– Мы направимся сейчас на Олд Плейс, а за старым городищем свернем к пасеке в Селби, – Томас знал все дороги в Саут-Йоркширском графстве, как свои пять пальцев, а потому конюший взял на себя роль ведущего. – Тем самым мы сократим дорогу к замку лорда Ноттингема в полтора раза. Милорд Ричард, Вы согласны?

– Конечно, Томас! Тем более, что я лишь номинально могу считаться боевой единицей. С усохшей рукой могу лишь управлять выученным, послушным скакуном.

– Милорд, Ваш Скулар умный и понятливый жеребец! Не то, что мой Астролог! За ним только следи и следи! – Томас был сегодня весь внимание и предупредительность. – Простите, милорд, но Вы бы попросили Анну Торн полечить вашу руку. Вероятно, Вы не верите в ее силу, но если бы не умение этой слепой старушки, то неизвестно, кто находился бы сегодня справа от Вас! – Томас с осторожной опаской посмотрел на Бетти.

– Томас, я уже все решил для себя, – лорд Ричард отнесся к словам конюшего равнодушно. – Рука не голова, и без нее вполне можно прожить на свете сто лет!

– Но лучше все же прожить эту сотню с действующими руками, милорд! – возмутилась Бетти, хотя и знала, что отца убедить в чем-то еще сложнее, чем дядю Эдварда. У них было одно общее качество – каждый из них должен был убедиться самолично в необходимости тех или иных мер. Заставить их делать что-то против их желания было совершенно невозможно. И Бетти не догадывалась, что своим строптивым характером пошла в них. – Было бы счастьем знать, что ты являешься полноценной боевой единицей, папа!

– Я подумаю хорошенько над твоими словами, дорогая Бетти! – пообещал отец.

Пришпорив своего коня, он вырвался немного вперед Бетти, держась теперь следом за Астрологом Томаса.

Всадники ехали неторопливой ритмичной рысью, так как ночь уже опустилась на землю и раскинула над их головами черный полог, усыпанный яркими июльскими звездами, а узкий, только что народившийся месяц давал слишком мало света. В такой тьме отыскать правильную дорогу, похоже, мог только Томас Паркин.

Бетти вдруг подсознательно ощутила, что ее отец боится. Как раз из-за своего ранения страшится того, что ему придется вступить в бой, но, тем не менее, он скачет вместе с ней туда, где их ждет настоящая война.

– Вместе с тобой, папа, мы станем одной настоящей боевой единицей! Встанем спина к спине, и пусть попробуют нас взять! – она словно бы протягивала отцу руку, пусть не помощи, но примирения.

Даже не видя его лица, Бетти почувствовала, как отец улыбается в усы, быть может, готовясь ответить ей что-то на редкость остроумное и немножко насмешливое.

Когда на горизонте, подсвеченном слабым светом почти угаснувшего заката, наконец, показались башни и зубцы крепостной стены замка Ноттингема, Бетти почти сходила с ума от волнения и беспокойства. Но вокруг было очень тихо.

На лугу возле Трэнта спокойно ходили кони, позвякивая уздечками. В розоватой вечерней воде отражались походные шатры и небольшой догорающий костер, от которого в вечернем воздухе заманчиво пахло жареным на вертеле мясом и запеченной рыбой. О чем-то мирно разговаривали с рыбаками пастухи, пригнавшие овец на водопой к мельнице.

Мост был опущен, и всадники беспрепятственно въехали в крепостные ворота.

– Кто? – ленивым, дремотным голосом поинтересовался стражник над воротами. – С Господом?

– С Господом! Мирные странники! – волнуясь, прокричала Бетти. – Милорд Ричард Стэнли в гости к вдовеющему зятю лорду Гарольду Ноттингему со своими оруженосцами!

Вновь прибывших проводили до дверей приемного зала.

– Милорд ранен сегодня в сражении, но не откажется принять родственников усопшей миледи Элизабет. Сообщить о вашем прибытии, милорд? – перед лордом Ричардом вырос вышколенный слуга в бархатной ливрее.

Бетти оттолкнула слугу и первой ворвалась в зал, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Мы доложим о себе самостоятельно, старина!

– Бойкий у Вас, милорд, оруженосец! – удивленный слуга растерянно пожал плечами.

Леди разглядывала обстановку, не узнавая все вокруг. Как видно, потасовка все-таки состоялась и закончилась задолго до появления запоздалых гостей. Хотя прислуга уже успела кое-что прибрать, повсюду виднелись следы недавнего сражения: в нишах зала кое-где не хватало дорогих китайских ваз в рост человека и старинных доспехов. Сорванные со стен гобелены были аккуратно скручены в трубы и сложены на площадке лестницы. Бархатные портьеры и гардины, кое-где пропоротые мечами и копьями, занимали положенное место, хотя и зияли прорехами, что, впрочем, не слишком бросалось в глаза из-за пышной драпировки.

Лорд Гарольд полулежал в кресле с усталым и измученным видом. Возле него суетилась Кэтрин, прикладывая к свежим кровоподтекам и ссадинам влажное полотенце, время от времени прополаскивая его в большой миске с холодной водой.

– Что тут произошло?! Гарри, с тобой все в порядке?!.. – Бетти кинулась к мужу и встала перед ним на колени. – Гарри, дорогой, любимый мой!

– Сара Смит?! Почему ты здесь, Сара? И почему называешь милорда любимым? – Кэтрин от неожиданности уронила полотенце, которым только что промокнула кровь, все еще сочащуюся из ссадины на лице Гарольда.

– Миледи? – Марк Картер со страхом уставился на супругу своего лорда, которая внезапно явилась в замок совершенно живая, невредимая и настроенная достаточно воинственно. – Господи, Вы и впрямь живы, леди Элизабет! Живы! Какое счастье!

– Бетти! – Гарольд приподнял голову над подушкой, и недовольно взглянул на свою внезапно появившуюся супругу. – Зачем ты явилась без приглашения, Бетти?! Никто тебя не звал, потому что сражение еще не закончилось. Сэр Эмерик сбежал от нас!

– В каком смысле сбежал? – Бетти оторопела от неудовольствия Гарольда при встрече с ней. – А где дядя Эдвард? – оглянулась она с недоумением и беспокойством.

– Сэр Эмерик Ноттингем сбежал из замка, как обычно сбегает преступник, не желающий получить наказание! – Кэтрин с трудом приходила в себя. – А лорд Эдвард Стэнли возглавил отряд рыцарей, верных ему и лорду Гарольду Ноттингему. Они отправились на поиски преступника.

– Кэтрин, а почему ты назвала леди Элизабет Сарой Смит? – сильно побледневший Гарольд поднялся из кресла и с угрожающим видом шагнул к Бетти. – Я понял – это не Сара Смит, а ты была заперта в темнице, Бетти! И тебя освободил не Рыцарь Возмездия, а твой дядя лорд Эдвард Стэнли! Я сразу узнал его по голосу, Бетти! Но не мог понять тогда его тревоги из-за крестьянки. Теперь я понимаю, почему девчонка прятала от меня лицо. Ты побывала в руках разбойников и теперь отчего-то боишься честно и открыто посмотреть мне в глаза! Что опи с тобой сделали, Бетти? Эмерик изнасиловал тебя?! Отвечай, ничего не скрывая!

– Как Вы смеете разговаривать с моей дочерью таким тоном, милорд? – лорд Ричард Стэнли схватился за рукоять своего меча, а Томас Паркин тут же занял позицию за его спиной, приготовившись к отражению возможного нападения. – Вы ревнуете Бетти неизвестно к кому?! На Вашем месте, милорд, я был бы счастлив, что Бетти осталась целой и невредимой и даже не утратила присущего ей остроумия! Каких трудов стоило ей доказать коварство и лживость вашего племянника сэра Эмерика Ноттингема! Даже лежать в гробу, изображая покойницу!

– Я разговариваю со своей, женой, милорд; И имею право знать, как она попала в темницу! – Гарольд уже не мог остановиться. Он словно рассвирепевший бык рвался разобраться с ослушницей. Он хотел все знать: – Рассказывай, Бетти, немедленно! Все! И откровенно! – и, схватив супругу за руку, лорд потащил ее в дальний угол, чтобы усадить в кресло напротив и устроить настоящий допрос в отдалении от посторонних ушей.

– Мне больно, Гарри! – Бетти изо всех сил упиралась, но муж усилил хватку. Боль в руке стаде резкой и невыносимой. – Ты оторвешь мне руку, Гарри!.. Мы беспокоились за тебя! Спешили к тебе на выручку, а ты готов растоптать меня! Зачем?.. – на глаза Бетти навернулись слезы.

Все начинаете сначала! Он снова впал в свой безумный припадок ревности.

– Наверное, ты ненавидишь меня за то, что тебе пришлось жениться по расчету, из-за грозящего разорения! Конечно же, ты женился, чтобы получить богатое приданое, Гарри! Ты вовсе не любишь меня! Отпусти меня, и мы с отцом тотчас же покинем твой замок, чтобы больше уже никогда не возвращаться! Да, кстати, возле леса Олд Плейс на поляне сидит твоя мадам Жанет де Рамбуйе и жарит поросят! Мы встретили ее, когда спешили к тебе на помощь. Она утверждает, что какие-то разбойники отняли у нее лошадей! Ей не хочется ехать в Дувр, и она мечтает вернуться к своему дорогому любовнику Гарри!.. Знайте я до сих пор не простила Вас, милорд, за то, что ради своей старой шлюхи Вы бросили меня во дворе замка и уединились с ней в одной из комнат! До сих пор никто не знает, чем вы там занимались вдвоем. Хотя нет – сэр Эмерик сообщил мне, что застал вас с Жанет в одной постели! Я склонна этому верить, поскольку отсутствовали вы довольно продолжительное время! – Бетти зло сверкнула глазами и брезгливо стряхнула со своего локтя руку оторопевшего от обвинений мужа. – Надеюсь, что в ее объятиях Вы, милорд, окончательно утешитесь!

– Оставьте леди Элизабет в покое, милорд Гарольд! – Ричард Стэнли ринулся па выручку дочери. – Вы, разумеется, были счастливы, когда отправили ее назад! Ведь вам было хорошо без Бетти с вашей любовницей-француженкой, которая все еще болтается возле замка с крадеными нарядами Бетти в сундуках, украшенных вензелями Стэнли, лорд Ноттингем?! Какая подлость и низость! Вы пытались откупиться от любовницы драгоценностями молодой супруги, милорд! Извольте заметить – супруги законной! Ваш брак освещен Господом Богом и Святой церковью, милорд! Мне и на самом деле придется писать прошение королю об отмене Вашего брака, милорд, и возврате приданого!

– Господа! Прекратите ссориться! Лорд Ричард, простите меня великодушно! Но лорд Гарольд ранен в схватке с сэром Эмериком. Он не может сражаться с вами! – Кэтрин поняла свою оплошность и пыталась исправить ситуацию. – Милорд Гарольд! Похоже, я ошиблась – девушки до удивления похожи друг на друга! Я могла все перепутать! Впрочем, Сара Смит нисколько не пострадала. Сэр Эмерик не успел обесчестить ее. Вы видели, что девушку увезли из замка джентльмены в масках!

Экономка очень старалась помочь, правда, и сама точно не знала кому – леди Элизабет или Саре Смит.

– Лорд Гарольд, не волнуйтесь! Вам сейчас нельзя напрягаться! Я только недавно смогла остановить кровотечение из раны, нанесенной вам стрелой коварного сэра Эмерика!

– Ты ранен, Гарри?! – вскричала Бетти в тревоге, мгновенно забыв о своей обиде. – Кэтрин, необходимо уложить его в постель и следить, чтобы не воспалилась рана… А мы с отцом покинем вас, чтобы не раздражать милорда. Отец, мы тотчас же возвращаемся домой! Я спрошу у Анны, какое снадобье поможет Гарольду справиться со слабостью, и отправлю его с Мартой! Неужели в вашей деревне нет ни одного знахаря, Кэтрин? Ну, что ты молчишь? – Бетти раздражало неумелое поведение кормилицы Гарольда. – Похоже, тебе все равно, умрет он или нет!

– Не сердитесь, миледи! Не сердитесь! Мы привыкли жить тихонько и спокойно, пока милорд отсутствовал! Столько забот свалилось сразу после его приезда и женитьбы! – Кэтрин действительно была в замешательстве. – Честно говоря, я не знаю, что буду с ним делать! Мне очень давно не приходилось ухаживать за ранеными!

– Прежде всего, необходимо уложить его в постель! – Бетти сделала знак Томасу. – Том, помоги отнести милорда в спальню.

– Ваша спальня сгорела в тот день, когда вас увезли домой, чтобы похоронить в родовом склепе, миледи! – Кэтрин простодушно смотрела на Бетти.

Казалось, она до сих пор не соображает ничего и рассуждает о своей молодой госпоже в прошедшем времени.

– Но если миледи жива, то кого же тогда увезли в гробу? – вновь растерялась экономка.

– Нет, Бетти, погоди немного! Пусть лорд Гарольд прямо сейчас соизволит объяснить мне появление своей любовницы леди Жанет де Рамбуйе в окрестностях его замка! – угрожающе вклинился в разговор лорд Ричард.

– Отец, вернемся домой! Пусть милорд Гарольд наслаждается своим одиночеством или обществом маркизы де Рамбуйе! Я не удивлюсь, если эта мадам уже получила покровительство его кормилицы и, возможно, нового управляющего! – вновь вспыхнула ревность в душе у Бетти. – Уж в следующий раз, надеюсь, к нему никто не придет на помощь, если кто-то из новоявленных родственников захочет стать лордом и занять его законное место!

Бетти зло растравляла в себе обиду, нанесенную ей Гарольдом. Она не щадила сейчас никого, и Кэтрин растерянно соображала, за что рассержена на нее жена лорда.

Бетти негодовала и рвалась в бой. Пусть этот гордец и самоуверенный тугодум снова окажется в прежней ситуации! Пусть останется один на один со своим племянником Эмериком Ноттингемом, и пусть родственники хорошенько угостят его ядом, как когда-то Эмерик насильно напоил им Бетти! Девушке было горько так же, как тогда, когда в горле у нее стоял привкус ядовитого снадобья, а Гарри считал, что она бредит и все время порывался оставить ее на попечении своего подлого племянника.

– Как жаль, что тогда Марта успела вовремя! – надрывно воскликнула Бетти. – Меня бы уже не существовало на свете! И заодно – моего неверного мужа с его бешеными приступами ревности! Мне очень горько, отец! Я ощущаю такое же бессилие, как в те дни, когда Гарри считал мои слова бредом, ложью, нездоровыми фантазиями, порожденными детской неприязнью к племяннику! Я больше ничего никому не хочу доказывать! Желаю вам счастья с маркизой де Рамбуйе, милорд! – Бетти насмешливо раскланялась и решительно шагнула к двери из зала.

Лорд Ричард Стэнли направился следом за дочерью. Томас неотлучно следовал за своим хозяином, держа свою ладонь на рукоятке меча. Но внезапно Бетти круто развернулась и отступила к окну в тень тяжелой бархатной портьеры.

В дверном проеме показался сэр Эмерик Ноттингем. Бывший управляющий выглядел помятым и потрепанным. Руки его были связаны за спиной, одежда испачкана и порвана. Взгляд жалкий и затравленный. Вдоволь налюбовавшись на своего поверженного врага, Бетти выступила из тени портьеры на свет факела.

– Добрый вечер, сэр Эмерик! Ваш дядя лорд Гарольд Ноттингем давно соскучился без Вашей компании! Кэтрин, дорогая, не завалялось ли у вас на кухне склянки с настоем цикуты или белены? Я попробовала бы угостить этого джентльмена, как он угощал меня когда-то в старом саду на рассвете! И потом пытался убедить милорда Гарольда, что я отравилась от ненависти к собственному мужу!

Бетти понимала, что человек должен быть снисходителен к поверженному врагу, но она была вовсе не склонна прощать сэра Эмерика и теперь с нескрываемым удовольствием наблюдала, как молодой человек побледнел, увидев ее. Глаза его, казалось, вот-вот выкатятся из собственных орбит и упадут на каменный пол, расколовшись со стеклянным звоном. Но, к сожалению, этого не произошло, хотя глаза у него страшно закатились под лоб, словно у припадочного, и здоровый, молодой и крепкий мужчина рухнул во весь рост на пол с грохотом доспехов и звоном шпор прямо ей под ноги.

– Похоже, джентльмен решил, что он уже в загробном мире и встретился с одной из своих жертв, отправленных к праотцам подлым, предательским способом. Возможно, счел, что его впереди уже ожидает Страшный суд!

– Бетти, не будь столь язвительной! – лорд Ричард подошел к, дочери и обнял за плечи, пытаясь успокоить. – Мы до сих пор так и не узнали, что здесь произошло, Бетти, дитя мое! Ты нам ничего не рассказала.

Элизабет бережно сняла руку отца с плеча и с горечью в голосе, заметила:

– Вы же все равно не поверите мне, как не поверил мой муж, лорд Гарольд Ноттингем. Он считал, что я все придумала и оговариваю его честнейшего племянника. Так отчего же его сэр Эмерик при виде меня грохнулся оземь?! Может, от радости встречи?

Бетти вернулась к креслу, в котором полулежал Гарольд. Подняла с пола миску, наполненную окровавленной водой, в которой Кэтрин замывала полотенце, и, вернувшись к двери, выплеснула воду в лицо Эмерику, пребывающему в бессознательном состоянии.

– Вы, сэр Эмерик, отчего-то внезапно стали слишком чувствительны, словно благородная девица! – брезгливо глянув на приходящего в себя мужчину, она презрительно скривила губы и отвернулась.

– Господь Вседержитель, девочка права в своей обиде! – вдруг сочувственно пробормотала Кэтрин. – У нас и впрямь мужья не доверяют своим суженым, считая женщин коварными, лживыми существами, способными лишь на обман и измену. Даже там, где на ложь нет и намека.

– Что Вы теперь скажете на это, лорд Ноттингем? – Ричард Стэнли требовательно смотрел в глаза зятю. – Бетти всегда отличалась честностью! Она полюбила Вас, милорд, и не скрывала этого от нас. Она даже излишне откровенно восхищалась Вами, как в детстве восхищалась Странствующим Рыцарем, спасшим ее когда-то из водоворота Трэнта! Она была без ума от любви к Вам милорд, и почти боготворила Вас, своего венчанного супруга! Это такая редкость, милорд, а Вы предпочли ошеломить ее своим недоверием и черствостью!

– О, Господи!.. – Кэтрин захлопотала вдруг возле Гарольда, взмахами влажного полотенца овевая его сильно побледневшее лицо. – Моему мальчику плохо! Он потерял столько крови! Ему нужен покои! Помогите мне перенести его в комнату для гостей. В его спальне еще не успели навести порядок после пожара.

Лорд Ричард сделал знак Томасу Паркеру, чтобы тот помог Марку, подхватившему под руки Гарольда:

– Устройте лорда, как можно лучше, а я пока что займусь предателем и преступником. Сэр Эмерик нуждается в охране, пока его не забили в колодки и не заперли самыми надежными замками в темнице Тауэра! Его злодеяния рассмотрят в королевском суде и, надеюсь, что вынесут ему самый справедливый приговор, господа! Кстати, – он вопросительно посмотрел на рыцарей, показавшихся в дверях зала: – Где Эдвард? С ним ничего плохого не случилось?

И, словно ожидая его вопроса, рыцари расступились, почтительно склонив головы. Лорд Эдвард вошел в помещение, слегка прихрамывая и опираясь на руку своего оруженосца:

– Я жив, дорогой брат! Жив! Но вот некоторым подручным сэра Эмерика не повезло! В его охране оказались отъявленные разбойники, которым он платил из казны своего хозяина, – лорд сморщился от боли и осторожно провел рукой по раненому плечу. – Они долго отбивались, обстреливая наш отряд из арбалетов, опасаясь вступать в ближний рыцарский бой. Просто пакостные, трусливые коты, да и только! А вот какой казни достоин племянник лорда Гарольда, я и представить себе не могу! – лорд Эдвард прошел на середину зала и по-хозяйски расположился в кресле, жестом приглашая своих соратников за стол. – В этом доме найдется вино и немного закуски? – поинтересовался он у слуги, замершего возле стены.

– Слушаюсь, милорд! Сейчас распоряжусь на кухне. – Слуга исчез тихо, словно бесшумно растворился в полумраке помещения, слабо освещенного редкими, почти сгоревшими факелами.

Вскоре в огромном зале стало светло от множества зажженных по стенам факелов. Несколько слуг внесли огромные подносы с зажаренными на вертелах барашками и поросятами, кувшины с вином и кубки. Расставив все на огромном столе, слуги удалились, оставив гостей предаваться чревоугодию и самодовольной беседе.

Гарольд Ноттингем страдал. Ему давно не было так плохо, как сегодня. Едва затянувшаяся рана нестерпимо горела, а плечо крутило так, словцо кто-то жестокий и злорадный, его выламывал. Лорда трясло в лихорадке, и Кэтрин, склонившаяся над ним, еле удерживала его на кровати, отчаянно пытаясь согреть несколькими одеялами. Гарольд понимал, что в его жизни случилось все то, чего он так опасался. Бетти безрассудно сбежала из дома, из-под родительского надзора, чтобы уличить Эмерика в подлости и глупо попала в руки к разбойникам. Маркиза Жанет снова и снова пытается вернуться в его жизнь, не гнушаясь при этом никакими средствами. Он почти реально видел, как ее лошади пасутся где-нибудь неподалеку от замка, а мадам строит очередные планы, в которых собирается изображать из себя невинную страдалицу, жертву его прихоти. А ему самому необходимо решить, как отнять у бывшей любовницы вещи Бетти и вернуть их настоящей хозяйке. А пока этого не произойдет, Бетти имеет полное право обвинять его в том, что именно он подарил маркизе наряды своей жены. Он и сам не знает, как это могло произойти. Наверное, это Эмерик отдал сундуки Бетти маркизе Жанет де Рамбуйе, а потом приказал своим людям отобрать у мадам лошадей. Как видно, он надеялся на очередное возвращение Жанет в замок, ведь это рассорило бы Ноттингема с родными покойной жены.

И хуже всего то, что он действительно должен извиниться перед своей женой и ее родными. Она оказалась права. Он зря доверился Эмерику и назначил его своим управляющим. Да, конечно, он считал, что представитель рода Ноттингем не может совершить подлости. И как же он ошибся. Эмерик не заслуживал даже возможности дышать с ними одним воздухом. Эмерик Ноттингем не достоин даже почетной смерти в рыцарском бою, потому что предпочитает не открытое противостояние, а подлые удары из-за угла.

Никому больше не надо доказывать, что Мэтью убил Эмерик или его люди. Племянник давно знал, что между его дядей и дядей Бетти существует договоренность о браке. Видимо, он давно мечтал о смерти Гарольда. Ведь в этом случае он становился единственным наследником Ноттингема. А убийство Мэтью сделало Бетти наследницей огромного состояния, которое после свадьбы перешло к ее мужу. Избавившись от молодоженов, Эмерик стал бы одним из богатейших людей Англии.

Гарольд вновь застонал от боли. Глубокое ранение на левом плече воспалялось, причиняя лорду нестерпимые страдания, но физические страдания усугублялись муками совести.

– Тебе очень больно, малыш мой?! – Кэтрин вновь склонилась над ним и заботливо промокнула воспаленный лоб влажным прохладным полотенцем. – Малыш, я хотела бы принять всю твою боль на себя, – нежно прошептала кормилица. – Никлас уже отправился за знахарем или врачом. Уж кого найдет! Боевые раны отлично исцеляет и тот, и другой.

– Где Бетти? Где она? – Гарольд обвел комнату пристальным взглядом. – Она уехала к родителям, Кэтрин?! Она уехала? – он попытался осторожно приподняться, но боль, вцепившись в плечо, отдалась по всему телу. Руки раненого лорда подломились от слабости.

– Бетти не уехала, Гарри! Она здесь! Она в зале, сидит за столом с рыцарями. Девочка очень проголодалась, – Кэтрин разговаривала с лордом Гарольдом, точно с ребенком, утешая и успокаивая его.

– Открой дверь, Кэтрин, я хочу услышать ее голос. Тише, Кэтрин! Тише! Кто это поет? – Гарольд закрыл глаза и прислушался. Низкий, но исключительно приятный женский голос пел знакомую ему с детства балладу о Странствующем Рыцаре. Но слова были совсем не те, которые когда-то любила напевать для него нянюшка. – Ты помнишь, что пела мне в детстве эту же балладу, Кэтрин? Помнишь?! Но тогда были другие слова, няня!

– Это поет твоя леди Элизабет, Гарри! Слышишь, как прекрасно она поет, Гарри! Любовь говорит с тобой ее голосом! А ты взбесился от ревности, малыш, и не хочешь поверить ей. Она любит тебя, Гарри! И ты ревнуешь потому, что полюбил ее, но не хочешь признаться себе в этом, дорогой мой!

– Она ослушалась меня, сбежала из родительского замка, кормилица! – посетовал Гарольд по-детски жалобным голосом, – Она не будет послушной и верной супругой, Кэтрин! – И он запрокинул голову, уставившись в одну точку на потолке.

– О каких глупостях ты думаешь, Гарри! Прежде всего, ты должен справиться с болезнью, сынок мой! – Кэтрин снова и снова меняла полотенца, пропитанные липким горячечным потом, на свежевыстиранные, пахнущие ветром и травами. Гарри утопал в этих запахах, наполнивших комнату ароматами луга, леса, речной воды и солнца…

– Няня, няня, о чем пела Бетти? Почему она больше не поет?.. Я хочу слышать ее, только ее голос, няня! Она больше не любит меня? Считает, что я груб и нетерпелив?.. Что я изменял ей с маркизой в день венчания, кормилица?! Но я не изменял ей, няня! Я виноват перед Бетти, но не в измене моя вина, Кэтрин! Как доказать это Бетти? Как?

– В вашей совместной жизни не хватает доверия, Гарри; Ты тоже не веришь своей любимой жене! Ревнуешь ее без всякого повода, Гарри! А ведь она очень любит тебя!

– Позови Бетти, Кэтрин! Мы поговорим!.. – Гарольд все время порывался встать с постели, но как только отрывал голову от подушки, пот липкой влагой тут же покрывал тело. Голова кружилась от слабости… В глазах мельтешили черные мушки… – Я не могу подняться, Кэтрин! Помоги мне встать, няня!

– Полежи еще немного, Гарри! Полежи, наберись сил и здоровья! Зачем показываться молодой и сильной женщине в таком состоянии, милорд! – няня не отпускала его, так как чувствовала, что внутренний жар охватывает его все сильнее. И все чаще лорд впадает в забытье и теряет нить времени и событий.

Похоже, рыцари давно закончили трапезничать, разошлись по комнатам. Хозяева Стэнли, судя по всему, уехали домой, захватив с собой Бетти. Вот почему она больше не пела балладу своим приятным низким голосом. Но Гарольду все чудилось и чудилось, как рыцари вторят его жене, повторяя припев баллады грубоватыми, мужественными голосами…

– Няня Кэтрин, почему Бетти не зайдет в мою комнату? Почему не посмотрит мне в глаза? Я хочу видеть ее! Попросить у нее прощения. Умолять ее вернуться ко мне навсегда, навсегда! – Кэтрин с тревогой слушала его бессвязную горячечную речь. В замке все давно стихло. Даже во дворе сегодня было непривычно тихо. Настороженная, чуткая ночь опустилась на окрестности.

Один только лишь Трэнт неутомимо нес свои стремительные воды на восток. И еле слышно плескалась вода, выбираясь на песок и вновь откатываясь назад.

Гарольд осторожно приоткрыл глаза. Серый предутренний сумрак заглядывал в распахнутое окно. Легкий ветерок ласково шевелил шелковые шторы на окне, освежал воспаленную горячкой кожу на лице и обнаженной груди.

Кэтрин слегка похрапывала, сидя в кресле. Когда сон успел сморить кормилицу, лорд уже не помнил. Гарольд бережно погладил ее пухлую руку, бессильно свесившуюся вниз и сделал попытку подняться с мягкой постели, чтобы пройти по застланному персидским ковром полу к окну и вдохнуть полной грудью насыщенного туманной влагой утреннего воздуха. Пол комнаты мерно покачивался под ногами, словно палуба корабля и штормящем море… Наваливался неотвратимый и неприятный приступ тошноты… Снова в груди нарождался горячечный жар… Воспаленная рана горела, словно в нее вложили жаркий уголь из камина… Невыносимо мучила жажда…

– Пить! Я хочу пить! – Гарольд сделал несколько шагов к небольшому столику и протянул руку к кувшину с водой. Наклонив его двумя руками, он попытался наполнить прохладной водой большую кружку. Но та опрокинулась и с громким звоном разбилась на мелкие осколки. Кувшин скользил в потной руке, пальцы никак не могли ухватить ручку сосуда.

– Кэтрин, помоги мне! – Гарольд чувствовал, как стены опрокидываются на него и прижимают лицом к мягкому и душному шерстяному ковру. Лорд в последний раз сделал продолжительный вдох, и темнота поглотила его, спрятав под своей мягкой бархатной тяжестью.