Он бросился на берег. Рухнул на черный песок, обнимая ускользающую, рассыпающуюся плоть земли. Белая злая ярость душила его, и грудь готова была разорваться от боли.

Ты не можешь. Детский бог не услышит тебя.

Фарел бессильно замолотил по песку кулаком.

Я четырежды собирал умоломку. Четырежды! Кё говорила, такое не удавалось еще никому.

Детский бог любит тебя, Фарел.

Столько лет волна уходила, не забрав ни одной жизни, ни одного жилища. Столько лет отвозили полную дань, а оставалось еще вдоволь: малыши росли крепкими, здоровыми, старики мерли редко. Головоломка безымянного бога хранила их от стихии.

Фарел тоже - хранил.

Хур скалился с черного неба. Даже сердце Аша не выглянуло сегодня, чтобы помешать его торжеству.

Ждать. И надеяться, что кто-то другой убережет селение от волны.

А если - нет?

А он будет бессилен.

Они приходят в башню друг за другом: совсем малыши и почти мужчины. Девочки почти так же часто, как мальчики. Они жуют черные ароматные горошины и закрывают глаза. Зовут детского бога.

Они поворачивают яркие кубики.

Все четыре картинки были разными. Невозможно было повторить собранную головоломку. Просто нужно было почувствовать мгновение, когда тёплым лучом проливался на тебя восторг, вздрагивала и тихо вздыхала башня. И ты понимал - волна остановлена.

А через несколько дней или часов умоломка снова становилась хаотическим нагромождением гладких кубиков. Сама.

Детский бог не услышит тебя.

– Я не уйду, - крикнул Фарел морю, еще не родившейся волне. - Слышишь? Я не уйду!