Спенсер с замиранием сердца смотрел, как Эви уходит. Он обнажил свою душу, выставил напоказ ту неприглядную часть себя, признался в чувствах, которые она в нем пробуждает. Чувствах, которые начались в Крыму.

Спенсер ощущал вину с самого начала. Желая ее. Негодуя на умершего человека, своего кузена, своего лучшего друга. И это делало его каким-то жалким ублюдком. Особенно из-за того, что теперь, когда встретил ее, женился, узнал поближе, он увлекся ею больше, чем когда-либо.

Выругавшись, Спенсер провел рукой по волосам и упал на кровать. Он должен отпустить ее. Он дал ей защиту своего имени, пожизненную безопасность. Женаты они или нет, Эви не принадлежала ему, чтобы удерживать ее. Она хотела уехать домой. Ему просто надо позволить Эви вернуться в ее маленькую захолустную деревушку.

Положив одну руку на лоб, Спенсер уставился на темный балдахин над ним, задаваясь вопросом, когда именно он отклонился с благородного пути и возжелал женщину, которая, как он убеждал себя, будет не более чем долгом, который должен быть выполнен и вычеркнут из его жизненного списка.

Когда же именно он влюбился?

Шаги Эви замедлились, когда она приблизилась к кухне. Сварливый голос Адары был как скрипучий скрежет для ее ушей. Она остановилась на пороге, наблюдая за тем, как Адара размахивает листком бумаги перед кухаркой. Враждебность так и исходила из этого жеста.

— Умоляю, объясните. Я не понимаю, почему мы не можем подать сегодня вечером ягненка.

— Миледи, — начала кухарка, ее усталое лицо выглядело чрезвычайно изможденным.

Адара же, одетая в фиолетовую бархатную амазонку, отороченную горностаем, словно сошла с картинки журнала мод.

— Ягненка не подают в эту пору года.

Золотистые локоны Адары качнулись у нее над ушами.

— Я уверена, что ты просто упрямишься.

Эви обозначила свое присутствие, слегка прочистив горло, и предложила:

— Возможно, я могла бы спланировать меню на вечер и избавить вас от расстройства?

Адара повернулась к ней лицом, сузив свои шоколадно-карие глаза.

— Эвелина, — прожурчала она шелковым голоском. — В этом нет необходимости. У меня много опыта в такого рода делах…

— Как и у меня, — мягко вставила Эви. — И в конце концов, эта задача лежит на мне, как на хозяйке дома. Я не имею ни малейшего намерения навязывать ее вам. Вы — наша гостья. Было непростительно грубо с моей стороны так долго позволять вам заниматься работой по дому.

Кухарка, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв рот, переводила взгляд с одной на другую. Адара с кажущейся невинностью захлопала глазами.

— О, но я всегда стараюсь быть любезной! И, ну же, Эвелина, ведь вы только вышли замуж. Уверена, вам есть чем занять свое время.

Маленькая ведьма. Она знает, что у Эви в распоряжении было столько времени, что она не знала куда его девать, знала, что Спенсер оставил ее удручающе одну. За последнюю неделю Эви едва ли видела его достаточно долго, чтобы обменяться приветствиями.

Его поразительное признание все еще звучало у нее в голове.

«Потому что ты заставила меня ненавидеть Йена. Мою собственную кровь и плоть. Из-за того, что он первым получил тебя. И ты до сих пор его. Я рад, что он умер… рад, что теперь моя очередь быть с тобой».

Спенсер не был невосприимчив к ней, не был холоден. Не важно, что Адара хочет заставить ее думать.

И все же, он до сих пор избегал ее. Исходя из такого признания, Эви думала, что Спенсер снова может попробовать свои силы в ее соблазнении. Соблазнении, которому она, возможно, больше не сможет сопротивляться.

Она не знала, что думать о нем. Знала лишь, что делает это: думает о нем. Постоянно. С момента пробуждения до минуты, когда погружается в сон каждую ночь.

С вежливой улыбкой Эви обратила свое внимание на кухарку.

— В такой студеный день было бы замечательно подать тот прекрасный пастуший пирог, который вы приготовили в мой первый вечер здесь. Повариха склонила голову.

— Да, миледи.

Триумф поднимался в груди Эви. Это была лишь маленькая схватка, но она чувствовала, что набрала немного влияния в сражении за роль хозяйки дома. Во всяком случае, на то время, что она будет здесь.

— Пастуший пирог? — губы Адары презрительно скривились. — Крестьянская пища?

— Это любимое блюдо Спенсера.

Лицо Адары пошло пятнами, но она обладала здравым смыслом в достаточной степени, чтобы придержать язык.

Эви шагнула к поварихе, и они вместе прошлись по остальным пунктам меню. Адара молча наблюдала. Краем глаза Эви заметила ее руки, с силой сжатые в кулаки.

— Могу я предложить кларет, чтобы дополнить вечер? Винный погреб славится прекрасным ассортиментом, — голос Адары был подобен шелку.

Эви моргнула из-за неожиданной любезности, чувствуя неуверенность. Однако это была оливковая ветвь, которую она не могла проигнорировать.

— Это было бы замечательно.

— Тогда пойдемте, — повернувшись, Адара выплыла из кухни. Эви последовала за ней вниз по ступенькам, затем по другому коридору, который был более узким, с расположенными вдоль него несколькими кладовыми и чуланами. В дальнем конце вырисовалась дверь.

Адара отперла ее.

— По-моему, ряд с кларетом — у правой стены, — прижав дверь, чтобы удерживать ее широко открытой, она махнула Эви, чтобы та шла вперед. — Идите. Выберите, что вам понравится.

Эви уставилась вниз на темный лестничный колодец. Откуда-то из глубины нее стало подниматься ужасное чувство.

— Возможно, вы бы хотели выбрать…

— Конечно, нет. Как вы и сказали, это задача хозяйки дома.

Эви спустилась на первую гладкую каменную ступеньку. Свет позади нее освещал ей путь к основанию ступенек и первым нескольким стойкам с вином и большим бочкам. А за ними — клубящаяся тьма. Ее горло сжалось.

— Я действительно не возражаю, если вы…

— Не будьте глупышкой. Я подожду здесь. Одна из нас должна подпирать дверь, — выражение нетерпения пробежало по ее лицу. — Вы не поспешите? Предполагается, что я должна встретиться с остальными на задней лужайке для игры в крокет.

Кивнув, Эви приподняла свои юбки и спустилась по оставшимся ступенькам. Она двигалась быстро, избегая смотреть на глубокую, жадно тянущуюся к ней темноту. Эви вздрогнула, кожа покрылась мурашками, когда она осмотрела первую стойку, намереваясь схватить первый же кларет, на который натолкнется. Найдя один, Эви повернулась и начала подниматься по хорошо освещенным ступенькам.

Звук захлопывающейся двери отразился в воздухе, дрожью пройдя сквозь нее.

Она замерла, поглощенная беспощадной чернотой.

— Адара? — Эви взбежала по ступенькам наверх, говоря себя, что дверь захлопнулась случайно, что она не будет затеряна в темноте.

Наверху попробовала открыть дверной засов.

— Адара!

Ничего.

Эви замолотила кулаками по дереву. Ее сердце сжалось от твердой неподвижности двери. Она толкнула сильнее, грохоча засовом.

— Адара! — Эви колотила по двери до тех пор, пока не перестала чувствовать свои руки. — Адара!

Страх приближался, душа ее. Повернувшись кругом, она прижалась к двери, тяжело дыша, слепо уставившись в растущую темноту.

— Это всего лишь погреб, — бормотала Эви, медленно дыша, делая осторожные вдохи и опускаясь на верхнюю ступеньку, вздрогнув от ее жуткого скрипа. Всего лишь погреб. Не Барбадос. Тут нет притаившегося Хайрама Стерлинга, ожидающего момента, чтобы наброситься.

Кто-нибудь придет. Спенсер придет.

Придушенный смех вырвался у нее из горла. С чего бы ему приходить? Он не будет скучать по ней. Спенсер даже не заметит ее исчезновения.

Эви сомневалась, что вообще хоть кто-то заметит. Особенно ее муж. Она застряла здесь, и не спасется в обозримом будущем.

Спенсер шагнул в столовую, готовясь увидеть Эви и почувствовать желание, которое каждый раз было как удар кулаком под дых, стоило ему увидеть ее.

Хотя он и умудрялся избегать жены, он мало о чем мог думать, кроме того момента, когда признался ей в своем желании, своем стыде. Ее единственная реакция: требование, чтобы он отправил ее домой — горечью застряла у него в горле.

Ясно, что он поверг Эви в ужас своим откровением. Так же, как и себя.

Действительно ли он винил жену за то, что хотел ее? За свои сложные чувства к Йену? Отвращение сотрясло его.

Он уступит и даст Эви то, чего она хочет. Тот факт, что он избегает ее, она, скорее всего, поняла как грубое пренебрежение, нежели как что-то, призванное исключительно ради сохранения его благоразумия.

Он отпустит ее. В конце концов, Эви вышла за него замуж не притворяясь. Их брак не был основан на любви. Или хотя бы на притяжении. Это просто несчастливая случайность. И, кажется, только с его стороны.

Со временем он забудет, как сильно хотел ее, и, возможно, тогда они смогут быть вместе и произвести на свет наследника. Когда он сможет объективно подойти к этой задаче.

— Спенсер! — Адара с напряженным вниманием выпрямилась на своем стуле, движением, из-за которого кричащее красное платье опустилось опасно низко на ее плечах. — Ты решил присоединиться к нам.

Он остановился, разглядывая маленькую группу, собравшуюся у его обеденного стола. Спенсер пересилил себя, чтобы не скривить губы, когда рассмотрел праздную компанию. Смутно он, конечно, осознавал, что они все еще остаются здесь, прилипнув как лавровый лист к половнику. Единственным плюсом в том, что он избегал Эви, было то, что Спенсер также не видел и их. Лишь глядя на эти распутные лица, ему пришло в голову, что Эви была вынуждена терпеть их общество. Он поморщился.

— Винтерс, — воскликнул Грешам, не утруждаясь встать, — хорошо, что вы к нам присоединились, — он потянулся к своему стакану с вином и сделал большой глоток, вздыхая с удовлетворением.

Спенсер схватился за спинку своего стула. У этого человека хватало нахальства сидеть за его столом и пить его вино так, будто все это принадлежит ему. Он, вероятно, думал, что, как член компании Каллена, имеет более законные претензии на все, чем теперь владеет Спенсер.

Оглядев стол, Спенсер быстро понял, что единственный человек, которого он хотел увидеть, единственный, кто имел для него значение, отсутствовал.

— Где Эви?

— О, — Адара махнула рукой. — Она, наверное, в своей комнате.

— Да. Дремлет, скорее всего, — хихикнула женщина, сидящая рядом с его невесткой.

Адара толкнула ее локтем в бок.

Вскинув голову, Спенсер бросил на женщину, кажется, ее звали Беатрис, быстрый взгляд. Ее губы поспешно сжались в прямую линию. Она потянулась за своим стаканом с шерри и выпила его залпом, встряхнув своими глянцево-темными буклями.

— Не думал, что вы так ею интересуетесь, старина, — пробормотал Грешам, держа бокал у губ.

Спенсер моментально сосредоточил свое внимание на нем снова.

— И почему бы мне не интересоваться своей женой?

Грешам вскинул перед собой руки:

— Я не имел в виду ничего обидного.

Пальцы Спенсера сжались и погрузились в спинку стула.

— Тогда что вы имели в виду?

— Я просто заметил, что вы были заняты всякого рода делами, вместо вашей прекрасной жены.

— Действительно? — Спенсер двинулся от своего стула, опасный огонь разгорался в его крови. Внезапно он увидел Грешама так, как видел его множество раз до этого. С Калленом. И различным количеством женщин. Девушек. Отец нанимал только самых привлекательных девушек. Когда Каллен и Фредерик приезжали из школы, они брали с собой Грешама. Спенсер с чердака следил за ними тремя, поглощенными всякого рода сексуальным развратом с горничными. Слишком молодыми и неискушенными девушками, чтобы сопротивляться заигрываниям молодых аристократов, перед которыми они так благоговели.

— И вы нашли мою прекрасную жену интересной? — его голос был так же опасен как лезвие, приставленное к горлу.

Грешам был в точности как его братья. Подлец с тем же отсутствием чести, что и у работорговца. В этот момент Спенсер хотел, чтобы он убрался из его дома.

Негодяй с самодовольным взглядом откинулся назад на стуле.

— Разве могло быть иначе? Она… заслуживает внимания.

Дело было не столько в его словах, сколько в том, как он их произнес.

Спенсер схватил его за щедро украшенный оборками галстук и вытащил его со стула.

— Вам бы лучше занять себя другими делами и держаться подальше от моей жены.

Грешам пронзительно вскрикнул и уцепился за руку Спенсера на своем шейном платке.

Адара поднялась со своего стула.

— Джентльмены, ну же… ведите себя хорошо. Никаких драк за обеденным столом.

Спенсер обвел взглядом каждое пустое лицо, прежде чем остановиться на Адаре.

— Где Эви? — Повторил он, чуть не рыча.

— Едва ли в мои обязанности входит следить за ней, — на ее щеках расцвели яркие пятна. Правда, Спенсер, ты такой скучный. Не говори мне, что собираешься быть одним из тех мужей?

— И каким же это?

Она закатила глаза.

— Таким, который крутится рядом. Эви не может хотеть этого…

— Так же, как и ты, — пробормотала Беатрис со своей стороны.

Взгляд Адары, метнувшийся в подругу, был подобен кинжалам.

Рассматривая компанию, Спенсер отпустил Грешама и поправил рукава. Тряхнув головой, он высказал мысль, которая вертелась у него на языке:

— Почему вы все еще здесь?

Все взгляды метнулись к Адаре.

Беатрис снова пробормотала:

— Я сама задавалась этим вопросом. Это перестало быть даже в малейшей степени интересным.

— Все, с меня довольно уже, Беатрис Саммерс, — прошипела Адара. — Почему бы тебе не отправиться домой и развлекаться сколько душе угодно со своим жирным потеющим мужем.

— Что ж, — обиделась Беатрис, — у меня есть и другие друзья, знаешь ли.

— Действительно, Дара. Посмотри на этого человека, — Грешам подергал за галстук в попытке вернуть его на место. — Он явно опьянен своей женой.

— Точно. Своей женой. Не тобой, — эхом повторила Беатрис, бросая свою салфетку на тарелку и рывком поднимаясь на ноги. — Я хочу вернуться назад в город. С меня довольно этого унылого места, — с этим звенящим комментарием она метнулась вон из комнаты.

Прошло несколько напряженных мгновений, прежде чем остальные встали, чтобы последовать за ней.

Спенсер и Адара остались одни в обеденной комнате.

Она встала и шагнула к нему. Ее темные глаза были широко открыты и полны мольбы.

— Не позволяй ей разрушить то, что мы могли бы построить вместе, Спенсер. Мы слишком долго были порознь.

Он смотрел на нее в течение долгой минуты, пытаясь вспомнить, что же такого он в ней когда-то нашел. Все, что видел сейчас — поверхностное, пустое создание. Пустая оболочка. Единственная любовь в ее сердце — та, что она приберегла для себя. В отличие от Эви. Эви была бескорыстна. Эви любила. Любила мертвого мужчину.

И разве это не то, чего бы ты хотел для себя? Эви, так сильно любящую тебя?

— Это было давно, Адара. Что бы между нами ни было, это уже прошло. Теперь, когда я думаю об этом, не уверен, что у нас вообще что-то было.

Она выдохнула со злым шипением.

— Ты же не хочешь сказать, что…

— Не ставь себя в еще более неловкое положение, чем ты уже сделала. Тебе лучше последовать за своими друзьями, — сказал он отнюдь не грубо, — и уехать, — повернувшись, он направился вон из комнаты.

— Спенсер! — Воскликнула Адара. — Спенсер! Не уходи от меня! Куда ты направляешься?

Он двигался вперед, даже не повернув в ее сторону головы.

— Искать свою жену.