Я замираю в предвкушении мести.

Мириады байт песком просачиваются сквозь пальцы. Дождь импульсов проносит мимо чужие жизни со всеми их приобретениями, документами, голографиями, кропотливо рассортированными и заботливо сохраненными в сети.

Я смеюсь. Я подглядываю в жизнь, отобранную у меня.

Когда открывается канал, мне чудится аромат ее духов.

– Меня снова мучает бессонница, - капризно говорит Диана. - Не могу заснуть до трех утра. Мне прописывали... как же оно называется, сейчас найду... Ну, неважно...

Она ждет бархатный голос виртуального психотерапевта. Ждет, что ее станут утешать, произнося только нужные, только действенные слова. Она ведь тоже оцифрована, ее реакции давно изучены, необходимые отклики запрограммированы...

Вот только я не программа.

Минута тишины. Выдерживаю паузу; ни один обласканный публикой артист не смог бы вложить в нее так много - всю жизнь за гранью смерти. И когда она уже готова рассердиться, когда с ее капризных губ готов сорваться недовольный возглас, я едва слышно выдыхаю:

– Здравствуй, любимая...

Она узнает меня в ту же секунду, и я торжествую. Месть сладка.

Мои глаза смотрят из ее зрачков. Лицо в зеркале стремительно белеет, непостижимо становясь мордочкой старухи, в глазах бьется паника. С почти эротическим удовольствием разглядываю наплывающую на щеки бледность, мгновенно обозначившиеся у глаз морщинки, крохотные капельки над верхней губой.

– Мы будем вместе, - шепчу я. - Навсегда, дорогая.

Тяжелая ваза ударяется в зеркало, разбрызгивая его на сотни острых лучей. Я смеюсь, захлебываюсь смехом. Будь я материален, корчился бы в приступе истерического хохота.

– Навсегда, слышишь? Навсегда вместе!