Некоторое время спустя, въезжая в ворота замка Олуэн-Кастл, Торн постарался выкинуть Диану Шеридан из головы. Нужно было сосредоточиться на главней цели, стоявшей перед ним, – хоть из-под земли достать убийцу Натаниеля и предателя, который раскрыл французам данные о членах Общества.

Торн знал, что его здесь ждут. Прочитав письмо, он сразу же отправил донесение сэру Гавейну и попросил о встрече.

Строго говоря, он не обманул Диану, когда сказал ей, что Натаниель работал на министерство иностранных дел. «Хранители» пользовались им как прикрытием, чтобы обеспечить инкогнито и объяснить тайную деятельность.

Для широкой публики сэр Гавейн Олуэн являлся главой небольшого специального отдела в министерстве. Только единицы осознавали, насколько велика их организация и как глубоко «хранители» проникли в общество Британии и других европейских стран. Или знали поразительную историю о том, как начиналась их деятельность.

Общество хранителей меча образовала горстка легендарных воинов Британии – изгнанников, которые нашли здесь прибежище более тысячи лет назад. Сейчас орденом, который действовал во многих странах Европы, руководили их потомки. Штаб-квартира располагалась на Кирене, потому что такое местоположение обеспечивало быстрый доступ к регионам континента, в которых кризисные ситуации развивались с тревожной постоянностью.

Под предводительством сэра Гавейна у «хранителей» была хорошая связь, хорошее финансовое обеспечение. Они действовали как своего рода современные наемники, но ради высоких целей: защищать слабых, беззащитных, нуждающихся в помощи. Бороться с тиранией. Работать на благо человечества. За тридцать прошедших лет Общество приложило немало усилий, чтобы противостоять серьезным вызовам, порожденным Французской революцией и последовавшей за ней попыткой Наполеона покорить весь мир. Общество выполняло миссию, которую в силу сложности и опасности не могло выполнять министерство иностранных дел. Время и опасности превратили Общество в союз близких друзей и любителей приключений, которые были готовы умереть друг за друга и свое благородное дело. Непоколебимо веря в высокие идеалы, Торн не сомневаясь отдал бы жизнь за Общество. «Хранители» стали его спасением. До того как вступить в орден, его необузданное, безответственное существование превратилось в бесконечную череду дебошей, ведущих к саморазрушению. Общество не только удовлетворило его тягу к опасности, но также определило достойную цель в жизни.

Его приводило в бешенство, что кто-то плетет заговор, чтобы уничтожить «хранителей». А еще больше его выводило из себя то, что Натаниель, судя по всему, стал жертвой такого вероломства. И если друг погиб от руки предателя, тогда Торн нанесет ответный удар и отомстит за его смерть. Но сначала необходимо выработать план нападения.

Въехав на конный двор, виконт увидел Алекса Райдера, собрата по Обществу. Высокий, сильный, черноволосый и черноглазый, Райдер был, пожалуй, самым опасным из всех его членов. Когда-то он предложил свои услуги в качестве наемника и с тех пор превратился в неимеющего себе равных специалиста по оружию и взрывчатке. В отличие от Торна Райдер вырос на Кирене.

– Это правда, что ты получил письмо от Ната, где он пишет о конспирации? – спросил Райдер, когда Торн спешился.

– Правда, – ответил Торн. – Он написал его больше года назад, как раз накануне своей гибели. Его сестра не смогла переправить его мне. Это сделала ее кузина, Диана Шеридан.

– Те, что прибыли сегодня?

– Да, и очень неожиданно.

Улыбка Райдера была полна иронии.

– Вокруг тебя, приятель, всегда много юбок. Точно у тебя есть какой-то особый магнит.

Торн поморщился:

– С радостью бы передохнул от своих успехов.

Передав лошадь конюху, они рука об руку двинулись через замковый двор к массивной входной двери, ведущей в громадный зал.

Семья сэра Гавейна владела замком уже несколько столетий. Возвышаясь над южной оконечностью острова, в том месте, где горы превращались в невысокие холмы и открывали путь для вражеского нападения, цитадель, поражающая своей мощью, была защищена массивными стенами и бойницами, ощетинившимися артиллерией.

Внутри все было гораздо миролюбивее. Зал украшали гобелены прекрасной работы, ковры, роскошная мебель, которые сглаживали неуютное впечатление от холодных камней. И повсюду огромное количество свидетельств минувших веков: доспехи, оружие, мечи, булавы и щиты, принадлежавшие по большей части рыцарям, которые первыми осели на острове более тысячи лет назад.

Быстро миновав это помещение, Торн и Райдер по выложенному камнем переходу вошли в просторный зал, который служил баронету кабинетом. Там за своим столом сидел пожилой господин.

При их появлении сэр Гавейн встал. Высокий, худой, с серьезным выражением на лице. От его жестких светло-голубых глаз, казалось, ничего не могло скрыться. Морщинистое лицо было напряжено, словно на него давил груз ответственности за «хранителей», которыми он командовал уже двадцать лет. Он слегка прихрамывал вследствие ранения, полученного в одной давней операции. Торн слышал о ней.

– Хорошо, что вы пришли, – сказал сэр Гавейн и нажал на кнопку звонка под столом. – Нам нужен Йейтс.

В ожидании они удобно устроились в креслах. Меньше чем через минуту в комнату, прихрамывая, вошел молодой человек. Джон Йейтс – бывший лейтенант кавалерии – потерял ногу в войне на полуострове и теперь ходил с протезом. Сейчас он выполнял обязанности секретаря и главного помощника сэра Гавейна.

Два года назад Йейтс чуть не умер от гангрены. Сейчас его лицо светилось отменным здоровьем. Карие глаза были серьезны. Поприветствовав Торна и Райдера, он занял свое место.

Торну потребовалось совсем немного времени, чтобы рассказать, как Диана Шеридан нашла письмо в вещах Эми, а потом изложить основные моменты из послания Натаниеля. В память о друге Торн решил не упоминать о позорном признании Ната, что красавица Венера перехитрила его и что он передал ей конфиденциальную информацию.

Когда доклад был закончен, первым заговорил Алекс Райдер:

– Исходя из изложенного, наш несчастный Натаниель мог и в самом деле натолкнуться на заговор против Общества.

Торн кивнул. После фиаско Наполеона прошлой весной, достигнутого с таким трудом, французам не терпелось покончить с тайным обществом, которое так методично противостояло всем их попыткам править миром.

Йейтс непроизвольно нахмурился.

– Это отнюдь не единственный пример того, что кто-то пытается получить данные о «хранителях». Вспомните инцидент, который случился в прошлом сентябре. Тебя тогда не было здесь, – обратился он к Торну.

– Если я не ошибаюсь, – задумчиво проговорил Торн, – на допросе Даниель и Питер Ньюхемы признались, что какой-то англичанин нанял их, чтобы обнаружить список наших членов.

– Да, – откликнулся Йейтс, – человек по имени Томас Форрестер.

– Вы отправили людей, чтобы проверить версию Ньюхемов, но следов так и не нашли?

– Никаких. Мы узнали, что Томас Форрестер существовал на самом деле, проживал в Лондоне, однако буквально накануне погиб на пожаре.

– Все это весьма интересно, – угрюмо произнес сэр Гавейн. – Между двумя разными событиями появляется вполне очевидная связь.

– Может, мадам Венера была как-то связана с умершим англичанином? – предположил Райдер вслух.

– Весьма и весьма возможно, – откликнулся сэр Гавейн.

– Я намерен обнаружить эту связь, – заявил Торн.

– Так как же Натаниель наткнулся на заговор? – спросил Райдер. – Думаешь, он и Венера были любовниками?

– Я бы не удивился, – уклончиво ответил Торн. – Перед смертью Натаниель много времени проводил в этом клубе. Его письмо подтверждает, что он интересовался Венерой и ее работой на французских шпионов. Ему необходимо было оказаться в ее постели, для того чтобы выведать, какие секреты она скрывает.

Йейтс продолжал хмуриться:

– Что будем делать?

– Я собираюсь как можно быстрее вернуться в Лондон, – ответил Торн. – Необходимо установить, чем занимался Натаниель в последние дни. Помимо того, я хочу подсадить нашего агента к Венере. Думаю, что Макки будет самым подходящим для такой работы, учитывая, что он бывший актер. С его физическими данными и умением перевоплощаться он может сыграть роль чичисбея.

Райдер приподнял бровь.

– Ты хочешь, чтобы Бо Маклейн устроился к Венере и обслуживал ее состоятельную женскую клиентуру?

– Совершенно верно.

– Форменное издевательство, а не задание, – заметил Райдер, заметно развеселившись.

– Зато эффективное в перспективе. Работая у Венеры, он будет держать ушки на макушке и сможет разнюхать секреты, до которых мы не сумеем добраться другим способом.

– Согласен, – произнес сэр Гавейн, правда, с явной неохотой.

– Значит, вы разрешаете задействовать Макки, сэр?

– Разрешаю, – отозвался сэр Гавейн. – Вам также нужно будет постараться выяснить, имелись ли какие-нибудь отношения между мадам Венерой и покойным Томасом Форрестером. Более того, нам необходимо возобновить следствие о причинах его смерти, а также разобраться, зачем ему потребовались сведения о «хранителях».

В уме у Торна сформировалась более масштабная цель: защитить от покушения любого «хранителя», но он знал, что лучше не говорить об этом вслух.

Он обратил внимание, как сэр Гавейн мрачно рассматривает его.

– Тебе нужно проявить максимум осторожности, Торн. Если Натаниель Лансфорд был убит из-за того, что подобрался вплотную к предателю, тогда, двигаясь на ощупь, ты сам превратишься в мишень. Не надо бесцельно рисковать.

– Я не буду рисковать, если посчитаю риск бессмысленным, – уклончиво ответил Торн.

В разговор вступил Джон Йейтс:

– Мне хотелось бы принять участие в расследовании, сэр.

У него, как было известно Торну, имелись личные причины, чтобы принять участие в раскрытии тайны гибели Натаниеля, но такая просьба шла вразрез с планами сэра Гавейна.

– Ты же знаешь, как тяжело мне придется без секретаря. Для меня будет лучше, если ты останешься здесь.

– Но, сэр, я был единственным, кого выдал Даниель Ньюхем. Я хочу все уладить надлежащим образом.

– Хорошо. Постараюсь обойтись без тебя, – согласился сэр Гавейн и повернулся к Торну: – Когда собираешься отправиться в Англию?

– Наверное, через неделю. Пусть Макки устроится в клуб. Мне не хотелось бы появиться в Лондоне в тот момент, когда он там начнет работать. Это может вызвать подозрения у Венеры. Кроме того, сначала нужно решить кое-какие личные дела.

– Не поняла, что вы хотите от меня? – воскликнула Диана Шеридан, глядя на него так, словно он был не в себе.

Торн не мог сдержать улыбку. Было заметно, что его предложение потрясло ее. Сразу по возвращении домой он вызвал мисс Шеридан в гостиную, где налил два стакана шерри – для себя и для нее – и огласил свое предложение.

– Я желаю, чтобы вы оказали мне честь и обручились со мной, – повторил он на полном серьезе.

Нахмурившись, она в недоумении опустилась на маленький диванчик.

– Мне показалось, что я ослышалась. Всего несколько часов назад вы со всей определенностью заявляли, что никто не заставит вас надеть эти кандалы.

– И сейчас заявляю. Помолвка будет только для вида.

Диана пристально посмотрела на виконта блестящими темными глазами.

– Если вы, лорд Торн, рассчитываете сделать меня своей очередной жертвой только потому, что узнали мою историю, то позвольте сразу покончить с этим заблуждением.

«С каким удовольствием я сделал бы тебя своей жертвой», – подумал Торн про себя.

Диана уже переоделась к обеду. На ней было розовое шелковое платье, которое шло ей, подчеркивая фигуру.

– Причина не имеет отношения к моему желанию, мисс Шеридан, – сказал Торн. – Наоборот, я отдаюсь на вашу милость. Вы окажете мне неоценимую услугу и спасете от несчастья, худшего, чем смерть.

– Какого именно?

– Женитьбы на той, которую выберет отец.

– Думаю, имеется более весомое объяснение.

Торн устроился в кресле напротив Дианы, откуда мог наблюдать за выражением ее лица.

– Очень скоро я собираюсь вернуться в Лондон и заняться расследованием убийства Натаниеля, как и обещал. Но чтобы полностью сосредоточиться на расследовании, мне в первую очередь нужно избавиться от дополнительных осложнений.

– Осложнений?

– Отец хочет меня женить. А поскольку мне не нужны сложности, когда я окажусь в Лондоне, я решил сам подыскать себе невесту. Помолвка с вами оградит меня от козней отца. И положит конец его шантажу.

Диана покачала головой то ли недоверчиво, то ли возмущенно:

– Много раз слышала про вас, милорд, что вы человек решительный и безрассудный, но никогда не думала, что вы легкомысленны до безумия. Это будет сумасшествием, если я соглашусь.

Торн изобразил ленивую улыбку:

– А другие бы посчитали сумасшествием ваш отказ. Большинство незамужних дам подпрыгнули бы до потолка от моего предложения. Все-таки я был прав. Вы действительно уникальный человек, мисс Шеридан.

– Почему? Только потому, что я предпочитаю остаться старой девой, но не иметь дел с безрассудным типом?

– Вы ранили меня прямо в сердце.

– Сомневаюсь, что это возможно, – быстро нашлась Диана и снова покачала головой. – Значит, вы хотите, чтобы я изображала вашу нареченную?

– Да. Разумеется, это будет всего лишь временное соглашение. Как только дела Эми устроятся, вы сможете отказаться от сделки. Обычная процедура для девушки, которая расторгает помолвку. Вам просто нужно будет объявить, что мы не подошли друг другу.

– Это как раз очень похоже на правду, – пробормотала Диана. – Мы не подходим друг другу даже в мелочах. Надо очень напрячься, чтобы представить, как я принимаю ваше предложение руки и сердца.

Понимая, что она сопротивляется инстинктивно, Торн поднял руку.

– Пожалуйста, дослушайте, прежде чем отказываться.

Полная скепсиса, Диана сложила руки на груди.

– Ну что ж, дослушать не откажусь.

– И для вас, и для Эми здесь есть выгода – престиж имени моей семьи. Ваша репутация весьма подпорчена тем побегом. Помолвка со мной укрепит ваше положение в обществе.

По тому, как вспыхнул румянец на щеках Дианы, Торн понял, что коснулся болезненной темы.

– С этим пятном я прекрасно прожила последние шесть лет, – заметила она. – Почему, интересно, мне нужно беспокоиться, чтобы вы слегка подчистили его?

– Потому что в этом случае у вас будет возможность не выпускать Эми из поля зрения, пока сезон не закончится. Вы же говорили, что хотели бы остаться за кулисами, когда она будет выходить в свет. Наша помолвка плюс к этому поддержка моей тетки даст вам возможность появляться на всех светских мероприятиях. Можно будет и дальше убеждать Эми избавиться от этих глупых фантазий. Вы оказываете на нее положительное влияние, несмотря на ее постоянные пикировки с вами.

Диана задумалась.

– И еще один полезный для вас момент: уж если мы рука об руку начнем устраивать дела Эми, ваша репутация может еще больше пострадать из-за общения со мной. А помолвка прищемит языки сплетникам и убережет вас от грязных инсинуаций.

– Может быть, – задумчиво пробормотала Диана.

– В любом случае я чувствую свой моральный долг перед вами. Эми – моя подопечная. То, что вы приходитесь ей кузиной, накладывает на меня вполне определенную ответственность за вас.

Диана с вызовом сверкнула на него глазами.

– Уверяю вас, это не подразумевает вашей ответственности за меня, милорд. Мне не нужна защита. Я сама могу прекрасно побеспокоиться о себе.

– Полностью в этом уверен, – успокоил ее Торн. – Но вы же не будете отрицать выгоду для Эми. – Когда в ответ Диана лишь поджала губы, он привел свой последний довод: – Не сомневаюсь, что сумею увеличить ваши шансы поступить в Британскую академию. Я знаком там с некоторыми влиятельными людьми и смогу использовать свои связи с пользой для вас. К тому времени, когда мы разорвем помолвку, вы наверняка уже сами пустите корни среди художников.

Торн рассчитывал, что его предложение понравится Диане. Но, паче чаяния, оно явно поставило ее в затруднительное положение.

– Если я соглашусь, меня станут считать охотницей за наследством. В обществе будут говорить, что я заставила вас пожертвовать собой ради меня. Между нами, я могу додуматься до более гадких вещей, только не до обвинений в том, что лезла к вам на глаза.

– Но мы-то с вами будем знать правду, не так ли?

Чтобы немного подразнить ее, Торн специально произнес это легкомысленным тоном. Однако Диана смотрела на него серьезно.

– Не сомневаюсь, у вас есть возражения, мисс Шеридан, так что вам, вероятно, потребуется время, чтобы оценить мое предложение, – заявил он. Глянув под ноги, он сообразил, что до сих пор на нем сапоги и бриджи. – Мне нужно переодеться к обеду. Вы сообщите о вашем решении, когда я вернусь?

Безмолвно Диана наблюдала, как виконт поднялся и удалился. Немного ошеломленная его предложением, она какое-то время сидела не двигаясь. Кристофер Торн сделал ей предложение. Но отнюдь не руки и сердца, а всего лишь фиктивной помолвки.

Отставив стакан с шерри, к которому она так и не притронулась, Диана поднялась и, полная беспокойства, пересекла элегантную гостиную. Она остановилась у французских дверей, которые выходили на висячие сады. С этого места открывался волшебный вид на Средиземное море. Заходящее солнце превратило его в безбрежное мерцание красного золота. Но, выйдя на воздух, Диана едва обращала внимание на раскинувшуюся перед ней красоту. Конечно, у нее есть возражения. Много и очень серьезных.

Оглянувшись, она мрачно посмотрела туда, где еще недавно сидел Торн. Ее раздражал этот легкомысленный тон, которым он сделал ей предложение. Ни о чем не задумываясь, просто брякнул и ушел, оставив ее мучиться и переживать. Сам он вряд ли будет волноваться по этому поводу. Ведь он дворянин, рожденный для власти и наделенный особыми правами, привыкший делать то, что считает нужным. Беспутный баловень света, которому всегда простят даже вопиющие проступки. А вот для нее помолвка была бы событием чрезвычайной важности. Из многочисленных историй, которые Диана слышала о Торне, у нее сложилось мнение, что он очаровательный грубиян, который рассматривает само существование женщин как вызов себе, а жизнь как забаву. Разумеется, он намного сложнее, чем ей хотелось бы. Но дерзость, с которой он вел себя на пляже, лишь подтверждала, насколько Торн опасен. Он был красив. Красив какой-то греховной красотой. Красотой, полной соблазна, от чего замирало сердце.

Поморщившись от воспоминаний, Диана вдруг обнаружила, что, поглощенная своими заботами, разгуливает среди клумб, не замечая ничего вокруг себя. Когда умерла ее тетка, она оказалась в нерадивых руках воспитательницы, чья невнимательность привела к самой большой ошибке в жизни Дианы. Предательство ухажера разбило ей сердце. И потому, что его претензии на ее любовь были сплошной ложью, и потому, что ее мечты о жизни в прекрасном, одухотворенном мире искусства столкнулись с жестокой действительностью. Понятно, что после всего этого она не собиралась рассматривать другие предложения о замужестве. А что касается любви, Диана решила, что никому больше так по-глупому не отдаст своего сердца. Пережив такую боль, она с подозрением смотрела на всех мужчин, пытавшихся ухаживать за ней, потому что не доверяла их побуждениям. Со своим небольшим состоянием, даже с подмоченной репутацией, ей, без сомнения, удалось бы найти мужа, но не было никакого желания похоронить себя в браке без любви, единственно только ради сохранения приличий.

Обладая стойким материнским инстинктом, ей оставалось только сожалеть, что у нее, вероятно, никогда не будет детей. Может, как раз по этой причине она так носилась с Эми. Она искренне любила кузину и была готова почти на все ради нее. Ни к чему отрицать, что ей и советом, и руководством хотелось принять участие в выходе Эми в свет. Она также прекрасно понимала выгоды предложения, сделанного Торном. Помолвка очень быстро восстановит уважение к ней.

Не важно, что она все еще оставалась девственницей и в плотском смысле почти невинной. В глазах общества она считалась падшей.

Респектабельность поможет и ее карьере художницы. В этом Диана не сомневалась. Она приложила столько усилий, чтобы поступить в академию, рассчитывая, прежде всего, на свой талант, а не на связи Торна. Она яростно трудилась, чтобы стать достойной.

Выходит, просто необходимо принять предложение Торна, подумала Диана.

Она вздрогнула, когда виконт неожиданно материализовался у нее за спиной.

Сумерки опустились как-то очень незаметно, и свет, замерцавший за французскими дверями гостиной, подсказал Диане, что в комнатах зажгли лампы в ожидании наступающего вечера.

В неярком свете Торн приближался к ней со звериной грацией, что живо напомнило об их первой встрече днем в бухте, когда он был полностью обнаженным.

Сейчас на нем была самая подобающая для обеда одежда: темно-зеленый сюртук с ослепительно белым галстуком, который особо подчеркивал мужественную лепку его лица и золото волос.

Весьма прискорбно, но при виде Торна у Дианы теплело в груди и перехватывало дыхание. Это был очень тревожный симптом.

Когда виконт остановился напротив, ей потребовалось приложить усилие, чтобы не развернуться и не кинуться прочь.

– В коридоре я встретился с Эми, – сообщил Торн. – Она только-только вернулась с верховой прогулки и пошла переодеться. – Его взгляд обежал ее с ног до головы. – Мне не удалось сказать это раньше – вы выглядите потрясающе.

Диана начала привыкать к обезоруживающей непосредственности Торна и поэтому не придала значения комплименту, хотя не могла полностью проигнорировать восхищение, загоревшееся в его глазах. Этот жар словно проникал сквозь платье, согревая кожу под шелком.

– Итак, вы обдумали мое предложение?

Диана глубоко вздохнула и ответила:

– Обдумала.

– И что?

– Да. Я согласна на помолвку. Но только до того момента, пока будущее Эми не устроится подобающим образом.

– Ну разумеется. – Усмехнувшись, Торн отвесил почтительный поклон. – Вы оказываете мне величайшую честь.

– Нет нужды притворяться, милорд, – криво улыбнулась Диана.

– Как только мы будем официально помолвлены, вы должны будете называть меня Торн. Или Кристофер.

– Достаточно и Торна. Мне не хочется излишней фамильярности в отношениях, ведь наша договоренность не продлится долго.

Его усмешка стала более откровенной.

– Боюсь, фамильярностей того или иного рода нам не избежать.

– Ни в коем случае. И никаких нежностей тоже.

– Но они должны быть, если мы хотим убедить общество в том, о чем только что договорились. Мои доводы против женитьбы всем прекрасно известны. Единственное, что может подвигнуть меня расстаться с холостым положением, это любовная ловушка. Так что нам придется прикинуться, что вы покорили мое сердце.

Диана непроизвольно поморщилась. Ее не радовала перспектива разыгрывать любовь. Помимо того, трудно было отрицать, что она и без того уже испытывала к Торну жгучий интерес. Но он говорил дело.

– Наверное, вы правы.

– Конечно, прав. И как можно скорее нужно подготовить наших зрителей. Завтра с Кирены отходит корабль, с которым я отправлю в лондонские газеты сообщение о помолвке. Извещу также отца. Кроме того, напишу тете Хеннесси. Надо будет заранее предупредить ее, если ей придется оказывать покровительство Эми, а также предупредить о моей неожиданной помолвке. То-то она удивится.

– Мы скоро поедем в Лондон? – спросила Диана. – Если да, тогда нужно сказать Эми, чтобы она не распаковывала багаж.

– Мне потребуется неделя, чтобы все как следует подготовить в Англии. Думаю, отправимся в следующую среду или четверг.

– Но тогда мы будем в Лондоне чуть ли не накануне открытия сезона.

– Мой корабль пойдет быстрее, чем пакетбот, который доставил вас. Путешествие займет две недели по сравнению с вашими тремя неделями, если только не случится какой-нибудь большой шторм. И еще, на следующей неделе портниха пошьет вам с Эми новый гардероб…

Диана нахмурилась:

– Мне не нужно ничего, кроме одного или двух новых платьев. Это ведь не у меня будет выход в свет.

– Нужно. Я хочу, чтобы девушка, с которой я помолвлен, была одета по самой последней моде. Тем более если вы собираетесь в Лондоне повсюду сопровождать Эми. У меня на примете есть французская портниха, которая только-только приехала из Парижа, где она обшивала знать.

– Откуда у вас такие познания в женских модах? – с язвительностью в голосе осведомилась Диана.

Однако ее попытка спровоцировать Торна привела лишь к тому, что в его глазах зажегся насмешливый огонек.

– Это моя профессия – разбираться в том, что может понравиться женщине. Да, кстати… Я договорился с одной уважаемой вдовой – сеньорой Падилло, чтобы она стала вашей компаньонкой, пока вы будете находиться у меня в гостях.

– Благодарю, – абсолютно искренне откликнулась Диана.

– А завтра я собираюсь представить вам и Эми своего друга. Джон Йейтс поедет с нами б Англию, и я рассчитываю, что, пока мы не отплывем, он поможет занять ее чем-нибудь.

– Отвлечь от фантазий?

– Совершенно верно.

Торн поднес руку Дианы к губам и подчеркнуто ласково поцеловал пальцы.

От неожиданности она выдернула руку, словно прикосновение виконта обожгло ее.

– Я же сказала, что соблазнять меня бессмысленно.

Торн сдержался, чтобы не рассмеяться над самим собой.

Он тоже почувствовал обжигающий жар, повисший между ними, и ничего не мог с этим поделать. Ему нужно было касаться ее. Поэтому поцеловать руку было единственно приемлемым способом, чтобы остаться джентльменом.

– Мне показалось, что мы договорились – я должен буду выглядеть как прирученный, иначе в нашу игру никто не поверит.

– Только не наедине. Это ни к чему, – решительно ответила Диана.

– Позволю себе не согласиться. Необходимо усердно тренировать легкую интимность, чтобы наша хитрость превратилась во вторую натуру. – Он шагнул к Диане, ожидая, что она отступит.

Она застыла на месте, глядя ему в глаза так, как будто была не в силах подчиниться доводам разума. Точно так же замер Торн. Тонкий аромат, исходивший от Дианы, ударил по нервам. Тепло женственности терзало его. Он понял, что не отрываясь смотрит на ее соблазнительные губы… Он не мог определить, откуда взялось это совершенно безрассудное влечение. Или определить, почему Диана столь решительно сопротивляется ему. Немногие женщины могли похвастаться такой нечувствительностью к его шарму.

Но может, Диана просто прикидывается равнодушной?

Тори вытянул руку, медленно провел большим пальцем по ее нижней губе и был вознагражден, когда Диана слегка задохнулась.

– Вы понимаете, – прошептал он, – что безразличие совершенно неотразимая вещь для большинства мужчин? Оно лишь увеличивает у них жажду доказать, что ваш интерес можно возбудить.

Прерывисто вздохнув, она отступила на безопасное расстояние.

– Моя неуступчивость наносит ущерб вашему самомнению, господин с норовом, – сказала Диана сладким голосом. – Мое безразличие не рассчитано на то, чтобы подстегнуть вашу смелость. И предупреждаю, если вы хотите, чтобы я продолжала разыгрывать сюжет с помолвкой, вам следует держать в узде свою похоть.

Губы Торна скривились в горестной улыбке.

– Если я должен… Ну ладно, если мне не разрешается поцеловать вас, – он предложил ей руку, – тогда могу ли я сопроводить вас к обеду?