Когда наутро Ванесса проснулась, снедаемая вновь вспыхнувшим в ней во сне огнем вожделения, барона уже и след простыл. Он укатил в своем дорожном экипаже из имения еще на рассвете, оставив любовницу в объятиях Морфея. Весь этот день она не могла успокоиться, терзаясь яркими воспоминаниями о бурном пиршестве плоти, продолжавшемся всю ночь. Не удалось ей изгнать вселившегося в нее похотливого беса и на следующий день. Отчаявшись обрести умиротворение, она уговорила Оливию съездить вместе с ней утром в воскресенье в церковь, чтобы замолить грехи.

Но прохладный прием, оказанный им здешним благородным обществом, окончательно лишил Ванессу надежды хоть как-то обуздать проснувшуюся в ней страсть. Виновницей новой напасти оказалась коварная леди Фоксмур: эта старая ханжа во время всей мессы что-то нашептывала, прикрывшись молитвенником, своим соседкам по скамейке и то и дело бросала в сторону Ванессы высокомерные взгляды. В результате только некоторые из прихожан изъявили желание познакомиться с ней, остальные же ее проигнорировали.

Очевидно, решила она, ей намекнули, что компаньонке Оливии следует помнить свое место, а не мнить себя ровней хозяевам. Наемной работнице долженствовало раболепство-па ть и самоуничижаться, а не благоденствовать в усадьбе барона Синклера, исподволь опутывая его своими амурными сетями.

Привыкшая к интригам и скандалам еще во время своего неудачного замужества, Ванесса не приняла новые неприятности близко к сердцу. Но ей стало обидно за Оливию. Бедняжка крепилась изо всех сил, пока они не сели в карету. Но едва экипаж тронулся с места, девушка воскликнула:

— Я говорила, что все это напрасно! Моя репутация непоправимо испорчена, вся моя жизнь разрушена.

Ванесса попыталась было объяснить Оливии, что надменные взгляды соседей предназначались вовсе не ей, но девушка твердила свое, впав в истерику:

— Будь с нами сегодня в церкви мой брат, они бы не посмели так надменно на нас смотреть! Жалкие лицемеры! Они готовы закрыть глаза на его прегрешения. Я не маленькая и не глупая и давно знаю, что Дамиен — распутник. Он пошел в отца, тот был еще хуже, он погряз в разврате. Ну почему общество прощает мужчинам все их грехи, а нам, женщинам, не прощает даже пустячную ошибку? Разве это справедливо?

Ванесса была с ней согласна, но не считала нужным доказывать, что в мире, которым правят мужчины, женщинам остается одно — приспосабливаться к обстоятельствам. В утешении же Оливия не нуждалась. Остаток пути до усадьбы они провели в молчании, Оливия смотрела в окно, Ванесса притворилась, что задремала. Время от времени она посматривала на свою спутницу и видела, что та кипит от обиды и негодования. Ванесса пожалела, что втянула ее в глупую затею с поездкой в церковь. Никакой пользы от нее не получилось, а нервы им обеим там потрепали изрядно.

Не улучшилось настроение Оливии и после обеда. Ванесса поняла это, когда в ответ на ее предложение принять целебную ванну девушка раздраженно воскликнула:

— А какой от этого прок? Мне ведь пока не помогла ни одна процедура! Я все равно уже никогда не смогу ходить.

— Не надо отчаиваться, — возразила Ванесса. — Доктор сказал, что могут пройти месяцы, пока восстановится чувствительность в ногах.

— Но он также сказал, что не исключает, что я никогда не поправлюсь. Значит, я не смогу выйти замуж и родить детей.

— Не знаю насчет детей, возможно, для тебя это и будет затруднительно, — сказала Ванесса, — но замужество, по-моему, вполне возможно.

— Ты действительно так считаешь? А вот я думаю, что с моей испорченной репутацией мне никогда не удастся заключить выгодную партию. Приличный мужчина меня в жены не возьмет.

— Ты заблуждаешься! — живо возразила Ванесса, покачав головой. — Не забывай, что ты богата и родовита, поэтому можешь сама выбирать жениха.

— Кому захочется связываться с калекой? Готова побиться об заклад, что твой братец уж точно не женился бы на мне.

Губы Оливии задрожали, она судорожно вздохнула и, взяв себя в руки, продолжала:

— Он еще легко отделался! А не мешало бы заставить его хорошенько помучиться за все, что он со мной сделал. Мой брат хотел его убить, но я воспротивилась этому и взяла с Дамиена слово, что он сохранит ему жизнь.

Ванесса была согласна с ней в том, что лорду Ратерфорду очень повезло, что он остался жив. Однако распространяться о том, каким образом Дамиен решил ему отомстить, она не стала. Хотя, возможно, Оливии было бы небезынтересно узнать, что ее брат разорил Обри за карточным столом и поставил их семью на грань нищеты.

— Раз уж все от меня отвернулись, — гневно воскликнула Оливия, — то будет справедливо, если этот жалкий плут Обри разделит со мной мое горе! Пусть он тоже пострадает! Пусть помучится, ухаживая за мной, пока я не выздоровлю. Послушай, Ванесса, он еще не уехал из деревни?

— Не знаю, — ответила Ванесса, удивленная столь неожиданным зигзагом ее умонастроения. — Раз он сказал тебе все, ради чего искал с тобой встречи, то вполне возможно, что он уже уехал домой.

— Если он еще здесь, я хотела бы пригласить его в свое имение! — заявила Оливия. — Разыщи его!

— Но… — Ванесса совершенно растерялась и не сразу сообразила, что на это ответить. — Это вряд ли понравится Дамиену, — наконец пролепетала она.

— Ему не обязательно знать об этом. Лорд Ратерфорд вполне может приехать сюда, несколько изменив внешность и под другим именем. А поскольку при нашей встрече будешь присутствовать и ты, она не вызовет у прислуги подозрения.

— Я не уверена, что это благоразумный шаг, Оливия, — сказала Ванесса. — Месть не принесет тебе удовлетворения. Новая встреча с Обри усугубит твои страдания.

— Пусть так! — вскинув подбородок, воскликнула Оливия. — Но если Обри не лицемерит, это доставит ему еще большие страдания. Если он действительно испытывает угрызения совести, как он утверждает, я предоставлю ему возможность в полной мере осознать весь ужас содеянного им. Один лишь вид этого проклятого инвалидного кресла будет напоминать ему, как бессердечно он со мной поступил.

— Оливия! — испуганно воскликнула Ванесса.

— Пожалуйста, не пытайся переубедить меня. Если ты не разыщешь его, тогда это придется сделать мне самой. Представляю, какие пойдут по округе сплетни, когда я лично начну искать его в деревне.

Занавес поднялся, и зрители зааплодировали представшей их взорам живой картине. Удобно устроившись в кресле, Дамиен притворился, что поправляет манжету, чтобы скрыть напавшую на него от скуки зевоту.

Это оригинальное представление Клун устроил для своих гостей, надеясь их развлечь. Все гости, разумеется, были мужчины. На сцене стояла огромная кровать, на которой три юные обнаженные девицы исполняли танец живота. Еще с полдюжины красоток, в прозрачных нарядах и с густо нарумяненными лицами, стояли за ними полукругом, соблазнительно поводя бедрами. Как ни странно, это зрелище совершенно не возбуждало Дамиена.

Когда-то развлечения такого рода настраивали его на игривый лад, и он, позабыв тоску и заботы, с головой окунался в разврат. Для этого в гостеприимном доме Клуна имелись все возможности, на его званых вечерах никто из гостей не скучал. Сегодня же барон пожаловал к своему старинному приятелю с определенной целью — избавиться от воспоминаний о Ванессе Уиндем.

Говорят, что, для того чтобы забыть какую-нибудь засевшую в печенках даму, лучше всего прибегнуть к одному испытанному средству, а именно: кинуться в объятия другой женщины, с не менее пухленькими губками и аппетитными бедрами, всегда готовыми раздвинуться, чтобы принять дорогого гостя.

Дамиен поморщился, поймав себя на том, что он снова вспомнил прелести Ванессы, страстный блеск в ее глазах во время их совместного путешествия на небеса и обратно. Что за бес в него вселился? Ведь в былые времена он всегда успешно избавлялся от печали, обзаведясь новой любовницей. В поисках сексуальных приключений он объездил всю Европу. О его мужских подвигах до сих пор вспоминали в бальных залах и будуарах всех столиц, в которых он побывал. Он давно потерял счет своим амурным победам.

Покорить он мог и прекрасную даму из высшего сословия, и смазливую простолюдинку, и замужнюю, и овдовевшую. Не составляло барону особого труда соблазнить и девственницу. В этом искусстве ему не было равных! Но никогда еще Дамиен не позволял своим эмоциям брать верх над рассудком.

И вот теперь он был вынужден признать, что окончательно потерял голову из-за Ванессы Уиндем.

Барон напрягся, почувствовав томление в чреслах при воспоминании об их последней встрече. Это было нечто уникальное, потрясающее! Ничего подобного он прежде не испытывал ни с одной женщиной. Но пора было избавляться от этого опасного наваждения. Вот только как?

Взрыв развратного женского смеха вернул барона к действительности, и он взглянул на сцену, где продолжалось на редкость неприличное представление. Дамиен с минуту молча смотрел на переплетенные голые женские тела, потом почувствовал раздражение и, поморщившись, отвел взгляд.

Возможно, Ванесса права, подумалось ему, он слишком пресыщен и испорчен развратом. Когда-то он посвящал себя поискам новых острых плотских удовольствий без остатка, щедро расточая свое время, здоровье и богатство. Безусловно, он преуспел на этом поприще. Но с годами эти наслаждения приносили ему все меньше и меньше радости.

Вероятно, разочарование барона спектаклем отразилось на его лице и было замечено хозяином дома. Вскоре Джереми Норт, он же — лорд Клун, подсел к нему на соседний свободный стул и промолвил:

— Кажется, это зрелище вас не веселит, мой добрый друг!

— Отнюдь, — солгал барон. — Вон та рыженькая, с родинкой на бедре, весьма мне симпатична.

— Как обычно, вы демонстрируете прекрасный вкус, милорд! Она француженка, дочь разорившегося во время революции аристократа. Она знает всего несколько английских слов, зато обладает поразительными талантами, — с улыбкой сказал Клун.

— Из ваших уст не часто услышишь подобный лестный отзыв, — заметил Дамиен. — Не всякая красавица удостаивается вашей похвалы, лорд Клун. Ведь вы общепризнанный эксперт в сексуальной области.

— Вы правы, это так, — самодовольно кивнул Клун. — А что за новую красотку скрываете вы в своем загородном доме?

Я имею в виду прекрасную молодую вдову, слух о которой недавно достиг моих ушей. Должен сказать, это смелый шаг, мой друг. Вы намерены пользоваться ее прелестями в одиночестве или все же поделитесь ею со своими друзьями?

Дамиен крякнул, неприятно удивленный осведомленностью старого греховодника и обеспокоенный его ошибочным предположением, что Ванесса — одна из общедоступных кокоток, временно взятых им в содержанки. В планы Дамиена, однако, не входило делиться ею с кем-либо. Поэтому он с невозмутимым видом ответил:

— Боюсь, старина Клун, что на сей раз вы промахнулись! Эта дама служит компаньонкой у моей сестры и не является моей любовницей.

Клун скептически вскинул бровь, однако не посмел выразить недоверие к словам уважаемого собеседника. Вместо этого он поднял руку и сделал стройной рыженькой красотке знак подойти к ним.

Девица сбежала по ступенькам со сцены и приблизилась к хозяину дома, кокетливо хихикая и томно закатывая глазки, которые подозрительно поблескивали. Вероятно, красотка накурилась для куража опиума: ведь она знала, что сегодня ей предстоит ублажить не менее десятка похотливых джентльменов.

Приглядевшись к рыжеволосой кокотке вблизи, Дамиен понял, что она значительно моложе, чем он предполагал, и спросил, удивленно вскинув бровь, у Клуна:

— Неужели ты пал так низко, что начал похищать детей из колыбелей для своих развлечений?

— Ей уже исполнилось восемнадцать лет, — пожал плечами Джереми. — Во всяком случае, она так мне сказала. Уверяю тебя, я не злоупотребляю ее молодостью и стесненными обстоятельствами. Ей прилично платят за ее услуги. Да и вообще, не подбери ее я, это сделал бы кто-то другой.

Девушка уселась Дамиену на колени и мечтательно улыбнулась. Барон с досадой подумал, что она ровесница его сестры. Девица распахнула полы туники и, выпятив груди, уткнулась сосками ему в губы. Джереми воспользовался замешательством гостя и встал, с улыбкой промолвив: — Не буду вам мешать, развлекайтесь, голубки! Дамиен машинально лизнул сосок и, ощутив вкус вина, почувствовал, как ни странно, не вожделение, а брезгливость. Однако он не стал ее демонстрировать и обвинять Джереми в том, что тот подсунул ему несвежий товар. Вместо этого он огляделся по сторонам и, убедившись, что другие гости не обращают на него внимания, подхватил девушку на руки и отнес ее по лестнице в отведенную ему комнату. Девица уснула прежде, чем он опустил ее на кровать. Барон накрыл ее пледом и, отступив на два шага, тихо сказал: — Спи, моя милая!

Его приятели пришли бы в изумление, если бы узнали, что он отказался от юной прелестницы по моральным соображениям. Они бы удивились еще больше, если бы он поделился с ними своими планами отослать девицу в Лондон и наказать своему секретарю позаботиться о ней. Впервые в жизни Князь Порока выступал в роли защитника женской добродетели.

Знойный послеполуденный воздух, пропитанный ароматом роз, дурманил Ванессе голову. Стоя на аллее парка в тени могучего вяза, она смотрела, прищурив глаза, на приближающегося к ней брата и чувствовала себя коварной предательницей. Уступив настоятельной просьбе Оливии вызвать Обри на свидание, она все еще сомневалась, что поступила правильно.

Ванесса искренне желала Оливии добра и надеялась, что эта странная затея, пусть и родившаяся из ее стремления отомстить Обри, наполнит смыслом ее жалкое существование, пробудит в ней желание бороться за свое выздоровление, а не прозябать, отчаявшись победить недуг.

Оливия замерла в инвалидном кресле, неподвижная, словно бесчувственная мраморная статуя. Обри остановился напротив нее и с мольбой взглянул в ее холодные голубые глаза. Лицо девушки напоминало маску, но Ванесса, успевшая хорошо изучить ее натуру, знала, что внешняя невозмутимость стоит ей огромных усилий. Внезапно Обри упал на колено, воскликнув:

— Оливия! Прости меня!

Не в силах видеть его искаженное сразу множеством эмоций лицо, Ванесса отвернулась, чувствуя, как сильно кружится у нее голова от благоухания роз.

На той же неделе Обри еще несколько раз приходил в розарий на свидание с Оливией, что не вызывало у садовника и слуг никаких подозрений, поскольку они привыкли видеть в парке ученых и художников. Оливия не выказывала никаких признаков намерения сменить гнев на милость, оставаясь ледяной принцессой. Обри покорно принимал ее холодность и терпел редкие язвительные реплики с кротостью аскета, добровольно облачившегося во власяницу. Такое поведение брата удивляло Ванессу и наводило ее на размышления.

Однажды Обри принес с собой томик стихотворений и вызвался почитать их для Оливии вслух. Но девушка, судя по ее задумчивому взгляду, устремленному вдаль, его не слушала.

С каждой их новой тайной встречей Ванесса все больше нервничала, тяготясь как своей ролью сводницы, так и опасением, что все это рано или поздно станет известно Дамиену. Она боялась даже представить, какой тогда случится скандал. Барон, возможно, вызовет Обри на дуэль, а ее просто-напросто прогонит из усадьбы, обвинив в коварстве и предательстве.

Ванесса всерьез подумывала, не лучше ли ей самой рассказать Дамиену все как на духу. Но в этом случае она рисковала потерять доверие Оливии, а вместе с ним и последний шанс добиться у нее прощения Обри. Так и не придя ни к какому решению, Ванесса окончательно утратила способность мыслить здраво. Неожиданно в усадьбу вернулся Дамиен.

Ванесса музицировала в музыкальной гостиной, разучивая сложный для исполнения на фортепьяно пассаж, когда туда стремительно вошел барон. Она увидела его и обмерла, ощутив прилив вожделения. Лишь усилием воли сумела она сохранить безмятежное выражение лица.

Дамиен мягко улыбнулся и, подойдя к ней, промолвил:

— Я думал, что это играет Оливия. Где она сейчас?

— У себя, наверное, читает стихи, — спокойно ответила Ванесса, не выказывая удивления тем, что он даже не упомянул о том, что скучал по ней.

— Уж не прихворнула ли она?

— Нет, она вполне здорова, если это слово вообще можно применить к ней в ее нынешнем состояние.

— Тогда я схожу проведаю ее! — Барон направился было к выходу из гостиной, но в дверях остановился и, обернувшись, спросил: — Ты успеешь одеться для бала к девяти часам? В десятом мы выезжаем к Фоксмурам. Надеюсь, ты не забыла?

— Нет, но… Видите ли, барон, пока вы отсутствовали, здесь случилось одно неприятное происшествие… Я сомневаюсь, что мне стоит появляться у Фоксмуров…

Она рассказала Дамиену об инциденте, случившемся в минувшее воскресенье в церкви. Он нахмурился и сказал, поборов негодование:

— Тем более нам нужно быть там! Нельзя потворствовать хамству местных светских волчиц, нужно отобрать у них инициативу и навязать им свои правила игры.

— Так хорошо рассуждать, имея богатство и влияние в обществе. Но в моем стесненном положении лучше проявить осторожность.

— Вот уж не думал, что мой ангел может струсить! — с улыбкой воскликнул Дамиен. — Разве не ты призывала Оливию не прятаться от окружающего мира под одеялом? Какой пример ты ей покажешь, отказавшись от этой поездки из опасения стать объектом чьих-то насмешек? Тебе ли их бояться?

— Пожалуй, это справедливо, — согласилась Ванесса, расправляя плечи и горделиво вскидывая подбородок.

Когда барон вышел, она еще раз обдумала его слова. Он |был, разумеется, прав; ей не следовало сторониться людей и показывать Оливии дурной пример для подражания.

По зрелом размышлении она сделала и другой вывод: появление в свете пойдет ей на пользу! На балу ей может представиться возможность завести полезные знакомства и тем самым разнообразить свою жизнь в усадьбе, которая уже начинала казаться ей скучноватой. В чем-то Дамиен был, несомненно, прав: пожив здесь в одиночестве подольше, поневоле пустишься во все тяжкие от тоски.

В этот вечер она одевалась, прибегнув к помощи горничных Оливии, с особой тщательностью и, взглянув на свое отражение в зеркалах, осталась очень довольна собой. Но платье прибавило ей смелости и уверенности в себе.

С Дамиеном они встретились перед ужином в гости ной. м был неотразим в своем черном, прекрасно скроенном с сюртуке и атласных белых панталонах. Его густые волосы казались иссиня-черными на фоне белоснежного льняного галстука, а золотое шитье его белого парчового жилета сочеталось с ее золотистым платьем.

Барон скользнул по наряду Ванессы оценивающим взглядом и, пожевав губами, обернулся, чтобы приветствовать входящую в гостиную сестру, так и не высказав своего мнения об обновке.

Зато Оливия восхищенно ахнула и воскликнула:

— Ванесса! В этом платье ты смотришься потрясающе. Я знала, что золото тебе к лицу. Ну разве она не прекрасна, Дамиен?

— Она восхитительна, — с натянутой улыбкой сказал барон.

Но этим комплиментом, вызвавшим у Ванессы сердцебиение, он и ограничился. На протяжении всего ужина Дамиен помалкивал, рассеянно слушая сестру, без умолку щебетавшую о всяких житейских пустяках. Неразговорчив он был и по дороге на бал. Ванесса, задетая за живое его угрюмым молчанием, насупилась и уставилась в окно кареты, пытаясь убедить себя в том, что поддаваться страстям нелепо. И без того она позволила себе чересчур много вольностей, что не допустимо в ее нынешнем положении. Ванесса то и дело повторяла себе, что обязана держать свои чувства под контролем и не выходить за рамки деловых отношений, иначе она рискует привязаться к барону так, что не сможет без него обходиться.

По прибытии на место назначения им пришлось немного подождать в веренице экипажей, образовавшейся у въезда в усадьбу, а потом еще выстоять в очереди перед дверьми бального зала, прежде чем их приветствовали сэр Чарльз и леди Фоксмур со своей младшей дочерью Эмилией. Леди Фоксмур скрыла свою неприязнь к Ванессе и рассыпалась в любезностях перед лордом Синклером, который с надлежащим почтением к ней все это вытерпел, не выказав раздражения.

Гостиная была заполнена возбужденными гостями, звучала негромкая приятная музыка. Ванесса ощущала легкое волнение, но была полна решимости держаться с достоинством и не замечать косых взглядов великосветских сплетников и лицемеров. Слава Богу, в этом она поднаторела в юру своего замужества.

С самого начала барон решительно дал ей понять, что не позволит местным волчицам ее растерзать. Он добрых полчаса стоял с ней рядом, знакомя ее со всеми, кто с ним раскланивался, а потом настоял, чтобы она станцевала с ним первый танец. Столь явный интерес лорда Синклера к своей темной работнице не мог остаться незамеченным всевидящим сплетницами. И видя, что она пользуется его вниманием и поддержкой, они прикусили языки.

Дамиен был в ударе: обаятельный, обходительный и внимательный, он казался олицетворением галантности, что не должно не возбуждать Ванессу. Даже если он и притворялся, ей трудно было устоять перед его чарами, и она все сильнее ощущала себя во власти его мужского магнетизма. Вскоре дальновидное поведение барона стало приносить свои плоды: великосветские дамы держались от них на почтительном расстоянии, а джентльмены, как молодые, так и почтенного возраста, начали приглашать Ванессу на танец, не скупясь на комплименты. Она позволила им вскружить ей голову и влечь ее подальше от опекуна.

На какое-то время она потеряла Дамиена из виду. А когда в перерыве между танцами она присела в кресло, чтобы освежиться бокалом крюшона, то поймала себя на том, что невольно высматривает барона в толпе. Наконец она увидела его в дальнем конце зала, их взгляды встретились, и ее обдало жаром. Но очередной кавалер не дал ей времени на безмерные фантазии, и она вновь закружилась в танце, одаривши Дамиена улыбкой.

Вскоре она обнаружила, что среди присутствующих на балу Фоксмуров есть ее старые знакомые по Лондону, а с одной из них у нее даже сложились приятельские отношения. Летиция Перин в юности впервые вышла в свет в том же сезоне, что и Ванесса, примерно в одно время с ней выскочила замуж и вскоре тоже овдовела. Она заметила Ванессу и с приветливой улыбкой воскликнула:

— Какая неожиданная встреча! Мы не виделись целую вечность! Позволь мне тебя расцеловать! Я так рада тебя видеть, дорогая! Как вижу, ты пользуешься здесь громадным успехом! Я не могла протиснуться к тебе сквозь толпу поклонников!

— Ты тоже весьма преуспела, Петиция, — ответила Ванесса, скользнув взглядом по бриллиантовым серьгам, колье и кольцам своей старой знакомой. — Но как ты здесь очутилась? Ты живешь где-то неподалеку?

— Нет, но мой новый муж Роберт приехал сюда, чтобы проведать свою дочь от первого брака. Ты слышала, что я снова вышла замуж? Нет? Тогда взгляни на моего нового супруга, это вон тот добродушный пожилой толстячок, который угощается пуншем. Я теперь миссис Биверс. Роберт сделал состояние на торговле. Не могу сказать, что он пылкий и умелый любовник, но я им вполне довольна как мужем и другом. Я счастлива с ним, Ванесса! Роберт просто душка, он очень добр и внимателен ко мне, а большего мне и не нужно. Вот, посмотри, какие славные безделушки он мне подарил. Ты ведь знаешь, как я страдала после смерти моего первого супруга. Но все уладилось. И ты тоже, как я вижу, начала выходить в свет!

Ванесса вежливо улыбнулась в ответ.

— Мужчины от тебя без ума! Они наверняка считают, что ты обладаешь некими особыми прелестями, раз сам Князь Порока увлечен тобой. Раскрой мне свой секрет по старой дружбе, Ванесса!

— Но у меня нет никаких секретов, Петиция. Я служу компаньонкой сестры лорда Синклера, вот и все.

— Не прибедняйся, дорогая! Так или иначе, но все здешние светские дамы позеленели от зависти. Готова побиться об заклад, что любая из них с радостью прыгнет к барону Синклеру в кровать.

Ванесса похолодела от такой ее проницательности, но не подала виду, что смущена. Между тем Петиция взглянула на Дамиена, который беседовал с матронами, и сказала:

— Я не корю тебя за то, что ты поддалась его чарам! Ни одна женщина не устоит перед этим мужчиной. Ведь он не только дьявольски обаятелен и хорош собой, но еще и богат! Пожалуй, сейчас он один из самых завидных женихов в Англии, хотя до сих пор и умудрялся ускользать от брачных уз.

— Я наслышана о его любовных подвигах, — сказала Ванесса.

— Не советую в него влюбляться, моя дорогая! — перейдя на доверительный шепот, продолжала Петиция. — В прошлом году леди Варли выставила себя круглой дурой на весь свет, попытавшись вернуть его расположение, когда он ее бросил. Вот что я скажу тебе, моя прелесть! Когда ты ему надоешь, подыщи себе богатенького престарелого покровителя. Он сперва накупит тебе нарядов, которых тебе хватит до конца жизни, потом станет украшать тебя бриллиантами.

|А там, глядишь, и предложит руку и сердце. Брак ваш вряд ли продлится долго, и может статься, что спустя всего несколько лет ты станешь богатой молодой вдовой.

— Я не собираюсь снова выходить замуж, — ответила Ванесса.

Петиция лукаво усмехнулась и, извинившись, покинула се, чтобы поприветствовать другую свою добрую знакомую.

Оставшись одна, Ванесса призадумалась над ее советом. Уверенность Летиции в том, что они с Дамиеном — любовники, давала ей все основания предположить, что точно так же считают и многие другие. Следовательно, оказанный ей дамами прохладный прием объяснялся иными, более серьезными, чем она поначалу решила, причинами. Ее попытка скрыть интимный характер своих отношений с бароном за прозрачной ширмой службы у «него в качестве компаньонки Оливии с треском провалилась. Репутация одиозного Князя Порока исключала столь наивный обман; Значит, отныне ей суждено вечно носить клеймо его содержанки. Ванессе вдруг стало жарко в бальном зале, от шума у нее закружилась голова. Она выскользнула через открытые створчатые двери на балкон. Прохладный воздух летней ночи освежил ее разгоряченное лицо. На темном небосводе светила полная луна и сверкали звезды, но даже эта красота не вытеснила из ее сознания тревожные мысли.

Очевидно, репутация ее навсегда испорчена любовной связью с бароном. Но уж лучше прослыть дорогой кокоткой, чем допустить разорение своей семьи. Однако ей действительно пора позаботиться о своем будущем! В конце лета барон ее бросит, и тогда ей, возможно, пригодится совет Легации. О любви в ее положении даже мечтать не приходилось, разумнее было уже сейчас начать присматривать для себя покровителя на будущее. О повторном замужестве ей и думать не хотелось, она уже достаточно натерпелась от своего первого мужа-гуляки.

Звук чьих-то шагов вывел Ванессу из размышлений и заставил ее обернуться. Качающейся походкой к ней приближался подвыпивший господин, в котором, приглядевшись, она узнала старшего сына одного местного сквайра. Обдав ее перегаром, он прислонился спиной к перилам балкона и промычал:

— Это вы, леди! Как я рад, что застал вас тут одну.

— Я собираюсь вернуться в зал, — холодно ответила Ванесса, вовсе не горя желанием познакомиться с ним поближе.

— Умоляю, не уходите! — Молодой человек схватил ее за руку. — Раз Князь Порока вас бросил, я готов его заменить. Не сомневайтесь, я могу быть ласков!

— Вам вряд ли понравится, если я скажу вам, что я думаю о вас! — отрезала Ванесса.

Настырный господин бесцеремонно привлек ее к себе и начал тискать ее груди, сжимая запястье. Ванесса вскрикнула от боли и негодования.

Внезапно на балконе появился Дамиен. Он оторвал наглеца от Ванессы и, легонько его придушив, наставительно сказал:

— Извинись перед дамой, Генри!

Молодой человек откашлялся и, пробормотав слова извинения, поспешно удалился.

Дамиен обернулся к Ванессе, которая потирала ладонью больное запястье, и спросил:

— Надеюсь, он не успел вывихнуть тебе руку, мой ангел? Все еще не оправившись от потрясения, она медлила с ответом, гневно глядя ему в глаза. Похождения ее беспутного муженька доставили ей в свое время немало неприятных минут, но еще ни разу с ней не обращались так бесцеремонно, как сегодня. Связавшись с Дамиеном, она обрекла себя на суровые и неожиданные испытания. Он не мог не предвидеть этого, когда предлагал ей стать его любовницей. Он знал, что, приняв его предложение, она погубит свою репутацию. И в этом, несомненно, заключалась его главная цель.

— Не беспокойтесь за меня, барон! — с деланной улыбкой воскликнула наконец Ванесса. — Я смогла бы за себя постоять. Но мне доставляет удовольствие терпеть нападки ваших знакомых. Одни из них отпускают колкости в мой адрес, другие, как этот пьяный дурак, откровенно распускают руки.

— Вы желаете покинуть бал? — спросил Дамиен.

— Представьте себе, нет! — с вызовом ответила она. — Я не струшу и стерплю этот балаган до конца, чтобы не дать нашим милым друзьям и соседям повод лишний раз посмеяться надо мной.

И, гордо вскинув подбородок, она прошла мимо него к ям бального зала, притворившись, что не замечает удивленных взглядов выбежавших на шум гостей.

Остаток вечера Ванесса как ни в чем не бывало предавалась веселью, но вновь надела холодную маску, как только барон приказал дворецкому вызвать к подъезду его экипаж.

По дороге домой они долго молчали.

— Мне не следовало настаивать на вашем приезде на бал, — наконец сказал Дамиен.

— Да, вы совершили ошибку, — подтвердила Ванесса. — Мое присутствие там лишь усилило общее мнение, что мы с вами любовники.

— Мне искренне жаль, что вы подверглись нападению этого грубияна, — сказал барон.

— Неужели? А мне показалось, что вас это позабавило. Разве не чего-то в этом роде вы добивались, вынашивая свой план отмщения мне за унижение своей сестры?

Дамиен стиснул зубы, внезапно ощутив укол совести. Он действительно поначалу меньше всего думал о репутации Ванессы. Но с тех пор многое изменилось. Теперь он мог лишь сожалеть о тех оскорблениях, которым она подверглась по его вине.

Ему бы следовало проявить благородство и освободить ее от взятых на себя унизительных обязательств. Но он пока еще не в силах был с ней расстаться. Поэтому он промолвил:

— Все это еще не поздно исправить.

— Вы так думаете? И каким же образом? Ситуация вряд ли изменится до осени, а потом скорее всего ухудшится. Пока я буду жить в вашей усадьбе, мне ничто не будет угрожать. Но как только я ее покину, то немедленно попаду в разряд отвергнутых вами любовниц и стану посмешищем.

— Этого не случится, если вы сами порвете со мной, миледи, — возразил барон. — Достаточно будет лишь распустить слух, что вы меня бросили, разочаровавшись во мне.

Ванесса хотела было возразить, что никто этому не поверит, но воздержалась от поспешных замечаний, а вместо этого сказала с неожиданной для самой себя язвительностью:

— Пожалуй, я приму ваше предложение к сведению и когда-нибудь им воспользуюсь, барон!

Дамиен помрачнел и буркнул:

— Вы вправе покинуть мое имение в любой момент, даже сейчас!

— Увы, это невозможно, милорд! Расплачиваться за мой необдуманный поступок придется моим бедным сестрам. Поэтому я полностью выполню взятые на себя обязательства и останусь здесь до конца лета, — с горечью ответила Ванесса.