису на кровать. Она попыталась ударить его коленом, однако он успел отстраниться. Алиса, воспользовавшись этим, хотела соскочить с кровати. — Тогда Ники притянул ее за волосы, снова бросил на спину, распластав ей руки, и сунул колено между ног. Несколько секунд они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Из щеки Ники сочилась кровь, у Алисы к глазам подступили слезы бессилия. Потом Ники, мрачно усмехнувшись, наклонился к ней и поцеловал прямо в дрожащие от негодования губы.

Все усилия Алисы высвободиться были бесполезны. Николай придавил ее к постели, вынуждая отвечать на его поцелуи. Вскоре она почувствовала знакомый жар в теле, желание проснулось, и вот она уже забыла о сопротивлении и хотела лишь одного — утонуть в его объятьях. Однако Алиса еще помнила о тех муках, которые пережила, пока он был с другой, и поэтому не желала выказывать Ники своих чувств. Она старалась оставаться равнодушной к его прикосновениям, зная, что подобная пассивность злит его куда больше, нежели борьба.

— Я хорошо исполняю свои обязанности? — задыхаясь, проговорила она. — Вы ждали от меня покорности, князь? Укрощенная любовница вам подходит?

Николай с трудом удержался, чтобы не залепить ей пощечину, и, выругавшись про себя, поклялся, что скоро она будет молить его о любви. Его опытные руки скользили по ее телу, губы не отрывались от ее губ. Взяв в ладони ее груди, он лизнул языком каждый из сосков, тут же затвердевших, а потом его рука легла на ее живот, опустилась ниже, и вскоре Алиса застонала, начала извиваться от наслаждения. Тогда он легко вошел в нее, с каждым движением проникая все глубже и глубже. Она обхватила ногами его спину, выгибалась ему навстречу, глаза ее затуманились. Пламя страсти готово было поглотить их обоих, но Ники нарочно себя сдерживал, и когда Алиса крепко обняла его, притягивая к себе, он внезапно отстранился.

Алиса разочарованно ахнула, а Николай, сев в кровати, взглянул на нее и сказал тихо:

— Попроси меня.

— Ты это делаешь, чтобы меня унизить? — прошептала она, натягивая простыню на свои дрожащие от возбуждения бедра.

— Попроси меня! — повторил он упрямо.

— Пожалуйста… — тихо всхлипнула Алиса.

— Что «пожалуйста»? — спросил он безжалостно.

— Пожалуйста, займись со мной любовью, — чуть слышно пробормотала она.

— Скажи: «Возьми меня».

Алиса молчала.

— Скажи: «Возьми меня», или я уйду.

Она наконец шепнула:

— Возьми меня…

— Ну что, тебе по-прежнему важно, откуда я пришел? — не унимался он, а пальцы его снова начали свою привычную игру.

Алиса поняла, что не выдержит, если он сейчас оставит ее. Она презирала себя за это, но ничего не могла с собой поделать.

— Нет, Ники, — сказала она, поколебавшись, и раздвинула ноги.

— Ты ждешь меня? — спросил он, продолжая ласкать ее соски.

— Да, — прошептала она и закрыла глаза. Ей было стыдно смотреть на него.

Николай удовлетворенно вздохнул. Отмщение было полным. Он смотрел на нее уже не со злостью, а с желанием. Она извивалась под ним, прижимаясь к нему все сильнее и сильнее. Она безумствовала, и все ее тело молило, чтобы он ее не покидал. Ники очень быстро довел ее до пика наслаждения, замер, пока она содрогалась в экстазе, а затем повторил все сначала и только после этого насладился сам.

— Позвольте мне восхититься тем, какая вы послушная любовница, — шепнул он, нежно ее целуя.

Ники заснул, держа Алису в своих объятьях, а она долго лежала без сна, мучаясь тем, как предательски ведет себя ее тело…