Ник не был распутником.

Его мало интересовали услуги проститутки.

– Боюсь, вам неверно передали. Я не веду дела таким образом. – Он равнодушным взглядом окинул стоявшую перед ним красивую молодую женщину. – И я не принимаю оплату долгов в виде женских услуг.

Молодая жена старого лорда Бассли вздрогнула словно от удара, и Ник с раздражением почувствовал к ней жалость. Бассли, игрок с порочными наклонностями, каждый вечер проигрывающий целые состояния за столами Ника, пал так низко, что женился на молодой дочери богатого торговца, которого не беспокоило то, что он выдал своего ребенка замуж за подлого негодяя только потому, что у вышеупомянутого подлеца был старинный знаменитый титул. Все, без остатка, ее огромное приданое ушло на оплату долгов лорда Бассли. Но этого оказалось недостаточно. Очевидно, Бассли считал, что очарование его жены возместит недостаток его финансов.

Она не была продажной женщиной. Это было ясно. Несчастное выражение лица явно свидетельствовало о том, как она страдает от унижения. Если бы Ник принял ее предложение, она получила бы передышку по крайней мере до тех пор, пока ее муж снова не запутается в долгах. Тогда Бассли заставит ее снова предлагать свое тело в счет оплаты долга. Кто знает, кем в следующий раз окажется кредитор?

Но мысль воспользоваться ею вызывала у Ника отвращение. Страх, который он видел в ее слишком больших глазах, напоминал ему о другой женщине, которую низвел на дно общества тот самый человек, который должен был бы любить и защищать ее. Ник не мог быть таким же. Он не мог стать таким, каким был его отец. За многие годы своей жизни он совершал ужасные поступки – кражи, мелкое воровство и даже, если это требовалось, убийство. Но и он знал предел.

– Сожалею, милая. Может быть, я подлец, но вы меня не интересуете. Выйдите через ту же дверь, в которую вошли. – Он указал на дверь в свою комнату. – Постарайтесь, чтобы вас не увидели. И скажите мужу, что, если он снова пошлет вас сюда, он встретится с моим пистолетом.

Ее огромные глаза стали еще больше. Бросившись к нему, она упала перед ним на колени и схватила своими холодными руками его руку.

– Пожалуйста! Он побьет меня, если я скажу, что вы отказались. – От стыда она опустила голову, и волна светлых волос скрыла ее свежее молодое лицо. – Он будет посылать меня к другим, пока я не заработаю достаточно денег. Он сказал, что множество мужчин заплатят за меня хорошую цену.

Ник чувствовал, как что-то темное и грозное поднимается в его душе, он был уверен: окажись лорд Бассли сейчас перед ним, он бы с удовольствием задушил этого мерзавца своими руками. Он все еще был способен на это.

Она подняла залитое слезами лицо и еще крепче сжала его руку, впиваясь ногтями в его кожу.

– Я бы предпочла, чтобы это были вы. Вы красивы. И в ваших глазах есть доброта… как бы вы ни пытались ее скрыть.

Неожиданный стук в дверь избавил Ника от необходимости снова отказать ей.

– Кто это?

– Это я… Мак. К вам пришел какой-то джентльмен.

– Скажи ему, чтобы зашел позже.

– Думаю, он не уйдет.

Ник вздохнул и освободил свою руку.

– Идите домой. Скажите мужу, что долг заплачен.

Она изумленно открыла рот.

– Но…

Он резко взмахнул рукой, заставляя ее замолчать:

– Кончено. Когда я вернусь, вас здесь не должно быть.

Она не успела высказать ему благодарность, как он уже вышел.

– Черт, – проворчал Ник, направляясь в свой кабинет. Он с силой распахнул дверь, петли которой возмущенно заскрипели. Он не мог позволить себе жалость. Он еще не так много достиг в своей жизни, чтобы быть мягкосердечным.

Сначала он не обратил внимания на людей, находившихся в комнате, а прошел к шкафчику с напитками, поскольку чувствовал необходимость немного расслабиться. Он давно не думал о своей матери, но грустный маленький голубь в соседней комнате вызывал ее призрак. Опустившись в кресло, стоявшее за его столом, он посмотрел на своих незваных гостей. Мак Свелл, не спрашивая разрешения остаться, развалился в кресле рядом с незнакомым человеком. Мак и Ник, будучи партнерами, владевшими несколькими игорными заведениями и букмекерскими конторами, разбросанными по всему Лондону, не имели друг от друга тайн.

Не тратя времени, Ник спросил:

– Кто вы?

– Гримли, сэр. Альберт Гримли из «Снайда и Гримли».

Ник нахмурился.

– И что же нужно поверенному от меня?

Гримли заерзал на стуле.

– Да ничего, милорд. Я пришел для того…

– Что вы сказали? – перебил его Ник, его сердце словно сжала холодная как лед рука.

Гримли заморгал и, казалось, немного испугался.

– Мне… мне ничего не нужно.

Ник с угрожающим видом наклонился над столом.

– Он не об этом, – после долгой паузы объяснил Мак. – Вы только что назвали его милордом?

Гримли густо покраснел и растерянно потер лоб.

– Ах да, так я сказал. Видимо, это не лучший способ сообщать новости.

– Какие новости? – спросил Ник.

– Миссис Гримли жалуется, что я имею привычку иногда говорить, не подумав.

– Какие новости? – грозно повторил Ник.

Над галстуком Гримли задрожало адамово яблоко.

– Ваш сводный брат скончался. Вы, сэр, являетесь следующим графом Брукширом.

Мак присвистнул.

Ник закрыл глаза и долго не открывал их, но это не помогло. Открыв глаза, он снова увидел сидящего напротив него поверенного, сообщившего ему эту потрясающую и крайне неприятную новость. Должно быть, это происходило в кошмарном сне. Ник под столом ущипнул себя за ногу. Сильно. Избавиться от этого сна было невозможно, даже проснувшись.

Обретя дар речи, он сказал:

– Отдайте это кому-нибудь другому.

Гримли нахмурился и взглянул на Мака, как будто искал у него подтверждения этого невероятного распоряжения Ника. Ни один здравомыслящий человек не отказался бы от графского титула.

Мак пожал плечами и поднял руки, жестом показывая свою беспомощность, но по его смеющимся глазам было видно, что он наслаждается этим маленьким спектаклем.

– Вы же слышали, что он сказал. Разве вы не можете отдать титул кому-нибудь еще? Я бы не прочь стать графом.

Поверенный презрительно фыркнул, явно не оценив юмора Мака, и, прочистив горло, обратился к Нику:

– Боюсь, это не так просто, милорд…

– О, это просто! – резко, как ударом бича, перебил его Ник. – И не называйте меня так.

Альберт Гримли с трудом сглотнул, и Ник на мгновение посочувствовал поверенному. Эта встреча явно не соответствовала тому жизненному пути, который он выбрал. Без сомнения, большинство людей заключили бы в объятия человека, принесшего такую новость. Но он не принадлежал к большинству. Он был доволен своим образом жизни и сознательно оборвал свои аристократические корни. То, что его отец был графом, не имело большого значения в мире, где он хотел обитать. О прошлом он предпочитал даже не вспоминать.

– Как вы меня нашли? – Он наморщил лоб.

– Это была наша обязанность: найти ближайшего родственника покойного графа, живого и мужского пола.

– Вы зря беспокоились. Вычеркните меня и обращайтесь к следующему по вашему списку.

– Генеалогическая линия обрывается на вас, милорд. Ваш брат не оставил наследников.

– Значит, как вы сказали, линия обрывается, – удовлетворенно произнес Ник и сжал лежавшую на столе руку в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Я подпишу все, что требуется. Мне не нужно наследство. Ничего из него. Никакой собственности. Никаких денег. И особенно титула.

– Это не так просто, – со вздохом повторил Гримли, с беспокойством глядя на большой кулак Ника. – Вы владеете собственностью, хотите вы этого или нет. Вы можете или продать, или отдать ее, но для этого требуется оформление документов, не говоря уже о необходимости найти покупателя, если дело коснется продажи. Совсем другое положение с вашим титулом. Вам придется обратиться в суд, чтобы официально отказаться от титула и Оук-Ран, поскольку фамильное имение неотделимо от титула.

Ник взмахнул руками.

– Мне ничего не надо. Должно быть достаточно моего отказа.

Гримли сложил на коленях руки и неодобрительно поджал губы. Ник явно не оправдал его ожиданий. Но какое ему дело? Поверенный незваным вторгся в его жизнь, и он ему ничем не обязан.

Гримли наклонился, чтобы поднять с пола свою кожаную сумку.

– Полагаю, вы испытали потрясение. Оставляю вас, чтобы вы обдумали эту новость. Утром вы, безусловно, придете в себя.

– Не думаю, – огрызнулся Ник, у него болела челюсть от крепко стиснутых зубов.

Гримли водрузил на голову свою солидную коричневую бобровую шляпу.

– Посмотрим. Я свяжусь с вами. От вас многое зависит. Кроме собственности, вы несете ответственность за многие жизни.

Приподняв бровь, Гримли объяснил:

– Арендаторов, слуг. И конечно, есть еще леди Брукшир и ее родственники. Они все еще живут в Оук-Ран.

– Леди Брукшир?

– Вдова вашего брата, – ответил Гримли таким тоном, словно Нику следовало бы об этом знать.

Как этот человек не мог все еще понять, что Ник не в курсе семейных дел? Что Гримли разговаривает с самой заблудшей из овец, когда-либо изгнанных из лона семьи?

– Я найду выход. До свидания, джентльмены.

Мак крикнул вслед уходящему поверенному:

– Перед уходом выпейте чего-нибудь. Просто скажите Фреду за стойкой, это за счет заведения.

Гримли выпрямился, давая понять, что вряд ли он примет такое предложение.

– Чопорный тип, – проворчал Мак.

В ответ Ник равнодушно пожал плечами.

Мак положил ноги на стол и сразу же перешел к делу:

– Николас Колфилд, граф Брукшир. Звучит неплохо, а? Ты наследуешь все – заслуженное наказание для старого графа. Подумать только! Я партнерствую с вельможей. Подожди, пока все об этом узнают. Полагаю, это значит, что ты изменишь свой образ жизни? Больше не будешь болтаться здесь. Нельзя, чтобы тебя видели вместе с таким ничтожеством, как я.

Откинувшись на кожаную спинку кресла, Ник сложил руки на плоском животе и нахмурился.

– Я все тот же. Меняться я не собираюсь. Кроме того, мне надо оставаться здесь и присматривать за бизнесом. – Он насмешливо поднял темную бровь. – Уж не ожидаешь ли ты, что я оставлю все в твоих руках? Кто будет вести бухгалтерию? Ты же не можешь сложить два и два. Через месяц мы снова окажемся на улице.

Мак приложил руку к груди, изображая сердечную боль:

– Ты меня обижаешь, мальчик. Разве не я подобрал тебя на улице и помог начать дело?

Ник поднял бокал с бренди в знак признательности.

– Я отдаю тебе должное, но не забывай, талант-то был у меня. Ты не мог выиграть, даже если от этого зависела твоя жизнь. – Он усмехнулся. – И сейчас не можешь.

– Я не проиграл этого. – Мак, защищаясь, постучал по голове. – Я только что снял с молодого лорда Дерринга достаточно денег, чтобы купить того самого приглянувшегося мне рысака.

Ник удивился:

– Лорд Дерринг? Этот надутый господин не числится в талантах. Он так погряз в долгах, что я смог бы раздеть его до нитки в любой день, когда бы захотел.

У Мака округлились глаза.

– Я и понятия не имел, что он так увяз. Тогда почему ты позволяешь ему играть? Это же бизнес, Ник, а не благотворительность.

– Я не хочу портить репутацию, разоряя герцога и его семью. Это плохой бизнес. Не бойся, в нужный момент я получу долг с молодого лорда.

Мак покачал головой:

– Мне следовало бы знать, что и тут деловой расчет. В тебе нет ни капли милосердия.

– Совершенно верно, – согласился Ник, не считая нужным упомянуть о своей «сделке», заключенной всего лишь несколько минут назад с женой старого Бассли. Маку было не обязательно знать все.

Они замолчали. Он знал, что Мак предоставляет ему время подумать, провернуть все в голове, прежде чем он будет готов обсуждать настойчиво витавшую в воздухе тему. Это не заняло много времени.

– Как я могу вернуться в тот мир? – Ник развел руками. – В какой-то день я катаюсь на пони между уроками латыни и фехтования, а на следующий я… – Он надолго замолчал, вспоминая свое отвратительное прошлое. Он снова ощущал во рту и горле полузабытый горький вкус. Он не желал ничего от человека, погубившего его мать.

Он сделал большой глоток бренди. Снизу слабо доносились голоса, смех и звук рулетки. Ник знал, что ему следует там появиться. В этот вечер хозяйкой была Бесс, и она обидится, если он не спустится, но у него не было желания с кем-либо общаться. Темные тени прошлого, возникшие перед ним, испортили ему настроение.

– Я не собираюсь принимать это наследство.

Мак, задумчиво двигая каблуками по столу Ника, кивнул.

– Ты не сможешь этого сделать, – только и сказал он.

Ник понимал, что это только начало, и он достаточно хорошо знал Мака, чтобы понять, что тому не могли понравиться его слова.

– Но аристократия обладает властью, и лицензию на открытие игорного дома за рекой мы получим в мгновение ока, если это будет просьбой графа.

Одно лишь обсуждение наследства вызвало множество неприятных воспоминаний. Ник не мог себе даже представить, что займет место своего отца, несмотря на все блага, которые это принесет ему.

– Все, что я сделал, все, чего я добился, было добыто моими потом и кровью. – Он постучал по столу.

– Да, и принятие наследства не отнимет у тебя этого.

– Я не хочу ничего от моего отца.

Мак почесал голову.

– Но разве это не простая формальность, если твой брат умер? Я думал, что прошло немало времени с тех пор, как твой старик умер.

Ник горько рассмеялся:

– Пожалуйста, не давай мне повода рассказывать, какого брата я имел. Он был не многим лучше отца. – Ник остановился у окна и посмотрел на силуэты домов на фоне ночного неба. В густой темноте вспыхивали и гасли огни Лондона. – Я ничего не хочу ни от одного из них.

– Понимаю, у тебя, как и у каждого, есть свои демоны, но, по моему разумению, это самая хорошая месть. Сомневаюсь, что найдется еще один граф, который был бы когда-то карманником или слышал, как урчит от голода его живот. Ты вырос в Уайтчепеле, слава Богу. Ты мог бы войти в круг высшей знати и что-то изменить. Господи, да ты станешь членом палаты лордов!

Ник снисходительно улыбнулся:

– Я не реформатор.

– Но мог бы им стать, если бы захотел. – Мак, будучи всего на два года старше Ника, выглядел много старше его, когда, воздев руки к небу, сказал: – Натяни им всем нос и вывози Бесс на все их великосветские балы.

– А вот это мысль. – Ник широко улыбнулся, представив, как пышногрудая женщина в ярких безвкусных платьях, с накрашенным лицом и медно-красными волосами расталкивает локтями пэров королевства.

– Кроме того, а как же арендаторы и люди, за которых ты теперь несешь ответственность? По моему разумению, ты не можешь вот так просто отвернуться от них.

Улыбка исчезла. Ник вздохнул и оглянулся на Мака.

– И вдова моего сводного брата.

Мак поднял брови.

– Что ты собираешься с ней сделать?

– Полагаю, мне придется поселить ее где-нибудь, окружить роскошью и содержать ее всю мою оставшуюся жизнь. – Он с досадой взъерошил на голове волосы. – Думаю, мне надо туда поехать.

Мак, усмехнувшись, повернулся к нему.

– Тебе кто-нибудь нужен?

– Я должен сделать это один. – Ник не представлял, что ожидает его в доме, где он родился, но понимал, что сражаться с демонами прошлого следует в одиночку.

Мак понимающе кивнул, но было видно, что он разочарован.

Встав на ноги, Ник допил бренди и попрощался, радуясь предстоящему одиночеству. Как бы близки они ни были, даже Мак не мог понять, насколько предстоящее возвращение домой взволновало Ника.

Но только Ник вошел в свою комнату, он понял, что в ней кто-то есть, что неприятно удивило его, поскольку он не был расположен к общению. Что-то шевельнулось в его постели. Он увидел обнаженную фигуру леди Бассли, поднявшуюся на колени. Смущенная робкая улыбка пробежала по ее губам. Он прислонился к двери и не спеша окинул ее взглядом, скрывая свой гаев.

– Вы все еще здесь, – холодно заметил он.

Она кивнула, белокурые волосы упали на ее пышную грудь.

– Вам следовало уйти.

– Я знаю, вы простили долг… но мне захотелось остаться. Хотя бы один раз мне хотелось выбрать самой, с кем разделить постель. – Ее глаза потемнели, когда она посмотрела на удлиненные линии его тела.

Ник оттолкнулся от двери и длинными и решительными шагами прошел через комнату. Взяв сильными пальцами ее мягкие плечи, он притянул ее к себе и яростно поцеловал ее, давая выход своему гневу и разочарованию, кипевшим в его груди, и забывая о своем решении не трогать ее.

Возможно, он все-таки оставался все тем же негодяем.

Он сорвал с себя одежду, и они оба опустились на постель, его движения были заученными, прикосновения небрежными. Это было лишь временной передышкой. Коротким забытьём от окружавшей его пустоты, от вечной ночи, живущей в его сердце.

Когда она прижалась к нему всем телом, он ощутил лишь искру интереса, пробудившегося в нем. Невозможно было что-то чувствовать, когда его душа оставалась пустой раковиной. Если человек живет, дышит, он должен чувствовать. Но прошли годы с тех пор, когда он вообще что-то чувствовал.