Возвращение домой.

На первый взгляд, гольф клуб не представлял собой ничего особенного.

Белое двухэтажное здание было расположено на окраине небольшого городка. Рядом со зданием были две пристройки — гараж на десять машин и другой гараж на двадцать машин, за зданием мощно раскинулась лужайка с мелкими прудами, ручейками и деревцами и дырочками по всей лужайке. Кое-где на лужайке виднелись ярко желтые электрокары, которые слепо следовали за людьми, попарно беспорядочно передвигающимися по лужайке — они наклонялись и клюшками били по ярко желтым шарам, размером с пластиковый шарик для пинг-понга, а иногда останавливались и долго обсуждали какой-то вопрос.

На улицах городка не было видно ни одного человека или флаера.

Подлетая к указанному зданию, Иррек собрался наши блинчики посадить на лужайку, но девушка в зеленом мундире, которая, разумеется, летела в машине Белояра, а Генерал и Трезор — со мной, посоветовала приземлиться прямо на улице перед гаражами.

Следуя ее советам, Иррек с изяществом мамонта плюхнул обе машины перед главным входом в здание клуба. Когда мы выбрались на свежий воздух, к нам вышел седовласый мужчина в длинных до колен красных шортах и белой тенниске с воротником апаш.

Наше неожиданное появление в этом сонном царстве нисколько не удивило этого джентльмена, который, на глазах изумленного Белояра, начал обнимать целовать блондинку в зеленом мундире. Ни слова не понимая о чем говорят между собой этот джентльмен и девушка в зеленом мундире, которую Белояр уже считал своей, мой дружище терялся в догадках, а главное, не понимал, почему они целуются. Каждый поцелуй, по его сугубо личному мнению, продолжался слишком долго — и все это способствовало тому, что Белояр начал наливаться раздражением и гневом по этому поводу и, когда его гнев приблизился к красной отметке, девушка в зеленом мундире повернулась к Белояру и, мягко улыбаясь, предложила нам познакомиться с дядей.

Генерал вытянулся, словно молоденький майор, вежливо пожал протянутую руку дяди, слегка склонил голову в бок и лихо щелкнув каблуками полуботинок.

Белояр, застенчиво улыбаясь, вытянулся по стойке "смирно" и прикоснулся к пальчикам руки своего, возможно, будущего родственника и отошел в сторону.

Я, словно Арлекин, растянул улыбку во весь рот, приложил ладонь к пустой голове, отдавая воинскую честь дяде.

Капитан Т.Т. Трезоров, как-то скользким движением, вынырнул из наших рядов и уже привставал на задние лапы, чтобы слюнявым языком облизать гладко выбритое лицо дяди, но я, обхватив его за загривок, вовремя предотвратил катастрофу.

После выполнения всех официальных приветствий и знакомства мы замерли, словно ожидали вылета птички из фотоаппарата.

Наша идиллия представления дяде была нарушена легким, но настойчивым покашливанием. Мы все дружно повернулись в сторону источника кашля и, к своему великому удивлению, обнаружили пожилую, но, по-прежнему, красивую белую женщину в очках с толстыми линзами и черепаховой оправе. Женщина держала в руке два розовых листочка и, дождавшись, когда все стали смотреть на нее, что-то быстро затараторила на ненашем языке. После того, как она закончила смысловую фразу, наступила недоуменная тишина. Мы ничего не понимали, что происходит. Первой улыбнулась и громко рассмеялась девушка в зеленом мундире. Она пояснила нам, что эта женщина хочет оштрафовать Белояра за неправильную парковку на улице машин в неположенном месте и спрашивает, где у этих машин ветровые окна, чтобы прикрепить квитанции-уведомления о штрафе. Ситуация еще более усугубилась для нас, так как мы вообще ничего не понимали в происходящем на наших глазах, но когда дядя разъяснил, а его племянница в зеленом мундире перевела это разъяснение, в наших головах шестеренки стали вращаться в обычном порядке.

Дядя взял розовые квитанции из руки женщины, небрежно сунул их в карман красных шорт и сказал, что сам оплатит штраф.

Девушка в зеленом мундире шепотом посоветовала нам перепарковать наши истребители и мы мысленно передали ее просьбу Ирреку, который, ни слова не говоря в ответ, исполнил приказание. На глазах удивленной парковщицы и кое-какой уличной публики — ротозеи всегда находятся, когда на улице происходит что-то интересное, наши толстенькие блинчики аппараты легко, грациозно и без особого шума поднялись вертикально вверх над асфальтом на два-три метра и бесшумно скользнули на специальную стоянку для флаеров у здания гольф клуба.

Дядя с достоинством оценил перепарковку машин и широким жестом хозяина пригласил проходить в гольф клуб.

Интерьер клуба производил хорошее впечатление — светлые спортивные залы с тренажерами, панорамные окна во всю стену, небольшой ресторан на пять столиков с барной стойкой в уютном уголке, мужские и женские раздевалки и душевые. Кругом была чистота, тишина и горели все лампочки в положенном и неположенном местах. В клубе не наблюдалось особенно много народу, мимо прошли двое-трое мужчин и больше никого не было видно. Было заметно, как Белояр оживился при виде прекрасного бассейна с морской водой, ванными джакузи и парными всех стран мира.

Свое ознакомительное путешествие по клубу мы завершили в маленьком магазинчике бутик, где дядя предложил выбрать самим в подарок любой комплект из спортивной одежды. Мы с Генералом, особенно не выбирая, взяли с полки шорты и маечки, капитан Т.Т. Трезоров профессионально прошелся по бутику и из горы ненужных вещей выбрал шикарную спортивную кожаную сумку. После этого, дядя предложил Генералу потренироваться с ним, а меня и капитана Т.Т. Трезорова направил к чернокожему парню, лучшему тренеру клуба. Долгое время я не видел Белояру и спросил, а кто же будет его тренером, как неизвестно откуда возникшая девушка в зеленом мундире заявила, что уже вплотную занимается этим парнем, и просит больше не мешать им. Она резко развернулась и направилась в бутик, чтобы отобрать новую тенниску и шорты для Белояра, но уже по ее вкусу. Мы с Генералом переоделись, почему-то у нас обоих оказались одинаковые по цвету шорты и маечки, и вышли на тренировочную и разминочную площадку, где Генерала ожидал дядя, а меня чернокожий амбал. На этой площадке мы столкнулись с необходимостью выбора спортивного инвентаря, который состоял из множества различных клюшек для игры в гольф. При подсказке дяди или, вернее, под его руководством мы отобрали десяток клюшек, каждой из которой можно было бы выполнять только один специфический удар по мячу. Когда мы оказались на площадке, дядя стал показывать Генералу основные стойки и, как следует держать спину в этих стойках, при различных ударах по мячу.

Потихонечку Генерал стал интересоваться всем эти и все более увлеченно отрабатывал все эти стойки и удары по мячу. А мне все больше нравилось наблюдать со стороны, как Генерал занимается гольфом, я не успел заметить, как превратился в его верного клюшконосца. Чернокожий тренер амбал почувствовав обстановку и, верно оценив ее, незаметно вместе с капитаном Т.Т. Трезоровым скрылся в уютном уголке бара, где они вместе стали распивать прохладительные напитки за счет заведения и вести беседы на свободные темы. Гольф оказался настолько притягательным видом спорта, что мы с Генералом и не заметили, как проходила тренировка, которая незаметно превратилась в разминку и перешла в игру на пару с дядей.

Через два часа Генерал выигрывал у дяди одну лунку и на шаг был ближе к победе, а партнер по игре сильно нервничал и в душе переживал, что какой-то молокосос, — это наш Генерал какой-то молокосос, обыгрывает его. Иногда, сквозь зубы он бормотал знакомую мне поговорку, типа: "Дуракам везем!", но это мой вольный перевод с ненашего языка.

В этот момент на лужайке объявился капитан Т.Т. Трезоров, который, чтобы подольститься к Генералу стал шумно и рьяно болеть за него. Одновременно эта псина старался всячески мешать дяде девушки в зеленом мундире в его игре, он: то монументально застывал перед мячом, не давая дяде возможности сделать нормальный замах и нанести удар клюшкой, то он неожиданно поднимал громкий лай под самым его ухом, стараясь сбить игроку дыхание и ритм движения. Следует отметить благородство дяди, который терпеливо сносил все проказы нашего пса. Как не удивительно, именно наш Генерал не выдержал наглого поведения на лужайке капитана Т.Т. Трезорова. Его клюшка совершенно случайно задела аристократический и поджарый круп собачьего капитана, который даже пошатнулся от силы этого удара, но собачка удержалась на лапах, ведь их у него было целых четыре. После неожиданного удара сзади капитан задумчиво и несколько удивленно взглянул на Генерала, словно говоря, "ты че, брат, делаешь, ведь я болею за тебя". Но, прочитав в ответном взгляде Генерала что-то неожиданное для себя, стушевался, помахал хвостом и скрылся в неизвестном направлении.

Двумя последующими ударами, дядя девушки в зеленом мундире восстановил "статус кво" — сравнивает счет в игре, а, чуть позже, уверенно выходит вперед. Он с пониманием посмотрел на Генерала и пригласил нас на обед, хотя было уже довольно поздно и время обеда давно прошло. Мы голодные и усталые с удовольствием соглашаемся и направляемся в душевую, чтобы переодеться и освежиться. Тут же под нашими ногами начал путаться капитан Т.Т. Трезоров, отозвавшийся на зов желудка, мы его не звали, и который сутками может не подниматься из-за обеденного стола. Его интуиция и верный нюх подсказали ему, что наступает время насыщения желудка, и он с нетерпением стал ожидать ужин и обед в придачу.

Перед кабинками для душа, я не играл в гольф и не очень вспотел, но так было приятно освежиться в этот замечательный вечер перед приемом пищи, как вдруг вспомнил, что давно уже не видел Белояра и девушку в зеленом мундире. Но дядя девушки в зеленом мундире по этому поводу сохранял олимпийское спокойствие и я решил особо не волноваться. И оказался прав. Белояр все это время провел в бассейне клуба, где вместе девушкой, которая была не в зеленом мундире, а я бы сказал, — топ-лесс, но пока еще сохраняла пояс невинности, развлекался в своеобразные жмурки. Они гонялись друг за другом кролем и брассом, что не обратили внимания, когда мы гуськом, мимо бассейна, прошли в бар и расположились за одним из столиков. Эти два человека — молодые мужчина и женщина — были так увлечены своей игрой, что не видели никого вокруг и были заняты только самими собой. В гонках Белояр выглядел тяжеловатым и заметно уступал девушке в скорости плавания, поэтому ему постоянно приходилось преследовать ее. Но девушка была не лыком шита, скорость гребков ее заметно снижалась, когда ей хотелось, чтобы Белояр догнал ее, чтобы затем нескольким гребками легко уйти от него вперед, оставить его далеко позади. Но эти хитрости девушка проделывала весьма предусмотрительно, она всегда старалась находиться в зоне прямой видимости Белояра и возможного захвата, чтобы парень не терял надежды вырвать у не поцелуй. Время от времени она позволяла Белояру догнать себя, и за проявленную мужественность и настойчивость он получал в награду поцелуй русалки.

Мы тем временем сидели в баре и, слушая хорошую современную музыку, неторопливо поглощали морские деликатесы, наблюдая за этой парочкой. Прямо напротив меня капитан Т.Т. Трезоров утолял свой голод, со зверским аппетитом набивая моллюсками и креветками свой желудок. Своими мощными клыками он аккуратно захватывал с тарелки маленькую креветочку, тщательно пережевывал ее и закатывал от блаженства и небесного удовольствия глаза.

Наблюдая эту картину, в мой голове промелькнула мысль, что Белояр и девушка в зеленом мундире не ели и не пили ничего с самого утра, когда же они проголодаются и устанут плавать и присоединятся к нам. Но их сердца, по всей видимости, имели другой неистощимый источник энергии, название которому — любовь.

Влюбленных мы снова увидели только перед самым вылетом. Все говорило о том, что они ничего не перекусили, но они были прекрасны!

ххх

Постепенно мы стали своими людьми на базе, приходилось много общаться. К нам в особняк и на площадку с истребителями часто приходили люди, чтобы просто поздороваться, переговорить о погоде, поделиться последней информацией о событиях на базе и в мире. Очень много обращались с вопросами о том, как мы живем в своей стране, и нам приходилось долго и в мельчайших подробностях рассказывать о своем житие бытие.

Много времени мы проводили в пабах и кафе, расположенных на территории базы, где за скромные деньги можно было хорошо посидеть, перекусить, а главное — пообщаться с различными людьми. Довольно часто в этих посиделках участвовал Генерал, которому очень нравилось, попыхивая сигарой, изредка хлебать виски из стаканчиках и слушать рассказы окружающих людей. Капитан Т.Т. Трезоров не упускал ни одной возможности посетить эти злободневные места, где немедленно становился главным героем и центром внимания и никогда не отказывался пропустить стаканчик другой с посетителями или в секунду проглотить виток баварской колбаски.

Что касается полетов на блинах, то мы с самого раннего утра мы не вылезали из кабин своих истребителей, которые с каждым днем становились роднее и ближе для нас. Мы с Ирреком далеко продвинулись на пути сделать эти машины нашим предложением. Иррек настаивал на проведение операции на моем мозгу, чтобы вживить специальные датчики на центр управления движением, через которые и управлять блинами. Мне нравилась эта идея, но одна только мысль об операции с трепанацией черепа страшно пугала меня и я, как мог, открещивался от этой операции.

Наши друзья-пилоты, умолявшие и просившие разрешения полетать на наших блинах, после этих полетов очень удивлялись тому, что управление этих истребителей сильно отличается от управления их серийных машин.

Общаясь с этими ребятами, я все время пытался отыскать среди них пилотов, с которыми мы воевали, но не на смерть в воздушном бою. К моему удивлению, ни один из наших новых друзей не встречался с нами в воздухе и ни один из них ни слова не слышал о дуэли или ее участниках.

Срок пребывания нашей делегации на базе "дружественной" страны приближался к логическому завершению.

По этому случаю военное руководство "дружественной" страны и местной базы ВКС решило провести прощальный банкет-прием. Наш Генерал выступил категорически против прощального вечера, когда требовалось сидеть за столами и с множеством приглашенных лиц, поэтому было решено провести приемом "а ля фуршет", когда каждый приглашенный мог свободно перемещаться по помещению, где проводится фуршет, а выбивка и закуска располагалась свободно на столах.

Утром в день приема Генерал приказал всем членам делегации подняться к нему на этаж для беседы о роли и месте боевого кадрового офицера на банкетах, приемах и на любых аналогичных мероприятиях. Его выступление на эту тему еще раз убедила нас в том, насколько воспитан, деликатен и умен наш Генерал. В течение четырех часов он без запинки говорил о том, как мы должны вести на вечернем приеме, что мы можем или не можем делать в соответствии с протоколом. Разумеется, три из четырех часов своего выступления Генерал посвятил рассказу об опыте своего общения с женщинами, благодаря которому мы поняли, что этот опыт был чисто теоретического характера. Мы с Белояром чуть не прослезились, так нам было жалко Генерала, который за все это время так и не сумел найти себе достойной спутницы по жизни, которая свободно разбиралась бы в конструкциях и летно-технических данных различных летательных аппаратов.

Но в любом случае, все слушатели были в восторге от идиоматических высказываний, афоризмов и неологизмов Генерала, а некоторые даже тщательно конспектировали его речь.

Мой лучший друг и эдакая сволочь капитан Т.Т. Трезоров расположился прямо напротив трибуны, с которой выступал Генерал, и глазами поедал нашего командира, естественно, делая вид, что напрочь увлечен его мыслями и высказываниями. Генералу же нравилось внимание подчиненных ему офицеров, а от собачьего капитана он не отводил глаз. В заключение речи Генерал разрешил всем членам делегации быть в парадной форме на фуршете. Все слушатели, которые одновременно являлись членами делегации, встали и бурными аплодисментами приветствовали окончание выступления командира. Хлопали и радовались мы с Белояром в основном потому, что выступление командира наконец-то завершилось и что нам разрешили надеть парадную форму, которая отлично шла нам и сидела и была, словно влитая на нас.

Прием проводился в помещении офицерского собрания базы.

Натянув черную парадную форму с серебряными позументами и майорскими звездами на левом плече, мы с Белояром более часа провертелись перед зеркалом, внимательно разглядывая себя и внося отдельные коррективы в свой мундир. После этого нам было абсолютно нечем заняться, до приема оставалось еще три часа и было бы глупостью, чтобы провести время, валяться на кровати в только что отглаженной форме. Также было бы глупостью сидеть в четырех стенах особняка, когда такая красивая форма отлично сидит на тебе?! Поэтому мы решили прогуляться по базе и познакомиться с местом проведения мероприятия, да и самим показать себя.

Я всегда чувствовал себя более раскрепощенным в больших помещениях, ну, знаете, такие помещения, которые без конца и края в ширину, длину и высоту. Поэтому офицерское собрание базы мне очень понравилось. Одна из стен офицерского собрания использовалась в качестве многоярусной полки бара, заставленной бутылками с напитками всех стран и народов. А другая половина этого же помещения использовалась в качестве казино — настоящее царство "одноруких бандитов" и азартных игр, с рулеткой, карточными столиками и прочими приспособлениями по изыманию солдатских и офицерских денег.

Когда мы объявились в офицерском собрании, в помещении было еще мало народу и никого, кроме нас с Белояром, не было в форме военнослужащих. На эти мелочи мы не обращали внимания и вначале с интересом наблюдали за подготовкой к приему, которая шла полным ходом — по залу расстанавливались столики, которые тут же накрывались белыми скатертями и сервировались посудой и столовыми приборами. Это было ново, но не особенно интересно. Поэтому, когда дух противоречия и любопытства потянул нас в сторону казино, то мы особенно не противились желаниям этого духа. Едва перешагнув порог, как мы тут же столкнулись с красивой и полуодетой девушкой, которая предложила попробовать красного вина, причем совершенно бесплатно. Всего пару часов назад Генерал простым и полуматерным языком разъяснял об опасностях, подстерегающих нас за каждым углом, тупо вбивая в головы, что бесплатной выпивки не бывает, правда, как говорил он, бесплатным бывает сыр, но это уже отдельный разговор. Уставившись на прелести девчонки, так и рвущиеся на свободу, мы вежливо, но решительно, как полагается офицерам, отказались от бесплатного соблазна и вихрем понеслись дальше по помещению. Девчонка успела только презрительно фыркнуть нам вслед.

До восьми вечера время пролетело незаметно, впервые мы были предоставлены самим себе и нас никто не опекал, не подгонял и не советовал, что нужно делать.

Наступило время, когда помещение стало заполняться людьми. Я уже говорил, что эти люди, которые в рабочее время носили форму военнослужащих, на фуршет приходили в цивильной одежде — в костюмах, но в зале мелькало немало людей и в джинсе. Наших членов делегации пока еще не было в зале, правда, пару раз вдали мелькал подозрительно знакомый собачий хвост.

ххх

В восемь вечера заполнился людьми, но нашей делегации все еще пока не было.

Когда куранты начали отпевать восемь часов, в зале послышалась ровная и четкая поступь шагов, которая, приближаясь, стала заглушать все посторонние звуки в зале. Люди стали расходиться по сторонам, образуя в центре свободный коридор для прохода. Мы с Белояром приняли вправо, когда увидели черную стройную колонну по два человека в ряд, четко марширующую по этому свободному коридору. Колонна состояла из офицеров, одетых в изумительное по красоте и фасону черное обмундирование. Черные полусапоги блестели от лака, которые идеально ровными рядами поднимались вверх и, синхронно падая вниз, всей подошвой и каблуком звонко впечатывались в паркет зала. Колонна была маленькой — всего десять офицеров, не больше, но они так слаженно и вдохновенно маршировании, что производили ошеломляющий впечатление на зрителей, которые громким свистом и улюлюканьем горячо и восторженно приветствовали их. Колонна во главе с генералом целеустремленно продвигалась к трибуне, установленной в правой половине зала.

Колонну возглавлял наш Генерал, который, где надо, срезал острый угол и обходил препятствие на ее пути. Достигнув трибуны, колонна, на счет два-раз, четко развернулась и, через левое плечо, перестроилась в одну шеренгу. Прозвучала команда "вольно", наши офицеры, глубоко вдохнув, слегка расслабились и поставили ноги точно на ширину плеч, сняли фуражки с голов и, взяв их левой рукой за околыши, чтобы держать на полусогнутом локте. Все перестроения и воинские артикулы нашими офицерами совершались четко и отработанно, словно работал отлично отлаженный механизм швейцарских часов.

Я и Белояр вместе со зрителями просто упивалась этой постановкой воинского театра, нам нравилась картина действий отлично вымуштрованных военных и в глубине души нам захотелось превратиться в винтики этого слаженного механизма. Незаметно для окружающих мы присоединились к своим.

Первым на трибуну поднялся их генерал, который единственный из всех в зале был в зеленом мундире с одной большой звездой на погонах и который в нескольких рубленых словах поприветствовал нашего Генерала и делегацию. В заключение спича он выразил глубокое сожаление, что такие отличные парни покидают его базу.

Самым удивительным в его появлении было то, что лицо этого однозвездного генерала чем-то мне напомнило лицо папы девушки в зеленом мундире — однажды вечером Белояр, в полном секрете от капитана Т.Т. Трезорова, продемонстрировал мне фотографии родителей своей возлюбленной. На фотографии папы мне хорошо запомнился шрам на правой стороне лица, — так вот, аналогичный шрам проглядывался на лице и этого генерала.

Вслед за ним, разумеется, трибуну занял наш Генерал, но уже с двумя звездами на погонах. Наш оратор тоже был очень лаконичным, — всего за пятнадцать минут он сумел рассказать слушателям о концепции мирного сосуществования, но пока еще не успел затронуть вопрос, а кому нужна эта концепция, какие именно государства должны мирно сосуществовать. На двадцатой минуте люди в цивильном, немного устав от долгого стояния, начали невежливо расползаться по залу в поисках выпивки и приключений. Через пять минут перед трибуной нашего Генерала оставались только люди в черных мундирах с одним погоном на левом плече, которые стоически продолжали слушать и даже конспектировать выступление.

Но и до нашего Генерала, в конце концов, дошло, что пора закругляться, так как в этот момент с высоты трибуны он заметил, что, к заранее облюбованному им столику со слоновыми креветками, начала подкрадываться большая группа неприятеля с очень нездоровыми намерениями. Не видя иного пути предотвратить катастрофу, Генерал тут поставил точку в своем выступлении и прямо с трибуны вместе с группой все еще верных офицеров ринулся к облюбованному столику с креветками. По дороге он успел бросить нам пару обидных слов о том, что свои не должны бросать своих, а сам уже пытался запихнуть в рот одновременно две большие слоновые креветки.

Исчезновение Генерала с трибуны публикой в зале был расценен, как приказ вышестоящего начальства о раскрутке полного веселья. Все кругом закружилось и завертелось в звуках музыки. Зал в момент до краев наполнился шумом и гамом голосов, звона бокалов и стука посуды. Пиво и вино полились рекой, коктейли смешивались в секунду, а выпивались еще быстрей. Люди перемешались расами и мундиры сильно разбавились цивильным платьем. Они небольшими, но хорошо организованными и сплоченными партиями и группами совершали наскоки на закуски и сэндвичи, обильно орошая их горячительными напитками.

Словно из ниоткуда в зале появилось много девушек и женщин. Одна из них, девушка в зеленом мундире, орлицей налетела на беззащитного Белояра и унесла его от меня на своих крыльях любви. Перед расставанием он даже не успел мне крикнуть прощального слова.

Генерал, окруженный сотнями людей в гражданской одежде и локтями, отбивающийся от них — все они тоже были страстными любителями слоновых креветок, тоже оказался недоступным, как ни старался капитан Т.Т. Трезоров по полу, между ног проползти к нему.

Мы с капитаном вдвоем оказались брошенными и никому ненужными, с лютой ненавистью поглядывали друг на друга — надо же, в переполненном людьми зале оказаться не востребованным. Я всегда говорил и верил, что эта подзаборная шавка в действительности является умнейшим из умнейших псов. Хлебнув для храбрости и начала по пивку, мы ринулись в толпу веселиться и развлекаться.

Но властная и одновременно такая нежная и ласковая женская рука тяжело легла на мое плечо, на полпути остановив мой порыв. В мои глаза смотрели опаловые глаза и все моментально исчезло кругом.

Когда я увидел опаловые глаза, в моей душе все перевернулось, перестало существовать само время, а лучший друг капитан Т.Т. Трезоров отошел на второй план!

Сердце нервно вздрогнуло и заорало: "Это она!"

Это была она, опаловые глаза, моя единственная девчонка, которую помнило и хранило сердце с момента нашей первой и последней встречи на теплом море.

Она была самая… самая… и самая лучшая на свете!

Опаловые глаза сумела прочесть все необходимое в моих глазах и биении сердца. Она совершенно точно знала, что она — опаловые глаза — единственная женщина на земле, которая владеет и распоряжается моим неискушенным в любви сердцем. Она поняла и разобралась, хотя ей было чуть меньше, чем мне лет, но она была женщиной, в моих чувствах еще на теплом море, и властной рукой хозяйки и единственной любимой, а к тому же еще и любящей меня, женщины остановила мой порыв напиться и забыться на этой шумной гулянке.

Она также властно и по-собственнически поцеловала меня в губы и, нежно понукая, повернула лицом к генералу с одной звездой, который был очень похож на папу девушки в зеленом мундире. Из ее слов, быстро сказанных генералу в зеленом мундире, я разобрал одно только слово, которое и по нашему аналогично, а именно — на слово "папа", с ударением на последний слог. Это ударение вскользь задело и мою голову, вращение которой пока еще не приостановилось от внезапного появления опаловых глаз. От его сногсшибательного касания я словно прозрел и, по наитию, начал свободно понимать ненаш язык, на котором общались дочь и отец. В заключение этого общения, дочь, как бы, между прочим, сказала отцу, что, возможно, сегодня примет предложение руки и сердца от этого дурня и станет его женой.

Перед моими глазами все поплыло, уши и щеки запылали запоздалым румянцем, но я стоически сохранял свежесть ума и не ничего не перепутал, — ни произнесенных опаловыми глазами слов, ни того, что этот генерал был не нашим генералом, потому что носил зеленый мундир!

Эти свежие мысли послали меня в нокдаун, я уже готовился, что полностью не соскользнуть в обморок, принять очередную стопочку абсолюта со смородиновым вкусом, но опаловые глаза смотрели на меня искоса, но очень строго, с нежностью и любовью. Этот ослепительный взгляд крест на крест перечеркнул мою попытку уйти от мужской ответственности и мою холостяцкую жизнь, я понял, что с этого момента и впредь одного дня не смогу прожить без опаловых глаз.

Капитан Т.Т. Трезоров был далеко не дураком и, наблюдая за моим поведением и манерой общения с опаловыми глазами, сделал глубокомысленный вывод, что эта партия мужчинами напрочь проиграна и что начинается жизнь, в которую так свободно и естественно вошла женщина, с мнением которой придется считаться. От этих горьких мыслей и безрадостного будущего у него упало настроение, он сплюнул на лакированный паркет и решил покатиться по наклонной плоскости — напиться.

Генерал и Белояр еще не знали о предстоящих переменах в жизни и пока еще напропалую веселились с друзьями.

Однозвездный генерал не обратил особого внимания на слова своей дочери. Опаловые глаза, как мне позднее рассказали, была его первой дочерью, с рождения ее слово имело в семье силу закона. Поэтому на слова о замужестве, он и не обратил внимания — выходит замуж, значит, она решила, что настало время ее замужества. А то, что ее избранник — офицер-пилот другой страны, то он придерживался мнения, что любовь зла… В нашем современном мире женщина решает жить или не жить с избранником сердца. И бороться с этим, по мнению генерала в зеленом мундире, бесполезно, да и бессмысленно. Поэтому однозвездный генерал спокойно реагировал на решение старшей дочери.

Его больше интересовал и беспокоил другой вопрос, который вот уже долгое время будоражил душу старого вояки. Пользуясь моментом и родственными связями, он попытался выпытать у меня, где можно было бы найти и поговорить с генералом из нашей делегации, который имеет только одну звезду на погонах. На мой естественный вопрос, зачем генералу понадобился наш генерал, он застеснялся, покраснел до бровей и признался, что три недели назад был воздушный боя с нашими ребятами. Бой получился очень даже ничего, дрались они долго и упорно, но на самой последней секунде наш генерал, поймав их на простейшую уловку, сбил его и напарника. Вот, он и ищет этого генерала, чтобы поблагодарить за науку, заодно и познакомиться. Когда я дрожащим от волнения и ужаса голосом пролепетал ему, что в нашей делегации второго генерала, за исключением Генерала с двумя звездами, который является руководителем делегации, других генералов — нет. Изменившийся тембр моего голоса привлек внимание опаловых глаз, которая не обращала внимания на мой разговор с ее отцом.

Опаловые глаза стала прислушаться к нашим словам и машинально левой рукой коснулась одинокой звезды на моем погоне. Этот жест руки дочери привлек внимание глаз генерала в зеленом мундире. В его голове родилась и быстро промелькнула случайная мысль. Вначале он отмахнулся от нее рукой, затем прислушался к ней, чтобы разобраться, что же она — эта мысль — хочет ему рассказать. По внезапно расширившимся глазам генерала я понял, что до него дошла отгадка касательного нашего однозвездного генерала — только полный идиот мог бы правильно не соотнести факты в этой ситуации.

Мысль о том, что его, опытного и прожженного вояку, обманул и сбил этот майор-мальчишка, которого только что оторвали от женской груди, у которого нет боевого опыта, заставила генерала, моего будущего тестя, позеленеть, а затем почернеть лицом. Закрыв от тихой злобы и бессилия глаза, он стоял передо мной, его шатало и корежило от невозможности вернуть назад, хоть на одно мгновение, момент, когда он попался на уловку и сам подставился под удар пары ракет противника. Но он не мог повернуть назад время и этот момент боя, состоящий из долей секунды, когда его ультрасовременный последней модификации истребитель, готовящийся нанести последний и смертельный удар по противнику, внезапно проскочил вперед под несуразным летающим сооружением в форме русского блина, сам был расстрелян в упор пилотом этого сооружения.

В эту минуту даже опаловые глаза не знала что делать, то ли заниматься будущим мужем, то ли бросаться на помощь своему папочке, которого так близко бы к инсульту. Но человек в зеленом мундире недаром имел генеральскую звезду на плечах, боевой и жизненный опыт ему подсказали, как достойно выйти из этой довольно-таки глупой ситуации. Он осмотрелся кругом, увидел поблизости капитана Т.Т. Трезорова, взглянул на него и, подмигнув ему правым глазом, вместе с моим четвероногим другом стад пробиться к столам, где разливали, смешивали и наливали всего, чего душа не пожелает. Генерал в зеленом мундире и капитан Т.Т. Трезоров нашли друг в друге сотоварищей и собутыльников по несчастью, которым в жизни ничего не оставалось, как только залить горючими слезами полученные профессиональные и сердечные раны.

ххх

Опаловые глаза с глубокой тревогой и скрытой жалостью в глазах смотрела вслед отцу и капитану Т.Т. Трезорову. Затем она нежно прижалась ко мне и тихо прошептала на ухо, что много слышала о делегации, но не знала, что я вхожу в ее состав, как лучший пилот страны, и все это время находился на базе ее отца. Она тихо говорила о том, что не зря гордилась мной, как отважным парнем и пилотом, потому что никто в мире еще не сбивал ее отца, который так много летал, воевал на различных войнах, что потерял им счет, и сбивал столько самолетов, что перестал вести им счет. Она жалеет о том, что, к сожалению, мы потеряли слишком много времени, которое могли бы провести вместе, но это и хорошо, так как в противном случае у меня не было ни сил, ни времени на самолеты и свои полеты. Эти слова опаловых глаз, которая не отрывала к тому же свои губы от моих, вызывали трепетную дрожь во всем теле, но когда атлас ее бедер касался меня, резко восставало мое естество, и я пытался затащить ее в темный уголок в зале, чтобы уединиться со своей будущей женой. Опаловые глаза не сопротивлялась, а еще больше и сильнее прижималась ко мне.

Краем глаза я заметил Генерала, направляющегося в нашу сторону, но, заметив, что рядом со мной находится опаловые глаза, он замер на месте, подумал, перекрестился, а затем, почему-то безнадежно махнув рукой, развернулся и стал решительно пробиваться к столам, где бармены разливали и смешивали горячительные напитки.

После этого события следовали один за другим, некоторые из них перемешались в сознании и превратились в непредсказуемый круговорот, когда танцы на танцплощадке переключались на еду за столом, а питие в тесной компании превращалось в гонку на глайдерах. Впоследствии, как я не напрягал память, так и не мог вспомнить в деталях или, хотя бы, проследить последовательность событий.

После разговора, мы с опаловыми глазами пили вино, виски и коньяк, а я все пытался найти так понравившийся мне смородиновый абсолют, но, как не старался, не смог. Зал оказался заполнен знакомыми и друзьями опаловых глаз, которые хотели перекинуться с ней словечком и опрокинуть вместе стопочку или лафетничек. Она была суперпопулярна и отлично смотрелась на фоне мрачного и рослого парня в черной униформе и с "генеральской" звездой на единственном погоне. К тому же этот молодой генерал совершенно не умел говорить на их языке и только таращил глазища и глупо улыбался, когда к нему обращались с вопросом. Этот "генерал" немедленно стал центром общества и с ним хотел выпить каждый из присутствующих. Вначале опаловым глазам нравилось внимание публики — она блистала своей красотой, кавалером и светским красноречием, но когда ее будущий муж, на ее же глазах, стал превращать в безмозглую и пьяную скотину, — она взорвалась. Послала ко всем чертям светскую жизнь, своих друзей и подруг, вплотную занявшись только одним, но уже своим собственным парнем.

Атмосфера веселья и празднества объединила нас с опаловыми глазами и мы стали неким единым и неразделимым целым, вокруг нас все летело и кувыркалось. То мы мчались, разумеется, на сверхсветовой скорости на глайдере по улицам какого-то большого города, то пытались на какой-то странной и доисторической авиетке пролететь под красным мостом, то голышом метались по вечерней лагуне, где в дивной глубине, словно в домашнем аквариуме, плавали красивые и разноцветные рыбки. Но больше всего меня потрясло, когда на одном из блинчиков мы атаковали роскошный лимузин со свадебными куклами на переднем бампере. Это было нечто! Особенно, когда мы в нескольких миллиметрах висели над крышей этого лимузина, а невеста пыталась выскочить из окна и перебраться к нам, жених едва успел поймать и удержать беглянку за юбку. Все было настолько весело и увлекательно, что я расслабился и дал возможность лимузину убежать от нас.

В этот момент опаловые глаза положила мне руку на плечо, я все удивлялся, как она смогла разместиться на такой маленькой лежанке капитана Т.Т. Трезорова у меня за спиной, и сказала, что очень любит меня, дурака, и не может жить дальше без меня. Это слова стали первыми словами о любви, которые я услышал от такой красивой и желанной женщины!

На следующее утро я лежал в кровати, с головой укрытый одеялом от солнечного света. Голова болела и раскалывалась так, что белый свет был не мил, а к тому же еще приходилось выслушивать очередную нотацию нашего Генерала, который еще до рассвета приперся в мой гостиничный номер, чтобы перечислить все мои достижения и проступки за вчерашнюю ночь. Перечень оказался бесконечным и я начал уставать от голоса Генерала, время от времени впадая в дрему под музыку слов. Генерал был хорошо осведомлен обо всех моих проступках, о некоторых я к своему стыду даже и не слышал, но был до безобразия зануден. Он, в конце концов, достал меня и я был готов взорваться, но в этот момент из-под одеяла внезапно вынырнула прекрасная с взлохмаченными волосами, но сердитая опаловые глаза. Генерал вздрогнул, глаза стали наливаться безумием и он резко притормозил речитатив своего красноречия на середине слова. Самым невинным голоском опаловые глаза согласилась с мнением нашего Генерала о непутевости ее будущего мужа, за которым требуется строгий пригляд и серьезный пригляд, причем, желательно именно ее пригляд, скромно потупив глазки, добавила она. Затем, голосом светской львицы, она попросила Генерала, оставить нас на пять минут, чтобы мы смогли привести себя в порядок и заняться любовью. Заметив полное одубление Генерала, опаловые глаза, чтобы не доводить генералитет до безумия, немного смягчила тональность общения и мягко заметила, что после перерыва ее дурень перейдет в полном распоряжение командования.

Реакция Генерала на последние слова опаловых глаз была естественной, он козырнул прекрасной даме в неглиже, развернулся через левое плечо и четкой офицерской поступью покинул номер. По всему его виду было ясно, что дела пошли хуже некуда, но он старый служака не виноват, что молодые офицеры такие нестойкие и так легко попадают под влияние вражеского окружения.