Назавтра мы втроем — Слава, его мама и я — уезжали из Валдая. Нас провожали Кира Матвеевна, Галочка и Юра Федотов. Кира Матвеевна принесла нам в дорогу пакет, который с одной стороны чуть лоснился промасленной бумагой.

— Что там? — спросил Славик. — Зачем?

— Ой, Славик, какой же ты, — с укором сказала Галочка. — Вечно не слушаешься. Бери! В дороге обязательно проголодаешься. Ты же три дня совсем не ел.

— Да он сегодня завтракал за троих, — вставила Нина Васильевна.

Тут неожиданно вмешалась в разговор Кира Матвеевна:

— Бери, Славик. Там есть пирожок с луком и картошкой. Ты такого вкусного, наверное, и не ел никогда. Это жена мельника прислала. Я была у нее вчера, когда тебя искали.

— Жена мельника? — Славка задумался. — А Мишка…

— Ну что — Мишка? Жив-здоров твой буян. С Машкой по сараю бегает, кувыркается. А рычит теперь так, что за километр слышно.

— Кира Матвеевна, а ему хорошо там, на мельнице? Его не обижают?

— Кто же его обидит! Лишь бы он сам кого-нибудь не обидел. Теперь с ним шутки плохи. Медведь. Можно сказать — взрослый. Ну, чего насупился? Ты же мальчик, мужчина.

— Ой, какой же ты, Славик, — сказала Галочка. — Думаешь, я по Машке не скучаю. Еще как!

— Да, скучаешь! — Слава говорил теперь запинаясь, будто прихлебывая горячий чай. — Вы все тут остаетесь, совсем близко от мельницы, а я в Москву уезжаю.

— Ну и что, что тут, — вставил Юра. — А все равно мы их навещать не будем. Нельзя уже с ними играть. Понял?

— Поехали! — Слава взял пакет с пирогами и быстро зашагал к воротам.

Вот машина поднялась на гору, урча, точно медвежонок. Теперь перед нами был широкий и прямой путь на Москву.

Мы проезжали райком. В доме на горе все окна были раскрыты. В одном из окон я увидел Якова Павловича, который разговаривал со стариком, тем, что приносил ему бракованные грабли.

Мне захотелось на прощанье погудеть Федотову. Но я не сделал этого. Час назад мы попрощались с ним дома.

Вот уже и каменный медведь остался позади. Пролетают мимо сосны, ели, километровые столбики и телеграфные столбы. Дорога стремительно бежит под колеса.