Душ буквально воскресил Дебору. Каким бы тяжелым ни был ее рюкзак, в нем всегда находилось место для косметики. Одолжив у Джен фен, она высушила волосы и начала было их расчесывать, но в этот момент в дверь постучал Мартин.

— Оладьи готовы.

Ладно. Закончить прическу можно и потом, подумала Дебора, открывая дверь.

— Ведите меня к столу.

Она хотела было выйти из комнаты, но стоявший в дверях Мартин не пропустил ее. Взяв в руку прядь волос Деборы, он с нежностью прижал ее к щеке. Этот жест преклонения настолько тронул Дебору, что ей вдруг захотелось заплакать.

— Вы так прекрасны… — хриплым голосом произнес Мартин, взглянув ей в глаза.

Дебора замерла, ожидая продолжения. Но внезапно лицо Мартина исказилось, и выражение нежности исчезло. Сжав губы, он резким движением выпустил ее волосы и тщательно вытер ладонь о джинсы, как будто боялся заразиться.

— Пойдемте! Джен ждет нас.

Ошеломленная таким оборотом, Дебора проследовала за ним через гостиную на кухню, где аппетитно пахло кофе и беконом. За столом она сумела побороть растерянность и взять себя в руки. Старательно поддерживая разговор с хозяйкой, Дебора избегала взглядов Мартина, всячески пытаясь при этом казаться непринужденной. На нервной почве она мгновенно проглотила чашку кофе и теперь чувствовала, как вместе с теплом от выпитого в ней нарастает гнев на этого ужасного человека. Почему он обращается с ней как с механической куклой? Захотел — включил, расхотел — выключил.

Заставив себя прожевать пару оладий с сиропом, Дебора выпила вторую чашку кофе и немного успокоилась. Она вспомнила искаженное от боли лицо Мартина и подумала, что, в конце концов, в жизни каждого человека бывают черные периоды. И все-таки, что же такое случилось с его коленом, о чем он не хочет говорить?

— Мартин сказал мне, вы из Бельгии. Боргаднес такой крошечный городишко, что его далеко не на каждой карте найдешь. Что привело вас в такую даль? — спросила Джен, передавая Деборе масло.

Дебора знала, что многие будут задавать этот вопрос, и заранее придумала версию, которая казалась ей достаточно правдоподобной.

— Я слышала, что в Исландии есть отдаленные глухие места, куда можно добраться только морем, и мне захотелось пожить некоторое время в одном из таких мест. Мой выбор остановился на Будардалуре.

— Ну, что же! Вам повезло с попутчиком. Насколько я знаю, Мартин тоже туда направляется.

— Как? Вы едете в Будардалур? — изумилась Дебора.

— Да, собирался, — невозмутимо ответил Мартин.

— И позвольте спросить, зачем?

— Навестить друзей моего хорошего друга.

— В котором часу отплывает пароход?

— В четыре часа, — ответила за Мартина Джен. — Если хотите, я могу позвонить Камилле и заказать вам номер в гостинице.

Дебора планировала пробыть в Будардалуре несколько дней, чтобы познакомиться с его жителями. Она заранее разузнала, что в поселке только одна гостиница, хозяйку которой зовут Камилла Честер.

— Да, пожалуйста, — стараясь собраться с мыслями, поблагодарила ее Дебора. — Правда, я не собиралась туда именно сегодня, но раз такой случай, вы правы, надо ехать.

Через несколько минут Джен вернулась и сообщила, что у Камиллы свободны только два номера, один из которых она оставит за Деборой, а другой за Мартином.

Поблагодарив за завтрак, Дебора сходила на пляж за своими вещами. Постирав рубашки, она повесила их на веревку сушиться. Ветер мгновенно надул их, сделав похожими на женщин на последнем месяце беременности. Управившись с делами, Дебора решила прогуляться по пляжу. Она помнила, что так поступала когда-то ее бабушка, когда ей надо было принять важное решение. Дебора ходила взад-вперед по мокрому песку, но так и не смогла выработать план предстоящей встречи с дедом. В конце концов она решила не ломать себе голову и положиться на случай.

Дебора долго еще отмеряла милю за милей, шагая вдоль самой кромки воды. Проголодавшись, она съела банан и булочку, после чего, несколько успокоившись, вернулась в отель. Упаковав под укоризненным взглядом пса высохшее белье, Дебора оставила на столе деньги для Джен и, выйдя из дома, направилась к причалу.

Мартин был уже там. Кивнув ему издали, она взошла по сходням на судно. Корабль, хотя и был предназначен для прибрежного плавания, выглядел прочным и надежным. Это было рабочее, а не прогулочное судно, но тем не менее очень уютное и достаточно комфортабельное, так что Дебора сразу прониклась к нему симпатией.

В четверть пятого капитан дал сигнал к отплытию. Дебора перешла на корму и долго там стояла, наблюдая за пенистым следом, оставляемым судном.

Это был последний отрезок ее путешествия, начавшийся в тот день, когда она закончила чтение бабушкиного дневника, обнаруженного на чердаке в старом каменном доме родителей.

Пахнувший пылью дневник с выцветшими от времени чернилами подробно описывал жизнь всех членов семьи Мэри, ее друзей, страхи, связанные с войной, оккупацией и голодом. Совсем другими были записи послевоенного периода. Исписанные сверху донизу убористым почерком страницы, изобиловавшие прилагательными и глаголами, сменились скупыми строками, между которыми неэкономно оставались большие промежутки.

В деревне, где жила Мэри, разместилась на постой рота английской пехоты. Тут-то она и встретилась с молоденьким солдатом и сразу же влюбилась в него. Ламберт Норман был родом из Будардалура, откуда его родители прибыли в Англию еще в начале века.

Охваченная радостью, вызванной окончанием войны, опьяненная впервые испытываемым ею чувством, Мэри увела молоденького солдата на сеновал своего дяди, где они предались любви.

Вскоре рота Ламберта Нормана ушла из деревни, а месяц спустя Мэри обнаружила, что беременна.

«Отец и мать сказали мне, что я могу сохранить ребенка и остаться жить в их доме. Какое счастье! Мою подругу Зельду заставляют сделать аборт…» — прочла Дебора.

«Я навела справки и узнала, что Ламберт женат. Значит, ни о какой женитьбе не может быть и речи. В глазах всей деревни я опозорила семью… Сегодня у меня родилась дочь, которую я назвала Хильдой».

На этом записи в дневнике заканчивались.

Хильда была матерью Деборы.

Крошечный промежуток на странице между последними двумя фразами вместил многое из того, что их автор не доверил дневнику. Деревня, в которой они жили, была совсем небольшой, и ее жители знали друг о друге абсолютно все. Хильда выросла, сознавая, что она не такая, как другие.

Преследуемая переживаниями детства, она стала ревнивой блюстительницей морали. Хильда вышла замуж за человека на двадцать семь лет старше себя и абсолютно чуждого каким-либо порывам страсти. Свою единственную дочь она воспитывала в строго пуританском духе, внушая отвращение к любым проявлением сексуальности.

Как только Дебора подросла, она сразу же уехала из родительского дома, чтобы начать самостоятельную жизнь. К своему величайшему сожалению, дневник она нашла лишь два месяца спустя после смерти матери и уже никогда не сможет сказать ей, что наконец поняла мотивы ее поведения. Поняла и простила. Сколько себя помнила, Дебора всегда страдала от нелепых строгостей, царивших в старом каменном доме, от отсутствия в нем веселья, игр и вообще каких-либо развлечений. Она видела, что другие дети живут иначе, чувствовала, что от нее что-то скрывают, и это причиняло ей страдания.

Бабушку Мэри Дебора видела лишь однажды, когда ей было три или четыре года. Конечно, она знала о ее существовании и ей трудно было понять, почему все в доме избегали упоминать даже ее имя.

И вот теперь она направлялась к Ламберту Норману, который когда-то был любовником Мэри. Ей удалось выяснить, что, выйдя на пенсию, он вернулся на родину предков спокойно доживать свой век. Скорее всего, он и не знает, что много лет назад дал жизнь ее матери, и что где-то в далекой Бельгии у него выросла внучка. Вначале Дебора хотела предупредить Ламберта о своем приезде, но все попытки довериться бумаге заканчивались ничем. Очередной скомканный лист летел в мусорную корзину, и на этом все заканчивалось. Она поняла, что, только встретившись с этим человеком лицом к лицу сможет найти нужные слова.

Вот почему, собравшись в течение суток, Дебора вылетела в Исландию. Предварительно она удостоверилась в том, что Ламберт Норман жив и по-прежнему проживает в своем доме в Будардалуре. Больше она ничего о нем не знала, и предстоящая встреча пугала ее.

— У вас такой озабоченный вид, будто решаете мировые проблемы, — услышала она голос Мартина.

Корабль уже вышел из бухты в открытое море, и началась болтанка. Ухватившись за перила и стараясь удержать равновесие, Дебора повернулась к нему лицом.

— Нет, всего лишь собственные. Как долго нам плыть до Будардалура?

— Часа три. Нам придется обогнуть полуостров Снайфедельснес, — ответил Мартин. — Вообще-то по суше до Будардалура расстояние вдвое короче, но прямой дороги туда нет. А позвольте все-таки спросить, что вас так беспокоит?

Он стоял перед ней, широко расставив ноги. Ветер развевал его темные волосы. Куртка плотно облегала грудь, вздымаясь пузырем сзади.

— Готова спорить, что вам не грозит морская болезнь, — уклонившись от ответа, заметила Дебора.

— Мой дед был рыбаком. Я вырос на баркасах, — пояснил Мартин.

Разбираемая любопытством, Дебора решила уточнить:

— Здесь, в Исландии?

— Да, я жил в отдаленном поселке на самом севере острова. В те дни пароходы ходили туда лишь дважды в год, а дорог не было вообще. Не надо романтизировать жизнь в глубинке, — добавил Мартин, заметив, с каким интересом она его слушает. — Правда, уловы были хорошими, но семья всегда жила в крайней бедности. Все от мала до велика работали день и ночь, но все равно с трудом сводили концы с концами.

— Кажется, сейчас вы уже ни в чем не нуждаетесь, — заметила Дебора, еще раньше обратившая внимание на то, что вся одежда на Мартине из дорогих фирменных магазинов.

— При первой возможности я уехал от родителей и никогда больше не возвращался в это богом забытое место. Почему я все это вам рассказываю? Терпеть не могу говорить о самом себе.

— Вы женаты? — опять не удержалась Дебора, и тут же второпях добавила: — Собственно говоря, зачем я спрашиваю. Мне это совершенно безразлично.

Очередная волна подбросила нос корабля, и водяные брызги намочили ей волосы и щеки.

— Нам лучше отойти подальше, пока нас не окатило с ног до головы, — предложил Мартин.

Взяв Дебору за руку, он повел ее в укрытие.

— Нет, не женат, — сообщил он ей на ходу как о чем-то второстепенном. — Однажды был близок к этому, но в последний момент все сорвалось. А вас ждет кто-нибудь дома в Бельгии?

Дебора отрицательно покачала головой. Резкий порыв ветра обмотал флаг корабля вокруг флагштока. Водяные брызги с шумом разбивались о стенки кабины, в которой они укрылись от непогоды. Океан становился все более буйным. Хорошо, когда рядом находится сильный, надежный мужчина, подумала вдруг Дебора, и неожиданно для самой себя призналась:

— Я не собираюсь возвращаться в Бельгию. Хочу остаться здесь, в Исландии.

— Остаться? Забудьте об этом, Деб. В Исландии сейчас экономический спад. Вам здесь придется тяжко. Бельгия — ваша родина.

Я приехала сюда вовсе не на заработки, подумала Дебора. Ей стало досадно, что Мартин не понимает ее состояния.

— Бельгия мне совершенно безразлична, — устало сказала Дебора. Ей вдруг стало невыносимо присутствие рядом с ней этого сильного, самоуверенного мужчины. Она перешла на подветренную сторону корабля, оперлась на перила и глазами полными слез начала смотреть на бурлящие волны. Подойдя сзади, Мартин тоже взялся руками за перила таким образом, что Дебора оказалась в его объятиях.

— Не смейте смеяться надо мной, — резко повернув голову, бросила она ему в лицо.

— Не могу видеть вас плачущей, — мягко возразил он. — Вы сбежали от какого-то мужчины?

— Мои отношения с мужчинами не заходили еще так далеко, чтобы мне приходилось спасаться от них бегством. Дело совсем в другом. Вы знаете, у меня какое-то особое ощущение от этих мест. Мне кажется, что после долгих блужданий я вернулась к родному очагу, что я нашла то, что безуспешно искала в течение всей моей жизни.

Корабль подбросило на очередной волне, и Дебора, не удержавшись, ткнулась носом в молнию на куртке Мартина. Воспользовавшись этим, он привлек ее к себе и, заглянув прямо в глаза, спросил:

— Почему вы не подпускаете к себе мужчин?

— А вы почему до сих пор не женаты? — парировала Дебора.

— Кажется, у нас обоих есть кое-какие секреты, которых мы не хотим раскрывать, — примирительно заметил Мартин.

— У кого их нет, — не без горечи отозвалась Дебора. Она выросла в доме, наполненном секретами.

Внезапно настроение Мартина изменилось и, весело подмигнув, он предложил:

— Давайте перейдем на капитанский мостик. Там есть карты, и мы посмотрим, где сейчас находимся.

От его улыбки Дебора стала мягкой как воск. Если он захочет, я не задумываясь прыгну в воду, удивляясь самой себе, подумала она.

— Исландия — суровый край, — продолжал убеждать ее Мартин. — Девять месяцев в году стоит зима, а в остальные три невозможно находиться на улице из-за мошкары.

Почему-то ей показалось при этом, что все это он говорит не столько для нее, сколько для самого себя.

— А где вы живете в данный момент?

— Практически нигде. Поднимайтесь на мостик. Знаете, Деб, вы удивительно располагаете к себе, и мне ужасно захотелось рассказать вам про свою жизнь. Согласны слушать?

— Да, я этого очень хочу.

— Прежде всего вы должны знать, что в настоящее время я не вправе связывать свою жизнь с какой-либо женщиной… Что вы встали? Поднимайтесь наверх!

— Опять вы командуете?!

— Вы правы, командую. Ладно, проходите!

— Я пройду, но только потому, что сама этого хочу, а не потому, что вы мне указываете, — пробормотала Дебора. Держась как можно крепче за перила, она с трудом стала подниматься по крутой лестнице.

Открывшаяся ее взору панорама полностью оправдывала затраченные усилия. Корабль шел вдоль береговой линии. Высокие крутые скалы, казалось, вздымались прямо из морских глубин. На некоторых из них собралось такое количество птиц, что они казались белыми. Временами их крики и хлопанье крыльями заглушали даже вой ветра и шум волн.

Во мне, видимо, сказывается кровь деда, внезапно подумала она. Вот почему мне так нравятся эти места. Как же я не догадалась об этом раньше!

Два часа спустя на берегу показались небольшие строения. На фоне лишенных растительности гор, в окружении безбрежного океана, они казались невероятно хрупкими. Невольно возникала мысль о бренности человеческого существования, об отваге людей, пришедших в эти дикие места, чтобы начать здесь новую жизнь.

Посмотрев на Мартина, Дебора поняла, что он тоже взволнован предстоящей встречей. Похоже, что и у него с этими местами связаны сильные переживания, подумала она.

Корабль вошел в окруженную скалами бухту, в середине которой был расположен длинный узкий остров. Когда они подошли поближе к пристани, Дебора разглядела группу теснящихся друг к другу домиков и стоявшее чуть поодаль от них двухэтажное здание, которое, скорее всего, и было единственной гостиницей поселка. Что ее здесь ждет? А если ее дед Ламберт уехал или, еще хуже, не захочет ее видеть?

От волнения Дебора так крепко схватилась руками за поручни, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Если каким-нибудь чудом можно было бы перенестись сейчас в старый уютный родительский домик в Бельгии, она, не задумываясь, сделала бы это. Сильная рука с тонкими длинными пальцами крепко сжала ее запястье. Рука Мартина.

Господи, мне сейчас совсем не до него, с досадой подумала Дебора, пытаясь освободиться.

— Что с вами происходит, Деб?

— Ничего!

— Только не говорите, что вы приехали полюбоваться здешними красотами.

— Прекратите, Мартин, — взмолилась Дебора.

— Вы же знаете, мне можно доверять, — настаивал тот.

Нет, она не может никому сказать, зачем она здесь, пока не переговорит с Ламбертом Норманом. Он имеет право первым узнать, что него есть внучка.

— Оставьте меня в покое! Вам все мерещится, — взмолилась Дебора.

— Вы лгунья! — рассердился Мартин.

— А вы тупица! Никак не можете понять, что мне не до вас, — не выдержала она.

— Уже второй раз вы посылаете меня куда подальше, а я все торчу рядом с вами. Я действительно тупица, — взорвался Мартин. — Хорошо, с этой минуты мы не знаем друг друга. Этого вы хотите?

— Мне все равно, — обиделась Дебора, которой не хотелось рвать отношения с Мартином. — Но вы сами тоже что-то от меня скрываете, — попыталась оправдаться она. — Я же вижу, что вы приехали сюда не просто для того, чтобы навестить друзей.

— Я здесь по своим делам, и оставьте ваши замечания при себе!

— Ах, так?! Тогда и вы, Мартин, тоже оставьте меня в покое! Видеть вас не хочу!

Прямо над их головами заревел гудок, возвещая о прибытии. Спустили трап, и пассажиры один за другим сошли на берег.

Длинные деревянные тротуары, построенные в виде мостиков над валунами, вели от одного дома к другому. Дебора подошла к квадратному строению, которое, как ей сказали, и было гостиницей.

Камилла Честер оказалась молодой приятной женщиной. Она ждала ребенка и вся светилась радостью предстоящего материнства. Небольшие комнаты выглядели опрятными. Единственным недостатком было то, что на каждые два номера был только один душ.

Вскоре пришел ее муж Дерек, полный, застенчивый и неразговорчивый мужчина. Зато Камилла говорила за двоих, не забывая при этом и о своих обязанностях хозяйки. Она угостила Дебору самым вкусным блюдом из трески, которое та когда-либо ела, с горошком, выращенным в ее собственном огороде.

Поблагодарив за еду, Дебора пошла прогуляться по тропинке вдоль речки, отделявшей поселок от начинавшихся сразу за крайним домом диких зарослей кустарника. Спускаясь все ниже и ниже, тропинка в конце концов привела ее к самой воде. На каменистом берегу стояли рыбачьи лодки, вокруг которых бродили зимородки, поджидая, пока не выскочит из воды очередная неосторожная форель.

Дебора присела на камень и стала смотреть на садившееся в море солнце. Она сознательно не стала расспрашивать Камиллу о Ламберте Нормане. После всего того, что произошло между нею и Мартином, ей нужна была передышка.

Вернувшись в гостиницу, он рано легла спать, ибо чувствовала себя совершенно разбитой, как будто она целый день без перерыва проработала синхронистом на очередной конференции. Как только ее голова коснулась подушки, она мгновенно заснула.

Дебора проснулась, когда на улице было еще совсем темно. Сердце ее колотилось с такой силой, как если бы она бежала со всех ног в гору. Уши заложило от каких-то непонятных громких звуков. В наступившей минутной тишине она снова услышала странный крик, доносившийся из номера Мартина. Включив ночник, она выбежала в коридор. Несмотря на весь испытываемый ею ужас, Дебора не решилась распахнуть дверь в его комнату и только робко постучала.

— Мартин! С вами все в порядке?

В то же мгновение дверь распахнулась, и она увидела прямо перед собой широкую обнаженную мужскую грудь и перекошенное от ярости лицо. Дебора невольно отшатнулась. Перед ней стоял Мартин в одних трусах. Как ни страшен был ею вид, мускулистое пропорционально сложенное тело Мартина произвело на нее гораздо большее впечатление, чем его ярость.

— Возвращайтесь к себе и оставьте меня в покое! — рявкнул он.

— Я только хотела вам помочь, — набравшись смелости, пролепетала Дебора. — Вы так кричали…

Она испытывала слабость к шелковому белью и терпеть не могла спать в пижамах. Поэтому, несмотря на ограниченность места в рюкзаке, Дебора всегда брала с собой в путешествия ночную сорочку нежно-розового цвета. Вот и сейчас она была на ней. На фоне падавшего из ее комнаты света сорочка казалась почти прозрачной, и Мартин мог отчетливо видеть под ней все ее женские прелести: изгибы крутых бедер, тонкую талию, крепкую высокую грудь.

— Вот как? — переходя почему-то на шепот произнес Мартин, оглядывая ее с ног до головы. — Я же просил вас не касаться моей личной жизни. Очень советую отнестись к моей просьбе серьезно. Я давно уже не имел дел с женщинами и могу превратно истолковать ваше предложение о помощи. Тем более что вы совсем не плохо сложены. Совсем не плохо!

— Что вы такое подумали? — растерялась Дебора, которая только сейчас начала осознавать всю пикантность ситуации. — У меня и в мыслях не было предлагать вам себя! Как вы смеете!

— Правда? — усмехнулся Мартин. — Вы так реагировали на мои поцелуи, что в это трудно поверить. Ладно, почему бы вам не войти? Мы оба не можем заснуть. У меня двойная кровать. Зачем ей пустовать?

— Я ненавижу вас, — прошептала Дебора, задыхаясь от охватившей ее ярости. — Видеть вас не хочу!

Вернувшись в свой номер, она дрожащими руками захлопнула за собой дверь, подперев ее тяжелым креслом. Потом села на кровать и застыла, скрестив руки на груди.

Дебора чувствовала себя оплеванной. Оказывается, мать была права. Секс действительно грязное дело, и мужчинам ни в чем нельзя доверять. Как мог Мартин, еще недавно так нежно целовавший ее в машине, обращаться с ней, как с потаскухой!

Родители Деборы никогда не позволяли себе при ней не только никаких вольностей, но вообще никаких проявлений чувств. В доме царила сухая, чопорная атмосфера. Единственное место, где она ощущала человеческую теплоту, был дом ее соседей-англичан Осборнов. На всю жизнь Дебора запомнила те необычные яркие впечатления, с которыми она возвращалась от них к себе домой. Отношения Анны и Генри, казалось, были пропитаны любовью и уважением, проявлявшимися в тысячах мелочей. Во взаимной заботе, в том, как они разговаривали или даже просто смотрели друг на друга. Эти люди сыграли огромную роль в ее жизни. Они поощряли ее увлечение иностранными языками и поддержали желание уехать из деревни, чтобы получить хорошее образование и интересную профессию.

Мартин, как и ее родители, видимо, не способен на проявление искренних чувств. В отношениях с женщинами его интересует только животная, плотская сторона, думала Дебора, вспоминая выражение лица, с которым он разглядывал ее тело.

Как-то встретит ее Ламберт Норман? Позволит ли он ей войти в его жизнь или так же, как и Мартин, окажется суровым и черствым человеком?