Держась за руки, они вошли в полумрак спальни. Как только дверь за ними захлопнулась, Диана оказалась в объятиях Торна, так же страстно желая его, как и он ее.

Пыл, с которым она прижалась к нему, не удивил Торна. Опасность возбуждает сильнее всего, а волнения, которые им сегодня пришлось пережить, лишний раз напомнили, что жизнь прекрасна. Да и время, проведенное порознь, только подстегивало взаимное желание.

Торн поцелуем накрыл рот Дианы, жадно проникая в него языком. Желание жгло его, вызывая волны внутренней боли.

Смиряя голод страсти, он отстранился, чтобы раздеть ее. В нетерпении они срывали одежду друг с друга, и когда с ней было покончено, вместе оказались на кровати.

– Мне нужно почувствовать тебя, – севшим голосом прошептала Диана, положив его ладони себе на грудь.

Торн склонился над ней и взял сосок в рот. Диана резко простонала в ответ, прижимаясь к нему и не скрывая своего желания.

– Ты скучала по мне? – тихо спросил он, заранее зная ответ.

Она потянула его на себя, чтобы еще раз поцеловать.

Торн словно ждал этого приглашения. Желание захватило его. Хотелось прижаться к ней, теряя ощущение пространства и времени.

Приподнявшись на руках, он сдвинулся и оказался между раздвинутых бедер. Диана всхлипнула и выгнула спину, чтобы принять его. Ее бедра двигались в бессознательном ритме, в ритме, который был таким же древним, как сама земля.

Бессчетное число ударов сердца спустя мир, составлявший их единство, стал распадаться на мириады светящихся частиц. Под Торном что-то вскрикивала Диана. Обхватив ее, он содрогался в конвульсиях, одновременно утверждая свою власть, завоевывая и боготворя.

Когда последние сполохи ушли из глаз, Торн устало, не разжимая объятий, перекатился на спину так, что Диана оказалась на нем сверху. Не зная, радоваться или огорчаться, он невидящим взглядом уставился в темноту растянутого над ними балдахина, сбитый с толку безоглядностью своего влечения.

Он целиком отдался на милость собственного тела, как и Диана – своего. Может, даже в большей степени, чем она. Он сознательно не вспомнил о губке или о чем-нибудь еще, что могло помешать его отчаянному желанию взять ее. А может, он просто хотел привязать ее к себе всеми ему доступными средствами.

Торн закрыл глаза. Что, дьявол побери, происходит с ним всякий раз, когда он рядом с Дианой? Откуда берется такое жгучее желание, такая ненасытность?

Только к ней он испытывал это горячее, заполняющее до краев желание, обильное, мощное, овладевающее всеми чувствами, всем телом… всем сердцем.

Господи Боже, это что – болезнь такая? Или Диана так поразила его?

Может, Диана и есть та половинка, которую он искал?

Она ни на кого не похожа, он знал это с самого начала. Мало найдется женщин, которые могли бы сразиться с бандитом и взять его на мушку. Еще меньше тех, которые сумели бы настоять, чтобы отправиться вместе с ним по следам убийцы и предотвратить еще одно убийство.

И главное – именно ее он по-настоящему хотел видеть своей невестой.

Всегда, когда отец начинал давить на него, говоря о женитьбе, он каждый раз заявлял, что ждет настоящую женщину. Такую, которая может стать ровней «хранителю». Которая сможет вместе с ним встретить опасность лицом к лицу.

Диана из такой породы женщин.

До встречи с ней ему даже не приходило в голову, что можно захотеть распрощаться со своей свободой. Все эти годы, пока его старались затащить под венец, он был совершенно не восприимчив к любви.

А эта ночь показала, насколько чудовищно он уязвим перед Дианой. Ему хотелось заявить свое право на нее, сделать своей собственностью, отдаться ей полностью, без остатка и навсегда оставить ее при себе.

Торн молча выругался, ошеломленно поняв, что отдался во власть женщине, которая вряд ли сумеет его полюбить в ответ. И это была сущая правда. Несколько лет назад Диана пережила такую боль предательства, что никогда больше не доверится мужчине.

Торну захотелось задать себе вопрос, хватит ли у него возможностей завоевать ее? Что нужно сделать, чтобы Диана раскрыла перед ним свое сердце? Она считает его беспутным, порочным.

Чем можно заслужить ее уважение, доказать, что он достоин ее любви? А если вдруг у него это не получится?

Ощущение на грани паники захлестнуло его.

Безжалостно отбросив в сторону мысли, он потянулся и нашел ее губы. Он больше не будет думать о поражении.

С этого момента он сконцентрируется на том, чтобы специально вызывать в ней такое же мучительное желание, какое вызывает в нем она.

Весь следующий день Диана провела словно в центре урагана. И была благодарна за то, потому что не оставалось времени подумать, правильно ли она поступает, отправляясь с Торном на Кирену.

Не было никакого сомнения, что она рискует, чудовищно рискует своим сердцем, собираясь надолго остаться в опасной близости с ним.

Если бы он уехал без нее, для нее стала бы непереносимой неопределенность ожидания, когда ничего не знаешь об опасностях, в которые он угодил, или когда он вернется. Или переживать по поводу его безрассудства или каких-нибудь необузданных поступков, если вдруг ее не будет рядом. Какая-то абсурдная идея овладела ей, что она сможет присмотреть за ним.

Правда, были и более серьезные причины поехать с Торном. Диана абсолютно серьезно рассчитывала поквитаться за Натаниеля. Кроме того, она приложила бы все силы, чтобы предотвратить покушение на сэра Гавейна. Торн мало что рассказал ей о «хранителях», но благородный образ тайного общества, борющегося со злом, дал пищу для ее богатого воображения. Это помогло понять многое из того, что касалось смерти Натаниеля, погибшего при исполнении долга, и странным образом облегчило ее утрату.

Новое открытие усилило ее тягу к Торну. Даже рискуя собственным сердцем, она не собиралась менять свой образ мыслей.

Диана отложила все дела, отменила сеансы. Составила извинительное письмо сэру Джорджу Эндерли в Британскую академию, в котором посетовала на важные дела, которые требуют ее срочного отъезда из города. Затем отдала распоряжение слугам следить за домом и картинами в ее отсутствие и приказала упаковать одежду, вещи и все необходимое для рисования.

Когда со всем было покончено, она отправилась к Эми, чтобы попрощаться лично.

И не застала ее. Эми поехала по магазинам. Диана зашла попрощаться с леди Хеннесси. Она объяснила, что едет на Кирену с Торном и Джоном Йейтсом, потому что нужно завершить кое-какие дела, оставшиеся после смерти кузена Натаниеля.

Проведя час в беспокойном ожидании, Диана в конце концов черкнула записку Эми, искренне пожалев, что так и не увиделась с кузиной, и заторопилась домой. До заката им нужно было быть на борту шхуны.

В ее отсутствие Торн прислал повозку за вещами. Диана была готова и ждала его, когда в шесть он приехал за ней в своей городской карете и повез ее в лондонские доки.

Он был мрачен. Диана обратила на это внимание, но подождала, пока он подсадил ее в карету, потом карета тронулась, и только тогда она спросила, удалось ли что-нибудь еще узнать о планах Форрестера.

– К сожалению, да, – ответил Торн. – Йейтс получил подтверждение, что Форрестер зафрахтовал бригантину с экипажем и ночью в прошлый четверг взял курс на Средиземное море. Полагаю, ему очень повезло, что он нашел судно на плаву. Ведь для переброски войск в Европу правительство реквизировало практически все суда.

Диана, кивнув, уныло согласилась. За последний месяц она прочла немыслимое количество статей о возвращении Наполеона к власти. Когда корсиканское чудовище собрало еще одну огромную армию для того, чтобы захватить Бельгию, союзники объединили усилия, понадеявшись вновь разбить его, и отправили в Европу войска со снаряжением под команду генерала лорда Веллингтона и прусского маршала Блюхера. Торн был уверен, что вот-вот разразится новая война, которая будет не менее кровопролитной, чем предыдущие.

Но война, которую невозможно было предотвратить, пугала Диану меньше, чем угроза, которую представлял Форрестер.

– Значит, ты считаешь, что Форрестер постарается убить сэра Гавейна, если сможет?

– Почти уверен. – Торн был немногословен.

– Мы сумеем добраться до Кирены раньше, чем он?

– Возможно. У нас скоростная шхуна, и нужно две недели, чтобы покрыть расстояние. А ему придется идти недели три, если не больше. Плюс задержка из-за штормов. Вполне вероятно, что мы перехватим его.

Это мало успокаивало Диану; по тому, как угрюмо разговаривал Торн, становилось понятно, что у них есть все шансы прибыть на остров слишком поздно.

С облегчением она забыла о тревогах, стоило им прибыть в доки, где кипела лихорадочная деятельность. Джон Йейтс, который выглядел весьма серьезным, уже был на борту шхуны, она увидела его, когда поднималась по трапу. Он наблюдал за погрузкой их багажа и ее личных вещей.

На несколько минут Диана спустилась к себе в каюту, а потом вернулась на палубу, где нашла свободное местечко у поручней, чтобы не путаться под ногами у команды, которая готовила паруса, разбирала канаты и заканчивала погрузку перед отходом.

Так прошло минут пятнадцать. Они уже были готовы отдать сходни, когда Диана вдруг увидела, как по докам сломя голову несется тяжело груженный экипаж. Она узнала белокурую головку, высунувшуюся из окна.

Это была кузина Эми. Она проверяла все корабли, стоившие у причала.

Она крикнула что-то, когда увидела Диану на палубе. Карета остановилась. Эми выпрыгнула наружу, размахивая шляпкой, зажатой в руке.

– Подождите! Подождите меня! – кричала она, проталкиваясь вперед.

Она неловко запрыгнула на сходни, чуть не сбив матроса с ног, бегом поднялась вверх по трапу и спрыгнула на палубу.

– Я с вами! – задыхаясь, только и могла выговорить Эми.

В центре корабля Джон Йейтс, развернувшись, с изумлением глядел на нее.

Широко шагая по палубе, к ней одновременно с Диадой подошел Торн. Но Эми смотрела только на Йейтса.

– Что вы здесь делаете? – нахмурившись, подозрительно спросил бывший кавалеристский офицер. – Мы вот-вот отойдем.

– Знаю. Диана оставила мне записку. Я отправляюсь с вами.

– Даже не обсуждается. У нас опасное предприятие.

– Джон, пожалуйста… Вы были правы, я испорченная девчонка, я знаю. Но я стану лучше, обещаю. Если только вы простите меня.

Когда Эми увидела, что он молчит, она обратилась к Торну:

– Пожалуйста… Клянусь, я все поняла. Я знаю, что была не права. Я поняла, что люблю Джона и не могу без него жить.

У Дианы округлились глаза. Торн вздернул бровь.

– А как же твой сезон? – скептически поинтересовался Торн. – А что будет со всеми этими красавцами, которые пляшут под твою дудку?

– К черту сезон! – Эми была категорична. – Мне это безразлично – и общество, и все мои поклонники. Мне не безразличен только Джон. Я хочу стать его женой и жить с ним на Кирене, если только он простит меня за то, что я так гадко обходилась и с ним, и со всеми.

Торн очень удивился:

– Ты сейчас сделала ему предложение, детка?

– Да. Вдруг он согласится?

Эми снова повернулась к Йейтсу, который в немом изумлении не мог отвести от нее взгляда.

– Не важно, что пока вы не любите меня, Джон. Я подожду. Я заставлю вас полюбить меня. – Когда он не ответил, она с тревогой посмотрела на опекуна: – Пожалуйста, Торн, можно, я поеду с вами на Кирену?

– Если Йейтс возьмет на себя полную ответственность, тогда – да, полагаю, тогда можно.

Радостно вскрикнув, Эми с надеждой взглянула на свою настоящую любовь.

– Итак? – поторопила она его. – Вы женитесь на мне или нет?

Джон прочистил горло.

– Да, – произнес он охрипшим голосом. – Вы прекрасно знаете, что я люблю вас, что я без ума от вас с самого первого взгляда. Ни о чем другом не могу просить, только будьте моей женой.

– Тогда поспеши, – приказал ей Торн – И займись своим багажом. Нам нужно отойти с отливом.

Но Эми уже не обращала на него никакого внимания. Пребывая в объятиях Джона, она как сумасшедшая целовала его на виду у команды и изо всех сил веселящейся случайной публики.