Школа взбудоражена: Готовится к линейке, Вымыта, наглажена. Прибраны скамейки, И по залу гулкому Носятся дежурные: — Этот мягкий стул кому? — Астры где, пурпурные? Стул — для гостя званого, И цветы садовые. …Я вас вижу заново, Сорванцы бедовые. Хорошо, что сытые, Хорошо, что чистые, Но, как было исстари — Все коленки сбитые. И стоять в молчании Вам в строю не хочется: Кто — зевнет нечаянно, Кто-то расхохочется. А девчонки чинно Стоят, как балерины: Вот грянет гром оркестра И всех сорвет их с места. Но, в каре построены, Ждут ребята воина (Вожатая сказала — Возможно, генерала). …Как будто ветер тронул зал: — Сейчас приедет генерал!.. Был бойцом стрелковой роты Наш земляк, Иван Скворцов, И среди своей пехоты — Молодец из молодцов. Командир его заметил — Есть у парня сметка. И однажды, на рассвете, Дал приказ: «В разведку!» Объяснил бойцу задачу. Действуй, Ваня, смело, Чтоб во всем была удача, Пуля не задела! В минном поле коридоры Ночью сделали саперы, А к рассвету лег туман: — Не приказ ли богу дан? Улыбнулся Ваня шутке, Приложился к самокрутке И, плотней надвинув каску, Заскользил, как на салазках. Что там движется в тумане? Едет фриц верхом на Ване, Едет, связанный надежно — В плен врага везти так можно! А Скворцов поклажу сбросил, И, с лица теряя краску, Командира тихо просит: — Мне бы… сделать… перевязку. Как давно все это было… Говорят, что было — сплыло. Нет, забыть нельзя Победу! Нет, простить нельзя потери! Вот стоит он добрым дедом, У высокой школьной двери. Что сказать им, пострелятам? И наград не так уж много… В сорок первом — сорок пятом Не о том была тревога. — Ой, Иван Петрович, здрасьте! Вы пришли, какое счастье! По рядам — шумок хороший, По рядам — хлопки в ладоши, И над морем детских лиц Руки — стая белых птиц. Бьют барабаны, Бьют барабаны, Все для него — Одного ветерана. Школьное знамя Струится багряно — Все для него, Одного ветерана. Шел он по долгим военным дорогам, Подпись оставил на стенах рейхстага, Но отчего так потерян, растроган — Даже глаза наливаются влагой. Что заставляет теперь умиляться — К ранам своим запоздалая жалость? Ведь не награды во сне ему снятся: Где ты, пехота? В полях и осталась. Общую славу твою не приму — Мне не по силам она одному. Где ты, пехота, Мальчишечья рота?.. Как рассказать обо всех и о каждом, Чтобы ребят не томила зевота, Чтобы послушать приспела охота, Чтоб вспоминали потом не однажды? Он стоит на сцене, Видит лица смутно, Сделались коленки Ватными как будто. Выручил смуглый мальчонка — Галстук надел на Скворцова, Теплой, шершавой ручонкой Узел расправил пунцовый. Флага родного частица — Трех революций наследство… Шло в зауральной станице Сына бедняцкого детство. Вот он, босой и лохматый, Сунув картошину в рот, Быстро выходит из хаты, Кнут свой пастуший берет. Ветер печалится тонко, Трогает ветви куста. Бродят понуро буренки — Степь на предзимье пуста. Смотрит он вверх оробело: Хлопья все гуще летят. Снегом осыпаны белым Смирно коровы стоят… Грянуло время открытий, Школьная, светлая рань. В ногу, ребята, идите! Ваня, сильней барабань! Кто там уставился косо — Галстуки режут глаза? Дети уходят без спроса, Их не пугает гроза! Поп гривастый справил требу, Начал проповедь читать, Чтоб побольше спрятать хлеба, Новой власти не давать. Во саду ли, в огороде Яму роет богатей. Но не зря твердят в народе — Хуже нет таких затей: Сковырнешься в яму — То-то будет сраму! Видел Ваня сквозь плетень, Как наводят тень на день, И — туда без проволочек: — Хлеб гноить? Отдай рабочим! Ваня, отважный воитель, Чуть не скончался от ран… — В ногу, ребята, идите! — Звал боевой барабан. Он стоит на сцене, Виден всем ребятам. И с портрета Ленин Смотрит на солдата. — Начинаем, дети, Поиск ветеранов! — Зал ему ответил Дробью барабанов. Сжатой до предела Речь была Скворцова: Поначалу дело, А потом уж слово.