Когда они должны были встретиться, Орлов попросил Тео сходить поставить свечку в Нотр-Дам-де-ла-Гард или возложить венок к памятнику павшим.

Когда Цыганка вошла в маленькую каюту, Орлов был один.

– Здравствуйте, – сказал он, улыбаясь. Казалось, улыбается даже его прямой нос.

Она протянула ему руку, а он пригласил ее сесть на кровать.

– Вы видели? – спросила она. – Это ужасно.

Орлов положил на койку дневные газеты.

– Он на свободе?

– Конечно, – ответила она. – Но если бы вы знали, что он мне рассказал! Он в ярости, не перестает терзаться по поводу того, что о нем думают, и никуда не выходит.

– Этого следовало ожидать, – ответил Орлов. – Он не хочет уезжать, не уладив это дело, так?

– Да, – прошептала Цыганка. – Сначала из-за денег, теперь – чтобы помешать людям говорить. Вы представляете? Помешать говорить в блатном мире… Временами мне кажется, что я схожу с ума…

Орлов молчал. Это молчание нисколько их не смущало.

– Вы ведь ему не сестра? – спросил он.

Ей не хотелось врать.

– Не сестра.

– Ему крупно повезло.

– Вы очень любезны.

Орлов вертел в руках ключи от машины.

– Он знает, что вы пошли сюда?

– Да, я сказала, что иду на встречу с Тео. Поймите, он должен уехать, как только это будет возможно. Лучше всего сегодня вечером. Он вас послушает, я уверена.

– Для такого человека его авторитет важнее всего. Гю не такой, как все. Он никогда никого не выдавал, это было правилом, которое значило для него больше, чем жизнь. Вы понимаете? (Она ответила взглядом: да.) У Гю есть одно достоинство: он опасен для общества, но сохранил своего рода чистоту, которая не дает ему падать духом. Он не может себе позволить быть в разладе с самим собой.

Цыганка никогда не слышала подобных речей от блатного. Сколько ему лет? Тридцать пять-тридцать восемь…

– Вы давно его знаете? – спросила она.

– Да, довольно давно. Не говорите ему, что виделись со мной. Я появлюсь в нужный момент. Вас это не затруднит?

Она заколебалась.

– Нет, конечно.

– Ему лучше сменить убежище, – сказал Орлов.

– Он знает и ждет меня, чтобы уйти. Но куда?

– Тео будет ждать его у себя. Он живет на улице Репюблик, это совсем рядом.

– А к Тео можно?

– Не ломайте себе голову по пустякам…

– Иногда мне бывает очень страшно.

– Не бойтесь, – сказал Орлов. (Он вспомнил, кто она такая.) – А что будет с вашим баром на улице Монтень, если вы уедете?

Она остановила на нем свои большие глаза и прошептала:

– Мне тоже казалось, что я вас знаю.

– Меня зовут Станислав Орлов, а вас все называют Цыганкой, да?

– Да, – улыбнулась она.

– Я бы хотел, чтобы мы стали друзьями, – сказал Орлов. – И еще мне бы хотелось узнать ваше имя.

– Меня зовут Симона. (Она сама удивилась, услышав его, как будто это было имя другой женщины.)

– Симона, – повторил Орлов. – Это имя мне нравится гораздо больше, чем Цыганка.

Они поговорили еще, и он несколько раз назвал ее по имени, как будто привыкая к нему. И каждый раз она испытывала легкое волнение.

– Подведем итог, – сказал Орлов. – Ваш кузен знает, где живет Тео. Пусть он сходит за Гю и отведет его туда. На обратном пути не ходите через парк Борелли. Один раз они его там уже взяли и будут крутиться там снова. Не приведите за собой хвоста. В общем, примите элементарные предосторожности. Сегодня Тео придет вас навестить. Обо мне – ни слова, и возвращайтесь сюда завтра к десяти часам. У меня будут новости.

Цыганка почувствовала, что полностью доверяет ему.

– На этом кораблике он уедет, – сказала она, пристукнув по полу каблуком.

– Вы счастливы? – спросил он.

Она молча кивнула.

– Я рад, – произнес Орлов, наклоняясь к ее руке, и, не двигаясь с места, посмотрел ей вслед.

Он дождался Тео и попросил его спрятать у себя Гю и Цыганку. Сестра Тео ни с кем не общалась, и эта пара составит ей компанию. Брат объяснит ей, что их разыскивает ревнивый муж и что она никому не должна рассказывать, что они здесь живут.

– Я заночую там, – сказал Тео.

– Или у Иветт, – отозвался Орлов. – Малышка, с который ты был в тот раз, не перестает плакать без тебя.

– Да брось ты… – неуверенно сказал Тео.

– Можешь не верить, – сказал Орлов, оставив приятеля стоять с раскрытым ртом, словно у вытащенной на берег рыбы.

* * *

Побег Гю наделал много шума. Орлов подумал, что скоро объявится Джо Риччи, и направился к Иветт. Антуан уже дважды заходил к ней в течение второй половины дня. «Начинается», – подумал Орлов.

Иветт чувствовала, что Стани не расположен разговаривать, и оставила его в будуаре одного до прихода Антуана.

– А старик все-таки крутой! – усмехнулся тот и приветствовал Орлова, махнув ему рукой.

– Вы довольны?

– Еще бы! Счастливы. Аж прыгаем от радости. И без конца повторяем: «Наш друг Орлов сможет сдержать свое обещание».

– Разумеется, – подтвердил тот.

– И когда?

– Сегодня понедельник. Через сорок восемь часов я получу подтверждение из конторы Фардиано, добровольно заговорил Гю или нет.

– Прекрасно, – сказал Антуан. – Хочешь встретиться с Джо?

– Не имеет смысла. Скажи ему: Гю утверждает, что попал в ловушку, устроенную Бло. Они заставили его поверить, что Вентура обманул Анжа Неваду. Тогда, пытаясь защитить Вентуру, Гю его практически выдал. В машине был магнитофон. Операция состоялась в Гуде.

– Миленькая история, – оценил Антуан. – Я ему расскажу. Он будет в восторге. Ты сам-то в нее веришь?

– Я ничему не верю. Пока что я только слушаю, а через два дня будет видно.

– Ждать недолго, – заметил Антуан и вышел.

Орлов остался сидеть. Банда с самого начала знала, что Тео занимается Гю. «Они не додумаются, что он может прятаться у Тео, но я не удивлюсь, если они следят за кораблем». Он решил ускорить события и повидаться с Гю.

Орлов вышел, купил по пути вечерние газеты и, не разворачивая, сунул их в карман пальто. Он направился на улицу Репюблик пешком, некоторое время постоял на тротуаре улицы Канебьер, глядя на поток машин. Улица была залита светом, который отражался в море.

Цыганка и Гю только что пришли. Ящики со слитками они решили пока оставить на прежнем месте.

Цыганка удивилась приходу Орлова. Гю, державший в руке книги, молча положил их.

– Ты изменился, но не сильно, – сказал он, хотя собирался сказать совсем другое.

Орлов подошел, на его лице было заметно волнение. Цыганке он показался красивым.

– Здравствуй, Гю, – сказал он, и они обнялись.

– Черт возьми! – бросил Гю. – Дай мне сесть. (Он упал на стул, держась за спинку.) – Вы знакомы? – спросил он, представляя Цыганку.

– Встречались.

Взгляд Гю упал на газеты, высовывавшиеся из кармана Орлова.

– Можно?

Орлов достал их. Гю лихорадочно, как одержимый, развернул газеты. Цыганка и Орлов переглянулись.

– Сволочь! – сказал Гю, только начав читать. – Не верится, что может существовать такая сволочь!

Дрожащим голосом он начал читать вслух заявление Фардиано. Полицейский заявлял, что Гю будет скоро пойман, но в данный момент его присутствие не является необходимым для продолжения следствия по делу о нападении на фургон, перевозивший золото, поскольку до своего последнего побега он успел сообщить правосудию много сведений. Гю скомкал газету и швырнул в угол комнаты.

– Это слишком затянулось! – крикнул он. – Надо положить этому конец! Он у меня сожрет свое дерьмо, обещаю!

– Это не самое главное, – спокойно сказал Орлов.

– Ты что, смеешься? – кричал Гю. – Можно подумать, ты меня не знаешь! Они меня душат! Ты что, не видишь, что мне нечем дышать?

Он сорвал с себя галстук и расстегнул воротник.

Цыганка, прислонившись спиной к стене, чувствовала, как ее охватывает отчаяние. Она видела в Орлове единственного человека, способного помочь Гю.

– Меньше, чем за три месяца, ты совершил два побега и получил сто миллионов, – заметил Орлов.

– Ну и что это мне дает? – крикнул Гю. – Я никому не позволю себя пачкать. Слышишь? Никому… В тюрьме меня уважали. Люди вроде меня молчат, даже если их режут на куски. Бло меня отымел, но не звонит об этом. О нем ни единого слова ни в одной брехаловке. Как думаешь, сколько еще эта мразь Фардиано будет продолжать?

– Он полицейский. Какая разница, что он несет? – возразил Орлов. – Имеет значение только мнение твоих друзей.

– Остальные поют с его голоса. У Вентуры есть братец. Сволочь, какой свет не видел. И я должен это терпеть?

– Послушай, – сказал Орлов, беря его за руку. – Если я займусь твоей репутацией, ты уедешь со спокойной совестью?

– Тебе незачем рисковать из-за меня, – ответил Гю.

– Я в лучшем положении, – настаивал Орлов. – Я могу в любой момент встретиться с Джо Риччи, Антуаном и Паскалем, когда захочу. И связаться с Вентурой.

Гю вытер лоб тыльной стороной руки и сел на кровать.

– Оставьте меня, – попросил он. – Оставьте меня одного.

Орлов взял Цыганку под руку, и они вышли из комнаты. Он усадил ее на стул в столовой.

– Мне очень жаль, моя маленькая Симона, – извинился он. – Я зайду снова. Он успокоится. Не говорите с ним ни о чем и доверьтесь мне.

Она чувствовала пустоту в голове, глаза были сухими.

– Это кошмар, – прошептала она. – У него есть все, он свободен. Что еще ему нужно?

– Ничего. Это реакция. Он уже задумывается; это начало. Завтра не приходите на судно. Вообще больше не ходите туда.

– Почему? – спросила Цыганка.

– Чтобы вокруг судна было поменьше народа. Приходите вместе с Тео сюда.

Орлов положил руки на плечи Цыганки и почувствовал, что его охватывает волнение. Его губы, когда он говорил, были совсем рядом с ее волосами. Он распрямился и быстро ушел.

Вечером Гю не разговаривал с Цыганкой и казался очень грустным. «Она этого не заслуживает», – думал он, но ничего не мог с собой поделать. Гю чувствовал, что неспособен изменить ход событий.

Они легли, и он уступил ее нежности, говорил безумные слова. Но утром следующего дня у Цыганки замерло сердце, когда проснувшись, она обнаружила, что Гю в квартире нет.

* * *

Гю вошел в кафе в ранний час и попросил телефонную книгу. Найдя адрес, он выпил чашку кофе с молоком и направился к протестанской церкви по маленьким улочкам, параллельным Канебьер.

У церкви он свернул налево, потом пошел прямо до дворца Лоншан, на углу авеню Лоншан и бульвара Монтрише остановился и взглянул на нужный ему дом.

У тротуара стояли машины. Гю оглядел их, пока не нашел ту, которую искал – светло-серый «пежо 203». Он встал в десятке метров дальше за выступом стены и стал ждать.

Примерно через час из углового дома вышел мужчина и направился по бульвару к «пежо». Он вынул из кармана ключи, открыл дверцу и сел за руль.

Гю направился к машине. Когда он поравнялся с ней, двигатель уже завелся. Не зная, заперты дверцы машины или нет, Гю обошел автомобиль сзади и резко распахнул дверцу водителя, наставив на него «кольт».

– Протяни руку и отопри заднюю дверцу, – приказал он.

Фардиано вздрогнул и немедленно исполнил приказание. Гю опустил стекло передней дверцы.

– Руки на руль.

Одной рукой он открыл заднюю дверцу и быстро сел в машину. Все это заняло лишь несколько секунд. Гю старался держать «кольт» так, чтобы прохожие его не заметили.

– Езжай до Труа Люк через Сен-Барнабе. Там побеседуем. Рыпнешься – пристрелю.

У Фардиано все внутри сжалось от страха. Машина тронулась. У полицейского взмокли руки, по спине тек пот. Шум уличного движения доходил до него приглушенным, он весь обмяк и боялся, что его стошнит.

После Сен-Жюльена дорога проходила через небольшой лесок. Зимой место выглядело унылым.

– Здесь красиво… – заметил Гю.

Он чувствовал себя хорошо. В зеркале заднего обзора он видел морду Фардиано, и она вызывала у него все большее отвращение.

Машина приехала в Труа Люк.

– Давай дальше, прямо, – приказал Гю.

Дорога проходила между двумя холмами. Дома становились все более редкими. У полицейского не было сил даже думать…

– Прижмись к правой обочине, – велел Гю. Машина остановилась. – Выключи зажигание, – добавил он, доставая из кармана записную книжку и ручку и протягивая их Фардиано. – Сейчас ты напишешь небольшое письмо для прессы, в котором признаешься, что оболгал меня в отместку за то, что не сумел развязать мне язык под пыткой. Еще напишешь, как действовал Бло, и что, по-твоему, магнитофонная запись – недостаточное доказательство против Вентуры Риччи и меня. Сечешь? Давай, действуй.

Пока Фардиано писал, его страх проходил. «Он не решится меня убить, – думал полицейский. – Ему нужна только эта бумага». Он писал много, чтобы Гю остался доволен, и скоро передал ему блокнот.

– Отлично, отлично… – сказал Гю, прочитав. – У тебя талант, ничего не скажешь. Воспользуйся вдохновением, чтобы написать письмо министру внутренних дел.

– Министру… – пробормотал полицейский.

– Он ведь твой главный начальник, разве нет? Расскажи ему, как пытал людей, заставляя признаваться и виноватых, и невиновных. Не забудь про пытку водой, скажи, что раскаиваешься и больше не будешь.

Фардиано сделал глоток воздуха и снова начал писать, уверенный, что Гю его пощадит.

– Еще немного, и я разрыдаюсь, – бросил Гю, прочитав второе письмо. – Чувствуется, что у тебя есть сердце. (Он сунул блокнот и ручку в карман.) А пара наручников найдется?

– Да, – ответил Фардиано.

– В каком кармане?

– В бардачке.

– Не двигайся, – сказал Гю, приставив ствол «кольта» ему к затылку, протянул правую руку и открыл бардачок. Там лежали только книга, тряпка и наручники. Оружия не было. – Нагнись к рулю и заведи за спину левую руку. (Браслет захлопнулся на запястье полицейского.) – Другую. (И закончил сковывать его руки за спиной.)

Время от времени по дороге проезжала машина. Фардиано ни на что не надеялся, предпочитая, чтобы никто не вмешивался. Он не сомневался в быстроте реакции Гю.

– Вылезай, только не в сторону дороги, а в противоположную. (Он вышел первым и открыл дверцу.) Так, садись сзади. (Полицейский сел, и Гю захлопнул дверцы.) Обратно поведу я. Ложись на сиденье. Нет, головой не к рулю, наоборот… Вот так.

Гю положил «кольт» на колени, развернулся и поехал в направлении Марселя. В Труа Люк он повернул направо.

– Вернемся через Олив, – сказал он. – Не люблю дважды проезжать через одно и то же место.

– Интересно, – пробормотал Фардиано через несколько секунд, – где журналисты раскапывают материалы для своих статеек?

– Точно, – отозвался Гю. – Тем более, что ты им не говорил ни слова, да?

– Они плохо поняли, – уверил Фардиано.

Он облизал языком пересохшие губы. Он был жив, а это главное.

– Знаешь, – сказал Гю странно спокойным голосом, – я не гордился собой, когда стрелял в того полицейского на мотоцикле…

– Зачем ты мне это говоришь! – закричал Фардиано.

– Просто так, – ответил Гю. – И потом: это же твоя работа: все знать. У себя в кабинете ты был более любопытным! Нас было четверо: Антуан Рипа, Паскаль Леонетти, Вентура и я.

– Замолчи! – завопил Фардиано. – Замолчи!

– Это впервые, когда легавый орет, чтобы я замолчал, – сказал Гю и продолжил ровным голосом: – Антуан с карабином ждал наверху.

Полицейский задышал чаще.

– Я ничего не слышу! Ничего!

У него на лбу выступили вены, горло горело.

– Жаль, – прошептал Гю. – А многие так хотели бы меня послушать…

На прямом участке он прибавил скорость. Фардиано увидел руку с пистолетом, направленным на него, и попытался приподняться.

– Нет! – взвыл он.

По тихой округе разнеслись звуки выстрелов. Оставив позади этот участок, машина замедлила ход.

Гю затормозил недалеко от перекрестка четырех дорог, на пустынной улице, забрал документы Фардиано и ушел. Он доехал на троллейбусе до старого порта, а оттуда направился на улицу Репюблик.

Было около одиннадцати часов утра. Орлов и Цыганка ждали его, опасаясь худшего.

Гю позвонил. Открыла сестра Тео.

– Привет, малышка, – улыбнулся Гю. Ему захотелось сделать ей что-нибудь приятное.

– Ваша дама беспокоится, – сообщила она, сложив ладони.

– Не стоит, – ответил он, входя в комнату.

Цыганка посмотрела на него своими огромными глазами.

– Тебе не следовало выходить, старина, – сказал Орлов.

– Надо было уладить кое-какие дела, – ответил Гю, снимая пальто.

– Я все утро не нахожу себе места, – прошептала Цыганка, проводя по лбу рукой.

– Ты действуешь, как будто ты один, – заметил Орлов. – Не знаешь, что и как, бьешься в пустоте.

– Ты так считаешь? – агрессивно перебил Орлова Гю. – Вы принимаете меня за мальчишку или за старого идиота, что еще хуже. Друзья считают меня слабоумным, враги вываливают в грязи, а мне что делать? Ждать! Все время ждать! Но чего?

– Я тебе объясню твое положение, – сказал Орлов, садясь. – На тебя охотятся сотни полицейских, а ты не можешь даже уехать, потому что со вчерашнего дня Джо Риччи, Антуан и остальные установили наблюдение за кораблем Тео.

Гю открыл рот, чтобы ответить. Орлов поднял руку.

– Дай мне закончить. Потом тебе нечего будет говорить. Джо и компания рассчитывают, что я тебя убью, потому что я поручился за тебя в том деле. Антуан и Паскаль не соглашались, я их уговорил, и теперь не знаю, понадобится ли тебе эта груда золота. (Он бросил быстрый взгляд на Цыганку, не сводившую с него глаз.) Я обещал им убить тебя, если окажется, что ты стукач, – продолжал Орлов, – но рассчитывал получить доказательства обратного. У Фардиано есть любовница, которую хорошо знает Иветт. Я допрошу его в интимной обстановке так, чтобы Джо и двое других все слышали. Я планирую комедию на сегодняшний или на завтрашний вечер. После этого их банда перестанет на тебя охотиться, на твоей репутации не будет пятен и ты сможешь уехать. Забудь Вентуру; о нем позаботятся Алиса и Джо. Все дело в деньгах, так что, думаю, он выкрутится. В любом случае ты не можешь ему помочь или попросить у него помощи. Мы все уладим так, как я сказал.

– А Джо, значит, хочет меня пристрелить? Эта сволочь еще говорит о чести!

– Сволочи говорят о ней больше кого бы то ни было, – сказал Орлов.

– Предположим, с Фардиано ничего не получится, – сказал По.

– Все равно стоит попробовать.

– Я не хочу даже думать об этом.

– В таком случае мне придется разбираться с остальными, – заметил Орлов. – Это не так сложно.

– Угу, – отозвался Гю. – Пустячок. Из-за меня ты рискуешь нарваться на пулю. А я тем временем буду ждать здесь, да? И Цыганка станет подавать мне отвар! Не рассчитывайте на это. Ни ты, ни она.

– Если эти дела мешают тебе жить, – медленно произнесла Цыганка, – мы больше не будем о них говорить. Будь что будет. Но мне очень страшно.

– А что может случиться? – бросил Гю, пожав плечами.

– Я иду к Иветт, – сказал Орлов. – Она узнала, что вчера вечером из Парижа приехал Бло с молодым инспектором. В ее доме бывают очень приличные люди, – улыбнулся он.

– Бло здесь, – повторила Цыганка.

– У него будет безумно много работы, – сказал Гю, думая о теле Фардиано, изрешеченном пулями из «кольта».

– Он работает быстро, – бросил Орлов перед уходом. – Ну, пока.

Оставшись одна, Цыганка поняла, что Гю не расположен разговаривать. Он вынул из кармана блокнот и стал разбирать мелкий почерк, покрывавший страницы. Она резко вышла, схватила по пути пальто и сбежала по лестнице.

Орлов приехал на машине. Его «бентли», зажатый между двумя автомобилями, никак не мог выехать. Цыганка постучала в стекло, и Орлов сразу открыл дверцу. Женщина упала на сиденье рядом с ним.

– Стани, то, что вы рассказали, просто ужасно, – сказала она. – Неужели это никогда не кончится?

– Ну, что за мысли! – ответил он, взяв ее за руку.

Темные круги под глазами придавали ее взгляду еще большую глубину.

– Что он мог делать целое утро? – спросила она.

– Он выходил не просто так. Я все узнаю. (Он думал, что Гю кого-то убил.) Давайте, я свожу вас в одно место, – предложил он, трогая с места. – Сейчас поддень. Иветт, наверное, уже готова. Я вас познакомлю. Она потрясающая женщина.

Кажется, в жизни Орлова не было другой женщины, кроме этой Иветт, о которой он говорил в самых восторженных выражениях. Цыганка рассказала ему об Альбане.

– Я его знаю, – ответил он. – Мы позовем его только в случае катастрофической ситуации. Постараемся его поберечь.

– Вы знаете всех, – сказала она.

– Много езжу. Но после всего этого буду больше жить в Париже.

Она ощутила, что у нее горит лоб у корней волос.

Иветт оценила Цыганку с первого взгляда; она была первой женщиной, которую Стани привел к ней за долгое время.

– Ее зовут Симона, – сказал он. – А это Иветт.

– Счастлива познакомиться, – сказала Цыганка.

– Вы уже мне друг, – заверила старая дама.

Она посмотрела на Стани, и он понял, что у нее есть новости.

– Можешь говорить, – сказал он.

– У легавых большой шухер. Фардиано нашли убитым в его собственной машине.

Цыганка оперлась о Стани.

– Вот оно что, – прошептала она, думая, что Стани уже не сможет замириться с бандой.

Он усадил Цыганку в кресло, Иветт принесла выпивку. Орлов уже представлял себе реакцию Джо.

– Выпейте, – обратился он к Цыганке, – и не волнуйтесь.

Он начинал злиться на Гю за то, что тот устраивает все большие неприятности тем, кто пытается ему помочь. Цыганка почувствовала себя лучше.

– Я дура, – произнесла она.

– Мы уходим, – сказал Орлов Иветт. – Если меня будут спрашивать, договорись о встрече на пятнадцать часов, здесь.

Не зная причину горя Цыганки, Иветт не нашла для нес слов утешения.

– Приходите, когда захотите, – сказала она ей.

Цыганка поблагодарила, и они вернулись в машину.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она Орлова по дороге. (Она начала бояться за него, как за Гю.)

– Узнать, что на уме у Гю. Потом подумаю – полезная привычка. А вам запрещается плакать. Сегодня вторник. Завтра надо все закончить. В городе Бло. Он знает, что Фардиано убил Гю. Сеть сжимается. Здесь Джо Риччи; Бло это тоже знает. Мне известна его манера работать; надо его опередить. Нерв всего – Гю. Он должен уехать.

Они нашли его сидящим в кресле в полной прострации.

– Фардиано убили, – сказал Орлов.

– Я должен заплакать? – спросил Гю.

– Теперь невозможно доказать, что он тебя оболгал.

– Как сказать… – произнес Гю, вытягивая нога.

Орлов подумал, что только присутствие Цыганки удерживает его от того, чтобы как следует врезать Гю.

– Перед смертью он все написал, – сказал Гю, подняв на Орлова глаза.

– Под угрозой. Ценность таких признаний невелика. Пишешь, что диктуют.

– Я ему ничего не диктовал, – заявил Гю. – Только попросил. Надо было видеть, как он старался.

– Ну и что? – спросил Орлов.

– Я все обдумал. Договорись о встрече с Джо и бандой, чтобы показать им доказательства. У меня есть его бумаги, письма, чтобы сличить почерк.

Наступило молчание.

– Это не могло продолжаться, пойми. Если бы я знал, что ты задумал, то подождал бы. Но ведь всего знать невозможно, так?

– Я попытаюсь, – пообещал Орлов. – Из чего ты его?

– Из «кольта», – ответил Гю.

– Того самого, с которым брал фургон?

Он утвердительно кивнул, подумав: «И из которого шлепнул тех двоих в Вокрессоне». С каждым днем он увязал все глубже.

Цыганка заметила, что он снял повязку. Над виском остался только небольшой красный след.

– Пообедаете с нами? – предложила она Орлову. (Он согласился, потому что видел: она на пределе.)

Гю был мрачен. В конце обеда он заговорил об Альбане, о том, что собирается перед отъездом оставить ему денег. Орлов взялся реализовать часть слитков, чтобы Гю мог уехать быстро и не испытывая материальных затруднений.

Разговор зашел о прошлом, они вспомнили Поля.

– Я узнал о его смерти, когда был в Пуасси, – сказал Гю. – Это стало для меня сильным ударом.

– Я был на похоронах, – сказал Орлов.

Цыганка посмотрела на него и задумалась о том, кого же она по-настоящему любила в жизни.

Поль погиб в железнодорожной катастрофе. Он ехал вместе со другом, который был старше его и которому он уступил нижнюю полку. Поезд сошел с рельсов, Полю переломало бедренные кости стальными брусьями вагона, а лежавший на нижней полке остался целым и невредимым.

– А я еще не хотел ложиться внизу, – рассказывал он позже. – Но он прочел мне целую нотацию о том, что я уже не мальчик, что ночью мне будет трудно лазить туда и обратно. Вот так.

Орлов слышал о смерти Жака Рибальди по кличке Нотариус, который жил с Цыганкой. Сегодня она жила с загнанным в угол Гю.

Цыганка казалась ему очень грустной. Он почувствовал тяжесть в желудке. «Переел», – подумал он, прекрасно зная, что причина совсем в другом.

После кофе Орлов простился, сославшись на необходимость встретиться с бандой Джо.

Антуан Рипа ждал его у Иветт.

– Фардиано получил, что заслужил, – сказал Антуан. – Сволочь он был первостатейная. Но это осложняет твой план.

– У меня есть веские доказательства, – ответил Орлов. – Но неужели вы до сих пор не понимаете, что Гю никого не закладывал!

– По мне его лучше замочить. Я, как и Паскаль, совсем лишился сна.

– Он может жить, и вы тоже. И Вентура выкрутится. Зло идет от всех вас, в том числе от Гю. Вы раздуваете любую мелочь… В общем, слушай: у меня полно доказательств, давайте поскорее кончать. Когда ты можешь всех собрать?

– Только не сегодня. Джо в Арле с женой Вентуры. Ее родители волнуются.

– А какие новости от Вентуры?

– Точно не знаю. Джо говорит, что он зол на Гю.

– Сможешь их собрать завтра в одиннадцать, на улице Бретей? – спросил Орлов. (Его виски словно сжимал стальной обруч.)

– Запросто, – ответил Антуан.

– Мне не терпится уехать из этого города.

– Не тебе одному.

Они пожали друг другу руку с некоторой симпатией. Орлову всегда казалось, что Антуан ведет себя искреннее, чем все остальные.

После его ухода Орлов растянулся на диване в малой гостиной. Надо было вернуться к Гю, рассказать об этом. Он попытался выбросить из головы образ Цыганки, но это ему не удалось. «Надо узнать, откуда у нее эта кличка», – подумал он.

Иветт нашла его мечтающим на диване.

– Ну что, малыш, – улыбнулась она. – Хандришь?

– Не совсем, – ответил он.

– Та женщина выглядела потрясенной.

– Так и есть…

– Она хорошая, – сказала Иветт.

– Да.

Она вздохнула. Он еще не созрел для исповеди.

– А я думала, ты долго побудешь в Марселе, со своей старушкой Иветт, – заметила она шутливым тоном.

– Эта женщина мне никто. Совсем никто, – повторил он.

– А!

– К тому же, она скоро уедет очень далеко. И, поверь мне, не скоро перестанет странствовать. (Он думал о будущем Гю, которого всегда будут преследовать.)

– Как будто ты не странствуешь!

Орлов встал, потянулся и взял ее за подбородок.

– Ты самая жуткая женщина из всех, кого я знаю, – улыбнулся он. – Сегодня вечером я приду с Тео. У него расшатаны нервы, подбодришь его.

Он снова сел в машину и поехал к Гю. Тот стоял у окна и из-за шторы выглядывал на улицу.

– Уже? – спросил он.

– Значит так, – сказал Орлов, – я встречаюсь с ними завтра, в одиннадцать часов.

– Прекрасно, – сказал Гю. – Окажи мне одну огромную услугу.

– Насколько огромную?

– Настолько, – ответил Гю, кладя руку на голову Цыганки. Он погладил ее волосы. – Уведи ее погулять, поужинайте где-нибудь. А то она мечется, грустит, а я ничем не могу ей помочь…

– Я не хочу выходить, – сказала она.

– Захочешь, когда выйдешь, – ответил Гю. – Идите, сделай мне приятное. Это тебя развлечет. (Он посмотрел на Орлова.) – Чертова тюрьма сводит человека с ума. Тебя запирают в камеру, зачастую в одиночку, и ты превращаешься в дикаря. А потом ты не состоянии поддержать другого, когда у того неприятности.

По глазам Гю Орлов понял, что ему совсем плохо.

– Пойдемте, – мягко попросил он Цыганку.

Она была в халате, поэтому собрала одежду и ушла в ванную переодеваться. Гю вернулся к окну, встав спиной к Орлову, оставшемуся стоять посреди комнаты.

Цыганка вернулась одетая в строгое черное платье без единой драгоценности. Ее взволнованное лицо потрясло Орлова.

– Я готова, – сказала она.

Гю обернулся.

– Ты очень красивая.

– Необыкновенно, – добавил Орлов.

– Вы оба очень любезны, – сказала Цыганка, – но у меня на голове черт знает что.

– Желаю приятно провести вечер, – сказал Гю. – Я посмотрю, как вы уедете. (И снова поднял штору.)

– Куда вы хотите поехать? – спросил Орлов, когда они сели в машину.

– Мне все равно.

– Полагаю, вам надоели дансинги, кабаре, чайные и прочее?

– Даже очень.

Он посмотрел на часы: четыре.

– Времени достаточно, – сказал он, трогая с места. – Я знаю нечто вроде постоялого двора в долине Дюранс. Примерно двадцать пять километров отсюда.

– Это будет здорово, – сказала она и улыбнулась.

Они поехали по шоссе на Экс-ан-Прованс. Обычно Орлов гнал сломя голову, но сегодня стрелка спидометра не заходила за семьдесят. Внутренняя обивка «бентли» создавала ощущение безопасности, стабильности и богатства.

– Это английская машина, – сказал он. – Она мне как друг. У меня мать была англичанка, я там вырос.

Он испытывал потребность рассказать Цыганке о себе, как будто хотел приобщить ее к своей жизни…

Не доезжая до Маноска Орлов свернул направо, на дорогу, взбирающуюся по склону плато Валансоль. Они сразу увидели очень старое серое строение, увенчанное легкой башенкой с колоколом.

– Он звонил еще рыцарям, – сказал Орлов, закрывая дверцу.

Терраса нависала над рекой Дюранс. В маленьком холле они отдали свои пальто человеку неопределенного возраста и вошли в большой зал, скупо освещенный узкими окнами.

В гигантском камине неровным огнем горел ствол дерева. Они прошли по огромным каменным плитам.

– В это время года здесь никого не бывает, – сказал Орлов. – Но владельцы живут постоянно. Эта семья обосновалась здесь очень давно.

И он начал рассказывать историю долины. Цыганка, закрыв глаза, слушала голос этого человека, так непохожего на мужчин, которых она встречала в жизни. Ей хотелось оставаться в этом кресле вечно.

– Мы поужинаем здесь, – сказал Орлов гарсону.

Им подали еду.

Цыганка подумала, что это самый прекрасный вечер в ее жизни. Она чувствовала себя свободной и так, как будто уже много лет знала этого парня.

– Вы сюда привозите своих подружек? – спросила она.

– Я всегда приезжаю один, – ответил он. – У меня никого нет.

– Вам нужно где-нибудь обосноваться, – заметила Цыганка. – Думаю, однажды вы так и сделаете.

– Обосноваться на одном месте это не то же самое, что купить машину или шкаф. Это – вопрос не желания, а случая, удачи или уж не знаю чего.

– Да, конечно, – согласилась она.

Вечер продолжался, они подолгу молчали.

– Бывает, встречаешь человека слишком поздно, – произнес Орлов и подумал, что не следовало этого говорить.

Она смотрела на него не отвечая. Он глядел на огонь и, казалось, совсем не ждал ответа. Потом Орлов спросил Цыганку, почему ее так прозвали, и она мыслями вернулась в прошлое.

Он представил ее себе шестнадцатилетней девушкой, любящей яркие краски и танцы, которой однажды ее парень сказал: «Ты похожа на цыганку. Если ты не против, я так и буду тебя звать».

На обратном пути они молчали, думая оба о будущем и желая оградить этот вечер от мрачных историй.

Наконец Орлов остановил машину на улице Репюблик. Он посмотрел на Цыганку и подумал, что она уедет с Гю к черту на рога.

– До свиданья, – сказал он. – Не буду подниматься. Скажите ему, что я приду завтра в десять.

– Я провела незабываемый вечер, – призналась она, взявшись за ручку дверцы.

– Правда?

Она кивнула в знак подтверждения, быстро вышла, перебежала через улицу и исчезла в подъезде. Орлов поехал к Тео. Завтра все должно закончиться.

Гю не спал. Он лежал с широко открытыми глазами.

– Привет, – сказала Цыганка. – Мы ездили в Маноск.

– А!

– Чудесный спокойный уголок. Ты даже не представляешь, как там уютно.

– Я рад, что ты развеялась.

Он лежал неподвижно, подложив руки под голову. Двигались только губы.

– Мне бы хотелось иметь такой дом, какой я видела, – продолжала она. – В нем так легко дышится.

– Орлову надо завязывать, – сказал Гю через некоторое время. – И Альбану тоже. Им всем надо остановиться.

– Альбан уже ни в чем не участвует.

– Я знаю, – ответил Гю, – только убирает время от времени кого-нибудь.

– И Орлов, возможно, больше не ворует. (В глубине души она этого искренне желала.)

– Он вообще барин и не работает, – сказал Гю. – Как думаешь, может ему выплачивает пенсион английская королева?

Цыганка вздохнула, переоделась и скользнула под одеяло.

– Можно выключить свет? – спросила она.

– Да.

Гю остался лежать в той же позе, глядя в темноту.