Вернувшись в замок после поездки с Ранульфом в поля, Ариана с облегчением увидела, что искать Гилберта не придется – она наткнулась на сводного брата прямо в большом зале.

– Я могу доверить тебе тайное дело, Гилберт? – спросила она тихонько, косясь на вассалов Ранульфа, вернувшихся вместе с ней.

– Да, миледи! Вы же знаете, что да!

– Тогда я попрошу тебя о помощи. Ступай на кухню и принеси мне кусок сырого мяса – телячьей печенки или свежей оленины, не важно, лишь бы с него капала кровь.

Гилберт радостно кивнул. Его преданность была так велика, что он даже не стал задавать ей вопросов, услышав столь странную просьбу.

– Отлично. Принеси мне в покои лорда, а потом отыщи отца Джона и отправь его ко мне. И – никому ни слова, особенно лорду Ранульфу! Я полагаюсь на твое благоразумие!

– Конечно, миледи, – ответил паренек с радостным блеском в глазах. – Даже пытки, не заставят меня открыться этому дьявольскому отродью.

Ариана искренне понадеялась, что до пыток не дойдет.

Она ждала в зале, приготовив Ранульфу полуденную трапезу, в точности как он приказал, когда рыцарь со своими вассалами вошел внутрь. Он снял шлем, и волосы его были влажными и курчавыми, потому что он ополоснул голову из колодца во дворе.

Ранульф смеялся над какой-то шуткой, поэтому неестественную тишину в зале он заметил только тогда, когда подошел к столу лорда. И в тот же самый миг сообразил, что Ариана сидит на резном стуле, который принадлежал хозяйке замка.

Веселость увяла. Ранульф нахмурился при виде такого нахальства:

– Ты забываешься, демуазель!

– Думаю, нет, милорд, – спокойно ответила Ариана, глядя ему в глаза. – Думаю, я имею право занимать этот стул, поскольку мое место, как вашей жены, всегда рядом с вами.

– Моей жены? – Ранульф резко свел брови. – Ты мне никакая не жена.

– Именно жена, милорд. Но… возможно, вы предпочтете поговорить со мной без толпы зевак?

Ранульф нетерпеливым жестом отпустил своих слуг и оруженосцев, поспешно удравших в разные уголки просторного зала. Все вассалы, кроме Пейна и Ива, тоже вежливо отошли подальше.

– Ну, что это за чушь про мою жену? – требовательно воскликнул Ранульф.

– Полагаю, вот все доказательства, которые требуются. – Ариана показала на стол. Перед ней лежала льняная простыня, чистая поверхность которой была испачкана темными пятнами. – Простыня с нашего брачного ложа. Ее выставил перед обитателями замка священник, как это произошло бы и во время официальной постельной церемонии, обвенчайся мы как полагается. Поскольку наш контракт о помолвке не был расторгнут, а вот это – доказательство того, что мы вступили в брачные отношения, я теперь ваша жена и по церковным, и по гражданским законам.

Ранульф долго смотрел на простыню, а потом снова перевел взгляд на Ариану.

– Что это еще за жульничество? – спросил он так тихо, что она едва не отказалась от своего плана.

– Никакого жульничества, милорд. Отец Джон рассмотрел простыню, как это обычно происходит, и засвидетельствовал, что нашел на ней пятна моей девственной крови. Наверняка вы знакомы с этим правилом даже там, в Нормандии. Пятна крови свидетельствуют о непорочности невесты и подтверждают ее девственность.

В глазах Ранульфа мгновенно загорелась темная ярость. Он схватил простыню и зажал ее в кулаке.

– И ты рассчитываешь, что одурачишь кого-нибудь своей ложью?

Ариана покачала головой. Она не солгала в открытую. Когда Ранульф затащил ее в свою постель, она была непорочной. Возможно, она слегка подтасовала правду, запятнав простыню телячьей кровью и дав возможность отцу Джону прийти к собственным выводам, но требует она только того, что ей причитается по закону и по нравственным правилам.

– Я не лгала, милорд. Разрешив священнику показать простыню, я надеялась на то, что вы выполните свои обязательства и ваше давнее обещание жениться на мне.

Ранульф отшвырнул простыню. Его лицо пугало.

– И ты называешь это доказательством? Это ничего не доказывает!

– Нет? Так вы отрицаете, что и вчера, и позавчера мы делили с вами постель?

На щеках Ранульфа заиграли желваки.

– Если ты уже не девственница, это не моя работа.

– Нет? Вы не откажетесь рассказать отцу Джону, как взяли меня силой сегодня утром?

– Силой? Я не… – Ранульф замолчал, оглядывая присутствовавших в зале. Все делали вид, что очень заняты. Никто из них не поверит, что он не взял эту женщину, как она утверждает; особенно после того, как сегодня утром он при всех ласкал ее в этом самом зале. Если уж говорить правду, то он почти изнасиловал Ариану этим утром, слишком далеко зашел в своих порочных ласках, возбудил ее и довел до пика способом, который церковь считает греховным и растленным. Но он не покушался на ее девственность. Дыхание Господне, он целиком и полностью пойман в ловушку этим неслыханным обманом – если конечно, не сумеет доказать ложность этих обвинений…

Ранульф быстро поманил к себе одного из своих людей.

– Найди повитуху, живо! – И метнул свирепый взгляд в Ариану:

– Разумеется, ты не будешь против небольшого осмотра, который подтвердит, что ты девственница?

Ариана решительно посмотрела на него, хотя руки у нее задрожали:

– Как пожелаете, милорд… – но если она обнаружит, что девственность нарушена, это просто докажет мои слова.

Ранульф уставился на нее с искаженным от бешенства лицом. Ариана затаила дыхание, ожидая его ответа и молясь, чтобы ее блеф сработал. Ранульф не знает точно, непорочна она или нет, и не решится выяснять это прилюдно.

– Так вот как ты блюдешь свою клятву? – произнес он, наконец, убийственным голосом. – Ложь и вероломство?

Ариана сглотнула.

– Я не изменяла своей клятве, милорд. Я поклялась служить вам и буду это делать и впредь – но вашей женой. Я буду вести ваше домашнее хозяйство, и следить, чтобы вам было удобно, и почитать вас всегда…

– Святая кровь Христова! – взревел Ранульф.

Ариана вздрогнула. Его взбешенное лицо по-настоящему пугало. Лорд Верней напоминал раненого вепря, загнанного в угол. Но загнанный вепрь часто поворачивается и нападает сам…

Ранульф бешено шагнул в ее сторону, сжав эфес меча.

Его вассал, Пейн, быстро метнулся вперед и предостерегающе положил ладонь на его руку.

– Осторожнее, милорд. Ты же не хочешь убить леди?

– Нет! – Лицо Ранульфа говорило об обратном. Глаза его буквально почернели от ярости, а сжатые губы побелели.

– Позже ты пожалеешь об этом, – предостерег Пейн. – Да ее следует наказать, но, может, умнее будет дать мне разобраться с ней?

Спокойные слова пробились сквозь бешенство. «Вассал прав, – подумал Ранульф. – А я слишком зол, чтобы мыслить ясно. Кроме того, я давал священную клятву никогда не вести себя так, как отец, не опускаться до скотского уровня».

– Она испытывает мое терпение, – произнес Ранульф сквозь стиснутые зубы.

– Да, но ты достаточно умен, чтобы не поддаваться слепому гневу, милорд.

Ранульф понимал, что его просто успокаивают, однако заставил себя сделать несколько вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки. Его и в самом деле ослепило гневом. Ложь этой женщины всего лишь подтвердила, что ей нельзя доверять, но, как ни странно, больше всего его взбесило мнимое отсутствие непорочности. Неужели какой-то другой мужчина наслаждался ее красивым белым телом? И другой любовник научил ее откликаться на страсть? Девственница ли она? Какое ему дело до того, была она с другим мужчиной или нет? Но это почему-то имело огромное значение. Руки Ранульфа заныли от неожиданного порыва вытрясти из нее правду… Нет, эту правду он должен выяснить наедине, чтобы не подтвердить ее хитрую задумку публично. Зубы Господни, а ведь он только начал надеяться, что она не такая, как остальные ловкие интриганки из знатных дам, и ошибся. Не стоило доверять Ариане и так подставляться. Эта женщина показала свою истинную натуру, свои алчные замыслы, отсутствие чести… Она хитрая, расчетливая и вероломная. Он на единый миг оставил ее без присмотра, и вот результат. Вероломный удар в спину. Ложный правовой ход с целью поймать его в ловушку.

– Чего ты пытаешься добиться? – рявкнул он Ариане.

Глядя в его взбешенные глаза, она сцепила пальцы, чтобы они не дрожали. О да, она хочет многого добиться! Она сражается за свой дом, за своих любимых, за жизнь своего отца. Став женой Ранульфа, она лучше сможет защищать замок и слуг, но что важнее всего – восстановившись в правах, она сможет подать ходатайство королю и просить за отца. Ирония в том, что Ранульфу придется поддержать ее, как супругу. Но Ариана не думала, что Черный Дракон Верней захочет услышать ее резоны прямо сейчас.

– Справедливости, милорд, – спокойно ответила она. – Я не позволю вам безнаказанно расторгнуть наше обручение.

Ранульф уставился на нее не шевелясь, только ноздри раздувались. Он отлично понимал, что она пытается сделать – избежать гнева короны. Став его женой, она уже не будет отвечать за измену отца – за нее будет отвечать ее супруг. Но куда больше, чем гнева короля, должна она бояться его гнева. Сказать, что он вне себя от ярости, – значит, ничего не сказать. И она не добьется своего – не заставит его жениться на ней.

– Твоя хитрость не пройдет, – задыхаясь, объявил Ранульф. – Брак не состоится.

– Молю вас, подумайте хорошенько, милорд. Как вы однажды сами заметили, теперь только папа может расторгнуть наш брак.

– Значит, я тотчас же пошлю гонца в Рим и буду ходатайствовать перед папой об отмене брака. – Ранульф резко закрутил головой, разыскивая кого-то в окружавшей их толпе. – Отец Джон!

– Да, милорд? – неохотно шагнул вперед старый священник.

– По каким причинам можно расторгнуть брак?

– Самая типичная причина – близкое родство, милорд, но ваш род не связан кровью с родом леди Арианы. Ее отец, лорд Уолтер, специально проверял это перед тем, как заняться обручением.

– Что еще?

– Ну… уродство или болезнь…

– Отлично, я предъявлю все три!

– Все три?

– Кровное родство, уродство, болезнь. Я только что выяснил, что леди Ариана – моя кузина во втором колене.

– Но… это неправда! – в замешательстве воскликнул отец Джон.

– Не более неправда, чем ее обвинение в изнасиловании. Что до уродства, так у этой женщины изуродованные ноги, но мне об этом не сообщили, когда я соглашался на обручение.

– Но, сэр! Вы же видите, что леди Ариана идеально сложена!

– В Риме этого не знают, – огрызнулся Ранульф с мрачным удовлетворением.

По правде говоря, такие причины можно было легко опровергнуть, если у тебя есть деньги и рычаги политического воздействия, но у Арианы нет ни того ни другого, а также нет свободы, чтобы затеять дорогостоящее сражение в церковном суде. Возможно, их брак расторгнут и до этого вообще не дойдет. Ранульф был слишком зол и готов на все, в том числе на выдумывание обвинений против Арианы.

А самая простая причина – третья. И ее сложнее всего опровергнуть.

– Установлено, что леди больна, – добавил Ранульф с непреклонной решимостью.

Сердце Арианы упало, как камень. Она надеялась, что Ранульф не сможет отречься от брака, но, похоже, он с легкостью побьет любые ее попытки.

– И какой именно болезнью я успела заразиться, милорд? – сухо осведомилась она.

– Оспой… проказой… да какой угодно, что в голову придет! Разумеется, тебя запрут в твоей комнате, чтобы ты не смогла передать болезнь другим. – Он мрачно усмехнулся. – Подозреваю, что тебе не понравится такое наказание. А тем временем ты не будешь наслаждаться привилегиями моей жены – ты станешь рабыней.

Он посмотрел в толпу, и взгляд его упал на служанку Дину.

– Ты, девушка, как тебя зовут? – спросил он на плохом английском.

Полногрудая служанка нерешительно шагнула вперед.

– Дина, милорд.

– Чем ты занимаешься?

– Работаю в кухне, милорд.

– Больше нет. С этого дня ты отвечаешь за зал. А за едой занимаешь место этой леди.

Поднявшись на возвышение, Ранульф обошел стол и приблизился к Ариане. Схватив ее за руку, он сдернул девушку с резного стула и ткнул пальцем в пустой табурет. Толпа хором ахнула. Это было слишком серьезным оскорблением – так возвысить служанку, особенно такую потаскушку, как Дина, и к тому же незаконно. Если бы Ранульф мог рассуждать разумно, он бы согласился, что по закону он не смеет так грубо и своевольно превращать благородную даму в рабыню или возвышать служанку до положения леди, но бешенство мешало ему рассуждать разумно.

Не обращая внимания на реакцию толпы, Ранульф повернулся к ней:

– Больше вы не будете называть эту женщину леди. Она моя рабыня, и больше никто. До тех пор пока наш брак не расторгнут, она будет работать, как остальные слуги. А вы перестанете почитать ее.

Ариана в ужасе зажмурилась. Ранульф не только искусно выпутался из ее сетей, но и намерен опозорить ее окончательно.

Он не отпускал ее руку.

– Пошли, рабыня, – приказал он бархатно-стальным голосом. – Удалимся наверх. Я не вижу смысла прилюдно продолжать нашу беседу.

Ариана стиснула зубы. Она бы предпочла столкнуться с Ранульфом здесь, где есть свидетели его жестокости.

– Но, милорд, мне казалось, что вы любите прилюдные сцены, – ответила она насмешливо-невинным голосом. – Вы настояли на том, чтобы все население Кларедона слушало мою клятву верности, и именно вы ласкали меня сегодня утром прямо в этом зале.

– Леди… – предостерег он голосом, рокочущим, как гром. – Ты меня доведешь…

Ранульф повернул ее в сторону лестницы и заставил шагать перед собой.

– Милорд… хорошенько подумай о том, что делаешь. Не калечь ее слишком сильно, – предостерег его Пейн.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы я поднял руку на женщину? – нахмурился Ранульф.

– Нет, но я никогда не видел тебя в таком убийственном бешенстве…

– Успокойся, Пейн. Я остановлюсь, когда дойдет до убийства.

Заставив Ариану подняться на два лестничных пролета, Ранульф прошел мимо женской спальни и втолкнул девушку в комнату, которую она когда-то называла своей. Захлопнув дверь, он повернулся лицом к своей невесте… своему врагу.

Ранульф начал медленно расстегивать пояс с ножнами, и в глазах Арианы мелькнула тревога.

– Ч-что ты собрался делать?

– Ну, как же, только проверить твою правдивость. – Ему не требовалась повитуха, чтобы убедиться, девственница Ариана или нет. Он положил пояс и меч на сундук и медленно пошел к Ариане, глядя на нее. – Всего два дня назад ты заявила, что до сих пор целомудренна и никогда не имела мужчину. Или ты лгала тогда, или лжешь сейчас. Я хочу выяснить, когда именно.

В горле Арианы внезапно пересохло. Если Ранульф лишит ее девственности прямо сейчас, когда он в таком бешенстве, он просто разорвет ее на куски.

– Это будет изнасилованием.

– Если тебе так больше нравится. – Со свирепыми от гнева и страсти глазами он схватил Ариану и прижал к себе.

– Нет! – воскликнула она за миг до того, как он впился губами в ее губы, заглушив крик.

Ариана билась и боролась в его объятиях, но все без толку, Ранульф вцепился в ее волосы и продолжал удерживать, не отрываясь от ее рта. Его язык сильно, страстно раздвигал ее губы.

Сердце Арианы отчаянно заколотилось. Голова ее запрокинулась назад, спина выгнулась так, что грудь упиралась прямо в кольчугу Ранульфа, но она не будет умолять его о милосердии. Он не знает, что это такое.

Ариана беспомощно застонала, но Ранульф сильнее и безжалостнее прижимал ее к себе, не давая шевельнуться. Его закованные в доспехи бедра врезались в тело девушки.

Дьявольский замысел заключался в том, что он и не хотел угрожать Ариане физическим насилием, а собирался покарать ее наслаждением. Он хотел, чтобы она утратила рассудок, чтобы ахала и задыхалась под ним. Он хотел удовлетворить свое неослабевающее вожделение, поддаться отчаянному желанию глубоко и страстно вонзиться в нее и, может быть, наконец-то успокоить горячечную страсть, которую эта женщина в нем пробуждала. Дыхание Господне, он так ее хотел!

Кровь его кипела от возбуждения и гнева, тело напряглось, в нем все пульсировало; им двигала сила более властная, чем бешенство. Крепко прижимая Ариану к себе, Ранульф запрокинул ее голову назад и впился в ее губы. Глубоко в его горле рождался низкий гортанный звук.

Не в силах вырваться, Ариана беспомощно приоткрыла губы. Она пыталась вспомнить все те бесчисленные причины, по которым должна сопротивляться, пыталась призвать на помощь постыдные воспоминания о своей недавней податливости, но тщетно.

В глубине ее тела возникло и усиливалось странное тепло, сердце колотилось все быстрее. Ослабевшая, оглушенная, Ариана вцепилась в Ранульфа и уже сама прижимала его к себе, тая под его пламенными поцелуями, хотя отвращение и лизало краешек ее сознания. Если это не закончится прямо сейчас, ей придется сражаться не столько с ним, сколько с собой. Ей казалось, что она тонет в его объятиях…

Ариана услышала, как Ранульф зарычал, неукротимо и необузданно, и едва не вскрикнула, когда он прервал свой жаркий поцелуй. Не держи он ее, колени девушки подогнулись бы, но Ранульф крепко удерживал ее, пока губы его страстно блуждали по ее шее. Ариана беспомощно застонала, хватаясь за его могучие плечи.

– Ранульф…

Услышав эту хриплую мольбу, Ранульф замер. Он выругался и зажмурился, отчаянно пытаясь взять себя в руки и вернуть самообладание. Ведь он вообще не хотел прикасаться к ней – и каким-то образом вдруг зашел так далеко! Его естество напряглось и мучительно ныло, все тело дрожало от запретного желания. Он так распалился, что забыл, зачем обнимал ее, забыл, что эта лживая женщина – его враг! Именно этого она и добивается – хочет, чтобы он подтвердил их союз.

– Нет, клянусь всеми святыми! Господь – свидетель, ты не победишь…

Он сильно сжал плечи Арианы и отодвинул ее от себя. Нет, он не позволит ей этими уловками взять над ним верх.

Ранульф смотрел на Ариану сверху вниз и тяжело дышал, пытаясь побороть порыв снова заключить ее в объятия. В этой борьбе характеров он едва не проиграл, а угрозы физического насилия недостаточно, чтобы напугать Ариану.

– Ты сполна заплатишь за свое вероломство, женщина! Я превращу твою жизнь в страдание – клянусь! С этого мига все самые отвратительные работы в замке – твои. Если ты думала, что унизительно служить мне в качестве оруженосца, то твоя новая работа будет втройне тягостней.

Больше не доверяя самому себе, Ранульф отпустил Ариану и шагнул назад, окинув ее взглядом.

– Я покину тебя такой же нетронутой, какой встретил. И если ты дорожишь своей шкурой, будешь держаться от меня подальше до тех пор, пока наш брак не будет расторгнут, а я смогу от тебя избавиться.

Свирепо сверкая янтарными глазами, Ранульф резко повернулся и вышел прочь, так хлопнув дверью, что она задрожала.

С ужасом глядя ему вслед, Ариана поднесла руку к истерзанным губам. В душе бушевала буря. Она не хотела, чтобы он уходил. Хотела, чтобы он остался с ней, прикасался к ней, овладел ею.

Как такое возможно? Ранульф – ее враг, человек, которого она поклялась ненавидеть. И все-таки она тает от его малейшего прикосновения. Его жестокие поцелуи превратили ее кровь в пламень, их запах и вкус до сих пор горят в ее памяти. Пресвятая Дева, что же ей делать? Он оставил ее терзаться желанием, ее тело трепещет от вожделения и сожаления. В замешательстве Ариана прикоснулась пальцами к болевшим губам, все еще горячим и нежным после его поцелуев. Она смогла выдержать его гнев, но проиграла это сражение – и боялась, что проиграет и все последующие.

Ранульф расстроил ее попытку добиться справедливости, поклялся аннулировать их брак и заставил ее служить ему как рабыня. И все же пугало Ариану не его мщение. Больше всего она боялась своего непослушного тела, легко склонявшегося перед его волей.