1

С автобана, прямо напротив, им открылась широкая бухта, окаймлённая жёлтыми огнями. Что там — порт? Виднелось несколько небольших грузовых катеров, двухмачтовых, с зажжёнными на каждой мачте фонарями. Дорога широко изогнулась направо, и машина поехала вдоль берега по прямой.

Каждый раз, видя море, Саса чувствовал своего рода подъём духа и восклицал: «А! Море!», глубоко вдыхая полной грудью.

Пожалуй, причина была не в том, что он жил горожанином и не часто мог выбираться на побережье. Но ему и самому не было понятно, почему море будило в нём такой отклик.

Снова и снова он скашивал глаза на море, то и дело отвлекаясь от дороги. У берега чёрная вода чуть заметно волновалась. Берег густо зарос трубами, на них горели красные огни. Они друж но и тускловато отсвечивали на маленьких гребнях волн. Завиднелась узкая высокая башня, на вершине которой сиял оранжевый электрический фонарь.

Саса то переводил взгляд на море, то снова вглядывался в дорогу, и скоро ему начало казаться, что по обеим сторонам шоссе между фонарями открываются чёрные провалы, в глубине которых мелькают волны.

Яркая световая завеса рвётся вновь и вновь, в зияющих прорехах шевелится море. На зыбкой поверхности воды высвечивается движущийся силуэт Сугико, в разных позах, в закрытой изнутри комнате.

Как она отдаётся, как сжимается в комок, как отказывает. Картина за картиной чётко, зримо рисуется на волнующейся воде.

Сама Сугико сидела рядом с ним. Они совсем недавно вышли из комнаты отеля.

— Куда ты смотришь? — спросила Сугико, обратив внимание на выражение его лица.

— На море.

Прислонившись лбом к стеклу, она некоторое время смотрела наружу:

— Неужели это море? Какая-то грязная чёрная вода.

— Такая грязная, что никто замуж не возьмёт, да? Не то что ты. Как была, так и осталась девственной, — сказал Саса.

Их ущербная связь продолжалась уже почти полтора года.

— Всё-таки интересно, почему это для тебя так важно?

— Потому что я хочу надеть белое венчальное платье, — как заклинание произнесла Сугико всё ту же вечную фразу.

— Тогда не связывайся с такими, как я. И надевай себе венчальное платье, сколько душе угодно.

— А ты на мне жениться не можешь? — спрашивает Сугико. Саса, муж и отец, молчит.

— Так или иначе, по-моему, хватит во весь голос кричать в отеле — «больно» и «прекрати», — проговорил он после паузы.

— Если перестать, плохо от этого будет не мне, а тебе.

— Но знаешь, как бы там ни было, здорово всё-таки у тебя получается, — сказал Саса, протянув к ней руку и мягко проведя по её губам кончиком среднего пальца.

Сугико, с полустоном-полувздохом, обхватила его палец губами, постепенно погружая всё глубже в рот. Немного позабавившись с пальцем, перебрав языком его суставы, она вытащила его и приникла губами к ямке между безымянным и мизинцем…

Её язык — редкий искусник. Вот он медленно ползёт вверх, по тыльной стороне мизинца, а когда достигает вершины, Сугико внезапно приникает лицом к бёдрам Саса и замирает.

Она тяжело дышит, и тот чувствует её горячее дыхание, проникающее внутрь, сквозь ткань брюк.

 

2

Показался дорожный указатель. Знак близкого выезда с автобана.

Рукой, лежащей на её шее, Саса отодвинул голову Сугико.

В этот вечер Сугико впервые повела себя так в машине.

Взяв правее, Саса свернул на склон, ведущий к выезду. Спустившись вниз, повернул направо и подъехал к перекрёстку со светофором. Остановив машину, он как раз ожидал перемены сигнала, когда полицейский, стоявший у поста на углу, с важным видом подошёл к машине.

Саса опустил стекло, и полицейский наклонился к нему.

— Спиртного не пили?

— Нет.

— Предъявите права.

Саса полез рукой в задний карман брюк, но карман был пуст. Саса вспомнил, что в тот день сменил костюм. И очевидно, забыл переложить права.

— А, забыл. Я сегодня в другом костюме…

— Ну что ж, тогда выходите.

Саса и Сугико вошли в здание участка.

— Значит, получается езда без прав, — проговорил полицейский.

Саса смотрел на него несколько растерянно. Скуластый полицейский был невысок, немолод, а о характере его судить было трудно. «Езда без прав» — не такое уж серьёзное нарушение, но дело могло обернуться долгим разбирательством.

— Если вы действительно забыли права, когда переодевались, значит, они у вас дома, правильно? — спросил полицейский.

— Наверное… — ответ прозвучал неопределённо, хотя Саса точно знал, что права дома.

— Вы бы не могли попросить кого-нибудь из домашних привезти их?

— Извините, но там никого нет.

— У вас дома никого нет?

— Я забыл права на работе.

Саса, не задумываясь, назвал несуществующий адрес. Сделать так, как предлагал полицейский, было невозможно.

Полицейский молча рассматривал Саса и Сугико. Он выглядел бы более уместно в кругу семьи, за чаркой сакэ. Наверняка эти двое не казались ему отцом и дочерью, братом и сестрой. Саса лихорадочно перебирал в голове вариант за вариантом, пытаясь придумать, как выбраться из этого положения. Он совершенно утратил хладнокровие. С молодых лет он не раз оказывался с женщинами в подобных ситуациях. Ему всегда приходилось выбирать места поукромнее, вдали от чужих глаз. Так было даже с той, на которой он женился.

Он посмотрел на часы. Одиннадцать. Понадобится как минимум час, чтобы отвезти Сугико до дома и высадить где-то неподалёку. Последний поезд останавливался на станции, где жила Сугико, в половине первого. По возвращении домой она делала вид, будто вернулась на этом последнем поезде. Времени оставалось всё меньше и меньше.

Нужно было что-то сказать. Наконец он нашёл слова, которые, казалось, смогли бы убедить полицейского:

— Мне надо как можно скорее отвезти эту девочку домой. Давайте сделаем так. Я её отвезу, а на обратном пути заеду на работу, за правами.

Конечно, даже если полицейский согласится, заезжать ночью домой и сразу уезжать было не очень-то ладно. Но если Сугико не успеет вернуться до того времени, когда приходит последний поезд, будет ещё хуже.

— Да уж не знаю. — Полицейский всё ещё разглядывал их, потом проговорил: — Скажите мне ваше имя и фамилию. Я сделаю запрос, выданы ли права на ваше имя, и если выданы, то на сегодня вас отпущу.

Саса успокоился и назвал себя.

— День-месяц-год рождения? — снова спросил полицейский.

Саса ответил, и полицейский, опять внимательно смерив обоих взглядом, молча отошёл к телефону.

Ответ, скорее всего, придёт не скоро. Саса как раз представлял себе эту долгую неловкую паузу, когда Сугико протянула правую руку к нему и тихо проговорила:

— Правда ведь, ногти у меня красивые?

Перед его глазами возникли плотно сложенные пальцы её правой руки.

 

3

Они были тонкие и изящные, суставы не бросались в глаза, однако форма ногтей, покрытых прозрачным лаком, была не настолько хороша, чтобы гордиться ими.

Саса решил оставить её слова без ответа, как вдруг кое-что привлекло его внимание. Обычно Сугико не давала ногтям отрастать и аккуратно стригла их на одну и ту же длину, однако на этот раз они выглядели слишком короткими.

— И правда, — намеренно громко произнёс Саса, приглядываясь к её правой руке. Ногти на всех пяти пальцах были обрезаны коротко, что называется, «под корень». Он посмотрел на левую, но на ней все ногти были обычной длины.

Тень мужчины возникла перед ним, постепенно закрывая её тело. Чёрная, с неуловимыми очертаниями, она медленно становилась всё больше и больше.

— Ты кого-то поцарапала, наверно… И этот кто-то отстриг тебе ноготь, да? Наверно, только один, на указательном пальце, — тихо проговорил Саса наугад первое, что пришло в голову.

— На одном указательном…

— А все остальные ты обрезала сама, так?

— Ох, ну ты всё отгадал.

Только что у неё было такое выражение лица, словно она загадывала ему загадку. Сейчас её лицо было уже серьёзным. Однако ни выражение лица, ни ответ не означали наверняка, что Саса угадал правильно.

Всё-таки зачем она так себя повела?

— Ты случайно в последнее время ни с кем на машине не каталась?

— Уже теплее, — произнесла Сугико тихо, почти шёпотом.

Наверное, там она брала в рот не палец…

Эта сцена встаёт перед его глазами. Сугико, уткнувшаяся лицом в бёдра мужчины. Тот сворачивает к обочине, глушит мотор. Затем её ногти описывают дугу в воздухе. Да, а откуда взялись кусачки для ногтей? Из её сумочки? Этими кусачками ей стригли ногти в… или, может, в комнате отеля?

— Ты не ревнуешь? — прозвучал голос Сугико.

Он посмотрел ей в глаза, в них блестел вызов.

Однако он не почувствовал ревности — жгучей и ранящей. «Даже если есть кто-то ещё, не беда…» — Саса подумал так впервые.

Скорее, его обеспокоило произнесённое ею слово «ревность». Здесь, в участке, Саса осторожно выбирал выражения, стараясь, чтобы полицейский не понял, что перед ним — любовники. Саса посмотрел, чем тот занят, — губы на лице полицейского, сидящего в профиль, с телефонной трубкой у уха, двигались. Наверное, ему сообщали ответ на его запрос.

Положив трубку, полицейский повернулся к нему.

— Мне подтвердили, что на ваше имя действительно выданы права.

Саса молча ждал, что тот скажет дальше.

— Ладно. На этот раз отпущу.

Полицейский подошёл к Сугико и сказал:

— Ты гляди там, поосторожней на обратном пути.

Не то чтобы он перевёл взгляд на Саса, да и сказано это было мягко, однако было совершенно ясно, что имелось в виду.

— Да, понятно, — шевельнула она губами.

Саса взглянул на её рот. Действительно, у Сугико ещё оставалось одно место, насчёт которого она очень осторожничала. Однако полицейский наверняка и вообразить себе не мог, как обстояло дело.

— Спасибо вам, — поблагодарил его Саса и снова, уже не скрываясь, воззрился на губы Сугико. Под его взглядом рот её на секунду приоткрылся, в глубине его мелькнул язык.

Они вышли из участка и подошли к машине. По-прежнему не сводя глаз с её губ, Саса открыл дверцу.